Недовольно смотрю в зеркало, постоянно поправляя прическу.
Кажется, я снова неодинаково заплела косы. Еще и голубые ленточки вплелись неровно, вот же… Снова придется все переделывать.
На самом деле я просто страдаю черт пойми чем, лишь бы не учиться. Какие-то вещи не меняются даже после перерождения.
— Я устала, — ворчу я, с размаху приземляясь на футон.
До моего перемещения в этот мир мои рыжие волосы своей длиной достигали пояса — даже чуть ниже — но сейчас они где-то по лопатки, что меня немного расстраивает. Я любила свои длинные волосы, и так же сильно любила заплетать их.
Не всегда получалось аккуратно, но я старалась. Чаще всего служанки помогали мне поправить прическу, если я вдруг ошиблась и не заметила этого.
Сейчас же мне просто не хочется звать их.
«Думаю, я просто еще немного попрактикуюсь, и все получится ровненько…»
Вообще-то, сегодняшний день — особенный. У меня заканчивался домашний арест, а вместе с ним и запрет на выход из дома.
Можно сказать, долгожданная свобода — в какой-то степени даже праздник — но мне немного нервно. Наверное поэтому я уже второй час играю со своими волосами, как бы оттягивая время до первого самостоятельного выхода из дома.
А повод сделать это у меня есть. Причем очень даже веский.
Пару дней назад мне пришло письмо, на расшифровку которого я потратила почти целый день. Отправитель подписал себя, как «Кадзуха», а в письме просил навестить его, как закончится арест.
А этого таинственного Кадзуху я очень хорошо запомнила.
Это ведь именно с ним я совершила тот странный трехдневный побег из дома.
И стоит признать — его манера письма это просто нечто. Стихи тоже. Если бы не они, то я бы не потратила на расшифровку письма столько времени… Кажется, этот Кадзуха поэт, и очень даже неплохой.
Что ж, уже почти полдень. И что-то мне подсказывает, что это поход очень затянется, так что оттягивать выход из дома не стоит.
.
.
.
Странная все-таки в этом мире одежда.
Мой гардероб почти полностью состоит из интересных на вид стилизованных кимоно самой разной длины. Есть, конечно, и привычные моему глазу одежды — например, обычные кимоно — но тех необычных все-таки в разы больше.
Красное, синее, голубое, оранжевое…
И узоры на них тоже самые разные. Даже глаза разбегаются.
В итоге я выбрала голубую одежду с белыми элементами из многочисленных искорок-звездочек, а волосы пришлось заплести в две аккуратные косички, которые мне закрепили черными лентами.
Сама я не справилась с тем, чтобы правильно надеть это стилизованное кимоно, поэтому пришлось звать на помощь слуг.
«Ладно, выглядит очень даже красиво, — заключаю я, смотрясь в зеркало. — Такое я бы и в том мире не отказалась поносить».
От красивой и, что странно, невероятно удобной одежды, у меня поднялось настроение. Из дома я выходила практически окрыленная этим невероятным фактом…
— Хотару?
…но с небес на землю меня спустил отец, стоящий на пороге. Кажется, только что с работы вернулся.
— Здравствуйте, отец, — слегка склонив голову, отвечаю я. — А я вот из дома выхожу. Арест ведь уже сняли, так что…
— Да, можешь идти. Только обязательно попроси охранницу у ворот пойти с тобой, — кивая в сторону двери, произносит мужчина.
«Другого ответа я и не ожидала. Отец всегда сильно беспокоился о нашей безопасности. Вполне оправданно, учитывая статус нашей семьи».
Интересно, кем именно является наша семья в этом мире? Какой бизнес здесь ведет? Или же мы делаем что-то совсем другое?
Я тянусь к ручке двери, но…
— Ты к Каэдэхаре, да? К Кадзухе.
Снова оборачиваюсь.
Ага, вот и фамилия этого загадочного кадра подоспела — надо запомнить.
— Да. Я… Я вернусь до заката. Не переживайте, пожалуйста.
«Может, он думает, что я снова сбегу с ним. Логично, вот только я с незнакомым парнем уж точно никуда не уйду».
— Я уже говорил, но повторюсь — он не самый лучший вариант для тебя. Его клан буквально на грани распада, а наш — наоборот, с каждым годом все сильнее укрепляет свою позицию в Инадзуме. Где они, а где мы?
— Отец, — хмурюсь я, — вы ведь и сами прекрасно знаете, что самое главное в человеке это его личность, а не статус.
— Подумай о своем будущем, дочка, — тоном построже говорит он.
— Я просто хочу быть счастливой! Мама…
— Хотару. Мы ведь уже говорили на эту тему.
Ледяного тон отца отбивает у меня желание даже немножечко поинтересоваться, что именно мы говорили и на какую тему конкретно.
«Наверное, отец и здесь не любит говорить о матери. Что ж, его понять можно».
Невольно вспоминаю последние дни ее жизни в больнице.
«Мы все подолгу сидели с ней, но вот отец прямо не выходил из палаты. До последнего верил, что выкарабкается… Я тогда совсем маленькой была».
Ответить отцу я так и не успела — он ушел, пока я вспоминала о маме.
А я в самых расстроенных чувствах вышла на улицу.
«Мне… Явно больше восьми лет. Ее здесь просто не может быть».
Остаются лишь надежды на то, что все мои сестры живы. Этого будет достаточно.
Или я просто пытаюсь себе это внушить…
У ворот я встречаю двух охранниц в черно-фиолетовых доспехах. Прямо как на картинах у нас в коридоре — просто не отличить — только у этих женщин нет золотых брошек с драгоценными камнями.
— Господин Нарадзаки приказал нам сопровождать юную госпожу, если та пожелает выйти, — отчеканила одна из них, когда я подошла ближе к воротам.
«Что, заранее предупредил их?»
— Мне хватит одной из вас в качестве сопровождения, — решаю я. — Пройдусь до поместья Каэдэхар.
Остается лишь надеяться, что я все сказала правильно…
Стражницы переглядываются, и одна из них выходит вперед.
— Можете положиться на меня! — произносит она, прикладывая руку к груди и кланяясь.
— Отлично, — едва заметно улыбаюсь я, выходя за ворота.
«Увлекательная будет прогулка. Нутром чую».
.
.
.
Природа этого мира ожидаемо завораживает маленькую меня.
Маленькую по сравнению с вон той огромной горой, конечно. Тут кто угодно ощутит себя крошечным, дело вовсе не в моем росте. К тому же я всегда была чуть выше своих сверстниц — в любом возрасте.
И в этом — все еще неизвестном для меня — наверняка тоже.
Охранница подсказывает, что за нами находится гора Ёго, а на самой ее вершине — храм Наруками вместе со священной сакурой. У подножья горы и по пути наверх тоже растет целая куча сакур.
Так красиво… Интересно, их кто-то намеренно так посадил, или они сами выросли?
Хм.
А спросить слишком глупо будет?..
«Не вызывай подозрений, Хотару», — напоминанием проносится у меня в голове, и я решаю ничего не спрашивать.
Впереди раскидывается огромная поляна. Где-то вдалеке виднеется водная гладь — океан, родимый, ты тоже здесь! Прямо как дома, в Японии…
— Впереди остров Рито, госпожа, — произносит стражница. — Мы уже близко.
— Благодарю, — легонько киваю я, вновь отводя взгляд в сторону.
Совсем неподалеку прыгают странные фиолетовые существа, чем-то напоминающие слизней.
Интересно, а это правда они? Так резво скачут возле ягодных кустов… И воздух вокруг искрится, словно рядом какой-то сильный источник электричества.
— Осторожнее, не подходите. Это электро слаймы, госпожа, — отвечает на мой немой вопрос женщина, а я неосознанно вздрагиваю от звука ее голоса.
«Слишком расслабилась».
Стражница на это никак не реагирует, но мне все равно становится немного неловко — даже несмотря на то, что простой испуг — не моя вина. С каждым случается, правда ведь?
В расстроенных чувствах я поворачиваю голову в другую сторону, задерживая взгляд на чьем-то аккуратном дворике.
Кажется, там кто-то тренируется — незнакомый мне беловолосый юноша передвигается так быстро, что я даже не могу толком разглядеть его лицо.
Его тренировочный манекен ни одной секунды не стоит без движения — быстро-быстро крутится, словно лопасти вертолета — а парень мало того, что очень умело избегает его ударов, так еще и успевает наносить свои.
Я замираю, завороженная простой тренировкой этого мечника.
Это же самое настоящее искусство во всей его красе…
Стиль боя этого человека кажется мне невероятно изящным, но в то же время и смертельно опасным. Хотя, если бы я была его противником, то, наверное, была бы сражена наповал просто от созерцания его атак…
«Отец вон постоянно сокрушается насчет моего нелепого стиля боя. Оно и понятно, раз в мире существуют такие умелые мечники, как этот парень».
Все никак не могу отвести от него взгляда.
«А вообще-то стоило бы, — гневно проносится в моей голове. — Так и к Кадзухе до самой ночи не попадем!»
Но я не успеваю сделать и пары шагов, как вдруг меня окликают. Обернувшись, я понимаю, что это был тот самый парень, чье умение вести бой так сильно поразило меня.
— Хотару! Постой, не уходи!
От неожиданности я даже немного краснею.
А парень оказывается рядом в считанные секунды. Он так близко, что теперь я даже могу заметить в его волосах одну красную прядь.
— Ты пришла.
— Д… Да. Сразу как закончился арест, — активно киваю я. — Извини, что не прислала ответное письмо…
«Просто я даже два слова написать не могу».
— Я все понимаю, незачем извиняться.
Стражница безмолвно удаляется на некоторую дистанцию, позволяя нам с Кадзухой поговорить без посторонних лиц, но в то же время и не совсем упуская нас из виду. Хотя я сомневаюсь, что рядом с таким прекрасным мечником нам будет угрожать хоть какая-нибудь опасность…
Кадзуха садится на траву, а я немедленно сажусь рядом с ним. И какое-то время мы снова сидим в тишине — прямо как это было с Аякой.
Теплый ветер приятно ерошит мои волосы, а солнце — то заходящее за тучи, то выходящее оттуда — совсем не печет, а просто согревает.
«Такая прекрасная погода…»
— Ты немного не такая, как обычно. Что-то случилось на аресте?
— Ничего особенного. С учебой немного не очень, но в целом… Отец не бил, если что, — быстро добавляю я, — да и арест в целом прошел очень даже спокойно.
Кадзуха качает головой.
— Конечно, я рад это слышать, но от тебя буквально волнами исходит тревога. Все точно в порядке?
Я не сдерживаю полный усталости вздох. Но, кажется, для Кадзухи это было что-то вроде ответа.
— Тебя вымотал сам факт ареста? — предполагает он.
— Угу, — неловко усмехаюсь я. — Стены так сильно давят. Ну вот скажи, зачем красить стены целого поместья в один унылый серый цвет?! Кто так вообще придумал? Знаешь, еще секунда, и я бы покрасила весь дом своими же красками для рисунков…
«Стоп, а если ей нравилась эта серость?!»
Слишком поздно думаю о том, что в такие подробности вдаваться не следовало. Но на душе становится легче от высказанного…
А это чувство легкости сейчас на вес золота — с моими-то постоянными тревогами.
— Ну, хоть что-то не меняется, — улыбается Кадзуха, — ты каждый раз после ареста об этом говоришь.
Значит, я угадала. Какое же счастье.
Интересно, как сильно мы с этой Хотару различаемся? Насколько она другой человек? И, что самое главное — какая у нее была манера поведения со всеми ее друзьями?..
И была ли она у нее вообще?
На мне серьезно сказался недостаток общения со сверстниками в моем мире, поэтому я даже примерно не знаю, как общаться с друзьями, а не просто знакомыми мне людьми или коллегами.
Когда я думаю об этом, то мне становится только грустнее от попыток наладить общение с друзьями этой Хотару. Даже как-то… Завидно становится, что у нее получилось завести друзей, а у меня — нет.
— Я, кстати, рад, что твой отец не стал припоминать тебе наш недавний побег…
— А я-то как рада, — нервно хихикаю я.
«Еще больше была бы рада, если бы боги оставили мне хоть крупицу воспоминаний этой Хотару! Такая серьезная тема, ну ей-богу! А вдруг мы с Кадзухой вообще возлюбленные?»
Я не отметала эту мысль. Еще и учитывая сказанное отцом, когда я просто упомянула, что выхожу из дома…
Неужели я каждый раз уходила только к Кадзухе?
— Знаешь, странствовать по миру действительно здорово, — смотря на небо, произносит парень. — Мой отец постоянно говорит мне, что я должен повидать весь мир, отправившись в странствия, а не заботиться об умирающем клане, но я… Он даже не разрешает мне помогать ему. До сих пор, понимаешь?
— А что говорит? — осторожно спрашиваю я.
— Что забота о клане не стоит таких жертв. Он говорил это и в прошлый раз. Говорит и сейчас.
Голос Кадзухи становится тише.
По его печальному лицу и общему характеру диалога мне становится понятно, что тема клана — больная для него. Да и мой отец что-то тоже об этом говорил…
«Хочется как-то его утешить… Но как же я это сделаю, если ничего о нем не знаю? Как правильно подобрать слова?»
— Ты стараешься изо всех сил, — наконец высказываю я. — Я уверена… Твой отец со временем тоже это заметит.
«Кажется, я сейчас просто точь-в-точь повторила чьи-то слова?..»
— Я всем сердцем надеюсь на это, — тихо отвечает мне Кадзуха.
Мне почему-то кажется, что эта фраза как-то слабо его утешила. Ее одной явно недостаточно, но…
Мой ответ был нейтральным, а главное — безопасным. Хотя все равно хочется сказать что-то еще, даже рискуя как-то спалиться.
Хочется сказать что-то от себя.
— Ты… Ты все сможешь. Только не перетруждайся, ладно? Заботься о своем здоровье, не засиживайся допоздна над чем бы то ни было. И помни, что у тебя… Есть я, и, уверена, не одна я.
На какое-то мгновение я смотрю Кадзухе в глаза.
Красивые.
Цвет чем-то похож на окраску кленовых листьев глубокой осенью.
— Спасибо за веру в меня, Хотару. От твоих слов мне и правда стало немного лучше.
Кадзуха едва заметно улыбается, а я мгновенно заражаюсь его улыбкой.
Правда, ненадолго.
Сердце неприятно колет от осознания, что Кадзуха дружит только с Хотару из этого мира, а не со мной. Как и Аяка, Аято, и, наверное, еще кто-нибудь. И их хорошее отношение ко мне было заслугой лишь Хотару из этого мира…
Но что уж думать об этом теперь?
На месте этой Хотару теперь я, а значит, что мне нужно изо всех сил стараться играть ее роль — ее эмоции, ее реакцию на друзей, окружение, жизнь в целом… Потому что мои настоящие эмоции и мое настоящее я — уверена — никому не понравится и здесь.
«Кому нужна подруга с каменным лицом? А твои эмоции такие деланные, что аж тошно становится. Уж лучше ничего не показывай», — вспоминаю я чьи-то слова из детства.
«Ты даже не спросила, как у меня дела, а сразу же начала расспрашивать о том, как бы я поступила на месте того злодея из мультика, что мы вчера смотрели? Странная ты».
«У тебя совсем сердца нет. И банальной эмпатии тоже!»
Да… Так, наверное, будет правильнее всего.
Верно?