Зелёная юность цвела и пахла. Едва Локи исполнилось тринадцать, у него начали расти волосы в подмышках, и кое-где ещё. Старший брат показывал свои «признаки пубертата». Будучи пятнадцатилетним Тор превосходил его по густоте волос. А ещё в борьбе, популярности в школе, и во многих других аспектах жизни.

      Дома никого: мать гостила у подруги, отец на работе. Летние каникулы только начинались. Братья бегали по гостиной абсолютно голые с полотенцами в руках. Тор всегда догонял и смачно шлёпал Локи. Они только-только вышли из душа и были мокрыми с ног до головы. Вода каплями стекала с волос. В окно светило яркое солнце. Младший брат звонко смеялся и визжал, стоило Одинсону очередной раз задеть его по попе. Малец вбежал по лестнице наверх, а Тор прямо за ним. Скрипнула дверь родительской спальни. Они так любили прыгать на широкой кровати, но в этот раз что-то изменилось.

      Локи с широкой амплитудой бросился на скрипучий матрас. Хотел вскочить и попрыгать, однако Тор быстро уложил младшего за один мощный приём. Навалившись всем телом, придавил несчастного, а потом они стали бороться. Локи как всегда проигрывал.

      Укрылись тонкой простынёй. Солнечные лучи пробивались насквозь, окрашивая обоих рассеянным светом. Глядели друг на друга долго. Тор всё никак не мог налюбоваться: сладкая улыбка розовых губ, выразительные глаза, брови, кожа, торчащие ключицы, худое тело. Он был нужен ему как воздух. Хотелось обнять Локи до хруста костей. Никуда не отпускать. Укрыть. Спрятать. Гладить по голове. И шептать нежности.

      Их руки переплелись. Локи весь трепетал от ощущений близости. Безопасности. Дыхание его старшего брата участилось, а поразительные голубые глаза вгоняли в краску. Наконец Тор сократил дистанцию. Простынь смялась, скрипел матрас, пели птицы за окном. Ах зелёная юность! Не было тогда никаких запретов и преград. Они могли делать всё чего хотели, пока хранили тайну.

      В кафе или в кинотеатре всегда садились рядышком, и когда никто не видел, касались друг друга мизинцами. Гуляя на пикники, укладывались голова к голове, разглядывали небо и угадывали очертания облаков. Украдкой сбегали в комнаты друг к другу, чтобы провести ночь вместе.

      Но рай закончился. Родители стали часто ссориться, а Локи замыкаясь в себе — отталкивал брата. Связался с плохой компанией, начал курить травку, сбегать из дома.

Однажды он пришёл домой из школы, и услышал знакомые крики за стеной. Родители вновь скандалили чёрт знает из-за чего. Брат где-то задерживался, но Локи было всё равно. Ему надоело каждый день переживать одно и то же. Поэтому шестнадцатилетний пацан, быстро вбежав в свою комнату, достал из шкафа инструменты, собрал вещички, и съебал в закат. На улице приметил машину — жёлтый жук. Подумал она ничем не хуже других. Взломав дверь, уселся, выдернул панель, и как учили дружки — закоротил цепь питания. Машина завелась, отвёртка служила ключом зажигания.

      На телефон пришла СМС от Тора: «У Хогмунда вечеринка! Давай подтягивайся. Оторвёмся!». Предложение было заманчивым. Локи хотел уехать из Асгарда. Не важно куда. Лишь бы подальше. Но уехать и не попрощаться с братом? Нет. Юноша не мог так с ним поступить.

      Приехав на вечеринку, Локи застал большую толпу подростков, тусующихся внутри и снаружи. Играла громкая музыка, люди танцевали, сосались или блевали в кустах. Обычная вечеринка. Протискиваясь сквозь них, он искал взглядом Тора, а когда нашёл, то увидел, как тот смеётся, стоя рядом с группой одноклассников. В руке держал бутылку пива, на щеках хмельной румянец.

      — Так вот где ты задерживался, — подметил Локи.

      — Э-э-эй, ты приехал! — радостно заголосив, Тор крепко прижал его в свои объятья. За два года старший брат нехило так подкачался, и его руки теперь больше походили на давящие силки. — Держи. Тебе полагаются штрафные.

      — Спасибо, но я скорее хлебну из лужи, чем буду пить ваше дешёвое поило.

      — Ути какие мы утончённые!

      — В холодильнике есть вино, — сообщил Хогмунд. — Будешь?

      — Надеюсь оно не в тетрапакете?

      Не дожидаясь ответа, Локи отправился на кухню. В холодильнике и правда стояла бутылка вина. На вкус чуть лучше, чем моча — и то хлеб. Попивая прямо из горлышка, Локи вернулся к группе. Говорили обо всём и ни о чём. Сплетничали о звёздах школы. Плавали в бассейне, танцевали.

      — О, это же моя любимая песня! — воскликнул Локи, стоило заиграть главному хиту Нирваны.

      Приобнявшись со страшим братом они вместе прыгали и подпевали. От хмеля голову затуманило, и земля шаталась под ногами.

      — Локи. Яйца, — внезапно сказал Тор. Это была одна из их кодовых фраз, однако юнец вспомнил не сразу.

      — Что? А да. Ой! Где у вас тут туалет? Мне что-то живот прихватило.

      — На втором этаже. Дальше по коридору дверь слева, — ответил Хогмунд.

      — Пойдём я тебя провожу. Волосы тебе подержу, если что.

      — Ты такой заботливый, — саркастично отреагировал Локи, притворно хватаясь за живот.

      Когда они поднялись по лестнице, то обнаружили, что гости почти полностью оккупировали второй этаж. Туалет, естественно был занят болтающими интровертами. К счастью спальня всё ещё пустовала, и когда парни проникли в комнату — Тор сразу захлопнул дверь, и притянул младшего в свои объятья. Его настойчивые губы покрывали собой каждый сантиметр неприкрытой кожи. Локи млел, глаза закатывал от удовольствия. Торопливо снял с брата трикотажную футболку, да и сам начал раздеваться. Страсть затопила сознание, заставила кровь кипеть в жилах.

      Одинсон уложил его на кровать непрерывно целуя в губы. Влажный язык со вкусом пива проворно ворвался в рот. Локи цепко зарылся пятернёй в густые золотистые волосы брата. Внизу уже всё набухло, требовало прикосновений. Комната утопала во мраке, в тенях терялись все очертания. Снизу всё ещё доносились приглушённые басы музыки. Но громче всего они сейчас слышали причмокивания губ, и гулкое сердцебиение. Брюки и джинсы оказались на полу. Тор смазал пальцы из тюбика, а затем коснулся ноющей плоти.

      — Ах! — эротично простонал Локи.

      Кожа к коже, рука в руке, они словно пытались слиться воедино. И в какой-то мере им это удалось. Тор был терпеливым, но напористым. Срывал с любимых губ мелодичные стоны. Вошёл так резко, что Локи покарябал ему спину ногтями. А когда начал двигаться, его брат задрал голову подставляя шею для засосов. Ощущать его в себе, трогать каждый рельеф широкой спины, зарываться в волосы, кусать губы, шептать имя — невыносимо приятно. Удовольствие возвышало Локи, доводило его до исступления, а вместе с тем и бросало в пучину отчаяния. Боль, стыд, любовь и нежность перемешались в странную кашу эмоций.

      А когда они закончили, и лежали рядом голые в свете прикроватной лампочки, Локи решил, признаться. Слова давались ему тяжело, дыхание замерло в груди. Нежно теребил золотистый локон брата, боялся оторвать голову от его груди и посмотреть в глаза. Боялся увидеть в них отражение разбитого сердца.

      — То, что мы делаем, брат… какая-то часть меня всё это ненавидит.

      — Перестань, — твёрдо велел Тор. — Плевать что скажут другие, я тебя не отпущу!

      — Дело не в этом. Это неправильно, понимаешь? Надо это прекратить. Сейчас!

      — Ты хочешь сказать, что не любишь меня? — спохватившись, тот сам поднялся, и взяв Локи за плечи, заставил посмотреть на себя.

      — Люблю! Безумно! Но… но это разрушит нас, Тор! Мы родственники. Родные братья!

      — И родные души, брат, — добавил он уверенно. Нежные пальцы очертили контур лица Локи. Тот льнул к нему, будто верный котёнок, прикрыл свои пушистые ресницы. — При одной только мысли, что тебя может обнимать другой, я схожу с ума. А если тебя не станет, боюсь, не станет и меня тоже.

      — Не говори такие вещи!

      — Я пьян, и могу говорить, что захочу! — аргументировал Тор.

      — Ты пленяешь меня своей любовью, знаешь? Но эти кандалы я готов принять, — изрекая красноречивое признание, Локи прильнул к своему брату в долгом томном поцелуе.

      Вслед за этой ночью всё стало ещё хуже. Родители готовились к разводу и практически не общались с детьми. Дома было так одиноко. Пусто. Отец и мать старались избегать этого места как чумы. Тор погрузился с головой в учёбу. Он готовился закончить школу и подыскивал колледж. Локи присоединился к группировке, и тоже не появлялся дома. Угонял тачки для босса днём, а ночью тусовался в клубах. В конце концов это надоело родителям, и они устроили Локи интервенцию. Тогда он послал их в самой грубой манере, и они посадили его под домашний арест. Как вы можете догадаться, едва ли это могло его остановить. Локи просто сбежал, и приехал в дом к своей знакомой. Сильвия разрешила ему немного пожить у себя, и поселила Локи в подвал.

      Через трое суток Тор отыскал брата. Вломился к нему в подвал пылая яростью, схватил за воротник и прижал к кирпичной стене.

      — Какого хуя ты творишь?!

      — Я? Это ты что делаешь?! — перевёл на него стрелки Локи.

      — Я вправляю мозги своему непутёвому братцу! Всё! Собирай манатки и домой!

      — Нет, — отрезал он.

      — Что значит «нет»? Тебе выбора не давали!

      — Я не могу туда вернуться, Тор! Только не туда!

      — Ещё как можешь! Мать плачет третьи сутки, отец с ума сходит, и я тоже! Ты хоть представляешь себе, как все мы испереживались? Связался с какой-то швалью, творишь полную дичь. Тебе нужна помощь!

      — Ой только не начинай говорить, как они? Не нужна мне ваша сраная помощь! Я сам прекрасно справляюсь, понял?

      — Да? По тебе колония плачет. Отец видел рапорт о твоём недавнем аресте!

      — Всё уже утряслось, Тор. Я в порядке! За меня заплатили залог, а в суде ничего не докажут. Уж будь уверен.

      — Кто? Кто за тебя заплатил?

      — Это не твоё, блядь, собачье дело!

      — Локи это уже серьёзно! Ты можешь угодить за решётку! Ты это понимаешь? — отчаянно взывал к нему Одинсон. В голубых глазах столько боли, резал по сердцу без ножа. Юнец закусил нижнюю губу, силясь скрыть своё смущение. Ему было неловко… стыдно. — Возвращайся домой. Пожалуйста. Ради меня.

      Родное нежное прикосновение к плечу, дыхание на лице, вкус мягких губ, и Локи растаял. Вернувшись домой вытерпел очередную тираду от родителей и пошёл спать. Он так заебался, что не оставалось сил уже ни на что.

      Дружки учили его никогда не брать телефон с собой на дело, так как регистрация телефона — это одна из улик, по которой его могли осудить. Так же важно учитывать наличие видеорегистратора и камер слежения. К счастью Сильвия поделилась полезной штучкой на время отключающей всю технику в округе.

      Ради своего босса Локи угонял тачки, грабил ювелирку, и помогал в более крупных авантюрах, щипал брокеров в метро, стриг кошельки. В свои семнадцать пацан уже успел прилично так набить руку. К любому, даже к самому мелкому преступлению готовился тщательно: следил за жертвой, составлял расписание, изучал схемы. Ловили его нечасто, а когда всё же ловили, другие приспешники Шмидта подчищали бардак.

      И вот однажды Локи вновь пошёл на дело. Он вылез через окно, как всегда, только вот забыл спрятать телефон на замок. Дома никого не было, и Локи подумать не мог, что кто-то может зайти в его комнату чтобы обшарить там всё. Дело прошло как по маслу. Он пригнал очередную тачку, (розовый кадиллак), в автосервис Барнса, а потом потопал домой.

      Вставил ключ в замок, открыл дверь, прошёл на кухню. На часах четыре утра. Тишина встречала его. Достав из холодильника пакет апельсинового сока, глотнул, даже не удосужившись налить себе в стакан. Когда поднимался по лестнице — ступеньки скрипели. Рассвет потихоньку срывал покров ночи. Толкнул дверь в свою комнату, и замер на месте. В его выразительных зелёных глазах отражался силуэт матери… висящей на люстре. Ноги не доставали до пола в полуметре. Одна из туфель лежала неподалёку, под упавшим на бок табуретом. Её тело утопало в тени на фоне бледных занавесок. Лицо перекошено болью, шея сдавлена удавкой.

      Шок охватил семнадцатилетнего юношу. На прошлой неделе они праздновали его день рожденье, и все были счастливы. Родители затягивали с разводом, и братья понадеялись, что те помирятся. Во рту пересохло, ладони вспотели, живот скрутило. Локи заметил записку, оставленную на его письменном столе, а поверх неё — его телефон. Тот подошёл, опасливо минуя мамины ноги, разблокировал телефон, и увидел на экране их с Тором тайную переписку. Страх! Стыд! Вина! Дыхание перехватило от острых как бритва эмоций! Она всё видела! Она всё узнала! Их фотографии друг к другу, смайлики, признания в любви. Как же глупо было вот так проебаться?!

      Упав на колени, Локи разревелся. Слёзы душили его, глотка забилась, из ноздрей потекло. Солёные капли поливали размашистый почерк матери. Она написала следующее:

      «Мне невыносима мысль о том, что я всех подвела. Моего мужа, моих мальчиков, моих коллег. Всех! Я всегда считала, что за свои ошибки нужно отвечать и пытаться их исправить. Но как исправить то, что я натворила? Всегда открыто порицала изменщиков, а сама-то! Мне хотелось забыть о той проклятой ночи! Боги, как мне хотелось, чтобы всё это оказалось дурным сном! Но всякий раз как я смотрела на моего дорогого Локи, я понимала — это был не сон! Он точная копия своего отца! Даже его криминальное прошлое повторяет! И теперь утягивает в это ещё и Тора! Не будь я такой лицемерной дрянью… Не поступи я так опрометчиво… Локи бы не появился, и всё было бы хорошо. К несчастью, жалеть уже поздно. Простите меня все! Прости меня, дорогой Один. Прости Тор. И ты, Локи, тоже прости меня, пожалуйста. Я так больше не могу! Не могу видеть тебя, и не иметь возможности тебе помочь! Бессилие сводит меня с ума! Душит! И я… я задыхаюсь! Я тону, и никто не сможет меня спасти, потому что я сама во всём виновата. Каждый день я замечаю, как ты убегаешь из дома ночью, а возвращаешься под утро. Я сперва решила, что ты убегаешь к девочке, но потом произошёл арест, и я всё поняла. И сколь упорно мы с отцом не трудились, чтобы тебя исправить, это не помогало! Никогда не помогало! Моё сердце разбилось, Локи. Но ты не виноват в том, кто ты есть! Я виновата! И за грехи твои расплачиваться мне одной. Прости меня, ещё раз. Я люблю тебя всем своим сердцем, и надеюсь, что ты найдёшь своё счастье».

      Дочитав до конца, Локи сжал тетрадный лист бумаги. Возникло такое ощущение, словно ему на грудь положили наковальню. Давит. Сильно давит внутри. И дышать больно. Вспухли вены на висках, лицо покраснело. Стиснул зубы до скрипа, погрузился в раскрытые ладони. Плачь становился всё громче, и со временем перерос в вой. Осознание того, что сейчас необходимо вызвать скорую и полицию, вводил парня в оцепенение. Он не желал быть тем, кто совершит подобный звонок.

      Поглядев на чёрный экран телефона, юноша положил его обратно на стол, а затем ушёл куда-то ненадолго. Когда он вернулся, в руках у него был молоток. Одним широким ударом Локи разбил телефон. Потом ударил ещё и ещё, до тех пор, пока от пластиковой приблуды не остались одни ошмётки. Будь проклята та переписка! Будь всё проклято!

      Собрав вещи, он ушёл. На этот раз туда, где его уже не смогли бы найти. Даже Тор. Сменил внешность, документы, сменил повадки и манеры. Стал другим человеком.