Май только вступал в свои права, и утро выдалось на редкость пакостным: всю ночь лил дождь, а на улице было, одним словом, дубово. Так что Хизер уныло торчала у камина, сотый раз перечитывая очередную книгу по истории. Чем дальше в будущее — тем больше вранья, а тут можно было делать хоть какие-то выводы о природе событий.

Мужа не было дома третий день, что тоже не доставляло особой радости. Дети наконец-то дали выдохнуть спокойно: гостили у Авелины, заодно получали прекрасную практику по французскому разговорному языку. Тетку они любили без всякой меры, иногда казалось, больше, чем родную мать. Короче, было совсем тоскливо.

Во дворе забрехала Найда, которая только-только выползла из будки, чтобы передохнуть от щенков, а заодно подать сигнал, что кто-то тащится к дому. Лай сменился счастливым визгом, но потом визг перешел в рычание.

— А вот это что-то новенькое.

Хизер откинула книгу, кубарем скатилась с диванчика и метнулась к окну. Испуг сменился радостью, а потом недоумением: Радунхагейду собственной персоной, правда, с каким-то свертком на руках. Найда, оскалившись, пятилась к себе в будку. Хизер поспешила вниз по лестнице, и как раз в тот момент, когда Коннор уже сбросил грязные сапоги, но все еще был в робе, с которой сопливо капали на пол грязь и вода.

— Что случилось? — вместо приветствия поинтересовалась Хизер, застыв на последней ступеньке.

— Все хорошо, не волнуйся, — с какой-то кислой улыбкой ответил муж, будто все же что-то случилось.

— Ради-и-ик? — вкрадчиво протянула женщина. — Я тебя не первый год знаю, что это? — и ткнула пальцем в шевелившийся сверток.

Вместо ответа последовал тяжелый вздох, а взгляд теплых карих глаз, кажется, мог пропороть душу насквозь.

— Ну мать твою в деревню... — протянула Хизер, поняв, что была права, и протянула руки. В них тут же опустился теплый мокрый комок шерсти с горячими лапами и такими же карими глазами, как у Коннора. — Ты что, до меня не дотерпел, по животным пошел?

— Хизер! — от возмущенного вскрика, казалось, стекла повылетают.

— Не, ну а что, похож, — женщина мрачно осматривала мелкое создание на наличие травм, — у него твои глаза.

— Да чтоб тебя! — Коннор сердито скинул робу и отшвырнул ее в угол, резко дернувшись, зачем-то почесал в затылке, избегая взгляда жены.

— Рассказывай. На кухне есть горячее на пожрать и холодное или кипящее на выпить. — Хизер прошла на кухню, одной рукой держа у груди щенка, а другой — наливая козье молоко, чтобы согреть его в миске и выдать мелкому и явно голодному зверьку. Муж уныло шаркал следом. — Как угораздило?

— Охотники завалили волчицу и самца, щенков бросили в мешке в воду. Этот — выжил, — отрывисто пояснил Коннор. — Он боролся до последнего, — и сел верхом на стоящий рядом стул, тяжелым взглядом наблюдая за действиями жены. — Я знал этих волков, а они знали меня и никогда не трогали, даже когда я проходил мимо логова. А я им иногда подкидывал оленя или зайца. Я не мог...

— Правильно сделал, только вот есть один момент, — Хизер смотрела, как щенок, едва стоявший на уставших лапах прямо на столе, жадно давится теплым молоком, — волка нельзя приручить. Все равно или уйдет, или еще того хуже... детей подвергать опасности...

— Думаешь? — на лице Коннора появилась кривая усмешка.

— Знаю. В институте объя... — Хизер поймала взгляд мужа и осеклась: на нее смотрели ровно такие же волчьи глаза. — А, да ну

тебя! — сердито рыкнула она. — Сам имя придумывай! Но если какой-нибудь там Ганадоган, то представь, как я его буду сокращать!

— Как насчет Ахига? — уже с улыбкой поинтересовался Радунхагейду, дотягиваясь и слегка приглаживая шерсть волчонку, все еще дрожавшему так, что стол вибрировал.

— И что эта Ахига-шишига значит? — вздыхая, спросила хозяйка дома, которая уже смирилась с произошедшим событием.

— "Он борется", — перевел Коннор.

— Главное, чтоб не с нами, — закатила глаза Хизер. — И чем я только думаю?

— Головой, — Коннор повеселел и смачно поцеловал женщину в лоб, — именно поэтому ты можешь жить вместе с волками.

— И по-волчьи выть... — Хизер с усмешкой притянула мужа к себе. — С людьми разговаривать у меня получается намного хуже.