Поиски очень облегчили приглушённые голоса. Похоже, Союз не особо пытался скрываться, устроившись в зале и даже не закрыв за собой двери. Нацистская Германия на секунду замер, прежде чем уверенно ворваться внутрь. Мужчина сидел на диване рядом с кем-то с трудом различимым из-за бинтов на лице, то ли разматывал, то ли заматывал повязку на его руке, при появлении арийца застыв посреди движения.

— Я пришёл отомстить. — коротко оповестил его парень, выставив лезвие перед собой. — И я не шучу, так что мне плевать, насколько это будет честно, приготовься к тому, что я распотрошу тебя, даже если ты безоружен.

На удивление коммунист внимательно его выслушал, без тени прежней лихорадочности во взгляде, повернувшись успокаивающе похлопал по плечу дрожащего Республику Китай, которого нацист только сейчас с трудом опознал. Следы на его теле почти зажили, но неглубокие ранки всё ещё покрывали почти всю поверхность лица.

— Послушай, я понимаю, что ты очень зол, но в этом нет смысла. Даже если ты сможешь сейчас меня победить, итог войны не изменится, — немец цыкнул, рывком подскочил, замахнувшись ножом. Союз уклонился, наконец встал с дивана, отойдя немного в сторону, закрывая рукой замершего от страха азиата. — Зачем сразу так, успокойся. Или ты опять пришёл узнавать у меня, где выход? Выхода нет, я его не видел.

— Да плевать. Ты убил Японскую Империю. Как думаешь, после этого мне есть дело до твоих оправданий?

— Так она умерла... Не скажу, что мне жаль, но это не то, чего я хотел добиться. Послушай, всё не так страшно, тебе нет смысла мстить...

Ариец не стал слушать, бросился на него, нацелившись в шею. СССР не успел уклониться, прикрылся рукой, взвыв от боли, когда нож вошёл в плоть. Брызнула кровь. Парень пропустил ответный удар в живот, несколько секунд сжимаясь не в силах вдохнуть от спазма, но упрямо продолжая давить, стараясь вскрыть его руку вдоль кости. Противнику тоже было чертовски больно, после нескольких секунд борьбы он всё-таки смог вырвать нож из раны, схватив Рейха за запястье, оттолкнул от себя, так что тот едва не упал.

— Сучёныш...

— Больно? — коммунист посмотрел на него затуманившимся от боли взглядом, зажимая кровоточащую руку, рукав уже пропитался красным и потяжелел, обильно капал на пол тёмными брызгами. Рана была глубокой и серьёзной, если не остановить кровь прямо сейчас, он в скором времени мог умереть даже без дополнительных травм. — Но этого всё ещё мало. Тебе будет ещё больнее, чем было ей.

— Ха... — мужчина прерывисто рассмеялся с хрипотцой. — С каких пор тебе есть дело до чужих страданий? Хотя это было слишком давно, чтобы я действительно мог вспомнить твой характер. Послушай, ты всё ещё тот же омерзительный фриц-людоед, но я не хочу с тобой драться... Лучше иди к своей подруге и подожди немного. Где сейчас её труп?

«Чёрт, похоже он что-то знает. Китай рассказал?», — нацист бросил короткий злобный взгляд на Республику, тот всё ещё сидел сжавшись, похоже, глубоко шокированный. — «Дерьмово. Но у меня всё ещё есть преимущество». Он снова бросился вперёд, замахнувшись нацелился в лицо, но СССР успел поймать его запястье, попытался выхватить рукоятку, тут же измазав всё к чему прикасается кровью. Завязалась борьба, мужчина с внезапной силой дёрнул, схватившись и без того изрезанной рукой прямо за лезвие, с силой потянул. Парень не ожидал такого безрассудства, так что на секунду ослабил хватку, нож с громким лязгом был выброшен в другой конец комнаты.

— Что, всё ещё хочешь продолжать? — дыхание Союза сбилось, он морщился от боли, но оставался достаточно спокойным для такой ситуации. Кровь хлестала с новой силой, собираясь в капли на кончиках его пальцев, падая на пол, уже образовав небольшую красную лужицу.

— Хах... Ладно, похоже придётся задушить тебя голыми руками. Посмотрим, на сколько тебя хватит.

Взъерошенный, злой и перепачканный в чужой крови, казалось, драка только сильнее его раззадорила и несмотря на все попытки мужчины сгладить углы, жажда убийства арийца наоборот выросла. Он бросился вперёд, с силой ударил в раненую руку, замахнулся для удара в голову, но вдруг споткнулся, поскользнувшись на натёкшей луже и этого секундного замешательства хватило, чтобы не успеть среагировать на пинок в колено. Рейх не упал, в последний момент удержав равновесие, иначе это было бы совсем жалко, но опасливо отступил на шаг, почувствовав, что по сравнению с их прошлой судорожной дракой, противник слишком спокоен и всё ещё силён. СССР нахмурился, занеся руку двинулся было на парня, когда внезапно вздрогнул, захрипел хватаясь за грудь. Смутное движение за его спиной до этого момента не заметил никто из них двоих, так что удивление Нацистской Германии было не меньше. Мужчина покачнулся, вдруг откашлялся кровью, запнувшись о свою же ногу грузно свалился на пол лицом вниз.

Теперь стало заметно торчащую из его спины рукоятку ножа, Японская Империя, до этого скрытая за массивной фигурой Союза, тяжело дыша отступила на шажок назад, взъерошенная и всё ещё немного взбудораженная. Сражённый противник ещё несколько секунд хрипел, откашливаясь кровавой пеной, с трудом приподняв голову оглянулся на ту, что нанесла ему смертельную рану. Их взгляды встретились, но прежде, чем коммунист успел что-то сказать, немец пнул его под дых.

— Ублюдок. Даже не смотри на неё.

— Кха... Ха... Ха-ха... — Союз с трудом хрипло рассмеялся, срываясь на кашель, сплюнул кровь. — Вот как... Понятно... Что ж, мне как раз было что сказать вам двоим... Кха-кха... — Китай вдруг сдавленно взвыл, упал на пол, неразборчиво поскуливая и хватаясь за голову. Заметив, что взгляд двоицы направлен на него, мужчина вдохнул побольше воздуха и попросил: — Не трогайте его больше. С него хватит...

— Твоего мнения нам только не хватало, — нацист ткнул носком ботинка ему в бок, присел на корточки, так как голос коммуниста стал совсем сиплым и тихим, со свистящими нотками. — Говори, что хотел, пока ещё не сдох.

СССР сильно откашлялся, его взгляд уже немного помутнел.

— Я всё понял... Это место... Впрочем, самое важное сейчас договориться... — он снова закашлялся, медленно повернулся на бок, с хрипом тяжело дыша. — Я больше не хочу конфликтов... Теперь, когда ты меня убила, мы поквитались, верно?.. — он посмотрел на ЯИ, прищурившись, стараясь различить её лицо, захрипел, сплёвывая кровавую пену.

— М... — она немного растерянно посмотрела в ответ, присела на корточки рядом, ткнувшись виском в плечо союзника, чувствуя себя странно от того, что тот, кого она так боялась, и правда умирает от её удара. — Можно и так сказать. Похоже, вас не сильно злит смерть от моих рук.

— Я ведь оживу, — его взгляд на секунду блеснул иступлённым упрямством, но тут же снова потух. Жизнь медленно покидала его вместе с кровью, уже образовавшей густое красное пятно под телом. — Знаете, я устал... Я не смогу заставить себя... наладить с вами отношения, но я не хочу больше воевать. Я не хочу... вас пытать или преследовать, может... просто разойдёмся?.. Кха...

— Перемирие? И это ты говоришь после всего, что сделал? — парень поднялся, с силой ткнул его под рёбра, от чего Союз захрипел, судорожно сжимаясь. Наклонившись, он рывком выдернул нож из его спины, раздался громкий чавкающий звук, сдавленный крик, переросший в утробное клокотание. Девушка вздрогнула и зажмурилась, на секунду погрузившись в травматичные воспоминания, но быстро пришла в себя, схватила Рейха за руку, пытаясь остановить.

— Постой. Давай хотя бы выслушаем.

— Ты слишком снисходительна.

— Просто меня не ослепила месть, — он коротко вздохнул, расслабил напряжённые мышцы, согласный с тем, что эмоции взяли верх. — Что ты от нас хочешь?

— Кх... Это... Если мы... Тогда действительно... — он с трудом вдохнул, но воздуха уже не хватало, чтобы говорить. Из носа и рта сочилась кровь, было похоже, что ему осталось жить уже совсем немного, но превозмогая себя и откашливаясь, коммунист продолжил говорить, вытягивая из себя слово за словом: — Друг друга... поубиваем... Вечность... Кха... Если не договоримся, с-... сами устроим ад... Разойдёмся... Легче всем... Всё равно не убить... и делить не-... нечего...

Мужчина содрогнулся всем телом, его на секунду свела судорога. Японка коротко кивнула, посмотрела на союзника.

— В целом посыл понятен. Доля правды в этом есть, если начнём охоту друг за другом, устроим бесконечную кровавую бойню и пытки, держаться друг от друга подальше будет лучше для всех.

— Да... Но всё равно смешно это слышать от него. Мне казалось, он готов удавиться, лишь бы испортить мне планы.

СССР отхаркнул кровь, повернул голову в сторону Нацистской Германии, бессмысленным стекленеющим взглядом смотря перед собой, вдруг криво усмехнулся. Несколько секунд он старался успокоить и выровнять дыхание, прежде чем едва слышно прошептал, так что слова были не столько слышны, сколько читались по губам:

— Для меня прошло... слишком мно-... го времени... Вы оба... просто... призраки прошлого... давно оста-... вшиеся... позади... Даже лица... не мог вспомнить... Кха! А-...

Он вздрогнул, бессильно обмяк, уткнувшись лбом в пол, стараясь вдохнуть, но только судорожно подёргиваясь в конвульсиях. Японская Империя ещё секунду смотрела на него, медленно встала, тяжело вздохнув. Союз доживал свои последние секунды, довольно мучительно, но несмотря на установившийся между ними хрупкий мир, обрывать его страдания ни она, ни нацист не собирались.

— Его предложение разумно, — нехотя согласился парень, посмотрел сверху вниз с брезгливостью. — Интересно, сколько времени для него прошло, раз он такое говорит. Чёртов коммунист, ты рад, что в отличие от меня прожил долгую жизнь, да?

Вопрос был риторическим. Японка дотронулась до его локтя, взяла под руку, потянув в сторону выхода.

— Раз мы со всем определились, нет смысла больше тут находиться. — она остановилась рядом с Китаем, всё ещё дрожащим лёжа на полу. — Эй, я больше не собираюсь тебя убивать, так что просто не попадайся мне на глаза.

Он не ответил, но это уже не имело значения. Правила были приняты, ситуацию облегчало то, что все стороны уже всё поняли и прежние причины конфликтов внезапно оказались неактуальны, сейчас самым тяжёлым испытанием стало, пожалуй, принятие собственной смерти. Перед тем, как выйти из комнаты, девушка коротко оглянулась на труп СССР, он уже застыл неподвижно, лёжа в медленно расползающейся луже крови.

— В какой момент ты пришла? Мне казалось, что ты спала, когда я вышел, — вдруг спросил немец.

— Я проснулась от звука шагов... Мне стало немного любопытно, так что пошла следом. Что если бы тебя убили? Ходить одному опасно, ты поступил безрассудно.

— Знаю. По крайней мере сейчас больше нет поводов для беспокойства, если, конечно, кроме СССР тут где-нибудь не сидят ещё «Союзники».

— Пожалуй. Стоило спросить об этом до того, как он умер...

— Уже ничего не поделаешь. Хотя отчасти я хотел бы их тут видеть, особенно их лица, когда они поняли бы, что тоже уже мертвы.

— Возвращаемся?

— Если ты хорошо себя чувствуешь, предлагаю пойти поискать лестницу. Если выхода нет, то нужно хотя бы проверить, куда она ведёт. Как твоя рана?

— Верхний слой уже затянулся, снаружи её не видно, но внутри ещё немного покалывает. Думаю, завтра заживёт... если тут, конечно, вообще применимо такое определение как «завтра».

— Хорошо, тогда идём.