Пролог
24 декабря 2018 года.
Не было и дня…
Нет.
Каждый день, после того как ушёл Гето, казался неправильным. Сам его уход, происходящее с учениками техникума, появление разумных проклятий и даже смерть Сатору Годжо – всё было затянувшейся ошибкой.
Сильнейший смотрел на своё располовиненное тело, словно со стороны. Ноги ещё стояли на силе напряжённых в спазме мышц, в то время как голова и туловище Годжо, точно игрушечные, были отброшены на пару метров назад. Теряясь в камнях и грязи, раскинув руки едва ли не символичным крестом распятого, он, казалось, прилёг отдохнуть, глядя в бескрайнее небо умирающего мира. И всё это было бы по-своему даже извращённо-прекрасно, если бы не напоминало экспонат на уроке биологии в средних классах, когда учитель отрезает половину тела земноводного и уверяет детей, что у этого несчастного животного не такое ощущение боли, как у человека.
И теперь Сатору чувствовал себя именно этой лягушкой. Располовиненной и как-то неправильно чувствующей приближение неминуемой смерти.
Мишель де Монтень, будучи философом эпохи Возрождения, писал: «Когда мы говорим, что страшимся смерти, то думаем прежде всего о боли, её обычной предшественнице». Это касается не только обычных немагов, но и шаманов. Ведь несмотря на власть и силу, подвластную им, каждый, думая о своей смерти, боится пыток, изматывающей тревоги, невыносимого ожидания и других возможных измывательств неизвестного злодея, с которым ещё даже не довелось встретиться. Тысячелетиями люди всего мира молятся о короткой, быстрой и безболезненной смерти во сне, когда кончина станет если и проблемой, то уже не твоей, а тех, кто займётся похоронами.
Люди боятся сожалений о несделанном: о том, что не выполнили свои заветные желания, не попрощались, не спасли тех, кто просил о помощи.
В этом плане с Годжо тоже всё было не так. Неправильно. Он сразился с величайшим по силе противником один на один, и он бился достойно. Хотя любой другой на его месте мечтал бы, чтобы возрождение Суккуны выпало на век далёких потомков.
И всё же, глядя на себя со стороны, он вновь подумал: что если бы Сильнейший был не один, если бы только Гето тогда остался, если бы он, Годжо, вовремя заметил то, что происходит с самым близким для него человеком… Всё могло быть иначе.
Это совсем не меняет того факта, что сейчас, в руинах, покрытых слоем крови и пыли, с большой вероятностью они лежали бы здесь оба. Но всё же…
18 сентября 2007 года.
Сатору Годжо рывком вытащил голову из чрева демона Будущего [1], отталкиваясь и глубже погружая пальцы в покрытое мягким пушком тело.
Исполинских размеров проклятие возвышалось над сгорбленным юнцом, который раскинул руки в стороны. Его корни, его мох, скрывающий тело, как нельзя кстати наводили на мысли о скоротечности времени, о тленности и рождении, домашнем уюте и сырой могиле. Зрелище довольно впечатляющее. Как и впечатляющее невезение, преследующее Годжо со вчерашнего вечера.
Это ж надо было так влететь. И если бы не его бесконечность, кто знает, что случилось, пробудь он в животе этого чудовища ещё немного.
Послышался хлопок.
Сложно поверить, что в мгновение боя могли уместиться одиннадцать лет воспоминаний о ещё не случившемся будущем и несколько минут осознания произошедшего. День за днём он проживал будни учителя, наставника, наследника и Сильнейшего.
И в одно мгновение всего этого не стало.
Парень осмотрел поляну, покрытую ошмётками внутренностей противника. Однако удаляющийся след, теряющийся среди величественных клёнов, непрозрачно намекал на то, что проклятие ретировалось.
Сатору же бесцельно посмотрел на свои вытянутые руки, одной из которых быть не должно, а затем потрогал живот в том месте, где в увиденном сне о будущем верхняя его половина вот-вот распрощается с нижней.
Шелестели алые клёны, прохладный ветер нагонял тоску, а с неба одна за другой падали невидимые во мгле капли. Ночь была трагически прекрасна, точно само провиденье создало её для рождения несчастия и проклятий.
Что ни говори, но сентябрьская ночь совсем не похожа на Рождество. Осень темна и создана для печали.
Сатору всё более и более возвращался в реальный мир, ощущая поцелуи северо-восточного ветра и вслушиваясь в гул проносящихся по шоссе машин. Где-то далеко, за пределами морока и мистического кленового леса.
Точно завеса, поглотившая его, наконец начинала спадать.
Сегодня он должен вернуться, лечь спать, а утром в последний раз позавтракать вместе с Сёко и Сугуру. Последний раз перед тем, как Гето навсегда уйдёт.
Уйдёт и унесёт вслед за собой спокойную и размеренную жизнь.
- Сугуру! – воскликнул Годжо.
Тело совсем не слушалось, и сил в нём было недостаточно для того, чтобы осилить телепортацию. Он ещё юн и только в начале пути того, чтобы стать Сильнейшим по-настоящему. Но именно это и вселяло надежду, что, может, в загробном сне, может, во второй попытке прожить свою юность, он непременно исправит то, что упустил одиннадцать лет назад.
Он сможет исправить…
Нет! Он не допустит то, что случилось в сентябре 2007 года!
[1] Демон Будущего, представляющий собой страх человечества перед будущим, - персонаж вселенной «Человек-бензопила».