Резкий свист над ухом. Натаниэль понимает, что пропустил свой мяч. В целом ему плевать. В нём пусто. Ему неинтересно. Обычно в моменты, когда разум Веснински погружается в апатию, он сидит на трибунах и отстраненно наблюдает за игрой Кевина и Рико. Они самые яркие. Но не сегодня. Сегодня ему не разрешили прохлаждаться. Сейчас он просто стоит и не хочет двигаться. Не хочет показывать в себе хоть что-то живое. Из-под полуприкрытых век он наблюдает за приближением Рико. Ему явно что-то не нравится.

Нат молча опускает взгляд. Знает, что сейчас ему просто прилетят оплеухи и оскорбления. Рико слишком предсказуемый и скучный. Сейчас даже Кевин, виновато смотрящий в пол, кажется Натаниэлю до смерти скучным. Пока он здесь, на поле, их яркость куда-то пропадает. Гаснут. Сливаются. Они просто сливаются с массовкой. Если бы Младшему сейчас не было бы так плевать, он бы посмеялся.

Один. Второй. Третий шлепок. Эти попытки привести Натаниэля в чувства попросту смехотворны. Они думают, что он здесь, привязан к телу, что так легко покалечить. Но нет, он где-то там, отдыхает, пока здесь просто существует рухлядь, лишь остатки нормального целого Натаниэля.

Веснински уже даже не слышит криков Рико о том, какой же он никчёмный, не чувствует ударов по корпусу, не понимает, что упал. Ему так плевать. Только пустота, позволяющая сжать руку, говорит о том, что из ладони выбита клюшка. Он не видит попыток Дэя остановить Капитана. Не осознает, что избиение оканчивается. Он просто поднимается на ноги, когда ему кто-то возвращает клюшку. Он встречается с изумрудными глазами, смотрящими так обеспокоенно, так тепло. Кивком говорит, что в порядке. Врёт. У него болит всё. Спина, ноги, руки. На коже уже начинают появляться синяки.

Рико больше не трогает Тройку. Третий больше не стоит, пытаясь притвориться столбом. Он никого не пропускает, не останавливается, не теряет ни одного мяча. Рико снова недоволен. Все напряжены. Нат молчит. Ему до сих пор плевать. Никто на этом поле не заслуживает и толики внимания Веснински.

Они работают как слаженный механизм. Натаниэль только старается быть под стать ему. Незачем стараться сверх нормы. Они настолько отточили приёмы, что просто не могут позволить мячу позорно упасть на пол. Игра идёт в бешеном темпе. Каждый игрок покрывается третьим потом. Всё это так скучно. Натаниэль еле сдерживает себя от зевков. Ему только и остаётся ждать окончания тренировки.

***

На дворе уже стемнело. На работе сегодня ему устроили выходной. От отца не пришло ни одного тела, а Ичиро никуда не надо было. Сегодня у него романтический вечер с пассией. Натаниэль старался об этом не думать. Просто забыть об их существовании, но проблема была в том, что мысли вновь и вновь возвращались к ненужным думам. Это значило лишь одно — время принимать таблетки.

Он уже сходил в душ и даже переоделся в более лёгкую одежду, чем громоздкая экипировка. Теперь его шрамы и новые синяки покрывали салатовая толстовка и штаны, такие же чёрные, как и стены помещения.

Рука парня потянулась в рюкзак за пузырьком, внутри которого то и дело перекатывались однотонные белые пилюли. Он достал всё из того же рюкзака бутылку воды, наполненную наполовину. Внутри что-то дрогнуло. Зашевелилось. Взбунтовалось. Скрутилось.

Натаниэль знал, что так будет, поэтому его вывернуло в уже приготовленный заранее тазик, что стоял в паре сантиметров от Номера Три. Так всегда было, когда Младший принимал лекарства без Ичиро. Он просто не мог спокойно это делать. Внутри его никто не сдерживал, не успокаивал, не помогал. А ему это было до ужаса нужно.

Его взгляд вновь и вновь падал на таблетки. Его рвало снова и снова. Он не мог остановиться, пока желудок не стал пустым. Только тогда он поднялся на ноги с колен, на которые упал в процессе. Быстрым движением он вскрыл пузыреёк и вынул две пилюли. Маленькие. Спасительные. Глоток воды. Рука у рта. Ещё глоток.

***

Натаниэль замечает движение рядом. Его взгляд сразу же направляется туда, где только что был кто-то замечен. Кевин. Сегодня слишком много Кевина. Почему-то Ната это не радует.

Глаза Номера Два округлены. Он сбито дышит. Натаниэль тоже. Они молча и очень долго смотрят друг на друга. Взгляд Младшего цепляется за мелкую дрожь Дэя. Он это замечает. Старается не показать смятения. Не выходит.

«Убегай, — думает Веснински, — Ну же. Убегай… Всегда убегал. И сейчас убеги».

Некомфортно. Сейчас им обоим до чёртиков некомфортно. Не ту сцену застал Второй. Не ту сцену ему позволил увидеть младший. Только сейчас Натаниэль начал собираться, восстанавливать кусочки, возвращаться в мир.

«Вот почему именно сейчас?» — Нат просто не может понять, что же за сила хочет похоронить его в глазах всего мира. Он вздыхает, отходит от Дея на шаг назад, упирается в скамейку. Чёрт. Как же он глупо сейчас выглядит. Как стыдно.

— Ты… — Дей запинается.

«Боже. Молчи. Пожалуйста. Просто молчи», — молит у себя в голове Молодой Мясник.

Дей кривится, смотря на тазик. Сердце Натаниэля будто пронзают иглы. Отвратительно. Это только что произошедшее представление до жути отвратительно.

«Он это видел. Боже… он это видел. Нет. Нет. Нет», — вот уже и сам Веснински начинает трястись. Он не может остановиться.

Неожиданное касание. На плечи опустились чьи-то горячие ладони, покрытые множеством шрамов. Натаниэль знал носителя этих шрамов. Это заставило Натаниэля наконец поднять голову, увидеть Кевина, что мгновение назад вернулся в то место, где стоял раньше.

«Хотел подойти?», — только и хватает мыслей Натаниэля на это вопрошание перед тем, как начинает говорить на французском.

— Жан, лягушонок мой, помоги мне убраться, пожалуйста, а то я скоро грохнусь на пол.

Давление.

Одно из побочных действий таблеток. Давление.

Жан только и делает, что молча кивает, бросая быстрые, недовольные, полные осуждения взгляды на Кевина. Он забирает тазик и скрывается за дверями туалета. Натаниэль начинает убирать медикаменты и вещи. Дей смотрит.

Моро долго в уборной не задерживается, снова появляясь в напряжённой тишине раздевалки. Его появление заставляет Ната улыбнуться, он наконец чувствует себя относительно спокойно.

Только лишь завидев на лице у Натаниэля эту улыбку, Жан и Кевин явно удивились. Их глаза распахнулись до странного широко.

— Лягушонок, пойдём? — продолжает на французском Младший.

Жан в ответ лишь кивает и направляется к двери. Нат поворачивается лицом к Кевину, что отчаянно старается притворяться мебелью.

— Пока, Кевин. Ты только никому, пожалуйста, не говори о том, что увидел. Не хочу разговоров. Хорошо? — не дожидаясь ответа, Натаниэль покидает раздевалку.

***

Новый день, один, второй. Новое дружеское, тёплое объятие, одно, второе. Оно старалось каждый раз окутать, восстановить. И так почти месяц. Тяжёлый, тёмный, тягучий месяц. Натаниэлю это всё уже надоело. Надоело вынуждать близких людей, например, Ичиро и Жана, и это, наконец, значило, что он выходит из забвения. Он продолжал просыпаться с каждой выпитой пилюлей, наводящей порядок в голове.

Никто в команде даже не пытался заметить улучшений. Это неудивительно. Они были скрыты. А Натаниэль не был готов их показать, проявить в глазах остальных. Если бы он сделал это, то сто пудов бы был под постоянным наблюдением. Ему бы пришлось терпеть скованность, слишком много глаз. Он не хотел.

На тренировке он снова казался вялым. Забвение только спало, но желание играть и хоть как-то выкладываться на поле ради этой команды так и не появилось. Только внимательный взгляд Кевина вынуждал Натаниэля отбросить лень и отстранённость, начать хоть что-то делать. Сейчас, именно ради него Натаниэлю хотелось быть живым, сияющим, поглощённым таким любимым для них двоих спортом. Единственным, что связывало их.

Натаниэлю непременно хотелось большей связи со Вторым Принцем. Больше касаний к нему, больше глубоких разговоров. Им было это не дано. Рико всегда наблюдал, претендовал, присваивал. Ему всегда хватало наглости оборвать диалог, отобрать Кевина, запереть его в комнату под замок, скрыть от глаз, в которых проглядывался голубой огонёк заинтересованности.

Натаниэль понимал. Прекрасно понимал. Рико старается показать, вырезать огнём в сердце. Каждый раз, когда так происходило, младший Морияма будто бы вырисовывал размашистыми буквами на сердечной мышце Веснински слово «запрет». Оно жгло, обновлялось. Натаниэль только и мог, что пытаться себя сдерживать от поступков настолько опрометчивых, что сводило губы в отцовской отвратительной улыбке. Младший уже не помнил, сколько зеркал разбил, чтобы она наконец слетела с его лица.

Вот и сейчас, стоило Рико заметить ту пристальность, с которой бросали друг на друга взгляды Кевин и Нат, он разводил парней настолько далеко друг от друга, что было крайне тяжело разглядеть детали. Веснински старался отвлечься, унять нарастающий гнев.

Тренировка снова стала слаженной. Натаниэль начал показывать всё, на что способен. Почти всё. Он толкал, отводил от ворот, но всячески игнорировал Рико. Он всегда был единственным, кто противится Рико после стычек. Командира это раздражало. До жути.

***

Натаниэль спокойно идёт по чёрным коридорам, давящим, некомфортным. Его ждёт предоставленная им с Жаном комната. Рука игрока поправляет края толстовки, прощупывает кожу и что-то до жути холодное, старающееся спрятаться под плотной тканью. Комнатка, такая маленькая, тёмная, холодная, как всегда, кажется Веснински очень комфортной. В ней он всегда может спокойно перекантоваться до следующей тренировки. Они с Жаном часто поют, разбавляя пустоту помещения, не боясь того, что их услышат принцы за стенкой.

Кевин и Рико… Натаниэль сразу задался вопросом, почему они сидят на его кровати. Почему смотрят на него? Где Жан? Король не даёт их озвучить. Звучит щелчок двери. Нат вздрагивает, склонив голову. Хочется смеяться. Он должен отыграть роль. Он не знает, насколько его хватит. Не знает, когда наружу вылезет «Его» улыбка.

Рико бесстрашен. Просто-напросто глуп. Крайне не наблюдателен. Смешон. Подходит так близко, так сильно замахивается, бьёт. Натаниэль чувствует. В этом проблема. Большая горящая внутри Молодого Мясника. Веснински уже рефлекторно сжимает руку. Вспоминает тесак. Держится. Ходит по краю собственного искушения, но держится.

Натаниэль прекрасно понимает, почему его бьют. Ревность. Зависть. Всё то чёрное, что живёт в Рико, хочет вырваться. Вырывается. Рико незачем прятать гнев. Ему можно. Он «Король».

— Раз, — Морияма хмурится, жалеет, что удар чересчур мягкий.

Только сейчас, исподлобья Натаниэль поднимает взгляд на Кевина. Синяк на лице второго принца становится слишком явным. Натаниэль держится. Старается держаться. Тяжело. Скоро. Очень скоро держаться будет не за что.

Удар в живот приводит в чувство. Заставляет обратить внимание на нападающего.

«Его бить нельзя», — проскальзывает в памяти воспоминание. Такое предупреждение говорил Хозяин. Нат отхаркивается. Боль разносится по брюшной полости. Натаниэль замечает, Кевин отшатывается. Младший не заметил, как тот встал. Зачем он встал… Синяк был не один. Шея. Она ими покрыта. Нат присматривается. Понимает. Метки. Засосы. Показательно присвоил. Рико присвоил его. Специально указал на Это.

— Два, — продолжает счёт Король.

Тонкие полосы губ, искусанных, припухлых, растягиваются. Она вернулась. «Его» улыбка.

— Три, — заканчивает вместо Рико Веснински.

К чёрту правила. Рука Ната сжимается. Точный удар в челюсть. Кевин осел обратно на кровать. Рико ухватился за лестницу. Падать перед подчинёнными — низко. Младший усмехается. Снова удар. Теперь в живот. Кевин отворачивается именно тогда, когда Натаниэлю удаётся опустить Рико. Морияма еле держится. Молодой Мясник не даёт ему и шанса даже попросить о помощи.

Веснински садится на него сверху. Что-то выскальзывает из-под ткани его толстовки. Металл. Лезвие ножа красиво переливается серебром, ловя даже приглушённый свет ламп.

Натаниэль проводит по груди Капитана, разрезает его одежду, проникает кончиком клинка под кожу, разрывает её, царапает. Рико кричит. Громко. Ранее никто не слышал такого крика Короля. Лезвие проходит до живота, вырисовывает неаккуратный узор, поднимается к шее. Веснински начинает намечать места засосов Кевина. Теперь только Он метит. Только Он портит. Только Он.

Крепкие руки оттягивают Натаниэля от Рико. Неожиданный удар тростью выключает свет.

Темнота. Сон.