Приветствие.

Когда Дирк зашёл в комнату, Канкри сидел на диване, скрестив ноги, и был сосредоточён на чтении своей книги. Он не обратил внимания на опустившегося рядом с ним на сидение Дирка, продолжая внимательно читать, и они так и сидели несколько минут, пока возникшая между ними тишина не стала ощущаемо неловкой и дискомфортной. Канкри, не откладывая книгу, тихонько вздохнул и нарушил тишину первым.

— Дирк, мы уже много раз проговаривали это, если тебе что-то от меня нужно, будь это просьба или простой разговор по душам, ты можешь спокойно попросить меня поговорить с тобой, поверь, я никогда не против провести немного времени со своим парнем. Ради Бога, эта тишина становится невыносимо дискомфортной, когда ты просто сидишь подле меня и молча чего-то ждёшь, — Канкри продолжал говорить, не отрываясь от своей книги, а затем бросил мимолётный взгляд на Дирка. — Так в чём дело?

Дирк ухмыльнулся и оглянулся на Канкри, почувствовав себя пойманным в угол.

— Тебе не понравится. Ой как не понравится.

Канкри опустил книгу на уровень своих коленей и направил всё своё внимание на Дирка. Он выглядел уже достаточно недовольным.

— Выкладывай.

— Как тебе идея… — Дирк с улыбкой повернулся к Канкри, встречаясь с ним взглядом из-под очков, — сломать четвёртую стену?

Выражение лица Канкри изменилось, он стал более серьёзным, а тон его голоса звучал немного расстроенным и даже возмущённым.

— Дирк, ради всего святого, у нас уже был разговор на тему того, как плохо использовать свои ультимативные способности на нарративу и чем это может закончиться. Это невероятно опасно, как для тебя самого, так и для всех, кого касается линия повествования-

Прежде чем Канкри успел уйти в бесконечные дали разглагольствования и пережёвывания одних и тех же тезисов, Дирк успел вставить слово и прервать его:

— Чел, я понимаю, ты об этом много раз говорил, и я пообещал тебе больше не трогать нарративу и не возиться с ней-

— И ты прекрасно нарушал это обещание несколько раз-

— Да, но я всё исправлял, благодаря тебе, и я бесконечно тебе благодарен, — голос Дирка стал умоляющим, — Но прошу, просто выслушай меня.

Канкри вздохнул, отвернулся, снова вперев свой взгляд в книгу, и без интереса произнёс:

— Так уж и быть, говори.

На лице Дирка появилась улыбка, и он начал объяснять свою идею.

— Ты знаешь, что любое повествование ведётся рассказчиком, и любая история, несомненно, не может жить без нарратора. И когда наша история закончилась на моменте, когда мы победили и забрали нашу награду, то рассказчику больше не остаётся смысла писать историю дальше — мы прошли через финальную арку, прошли через концовку и продвигаемся к концу эпилога. Дальше писать нашу историю для рассказчика больше не имеет смысла.

Канкри поднял голову и непонимающе взглянул на Дирка.

— Ты хочешь продолжить нашу историю? Создать сиквел? Я думал, тебе нравится наше “жили долго и счастливо”.

— Несомненно, Кан. Просто… — на мгновение Дирк замялся, не находя нужных слов. — Я бы хотел, чтобы у нашей истории появился смысл.

— Чтобы рассказчику было зачем писать историю.

— Да.

— Потому что ты боишься перестать существовать.

— Да.

Между ними ненадолго возникла тишина. Канкри поднял голову к потолку, задумавшись, и спросил:

— И в чём же именно заключается твоя идея? Как ты хочешь вернуть рассказчику мотивацию для написания продолжения нашей истории?

— Ну, недавно я размышлял о том, что достаточно много авторов пишут не для себя, а для аудитории. Для читателей. По-настоящему долгие истории живут благодаря фанатам и их поддержке.

— И?

— Мы можем начать отвечать на вопросы наших читателей. О нашей жизни. Так рассказчику будет о чём писать, а нарратива не уйдёт слишком далеко от нашей текущей жизни. Это будет спин-офф в по-настоящему повседневном жанре, и нам не придётся ломать наши жизни для необходимого и ненужного сиквела.

Канкри несколько раз моргнул, пытаясь переварить полученную информацию. Порой он вообще переставал понимать, о чём говорил Дирк, ведомый своими нарративными ощущениями, для Канкри было тяжело представить обезличенного рассказчика и неизвестных и неосязаемых читателей, о которых Дирк часто говорил. Идея быть постоянно наблюдаемым кем-то посторонним пугала Канкри, и он, почти задыхаясь от возмущения, начал говорить:

— Это очень тревожно слышать от тебя, Дирк, я надеюсь, ты понимаешь, почему для меня эта идея звучит невероятно неприлично и даже оскорбительно. Наша личная жизнь должна оставаться частной и неприкосновенной, и мне непонятно, почему для тебя это не само собой разумеещееся, как для меня?-

Дирк быстро взял руку Канкри в свою руку, прежде чем у того начался приступ паники, и начал успокаивающе громко шептать, перебивая начинающееся паническое бормотанье Канкри.

— Тш-ш-ш, всё хорошо, успокойся. Не думай об этом слишком сильно, представь, что читателей не существует, я всё это выдумал, — Дирк говорил это так ласково, как мог, тихонько поглаживая запястье Канкри и заглядывая ему прямо в его глаза. Дирк был ужасен в бледностях, но от его прикосновение Канкри всё же начал успокаиваться, а его дыхание — выравниваться. — В конце концов ты был тем, кто наблюдал за моей жизнью до начала игры и доставал меня каждые пару месяцев.

— Это было необходимо для нашего выигрыша и выживания моей расы, мне приходилось наблюдать за тобой.

— Как и кому-то придётся наблюдать за нами для существования нашей истории.

Взгляд Канкри был наполнен сомнением и расстерянностью, он всё ещё был в разногласии с этой идеей. Дирк смотрел на него в ответ, умоляюще, находясь так близко, что Канкри видел его глаза сквозь тёмные очки. Они всё ещё держались за руки.

— Если наша история завтра прекратится, потому что ты не захотел её продолжать, то я бы хотел, чтобы ты знал, что я люблю тебя.

Канкри смотрел на него, его взгляд становился мягче с каждым мгновением.

— Тогда поцелуй меня, и я соглашусь.

Дирк ухмыльнулся и, приблизившись, прикоснулся губами к его губам, улубляясь в нежный поцелуй, целуя его так, как целовал его не раз.

Канкри стыдливо не может ему сопротивляться.