— Все. Набегался, — Радунхагейду устало сполз по стене, как только дверь поместья захлопнулась. Вокруг ассасина постепенно ширилась лужа воды, окрашенная розовым. Отупевший от усталости взгляд уперся в стену. За дверью бушевала природа, празднуя приход осени.

— Это что еще за дела, Коннор? — старый учитель, стуча тростью, выбрел в коридор. — Ты чего расселся, пострел?

— Сил нет, — пробормотал парень, с трудом переводя взгляд на старика.

— Уж будь добр, найди. Тебя как минимум надо перевязать, а то помрешь еще. — Ахиллес протянул обманчиво трясущуюся ладонь ученику, предлагая помощь. Тот, застонав, наплевав на гордость, схватился за руку наставника, которая оказалась твердой и крепкой, не то что у Коннора в данный момент. — Что в мешке? — закинув руку ассасина через шею, Ахиллес скосил взгляд на огромную сумку, из которой начинала просачиваться темная кровь.

— Шкуры, мясо, мелочь для безногого. Хочу все же найти Кидда. — Коннор сильно хромал. Старик помог добраться до кухни, где смел все со стола и привычно указал на него раненому.

— Я за аптечкой. Раздевайся.

Ахиллес достаточно бодро направился в свою комнату. Ослабевшими пальцами Коннор еле смог расстегнуть портупею, силясь не потерять сознание. В голове уже мутилось, перед глазами плыло.

— Э-э-э, сынок, так не пойдет. — Вернувшийся наставник откупорил пузырек, вырвав пробку зубами и смачно ее выплюнув. Затычка улетела в дальний угол. — А ну-ка…

В горло хлынул обжигающий настой, Коннор закашлялся, и практически сразу в голове стало проясняться.

— Что у нас? Пуля? — Ахиллес с неудовольствием осматривал прореху на штанине, чуть выше колена, вокруг которой расплылось кровавое пятно.

— Штык, — уточнил Коннор.

— Тю-у… Опять пропустил свой любимый удар, что ж ты будешь делать. Жаль, глаза слабеют, — внезапно пожаловался старик. — Долой шмотье, будем лечить. А с рукой что?

— Медведь, — Радунхагейду отчего-то покраснел.

— Охотничек, — ласково отчитал наставник. И за это стало особенно стыдно. — Все, пару недель посидишь дома.

— Слишком долго, — покачал головой полукровка. — Меня ждут в Бостоне.

— Чай не девушка ждет, потерпишь, — начал смешивать снадобья Ахиллес. — Хотя я был бы за тебя только рад. Может, задумаешься над этим?

— Старик, ты издеваться вздумал? — исподлобья посмотрел на него Коннор. — Я каждый день приползаю чуть ли не на четвереньках. Какая девушка?

— А что, для девушек и так сгодится, — хмыкнул учитель, скручивая тампоны. — Поверь моему опыту.

— Ты, это… делай свое темное дело. Я лучше к медведям, — буркнул Радунхагейду, мечтая забыть услышанное.

— Знавал я одну красотку, так она ух как любила… — начал было вспоминать наставник, но тут Коннор уже не выдержал и взвыл:

— Старик! Не вяль мои уши! А то женщин по деревьям обходить начну!

Ахиллес тихо рассмеялся. Боли Коннор уже не чувствовал, отвлеченный неприятным разговором. Старый ассасин знал толк в лечении. Сколько ран было им перевязано — не упомнить, а сколько получено самим — не сосчитать. Последняя приковала его к трости. Но обычно после таких не выживали.

— Готово. Марш в постель. Еду я принесу. — Учитель похлопал ученика по плечу, и тот скривился от боли.

— Я и так могу поужинать.

— Женщины! — уже оборачиваясь, бросил Ахиллес.

Коннора и след простыл, будто бы ранений и не было. Только на полу валялось мокрое, опять продырявленное и заляпанное кровью снаряжение.

— Эх, молодость, — ворчал наставник. — Посмотрел бы я на тебя лет через десять… Жаль, не дождусь внуков.

— Дождешься у меня, старик… — бормотал Радунхагейду, залезая в постель, стараясь беречь раненые конечности. — Еще взвоешь!