«Потому что ты знаешь, как это — убить кого-то ради твоего близкого».

Слова Сергея отдались в ушах таким звоном, что Олег отключил наушник быстрее, чем подумал, что это непрофессионально. Он попытался встать и рявкнул на медика, который схватил его за плечо. Вспомнил, что ему вообще-то прямо сейчас перешивают ладонь. С глупым стыдом подумал, что Серёжа видел кровь, и уже не получится прикрыться нелепой отговоркой о растянутой на тренировке руке. Он проворчал какие-то извинения и, дождавшись, когда ладонь забинтуют, поднялся и вышел в коридор.

Серёжа стоял там, бледный, с очень прямой спиной, и о чем-то разговаривал с Марией. Игорь профессионально торчал за его спиной и мрачно зыркал вокруг.

«Выслуживается, — с отвращением подумал Олег, — точно и не накосячил полчаса назад».

Распекать его не было сил, да и не время, хотя выместить злость хоть на ком-то хотелось ужасно. Избить боксерскую грушу, за неимением возможности сделать это с чьим-то лицом. Поорать в небо. Хоть что-то.

Но самое ужасное было даже не в этом. Шестеренки в голове со скрипом проворачивались. Сережа убил кого-то ради него. При всей его склонности к излишней драматизации, Олег не мог не сложить два и два. Угрозы в письмах и анонимных звонках. Судебные заседания о защите репутации, куда он возил Серёжу, вынужденный ждать его у входа. Серёжа, возвращаясь, каждый раз обещал «рассказать позже, когда хоть куда-то вывернет». Нападение в холле «Vmeste» две недели назад: зажигательная смесь не загорелась, но оставила химические ожоги на плечах и кистях рук. Олег оттолкнул Серёжу, но недостаточно быстро из-за чёртовой больной руки. Тогда Олег окончательно решил, что Сереже необходим новый телохранитель.

Серёжу обвиняли в гибели человека.

Серёжу обвиняли в гибели человека из-за некоего алгоритма.

Серёжа вот только что обвинил себя в гибели человека ради близкого.

Значит, алгоритм был связан с Олегом?

Олег осознал, что застыл у стены с расфокусированным взглядом и собрался. Он подумает об этом в дороге. Подойдя ближе, он оттеснил Игоря плечом — жест почти ревнивый.

— Мне очень жаль, я не смогу остаться на весь вечер. Это не очень легко… думаю, вы понимаете, — продолжал распинаться Сергей. Когда Игорь, уступая Олегу, шагнул назад, Серёжа быстро обернулся к ним с умоляющим выражением на лице. — Олег, ты мог бы, пожалуйста, подогнать машину ближе ко входу? Мы сейчас спустимся.

Олег кивнул, развернулся и пошел к лестнице, на ходу снова активируя наушник. Его бесило быть на периметре, куда он сам себя назначил, бесило то, как Сережа его отослал. Бесило измученное выражение его лица.

В наушнике он слушал благодарности организатора: «большое спасибо, что приехали, такая честь для нас…», «несмотря на… реакцию, я думаю, это была мощная речь», «вы поступили очень храбро, поделившись тем, что было на душе».

Олег скривился, нетерпеливо барабаня пальцами здоровой руки по рулю. Слишком много любезностей. Распрощались — разошлись. Не меньше раздражало и мельтешение людей у входа. Здесь, конечно, не башня Vmeste, где можно сказать охране убрать людей.

Зря они все-таки сюда приехали.

***

Игорь после туалетных откровений как-то приободрился. Раз взялся идти на контакт — иди до конца, невзирая на препятствия.

— Ну, в целом, Мария на нас не ругалась, — оптимистично заметил он. Сергей обернулся на него с очень выразительным взглядом.

— Она скажет что угодно, чтобы сурвайвер не чувствовал себя плохо, — терпеливо объяснил Сергей.

— Калечный.

— Что?

— Да это я так… Пока бродил за в… тобой, думал, что так адаптировать можно. Не бери в голову, в общем.

Сергей закатил глаза, будто раздумывая, вправлять ли Игорю вывихнутую этику или бросить так. Решил бросить.

Игорь мысленно упрекнул себя за панибратство и так же мысленно возмутился:

«А с чего мне переживать? Мы тут пять минут назад души выворачивали вполне взаимно!»

Вопрос взаимоотношений что с Сергеем, что с Олегом давался ему непросто: то они рассказывали ему про себя и про друг друга всю подноготную, хоть сейчас тащи Юле в качестве извинений, то показательно кривили лица, цокали языками, огрызались, ну и прочее. Нет, оно понятно, что жизнь у них тяжёлая, ну так и он не из райских кущ к ним прибыл. Словом, Игорю хотелось бы чуть больше стабильности. И, как и Олегу, сорвать на ком-нибудь злость.

Когда они спустились, Игорь закрыл Сережу от ростового зеркала в вестибюле, но тут же шагнул вперед, когда какой-то припозднившийся журналист метнулся к ним от дверей.

— Господин Разумовский! Сергей Викторович! Несколько вопросов, я… без диктофона или камеры, это лично для меня, моя девушка, Инна, она была в той больнице, и мне нужно знать…

Сергей устало улыбнулся, но улыбка трескалась, сползала с лица. Он почти привалился к плечу Игоря. И тогда Игорь сделал еще один маленький шаг вперед, спрятал Сергея за своей спиной и посмотрел журналисту прямо в глаза.

«Ага, вот на журналюге и сорвёмся».

— Что вы хотите узнать? — почти ласково спросил он, не отрывая взгляд. — Видите ли, я тоже был в Снежневского. Я с радостью отвечу на ваши вопросы.

— Я хотел бы поговорить с господином Разу…

— То есть все-таки надеетесь на эксклюзивный комментарий, а не просто беспокоитесь о девушке? Ай-яй-яй, — раздражающе цокнул языком Игорь. Парень смутился, но быстро взял себя в руки.

— Хорошо. Мне нужно знать: все рассказывают, как с ними обращались в закрытых палатах, о принудительном лечении. Но это ведь не всегда был вызов психбригады и принудительное доставление, так? Я не верю, что они могли принудительно забрать кого-то вроде Разумовского…

— Или даже простого мента вроде меня, — нехорошо ухмыльнулся Игорь. — Вы правы, на первые сеансы я приходил добровольно. Ну, как «добровольно»… Мне готовились предъявить обвинения в… превышении самообороны, нужно было заключение комиссии, затем моё начальство предложило оплатить терапию, чтобы я мог превратиться обратно в жизнерадостного и законопослушного члена общества. — Он осознал, что почти кричит, но в вестибюле не было никого, кроме них и безучастных охранников. Он понизил голос до опасного шепота. — Так что, да, это было добровольно… поначалу.

— Интервью окончено. — Негромкий, но пробирающий до мурашек голос заставил всех троих обернуться. Олег стоял у дверей, его ноздри раздувались от сдерживаемой ярости. — В машину… господин Разумовский. А вы, — он перевел глаза на журналиста, — фамилия, название издания.

— Мы просто разговаривали. Я уже ухожу, — поспешно заговорил тот, отступая назад. Олег сделал еще шаг навстречу, и Игорю пришлось встать между ними. Только тогда Олег выдохнул, даже не взглянув на него. Пропустил Сергея вперёд и привычно встал за его правым плечом, сопровождая до машины. Игорь двинул следом. На него вроде как не ругались, но почему-то было ощущение, что он облажался. Не перед Олегом, а перед собой. Разболтался, растрепался перед… А перед кем вообще? Не журналистом: тот мог бы сунуть удостоверение, выбить себе место в зале. Блогер.

В машине Олег почти демонстративно вытащил наушник и отключил синхронизацию. Ну да, конечно, всё это время в машине он слушал их милый разговор. Хм, и тот, в туалете, тоже? Тогда ему, пожалуй, жопа.

Игорь тоскливо глянул на Сергея. Тот снова притих, ушёл в себя… С другой стороны, Игорь прикрыл его, перевёл внимание на себя. Так, как и должен был сделать. Ладно, может, хоть что-то он сегодня сделал правильно.

Вот только объясняться перед Олегом, пожалуй, пока не стоило. Игорь видел, как сжимаются пальцы на руле, и ему впервые пришло в голову, что у этой злости могут быть свои причины. Он-то был уверен, что Олег знает всё о случившемся в Снежневского. Но, похоже, Сергей хранил свои тайны. Как и Олег — свои. Правда, эластичного бинта у него на ладони больше не было. Сережа с беспокойством уточнил, глядя на его перевязанную руку:

— Ты вести-то сможешь с такой рукой?

— Всё ещё могу, — рыкнул Олег таким тоном, что заставил замолчать их обоих.

Сергей выглядел отрешенным, еще бледнее, чем вечером. Казалось, он вообще с трудом удерживает себя в сознании. Неужели ему настолько тяжело выходить в свет? Ещё в их первую встречу в казино, ещё до Снежневского, Сергей не выглядел особо довольным. Значит, это не разовая акция? Игорь привык считать его публичным человеком, который наслаждается своей популярностью. Он не был особо в курсе его деятельности, не имел странички в распиаренном Vmeste и не отслеживал (хоть и одобрял) дела благотворительного фонда.

В отличие от Димы, который не пропускал ни одного обновления и регулярно ездил на мероприятия для гиков. Игорь вдавил ногти в ладонь, подержал и разжал пальцы. Белёсые лунки налились алым. Немного отпустило.

Они только выехали с парковки, как Игорь заметил толпу людей с плакатами, перегородивших выезд на проспект. Игорь разглядел надписи: «Справедливое расследование для всех», «Лёша, мы тебя помним», «#сгоретьнаработе». Он нахмурился, вопросительно взглянул на Олега. Но неожиданно для него первым отреагировал Сергей.

— Олег, я могу выйти к ним и сказать, чтобы расходились.

— Много хочешь. Дверь заблокирована, выйдешь из машины в Башне, — отрезал Олег, впервые на глазах Игоря показывая такую власть. Он что, правда может вот так приказать, и Сергей послушается? — Стервятники. Ни в лофт, ни в Башню им не попасть, решили достать тебя на улице.

Сергей упрямо мотнул головой, рывком ударил по кнопке, опуская затемненное стекло. К машине уже бежали, размахивая плакатами и листовками.

— Жертвы медицинского насилия важнее жертв эксплуатации?! — выкрикнула Сергею в лицо девушка с включенной камерой. Она попыталась просунуть руку в салон, но Игорь закрыл Сергея собой. Мог бы выкрутить руку в захвате, разбить телефон, но тогда Сергея просто разорвут в прессе. Как же сложно! Во время службы ему не приходилось принимать таких решений. Насилие всегда было самым простым выходом.

Олег же, глухо рыча, вдавил педаль газа, едва не наезжая протестующим на ноги.

— Не надо! — Игорь потянулся к нему. — Ты кого-нибудь задавишь!

— Плевать, — выдохнул Олег, и тут Игорю стало по-настоящему страшно.

Мысли бешено крутились в голове, а руки действовали четко: отодвинуть Сергея как можно дальше от окна, оттолкнуть протянутые руки, нажать на кнопку. Стекло медленно поехало вверх, чуть не прищемило чьи-то пальцы, но все-таки закрылось. Из лофта уже выбегала вызванная кем-то охрана, но Олег не стал тормозить. Толпа все-таки шарахнулась в сторону, и машина с визгом вылетела на проспект.

Олег притормозил только на следующем перекрестке. В молчании они въехали на подземную парковку Башни, и Олег, припарковав машину, сам открыл заднюю дверь.

Сергей вышел, проигнорировав протянутую ладонь. Опустил голову, занавесившись волосами. Что-то было не так, хуже, чем усталость от людного вечера, тяжелых разговоров и преследования.

Игорь прошел за ними в лифт, и прозрачная кабина с тихим шелестом поползла вверх. Предчувствие не оставляло.

Игорь попытался отвлечься, бросил взгляд на контуры крыш за окном, поразился виду… и тут же услышал хриплый стон. Обернувшись, Игорь увидел, как Сергей повис на больном плече Олега и судорожно хватал ртом воздух, едва держась на ногах.

Что это? Приступ паники? Алкоголь с лекарствами?!

Думай, Игорь, думай! Думай, как ему помочь! Ты не можешь снова облажаться!

Очнись, ты нужен здесь и сейчас!

Олег, в отличие от него, не паниковал. Он подхватил Сергея и помог ему опуститься на пол лифта. Хрипы перешли в свист, а тело задёргалось в судорогах. До Игоря донеслось рваное:

— Ол… ег.

— Расстегните на нем рубашку, — приказал Олег, поднимаясь и потирая плечо, — быстро. Это приступ, его лекарства в пентхаусе.

Игорь не понял, почему Олег не сделал это сам — Сережа продолжал смотреть на него через плечо и тихо звать по имени, но тот шагнул в сторону.

Двери лифта распахнулись.

— Игорь, аптечка в ванной, шприц и ампулу седативного, зелёная упаковка сверху. Или тащите сюда всю коробку, если не разберётесь.

Игорь бросился в ванную, выдрал из шкафчика широкую металлическую коробку и, ударившись локтем о дверной косяк, помчался обратно. Там он застал, как Олег с треском разорвал рукав рубашки, пытаясь высвободить из нее Сергея, а тот вцепился ногтями в свое горло, оставляя алые царапины. Выругавшись сквозь зубы, Олег вытащил из шлевок ремень и прижал Сергея к полу, перехватив его руки и связывая их. Паника Сергея тут же сменилась звериной яростью. Он забился под Олегом так, что тот едва мог его сдерживать.

— Игорь, быстрее! Пол-ампулы в мышцу плеча. Серёжа, перестань, так надо.

Игорь надломил ампулу. Сергей, вскрикнув, извернулся и треснул головой по больному плечу Олега.

— Дыши… угх… — От удара Олега утратил контроль, Сергей сбросил его, извиваясь в судорогах, но ударился рукой о железный край аптечки и на миг замер, скуля от боли. Игорь воспользовался этим, прижав его к себе.

— Тихо-тихо-тихо, Серёж, — забормотал он.

Игла впилась в кожу, Серёжа болезненно застонал и замер, напрягшись всем телом, но сразу после укола безвольно обмяк. Только глаза не закрылись, и он продолжал следить за Олегом, как настороженный зверек. Тот попытался приблизиться.

— Серёж…

— Не… трогай меня, — процедил он сквозь зубы.

Олег тут же сделал шаг назад. Игорь удивленно взглянул на него. Так всё-таки кто кому приказывает в их странном тандеме?

Он всё еще был ближе, так что протянул руку, освобождая Серёжины запястья. Серёжа тут свернулся безучастным клубком и не отреагировал, когда Игорь подсунул руку ему под спину. Решившись, Игорь поднял его, неожиданно тяжелого (в этих свободных брюках-рубашках он казался более худым, пусть Игорь уже успел узнать, с какой силой он может отбиваться). Олег мотнул головой в сторону двери, и Игорь понятливо понес Серёжу в комнату, оказавшуюся спальней.

Совершенно очевидно совместной спальней — с большой кроватью, кучей уютных безделушек, выдающих интересы владельцев. Игорь постарался не смотреть по сторонам, не сканировать, по привычке, пространство, подмечая детали. Сгрузил Серёжу на постель, окончательно стянул обрывки рубашки и брюки, оставив белье. Укрыл одеялом.

— Олег, — Серёжа снова позвал, тихо и отчаянно.

— Он скоро придет, — пробормотал Игорь, совершенно не уверенный в том, что говорит.

Серёжины глаза наполнились слезами, но он только моргнул, сворачиваясь клубком, и вскоре затих. Игорь посидел с ним еще минуту или две, слушая, как выравнивается его дыхание.

То, что они сделали, было жестоко, и Игорь не понимал, почему Олег допустил это. Он здесь вообще был лишним. Как Олег его подпустил? Почему не отослал? Зачем отошел в сторону, когда его человеку было очевидно плохо?

Вопросы, одни вопросы и никаких ответов. Игорь собирался просто уйти, спуститься за вещами — они так и остались в багажнике машины — и спросить кого-нибудь на ресепшене, где ему предстоит жить. Но, открыв дверь спальни, увидел Олега, так и сидящего на ковре в гостиной, привалившись спиной к дивану.

— Поздравляю с боевым крещением, — мрачно сказал Олег.

Игорь вздрогнул, но не двинулся с места. Сейчас будет разбор полётов, сейчас его отымеют по полной за все косяки, а потом выкинут на мороз. Хотя какой, к чёрту, мороз? В тени тридцать градусов. Игорь глубоко вздохнул.

— Ладно. Ругайте, — кивнул он и стиснул зубы. Это как на ковре у Фёдора Иваныча. Там тоже казалось, что вот уж вот этот косяк тебе не простят: попрут тебя и с концами. Может, и в этот раз пронесёт?

Олег запрокинул голову и посмотрел на Игоря.

— А надо?

Игорь недоверчиво уставился на Волкова. Так быстро даже Фёдор Иваныч не прощал.

— Не понял?

— Сами знаете, что напортачили. Где и как — тоже. У меня, если честно, нет желания распекать вас за все проколы. Слишком длинный список и слишком громко орать придётся. Надеюсь, сделали выводы.

Игорь нехотя кивнул. Олег поднялся.

— Идемте. — И на ходу бросил: — если вам так нужно, чтобы я поднял вашу самооценку, Игорь, то похвалю вас за неплохую технику, расторопность при процедурах и за то, что заговорили зубы журналисту.

— Блогеру, — поправил Игорь и поспешно пояснил: — Если бы парень мог сунуть журналистскую корочку, он бы её сунул, а не выдумывал чушь про девушку. Они вообще не следуют этике… Кхм. Спасибо за отзыв. Учту.

Олег хмыкнул, и они снова замолчали. Ещё сутки назад Игорь бы предположил, что Олег отведёт его в какую-нибудь пыточную, полную канцелярских принадлежностей (некстати вспомнилось обещание Олега тестировать его болевой порог), но сейчас, кажется, опасность миновала. И правда: Олег привёл его на кухню.

— Чай, кофе?

— А? — рассеянно отозвался Игорь. — Чай. — И тут же, без перехода, выпалил, — за что вы с ним так? Ему нужны были вы, а не я. Почему?..

— Мне нужно было понять, как вы справляетесь, — ровно сказал Олег. Игорь поверил бы в это, если бы не видел, как вздрогнула рука с чайником, занесенная над плитой.

— Нет, — Игорь не понимал, зачем давит, но недопонимание начинало утомлять. — Вы можете злиться на меня. Можете на него. Но зачем, если ему от этого плохо?

— Вам же удалось его успокоить. Быстрее и лучше, чем мне. Неудивительно, что и доверяться он готов кому-то кроме меня. И рассказывать вещи, которые не рассказывал мне. В общем-то, все правильно. Мы так и договаривались.

— В смысле? — Игорь услышал в голосе Олега ожидаемую ревность, но следующие слова его удивили.

Словно медля с ответом, Олег выключил чайник. Достал две кружки — свою, с волком, и вторую, купленную на благотворительной ярмарке, с принтом из детских рисунков. На чашке для Игоря было написано «Жора, 7 лет».

Олег заварил чай во френч-прессе и, наконец, сев, сказал:

— Есть провал, длиной почти год, когда мы ничего не знали друг о друге. И не знаем до сих пор.

— Я подумал, что вы, — Игорь прикусил язык и начал поспешно оправдываться, — в смысле, то, как вы считываете друг друга…

Олег устало вздохнул и посмотрел прямо на него.

— Игорь, не надо. Вы только что вышли из нашей спальни. Вы всё поняли правильно. Он — моя единственная семья. Мы же оба детдомовские, ну, про Сергея-то все знают, а я вот — тоже.

— Это я как раз понял. — Игорь осторожно улыбнулся.

— М-м?

— То, как вы держите плечи, когда не на публике, — будто ждете удара и заранее закрываетесь от него. Шрам в основании большого пальца, заметил, когда вас перевязывал — инициация, да? Переход в разряд «старшаков»? Я встречал по работе ребят с такими. И, — Игорь хмыкнул, — вы сахар грызете. Перед вами вазочка с конфетами, можно брать что угодно, а вы точите рафинад и пытаетесь сделать это незаметно, пряча за пальцами.

Олег опустил глаза и действительно обнаружил в сжавшейся ладони кубик сахара. Он, черт возьми, даже не помнил, как за разговором вытащил его из коробки!

— Шерлок, — пробурчал он, но звучало это скорее одобрительно.

— Профдеформация, — развел руками Игорь. — Так, я вас отвлек, вы были всю жизнь вместе, а потом?..

— Мы были жестокими друг с другом. Пытались выжить и не потеряться, но получалось плохо. Не уберегли друг друга от ужасных глупостей. Меня не было рядом, когда… да много когда не было. И если вам кажется, что Сергей не доверяет, не подпускает близко и вообще избегает людей — это оправданно. Я его чуть не потерял — дважды. Или, похоже, трижды?

— Это ответ на вопрос, который вы не задали. — Игорь поежился. Не так он собирался рассказать будущему начальству темные эпизоды своего прошлого. Он, собственно, вообще не собирался. — Почему Сергей разоткровенничался со мной.

Олег кивнул. Сложил ладони под подбородком и пристально посмотрел на Игоря.

— Что случилось в казино?

***

У Дома со змеями на Мойке была дурная слава. В позапрошлом веке — доходный дом, превратившийся в бордель. В прошлом — ресторан, превратившийся в бар. На сломе эпох — бар, который облюбовали футбольные фанаты. И теперь вот — казино.

Сперва Игорь удивился тому, как городские власти закрыли глаза на едва ли легальный бизнес. Потом понял — лучше малиновые пиджаки и искатели легких денег в роскошном здании в центре города, чем толпа неуправляемых радикалов, бьющих витрины и окна, когда команда в красных футболках одерживает верх над командой в голубых.

Игорь знал, что новый владелец здания, олигарх Альберт Бехтиев, получал от радикалов угрозы, когда захватил здание и начал реконструкцию. Потому сегодня, на торжественном открытии «Золотого дракона», было так много охраны и полицейских под прикрытием.

Дима в бронежилете, сияющий, как новенькая монета, стоял в контуре на втором этаже, возле кухни. Игорь изображал скучающий бомонд и слонялся по открытой галерее неподалеку, разглядывая людей внизу.

Одинаковые богачи одинаково разговаривали, одинаково пили шампанское, одинаково рябили в глазах, но он старательно пытался сойти за одного из них, а сам думал: «Если вас убили, не звоните в полицию: мы тут все заняты охраной богатеев».

Ну, хоть Димке весело. Только голодно наверняка — с кухни тянет вкусными запахами, а поесть им не дадут до пересменки.

Игорь был хорошим другом, поэтому подумал, а не свистнуть ли с фуршетного стола каких-нибудь канапешек? Он огляделся и потихоньку двинулся к столу. Там, кроме рыжего парня с бокалом шампанского, никого не было.

— В чём смысл работы под прикрытием, если ты выделяешься, как дворняга на выставке породистых сук? — риторически и донельзя манерно вопросил парень с шампанским.

— Чтобы суки могли потешиться своей догадливостью и тут же об этом забыть? — Игорь не планировал, чтобы прозвучало грубо, но он никогда не отличался красноречием. — Есть ли разница, пока дворняги охраняют не их друг от друга, а всю стаю от крыс, которые могут попортить их шкурку? Или вы планируете сегодня вцепиться в чью-то глотку, господин Разумовский?

Разумовский развернулся к собеседнику с довольной улыбкой (приятно, когда дворняги тебя узнают), перехватив бокал шампанского в пальцах, тут и там обвитых телесного цвета пластырями.

— Давайте честно… Впрочем… — неровный взмах рукой с зажатым бокалом выдавал сильное опьянение. — Не знаю вашего имени, как вас?..

— Игорь. Константинович, если захотите. — Игорь смотрел мимо него. Светская беседа не могла бы его увлечь в любом случае, а пропустить из-за нее что-то важное не хотелось.

— Так вот, Игорь, не надо делать вид, что ты и… — он оттопырил палец над бокалом и безошибочно указал на нескольких полицейских под прикрытием, — твои коллеги здесь занимаетесь более важной работой, чем я. Ты здесь для фейсфлашинга и я здесь для фейсфлашинга, и мы оба плохо делаем свою работу.

Игорь даже не понял до конца, что он имеет в виду. А, посветить лицом. Это да. Тут он проебался.

Разумовский тем временем опрокинул в себя остаток бокала и потянулся за новым. Игорю почему-то захотелось задеть его.

— Тем приятнее знать, что кто-то делает свою работу хорошо. — Игорь снова подумал о Диме.

Он был так рад этому вечеру. Что-то отличное от патрулирования или сидения в архиве. Что-то кроме обманутых старушек, украденных сумок и пьяных бытовых разборок. Игоря «выход в свет» скорее раздражал, но Дима с утра успел заразить его странно приподнятым настроением. Теперь оно катилось к привычно-угрюмому. И всего из-за пары слов?

— Прячетесь от кого-то конкретного или от людей вообще? Если вы, конечно, считаете их за людей. — Он дождался момента, чтобы нанести ответный удар.

И, похоже, попал. Сергей помедлил с ответом. Сделал ещё один глоток.

— Я пытаюсь позволить себе немыслимую роскошь, Игорь: побыть собой. Там, где это меньше всего уместно.

Он поболтал шампанское в бокале.

— Я тебя обидел? — спросил он вдруг.

— Почему вам интересно? Это что-то исследовательское? Наблюдение за ментом в неестественной среде обитания? — Игорь был так обескуражен вопросом, что колкость прозвучала жалко.

Сергей хмыкнул, прошёл к перилам и оперся о них, глядя на суету на первом этаже. Игорь прошёл за ним.

— Исследовательское, наверное, — наконец ответил Разумовский и со вздохом добавил: — Значит, обидел… Вот и друга своего я обидел. Единственного, между прочим. И теперь он больше ни-ког-да не вернётся.

Пьяная агрессия сменилась пьяной меланхолией. Ну приехали…

Игорь встал рядом, но оперся о перила спиной и посмотрел в противоположную сторону. Выцепил взглядом Диму. Тот все еще улыбался и выглядел так неуместно, но так живо на фоне других, дежурно хмурых полицейских. Злиться и атаковать расхотелось. Игорь вздохнул.

— Он жив? Вы можете с ним поговорить? Чисто теоретически — можете?

— Я выучил наизусть его рабочий номер, но никогда не позвоню по нему, — ответил Сергей и сжал бокал чуть сильнее.

— Почему? — Игорь обернулся к нему.

— Потому что с личного номера он меня заблокировал. Я боюсь, что он услышит меня и повесит трубку. — Он грустно улыбнулся. — И что же я делаю? Изливаю душу человеку, которого больше не увижу. Кажется, у меня синдром попутчика.

Разумовский поморщился.

— Скажите, Игорь… — Он вдруг перешёл на «вы». — Вы здесь просто в качестве охраны? Или сюда правда может кто-то ворваться?

Игорь качнул головой:

— Вы знаете, кто занимал это здание раньше? Так вот, они не очень рады… Переменам.

Сергей вдруг схватился за висок, как будто ему внезапно сделалось очень больно, и что-то забормотал себе под нос. Но тут же выпрямился.

— Проклятая мигрень… — скривился он. — Ладно, я в любом случае собирался уходить… Оу. И не берите тарталетки с крабом. Они здесь просто отвратительны.

С этими словами он развернулся и побрел в сторону лестницы, заметно покачиваясь. Игорь передернул плечами и попытался выбросить нескладный разговор из головы.

Дима был рад закускам, хоть и бурчал для виду: «Игорь, ну чего ты, ну я ж работаю… Ого, сыр с орехами!»

— Меньше слов, больше жрём, боец, — хмыкнул Игорь и себе канапешку стянул. — Аварийные выходы срисовал уже? Слепые зоны?

— На летуффке еффо, — невнятно ответил Дима, жуя. — Главный вход не просматривается отсюда, зато из кухни можно попасть вниз по второй лестнице. И вон наружная лестница из этого коридора. Я за ней присматриваю. А весь коридор под нами для меня — слепая зона, но там Са… Александр работает.

— Угу. А ты знал, Димка, что «Александр» означает «защитник людей»? — назидательно поднял указательный палец Игорь.

— Ага. А «Игорь» означает как «Покинувший пост, чтобы покормить напарника», — хихикнул Дима.

Внизу кто-то взвизгнул — и тут же заверещал на высокой ноте. Игорь рванул к перилам.

Незваные, но ожидаемые гости. Арафатки, кастеты, биты, татуированные черепа, переломанные уши. Он знал, как бывают опасны футбольные фанаты. Приятельствовал с главарем одной из них, но потом он уехал — вроде как не просто из города, а даже из страны. Непонятно, кто их возглавил теперь, но явно кто-то опытный.

«Дворняги среди породистых сук», — не к месту вспомнил Игорь и, ничуть не сомневаясь в себе, перемахнул через перила в самую гущу событий. Дима что-то крикнул вслед, но Игорь уже не слышал.

Он не должен был вмешиваться, они обговаривали это на летучке. Те, кто под прикрытием, должны были, собственно, прикрывать богачей и обеспечить пути отхода. А внутренняя охрана и полицейский контур — обезвредить нападавших.

Но тех неожиданно оказалось слишком много, и они были прекрасно подготовлены. Не просто гопники, привыкшие решать дела кулаками. О нет, эти были вооружены шокерами и ножами — и вскоре отбили себе несколько пистолетов.

Новый владелец казино недооценил угрозу. Игорь сорвал с плеч мешающий смокинг и врубился в гущу нападавших. Адреналин бил по нервам.

Его быстро оттеснили к стене. Шокер в руках Игоря трещал без перерыва, но соваться с ним под пули было бы совсем безрассудно. Когда Игорь оказался один против шестерых, он понял, что просчитался.

Он сделал шаг назад, упираясь в барную стойку, и вдруг бутылка шампанского пролетела мимо его лица и разбилась об голову самого рослого бандита.

Разумовский! А он как здесь?!..

Бандит взревел, тряся лысой башкой и даже не думая терять сознание.

— Да вы издеваетесь?! — прорычал Разумовский, растерянно шаря по стойке в поисках другой бутылки.

Игорь бросился между ними, выбил бутылочное горлышко из рук Разумовского, локтем заехал по зубам громиле, и еще одному…

— На второй этаж, — запыхавшийся Дима встал рядом с ними, и Игорь чуть не взвыл от облегчения. Наконец кто-то прикроет спину по-нормальному, — кухня, там выход, подкрепление… две минуты.

Он отбил чей-то летящий кулак, получил кастетом в живот. Фирменная рубашка с треском разорвалась, но бронежилет смягчил удар.

— Отдохни, — Дима профессионально вырубил нападавшего и с досадой хлопнул рукой по пустой кобуре, — хватай Разумовского и вперёд!

Игорь и сам уже это понял. Скомандовал Разумовскому:

— Без самодеятельности. Лестница. Держись рядом.

Когда они поднимались по лестнице, Игорь отвлёкся на повисшего на перилах тучного толстосума, который отчаянно пытался влезть обратно и сучил ногами в воздухе.

— Игорь! — крикнул Разумовский.

За ними по лестнице рванули бандиты. Без самодеятельности у Разумовского не получилось: он схватился за перила и сильным ударом ноги отправил напавших в короткий, но увлекательный полёт с лестницы. Для пьяного он вообще был неожиданно проворен.

— Не за что, — ядовито сказал Разумовский.

— Ага, спасибо, — пропыхтел Игорь, ухватив несчастного на перилах.

Игорь с трудом затащил богача обратно. Давка не достигала верхних ступеней, а на втором этаже и вовсе было пусто. Бехтиев, несколько гостей и полицейских лежали без сознания. Еще несколько фигур скорчились за перевернутым фуршетным столом, слишком напуганные, чтобы подать голос. Разумовский не стал дожидаться Игоря, пересек опустевшую галерею и бросился на кухню.

— Стоять! — прорычал Игорь. — Там может быть…

Он услышал грохот и короткий крик. Дима обогнал его, на ходу развернулся, чтобы врезаться в двойную дверь плечом, а Игорь не успел среагировать и оступился, когда створка полетела обратно.

Выстрел прозвучал оглушительно.

Игорь замер. У Димы не было табельного.

Сердце пропустило удар, пока он выбивал дверь ногой, целясь в дверные петли. Она со скрипом перекосилась и рухнула внутрь.

Неровно обритый мужчина в спортивной куртке держал нож у горла Разумовского. В другой его руке был пистолет. В потолке зияла дыра от пули. Дима прижался к шкафу, его глаза хищно сузились. Ну конечно же… Если через кухню можно было уйти, то и войти тоже…

Бандит перевел вздрогнувшую руку с зажатым пистолетом на Игоря. Похоже, он растерялся, но с оружием все еще был опаснее их всех.

— На меня смотри, — негромко, но отчетливо выговорил Дима.

Бандит повернул голову и направил было пистолет на Диму, но Сергей, воспользовавшись замешательством, вцепился зубами в его запястье. Нож криво мазнул по шее Сергея и выпал из рук взвывшего бандита. Дима рванулся вперёд и ударил его по запястью, выбивая пистолет. Разумовский откатился из-под его руки в сторону, зажимая шею. Игорь бросился вперед, повалил бандита на пол, стянул с края стола сковороду и замахнулся.

— Стой! — гаркнул Дима.

Игорь неохотно опустил сковородку и ударил напавшего локтем в висок. Тот безвольно опрокинулся на спину.

— Пацифист, — тяжело дыша, проговорил Игорь.

Снаружи шумно работало подкрепление, снова кто-то визжал, но здесь, на кухне, они могли разговаривать, не повышая голоса.

Дима опустился на корточки перед Разумовским, всё ещё держащимся за шею рукой.

— А зубами орудовать было необязательно, — упрекнул Дима и помог зажать рану. — Ух, повезло… А могли насмерть полоснуть! Игорь, принеси полотенце.

— Да ладно, по-моему, у него круто вышло, — Игорь порылся в кухонных ящиках. — Вот, держи. Тут должна быть аптечка, сходить поискать, или внизу врачам сдадим?

— Не надо врачам, — ощетинился Разумовский. Но тут же осекся и как-то стух. — Вы мне жизнь спасли… Если вам потребуется помощь — любая помощь, — вы можете обратиться ко мне.

Дима по-доброму усмехнулся и повернулся к Игорю.

— Мы просто делали свою работу. Правда, Иг…

БАХ!

Конец фразы потонул в оглушительном выстреле. Можно сколько угодно гордиться бронежилетом, но от выстрела в висок он не спасёт. Пистолет в руках недобитка дымился.

Дальше Игорь помнил фрагментами. Вспышками.

Бах. От удара убийца отлетает к стене, таранит головой дверь холодильника, и она распахивается, окутывая их облаком морозного пара. Его скула кровоточит.

Бах. Игорь седлает его бедра, прижимает руки коленями, бьет в мягкое, окровавленное…

Бах. Тяжелая дверь холодильника не может захлопнуться полностью, если на ее пути — чья-то голова. Игорь толкает дверь назад и пытается снова.

Бах. Бах. Бах.

Его оттаскивают. Но уже слишком поздно. Для всего.

***

— Меня признали невменяемым. Сказали, я был в состоянии аффекта. Я прошел терапию, получил заключение врача, но в полицию мне не вернуться. И с любой другой работой тоже, наверное, будут сложности. Вот такие дела, — закончил Игорь. Его рассказ не был связным, в голове все всплывало фрагментами. Давка и духота, трещинки вокруг пулевого отверстия в стене, на которые он пялился, не отводя глаз. Несколько ошибок, одна за другой. Темные пятна на ладонях и долгая-долгая ночь.

Чай в нетронутых чашках давно уже остыл. Олег смотрел прямо на него, ни разу за весь сбивчивый монолог не прервав. Смотрел с болью и пониманием, как смотрит человек, терявший близких. А признание в убийстве его как будто совсем не тронуло. Он только коротко кивнул, когда Игорь замолчал.

Никаких расспросов. Никакого осуждения. Молчаливая поддержка.

Игорь не смел рассчитывать на большее. Добавил неловко, сбивчиво.

— У меня тоже был друг. И я его потерял навсегда. А вы оба живы, и после всего, что было, вы все-таки пытаетесь. У вас есть шанс. Третий, представь себе. Не прое… не потеряй его, Олег.

Как легко оказалось перейти на «ты» не по команде, а под влиянием взаимных откровений.

— Я пытаюсь. — Олег сжал губы, глядя куда-то в сторону.

Желание зацепиться за старшего, услышать от кого-то другого, что ты всё делаешь правильно. Игорь понимал, что это такое.

— Ты очень стараешься, он это понимает, — сказал Игорь вслух, удивляясь тому, как быстро они поменялись ролями. — Завтра будет легче. Иди к нему, извинись, если хочешь. Или просто побудь рядом. Он оценит.

Какое-то время Олег просто смотрел на Игоря в упор. Игорь не отводил взгляд.

— Спасибо, — наконец выдохнул Олег. Поднялся и, уже выходя из кухни, как будто решился на ответную услугу. — Слушай, Игорь. Насчёт твоего друга… Вспоминай то хорошее, что у вас было.

И поспешно вышел. Маска треснула и рассыпалась, Игорь увидел его настоящего — настоящего ведь? И это было странно, пугающе и хорошо, как на вершине американских горок. И тоже — без пути назад.

Игорь поднялся и потянулся. Залив в себя остатки чая, он ещё раз окинул кухню взглядом и направился вниз. Улыбчивая девушка — «Аля, очень приятно» — и правда помогла разобраться, и вскоре он открыл дверь в свое новое жилище — апарт этажом ниже пентхауса. Олег объяснил еще днем, что целый этаж в башне когда-то решено было выделить под апарты для сотрудников и приезжающих. Комнаты заполнялись во время конференций и в горячее время предрелизов и обновлений, но сейчас этаж был почти пустым.

Впервые за долгое время оставаться наедине с собой не было страшно.

Новое жилище, к счастью, не спешило заваливать его воспоминаниями. На полочке в ванной поселились зубная щетка и паста, почти додавленная. Надо новую купить. Когда Игорь нашел хитро спрятанную стиральную машинку, он затолкал туда половину вещей и с чистой совестью пошел обживать остальные места. Из дома он прихватил всё, что могло испортиться, так что вазочка на кухонном столе заполнилась «Коровками».

Под рёбрами больно кольнуло.

«Вспоминать хорошее, да?»

Стол в квартире Грома невыносимо тесен для троих, и они то и дело сталкиваются коленями. Зато на столе в кои-то веки нормальный чай, принесённый Димой, разлитый по красивым Юлиным чашкам. Промозглым октябрьским днём эти двое завалились к Игорю и объявили четверговый субботник. Возражения не принимались. Игорь был растроган и ошарашен, но к уборке, конечно, присоединился.

Наградой было спонтанное чаепитие. Игорю даже было как-то неловко, что у него и к чаю-то нет ничего, поэтому пришлось оперативно смотаться под дождь за конфетами, несмотря на протесты друзей. И пока Юля отчитывала Игоря за беготню, после которой он непременно должен был слечь, Дима высыпал конфеты в миску. Вазочки не было, разбилась в две тысячи восьмом.

— О, «Коровка»! Сто лет не ел… — восхитился Дима. — Блин, я все еще весь в штукатурке, опять руки мыть. Игорь, когда дверь в туалет, а?..

Игорь грустно улыбнулся. Сколько пройдёт дней, прежде чем самые светлые воспоминания перестанут наваливаться на него тяжким грузом? Тот день, когда они смеялись от очередного анекдота Игоря. Игорь — искренне, Дима — от того, насколько шутка была дурацкой, а Юля — потому что иначе с этими двумя было невозможно.

Юля… И всё-таки он ужасно поступил с ней. Как она сейчас? Опять пропадает на расследовании, пытаясь продолжать жить? Пьёт пустой чай в одиночестве, не в силах смотреть на «Коровку» в магазине?

Игорь по памяти набрал на новом телефоне её номер.

Один длинный гудок.