«Безвольная кукла».
«Украшение семьи».
«Разменная монета для отца в его бизнесе».
О себе в свои двадцать я слышала многое. Не всегда хорошее, но и не всегда плохое.
«Красавица, сразу видно, что гены хорошие. Эх, вся в мать пошла — у нее были такие же искристо-голубые глазки… Жаль ее очень».
«Какие у тебя шелковистые, рыжие волосы! Они и правда натуральные? Вау!»
Хорошее вслух говорить не боятся — люди чаще всего делают комплименты зная, что редко кто осудит их за приятные слова. На оскорбления осуждающе реагировать можно (иногда даже нужно), а на такое — нет, даже если в хороших словах завуалировано плохое.
Иначе прослывешь невежей или грубиянкой.
А репутация в высшем обществе — дело чрезвычайно хрупкое.
Для того, чтобы ее не разрушить, люди готовы и лицемерить, и обманывать, и даже потакать вышестоящим личностям в целях заслужить их расположение. Ведь если твой начальник при всех скажет о тебе что-то хорошее, то в глазах остальных ты тоже поднимешься, правда?
Те, кто умеет использовать знания о человеческой психологии в своих целях — самые страшные для меня люди. А хуже неискренности и вовсе ничего нет — вот как я считаю.
Но судьба, словно назло мне, распорядилась так, чтобы я родилась в одной из таких семей…
С практически полным непониманием того, как работает социум. Особенно — в высшем обществе, где все общаются полунамеками.
— Ты совсем голову повесила, Хотару… Тебе не нравится этот сад? Мы можем пойти в другое место.
«Отказ в такой ситуации будет невежлив», — пробегают в голове заученные строчки из учебников по этикету.
— Нет-нет, сад очень красив, — улыбаюсь я, поднимая голову. — Просто я… Залюбовалась им и задумалась.
Мой партнер мгновенно оживает от сказанных мною слов. Да уж, отец был прав — этот парень будет в восторге лишь от одного моего присутствия... Хотя я все равно ощущаю в его поведении какую-то наигранность. Это мне совсем не нравится, но выбора нет.
Выбирать может только отец. Я же — принимать его выборы без слез и истерик.
— В таком случае, когда мы поженимся, я могу отдать этот сад тебе, — хлопнув в ладоши, произносит парень. — И ты будешь приходить сюда каждый вечер. Или когда захочешь. Я все устрою!
Вновь поднимаю на него глаза.
А красивый ведь, чертяка.
Волосы светлые, с аккуратной укладкой. Фигура спортивная, а глаза ярко-зеленые, как листья ранней весной. И характер совсем неконфликтный, да и голоса этот парень за все наши многочисленные встречи еще ни разу не поднял.
Буду честна с собой — в этот раз отец действительно постарался.
Жаль, что я так и не осмелилась сказать ему, что меня в принципе не устраивает любой брак по расчету. Даже с таким хорошим человеком.
«Тем более, что мама говорила мне никогда не доверять первому впечатлению. Особенно в высшем обществе, где детей с самого детства учат играть на публику, чтобы всем казаться идеальными».
Я не сдерживаю тяжелого вздоха при мыслях о маме. Дома это было запретной темой, ведь она была самой близкой подругой для отца, пусть и никогда — женой. Ей она была только на бумаге.
— Устала, да? — говорит мой будущий жених.
— …Немного, Каоши, — нехотя отвечаю я. — Скорее просто сидеть на одном месте надоело. Давай пройдемся?
Сердце неприятно кольнуло от тревожности.
«Я не помню, является ли то, что я сказала, грубостью. Вроде бы нет… Не быть же мне совсем безвольной, правда?»
Каоши энергично кивает, после чего берет меня за руку, помогая подняться со скамейки. Я принимаю эту помощь, не забывая об улыбке. Возможно, она вышла несколько кривоватой, потому что я снова начала нервничать.
Ошибусь сейчас — и отцу обо всем доложат... Однажды так уже было.
Вот только я так и не поняла толком, кто именно это сделал. Жених-то хороший и ничего не скажет — его я отмела сразу — но вот его телохранители? Может, отец как-то подкупил их?..
«Или моя паранойя выходит на новый уровень», — горько усмехаюсь я своим мыслям. Еще немного — и точно с ума сойду.
— Хорошая сегодня погода, — говорю я, пытаясь начать мимолетный диалог.
— Действительно, — кивает Каоши, поднимая голову. — Небо чистое. Хотя через пару месяцев сезон дождей, так что нам надо насладиться хорошей погодой по полной программе.
— Полностью согласна, было бы чудесно.
Нейтральные темы для разговора я вызубрила еще в школьные времена. Как и нейтральные ответы, которые никоим образом не смогут зацепить собеседника. Первое время звучало неестественно, но я долго тренировалась, чтобы добиться идеального, а главное — естественного звучания. Отец тогда поменял кучу учителей по этикету, но все было не зря.
Теперь никто не может знать, что когда-то я искренне не понимала, зачем даже говорить «привет» и «пока».
— Сакура совсем скоро расцветет, — снова говорю я, лишь бы не молчать.
— И тогда здесь будет очень красиво, — с улыбкой отвечает Каоши, крепче сжимая мою руку. — Может быть, наша свадьба придется как раз на момент полного цвета сакуры.
Свадьба…
Какое же страшное слово.
Каоши усаживает меня на очередную скамейку посреди мостика через пруд. Он даже держит надо мной розовый зонтик, чтобы не напекло солнце.
Раздается звонкая трель телефона. Не моего.
— Вот черт, — ругается парень, — это отец. Прости, я отойду, ладно?
— Без проблем! Буду ждать.
Каоши отходит, а я смотрю на него.
Интересно, что сказала бы мама, которая всегда была против того, чтобы выдавать своих дочерей замуж по расчету?
«Она была такой светлой. И такой… Наивной. Не смогла бы она сейчас отговорить отца от этого брака».
Иногда я вижу сны, где высказываю отцу все, что накипело.
Высказываю, что думаю насчет ведения его бизнеса, всей этой лжи, браков по расчету для четырех моих горячо любимых старших сестер, их слез, нервных срывов, попыток заслужить внимание и любовь отца, и прочее, прочее, прочее…
Я прекрасно видела лица моих сестер в день их бракосочетания.
Оптимизм Хоманэ угас за несколько лет жизни с мужем. Он был очень уважаемым в Японии человеком, а еще ярым приверженцем патриархата. Сестра просто сломалась под его давлением.
Ходзоми тоже не была счастлива в браке, но очень хорошо притворялась, Хономи была в разводе, а Хоши…
На данный момент просто исчезла со всех радаров. Сбежала, как хочется думать.
Сад, в котором я сейчас нахожусь, располагается на самом краю города — отсюда даже не видно небоскребов, столь типичных для Японии.
Так, что там говорил мой суженый? Подарит мне это место после свадьбы? Может, именно сюда я буду убегать от своего супружеского долга?
От одной лишь мысли о свадьбе мне становится дурно. Хочется повторить судьбу Хоши и сбежать еще до церемонии.
«Вот бы поговорить с тобой сейчас. Из всех моих сестер ты была мне ближе всего».
Раньше я не воспринимала всерьез ее разговоры о смерти. Считала это глупостью — ну что такого может случиться, что человек захочет добровольно расстаться с жизнью?
«Ты говорила, что лучше умереть, чем потерять свободу. Боже, нет… Надеюсь, ты все еще жива…»
Я поворачиваю голову в противоположную от Каоши сторону.
А вот если я когда-то влюблюсь в другого? Неужели из-за этого брака я буду вынуждена упустить любовь всей моей жизни, о которой мечтаю с детства?
В те далекие времена мама частенько рассказывала мне истории о принцах и принцессах. Большинство она придумывала лично — раньше мама была подающей надежды писательницей, но это было до того, как вышла замуж.
После этого она почему-то больше никогда и ничего не писала. Только рассказывала — и те светлые истории о большой любви, преданности, заботе и взаимопомощи навсегда поселились в моем сердце.
Но что теперь?
«Мама бы с ума сошла, если бы увидела сейчас нашу семейку», — горько проносится в моей голове.
Я не хотела повторить участь моих сестер.
Я и не повторю.
Ни за что. Даже если для этого мне все же придется умереть…
«Очередная мысль о самоубийстве? — с ужасом думаю я. — Серьезно? Я же минуту назад молилась на то, чтобы Хоши была жива! А сама-то о чем сейчас думаю?»
Тихо поднимаюсь со скамейки, так же тихо подхожу к перилам мостика. Каоши бросает на меня обеспокоенный взгляд, но ближе не подходит.
Я смотрю на водную гладь, которая почему-то ни капли не успокаивает мое сердце.
«Вот бы здесь и утопиться», — издевательски проносится в моей голове. Я отмахиваюсь от этой мысли, словно от назойливой мухи.
Вода всегда успокаивала меня. В моей комнате даже аквариум стоит.
«А вот если бы я сейчас реально утопилась?»
Зажмуриваю глаза, отрицательно качаю головой, словно пытаясь выразить этим протест своему внутреннему голосу.
«Тогда все закончится. Не придется думать о том, что меня ждет. Не придется сталкиваться с лицемерием от других и полным непониманием самой себя. Больше никакой боли, Хотару».
— Больше никто не посмотрит на меня с этим недоумением в глазах… — словно в гипнозе произношу я.
«И отец больше никогда не будет сокрушаться по поводу того, что ты родилась такой. Больше не будет винить за это ни тебя, ни маму».
На глаза наворачиваются слезы. Отражение в пруду размывается, а в глазах почему-то темнеет.
— Лучше бы я просто… Просто умерла еще там. Ненавижу эту жизнь. И свой дурацкий мозг.
Водная гладь приближается, хотя сама я совсем не двигаюсь с места. Отголоском слышу испуганный крик Каоши — последнее, что вообще воспринимаю.
Тишина.
Такая благоприятная для моего мозга тишина после всей этой скучной и пустой болтовни с будущим женихом. Появляется ощущение, что все оковы мира спали с меня просто в один момент.
Хочется спать.
А если так подумать, то мне давно не было так спокойно. Может, стоит воспользоваться этим и поспать — впервые за долгое время без тревожности.
Тем более, что сон и сам не желает отпускать меня. Я словно нахожусь в какой-то полудреме — и глаза открыть не могу, и заснуть окончательно тоже.
— Хотару?
Но чей-то детский голос все же заставляет меня проснуться окончательно.
Я открываю глаза.
Вокруг почему-то цветут сакуры, а мы с этой малышкой сидим на лавочке возле мостика через какой-то небольшой водоем. Как будто эта девочка просто пришла, прогнала Каоши и села сама. Малышка одета в серое кимоно на старый лад, а ее голубые волосы собраны в высокий хвост. Я не могу не подметить ее красоту — даже для столь юного возраста внешность девочки считалась бы у нас просто модельной.
«А собственно где это я вообще? В загробном мире?»
— Ты снова задремала… — с огорченным вздохом качает головой незнакомка. — Разве господин Митсэру не сказал, что твой домашний арест закончился? Так почему тебя все еще заставляют учиться сверх меры?
— Отец?..
Митсэру Нарадзаки — директор одной из лидирующих в Японии компаний, успешный бизнесмен, отец пятерых дочерей, и, по совместительству, мой отец.
В целом, неудивительно, что даже этот ребенок знает, что я являюсь его дочерью, но какой еще домашний арест? Отец не позволяет нам «выносить проблемы за пределы дома», а значит, никто не может знать о моих многочисленных домашних арестах.
Я отвожу взгляд и смотрю вниз, чтобы не пугать девочку своим удивленным и даже напуганным взором. Знаю ведь, что детей мои глаза сильно пугать могут.
Внезапно замечаю, что мое розовое платье, стоящее огромные деньги и пошитое на заказ, почему-то превратилось в кимоно темно-зеленого цвета с белым поясом.
Я резко поворачиваю голову в сторону сидящей рядом девочки, и прядки моих кудрявых светло-рыжих волос тут же лезут мне в глаза.
Слишком короткие для моей нынешней прически. Плюс я точно завязывала свои волосы в хвосты перед выходом на свидание…
Я что… Превратилась в ребенка? Как? И кто же эта девочка, раз не проводница в загробный мир?
— Ты богиня? Богиня времени? — резко спрашиваю я, стараясь смотреть прямо в глаза недоумевающему ребенку.
Однако тут же осекаюсь и смотрю на дерево, что растет прямо за девочкой. Сложно.
— Что? Хотару, о чем ты говоришь? А… — она быстро находится с ответом и несмело улыбается, — ты имеешь в виду, что со мной время пролетело совсем незаметно? Сочту за комплимент, спасибо!
— Как… Могу ли я узнать твое имя?
Если это ребенок, то я могу и не соблюдать манеры, как это было при знакомстве со старшими. Наверное…
Я уже давненько не разговаривала с детьми.
— Богиня времени Камисато Аяка, — девочка слегка склоняет голову, после чего со смешком в голосе спрашивает: — Моя подруга, богиня Хотару Нарадзаки, можем ли мы продолжить неспешный разговор о видах чая? Послезавтра проверка домашнего задания, и я так боюсь провалиться… А ты старше, опыта с этим у тебя больше.
Эта девочка определенно шутит со мной… Да и в целом ведет себя, как моя близкая подруга, хотя я вижу ее впервые.
Почему-то вспоминаю рассказы Хоши о ее любимых аниме.
— Главная героиня умирает, но перерождается в другом мире! — восхищенно говорит сестра. — Казалось бы — живи да радуйся, да? Но не тут-то было! Ей еще предстоит выжить в новом мире! Давай смотреть, Хотару! Давай, отвлекись уже от своих книжек!
Незаметно от девочки, что представилась Аякой, утираю накатывающиеся слезы.
«Хоши, кажется, я сама стала героиней твоих любимых аниме».