Завидев палатку, Коннор слегка сбавил шаг и уже осторожнее продолжил приближаться к стоянке. От прошедшего сильного ливня палатка покосилась, в провисших стенках скопилась вода. Из густой, но уже пожухлой травы торчали сапоги. Сердце индейца бухнуло, словно огромный барабан. Ожидая увидеть худшее, Коннор подошел к телу.

— Ну слава духам, — выдохнул он и прикусил язык.

В траве лежал пропавший охотник, которому медведь разорвал глотку. Тело было раздавлено жутким зверем так, будто лошадь копытом наступила на лягушку. Кажется, кузнеца ждут плохие новости. Скорчив виноватую рожу, Коннор принялся внимательней рассматривать поляну: вот свежие следы медведя, но они появились позднее отпечатка сапога меньшего, чем у мертвеца, размера. С земли явно забрали какую-то тряпку и, возможно, какую-то посуду.

— Ну даешь, мародерка! — кривую ухмылку учителя можно было считать похвалой.

Но куда же Хизер понеслась после этого? Вот утопленный отпечаток подошвы сапога, а вот переломленная каблуком ветка — индеец снова взял след и помчался по нему не хуже породистой гончей. Вот разлапистое дерево, а вот и выпавшие из сумки раздавленные грибы — Хизер улепетывала в панике, раз не обратила внимания на потерю. А вот следы когтей медведя, пометившего именно это дерево.

Все верно: людоед шел по свежему следу, на всю жизнь запомнив вкус крови человека. Медведя тоже вел охотничий азарт.

— Улепетывай, девчонка... — Коннор не останавливался ни на минуту. И так-то пара-тройка часов сна, что ассасин позволил себе сегодня, могла стоить жизни дурехе.

Оставалось надеяться на лучшее.

***

Хизер рухнула от усталости прямо на мокрый песок, глотая воздух горящими легкими. Кашель драл горло, сил практически не осталось — последние она потратила, чтобы перебраться через бурную реку. Нельзя было останавливаться ни на миг, не говоря уж о том, чтобы отдохнуть и приготовить пожрать — медведь неспешно шел по следу, прекрасно зная, что добыча уже никуда от него не денется. Вспомнилась поговорка снайпера, сидевшего на страйкболе в соседнем окопе: «Не бегай — умрешь уставшим». Как это нелепо — столько пережить и так глупо сдохнуть в пасти проклятой твари.

Пуля даже не сможет прошибить эту тупую башку с толстенным черепом. А метать дротики, смазанные ядом, Хизер так и не научилась. Ставить ловушку? Тоже не выйдет, особенно в таком состоянии. Скорее всего, девушка просто сама оцарапается и помрет еще более дурацкой смертью. Возникшая мысль написать предсмертную записку вызвала истеричный смех.

«Коннор, я сдохла. Пардон за все, ходи в баню, кушай кашку дальше. Твоя идиотка».

Девушка расхохоталась, запрокинув голову. Смеялась долго, захлебываясь кашлем, выступившие слезы туманили зрение.

Послышался рев. Приподнявшись на локтях, Хизер встретилась взглядом со своим палачом: огромным, матерым, с проседью в шерсти. Упершись ладонями в песок, девушка из последних сил встала на ноги и, пошатываясь, оттопырила средние пальцы рук, и рявкнула сиплым голосом:

— Катись к дьяволу! Подавишься, скотина! Рейвен не сдаются! — впервые в этом мире Хизер произнесла свою фамилию.

Медведь взревел в ответ и встал на задние лапы. Вызов был брошен.

Девушка вышвырнула из рюкзака тяжелый котел и все, что имело лишний вес, не имея первоочередной необходимости.

***

Заглянув в пещеру, Коннор улыбнулся. Живая. Нашла старый схрон браконьеров, которых он когда-то вышиб из леса. Ушла недавно — песок под кострищем еще не успел окончательно остыть. Но следы медвежьих лап говорили о том, что на остановки нет времени.

В погоню. Уйти она могла только наверх. А говорила, боится высоты. Медведей боится больше.

***

Ветка под задницей опасно трещала, но выбора больше не было: проклятый зверь прошел тем же путем, в самом мелком месте переправившись через реку. Чихая, Хизер обмоталась веревкой и привязалась к дереву, ощущая себя шашлыком на палочке. Медведь обтирался косматым боком о дерево и выразительно посматривал на почти созревшую «грушу».

— Пошел ты! — Хизер снова показала ему неприличный жест, оттопырив средний палец на руке. — Вали, а то сдохнешь от голода.

Медведь продемонстрировал зубы и улегся рядом с деревом. Хизер прицелилась и выстрелила в зверюгу. Медведь вновь взревел, кровь хлестнула из рассеченной на голове шкуры. И только.

Тварь кинулась на ствол, но раскормленная туша была слишком тяжела для того, чтобы залезть на дерево и достать обед.

— Наверное, я так же выглядела, когда училась лазать, — зло улыбнулась девушка. — Надеюсь, волки тебя не так мотивируют.

Сатана в образе зверя бессильно брызгал слюной и кровью. Хизер устало закрыла глаза. Пули просыпались из рюкзака, когда она выкидывала котел и одеяло.

Перед глазами мелькал воображаемый таймер обратного отсчета.