The Night We Met

Долг Якс - защищать Ли Юэ и его жителей от зла, порождаемого останками убитых богов, которые тысячи лет назад были погребёны под скалами и сгнили между их камнями, но сохранившиеся в призраках туманного прошлого, обернувшись демонами, исполненными ненависти. Рискуя собственными жизнями, подвергая разум помутнению под влиянием мстительных осколков разбитых душ, во что бы то ни стало не допустить их распространения, сражаться, сражаться, сражаться. Осквернение души было для Якс сродни смерти, а единственный шанс остаться в сознании - принять кармический долг, раствориться в бесконечных муках вины за совершённые за долгие тысячелетия ужасные поступки. Поедать себя изнутри, бороться за каждый вздох и, возможно, однажды, отпустить ненависть, рассчитавшись по долгам.

Но никакая ненависть не может терзать сердце слишком долго, придёт момент, когда все долги будут оплачены собственной кровью. За больше чем две тысячи лет Сяо пережил и потерял слишком многое. Те, кого он считал семьёй и единственными союзниками, навечно канули в незабытье, а кого пришлось самолично уничтожить. Борьба стала смыслом существования адепта. Отдавать всего себя в битвах за ввеленные под его защиту благополучие и процветание Ли Юэ было пожизненной обязанностью Алатуса. Пусть он и обернулся против прошлых своих обид, но не получил ни воздаяния, ни облегчения. Бремя пустоты в искалеченном сердце, которую не заполнить вечность, стала спутником до конца его дней.

Окидывая уставшим взглядом ночной город в Праздник морских фонарей, Сяо внимательно наблюдал за каждым поднимающимся золотым, словно маленькое солнце, фонарём. В них была заключена надежда, и адепт был готов сразиться ещё хоть с тысячей монстров, лишь бы она не угасала в сердцах людей. На улицах постепенно становилось многолюднее и громче, голоса были слышны даже с самой высокой крыши, где и расположился юноша. Постепенно приближался час запуска фейерверков и массового выпуска фонарей. Миллелиты сновали туда и сюда, охраняя порядок и не допуская давки, но было заметно, как им тяжело контролировать течения толпы.

Глядя сверху вниз на центральную площадь, Сяо пытался предугадать, откуда может возникнуть неожиданная опасность, подмечая каждый настораживающий момент, но, на удивление, в этом году всё было спокойно. Даже слишком. Возможно, дело было в путешественнике, который тоже сейчас был внизу и веселился вместе с другими. Итэр внушал спокойствие одним своим присутствием, за ним кто угодно мог почувствовать себя как за каменной стеной, ему можно довериться. Рядом с ним всегда было комфортно, а спустя пару дней знакомства складывалось ощущение, будто бы вы знакомы многие годы. И эта доброта пугала Сяо.

Откуда в человеке столько самоотдачи и добросердечия? В личном рейтинге Сяо самых подозрительных лиц Тейвата Итэр занимал бы несомненно первое место, если бы не всё то, что тот сделал для Ли Юэ и лично для адепта. Он не раз доказал отсутствие каких-либо тёмных помыслов в своих действиях, будучи всегда искренним и смелым в принимаемых решениях. Понимание и простота, с которыми он относился к адепту, подкупали, даже самые многотонные льды таяли, стоило только раз увидеть его улыбку, от которой в районе солнечного сплетения будто бы и вправду загоралось солнце, что ласкало теплом органы, но цепко впивалось в глотку.

Но было одно "но". Итэр относился так ко всем. Его доброта не была привилегией для кого-то определённого, а распространялась на каждого нуждающегося в ней. Сяо видел это. Сяо ломало от этого осознания. Адепт не был особенным для путешественника, в то время как тот стал для него чем-то большим, чем обычным смертным. Его хотелось защищать в сотни раз сильнее остальных, обеспечить полную безопасность в его нелёгких путешествиях, оберегать от самых сильных врагов. Сяо был бы не против отдать свою жизнь, лишь бы Итэру ничего не угрожало. Но он понимал, что это невозможно, и даже данное ему обещание звать при любой угрозе жизни, не гарантировало, что к нему обратятся за помощью. Сперва он даже задумывался о том, что переступил какую-то невидимую черту их взаимоотношений, что он слишком явно опекает Итэра и тот не нуждается в, так называемом, ручном адепте. Мысли о собственной бесполезности терзали его сильнее кармы и заглушить голоса в голове оказалось сложнее, чем принять факт симпатии к смертному.

Чувство похожее на зависть стало также для адепта чем-то новым. Когда он смотрел на счастливых молодых людей, мирно прогуливающихся рядом друг с другом по набережной, в мыслях совсем на мгновение мелькали пшеничные волосы, заплетённые в небрежную косу, и взгляд цвета кор ляписа в ясный день, но образ его был настолько эфемерен, что существовал лишь в боковом отражении глаз. Как бы Сяо не пытался оглянуться, он тотчас же ускользал, заставляя ныть что-то слева, где должно быть сердце. Точно такую же зависть он испытывал и сейчас, видя как предмет его мыслей ненавязчиво болтает со старыми знакомыми и как его хрупкая фигура мелькает то тут, то там, а когда Итэр споткнулся и едва не упал, налетев на неповоротливого мужчину, всё тело адепта мгновенно напряглось в готовности броситься поймать друга, дабы тот не упал в воду. Секундой позже он снова попытался расслабиться, но лицо того мужчины всё же запомнил. Просто так, на всякий случай.

Фейверки в этом году были действительно потрясающе красивы. Распадаясь на мелкие разноцветные искры, они образовывали новый небосвод, полностью состоящий из падающих звёзд. Взрывы рисовали замысловатые узоры и рисунки, заставляя каждого восхищаться талантом мастеров, создавших их. Сяо непроизвольно напрягался от громких звуков, но красота открывающаяся перед ним приковывала внимание гораздо больше. Когда запустили фонари, юноша бесшумно ахнул.

В янтарных глазах отражалось тёмное небо, усыпанное сотнями маленьких звёздочек-огоньков, пылающих ярко-оранжевым, и, кажется, Сяо впервые за две тысячи лет ощутил одиночество настолько сильно, словно он самый одинокий человек во Вселенной. Оно уже многие столетия не душило его, переламывая рёбра в прах, не сжимало сердце до скрипа между артериями и не заставляло беззвучно кричать в пустоту. Он давно принял свою судьбу, смирившись с единственным постоянным спутником - собственной тенью. Умереть где-то среди могущественных скал или в темноте подземелий казалось не самым худшим концом, ведь это означало, что свой долг он выполнил и этот мир в Алатусе больше не нуждается. Но именно сейчас адепт чувствовал, как тоска шкребётся по истерзанной душе и линиям рёбер когтями, задевая изнутри лёгкие. Он всегда ненавидел людные места, но если бы Итэр сегодня его пригласил, он бы пришёл. Просто потому что это Итэр. Он был особенным. Возможно, краем подсознания, ему хотелось ощутить себя в гуще событий, стать для кого-то другом. А может быть и чем-то большим...

От мыслей адепта отвлёк шорох позади. Он мгновенно приготовился исчезнуть из поля зрения возможного гостя, но знакомый запах остановил его. От человека исходила аура моря, сожженных спичек и тепла, словно от большого фонарика. Сяо обернулся.

- Здравствуй, Итэр.

В руках путешественника действительно было два небольших фонаря с необычным узором. Исходящий от них мягкий свет, нежно обрамлял его черты, делая глаза глубже бездны, а улыбку ярче Солнца. Он буквально светился изнутри, хоть и выглядел уставшим.

- Сяо, давно не виделись, - расслабленный тон друга мгновенно рассеял тревожные мысли. - Ты не частый гость такого рода мероприятий. Что-то изменилось?

- Всё в жизни переменчиво.

- Кроме твоей отчуждённости от людского мира. Не против, если я присяду?

Сяо кивнул. Итэр аккуратно опустился на крышу рядом, всё ещё держа фонарики в руках, смотря на залитое, словно тысячей солнц, ночное небо. Вблизи путешественник выглядел ещё более изнемождённым. Возможно, сказалась дорога из Инадзумы, возможно множество свалившихся поручений из-за праздника, возможно и то, и то. Он как обычно не щадил себя. В душе адепта разлилась необъяснимая обида.

- Я увидел тебя здесь одного и поспешил подняться. Ты выглядел так отрешённо от людской суеты, поэтому решил составить тебе компанию. По пути едва не свалил с ног какого-то прохожего, потому что не хотел, чтобы ты наблюдал за запуском фонарей в одиночестве.

- Я польщён твоей добротой.

- Не стоит, мы ведь давно друг друга знаем. Проигнорировать твоё присутствие было бы нечестно по отношению к тебе.

Сяо устремил на друга непонимающий взгляд.

- Нечестно?

- Ну... Да? В том смысле, что никто внизу не чувствует себя одиноко, - Итэр на мгновение отвёл взгляд в сторону площади, - а ты здесь совсем один и...

- Я тоже не чувствую себя одиноко, - слишком резко оборвал адепт, от чего ему захотелось наложить на себя заклятие молчания.

- Оу... Ладно, - Сяо готов был поклясться, что Итэр расстроился, хоть и не подал виду. - В любом случае, я здесь и захватил нам с тобой по фонарику. Ты ведь не против?

Адепт равнодушно промолчал, глядя путешественнику куда-то в плечо, и тот расценил это как согласие. Забирая из рук протянутый фонарик, их пальцы на мгновение соприкоснулись, заставив сердце Сяо перевернуться, а воздух застрять в лёгких. Руки Итэра были до безумия холодные и слегка тряслись, когда тот пытался заново поджечь случайно потушенный фитиль от порыва ветра. На немой вопрос во взгляде адепта, обращённый к его рукам, путешественник пожал плечами и бросил что-то вроде: "Простудился из-за шторма, не бери в голову". Сяо был готов поспорить, что его состояние не ерунда, которую не стоит брать в голову, особенно учитывая в каких условиях тот всегда путешествует, но решил промолчать, решив, что Итэру лучше знать, что делать, и не стоит навязывать ненужную заботу. От этих мыслей он сам на себя разозлился и отвёл взгляд, якобы рассматривая узор на фонаре.

- Готов? - поинтересовался Итэр, расправляя слегка помятую ткань фонарика и готовясь выпустить того. - Не забудь загадать желание. На счёт три. Раз, два... Три!

Два оранжево-жёлтых огонька, словно маленькие призрачные души, плавно начали подниматься всё выше, постепенно сливаясь с остальными в сплошное зарево, заполонившее своим светом всё небо. Казалось, будто наступило утро, окрасившее всё в предрассветные тона, осветив площадь светом. Дети и взрослые завороженно наблюдали за тем, как сотни огней озаряют ночную тьму, медленно растворяются в ней и исчезают до следующего года. Каждый хотел запечатлеть в памяти эту потрясающую душу картину, но лишь Сяо не мог отвести взгляда от собственного Солнца. Он никогда не мечтал и не привык просить о чём-то у высших сил, но сейчас единственным его желанием было остаться в этом моменте как можно дольше. Он признавал красоту сегодняшней ночи, но по-настоящему ценной и памятной её делал один единственный человек, что однажды нарушил его гордое одиночество и снова научил любить. Запустив в небо свой фонарик, Итэр, на самом деле, отправил его прямиком в самое сердце адепта, разгоняя тысячелетний мрак и освещая путь к самым тёмным и потайным углам души. За ним хотелось следовать, бежать сломя голову, боясь упустить из виду хоть на мгновение, а потом поймать и навсегда сделать своим, никому более не принадлежащим. От расстояния в пару сантиметров между их руками пробивало электричеством до самых кончиков пальцев, его хотелось преодолеть, желание стать ближе ломало не хуже мук кармы.

- Эй? - Итэр обернулся на друга. - Ты в порядке?

Естественно, что прямой на себя взгляд, напряжённость в позе и то, с какой силой Сяо сжал край крыши, не укрылись от внимания путешественника. Скребущее по рёбрам чувство вернулось с новой силой. Сяо отдёрнул себя. Буря внутри набирала мощь, превращалась в смертоносные смерчи и норовила уничтожить всё вокруг. Итэра хотелось закрыть в одном из номеров постоялого двора "Ваншу", спрятать от глаз всего мира, заменив всех друзей и знакомых, не позволить никому сделать этому человеку больно. Сяо безумно соскучился, что-то в груди рвалось с оглушающим треском от ревности, но он не должен думать о таких вещах, только не сейчас, когда человек всех его мыслей сидит рядом и чувствует себя счастливым. Он не должен смотреть на него, не должен представлять как распускает небрежную косу, пропуская шёлк волос сквозь пальцы, как невесомо целует друга в макушку, как растворяется в его объятиях, прижимаясь щекой к щеке и зарываясь носом в шею. Сяо чувствует, как с каждым новым собственным запретом, внутренности скручивает в тугой узел, как трещат по швам цепи самоконтроля. Терпеть эту мясорубку чувств почти невозможно, но других вариантов не остаётся. Он просто не мог ответить правду, не мог признать собственную слабость и глупость, он не мог так низко пасть. Долгие месяцы борьбы с самим собой не должны пропасть зря.

- Почему ты вернулся?

Неожиданный вопрос выбил из колеи и ещё больше насторожил Итэра, что читалось в глазах и том, с какой силой тот отшатнулся от друга. Он не ожидал встречного вопроса и тем более с такой интонацией, от которой кровь стыла в жилах.

- Сяо, ты меня пугаешь. Тебя что-то тревожит?

Путешественник протянул руку ближе к адепту в попытке поддержать, как делал всегда, но тот отдёрнул плечо и только сильнее нахмурился. Он знал, что у друга сложные отношения с прикосновениями от других людей, но раньше юноша всегда позволял слегка опереться на себя и перевязывать раны после особенно ожесточенных боёв с монстрами, когда они оставались вдвоём в номере адепта на постоялом дворе "Ваншу". Итэр хотел понять Сяо, развязать узлы неловкости между ними, что образовывали огромный клубок, но каждый раз, когда от одного узелка получалось избавиться, образовывались всё новые и новые, более тугие и запутанные. Стена между ними то трескалась, то снова восстанавливалась, вгоняя путешественника во всё большую грусть.

- Ответь на мой вопрос.

- Сяо...

- Ответь.

Янтарь встретился с золотом, и это противостояние не обещало ничего хорошего. Равнодушие, извечный спутник взгляда адепта, растворилось в неопознанной злости, тонкий зрачок пронзал насквозь. Сяо боялся собственных чувств, считал их разрушительными, он защищался от них ненавистью, хоть ещё больше боялся сделать больно. Он не привык сдаваться или сбегать с поля боя, считая это высшим проявлением слабости, но прямо сейчас ему хотелось оказаться на другом конце Тейвата, за тысячи километров, где его никто не найдёт. К сожалению, Итэр не умел читать мысли, ему были неизвестны мрачные тревоги друга. Сяо был одним из самых близких ему людей и игнорировать его перепады настроения он не мог, оставалось только принять правила игры и сказать всё как есть, поставив на кон очень многое.

- Честно сказать, я не знаю, - на выдохе начал юноша. - Наверное, скучал. Я даже не помнил, что сегодня планируется Праздник морских фонарей, меня будто бы душа сама привела.

Сяо небрежно хмыкнул, всё также не отводя взгляда от собеседника. Краем сознания он понимал, что может пугать своими вопросами и ни к чему хорошему это не приведёт, но пожирающий коктейль ядовитой ревности распространялся изнутри в геометрической прогрессии, заставляя мозг сектор за сектором отключать контроль. Он должен знать истинную причину, какой бы ранящей она ни была. Он не единственный, он не особенный, он бесполезен, но Итэр всё ещё здесь и чертовски ~~мило~~ переживает.

- По Ли Юэ или друзьям?

- И по Ли Юэ, и по друзьям. Люди - неотъемлемая часть любого места и я дорожу ими в равной степени. Но в этот раз я приехал исключительно ради встречи с тобой, - Итэр перевёл взгляд прямо в глаза напротив, мягко прикоснувшись кончиками пальцев к руке рядом. - Мне не хватало чувства безопасности, которое я испытываю только с тобой. Не нужно бояться ножа в спину или неожиданной опасности. Прости, что не нашёл тебя сразу, ты ведь знаешь, Ху Тао всегда...

- Ты приехал ради меня?

Сяо показалось, что спустя больше двух тысяч лет он разучился дышать. Злость перешла в фазу "отлива", обнажая исколотое и кровоточащее от острых осколков страха сердце. Оно болезненно ныло, напоминая о своём, за тысячи лет опечаленном, состоянии при каждой неосторожно-судорожной попытке вдохнуть. Рассеянный взгляд упал на собственные руки, всё ещё до побелевших костяшек сжимающие карниз, в попытках спрятаться от друга, который с одновременной тревогой и непониманием, изучал реакцию адепта.

- Конечно, я ведь предупреждал в письмах, что хочу вернуться повидаться хотя бы на пару дней.

- Каких письмах?

- Чжун Ли не передал тебе новости?

- Я давно не видел Моракса, последние недели он проводит всё своё время в компании одиннадцатого предвестника и совсем отошёл от дел.

- Вот как...

И снова молчаливая неловкость. Иногда Итэр был чертовски благодарен Паймон за её разговорчивость и способность не замолкать ни на секунду, но сейчас он специально оставил её вместе с Сян Лин и Гобой, желая побыть наедине с другом. Кто же знал, что всё пойдёт не по плану? Хотя у него и плана-то не было.

Итэр пошёл на поводу у эмоций бросив всё и приехав в Ли Юэ только потому, что Чжун Ли в одном из писем мельком упоминал об ухудшающемся моральном состоянии Сяо. Хоть адепт и сказал, что они с Мораксом уже долгое время не связывались, это не значит, что тот не наблюдает за юношей из тени. Сяо стал всё чаще браться за слишком свирепых демонов, пренебрегая чьей-либо помощью, тратить слишком много духовных сил на сражения и доводить себя до истощения. Муки кармы медленно пожирали его. Алатус всегда отличался жертвенностью, но теперь же её уровень граничил со стремлением погибнуть. "Смерть не так страшна, - однажды сказал он, - если она во имя благородной цели". Итэр был готов дать голову на отсечение, что для Сяо она теперь не просто не страшна, но и желанна.

Он понимал его боль. Понимал, как тяжело продолжать идти вперёд, когда сил не осталось даже стоять ровно. Понимал, какой огромный жизненный путь за плечами друга, сколько боли и страданий ему принёсший. Итэр очень многое понимал, но разрывался на кусочки от невозможности помочь. Он не мог заткнуть ту огромную дыру, что с каждым днём всё сильнее и сильнее разъедала Сяо, уничтожая воспоминания, чувства и всё, чем тот когда-либо дорожил. Страх потерять друга был почти осязаем. На мгновение представив адепта бросающегося в одиночку в бой, а после всего залитого собственной кровью и с торчащим из груди янтарным копьём, Итэр почувствовал, как уходит опора под его телом.

Усталость накопившаяся за долгое время давала о себе знать частыми головными болями и кровью из носа по утрам. Итэр почти привык. Иногда слышал звон в ушах и тонул в темноте перед глазами, но всё ещё был в состоянии сражаться и продолжать путешествие. Болезнь ухудшила и так шаткое здоровье юноши.

"Умирая Сяо бы улыбался" - мелькнуло в мыслях. Тошнота подступила к его горлу. Он хотел бы запомнить Сяо не как грозного и жестокого охотника на демонов Алатуса, а как немного грубого и нелюдимого юношу, который улыбается краем губ, когда смотрит на самого Путешественника, усыпанное фонариками яркое небо и который так любит миндальный тофу. Сяо, который никогда не смеётся, но на нелепые шутки Итэра немного устало хмыкает, который шипит на обеззараживающие лекарства и который спит, обнимая себя за плечи. Сяо, которым до хруста в рёбрах дорожил Итэр, смотрел стекленеющими глазами, пока твёрдая грудь с каждым вздохом всё меньше вздымается, и медленно умирал с умиротворённой улыбкой на лице. Эта картинка отпечаталась на корке сознания Итэра слишком чётко. Слабое физическое состояние наложилось на тревоги Итэра и он осознал, что сейчас упадёт.

За одно мгновение до непоправимого, Сяо успел схватить уже теряющего сознание Итэра за плечо, резко отдёрнув того обратно на крышу и падая сверху. От удара головой о твёрдый шифер Путешественник болезненно зажмурился, но в реальность вернулся. Перед глазами всё неимоверно плыло и сливалось в сине-оранжевое месиво, только горящие кислотно-жёлтым два разрезанных пополам круга оставались неподвижны. Адепт буквально выжигал внутренности взглядом. Он едва не упустил кого-то настолько важного, утонув в собственных мыслях, едва не совершил самую главную ошибку в жизни - не спас, упустил, потерял. Злость пробила точку максимума.

- Бездна тебя побери, Итэр! Ты в своём уме?!

И тут же осекся, увидев в каком виде тот был. По бледным щёкам нескончаемым потоком текли слёзы, губы нервно хватали воздух будто в предсмертной агонии. Сяо впервые видел такого Итэра: наполненным до краёв страхом и отчаянием, что целиком захлестнули его с головой, топя и толкая на самое дно. Его что-то тревожило уже долгое время, а теперь вышло наружу в виде срыва. Адепт продолжал нависать сверху, не зная, как помочь, как успокоить. Он слишком мало знал о человеческой психологии, а когда дело касалось Итэра вовсе терял голову. Оставлять его здесь одного и бежать на поиски Бай Чжу было нельзя, кто знает, что случится за время его отсутствия, а брать его с собой тоже опасно. В мыслях проносились сотни вариантов развития событий, взгляд тяжелел с каждым мгновением, пока из раздумий не вернул в реальность голос.

- Прошу... Не умирай... Сяо, прошу, не оставляй меня, я... не смогу...

Захлёбываясь в слогах и путаясь в интонациях, Итэр просил его... не умирать? Но ведь прямо сейчас самом ему ничего не угрожало, наоборот, сам юноша едва не разбился с высокой крыши. Лицо адепта потемнело.

- Итэр, о чём ты говоришь?

- Они... они убивают тебя изнутри... Чжун Ли говорил, что... Твоя душа... Карма... Сяо, не уходи, пожалуйста!

Сяо прошибло холодным потом, а после сразу бросило в жар. Он понял. Каждое слово. Сожаления о всех разах, когда он ввиду собственных эгоистичных желаний бросался в опасность и был на грани жизни и смерти, поглотили его, нахлынув виной. Он был слеп, полагая, что до его души нет дела ни одному постороннему человеку, что выбор пути в одиночестве более верное решение. Сяо ошибался. Всё это время до его никчёмной и запятнанной тысячи раз души было дело, по крайней мере, одному человеку, что прямо сейчас боялся потерять его. Сяо почувствовал как сердце разорвалось на множество осколков, что впились в органы, кромсая их в мясо.

- Пожалуйста, - застонал от переполнявших эмоций Итэр.

- Я здесь. Я с тобой и не оставлю тебя.

Сяо бережно поднял Путешественника за предплечья и уронил себе на плечо. Чужое дыхание мгновенно обожгло кожу, пуская слишком сильные мурашки по всему телу, чем ожидалось. Боясь вдохнуть, он обнял друга, аккуратно прижав к себе его за спину, плавно водя ладонями по ней.

Руки Итэра судорожно цеплялись за живого адепта, бегали от шеи до груди, проверяя на наличие смертельных ранений и травм, и не могли ни за что толком ухватиться. Юношу трясло. Он не видел перед собой ни того окутанного ужасом лица друга, ни как тот от страха не знал, что делать. Он только чувствовал холодные слёзы, что неприятно режут глаза, ощущал рядом тело с ещё тёплой кожей, с циркулирующей в ней по сосудам кровью, и словно на повторе видел мёртвые янтарные глаза. Итэр понимал, что с ним что-то не так, что ему нужно успокоиться и глубоко вдохнуть, но при каждой попытке только больше захлёбывался воздухом, ощущая приступы удушья. Объятия плохо помогали, мозг всё ещё обманывал его, показывая ужаснейшие картинки, где сам Итэр обнимает остывающее тело, которое даже не пытается зацепиться за него, пока последний вдох не покинул его лёгкие.

По-живому тёплые ладони схватили его за кисти, чуть отодвигаясь и кладя их на лицо напротив. Пусть исследуют, пусть убедятся. Сяо был здесь. Картинка в голове начала расплываться, прорезанная зрачками-мечами, постепенно теряла свою яркость, казалась абсурдной и нереальной. Острые скулы, тонкие линии челюсти, аккуратный нос, пушистый ряд ресниц над живыми глазами - всё было по-настоящему. Кончики пальцев почти невесомо касались чужого лица, боясь спугнуть, лишь изредка забегая на волосы, но даже этих случайных касаний было достаточно, чтобы ощутить их мягкость.

Сяо терпеливо ждал, когда Итэр придёт в себя, хоть и разрывался изнутри от переживаний. Кто-то впервые настолько сильно смог его напугать, заставить несколько раз внутренне умереть и воскреснуть, а потом ударить со всей мощи с небес об асфальт. Держать под контролем собственные эмоции было тяжело, но давать лишних поводов для новой волны истерики было недопустимо. Нужно чтобы Итэр успокоился и вырвался из хватки кошмаров, прочно державших его по рукам и ногам, только потом, вторично, задуматься о том, насколько же двусмысленная вышла ситуация. Но когда тот одной рукой зарылся в короткие волосы, слегка оттягивая их и сжимая в ладони, а большим пальцем другой слегка надавил на нижнюю губу, поддев ногтем, Сяо отчётливо услышал как рвутся на части последние сдерживающие его цепи.

Поцелуй пропитался отчаянием. В каждом движении читался страх открыть глаза и осознать, что это был сон, иллюзия или мираж, поэтому каждый пытался получить от этого мгновения как можно больше, навсегда впечатать в память, повесив в рамочку. Пересушенные губы резко контрастировали с мокрыми щеками, разрезая прошлый мир Сяо надвое, словно наждачкой. Он чувствовал как сам балансирует на острие ножа, едва не падая в бездну. Захотелось впервые за всю жизни истерично рассмеяться, но ощутимый укус в нижнюю губу выбил из адепта воздух. Вкус собственной крови, проступившей на языке дал решающий толчок, и Сяо ощутил как падает. И метафорично, и физически.

Они будто бы вернулись в начало: удар затылка о шифер, близость, проводящая ток до кончиков пальцев, слишком много эмоций для двух не самых эмоциональных людей. То, с каким напором в каждом движении рук, каждом несдержанном рваном выдохе, в каждом движении губ и столкновении зубами до вибраций в голове, оба юноши отдавались этим чувствам, с трудом можно было бы назвать лишь страхом потерять друг друга. Их слишком давняя жажда близости, желание ощутить тепло кожи к коже кромсала души без обезболивающего, прямо наживую, выворачивая всё давно сокрытое и подавленное наизнанку. Протяни руку и получишь ответ на давно терзающие вопросы. А они буквально хватались друг за друга.

С влажным звуком разорвавшегося поцелуя и тяжёлым дыханием, юноши оторвались друг от друга. Губы горели огнём, лбы соприкасались. Руки Итэра до сих пор покоились на шее Сяо, готовые в любой момент притянуть того обратно, но дрожь в них не дала бы этого сделать снова, по крайней мере не так скоро. Стараясь привести себя в порядок, Сяо открыл глаза и встретился со звездным небом, усыпанным яркими звёздами метеорами. Чуть запоздало он осознал, что это небо отражалось в глазах человека напротив и выжидающе смотрело в ответ, так и норовя утопить в собственной глубине.

- Как ты себя чувствуешь? - подал голос Сяо, сам не узнав себя из-за хрипоты.

- Как после ожесточённого сражения с древним божеством, - ответил тихо Итэр.

- - Недалеко от правды.

В сторону плеча адепта полетел едва напряжённый кулак, который тот с лёгкостью перехватил. Разжав его, он с пару мгновений обдумывал то, что хочет сделать и, не найдя сопротивления, невесомо коснулся тыльной стороны ладони губами. И так красный от смущения Путешественник зарделся ещё сильнее, отведя взгляд в сторону города. За последние полчаса произошло больше, чем он мог представить даже в самых смелых снах. Он никогда не думал, что привяжется настолько к кому-то за время путешествия. Да, он успел обзавестись друзьями во всех регионах и повидал множество людей, но именно этот невысокий адепт с волосами цвета самой тёмной ночи, непоколебимой волей и добрым, но израненным, сердцем, смог разбудить в его сердце что-то живое. Сяо не просил ничего взамен, но был готов подарить весь мир, и относился к Путешественнику непредвзято, оценивая в первую очередь его душу. Итэр знал, что адепт обещал защищать его не потому, что считает слабым. Сяо понимал, насколько многое легло на плечи Итэра и, что из-за неумения вовремя отказать, тот может попасть в самого разного рода неприятности. Добротой не всегда отвечают на доброту и это может ранить. Сяо был тем, кто ощутил это на собственной шкуре, и не хотел, чтобы кто-то близкий ему пережил то же самое. И Итэр искренне любил это в адепте. Каким бы неувлечённым и отсутствующим он не пытался казаться, для тех, кто смог заслужить его доверие, он выполнит любую просьбу. Удовлетворённая собственным мыслям улыбка выступила на губах Путешественника, пока тем временем Сяо продолжал подниматься поцелуями всё выше, постепенно обретая уверенность, от которой сердце Итэра каждый раз норовило выпрыгнуть из горла.

- Планируют запускать ещё один салют.

- Хочешь спуститься? - на мгновение оторвался адепт, заглядывая в глаза напротив, и то, как повело Итэра от вида затуманненого янтаря глаз Сяо, не передать словами.

- Нет. Хочу остаться здесь. С тобой, - он нарочно выделил последние слова, показывая их важность, от чего узел внизу живота адепта затянулся с новой силой.

- Как пожелаешь.

Прежняя неловкость растворилась без следа, а пришедшая ей взаместо нежность, поглотила юношей без остатка. Им не были нужны слова, чтобы передать мысль - за них говорили касания и взгляды. Едва осязаемые, как шёлк, и лёгкие, как полёт кристальной бабочки, - они читали по ним друг друга, открывая всё новые и новые главы, которые прежде были недоступны. Лёжа вдвоём на жёсткой крыше переплетя пальцы и рассматривая созвездия из фонарей, каждый был по-настоящему счастлив, наконец собрав пазл из недостающих кусочков сердца.

- Знаешь, какое желание я загадал? - подал голос Итэр, оборачиваясь в сторону адепта.

- Люди верят, что если назвать своё желание кому-то другому, то оно не сбудется, - рассматривая шрамы на руках Путешественника отозвался Сяо.

- Если оно уже сбылось, то можно, - адепт перевёл заинтересованный взгляд на парня. - Я загадал, чтобы ты поцеловал меня.

- Небеса были к тебе сегодня благосклонны.

- Они были ко мне благосклонны в тот день, когда ты не побрезговал впервые появиться передо мной, - рассмеялся Итэр.

- Я и правда не знаю, почему тогда заговорил с тобой, - задумался Сяо, выводя узоры шрамов на чужом теле, - возможно, и правда, дело рук богов.

Следующие пару минут каждый был погружён в собственные мысли, пока один из них неожиданно не засмеялся.

- Исполнишь его снова? Моё желание, - зарываясь носом в тёмные пряди, спросил Итэр.

- Да, - тихо ответил Сяо, крепче обнимая парня и наконец расплетая его непослушную косу.

И, наверное, впервые за две тысячи лет, Сяо больше не чувствовал себя самым одиноким человеком во Вселенной. По крайней мере, он всё таки был особенным, и это на немного, но заглушало тревожные голоса в голове. Пока рядом с ним был его светлый и тёплый фонарик, что освещал путь лучше любого солнца, ему не было страшно умереть всеми забытым.