Осенние каникулы закончились. В груди давящее чувство, что я потерял всё, но что входило в это "всё" я так и не понял. Холода наступали быстрее, чем в прошлые года, пришлось натянуть на себя две кофты, чтобы не замёрзнуть во время поездки в автобусе. Я сел впереди, не особо желая подбирать место. Ехать в интернат вообще не хотелось, я боялся встретиться с реальностью, которую я избегал по максимуму. Мой телефон не работал все каникулы, из комнаты я выходил крайне редко, ничего не делал, кроме отлёживания боков. А мне надо было нагонять темы, которые я успешно прогуливал, даже не уходя с уроков. Мысли всегда были заняты чем-то другим. Чем-то... Хах.

На крыльце общежития сидели учителя, кто-то с максимально серьёзной миной, кто-то предпочитал шутить шутки, пока не начались мучительные дни. Наш Ризли как-то умудрялся входить в оба вида. Увидев меня скорчил максимально жалобное лицо, на секунду я подумал, что он обо всём знает.

– Здравствуйте. – я кивнул, желая быстрее пробежать к своей комнате.

– Стоять. – от его голоса меня передёрнуло, я остановился, посмотрел на него, надеясь, что меня отпустят и не будут ебать мозги. Я только приехал. – Подойди. – я послушно подошёл. – Отвратительно выглядишь. – я устало закатил глаза. – Ладно, сейчас не об этом. Ты занимался на каникулах?

– Нет.

– Почему?

– Был занят поиском гномов. Я слышал они исполняют желания. – я улыбнулся, что было сил.

– Да ну? И что бы ты загадал?

– Сдохнуть. – сказал я с такой же улыбкой, почти не думая.

– Режь вдоль и всё, тоже мне, желание. – усмехнулся учитель, что всё это время сидел рядом, куря сигарету.

– Никакой реверсивной психологии, Зандик. – рыкнул на него Ризли, забирая сигарету, туша её о мусорку, бросая туда же. "Зандик" не растерялся и достал вторую. – Если кратко, то это ваш новый учитель по биологии.

– Куда старый делся?

– Умер.

– Уволился. – перебил Зандика Ризли, ударив его в живот локтем, тот поморщился. – Ты в бланках с желаемыми профессиями указал, что хотел бы стать агрономом, это не то, что обычно дети пишут от балды.

– Я написал это от балды.

– В любом случае, предмет биология там довольно важный. – продолжил Ризли, после того, как закончил осуждающе смотреть на меня. – Да и помощь человека, хоть как-то разбирающегося в психологии и психиатрии тебе пригодится.

– Не надо, я в порядке.

– Ты будешь в порядке, когда вкуришь пару грамм конопли... Цс! Хватит меня бить. – прошипел биолог, отодвигаясь подальше от Ризли. Мне показалось, что он забавный.

– Ты учитель, Занд.

– Так будь добр меня перед учеником звать полным именем, не бить и не отбирать мои сигареты. – обижено поморщился, приподняв губу, но быстро успокоился, вернув безразличное лицо. – Дашевский, если вдруг забыл мою фамилию.

– Ладно. – устало произнёс Ризли. – Они всё равно тебя по имени звать будут, какая разница. Так, Аякс, ты не в порядке. – особо выделил "не", при этом мотнув головой. – По виду всё ещё хуже, чем перед отъездом.

– Что Вам от меня надо? – не выдержал я, всем видом показывая, как мне хочется в комнату.

– Аякс...

– Я знаю, как меня зовут. – меня отвлекли от неминуемого взрыва шедшие мимо одноклассники. – Ах! Эй! – они были из одного города с Кэйей, наверняка он уже тут. – А где Альберих?

– Привет. – помахали мне. – Без понятия, его не было в автобусе. А ты уже нарвался на проблемы? – посмеялся один из них, кивая в сторону двух учителей.

– Нет, меня заранее стопанули.

Они посмеялись и зашли в общежитие. Хотелось бы последовать их примеру, но меня не отпускали.

– Кэйи не будет. – сказал Ризли, как только убедился в том, что лишних ушей нет.

– Что?

– Он не приедет сегодня.

– Что? Почему?

– Какой испуганный вид. – Дашевский уже подплыл ко мне, смотря сверху вниз. – Чего ты так волнуешься? Не конец света ведь. Или очень скучаешь по своему бойфренду?

– Отвалите, а? – поморщился я, отходя на пару шагов.

– А если нет? Заплачешь? – пару секунд молчания, но как только я открыл рот, чтобы ответить, мне его захлопнули, подперев ладонью подбородок. – Слушай, ты вряд ли хочешь сказать что-то истеричное, так что давай ты будешь думать чуть дольше, чем говорить мне что-то. Так вот, раз агроном вписано от балды, то куда ты собираешься после школы?

– В армию.

– Такая принцесса и в армию?

– Чё?

– Я же вижу, что мышечной массы явно не достаточно, чтобы выжить среди псин.

– По вам не скажешь, что разбираетесь.

– Разбираюсь, а ещё вижу, что тебе не стоит давать оружие, а то себя застрелишь. – он прошёл вперёд, ближе к входу в здание. – Бери сумку и за мной.

Мне захотелось втащить по его безэмоциональному еблу. Я повернулся в сторону Ризли, тот покачал головой, устало закатывая глаза. Тут до меня дошло.

– Как много он знает?

– Поговори с ним и узнаешь. Он не кусается.

Его лицо было достаточно уставшим, чтобы я не воспылал желанием вмазать ему после того, как по лицу получит новый учитель биологии. Признаться, я его слишком боялся, он выглядит явно сильнее меня. Постояв ещё пару секунд, я обернулся на свист, что зазывал меня в общежитие. Выдохнув, двинулся следом, сжимая лямки сумки, так, что ногти жгуче упирались в ладонь.

Коридор выглядел темнее, чем обычно, а может у меня в глазах потемнело от того, насколько мне было хреново тащиться за человеком, которого я не знаю, но который знает меня. И слишком хорошо знает. Я боялся, что он заговорит, скажет что-нибудь колкое, да так, что я не сдержусь и правда ему вмажу, но он молчал. Я видел только его спину и слышал только стук его натёртых до блеска коричневых туфель. Я не знал, что он спросит первым. Не знал, как мне надо среагировать, чтобы он ничего не заподозрил. Сам того не поняв, я знатно начал мотать клубок тревожности, с каждым мотком ногти всё сильнее вбивались в ладонь. Перед моими глазами проносились мысли, которые я будто уже слышал. "Трамвай. Было бы забавно, если бы он переехал мне горло", "ненавижу человечники, но они могут служить отличным трамплином", "хочу умереть. Аякс, умри"...

Щёлк-щёлк.

– Показывай руки, рыжий.

На меня смотрела пара красных глаз. На улице я был уверен, что они были карими.

– Зачем?

Тупо спросил я, при этом уже закатав рукава.

– У тебя были мысли разрезать вдоль, когда ты делал это?

Он указал на кучу мелких шрамов в районе сгиба локтя. Я сжал губы, прикусывая язык, чтобы ни звука не вырвалось.

– Ты когда-нибудь думал о том, что лучше умереть?

Он наклонился, облокотившись на свои колени, смотрел прямо в глаза. Его выражение лица источало спокойствие, а внутри меня был клубок, который я никак не мог распутать.

– Есть ещё порезы?

– Нет. – я запнулся.

– А есть то, что меня интересует? – он на секунду заострил взгляд на моих сжатых кулаках.

Я раскрыл ладони, следы от ногтей покраснели, некоторые были готовы начать кровоточить.

– Расскажи мне всё.

– Нет. – я резко поднял взгляд полностью сосредоточившись на висящем локоне чёлки.

– Почему?

– Мне нечего рассказывать.

– А теперь посмотри на свои руки и скажи мне это ещё раз.

Я молчал.

– Ну?

Поморщившись отпустил взгляд, смотря на белые шрамы и красные следы ногтей. Как только я открыл рот, в горле появился тот самый клубок, который отягощал дыхание и забирал право на речь.

– Скажешь?

Мотаю головой.

– Как пожелаешь. Отдыхай.

Он вышел, хлопнув дверью. Только сейчас я понял, что стою в своей комнате. Жалюзи закрывают ломившийся свет, окно открыто на проветривание из-за чего в комнате совсем уж холодно. Я закашлял, наконец поняв, что не дышал какое-то время. Сумка упала на пол, я обессиленно сполз к ней, раскинув руки и ноги на полу. Было тошно от произошедшего. Это ему Ризли поручил? Сука, я взорву унитаз в его комнате, какого лешего он решил ко мне лезть? Помочь хочет, вы посмотрите, герой нашёлся. Мне не нужна помощь, сам справлюсь. Сам. Сам...

Тишина вокруг настораживала. Я слышал приглушённый разговор соседей за стенкой, шаги в коридоре и громкий смех, идущий из открытого окна. Но всё равно было слишком тихо. И пусто. Преодолев обессиленное состояние всех мышц в теле, я сел, подполз к шкафу, упираясь в него спиной. Я видел всю комнату. Смотрел, как будто в бездну. Бездна. Дыхание прихватывало, грудь поднималась с усилием, запуская в себя воздух, пахнущий дождями и озоном. От него по всему телу расползался холод. Помещение всё больше походило на глубокую и тёмную дыру, которая высасывает жизнь. На меня из неё смотрела пара синих глаз. Они внимательно следили за моей редко вздымающийся грудью, они не выражали ничего и не хотели, чтобы я на них реагировал.

Курить. Мне надо покурить.

Я нащупал сумку и нашёл карман с сигаретами. Достал одну, там же нашлась и зажигалка. Взгляда от бездны я не отводил.

Пшик. Металлическая ножка кровати отразила рыжий огонёк зажигалки. Сигарета задымила. Я наконец нашёл нитку за которую нужно потянуть, чтобы из горла выпал ком. Каждый затяг давал мне мизерную силу, чтобы не впасть в полную ярость, а может отчаяние. Или то состояние, как там его Серёжа назвал? Фугу?.

– Кэйа... – проговорил я, не узнавая свой голос. – Сегодня не приедет... А когда?..

Я вскочил, быстро выбегая за дверь. Игнорируя существование хоть кого-то на моём пути, выбежал на улицу, где сидел Ризли, с места он не сдвинулся, к моему счастью. Рядом сидел Зандик, это заставило на секунду остановиться, но лишь на секунду. Я встал перед ним, тяжело дыша.

– Почему Кэйи сегодня не будет? – спросил я, сжимая сигарету меж пальцев. На меня посмотрели, как на отсталого.

– Что за дешевезняк? – подал голос Дашевский, после секунд тридцати полного молчания. Он выхватил у меня сигарету и затянулся. – Отвратительно, ты бы хоть скрывал, что такую фигню покупаешь. Раз уж факт курения не скрываешь. – он поморщился и выкинул сигарету в мусорку, перед этим затушив её.

Я сначала не понял о чём он говорит, а потом как дошло. Я вздрогнул, отскочив, медленно согнул руки в локте. Какой я идиот.

– Зандик, конфискуй у него сигареты. – устало проговорил Ризли, пряча лицо за ладонью.

– Подождите! Я получу ответ на свой вопрос?

– Нет, не получишь. – раздражённо рявкнул учитель куда-то в сторону. – Иди в комнату, чтобы без выкрутасов.

Я нахмурился, хотел что-то сказать, но мой рот прикрыли ладонью, схватили за плечи и толкнули вперёд, я рефлекторно прошёл к дверям, напоследок бросая злобный взгляд на Ризли. Вот же...

– Уёбок. – рыкнул себе под нос, пряча руки в карманы.

– И не говори. Мудила ещё тот.

Я посмотрел на идущего следом биолога, тот безразлично смотрел вперёд, спрятав руки в карманы брюк. Мне стало тошно от того, что наши руки лежат одинаково, поэтому я сложил их на груди.

– Не втирайтесь в доверие таким дерьмовым образом.

– Мне не нужно твоё доверие.

Дальше мы шли молча, перед дверью он схватил меня подмышку и закинул в комнату, закрыв дверь за собой. Я уже полез за полупустой пачкой в сумку, ругаясь на самого себя под нос, но меня остановили, просунув сигарету над плечом.

– Что это?

– Сигарета. Бери.

Я взял, она пахла крепким табаком и спиртом.

– Закуришь или будешь смотреть?

– Зачем вы?..

– Я не думаю, что ты резко станешь более послушным, если забрать у тебя сигареты. Скорее наоборот. Мне лишние проблемы не нужны, – он присел на корточки рядом со мной. – Поэтому ты будешь курить, но только когда я тебе разрешу и только нормальные сигареты.

Он достал из портсигара и себе, закурив от бензиновой зажигалки. Протянул огонь мне. Я сомневался лишь мгновение, но желание выкурить ещё парочку сигарет, чтобы затошнило, быстро сделало своё дело. Я закурил, почувствовал, как дорогой табак расползается по моему горлу, ползёт прямо в лёгкие. Было тяжело и легко одновременно. Кажется старший курил такие же. Качественные, трепещущие.

– Нравится? – спросил Зандик после того, как я в очередной раз выдул дым.

– Я... – я посмотрел ему в лицо, он чуть поднимал подбородок, затягиваясь, после опускал голову чуть в сторону, выдувая весь дым, в конце делая маленький кружочек дыма. – Нравится.

– Как тебе такая компания слушателей?

– Что?

– Какой ты тугой, рыжий. Я всё ещё хочу, чтобы ты всё мне рассказал. Что сделал с тобой Альберих в тот вечер?

....

– Ничего. – я выдохнул дым.

– Да?

...

– Господин Даш... Дашевский? – взглянул на него, ожидая увидеть подтверждение правильности произношения фамилии, но он лишь сдувал дым, при этом не отводя от меня взгляд. – Что вы знаете?

– Ничего. – излишне спокойно произнёс он.

..

– Правда? – затянулся, тяжёлая смоль расползалась от головы до груди.

– Да, конечно.

…………

– Он меня изнасиловал.

– И всё? Сажаем в тюрьму?

– Что?

– Это было только один раз?

– Да.

– А вы после занимались сексом?

Я посмотрел на него с недоверием.

– Да.

– И сколько раз это было по твоему согласию?

– Все.

– Ты уверен?

Я вздрогнул, сигарета уже затлела и обожгла мне пальцы, я будто выпал из транса, одновременно с этим обронив окурок. Я опомниться не успел, как два тонких пальца протянули мне следующую.

– Нет, не хочу... – несмотря на слова я прожигал сигарету взглядом, пока резинка, придерживающая сигареты в портсигаре, не щёлкнула, а жестяная коробочка звонко хлопнула, скрыв дорогие сигареты из виду.

– Как скажешь. – он поднялся, не сводя с меня ярко карих глаз. – Если всё, что творится с тобой вина Альбериха, то он должен ответить за это. Не считаешь?

– Это не его вина.

– А чья же? – он заинтересовано прищурился. Я молчал. – Перед изнасилованием произошло что-то ещё? Кто-то другой что-то сделал с тобой?

– Вам необязательно это знать.

– Ты будешь пить снотворное и успокоительное. – спустя пару секунд игры в гляделки выпалил он.

– Что?!

– Я сказал, что ты будешь пить снотворное.

– Я это слышал! Зачем? С чего бы это?! – я вскочил, резко понял, что в двух кофтах жарко и начал стягивать одну.

– Считай, что это оплата за сигареты.

– Какая ещё плата?! – прорычал я, уже поднимая руки, чтобы схватить за плечи биолога, но что-то меня остановило, поэтому они остались дрожать в воздухе, с полу сжатыми пальцами. – Мне не нужны таблетки!

– Нужны.

– Я не буду ничего пить!

– Отдыхай. – после пары секунд просто осматривания меня, дрожащего от злобы, проговорил, быстро скрываясь за дверью.

– Тупая блядина! – прокричал я, кидая в дверь сумку, что попалась под руку.

Из открытого кармана вывалился телефон. Лампочка уведомления мигала. Я смотрел на неё, пытаясь сосредоточиться, но всё было очень туманно, я чувствовал, как теряю контроль. Нужно срочно успокоиться. Я полез в сумку, дрожащими руками пытаясь найти пачку сигарет, а потом понял, что биолог как-то сумел забрать их.

– Да сука. – ругнулся, резко встав пошёл в сторону балкона. Перед глазами потемнело, поэтому пришлось опереться об окно, потому что я даже в заученный за долгие годы здесь проём не попал.

Я не знаю, что со мной. Я хочу исчезнуть. Не здесь мне надо быть. Не здесь. Какая-то ошибка, чего-то не хватает в окружении.

– Ты не будешь ему писать. – проговорил я, отговаривая сам себя. – Ты обещал. Кэйа нам не нужен. Докажи им, что с тобой всё хорошо.

Кэйа не нужен.

Я справлюсь сам.

Со мной всё хорошо.

Всё будет хорошо...

Тело перешло на автопилот, мысли не хотели собираться в кучу, разлетались и стукались друг о друга, производя новые. Всё было как в арт-хаусе. Мне надо было найти какой-то смысл в синих глазах, роге коровы и зимней куртке. Что-то не то. Всегда это были совершенно разные вещи, никак не связанные друг с другом, но первое всегда оставалось на месте. Синие глаза. Я не мог избавиться от ощущения, что они смотрят и смеются надо мной. Нет, прошу. Замолчите. Слишком громко, я не готов к этому. Тише, прошу. Заткнитесь, блять!

И всё затихло. Я заморгал, почувствовал тело и мысли встали на места. Перед глазами муть, но она быстро исчезла. Появился знакомый кабинет психолога. Я сидел на стуле, сжимая ручки, пальцы уже болели от усилий прогнуть непрогибаемое. На столе стояла баночка, на этикетке которой сразу бросилось в глаза "успокоительное". Но... Мне было плевать. Я откинул голову, наслаждаясь контролем над телом. Специально громко дышал, чтобы слышать звук дыхания и запах в комнате. Сжимал и разжимал кулаки, чтобы чувствовать.

– Ты в порядке? – спросил хорошо знакомый мне голос. Я посмотрел на психолога, что стоял у стола, наблюдая за мной.

– Очень давно я не был настолько в порядке. – почувствовал, как у меня развязывается язык.

– Я рад, что они помогли. А теперь поговорим? – сел за стол, сложив руки перед собой.

– О чём?

– О тебе. Как провёл каникулы?

– Все дни лежал в комнате.

– И всё? Все полторы недели?

– Ммм... – мучительно протянул я, хмурясь и пытаясь совладать с речью, но язык оказался быстрее мыслей. – Я был на концерте друга, а ещё я гулял с ним. Ну, мы теперь не друзья, вроде... Не знаю, я с ним не говорил.

– Тебе плохо?

– Что? Нет. Сказал же, прекрасно.

– А что у вас произошло с Альберихом?

– Ох, зачем напоминать... – я приложил ладони к щекам, резко стало клонить в сон. – Мы поссорились, ну и подрались немного. Хотя это с трудом дракой назвать можно. Я-а не выдержал, он так напирал... – зажмурился на пару секунд, раскрыл глаза, после мысли понеслись, как бурная река. – Я тогда был в растерянности, мой брат сказал, что у меня было состояние Фугу, а потом я пробудился и оказалось, что я не помнил ничего на последние пару часов, ах, кажется я очень напугал его, Кэйю в смысле, Серёжа не знал до определённого момента, а потом всё было так агрессивно, он сказал, что ненавидит меня, заставлял записаться к психотерапевту, говорил, что ненавидит, ой, кажется я это уже говорил, неважно, все его слова так ранили, я так испугался и в итоге... – я будто резко пришёл в сознание и заткнулся.

– И в итоге?

– Что вы мне дали? – я прикрыл свой рот ладонью, не веря, что он только что выдал почти всё.

– Успокоительное. Я удивлён, что оно так развязало тебе язык, прости, у меня не было таких мотивов.

– Ненавижу. – я понял, что у меня нет сил, чтобы выдать хоть какую-то эмоцию. Это пугало. Я сжал ручки кресла, поднимаясь на ноги, тело казалось необычайно тяжёлым, но я смог развернуться, увидя биолога сидящего на стуле у двери мне стало ещё хуже: ноги не слушались, да и глаза слипались. – В рот я вас всех..

– Мило. – Зандик встал со стула, подходя к ученику, что только что грохнулся на пол. – Полагаю он слишком расслабился после длительного стресса и мозг отключился. Так? – он поднял глаза на психолога, что замер, испуганно рассматривая упавшего. – Я позову старшеклассников, чтобы его донесли до комнаты, проследите, чтобы он не залунатил и не выпрыгнул в окно.

Дверь кабинета заскрипела, выпуская биолога в коридор...

Я проснулся, слыша голубей за окном. В комнате было прохладно, это вынудило меня встать с кровати, чтобы закрыть окно. На улице ещё темно. Сколько времени? Явно меньше семи, иначе ненавистный звонок...

Звон пробудил тело, дух и много чего ещё. В соседней комнате кто-то завопил, а в коридоре тут же началась суматоха из тех, кто просыпался раньше, чтобы к общему подъёму быть уже готовым. Их было больше, чем я полагал, обычно я в это время лежу на кровати, прячу голову под подушку, чтобы хоть как-то заглушить звон и топот ног. Погодите.

– В рот я вас всех ебал. – выругался я, после мгновенного осознания вчерашнего дня.

Если бы в моей руке что-то лежало, то это что-то мгновенно бы разлетелось на мелкие кусочки, я сжал кулаки, пытаясь унять злобу. Хотел поберечь её на потом, чтобы вмазать дорогому учителю биологии и психологу, но мне даже урока биологии ждать не пришлось, чтобы увидеть его тупую рожу. Он пролетел прямо мимо моей двери, что была открыта. Видимо успел увидеть боковым зрением меня, вернулся к проёму, облокотившись о него пару секунд буравил меня взглядом.

– И что? Ничего не скажешь? – спросил он хриплым голосом, очевидно он сначала одевается, а потом пьёт стакан воды.

– Ничего не скажу?! А что мне говорить?! Я могу выразиться более понятным и примитивным языком, чем речь! – несмотря на слова и недавнее желание вмазать идиоту хорошенько, я остался стоять на месте. Словно прирос. Правда, ни шагу не мог ступить. – Никаких ваших успокоительных!

– Ох, ну прости, что в твоей жизни столько тревоги, что от малейшего намёка на спокойствие твой организм вырубается. – он прокашлялся, входя в комнату, закрыл за собой дверь. – Куришь до или после завтрака?

– Я не буду ничего у тебя брать!

– Повежливее, у нас тут иерархия, если запамятовал. Ты так грохнулся, я бы не удивился, если бы тебе память отшибло. – он достаёт портсигар, а оттуда сигарету, протягивает мне. – Возьми. Обещаю, больше никаких успокоительных в кабинете психолога, только перед сном. Хорошо?

– Мне не нужны таблетки, чтобы чувствовать себя нормально! – забрал сигарету, мне тут же протянули пламя зажигалки.

– Ох! Что же, стрессозависимый, я напомню, что повышенный адреналин в крови не норма! Ты должен хотя бы во сне чувствовать покой. – он закурил следом за мной.

– Да мне плевать!

– Парень, тебе даже сигареты не помогают успокоиться хотя бы на пару минут. Я удивлён, что у тебя ещё не отказали органы.

Минута молчания и выдувания дыма. Он не смотрел на меня, был так расслаблен, будто уверен, что я не ёбнусь в край, реша отмудохать его.

– Собирайся на завтрак, Ризли будет очень злиться, если опоздаешь на первый урок.

Он развернулся на каблуке кожаной туфли и вышел из комнаты, хорошенько закрывая за собой дверь. Мне оставалась только проклинать его про себя.

На завтрак манка, просто отвратительная по вкусу, но я всё съел. Никто со мной не разговаривал, даже не пытался. В какой момент я стал так далёк от одноклассников? Кэйа забирал всё моё время, в самом деле. Они точно когда-то общались со мной? После завтрака первый урок, который значится классным часом, так всегда в начале четвертей. На улице было даже холоднее, чем утром, а отопление все ещё не включили, поэтому пришлось натянуть меховую кофту, рукава которой закрывают ладони.

Сел на последнюю парту, не надеясь на контакт хоть с кем-то. Стянул мокасины и прижал ноги к груди, закидывая их на стул. На удивление, спать мне совсем не хотелось, но было жуть, как холодно, поэтому приходилось греться всеми возможными способами. Немного подумав, я натянул свитер на ноги.

– Говорят, воду уже пустили. – вздрогнул от неожиданности. Со мной говорил одноклассник! Ну ничего себе! – Скоро станет теплее. – он почесал шею, ожидая какого-то отклика от меня, но я даже не знал, что нужно говорить. – Можно я присяду? – он отодвинул стул и тут я понял, что понятия не имею кто это. Я не настолько отстал от школьной жизни, чтобы не знать одноклассников, но его я правда видел впервые.

– Ты класс не перепутал? – спросил я, когда он уже уселся.

– Ну, нет, ты же здесь.

– Кто ты?

– Ах! Мы с тобой не общались, я Тома, учусь с вами с начала октября. – он посмотрел на меня глазами доброго пса, чуть улыбнувшись. У меня по коже прошлись неприятные мурашки.

– Аякс.

– Я знаю. Так, а где Кэйа? Мне казалось вы всегда вместе.

– Не знаю, мы не общаемся вне школы. – я поморщился, отвернувшись.

– Все говорят, что вы встре...

– Нет. – даже дослушивать не хотел, я мял коленки, чтобы хоть как-то разогнать кровь.

– Понял.

Он замолчал, к моему сожалению ненадолго.

– А ты ходишь на допы?

– Сейчас никуда.

– Ясно. А, ты не против сходить в театральный?

– У нас есть театральный?

– Ну да, их расписание висит на входе в корпус. Ладно, не суть. Просто одному мне неловко, а мой близкий друг, который здесь учится, уже ходит на балет. Прям каждый день. И он там, типа, самый крутой. Короче, мне не с кем идти.

– И с чего ты решил, что я соглашусь?

– Я не решил, просто предложил. Я спрашивал у других, но они либо заняты, либо не хотят. Ты и Кэйа последние, типа...

– Кэйа тоже занят. – я посмотрел на него, прикусив губу.

Он смотрел зелёными жалобными глазами, словно разрыдаться готов, проходил пальцами по хвостику светлых волос и кусал губу. Мне стало мерзко от того факта, что я почувствовал жалость. Тоже мне, сейчас я в ситуации ничуть не лучше.

– Ладно. – проговорил я. Тома тут же воссиял, улыбаясь так, что спрятал губы.

– Спасибо большое.

– Ага. Не благодари.

Ладно, всего несколько слов.

Почему. Я. До. Этого. Дня. Ни разу. Не был. Тут?

Я опёрся о стену, осознавая, что я только что пережил. Мне было лучше, чем вчера, чем в пятом классе, чем в детстве. Я почувствовал, как зажигаюсь, свеча, протухшая очень давно, наконец показала танцующее пламя на фитиле. А вроде была совсем чушь. Просто заставили читать с листка какой-то стих. Но я сам не заметил, как подсел на это, как по коже после окончания прошли мурашки, а потом вернулись с двойной силой, когда другие начали хлопать.

– Что это было? – произнёс я, когда наконец почувствовал, как дрожь в теле утихла.

– Тебе не понравилось? – Тома сидел около меня, спокойно выжидая, пока я сочту вернуться в реальность.

– Я такого не говорил. – от чего-то я словил чувство дежавю от моих мыслей, которые желали продолжить предложение, поэтому я заткнулся, прикрыв ладонями рот.

Я не мог отдышаться, воздуха не хватало, казалось, что я только что испустил всю душу, по телу бежала непонятная дрожь. Я не видел лиц, не слышал, что они мне пытаются сказать. Я был один, но мне было так приятно. В ушах стоял звон, который превратился в аплодисменты. Я поднял глаза, смотря на хлопающих парней, по телу опять прошлись мурашки, а на сердце потеплело. В тот момент мне даже курить не хотелось.

– Аякс! – учитель подошёл ко мне, продолжая хлопать. – Это было очень чувственно! Ты большой молодец!

– Спасибо? – я посмотрел на текст, который сжимал в руке. Листок немного помялся, пара слов вообще потекло, но разобрать ещё можно было. – Кажется я испортил текст. – протянул листок учителю, но он замотал головой.

– Сохрани, как память о твоём первом занятии.

– Ладно. – я посмотрел на стих, пытаясь понять, что меня так зацепило. Прошёл к креслам и уселся на свободное.

– Да ты жжёшь парень! – сразу обратились ко мне, показывая смазливое лицо. – С какого класса?

– Общий.

– Что же, приятно познакомится, я ▓▒▓ из соцгума. Мы... – учитель прикрикнул, назвав его по имени, он смущённо спустился в кресле. Как только от него отвернулись, опять подлез к лицу, говоря шёпотом. – Мы устраиваем просмотры фильмов каждый вечер четверга, если хочешь... – протянул бумажку на которой были написаны непонятные символы. – Разгадай шифр и ты в деле. – подмигнул на мой взгляд, полный недоумения, усаживаясь в кресле поудобнее...

"Und sie durchwandelten den blauen Bogen

Und jauchzten in den Sturm der wilden Wogen."

Щёлк.

– Чего не спим? – Дашевский прошёл ко мне, сидевшему за столом, пытаясь заглянуть в тетрадь передо мной, но я закрыл её учебником, оборачиваясь на него.

– Пишу любовное письмо. – улыбнулся, показывая, что всё в порядке. – Хотите чего-то добавить моему бойфренду? Или как вы там его назвали?

– Хах. – он вытащил из кармана кардигана сигарету и успокоительное в упаковке. – Что сегодня принимаем?

– Сигарету. – я взял её, положил на губы и чуть закусил фильтр. Мне подкурили и уселись на кровать, закуривая со мной. – Я не буду с вами говорить.

– Я хотел обсудить твои оценки за прошлую четверть. – два ярко-карих глаза прожигали во мне дыру. – Они плохие.

– Спасибо, кэп, без вас не узнал. Я занят, правда. – сверлил глазами учебник перед собой, хоть это было совсем не то, что мне требовалось.

– Пройдя чрез голубую арку, они упали в бурю синих вод.

– Что? – проговорил я, одновременно выдувая дым.

– Тебе театралы подсунули шифр. Я перевёл тебе с немецкого. – я почувствовал, как сердце сжимает. – Это не такой уж и секрет, они просто любят атмосферу тайны. Теперь ты готов меня выслушать?

– Мне пора спать.

– Не волнуйся, я посадил Ризли на цепь, он не узнает.

– Доказательства есть? – прищурился я, подвигаясь ближе.

– Нет. – он прокрутил сигарету на пальцах, затягиваясь после.

– Даже фото?

– У меня телефон без камеры. – тут я подумал, что ему до безумия идёт говорить с дымом во рту, который вырывается наружу.

– Чего? – спросил я, как только отбил странные мысли и понял о чем вообще речь.

Он достал из кардигана кнопочный телефон прошлой эры. Тут я выпал. Секунда. Разразился хохотом, даже подумать не мог, что такие ещё остались, даже наш домашний телефон был сенсорным и с камерой, а тут такой раритет. Я прикусил губу, постучал сигаретой о стол, после сбросив пепел на пол.

– Где Вы откопали это хламьё? – затянулся. – Я, конечно, знал, что учителям мало платят, но не настолько же-кха. – закашлялся в конце, всё же подавившись дымом. – Блять... – горло начало побаливать от такого.

– Аякс. – резко и серьёзно проговорил он, от чего меня даже передёрнуло. – Я планирую вытащить тебя на пять по биологии в этой четверти.

– Ага, удачи. – я усмехнулся, хотя сам прекрасно понимал, что ситуация как нельзя хуже.

– Завтра после уроков жду у себя в кабинете. – он поднялся, опираясь о стенку кровати.

– Может ещё и не дрочить перед этим? – насмешливо произнёс я, затягиваясь после.

– Избавь меня от подробностей своей интимной жизни.

– А пару дней назад так и стремились всё узнать.

Он усмехнулся и вышел, плотно закрыв дверь.

После смерти матери я чувствовал, как пустота внутри поглощала меня. С каждым днём становилось всё хуже. Я думал, что мне просто скучно, особенно в семье господина Крепуса, его сын младше меня на пару лет, вокруг ни одного ребёнка моего возраста, а учился я на дому, потому что был слишком ослабевшим после такой травмы, как смерть единственного близкого человека. Как только я попал в интернат, попытался найти друзей и всё время искал способы развлечься. Но сколько бы я не знакомился, сколько бы не пытался чем-то увлечься, пустота внутри продолжала разъедать органы. Появилось невероятное чувство одиночества, с кем бы я ни был, всегда был будто в вакууме. Я не чувствовал себя живым. Так длилось пару лет, а потом Аякс впервые показал себя настоящего. Мне до жути нравилось всё, что он вытворял и я подумал, что он сможет развеять мою бесконечную скуку, заглушить пустоту внутри и спасти от одиночества.

Стоило мне почувствовать малейший сигнал, говорящий о симпатии ко мне, я даже думать не стал, а правильно ли поступаю. Ему было плохо, только что стошнило, он лежал на кровати, тяжело дыша. Но при всём этом состоянии он позвал именно меня. Значит я могу помочь. Значит он не против...

Пощёчина Ризли отрезвила меня и я понял, что натворил. Мне не было стыдно. Мне было до горечи жаль, что это так и не помогло. Я понимал, что он меня возненавидит, когда выворачивал карманы с презервативами, которые я собирался использовать. Я понимал к чему это приведёт. Но от всего мира меня до сих пор отделял вакуум. Я был за прочным стеклом, которое никак не мог пробить долгое время.

Летом мне поставили диагноз, который заставил меня впервые ощутить свою полную никчёмность. Я больной. Отрицать не мог, но выписка от врача вызывала гнев. Нет, это не я. Я жил с психически больным, я видел, как он себя ведёт. Это ведь не я... Не я.

Господин Крепус заставлял меня чувствовать себя ещё более никчёмным, он даже не пытался скрыть от Дилюка и служанок, что я вынужден пихать в себя таблетки. Мне прописали кучу препаратов от поведения, которое я долгие годы считал нормальным. Агрессия? Перепады настроения и суицидальные мысли? У всех ведь так. Временами, у всех. Я потерял мать, нет ничего такого в том, что я иногда неадекватно себя веду. Мне всегда всё спускали с рук. Сначала я игнорировал препараты, когда мне их пихали, выбрасывал. В конце концов Крепус обо всем догадался, из-за чего мы повздорили. В итоге спора я попытался убить себя, но всё обошлось, меня остановили и всё, что получилось — ожог глаза и кожи рядом утюгом. Я не хотел признавать свою болезнь даже после этого. Лежал в больнице, не желая разговаривать ни с кем. А потом мне задали несколько вопросов, ни на один из них я ответить не смог.

– Кого я могу считать настоящим Кэйей? – Дилюк сидел на моей койке, у меня в ногах и играл с антистрессом.

– В каком это смысле?

– Ты настоящий такой, как в школе? Или дома? Или на улице? В толпе своих знакомых из города? – он посмотрел на меня.

– Я везде настоящий.

– Жизнерадостный, весёлый шутник оптимист и депрессивный угрюмый пессимист, который категорически против насилия, но в то же время вполне не против напасть первым. Кэйа, твоё поведение всегда отличается.

– У всех так, в разных компаниях по разному.

– Так ты весёлый или угрюмый? Тебе нравятся люди или ты их презираешь. Назови хоть одно своё качество, которое ты осознаёшь.

Тут я завис. Смотрел на этого до жути начитанного, аккуратного и фарфорового мальчика и понимал, что меня переиграли. Сынок Крепуса загнал меня в тупик. Я всегда был умнее! Я всегда был изворотливее! Я тут задаю правила игры!

– Это синдром твоего заболевания, ты вообще не можешь себя охарактеризовать. – он встал. – Не изворачиваться и прими помощь, иначе это всё станет только хуже...

Мне пришлось смириться с ситуацией, перед этим разгромив палату и сделав очередную попытку встретиться с матерью. Если бы не Крепус, меня бы точно уволокли в психушку. Состояние после ожога и сотрясения, которое я получил, как следует приложив себя раскалённым утюгом, улучшилось. Меня забрали домой и я впервые выпил все нужные лекарства. И пытался не сопротивляться, хотя мой организм явно был против. Ближе к началу учебного года еженедельные сессии с психиатром перенесли в онлайн режим. Но они стали и вовсе не нужны.

Аякс меня поцеловал. Ещё. Настоял на том, чтобы я остался с ним. Потакал моим прихотям, и смотрел так похотливо. Я почувствовал, как стало лучше. Как с каждым днём я всё реже ощущал скуку и одиночество. Мне пришлось мириться с его нестабильным состоянием, но мне так это нравилось. Мне было до безумия интересно, что он вытворит...

И вот, он убегает. Обещает, что умрёт. Не выходит на связь и я вынужден бегать по району, а потом проситься домой к малознакомому человеку, чтобы не уезжать далеко. А когда он опять выходит на связь, еле сдерживаюсь, чтобы не впасть в истерику. Рецидив. Я был чист больше года и тут опять. Пустота. Одиночество. Меня душат, а пустота разъедает кожу, я чувствую, как она неприятно жжётся, проходит по всему телу дрожью. Я опять один. Меня ненавидят. Подозревают в измене. Ха! Оказавшись наедине я заливаюсь звонким смехом. Я? Изменяю? Шея болит, а мне плевать, я заваливаюсь в номер к другу, который ездил с нами и действительно изменяю. Напиваюсь и заставляю его лечь под меня. Попытка заглушить нарастающее чувство одиночества, но ничего не получается. Я прошу его сказать, что я нужен. Что он меня не бросит, но ничего не получается...

– Что с шеей? – испуганно смотрит на меня Крепус, когда возвращается в отель. Я даже скрыть посиневших за ночь синяков не пытался.

– Неважно. У меня рецидив. – сознаюсь я, смотря куда-то в пол. – Могу я лечь в санаторий на время? Я чувствую, что язва быстро прогрессирует...

Актёрское доставляло мне несравнимое ни с чем удовольствие. Я чувствовал, как на сцене становлюсь на шаг свободнее, что мне попросту становится легче и лучше. Я могу так плакать, но прикрывать это хорошим вхождением в роль, могу злиться, смеяться, показывать раздражение и дышать полной грудью. Никакие танцы не сравнятся с этим превосходным чувством. Мы продолжали ходить вместе с Томой, занятия были не каждый день, но тем не менее, я жил ради этого. Я был согласен лететь туда после полной выжимки на биологии. Кстати о ней, Зандик меня вообще не жалеет, я под гнётом его взгляда освоил программу двух предыдущих лет за две недели! Каждый день после занятий он заставлял меня учить, писать и рассказывать. Каждый день я после обессиленно курил, сидя где-то возле доски. Только что пришлось объяснять, как работает днк и сразу после рассказывать разницу строений лягушки и коровы. Сигареты уже казались мне чем-то отвратительным, но всё ещё желанным, успокоительное принимал без вопросов и спал без задних ног.

Получается днём я почти всё время провожу с Томой, а вечером с Зандиком. И так каждый день. В течении двух недель и трёх дней.

В столовой я сидел за отдельным столом, где собирались все участники театрального, мне до жути нравилось с ними говорить, хоть многие и были, слегка не в адеквате, по моему мнению. Ах, собрания! Я побывал уже на трёх, каждый раз мы смотрели фильм и ели попкорн, каждый раз меня вырубало ближе к концу и все пытались меня растолкать после окончания фильма. Я нехотя просыпался и шёл до своей комнаты, там уже досыпая до самого утра. Мало взаимодействия во время кружка и вечеров просмотра? Все, кто имел при себе телефон постоянно писали в общий чат, почти всегда я мог написать что-нибудь бессмысленное и мне тут же кто-нибудь отвечал. Мне ещё и прозвище приписали, которое было пришито намертво всего за неделю. Тарталья. Мой персонаж выступления к которому мы готовимся. Всем так понравилось моё исполнение, что стали кличить меня Тартальей при каждом случае. Это очень быстро дошло до класса, а после и до учителей. И я был не против. Даже рад.

А чему мне жаловаться? У меня новые приятели, учитель, который натаскивает как минимум по одному предмету и отбивает от меня гнев других учителей, к тому же даёт бесплатные успокоительные, которые позволяют спать и не просыпаться в течении ночи.

– Дашевский, ваши успокоительные просто нечто. – я лежал на парте, после рассказывания темы.

– Кстати о них. – резко серьёзно заговорил учитель, от чего я поднялся. – Ты знал, что употребление алкоголя противопоказано?

– И что случится, если я выпью? – я не собирался, но решил поинтересоваться.

– Тошнота, диарея и прочие диагнозы, за которыми я тебя сразу же раскрою. И поэтому я ставлю условие. Если я узнаю, что ты выпил, больше таблеток не получишь.

– Ох, как жаль. Как раз сегодня собирался выпить водки с молоком. – я усмехнулся, резко почувствовав необходимость узнать, а где тот, кто заставлял меня жить несколько лет подряд? – Можно задать вопрос?

– Смотря какой.

– Где Кэйа?

Его не было уже две недели и три дня, все дни заставляли меня валиться без задних ног по их окончанию и даже времени не оставалось подумать. Но тут я почувствовал необходимость узнать, что с ним случилось. Кэйа казался мне довольно крепким, не мог он так пострадать из-за меня. Или мог? На мой вопрос не отвечали, я сел, посмотрев на учителя. Тут уткнулся лицом в тетради. Лицо ничего не выражает, собственно, так почти всегда.

– Почему нельзя ответить? Что с ним? – мозг начал быстро накручивать варианты, всё дошло до отвратительной картины, где Кэйа висит под потолком.

– С ним всё хорошо, можешь не переживать.

– Тогда где он?

– Зачем он тебе?

– Я хочу знать, что он точно в порядке! Почему его все ещё нет?

– А что с ним могло случиться?

Тут промолчал я. Беря лицо под контроль, выдал безмятежность, пытаясь убедить Дашевского, что я ничего не знаю. Сложно было понять, поверил он или нет, карие глаза опять опустились в текст тетрадей. Второй рукой он быстро подставил ближе ко мне баночку с успокоительным, тем самым послав меня куда подальше. Я раздражённо вздохнул, взял одну капсулу и сжал её в кулаке. Отправился в комнату, мне даже прощания не бросили. Что же, тягаться с каким-то психопатом тяжело, поэтому я решил надавить на кого-то более эмпатичного.

Стук в дверь, мне быстро открывают. Передо мной учитель истории и культуроведения, Ризли стоял, оперевшись о косяк локтём, прикрывая лоб тылом запястья. Он был в чёрной футболке и клетчатых штанах. И он очень удивился, увидев меня перед собой — в последнее время я редко отсвечиваю.

– Я не получил ответа от Зандика, поэтому пришёл к вам. – быстро доложил я. Ризли поднял брови, ожидая вопроса, но мы оба понимали, что его и озвучивать не надо было. – Где Кэйа?

– Альберих... – по глазам я увидел, как все его надежды, что я наконец забил на этот роман, доставлявший Ризли исключительно головную боль, разбились в прах. – Сначала ответь, что между вами произошло и как ты себя чувствуешь.

– Мы поссорились, а чувствую себя вполне хорошо. – кратко ответил, надеясь, что получу информацию без дальнейшего обсуждения нашей ссоры, но Ризли опять задрал бровь, ожидая продолжения. – Мы подрались в итоге. Я хочу убедиться, что с ним всё в порядке.

– Из-за чего подрались?

– Зачем Вам это?

– Оцениваю твоё состояние, чтобы понять, действительно ли тебе можно выдавать такую информацию.

– С ним что-то случилось?! – тут я скорее разозлился, чем забеспокоился.

– Ладно, хорошо. Он в санатории, появились некие проблемы с позвоночником и его отец решил отправить ненадолго на лечение. Всё хорошо, он скоро вернётся.

От этих новостей мне лучше не стало. Позвоночник? Неужели из-за меня? Я ведь душил его. Как мне смотреть ему в глаза? Может прямо сейчас попросить отселить меня от него? Я чувствовал, как тревога и чувство вины начинают давить на плечи. Я схватился за шею, стараясь унять тяжесть, массируя её. Не помогало, вопросы Ризли только били сильнее, заставляя думать об этом только больше. Добивающий вопрос. "Что ты сделал ему?".

Напал. Это была не драка, это было нападение. Он беспокоился, я больной, в самом деле больной.

– Мне надо идти.

Так и не ответив на вопрос, я умчался себе в комнату, быстро закинул успокоительное в рот и запил. Тут же стянул одежду и лёг на кровать, кутаясь в одеяло. Было холодно, я в одних трусах пытаюсь спрятаться от мира под тяжёлым одеялом. Мне нельзя думать о Кэйе. Это всегда приводит к этому. Я только начал чувствовать себя лучше... Только начал... Прошу, не забирай это. Прошу.

Я проснулся ещё до звонка подъёма, быстро собрался и рванул к комнате учителей. Подождал Зандика, что быстро и незаметно мне протянул сигарету в карман и отправился в туалет столовой, в комнату возвращаться совершенно не хотелось. В туалете столовой всегда курили, тут почти всегда были люди с зажигалками, но все их сигареты теперь казались слишком не теми, чтобы я их курил. Я попросил огоньку у какого-то парня, что перед зеркалом поправлял помаду на губах. В последний раз я видел такое, когда... В прочем, неважно. Я уселся на подоконник, закинув на него ноги, было холодно, но мне даже нравилось, и курил, как мне казалось, очень по-киношному. Парень закончил поправлять помаду и присоединился ко мне.

– Разве будет не логичней сначала покурить, а потом губы красить? – спросил я, искренне интересуясь.

– Сигареты с отпечатком губ выглядят эстетичнее. – ответили мне, сбивая пепел.

Я усмехнулся, отворачиваясь. Он был красивым, но мне совершенно не хотелось думать об этом. А о чём думать? О своей роли в театральном и теме по биологии, которую я должен буду сегодня сдать. К сожалению, парень был другого мнения.

– Ты из какого класса?

– Девятый общий. Тарталья. – я сам не заметил, как назвался прозвищем, а не именем, а когда одумался было уже поздно исправлять.

– Вот как. – пренебрежительно кинул он, туша половину сигареты о кафельную стену, после кидая её в мусорку. – Передавай привет Томе.

Он вышел, на последок поправив фиолетовый галстук. Кретин какой-то. Я докурил и выбежал к началу зарядки, что в это время уже проходила в зале. Встал рядом с Томой, передал ему "привет" от парня с крашенными губами, тот видимо понял от кого и нервно усмехнулся, потирая шею. По утрам он завязывал волосы в пучок, что совершенно ему не шёл. Сегодня он был в тёплом худи, что предавал фигуре бесформенность, и шортах до колена, обычно нам давали пару минут переодеться, но всё равно носить шорты во второй половине ноября мало кто осмелится.

После зарядки нас сразу повели на завтрак, я уселся за своё привычное место, уже начал есть рисовую кашу, как тут.

– Доброе утро. – меня передёрнуло, я поперхнулся, мне заботливо побили по спине.

– Кэйа! Здравствуй, как дела? – начал Тома, не понимая, что он тут только из-за меня.

– Здравствуй. Всё хорошо, кроме длительной поездки на автобусе, сиденья там просто жуть! – он улыбнулся, переводя взгляд на меня, я понял, что начинаю нервничать. – А у вас как? – он уложил подбородок на согнутые в локте руки, пальцы сплетались меж собой, изящно прогибаясь чуть вниз под весом черепа.

– Новый учитель по биологии, просто монстр, нашего Тар... Аякса совсем не жалеет. – продолжал поддерживать диалог Тома, то ли не понимая от слова совсем, что Кэйе интересна только моя персона, то ли понимая, что мне не особо хочется разевать сейчас рот.

– Что за "Тар"? – он по прежнему смотрел на меня, глаза были излишне добрыми, от этого становилось не по себе.

– Тарталья, это моё прозвище. – на этот раз ответил я. – Твой глаз... – я понял, что он снял повязку, смотря на ожог сейчас как-то не верилось, что это сделали кипятком.

– Мой глаз! – он вскинул брови, сделав испуганный вид. – Кошмар, кажется я больше не пират. Не важно. Ладно, мне ещё надо кое с кем поздороваться.

– Подожди, поешь с нами! – остановил его Тома, а я застонал про себя, пытаясь спрятаться за ладонями.

– М?

– Всё же завтрак нельзя пропускать, а поздороваться можешь потом.

– Я знаю его дольше тебя. – резко и остро проговорил Кэйа, что я поднял взгляд на него, чтобы убедиться, что говорит действительно он.

– О чём ты?

– Не строй дурака. – Альберих улыбнулся, взглянув на меня, но я совершенно не читал в его взгляде доброты и заботы. – А ты быстро нашёл компанию, я погляжу. Жаль только, что такую.

Кинул он и ушёл, его сопровождал стук каблука туфель, которые он носил в первые дни школы, на мероприятия и тому подобное, а всё остальное время они валялись без дела.

– Что это было? – раздражённо спросил я, наконец-то вылезая из укрытия в виде моих рук.

– Забей. – кинул Тома в непривычной для него манере, сейчас он был не пай-мальчиком, как раньше.

– Вы в ссоре? Почему я ничего не знаю?

– Мы не в ссоре, он просто меня недолюбливает.

– Почему?

– Потому что я... – он посмотрел на меня, в глазах на миг промелькнуло беспокойство и недоверие. – Я не подхожу под его идеалы нормально парня.

– Чувак, он гей, который встаёт пораньше, чтобы сделать укладку, издеваешься? Кому ты стелишь?

– Не нравится объяснение, спроси его! – резко выпалил Тома, после встал и ушёл.

Я даже не понял, что произошло. Неужели я его так взбесил? Завтрак я провёл в тишине даже когда подсели другие участники театрального. На истории я сел в центре первого ряда, как и всегда, ко мне подсел Тома и вид у него был максимально безмятежный. Будто это не он психанул и бросил меня на завтраке. Но тему я решил не поднимать, вместо этого весь урок думал о Кэйе. А точнее, как не думать о Кэйе. Он сидел на противоположной стороне класса, улыбался и шептался с другим одноклассником. Где-то в середине моего внутреннего монолога я понял, что сердце от всего этого продолжает сжиматься, а мозг требовать сигареты. Если буду стрелять у кого-то, то меня убьёт Дашевский, в эти часы сигареты он мне не даёт. Отлично, тогда будем выпрашивать успокоительные.

Звонок. Все устало выдохнули, громче всех выдохнул Гальяно, который даже не пытался угомонить класс, сейчас это было бесполезно. Один из главных заводил только приехал и Ризли с ним точно не тягаться, по крайней мере он упорно делал вид, что не сможет заткнуть блестящие губы. Я усмехнулся, махом закидывая учебники в сумку и быстро выходя из класса. Забежал в кабинет биологии первым, закинул сумку на первую парту и встал, смотря дрожащими глазами на биолога.

– Сигареты не дам.

– А успокоительное?

– Ты от него вырубишься, тоже мимо. – на меня взглянули. – Бойфренд приехал?

– Не зовите его так.

– А как? Малолетний преступник?

– Вы издеваетесь? – я нахмурился.

– Ох, ты понял. – состроил удивление биолог, вставая из-за стола. Он взял мел и начал что-то вырисовывать. – Готовься к уроку.

Я обречённо вздохнул, завалился на стул. Одноклассники ворвались в кабинет с шумом и смехом. Тома сел рядом, доставая учебник. Я раздражённо рассматривал тетрадь с километровыми конспектами по темам нескольких годов. Бедные мои пальцы, стоит вспомнить, как я строчил это всё, сразу начинают болеть.

– Тебе не стоит так резко убегать к биологу. – прошептал Тома, наклонившись ближе. – В классе уже шутят, что ты с ним... Ну...

– Чё? – не понял я. Вообще это была его первая фраза адресованная мне после того психа.

– Ты сидишь с ним по вечерам почти до отбоя, утром он заходит к тебе в комнату, плюсом после обеда ты подбегаешь к нему. Это реально выглядит странно. Тарталья, прости за вопрос, но слухи это просто слухи или...

– Ты извращенец, скажи мне честно? – прошипел я в ответ, потому что мне всё время казалось, что Дашевский слышит меня.

– Не я. Все в классе.

– Тома, ты сейчас на серьёзных щах спросил меня, не сплю ли я с биологом? Ахуел в край? – он посмотрел на меня зелёными глазами, которые показывали всю его невинность, что мне стало тошно. – Слухи это слухи, меня они не ебут.

– Верно, тебя должны беспокоить только вот эти листочки. – влез в разговор Дашевский, хлопая мне о стол листком с десятью вопросами. – Вместо опроса, специально для тебя.

– Спасибо. – я перепугался, что он все услышал, но на его лице не было ни одной эмоции, как обычно, ну и как понять, что он услышал?

– Каждый поворот головы в сторону — минус один балл. Смотри не уйди в минус. – усмехается, оглядывая помещение. – Альберих! – выкрикивает, от чего я сжимая кулаки посильнее, надеясь, что он не сделает мне самую большую пакость.

– Здравствуйте, господин Дашевский, правильно?

– Правильно. Куда планируешь сесть?

– Ну, не знаю, туда, наверное.

– Не правильно, ты сидишь тут. – я слышу, что он стукает по первой парте второго ряда. Потрясающе, спасибо, что не со мной за одну. – У меня для тебя потрясающее задание. – по звуку ему тоже достаётся лист с заданиями. – Садись и решай, темы прошлой четверти, пока я добрый.

– Но я...

– Я сейчас стану злым и ты будешь решать вот этот вариант. – он тыкает тонким и длинным пальцем в мой лист. – Аякс, как думаешь, он сможет решить твой вариант?

– Я не знаю...

– Знаешь.

– Нет, наверное.

Я чувствую на себе взгляд короля, которого сейчас назвали крестьянином. Объективно, я сейчас умнее его в биологии, так что могу себе позволить поносить корону хотя бы на этом уроке. Он усаживается на указанное место, достаёт предметы, после подходит ко мне, нависая и заглядывая в мой вариант.

– И за что он тебе мстит? – спрашивает Альберих.

– Какая-то слишком никчёмная месть, он не мстит, облегчает жизнь. – кидаю я, постукивая ногой по полу от нервов.

– Да? И ты это решишь?

– Уже решил, но он запрещает мне прикасаться к письменным принадлежностям, пока не начнётся урок.

– Как много я упустил. Дружишь с шавками, подобрал новое имечко, а биолог что? Мне тут нашептали...

– Хуйню тебе нашептали! – не сдерживаюсь я. – Свали, душно от твоего запаха.

Я и не заметил, как все в классе замолкли, смотря на нас. В миг ощутил на себя взгляды пары десятков человек сразу, после пошли перешёптывания.

"Выбрал кое-кого другого..."

Меня взбесил даже не намёк на романтические отношения меня с Дашевским, а утверждение, что я вообще хоть что-то выбирал. Да я сколько лет просто плёлся за этой тварью! Сколько лет он заставлял меня трястись от страха! Сколько лет я думал, что только он меня понимает! И я тут выбирал?! Я последний, чьё мнение спрашивают! Не я просил о той "игре". Не я хотел, чтобы он меня не оставлял. Это был не я. Я тут жертва, какого хуя эти идиоты раскрывают свои пасти?! Я не просил себя спасать, но меня вытащили. Кое-как! Я еле держусь! И вот, меня опять тянут на дно! Вместе с собой! Нависают чёрной тенью, заставляют прятаться. Я его не выбирал! Он меня выбрал! Сам! С первого дня посчитал своей игрушкой! А я как полный идиот таскался с ним! Нет любви. Аякса нет! Он потерялся! В тот летний день, когда он выбежал из дома. Когда его ударили по голове... Это не я. Если бы не тот случай, меня бы тут не было...

– Выйди, чего мучаешься.

Слыша разрешение, вылетаю в коридор, бегу в туалет и запираюсь там. Звонок уже прозвенел, а я никак не могу прийти в себя. Стоило Кэйе появиться, я тут же потерялся. Тут же я захотел вернуть его. Тут же он взял меня под контроль. Что за слабак. Урод, зачем ты испортил себе жизнь?! Любви хотелось?! Понравилось, когда тебя обманули?! Ещё хочется?.. Ещё?!

– Тарталья. – в кабинку постучали. Я не хотел выходить, это до жути напоминало тот злосчастный день. – Тебе плохо? Я могу чем-то помочь? – я слышал, что это был Тома, но я не верил. Вообще не верил, что это на самом деле тот Тома, который завёл меня в театральный.

– Оставь меня. – произношу я, после громко вдыхая, так как воздуха не хватало жутко.

– Точно? Мне позвать учителя?

Я приподнялся и открыл кабинку. Опирался о стену, выпрямив ноги.

– Почему ты за мной ходишь? – произнёс я, поправляя волосы, что лезли в лицо.

– Странный вопрос, мы вроде как друзья. – он отвернулся и почесал шею.

– Я знаю тебя две недели...

Всего на секунду я словил от него какой-то странный взгляд.

– В чём дело? Что у вас с Кэйей? – он перевёл тему.

– Ничего. Уже ничего. – говорить об этом не хотелось, по крайней мере здесь.

– Чем мне помочь?

– Ничем ты не поможешь, только время зря потратишь. – я наконец выпрямился, встал напротив Томы и только сейчас понял, что выше него. – А что у вас с Кэйей? – я не знал, зачем мне эта информация, но чувствовал, что это пригодится.

– О чем ты? – состроил из себя идиота, будто разговора за завтраком и в помине не было.

– Ты идиот?

– Если тебе лучше, идём на урок.

Он развернулся и быстро вышел. Я чуть подождал и последовал за ним. Биология, алгебра, физика, обед! Уроки меня взбесили жутко, а ещё поведение Томы, который упорно делал вид, что всё в порядке. Я никак не мог понять в чём дело, никто из театрального кружка ничего не знал, к Кэйе я не желаю подходить. От мыслей разболелась голова и я выпросил на коленях освобождение на оставшийся день у медбрата. Оставшийся день лежал в комнате, втыкая в телефон, делать абсолютно ничего не хотелось, сил было мало. От интереснейшей игры три в ряд меня прервал громкий хлопок двери, я повернулся, чуть приподнимаясь на локтях. Передо мной лицо Кэйи. Он явно зол. Смотрит на меня блеклым глазом, что никак не может сосредоточиться в одной точке.

– Зачем? – проговорил он, хватая меня за ладонь.

– Что? – дрожь прошлась по телу, но ладонь я не выдернул.

– Ты мне жизнь угробишь. – он резко... Заплакал? Слёзы потекли по щекам так быстро, что я не успел среагировать. Он свалился на колени, отпуская лицо на матрас, всё ещё сжимал мою руку холодными пальцами. – Зачем? Ты меня правда ненавидишь? Боишься меня? Я ведь ничего не сделал. Я пытался просто... Я ведь просто... Аякс, пожалуйста, не надо.

– Я не понимаю... – я даже не знал, как реагировать, такого никогда не было, я даже не думал, что он вот так умеет. Я видел его дрожащую спину, но страх был выше эмпатии и желания помочь, я еле вытаскивал слова из горла. Я правда его боюсь.

Он не отвечал, не издавал ни звука, лишь движение его спины, что со временем стало более спокойным, выдавало в нём жизнь. Он наконец поднял голову, отпуская мою руку. Его глаза выглядели заплаканными, он ведь ни разу... Даже когда я наседал сверху.

– Зачем ты всё сломал? – проговорил он, смотря на меня.

– Я ничего не ломал.

– Уничтожил. Я опять... – он приложил руку к лицу, прикрывая глаз с ожогом.

Каждый вдох давался мне с огромным усилием, Кэйа пару минут сидел, прижав руку к лицу, просто смотрел в пустоту, потом встал и ушёл в ванную. Я услышал, как включилась вода, только после успокоился. И что это было? Оставшийся вечер Кэйа был на бальных танцах, а после сразу уснул. По крайней мере я так думал. Дашевский зашёл ко мне перед сном, при этом пытался максимально не говорить. Посмотрел на лежащего Кэйю, прищурился, после дал мне сигарету, зажигалку и таблетку, быстро выходя после. Теперь так работаем? Я подпалил сигарету, выходя на балкон, таблетку оставил на потом. Вечер был как нельзя тихим. От чего-то вся общага замолчала, а ведь даже после отбоя обычно с этажа выше доносится смех старших. Но мысли вообще не образовывались в голове, я не мог поймать ни одну, там тоже появился огромный ком, не давая проходу. Докурив потушил сигарету о забор балкона и запихнул её меж прутьев. Выпил таблетку и уснул.

По ощущениям, проспал всю ночь, но проверив телефон выяснил, что доспал до трёх ночи. Ну и что это? Привстал. Кэйи на кровати не было, найти его удалось быстро. Он сидел на балконе, вжавшись в угол и с кем-то разговаривал по телефону. Я слышал лишь несвязные обрывки фраз, да и не моё сейчас это дело. Не моё...

Я тихо слез с кровати и подобрался к двери так, что меня не было видно с балкона, но звуки доходили.

– Нет-нет... – говорил Кэйа, после давая собеседнику ответить. – Я не уверен, что просто не понял, что, пхах, ну... – ещё ответ. – Не знаю, мне ничего не помогает. Иногда появляются мысли, что лучше просто поскорее исчезнуть. А потом они заглушаются мыслями о моём образе, не думаю, что я решусь на такое. – ответ на этот раз длиться дольше обычного. – Да... Прости, я наговорил ему лишнего. – ответ. – Нет, что ты, конечно доверяю. Наверное. – Кэйа чихнул, перед моими глазами предстал его образ, он поднимает плечи и потом прикрывает нос рукой. – Я не могу... Да... Я буду ждать у столовой, перед зарядкой.

Видимо разговор закончился, потому что дальше Кэйа только молчал. Я боялся, что меня раскроют, но с места не вставал, да и он не спешил заходить.

И что же делать? Я загнал себя в ловушку. Сам. Своими руками отказался тогда переезжать. А если я скажу Ризли, что со мной происходит, он сообщит родителями. Они даже не знали, что я общаюсь с Кэйей. Но я так долго не протяну. Он знает все рычаги, все мои реакции на его поступки. Никогда не поверю, что он не захочет поиздеваться надо мной таким образом. Я прикусил ноготь, пытаясь согнать нарастающую панику от безысходности. Но ни один из изученных мною вариантов не помогал. А продолжая сидеть у двери я лишь сильнее затягиваю петлю у себя на шее... Если увидит, ох, это будет просто отвратительно...

– Что ты делаешь? – я дрогнул и перевел взгляд на Кэйю, даже не заметил, как он вышел, хах! По виду плакал, неужели уже скучает?

Казалось у меня задергался глаз, в голову полезли неприятные мысли.

– Как много ты слышал?

– Достаточно. – я даже не особо помнил, что он там щебетал, мне было абсолютно по барабану, но во мне откуда-то проснулась жажда поиграть с ним в ответ.

– И что входит в это достаточно? – я видел, как его руки трясутся, но лицо всеми способами пытается не показывать страха.

– Неважно. Меня это не касается. – я поднялся и тут почувствовал за собой преимущество. Что-то не то. – Уже не касается ведь? – такое чувство, что я терял контроль над собой. Мои руки полезли к его талии, чуть задирая ночную рубашку. – Назови меня по имени. – я прошептал на ухо, после аккуратно и нежно прикусывая мочку уха.

– Я не понимаю...

– Меня не так зовут. – чуть-чуть оттянул мочку, после прошёлся влажным языком по уху.

– Прекрати, пожалуйста. – он уперся ладонями в мою грудь, пытаясь оттолкнуть. – Умоляю...

– М? – я почувствовал, как лицо расплывается в улыбке.

– Не трогай меня, пожалуйста...

– Я всего лишь играюсь. – перехватил его руки, сжав запястья одной ладонью, второй продолжал поглаживать талию. – Тебе можно, а мне нет?

– Прошу, это не ты...

– А кто?

– Я не знаю...

– Вот как.

Резко прильнул к губам, силой вытягивая поцелуй, повалил на кровать. Продолжал сжимать руки, пока свободная рука стягивала штаны с трусами. Кэйа от чего-то плакал, бесшумно, беспокоясь, что нас услышат. Изредка тихо шептал "прости", дрожал от страха, пока мои пальцы медленно двигались в его анусе.

– Примешь меня?

– Смазка...

– Да ну-у. – я резко вошёл, заставляя его прогнуться, открыв рот. Он вырвал свои руки, но даже не пытался меня оттолкнуть, лишь прижал их к своему рту, не давая вырваться ни звуку. Даже тихие извинения исчезли, а слезы лились рекой. Меня это заводило ещё больше. – Ох, ты действительно прекрасен. Кэйа, я ненавижу тебя больше всех на свете. – закинул его ноги на свои плечи, облизывая пальцы. Мне было абсолютно плевать, что делать, лишь бы заставлять его плакать дальше. – Тебе нравится? Как долго я хотел увидеть тебя таким. Даже не думал, что когда-нибудь получится. – я замедлился, нежно выходя и грубо входя обратно. 

Он был близок к оргазму, но лицо его совершенно не выражало удовольствия. – Ты чего плачешь? Тварь такая. – я резко разозлился, нагнулся так, чтобы мой лоб почти прикоснулся к его лбу. Он кусал свои пальцы, чтобы не издавать звуков. – Думаешь имеешь права рыдать, после того, что сделал со мной? Ты ещё спрашивал, зачем я все сломал. Тебе сказать, кто сломал меня? Кто уничтожил мою личность? Блядь, как же потрясающе видеть тебя рыдающим. Будешь ли ты теперь звать меня по имени?

– Аякс... – он высунул пальцы изо рта, которые уже покраснели от его укусов. А меня будто ледяной водой облили. Я замер, не понимая, что творю. Стало отвратно от самого себя. – Прости меня, Аякс. – он вытер слёзы и постарался улыбнуться, но мало что получилось. – Я больше не буду плакать. Прости меня. Прости... Хах, а ты чего? Все ведь хорошо. – он протянул к моему лицу ладони, большими пальцами проходясь по моим щекам. – Аякс. – он натянул свою самую нежную улыбку, а я поверил...

Утро далось тяжело, наверное потому что я спал всего ничего. Но я продолжал лежать лицом к стене, полностью закутавшись в одеяло. Я знал, что Кэйа не спал всю ночь, он смотрел на меня всё это время, на щеках засохли слёзы, но он не спешил умываться. Впрочем, не мне судить. На душе гадко, как бы мне хотелось, чтобы те события оказались страшными сном.

Кровать Альбериха заскрипела, после хлопнула дверь в ванную. Я встал только когда включилась вода. Курить не хотелось, вообще ничего не хотелось. Нужно ли мне поведать Зандику о ночном бзике? По моим глазам точно поймёт, что со мной что-то не так. Ах, может собрать вещи и уехать? Или спрятаться где-нибудь. Не хочу показываться никому...

Но дверь в комнату открылась ещё перед звонком, биолог зашел в комнату, убедившись, что Кэйи нет высунул три сигареты из пачки и протянул мне. А ещё дал одну пластинку таблеток.

– Теперь так работаем? – я смотрел на сигареты и меня лишь тошнило от их вида.

– Что с глазами?

– А что с ними?

– Я же не дурак. – он поднял брови, ожидая ответа, но я промолчал. – Ладно, не важно.

Он явно спешил скрыться, очевидно беспокоясь о Кэйе, который может выскочить в любой момент.

– А поджигать как?

– Придумаешь.

Дверь аккуратно закрылась, после прозвенел звонок, означающий подъём. Что же. Заправить кровать, запрятать сигареты и успокоительное в сумку, одеться и наконец зайти в ванную. Кэйа вышел свежий, будто спал всю ночь и вообще ничего не было. Уж не знаю, будет ли он что-то кому-то рассказывать, но тряска из-за тревожности была неимоверная. Я даже никому рассказывать не смогу. Если меня не заставят. Я наспех умылся, почистил зубы и обмазал потрескавшиеся губы гигиеничкой, которую мне всучил Тома. Зарядка. Я решил пожаловаться на плохое самочувствие и отсидеться. Дальше ненадолго в комнаты, завтрак, урок один, два и ещё несколько. Под конец дня я был готов застрелиться. А Тома был как новенький, чуть ли не скакал впереди меня, обгоняя и заглядывая в односторонние зеркала танцевальных студий. Ненадолго замер, разглядывая кого-то, на секунду показалось, что вот-вот у него появится махающий в разные стороны хвост. Он поджал губы, повернулся, смотря на меня, после пошёл дальше быстрым шагом.

– Мы выбили окно. – проговорил один из актёров, как только я кинул сумку на стул.

– Чем? – не понял я, быстро проходясь взглядом по всем окнам в зале, но не нашёл выбитого.

– Нет. В плане представление. Мы будем играть на публику.

Тут я замер, не до конца осознавая всю ситуацию. Медленно начало доходить, а лицо начало светиться от радости. Я схватил его за плечи и переспросил. Мне сказали тоже самое. Мы играем на публику. Я играю на публику. Руки затряслись, я радостно выкрикнул и провернулся вокруг себя.

– Правда не нашу историю. Новогоднее представление. – мне было так плевать, что играть, я просто был рад случаю покрасоваться своими навыками на сцене перед большим количеством людей. – Тебя хотят выдвинуть на одну из первых ролей.

Тут я впал в восторг и ужас одновременно. Я только недавно пришёл, а меня уже заметили и признали. Достоин ли я? Разумеется! Я никогда не хотел принижать себя или возвышать, но что поделать, если я действительно очень хорош. Я был близок к тому, чтобы запрыгать от счастья, но сдерживаться здесь было ни к чему...

Я сидел на кровати, крутя сигарету меж пальцев. Мне очень нравилось, как это делал Дашевский, что захотелось научиться самому. Тома сидел за столом, со страдающим видом вырисовывая схему черепа и скелета человека. Я от задания успешно извертелся, обещая, что назову каждую кость и без этих рисунков. Время близилось к отбою, но мне не хотелось идти в свою комнату. У Томы было вполне себе комфортно и достаточно тихо. Его комната располагалась в самом конце коридора, куда никто не сувался без причин, потому что рядом так же находится комната классного руководителя и злого биолога.

Я откинул голову на стену, закусил фильтр сигареты и закурил, игнорируя раздраженный взгляд Томы.

– Насчёт нас с Кэйей. – резко проговорил Тома, не смотря на меня. – Я не хотел говорить, ведь это могло подпортить ваши отношения, но... – смотрит на меня, я хмурюсь и выдыхаю дым тонкой струёй. – В общем, у нас общий знакомый, который мне сейчас, кажется, партнёр, а Кэйа на него плохо влияет. Мне это не нравится, а ещё иногда возникают подозрения, что между ними что-то было, а может и сейчас есть. – я вопросительно поднимаю брови. – В плане физических отношений.

– Секс?

– Да. – Тома водит ластиком от карандаша по бумаге. – Могу я тебя попросить спросить об этом?

– Почему у своего не спросишь?

– Сложно объяснить. Я могу, но возникнет некое недопонимание. Мы не совсем в обычных отношениях.

Я замолк, отворачиваясь. Говорить с Альберихом об этом — последнее, чего я сейчас хочу. И в принципе никогда больше не хотел бы поднимать этот вопрос. Я боюсь, что опять потеряю контроль, как тогда, опять стану полной тварью.

– Не могу, прости.

– Ясно.

Тома, на удивление, не настаивал и не спрашивал почему. Просто принял это и быстро забил, продолжая вырисовывать кости ног. Я попрощался, быстро выходя из комнаты, докуривал сигарету, как тут на встречу вышел Ризли с Зандиком, о какая компания. Я мигом спрятал окурок меж пальцев, но от зоркого взгляда Ризли так просто не отделаешься.

– Опять курим? – устало взглянул на меня, пропуская Дашевского вперёд.

– Что? Нет!

– Показывай руки и карманы.

Я уставился на Зандика, что безэмоционально наблюдал за всей этой картиной, я сжал губы, раскрывая ладони, кое-как проворачивая трюк с запрятыванием окурка меж пальцев. Он ещё жёгся, но струи дыма видно не было. Посмотрел на Ризли, тот кивнул на карманы домашних штанов, я кинул умоляющий помочь взгляд на биолога, медленно начал тянуться к карманам.

Резко дверь в одну из комнат распахнулась, Дашевский заглянул внутрь и цокнул, строя удивленное лицо, глядя на пьющих подростков. Те застыли, не зная, что предпринять и кто их так подставил. Ризли обернулся, посмотрел на Зандика, потом на детей и резко вошел в комнату, попутно начиная ругать.

– Спасибо. – я сложил ладони, чуть кланяясь.

– Брысь в комнату.

Я кивнул и рванул, резко открывая дверь и после тихо закрывая за собой. Прошел к открытому балкону и выкинул окурок на улицу, оставшиеся сигареты запрятал куда-то в нижнее бельё. После повернулся, смотря на Кэйю, он читал книгу, лёжа на кровати в трусах и футболке. Его взгляд устремился на меня. Я прикусил губу и отвернулся.

Было страшно. Некомфортно до жути. Я чувствовал его прожигающий взгляд, всё моё тело хотелось подчиняться, сжал кулаки, ногтями вбиваясь в кожу ладоней. Холодный пот окатил меня, я в какой-то момент перестал дышать. Нельзя молчать. Я ещё не готов... Не готов.

– Тома сказал, что у вас с ним общий друг. – проговорил я, всё так же на него не смотря. Это первая тема для разговора, которая пришла мне в голову.

– Мы из одного района, у нас таких полно. – сухо и без интереса ответил Кэйа.

– С которым он встречается.

– Они не встречаются.

– Поэтому он может изменять?

Я почувствовал ещё более прожигающий взгляд Кэйи на своей спине. Пожал плечами.

– Не думаю, что он тратил бы время на их взаимоотношения, если бы не ценил это. – он встал, по звукам стоял довольно близко ко мне. – Или на что ты намекаешь?

– Я был прав тогда?

– В обвинениях о моей измене? Ни разу.

– Рад слышать.

– Оставь эту слащавость при себе, Тарталья. – моё прозвище от него звучала как насмешка. Проговорил его саркастично и неряшливо, когда я был Аяксом, такого не было. Он обвил меня руками, пальцы подцепили одну из пуговиц ночной рубашки. – Что ты хочешь?

– Не трогай. – произнёс я это с трудом, на выдохе и очень тихо.

– Хочешь займёмся сексом? Или тебя по согласию уже не устраивает? – я нахмурился, повернул голову, наконец взглянув на Альбериха, что продолжал держать руки на моём торсе. По его взгляду можно было сказать, что он более чем раздражен. – Ты спишь с биологом?

– Издеваешься?

– Интересуюсь, вы же в самом деле довольно близки. – шепчет на ухо, у меня бегут мурашки.

– Ничего подобного, он просто подтягивает меня по предмету.

– Он тебе нравится? – его руки опускаются мне на пах, медленно поглаживая его.

– Не... – мне не удаётся договорить, это превращается в довольно громкий стон — Кэйа сжал мой член. – Прекрати.

– Нет? В самом деле? – не прекращает, нежно целуя шею. – Ты ведь так много ему поведал.

– О чем ты?..

– Я тебя изнасиловал, да? – схватил меня за запястье и оголил руку с кучей маленьких порезов. – Это из-за меня?

– Откуда ты...

– Он умеет найти подход, скажи же. Если думаешь, что ты для него особенный, то избавься от слащавых мыслей.

– Заткнись.

– Ты когда-нибудь думал о том, что лучше умереть?

– А ты?

– Каждый день. – я вздрогнул, он резко развернул меня, схватил за плечи и усадил на кровать. – Каждый гребанный день. – он стянул с себя футболку, я сглотнул. Кэйа сел ко мне на колени, складывая руки на плечи чуть наклонил голову. – Давай займёмся сексом.

– Я не хочу.

– Я тоже не хотел. – прошёлся пальцами по паху, чуть приспуская штаны. – А у тебя фляга свистит будь здоров, м?

– Умолкни.

– Я то привык. – он пожал плечами, прикрывая глаза. – Думаешь, нам следует прекратить?

– Нам следовало и не начинать.

– Жаль. – безэмоционально проговорил Кэйа, слезая с меня.

– А ты что думаешь?

Он посмотрел на меня каким-то уставшим взглядом. Он с трудом закатил глаза, будто пытаясь заглянуть себе в голову. Долго молчал, как будто наслаждаясь моим ожиданием. Будто я всё ещё ему нужен. Всё это промелькнуло в голове на миг, я даже в какой-то момент понял, что был бы рад сейчас оказаться в позиции нужного. Но ему плевать. Всегда было плевать. Так ведь? Я был бы только рад. Искренне желаю, чтобы нас больше не связывало ничего. Как мне хочется вернуться в далёкое прошлое и выбрать другого. Не просто следовать за ним. Что бы было, если бы я выбрал не его. А что было, если бы я тогда убежал? Если бы. Если бы...

– Наверное, это... – начал говорить, но после замолк, прикрывая рот рукой. – Нет, забей.

– Договаривай, раз начал. – разозлился я.

– Это тебя уже не касается. – кинул он, после запираясь в ванной.

Я послал его нахуй, показывая средний палец двери, после укутался в одеяло и сидел так минут десять. Всё это время в ванной не текла вода. Что было крайне странно, ведь Кэйа обычно включает её заранее, чтобы купаться в горячей. Не умер ли он там? Почему это меня вообще волнует? Я не должен о нём думать. Эти две недели были хороши, я наконец-то почувствовал себя живым и более-менее счастливым. Стоило ему появиться, его глаза, волосы, длинные пальцы с правильными линиями кутикул, горячий язык и длинные ноги окутали меня. Всё это зажимало, словно пресс. Я чувствовал, как плавлюсь изнутри, все мои рефлексы говорили следовать за ним. Я не слушал. Пытался.

Вода наконец потекла, стоило мне прикрыть глаза, я тут же видел его обнажённого, до ужаса красивого и страстного. Пришлось нажать на глаза пальцами, чтобы убрать эти картинки.

– Что ты со мной сделал... – прошептал я, пытаясь контролировать себя и своё дыхание.

Холодное дуло опустилось на чуть впалый живот. Он смотрел на меня, как на врага, уже не скрывая своего отвращения. Я протянул ему стакан с коньяком. Лёд ударился о стенку, звонкий звук заставил поморщится. Я ненавидел звуки, образы и прикосновения. Я ненавидел всё, что не касается его. Его самого я пытался ненавидеть ещё больше, чем весь остальной мир, но внутренний Аякс всё ещё диктовал свои правила. Тарталья, Чайльд. Это всё чушь. Рядом с ним есть только один "Я", самый настоящий, сгусток без защитных оболочек. С него стекает черная липкая смоль, других она заставила бы морщиться и бежать. Кэйа Альберих эту черноту ест на закуску к пиву.

– Он заряжен? – наконец спросил он меня, уже сделав глоток из стакана.

– Проверим?

– Ты стрелял из другого, тот был золотистый, этот бронзовый.

– Правда? Значит здесь полная обойма.

– Армия тебя окончательно уничтожила, Чайльд. – он глотнул ещё раз. – Коньяк не так плох, как я предполагал. У тебя не очень вкус на алкоголь, но это вкусно.

– Если я выстрелю, ты умрёшь.

– Да? А если спасут?

– Я позабочусь об этом. – я наклонился, почти касаясь зоны его туманного дыхания носом. – Я съем тебя с потрохами, Кэйа Альберих. Обглотаю кости, а из остатков сделаю себе кастеты. Твой гроб будет пустым, а зал похорон тих и чист. Рыдать никто не будет. – надавил дулом на живот, он поморщился, отворачиваясь, чтобы сделать ещё глоток. – Тебе не страшно?

– Я больше не на таблетках, Чайльд, мне ничего не страшно.

– Блядина. – я не сдержался и вмазал пистолетом ему по лицу, после отходя и потирая лицо свободной рукой. – Сука, ебаный рот. – всё мои желания вызвать у него животный страх прошли даром, он сейчас смотрел на меня своими пустыми глазами, с кровавой царапиной на скуле. – А если я... – опять подошёл к нему, залез коленями на диван, нависая сверху. – Если я убью этих. – тыкнул пальцем по кольцам в кармане рубашки. – Прямо на твоих глазах? Если заставлю их страдать вместо тебя? Если я сделаю с Дилюком тоже самое, что ты сделал со мной?

– Ты переходишь границы.

– О нет! – схватил за воротник, встал и потащил его самого к окну. – Нет-нет. Смотри, все они — невинные прохожие. Знаешь, что с ними случится?

– Чайльд.

– Мне нужен твой страх! – резко крикнул я, заставляя его поморщится от неожиданности. – Слёзы, просьбы о пощаде. Громкие, истошные крики чистого ужаса.

– Зачем?

– Я хочу мести.

Он посмотрел на меня, на секунду показалось, что глаза были полны стыда и злости, но спустя миг всё стало бесчувственным взглядом, ничего не выражающим взглядом.

– У меня есть предложение...

Зандик положил на стол лист с тестом. Ни одной ошибки, я сидел в недоумении пару секунд. Это моя первая работа без ошибок, недоверчиво взглянул на Дашевского, который заполнял журнал с недовольным лицом. На секунду мне подумалось, что это он так подсобил, потому что я чувствовал себя не очень. Но вариант быстро отпал, он вряд ли будет делать что-то такое, чтобы подбодрить, ему не выгодно. Значит я сам. Никогда не был преуспевающим, а тут бац и тест на сто баллов. Двадцать вопросов, из них только десять тестовая часть, вторую я заполнил сам, от руки, вписал ответы. Я понял каждый вопрос, а это не так просто, ведь Зандик тот ещё приколист и любит поиздеваться, завертев вопросы так, что сам наверняка еле понимает его суть. Особенно для меня. Я отодвинул лист, гордо выпрямляясь, заулыбался. После тяжёлого дня, в задачах которого стояло игнорирование Кэйи и танец с бубном на контрольной по алгебре, это определённо меня подбодрило. Ещё как подбодрило! Я еле сдержался, чтобы радостно не вскочить и не запрыгать.

– Нечего радоваться, это всего-навсего один тест.

– Умеете замотивировать.

– Ты уже закончил? – поднял на меня глаза, я посмотрел на тетрадь с таблицей, которая и на половину ещё не заполнена, а уже занимает две страницы. – Я не отпущу тебя, пока вся таблица не будет в тетради.

– Архонты, смилуйтесь... – проныл я, вычерчивая ещё один столбец. – Вас не волнуют слухи?

– Какие?

– Говорят, что мы... Ну... – я сам не понял зачем я это спросил.

– Тебя это сильно волнует?

– А Вас нет? Из-за этого и уволить могут.

– Тебе об этом волноваться надо в последнюю очередь.

– Как скажите... – отпускаю глаза, смиренно выдыхая.

Я сам не понял в какой момент уроки с Дашевским начали мне нравится. Он всё ещё был довольно противен в плане общения, совершенно грубым во многих моментах, но почему-то этот час тишины перед сном стал для меня чем-то вроде отдушины. Никакой суеты, мы вдвоём в кабинете, горит только одна лампа. Он быстро проверяет работы, ставя оценку красной ручкой, делая пометки ей же. Быстро заканчивает с одним классом, переходит к другому.

– Я не хочу, чтобы из-за меня у кого-то были проблемы.

– У тебя плохо получается, я несколько лет слушал, как у Ризли от тебя голова кругом.

Я поджал губы, прикрывая лицо рукой. Стало стыдно, захотелось исчезнуть с концами. Было четкое ощущение, что без меня всё было бы проще. Наверное...

Зимние праздники уже дышали в спину. Я отдавался сцене последний месяц, даже иногда забивая на биологию по вечерам. Блистать на сцене у меня получалось, как ни что другое. Я дышал, я чувствовал, я был там! Я существовал отдельно от личности, которую зовут Аяксом. Словно это всё было идиотским триллером, фильм закончился, пошли титры, черный экран. Возвращение в реальность начало выбивать почву из-под ног. Меня мотало из стороны в сторону, я уже не мог понять, какая часть является моей, а какую я получил от персонажа...

Ночью я оказывался в темной коробке. Она давила, не давала повернуться, полностью лишала меня каких-либо чувств. Он мог меня коснуться. Я бы не убежал. Я бы коснулся его в ответ. Меня убивал сам факт моего никчёмного беспомощного поведения рядом с ним. Я словно слепой котёнок, который стоит где-то около обрыва, но где этот обрыв — я без понятия. Знает только он.

Пачка таблеток на столе директора. Что-то на Ф. Помимо директора и меня в кабинете присутствовало ещё четверо. Ризли, как классный руководитель, Дашевский, который записан моим куратором, школьный психолог и... Кэйа.

– И каковы будут объяснения? – начал директор. – Никто из вас не имеет разрешения на эти таблетки. Они выдаются по рецепту.

– Это не моё. – проговорил я.

– Господин Альберих? – все взгляды были направлены на него. Его взгляд мало что выражал, он просто отрицательно покачал головой, устало вздыхая.

– Ох, вот как. Значит кто-то из вас врёт. Даю минуту, чтобы признаться и не подставлять соседа.

Молчание. Кэйа вообще не дрогнул, как будто это действительно было не его. Я посмотрел на Зандика, тот выдавал редкое явление — признаки эмоций, а именно беспокойства. Он уловил мой взгляд, которым я пытался всеми силами убедить его, что таблетки не мои.

– Прошу прощения, я полагаю, что лекарство не является собственностью Аякса. – подаёт голос Дашевский после недолгого раздумья.

– Да? Почему же?

– Таблетки стоят дорого, если их используют, как наркотическое средство, то полагаю, что было бы лучше купить что-то похожее, но более дешёвое с финансовым состоянием, как у Аякса.

– О как. – тут даже Ризли потерял лицо, смотря на Зандика, как на идиота.

– Разве аргумент не весомый? Хорошо, я считаю, что...

– У меня есть рецепт. – резко проговаривает Кэйа, от чего все замолкают. – Для этого лекарства и ещё для четырёх препаратов, которые вы прячете под столом.

– Почему ты сразу не сказал, раз всё по закону? – рассердился Ризли.

– Не хотел. – пожал плечами Кэйа.

– Ты мог подставить Аякса!

– Подставить? Думаете его любимый учитель позволил бы? – хмуриться Альберих, после смотря на меня, словно во всем виноват именно я. – Сейчас принесу справку. Если не верите мне, позвоните отцу.

Он разворачивается и уходит, я пару секунд смотрю вслед, после выбегая за ним, нагоняя, но резко останавливаясь. Кэйа сейчас источал просто ужасную ауру, все мои рефлексы говорили бежать и не подходить, но я их не слушал. Его взгляд выражал искренний испуг, он пытался закрыться ладонями, но ничего не получалось. Стоило кому-то показаться на горизонте, он тут же останавливался и разворачивался, пряча лицо, на пару секунд, пока этот кто-то не пройдёт. Я уже протянул руки, чтобы взять за плечи, но мою ладонь отбили четким ударом по ней, поцарапав при этом кольцом.

– Не трогай меня.

– Кэйа, в чем дело?

– Замолкни. Ни одного упоминания. – он сбежал вниз по лестнице, я прокатился по перилам.

– Тебе помочь? Нужно что-нибудь?

– Мне нужно, чтобы ты замолк. С чего это ты помогать решил?!

– Что это за лекарства, от чего? Это из-за меня? – я почти шептал, так как мы уже подходили к нашему коридору.

– Да если бы! – он быстро забежал в комнату, игнорируя подколы друзей. Они все уставились на меня.

– Комнату будут обыскивать, прячет сигареты. – на ходу выдал я, пожимая плечами, все понимающе закивали.

В комнате Кэйа уже вытащил справку и положил её на кровать. Сам прижался лбом к коленям, обхватив их руками.

– Кэйа... – я поджал губу, подходя ближе. – Мне можно было рассказать, мы же... Как давно ты их пьёшь?

– Не твоё дело.

– Моё. Я имею право знать!

– Нет.

– Почему?

– Нас больше ничего не связывает, мы никто друг другу.

– Ты не можешь просто взять и выбросить всё в мусорку.

– Уже выбросил.

– Кэйа, прошу. Для меня это важно.

– Для чего? – он встал так резко, что у меня самого в глазах потемнело, подошёл ко мне, почти впритык. – Хочется скинуть груз? Думаешь я после тебя пью эту гадость? Да ты последний в списке, кто... – я впервые увидел его таким потерянным, он поднял ладони к голове, пытаясь подобрать слова, но секунд пять просто стоял с открытым ртом, вдыхая воздух. – Я пью их, потому что ты меня предал.

– Что?

– Я... Ты просто не представляешь, что для меня значило твоё доверие, твоё присутствие в моей жизни. Я думал, что существую только ради того, чтобы наслаждаться моментом с тобой. Но ты всё сломал. Всю мою жизнь, которую я выстроил по кирпичикам за эти четыре года, всё полетело в хлам, когда ты взял и... – он схватился за голову, ногтями вбиваясь в кожу своей головы. – Как ты мог так поступить. Я всё простил, все терпел, лишь бы ты продолжал наполнять меня своим ебучим, жалким вниманием. Я был готов простить всё, но ты взял и променял меня? Ты меня боишься? С чего вдруг? Изнасилование, какие громкие слова. Ты грязный не из-за меня, ты ублюдок с проблемами не из-за меня.

– Да что ты несёшь.

Он пусто взглянул на меня, от этого аж передёрнуло, по телу пробежались мурашки.

– Просто не говори никому. Забудь, живи, как жил.

– Что не говорить? О том что ты сумасшедший?

Я сам не понял, зачем я это сказал, ведь он уже выглядел вполне спокойным и, скорее всего, не трогал бы меня и дальше. Все эти недели Кэйа мастерски играл роль незнакомца, который не может разобрать меня на кусочки, а потом в точности с оригиналом собрать. Я почувствовал себя кретином, но было довольно поздно, потому что мне уже прилетел удар под дых.

Воздух вышел, а вдохнуть я не мог, ноги подкосило и я свалился на колени.

– Я ведь уже не настолько добрый. Могу и проболтаться про твои бзики остальным. Как думаешь, кому поверят первому? Учитывая, что тебя и так все считают чокнутым.

Воздух снова вошел в мои лёгкие, я глубоко вздохнул, в глазах потемнело.

– Я же попросил по-хорошему.

– Очень опрометчиво бить меня в живот. Разве нет? – у меня слетели тормоза и я уже не очень то и хотел контролировать свои слова. – В прошлый раз я тебя чуть не убил после.

– Ты мне угрожаешь?

– Я тебя удушу.

– Да ты что? – голос Ризли привёл в чувства. Я посмотрел на него, вставая с колен. – Что происходит?

– Играем.

– Мне обыскивать карманы? – Ризли плотно закрывает дверь, Кэйа передаёт ему справку, тот быстро пробегается по тексту. – О как.

– А Вы...

– Никто не узнает, если ты не захочешь. Не стоило так тянуть, ты же понимаешь?

– Да. Простите.

– Хочешь это обсудить?

– Нет.

– А я хочу. Задам пару вопросов насчёт твоего рациона. Пройдёмся к психологу.

Они ушли, а я остался в звенящей тишине...

Вся моя жизнь превратилась в ровный поток. Если раньше можно было представить её рекой с кучей поворотов и водопадов, то сейчас она превратилась в спокойную речушку, какие описывают в летних рассказах о жизни в деревне. Я всё ещё не мог нормально спать, каждый раз закидываясь успокоительным, но это стало такой обыденностью, что даже представить трудно, как я раньше жил без них. Театр, уроки, друзья. Теперь я не так оторван от общества, как раньше, теперь многие меня знают, как отдельную личность, а не верную собачку Альбериха. Тома был со мной, иногда жаловался на свои любовные терзания, но в основном он держался на расстоянии вытянутой руки, чётко обозначая границы "мы друзья", а я был не против. Его присутствия мне хватало, чтобы не помнить об Альберихе. Театр тоже способствовал моему состоянию, в положительную сторону, как правило. Новогодний спектакль прошел, экзамены дышали в спину, но мне до последнего не хотелось покидать сцену.

А Дашевский... Все как обычно, причитания, дополнительные уроки, иногда он слушал мои мысли вслух, никак не комментируя их. Но слушал. Я надеялся, что и слышал. Почему-то хотелось верить, что он действительно считает меня не просто своим учеником, выделяет не потому что я неуравновешенный, а потому что искренне привязался ко мне...

Новогодние каникулы прошли, я и глазом моргнуть не успел, Серёжа уже давно не празднует с нами праздники, поэтому даже обсудить все было не с кем. Я вернулся в школу, наполненный эмоциями из прошлого года, я чувствовал, как они сжирали меня, легко и верно, пробираясь к сердцу, чтобы в самый неподходящий момент ударить ржавым лезвием, выбивая почву из-под ног. Я не мог себе позволить долго выговариваться Зандику, тем более Томе. Всё своё держал рядом, чтобы не уплыло. Я раньше и не осознавал, как ценно иметь того, кто будет готов всегда выслушать поток мыслей, опустошить потресканный стакан, так скажем. Мой стакан трещал по швам, вода текла тонкой струйкой через маленькие щели, немного выливалось через вверх... Все было очень плохо. Я даже не осознавал насколько.

Выступления, подготовка в экзаменам и поддержание социальной активности настолько быстро пронесли меня через оставшиеся год, что я даже углядеть не успел, как в самой дальней от учительской комнате одноклассники устроили небольшую вечеринку с выпивкой в честь окончания года, которую они тщательно хранили пару месяцев в шкафу и на балконах. Пить мне нельзя, но я почему-то всё равно согласился играть в "Правда или выпивка".

Мы сидели в кругу, у каждого была рюмка со спиртным, разного сорта. Тома сидел рядом со мной, но он был вне игры, так как не хочет, чтобы его видели пьяным. Я был в игре, потому что я идиот. В шутках и смехе очередь быстро нагнала меня, я смотрел в глаза однокласснику, что загадывал вопрос. Я ожидал какой-нибудь дурной подкол, про отношения с биологом или с кем-то из театрального кружка, но парень бил насквозь.

– Если бы тебе сейчас дали выбор: Кэйа или Тома, кого бы ты выбрал, чтобы навсегда прекратить общение?

Моё стекло треснуло. Трещина пошла от основания до верха. Трещина царапала губу, когда пьёшь из стакана. Альберих, что до этого перешёптывался со своими друзьями и смеялся, резко замолк, смотря только на меня. Его голубые, как хрусталь, глаза делали только хуже. Я посмотрел на Тому, тот с интересом ожидал от меня ответа.

– Может другой вопрос? — с надеждой спросил я.

– Нет, чувак, тогда пей.

– Нет, я...

– Маменькин сыночек больше не пьёт? – пошутил один.

– А то господин Дашевский будет ругаться. – подхватил второй.

Волна понеслась, я всё сильнее сжимал стакан у меня в руках, они все чаще шутили, даже не подозревая, как успешно попадали в цель. Раз за разом, фраза за фразой, будто они все давно знали. Будто я был, как на ладони.

– Заткнитесь, я отвечу! – не выдержал я.

– Давай, пупсик, мы ждём.

Не смеялся один Альберих. Я не мог сказать его имя, смотря ему в глаза. Зная, что он на меня смотрит. Но Тома? Все эти месяцы он единственный, кого я подпустил к себе ближе всех. Он открылся для меня, а мне вот так взять и сказать, что я променял бы его на Альбериха?..

"...я был готов простить всё, но ты взял и променял меня..."

Глупости.

Вода хлынула из стакана.

Кто-то снова пошутил. Волна смеха прошлась по кругу. Альберих молчала отпил из стакана, прикрывая глаза. После опять смотря на меня.

"...существую только ради того, чтобы наслаждаться моментом с тобой..."

Осколки стекла врезались в сердце.

– Я не думаю, что могу ответить на вопрос, может всё-таки переспросишь?

– Чувак, это правда или выпивка, пей давай!

– У тебя там разбавленный ликёр, чего боишься.

– Перезадайте вопрос, ребят. – подаёт голос Альберих.

– А ты чего заступаешься? Сам не хочешь услышать?

– Мне плевать.

– Ври больше, пялился на него всё это время. — Альберих замолк, отводя взгляд.

– Пусть выйдет из игры тогда. – предлагает один.

– Сначала пусть выпьет. – отвечает второй.

– Вам принципиально? – влезает Тома.

– Он знал, на что шёл.

– Архонты, быстрее давайте.

Резко Альберих встаёт, подходит ко мне и вырывает стакан из рук.

– Вали в комнату.

Он выпивает содержимое залпом, освобождая меня от ответственности. Все резко начинают шутить и пытаться что-то высказать Кэйе. Под этот шум, Тома наклоняется ко мне и шепчет.

– Чего ты так беспокоился, назвал меня и всё тут.

– Но я не думаю, что... Мы же друзья?

– Мы знакомы всего-то пару месяцев. – поднимает брови Тома.

Меня как током ударило. Я вскочил и вышел из комнаты, пытаясь отряхнуться от позора. По моей коже будто ползали муравьи. И кусали. И мне было тошно от себя и от всего на свете. Я быстро забежал в свою комнату, откопал спрятанные сигареты и закурил. Не успел я сделать первый выдох, дверь хлопнула, Кэйа забежал в нашу ванную, я заглянул, он сгорбился над унитазом, вызывал у себя рвоту. Его тонкие пальцы вбились в кожу своей головы. Я встал, как вкопанный, не зная, что сказать.

– Зачем? – произнёс я, когда Кэйа поднялся.

– Чё? – он ополоснул своё лицо в холодной воде, после прополоскал рот. – Ты же пьёшь какие-то таблетки, с побочками от спиртного, так?

– Ты тоже.

– Архонты. – он закатил глаза. – Забей.

Я протянул руку, чтобы схватить его за плечо, но её отбили, сопроводив меня грозным взглядом.

Мой стакан был полностью разбит.

Вся вода ушла. Я ничего не чувствовал и чувствовать не хотел.

Тишина убивает.