Он знал, что будет в первой четвёрке, да и первое место для него не было удивительным. Цзян Чэн же, напротив, очень удивился, что попал в четвёрку победителей. Вероятно, участвуй Лань Ванцзи в состязании, брат бы и не попал в неё, но его не было, а потому все адепты из Юньмэна весело обменивались впечатлениями.

Вэй Ин усилием воли заставил себя не думать о «Юньмэнской шлюхе». Забавное прозвище. Настолько абсурдное, насколько точное. Ведь именно так к нему теперь относятся. Шлюха, которая соблазнила чуть ли не святого Лань Ванцзи. Тут уж точно нужно обладать определёнными умениями. Вэй Ин с силой задвинул эти мысли в дальнюю комнату сознания и закрыл на ключ. Двери у этой комнаты уже дребезжали, содержимое грозило вынести её с петель. Борьба с собой отнимала много сил и отвлечься от неё было по-настоящему сложно.

— Всё в порядке? — голос раздался совсем рядом. Вэй Ин обернулся и увидел Цзян Чэна.

— Не обижаешься? — он спросил о своей недавней грубости, Цзян Чэн лишь неопределённо пожал плечами и покачал головой. Вэй Ин видел, что настроение у брата было скверным, не смотря на то, что он наконец оказался в первой четвёрке, он всё равно не обошёл его. В голове всплывали фразы Госпожи Юй о том, что «ему никогда не превзойти стоящего рядом» и причиняли острую боль своей правдивостью.

Накрыло позже. Когда они уже вернулись в Юньмэн, когда напряжение достигло предела, когда в сознание прорвались все презрительные взгляды Вэнь Чао, перешёптывания других адептов за спиной, когда жуткая мысль: «Мне никогда не отмыться от этого» — душила настолько, что задвигать её в дальний угол сознания было уже невозможно.

С наступлением вечера, все адепты разбрелись в свои комнаты, несмотря на договорённость отметить победу доброй дюжиной сосудов рисового вина. Они очень устали с дороги, а потому договорились устроить пьянку днём позже. Вэй Ину это не особо играло на руку, потому как напиться хотелось очень и прямо сейчас, так как прекрасно понимал, что эта ночь не сулит ему ничем хорошим. Он сдерживал свои эмоции из последних сил и лишь вопросом времени было, когда они вырвутся наружу.

А потому он захватил несколько сосудов в свою комнату. Он даже не скрывался: всех уже настолько достали его шалости, что в основном все даже перестали обращать на него внимание.

Но напиться в гордом одиночестве не удалось: через какое-то время, в дверном проёме появился Цзян Чэн.

— И что ты, даже меня не позвал?

Вэй Ин проигнорировал. Он осушил уже два сосуда, но голова лишь слегка кружилась. Наверное, это был первый раз, когда он так пожалел о своей устойчивости к алкоголю.

— Игнорируешь? Может, расскажешь, что происходит?

— Отвали, — вздохнув, сказал Вэй Ин и снова поднёс ко рту сосуд. — Всё просто супер, не видишь, что ли?

— Поэтому ты пьёшь тут в гордом одиночестве вместо того, чтобы спать без задних ног?

— Именно. Напьюсь и сдохну.

— Вот уж точно слова человека, у которого всё хорошо. — Вэй Ину внезапно захотелось спросить Цзян Чэна, за какой такой надобностью он вообще пришёл в его комнаты в столь поздний час, но скорее всего брат просто видел его с вином или услышал от слуг. Значения это, собственно, не имело, так что он предпочёл снова проигнорировать. — Может, ответишь хоть на что-то?

— Я ответил. Только что.

Брат раздражённо закатил глаза и приземлился рядом.

— Цзян Чэн, — терпеливо и напряженно начал Вэй Ин. — Я хочу один напиться. Без собутыльников. Я не в настроении.

— Мне уйти? — Вэй Ин раздраженно дернулся.

— Делай, что хочешь, — и вернулся к вину.

Оно было вкусным, без сомнения, его любимым, но сейчас цель была лишь одна — напиться. Напиться, чтобы не думать, или же наоборот, чтобы наконец подумать. Признаться себе в чем-то? В чем именно, он не знал, а потому просто делал глоток за глотком. Цзян Чэн времени не терял — тоже принялся за вино. Когда-то Вэй Ин мысленно благодарил брата за его молчаливое присутствие, теперь же оно его невероятно раздражало, но прогнать его рука почему-то не поднималась.

Они сидели молча, но сосредоточиться на своих мыслях у Вэй Ина получилось только после очередного сосуда вина. Раздражение от присутствия Цзян Чэна улетучилось, словно никогда и не было. Если точнее, он просто наконец смог абстрагироваться и не слышать шуршания одежды, ёрзанья и в целом каких-либо признаков присутствия ещё одного человека в комнате.

Цзян Чэн даже вздрогнул, когда Вэй Ин неожиданно прервал тишину:

— Значит, теперь это — я?

— Что? — не понял он и придвинулся ближе, чтоб четче расслышать тихое бормотание.

Вэй Ин не ответил, глаза его были закрыты. «Не могу больше, не могу» — мысленно повторял он, прекрасно зная, что утром встанет, и снова будет дурачиться и смеяться. Мысль эта почему-то причиняла боль. Хотя, разве не все так живут? С ощущением невыносимости жизни. Все ли?

Он знал, что мог со всем справиться. Мог ли? Он пережил уже столько, он уж точно смог восстановиться, он смог полноценно жить, не думая об этом постоянно. Он смог забыть обо всём, смог заставить себя жить, как ни в чем не бывало. Он говорил себе сотни, тысячи раз, что это никак на него не повлияло. Не повлияло ли?

— Вэй Ин, — Цзян Чэн слегка встряхнул его, пытаясь вывести из раздумий.

— Ты ведь тоже считаешь, что я во всём виноват?

— О чем ты? — искренне удивился Цзян Чэн.

— О Лань Ванцзи. Ты тоже считаешь, что это была моя вина?

— С чего ты это взял? Разве я когда-то что-то подобное говорил?

— Но ты так думаешь, разве нет? — Глаза Вэй Ина вдруг вспыхли яростью. — Не это ли ты сказал первым делом? «Тебя же просили не злить его» — это не твои слова?

Цзян Чэн отпрянул. Он даже не помнил, действительно ли говорил что-то подобное. Комната наполнилась напряженным молчанием.

— Вэй Ин. Два года уже прошло. Я думал, ты уже исцелился и освободился от этого, — тихо произнёс он.

— Так вы же не даёте мне забыть! — Вэй Ин сорвался на крик. — Бесконечные разговоры о Гусу и какие там глупые адепты! Бесконечное ваше: «ты нормально?» — словно я лишился конечности и у меня вырос третий глаз! И не только ты, и шицзе, и Мадам Юй! Хватит! Просто… пожалуйста… хватит…

Его голос затих. Наверное, если бы мог, Вэй Ин бы расплакался. Но он лишь прикрыл глаза ладонью, чтобы не видеть потрясённого выражения лица брата.

— Хорошо, я понял, — тихо сказал Цзян Чэн. — Я больше не упомяну об этом, хорошо?

«Но вряд ли от этого станет легче» — мысленно добавил он.

— Уходи, пожалуйста. Я и правда… хочу всё забыть. И мне нужно сейчас побыть одному.

***

И слово своё Цзян Чэн сдержал. Он не позволял себе никаких комментариев и вопросов. Вэй Ин не знал, что именно тот сказал шицзе и Госпоже Юй, но и они не говорили ни слова на этот счёт. Наверное, им и самим уже надоело носиться с Вэй Ином, словно с покалеченным ребёнком. Поэтому, все лишь тихо выдохнули и всё вернулось на круги своя. Словно никогда ничего и не происходило. Да и были вопросы поважнее — давно назревающая война теперь словно навила над кланами заклинателей, Орден Цишань Вэнь набирал силу и мощь, а вместе с тем таяла уверенность в завтрашнем дне у других Орденов. Возмущению не было предела, когда в каждый именитый Орден пришло требование отправить по двадцать адептов на перевоспитание. Но страх первым выступить против заставил снова всех подчиниться. А потому постоянные тренировки и необходимость достигнуть высот занимали Вэй Ина в первую очередь. О чем вообще можно думать, если тебя отправляют в Цишань, где, очевидно, ничего доброго их не ждёт?

На главной площади Безночного Города толпилось множество адептов. И Вэй Ин никак не ожидал, что увидит среди них свой кошмар наяву. Взгляд за него зацепился случайно, когда юноша пробежался взглядом по толпе. Сначала он даже подумал, не ошибся ли он, ведь в прошлый раз он принял Лань Сиченя за него. Но сейчас ошибки быть не могло. Это был Лань Ванцзи.