К счастью, полунейтральный разговор о правильной заварке чая я смогла бы поддержать с любым человеком в мире.

Слова как будто вылетали из моего рта сами собой, и я даже поймала себя на мысли, что не задумываюсь о том, что отвечать. Наверное, потому что эта Аяка — ребенок, и, судя по всему, прилично младше меня.

Разговор был больше неформальный, поэтому и было легче.

Сейчас мы с Аякой сидим молча, наслаждаемся легким весенним бризом. Каждый думает о чем-то своем…

А лично я — о том, что каким-то глупым образом умудрилась умереть. Потому что если это сон, то слишком уж реалистичный…

Пользуясь тем, что Аяка отвлекается и смотрит в противоположную от меня сторону, осматриваю свои руки. Разумеется — никакого маникюра. А кожа гладкая, чистая, и еще выглядит немного лучше, чем до моего странного падения в воду.

Одним словом, года мне явно сбросили. Сколько конкретно — неизвестно, а спросить явно будет глупо.

«Нужно быть осторожнее, если я и правда стала героиней какого-то исекай аниме. Ох, как же глупо звучит».

Хоши бы прыгала от радости, будь она на моем месте… Переродиться в свое любимое аниме всегда было ее самой главной мечтой.

«Аяка ведь сказала, что я Нарадзаки. Значит, моя семья тоже здесь?»

От одной только мысли об этом улыбка сама появилась на моем лице. Вот и нашлись плюсы попаданчества!

— Хотару… Ты сегодня сама не своя. Все в порядке?

За своими размышлениями я не заметила, как Аяка снова начала смотреть в мою сторону.

— Все хорошо, — улыбаюсь я.

«Даже очень хорошо».

Если моя семья здесь, а сама я стала младше, то и Хоши еще наверняка жива! К тому же, каким бы ни было аниме, в которое я попала… Свою-то семью я точно знаю лучше всего, правда?

И помолвки той дурацкой не будет!

— Рада слышать, — кивает мне Аяка. — Я уж было подумала, что ты опять из-за отца расстроилась. В прошлый раз ты рассказывала, что он сильно ударил тебя…

— У… Ударил?

«Рано обрадовалась», — язвительно проносится у меня в голове.

Аяка быстро смотрит по сторонам, после чего тихо отвечает:

— Аято говорил мне — если вдруг что случится, вы с Кадзухой можете спрятаться у нас. Я даже боюсь представить, сколько всего вы натерпелись тогда, раз целых три дня не возвращались домой.

Я поднимаю голову, устремляя обессиленный взгляд в небо.

Три дня не возвращались домой. Сбежали из дома. И кто вообще такой Кадзуха? Братьев-то у меня нет.

«И самое главное — какого хрена? Что творит мой отец в этом мире?!»

— Мне не стоило рассказывать брату?

Осторожно поворачиваю голову в сторону обеспокоенной из-за меня Аяки. Она ждет ответа, а не моих немых размышлений.

«Что ж… Играть роли я умею. Всю жизнь ведь только этим и занимаюсь».

Остается лишь надеяться, что я сумею попасть в характер своего персонажа, которая является… Мной же. Как бы иронично не звучало.

— Все нормально, — на выдохе отвечаю я. — Ты просто хотела как лучше. Но я все-таки надеюсь, что в следующий раз все будет не так плохо.

— А мы-то как надеемся, — сокрушается Аяка. — Брат весь извелся, сам хотел поисковой отряд направить, но я ему помешала. Просто потому что знала, что тебе попадет гораздо сильнее, если вас найдут, а не вы сами придете. Я… Я доверяю вам, знаешь?

— И я тебе, — бессовестно вру я с легкой улыбкой.

Снова смотрю на Аяку. На вид совсем юная, но мне почему-то кажется, что она выглядит младше своего настоящего возраста. Интересно, сколько же ей на самом деле лет?

«И кто такой, черт подери, Кадзуха? Насчет Аято, к счастью, стало понятнее — он брат Аяки. Лишь бы не забыть, кто есть кто».

После нашего небольшого разговора о побеге снова становится тихо. Эта тишина кажется мне дико неловкой, но вот Аяке, кажется, нормально — а значит, что и для этой Хотару подобное вполне привычно.

Наверное, они хорошие друзья. Достаточно близкие, чтобы тишина была комфортной, а не смущала.

«Интересно, а у меня и в этом мире…»

— Аяка, можно слегка странный вопрос? — решаюсь я, кладя руки на колени.

Девочка кивает, в ожидании смотря на меня.

— Как думаешь… Все ли будет хорошо у меня в будущем? В смысле… Позволит ли мне отец вообще быть счастливой?

Достаточно естественный, но немного философский вопрос для друзей. Задав его, я вряд ли обеспечу себе подозрения.

Верно?

— Твой отец снова говорил тебе, что ты бесполезная? Он лжет. Никто в целом Тейвате не бесполезен — даже самый маленький ребенок, не говоря уже о тебе. Ты стараешься изо всех сил. Когда-нибудь он тоже это заметит, я уверена. Ты обязательно станешь самой лучшей, Хотару!

Настолько серьезный ответ Аяки ставит меня в тупик.

Мудра она явно не по годам… Так легко понимать чужую боль можно только в двух случаях — или ты пережила что-то похожее, или у тебя есть задатки психолога.

И почему-то мне искренне хочется, чтобы эта девочка была просто прирожденным психологом.

— Спасибо, Аяка. Я тоже надеюсь, что так оно и будет. И я, конечно же, надеюсь и на то, что у вас с братом тоже все будет складываться как нельзя лучше.

Аяка тяжело вздыхает.

— Да уж. Аято после смерти родителей просто из кожи вон лезет, лишь бы вернуть былое величие нашего клана. Ему бы лично твои слова услышать. Он бы оценил.

Ощущаю укол в сердце.

Понятия не имею, кто такой этот Аято, но мне уже становится жаль — и его, и ее сестру. Лишиться обоих родителей в любом возрасте просто ужасно, а им обоим, наверное, и двадцати лет нет.

— Он все никак не может выделить себе даже денечек отдыха? — предполагаю я, делая максимально печальный тон голоса.

Даже не стараюсь, потому что я действительно чувствую грусть. Жаль только, что по моему лицу этого не заметишь — снова приходится стараться и искусственно делать свою мимику ярче, чем она есть.

— Нет, — в тон мне отвечает Аяка. — Я тоже пытаюсь взять хотя бы часть его обязанностей на себя, но он говорит, что я еще слишком маленькая для тяжелой работы. Но уже давно пора становиться взрослой, верно? Тем более, что я уже далеко не малышка.

— Конечно. Ты со всем справишься. Дай знать, если я вдруг смогу чем-то помочь.

«Не знаю, правда, чем… Мне бы самой себе помочь для начала».

Стараюсь не думать над тем, куда и почему я вообще переместилась. Еще нервничать начну, и тогда я точно дам Аяке сотню поводов подозревать меня.

Моя собеседница резко поворачивает голову в сторону мостика. К нам приближается высокая женщина с каштановыми волосами, подстриженными по плечи, а одета она гораздо проще нас.

«Служанка?»

— Госпожа Камисато, ваш брат просит вас срочно подойти к нему, — говорит женщина, склоняя голову перед нами.

Госпожа, да? Значит, Аяка тоже из высшего общества, как и я.

— Эх, а ведь мы так мало поговорили… Но раз брат зовет, то нужно идти. До встречи, Хотару!

Аяка спрыгивает с лавочки, после чего направляется к женщине. Уже стоя на мосту, девочка оборачивается, чтобы помахать мне рукой на прощание.

Я машу ей в ответ, после чего долго-долго провожаю взглядом.

Аяка очень хорошая девочка — умная не по годам, заботливая и вежливая. И собеседница неплохая — я даже не ощущала, что общаюсь с ребенком. Что ж, сомневаюсь, что мое первое впечатление о ней окажется в конце концов неверным.

«Будет здорово, если мы станем подругами. Точнее, если мы сможем продолжать общаться, как друзья, и я при этом не буду ощущать неловкости».

В моем мире — как же странно об этом теперь думать! — близких друзей у меня не было. Неудивительно, но грустно.

«Черт, а где мой дом?»

Поздно спохватилась — служанка вместе с Аякой уже скрылись из виду. Да и как бы я спросила это у них? Разве что сослалась бы на то, что мне уже пора уходить, и попросила бы провести… Но вдруг я живу слишком далеко для того, чтобы проводить меня?

— Хотару.

Я вздрагиваю, после чего медленно поворачиваю голову в сторону, откуда идет голос. Мгновенно подскакиваю с лавочки и слегка склоняю голову перед подошедшим ко мне человеком.

Впервые за долгое время я рада встрече с отцом.

Митсэру Нарадзаки — пожилой мужчина в возрасте шестидесяти лет, но выглядевший от силы на сорок. Сейчас он выглядит еще моложе (ожидаемо, раз уж я тоже стала младше), но каждый волос на его голове уже был седым. А складки на его сморщенном от гнева лбу видны четче обычного, чему я немного пугаюсь.

Может, я что-то страшное натворила до моего перемещения сюда? Не удивлюсь, раз уж Аяка говорила о том побеге с неким Кадзухой…

— Да, отец?

Лучше совсем не буду стараться выражать свои эмоции при нем. Да и в глаза можно стараться не смотреть — только лучше будет, если не стану «вызывающе» себя вести.

Мой диагноз отец никогда не воспринимал всерьез. Пытался внушить себе — и мне заодно — что все в порядке, а я себе просто все надумала.

«Ага, и психиатры тоже», — проносится в моей голове.

— Твой учитель по искусству заваривания чая сказал мне, что ты снова провалилась. Ты хоть знаешь, как много денег мы отдаем этому человеку?! И зачем? Для того, чтобы ты проваливала задание за заданием?

Чувствую небольшое облегчение. Значит, я просто завалила что-то по учебе, а не прокололась по-крупному…

— Виновата, — просто отвечаю я.

Возможно, даже слишком просто — в моем голосе не было и тени признания вины. Я не видела в этом смысла, потому что отец не любит отговорки.

— Даже не стараешься оправдать себя? — скрипит он.

— Я виновата, — нахмурившись, повторяю я. — Так к чему отговорки?

— Надо же, — отец всплеснул руками, — это дитя начинает что-то понимать!

Хмурюсь еще сильнее, не удержавшись.

А на лице отца прямо-таки расцветает эмоция под названием «недовольство моими эмоциями». Самая частая реакция отца на меня — ее-то я уже научилась трактовать еще в детстве.

— Или не начинает… Вздумала еще возмущаться? Или думаешь, что твое отношение ко мне базируется лишь на словах? Нет, дорогая моя, я все вижу. Еще две недели ареста будет в самый раз!

Отец недовольно цокает, складывая руки на груди, а я мысленно праздную победу.

«Блестяще, — думаю я, — как раз выходить никуда не надо будет. Все обдумаю хорошенько».

— Как скажете.

— Надеюсь, что арест и правда пойдет тебе на пользу. Образумишься, подучишь всякое… А… Аяка давно ушла? — растерянно спрашивает отец, посмотрев по сторонам.

— Не так давно. Может, минут десять назад…

«Переживает, что она могла что-то услышать? Поздно как-то».

— Тогда неважно. Пойдем домой уже. Все равно ты ее ближайшие пару недель не увидишь.

Отец жестом подзывает меня, и мы вместе уходим из сада. А я, в свою очередь, праздную вторую победу — теперь я буду знать, где находится мой дом, и даже комната!

Оказалось, что все это время мы с Аякой сидели в саду нашего собственного поместья. Здание было огромным, но, как по мне, несколько старомодным. Стиль постройки тоже был малость странным — сейчас дома так точно не строят.

«Наверное, глупо проводить параллели с реальным миром. Сейчас я точно не там, и это факт», — думаю я, когда отец прощается со мной у порога моей комнаты.

Вот бы поскорее выдалась возможность разузнать о своих сестрах…