Глава первая: каждый день, после…

Влажная почва, покрытая бордовым ковром подгнившей кленовой листвы, жадно обнимала подошву ученической обуви Сатору. Темно, а в карманах разве что мобильный и мелочь на автобус, но не на такси.

      И кляня себя прошлого за самонадеянность, он помнил, как в ту самую ночь шёл под дождём почти до самого техникума и ничуть не спешил, чтобы наутро жаловаться Сёко на насморк и ничтожно маленькую температуру. Он брёл, волоча ноги и рассуждая о собственном величии. Дождь никак не прекращался, и юный Годжо тренировал бесконечность на летящих с неба каплях всю дорогу до подножия склона, проходя по сотням ступеней перед вратами, и так, пока не вернулся в общежитие.

      О чём он тогда только думал?

      Это было уже не вспомнить. Но точно не о моральных терзаниях Сугуру. Не о его одиночестве и непонятости. Не о том, что скажет ему при встрече.

      Но сегодня Сатору рванул следом за ускользающим к чёрному повороту автобусом и догнал его, мокрый вошёл в пустой салон и попросил сонного водителя поскорее отвезти его домой. Всё же тот, кто ждёт его дома сейчас, и вправду был на грани жизни и смерти.

      Когда Годжо, как было, впрочем, довольно привычно, ворвался в комнату Сугуру, последний уже намеревался отойти ко сну. Не сказать, что шаман был уверен, что у него получится, но попытаться стоило.

      Требовалось только устать настолько, чтобы, закрывая глаза, юноша перестал различать «обезьян», сомкнувшихся за спиной Сатору в волне аплодисментов.

      Его комната была такой же, как одиннадцать лет назад во сне Сатору, и ровно такой же, как несколькими часами ранее, когда юный Годжо видел её на самом деле. Та же кровать, небольшой шкаф, стол для уроков, аккуратные стопки учебников, опущенные жалюзи на окне. Всё по регламенту общежития, но с ноткой едва уловимого почерка Гето в деталях.

      Именно такой комната должна сохраниться, и завтра все вещи, оставленные в ней после незапланированного побега шамана, перейдут в опечатанное хранилище. Эта комната обычного студента, пусть и необычайно одарённого, вот-вот превратится в пристанище преступника, где, по мнению прогнившего до дряхлых костей Совета, Сугуру готовил свои вероломные преступления.

      Но сейчас, сев на постели и щурясь на включившего свет в комнате друга, единственное, что мог сказать Гето, было:

      - Какого чёрта, Сатору?...

      Но присмотревшись к мокрой до нитки форме, ботинкам, сверкающим от грязи и воды, к зачёсанным назад волосам…

      Гето спросил уже совсем другое:

      - Ты в порядке, Сатору?

      И то, как именно говорил Сугуру, отозвалось в сердце Сильнейшего острейшей болью.

      Потому что…никто не говорил так, как Сугуру.

      Никто не произносил его имя так, как Сугуру.

      Чёрт возьми, никто не смотрел на него так, как Сугуру!

      И сейчас, всё его существо, вся его душа ликовала, вторя шести глазам – это был Сугуру Гето!

      И это счастье было настолько велико, что все правильные, все верные слова, что парень заготовил по пути сюда, вылетели из головы быстрее, чем Суккуна наносил удары в его памяти. В несколько шагов преодолев расстояние до кровати старого друга, Сатору рухнул рядом с ним, оставив на полу грязные следы и пропитывая пижаму сжатого в объятьях Гето влагой и ароматом осеннего леса.

      Никогда ранее он бы не посмел - при всём своём заносчивом поведении - вести себя настолько грубо, но именно сейчас все правила приличия на свете не имели никакого значения.

      - Ты в порядке?...- тихо повторил Сугуру, осторожно пытаясь обнять Сильнейшего в ответ.

      Мокрого и холодного, точно не так давно вылезшего из могилы.

      - Ни черта я не в порядке! – раздалось сбитое ворчание откуда-то от насквозь промокшего плеча. – Ни черта не в порядке! Я без тебя вообще не в порядке!

      Нет, юный Годжо не плакал, даже напротив, он чувствовал поднимающуюся и клокочущую злость на такого живого и тёплого Гето, отчётливо понимая, что этот Сугуру ещё не успел сделать того, за что на него стоило бы сердиться.

      Сугуру Гето никогда не был тем, кто заслуживал, чтобы на него злиться. И именно поэтому то, что он может, пусть ещё сам того не осознает, совершить завтра, распаляло бессильный гнев Годжо всё сильнее.

      - Эй…Сатору, эй! Ты меня не пугай, хорошо? Что случилось? Неужели ты и вправду так по мне соскучился за… пять часов?

      В голосе будущего мастера проклятий послышался тревожный смешок, всё же… Никогда ранее он не видел Сатору в таком состоянии. Его самый близкий друг был в отчаянии, он был растерян, если не сказать напуган. И это не было воздействием какого-то проклятия. Это был просто Сатору Годжо. Непобедимый и единственный Достойный, по его же, Сатору, словам.

      - Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился…придурок! – воскликнул в ответ незваный гость, срываясь в голосе на хриплый шёпот, всё же разорвав эти на редкость мокрые и становившиеся всё более неловкими объятия.

      - Сдурел? – усмехнулся Гето, даже не зная, можно ли злиться на подобные заявления того, кто выглядел словно побитая мокрая собака.

      Это было не сказать что даже обидно, скорее…

      - Кто это ещё из нас придурок, а, Сатору? А ну, слез с моей кровати. Нашёл место сырость разводить.

      И Гето встал, едва ли не стряхивая друга на пол в натоптанную им же, Сатору, грязь вместе с покрывалом.

      Всё же, раз были силы дерзить и ругаться, всё было не так плачевно, как выглядело на первый взгляд.

      Почти полчаса жизни Гето было потрачено на то, чтобы прогнать Сатору в душ прогреться, переодеться самому, сменить промокшее насквозь постельное бельё, и, пока друг не вернулся, перетащить из его комнаты матрац и спальные принадлежности. Не сказать, что это было в новинку, но Годжо наотрез отказался спать у себя, ссылаясь на капающую над кроватью крышу, дождь и страх одиночества…

      Юный Годжо не был из тех, кто стал бы врать своему другу беспричинно. И решив, что причина, вероятно, имеется, Гето, зевнул и после недолгого созерцания абсолютно сухого потолка в комнате Сатору вернулся к себе.

      - Я думал, что буду спать с тобой, – вздохнул вернувшийся в комнату Годжо.

      - Ещё чего? – фыркнул Сугуру, раскатывая матрац на полу.

      - Откуда мне тогда знать? Может, ты решишь сбежать, пока я сплю.

      - Что за чушь? С какой стати я должен куда-то сбегать из своей комнаты? – это начинало уже раздражать, но если у Сатору были силы переговариваться, значит, он пошёл на поправку.

      Что бы с ним ни было.

      - Ложись и спи.

      - А если я хотел с тобой поговорить? Не просто же так я к тебе пришёл!

      - У тебя же крыша протекала? Вот ты и пришёл… Завтра поговорим, Сатору, - вздохнул мастер проклятий, возвращаясь к себе под одеяло. – Выключи свет.

      - Это срочно, – но свет всё же был выключен.

      - Уверен, что «срочно» может подождать до завтра.

      - Нет, не может.

      Сугуру вздохнул и повернулся набок, чтобы видеть лежащего сбоку от его кровати Годжо полуметром ниже.

      - Сатору…у меня завтра задание, ехать далеко, и я бы хотел хотя бы немного поспать.

      - Я поеду с тобой.

      - Зачем это? Задание простое и не подразумевает двух магов особого уровня. Думаешь, я один не справлюсь? Не много о себе возомнил?

      - Справишься ты, я не сомневаюсь, а потом…потом мы пойдём, поедим лапши.

      Последнее предложение было сказано с такой паузой, точно Годжо судорожно пытался придумать причину, по которой его компания была бы уместна.

      - Нет.

      - В смысле «нет»?!

      - В прямом. – Сугуру вздохнул. – Если хочешь слинять от какой-то работы в техникуме, так и скажи.

      - Да нет…я, – Сатору порывисто сел, чтобы пусть в темноте, но посмотреть в глаза другу.

      Конечно, Гето ничего не понимает. Он бы и сам не понял своего же поведения сейчас. Но не скажешь же: «Я боюсь, что завтра ты станешь особо опасным преступником и устроишь геноцид»?

      - Я…в последнее время я совсем один, Сугуру, – сказал Годжо. – На миссии мы ходим порознь, возвращаемся черте когда, почти не видимся, чего говорить о том, чтобы просто где-то посидеть вместе. Вот когда мы в последний раз с тобой ходили куда-то, как обычные люди? Вместе? Неужели это так плохо, что мне тебя не хватает всё это время? Ты…совсем не понимаешь, что я чувствую, Сугуру?

      Именно как и какими глазами смотрел на него юный Годжо, пугало больше всего. Словно увидел призрака горячо любимой бабушки, явившегося с парадом духов. И то, что он говорил, было настолько похоже на мысли самого Гето, что шаману стало неловко, если не сказать, стыдно, оттого, что, выходит, он сам сторонился единственного друга.

      Выходит, он позавидовал силе Сатору, как и все остальные. Сам отстранился и не подумал о том, что его друг так же болезненно переносит разлуку. И что весь этот год был тяжёлым не только для Гето.

      - Знаешь, Сугуру, - юный Годжо улыбнулся той самой обезоруживающей широкой улыбкой, какая была только у него. - Это мы ведь Сильнейшие.

      - Ой да…- махнув на парня рукой, Гето попытался отвернуться от него, чтобы не слушать в очередной раз эту самохвальную оду.

      Но горячая рука, протянутая к его плечу, не дала этого сделать.

      - Нет, послушай. Сугуру. Я чувствую, что расту в своей силе, но в последнее время чувствую себя совсем не так, как раньше. Без тебя, я уже не Сильнейший. Я не уверен, что по-настоящему сильный, именно потому, что всё меньше чувствую тебя рядом. И я подумал… «А что, если в один момент я совсем потеряю Сугуру»?

      Сугуру растерянно и тихо рассмеялся. Эта речь была настолько обезоруживающе трогательной, что он не мог даже отругать друга за тройное восхваление своей силы буквально в каждой части монолога.

      - Долго речь готовил?

      - Да как сказать… как будто последние лет десять.