— Можно взглянуть? — после пары секунд сомнений она кивнула, осторожно расстегнула несколько верхних пуговиц, попутно стараясь успокоить дыхание и утереть рукавом лицо. Девушка медленно раздвинула ткань, обнажая участок грудной клетки. Рана оставила на светлой рубашке пятна, но не сочилась кровью обильно, тело вокруг её краёв чуть покраснело, похоже, потревоженное из-за неосторожных движений. Нацистская Германия склонился над союзницей, осторожно коснулся рукой. На ощупь кожа была горячей от воспаления. Японская Империя отозвалась на прикосновение, коротко вздрогнув, отвела взгляд. — Почему отвернулась? Неужели неловко?

Прежде, чем она успела ответить, он наклонился, осторожно поцеловал рядом с раной, стараясь не причинить боли. Реакция последовала мгновенно, азиатка дёрнулась, тихонько проворчав что-то неразборчивое, схватилась за его голову, стараясь удержать. Он коротко рассмеялся тихим грудным смехом, поднял взгляд, посмотрев ей в глаза.

— Чего смеёшься?..

— Ничего, просто никак не привыкну видеть тебя такой, — он протянул руку, осторожно заправил ей за ушко упавшие на лицо волосы. Девушка прищурилась, смущённо посмотрев снизу вверх. От неё пахло свежестью, мылом и немного кровью, парень уткнулся носом в её плечо, замер так, продолжая обнимать. — Мы застряли тут вдвоём навечно?.. Загробная жизнь, да? Честно говоря, я боялся, что буду жариться в аду, хорошо, что его всё-таки не существует. Может, оказаться тут не так уж плохо. Признаюсь, я тоже не хочу вспоминать свою смерть. Сейчас для меня ещё время, когда моё состояние казалось не таким уж безнадёжным, но чем больше я вспомню, тем быстрее окажусь в моменте, когда раздавлен, а менять что-то поздно. Даже если я умер, в глубине души мне хочется верить, что я не подох как собака, что я был прав.

— Действительно, лучше бы тебе не вспоминать. Мы не общались напрямую, но я знаю, что ты был очень раздражительным и нервным и с каждым днём становилось только хуже. Не уверена, сможем ли мы ужиться, если ты снова окажешься в таком состоянии.

— Как жестоко, — она на это только хмыкнула, потянувшись вдруг нежно поцеловала его в висок. — Не думаю, что я так сильно изменюсь из-за воспоминаний. Всё-таки напряжение не такое сильное, так как я уже знаю, что умер в конце. Да и Союз тоже тут. Хах, сдох даже после того как победил.

— Да, но на вид заметно старше, чем я помню. И я не видела его смерти, так что это явно случилось гораздо позже.

Ариец тихонько цыкнул.

— Жаль. Если бы я утащил его за собой в могилу, в моей смерти было бы хоть немного смысла… И всё-таки странно это понимать. Знаешь, после того как ты сказала, мне начало смутно казаться, что я помню смерть Италии. Но пока не уверен в деталях.

— Да, у меня было также. Сначала только странное ощущение, а потом в какой-то момент кажется, что ты всегда это помнил.

— Хм… Раз теперь нет смысла искать выход, что будем делать?

— Не уверена. Ни разу не задумывалась, о том, что буду делать когда не нужно будет воевать. Я скорее растеряна…

— Точно, есть ещё кое-что, о чём я хотел спросить. Шрамы на твоём теле, ты всё ещё не помнишь, когда они появились?

— Шрамы… — ЯИ невольно потянулась потрогать шею. — Я немного рассмотрела их, пока отмывала кровь. Не знаю, ни на что не похоже, да и возникли они явно не случайно. От ран, полученных здесь, шрамов не остаётся — моя нога зажила, и на ней только те следы, что были при жизни. Значит, дело не в этом. Даже наоборот, мои старые шрамы мягче и менее заметны, чем я их запомнила, отметин стало меньше. Этот шрам очень серьёзный, но тоже мягкий, больше всего похоже на ожог…

Она не договорила. Рейх заметил, как её выражение лица поменялось на встревоженное, понимающе кивнул. Если есть шрам, значит был и ожог, огромный, ужасающий ожог, охватывающий почти всю грудную клетку. Уровень боли при такой ране сложно было представить, но самым страшным в этой ситуации было то, что воспоминания об этом рано или поздно вернутся. Стараясь её отвлечь, парень спросил:

— Хорошо, тогда покажи, как я застрелился? Интересно, остался ли у меня посмертный шрам, всё-таки я очнулся тут не с простреленной головой, значит она либо зажила, либо раны вообще не было.

— Можно это проверить, — девушка приподнялась, придвинувшись ближе, запуталась пальцами в волосах на его виске, осторожно ощупывая. — Да, чувствую чуть шероховатую кожу в том месте, где видела рану. С обратной стороны тоже должно быть…

Нацист заинтересованно прикоснулся к голове, не ожидая, что там действительно что-то будет. И правда, на ощупь был участок кожи с немного другой текстурой и осознавать это было очень странно. Империя убрала руку, посмотрев на него со смутной тревогой, снова прикоснулась к шее.

— От чего же конкретно я умерла?.. Как-то не по себе от этого…

— Мне жаль, кажется, в последние дни перед смертью тебе пришлось тяжелее, чем мне. Оглядываясь назад, думаю, мне стоило уделять больше времени совместным делам.

— Мне тоже жаль, я должна была чаще прислушиваться к твоему мнению, а не пытаться решить все дела самостоятельно. При жизни я не могла этого признать, но сейчас стало очевидно, что из-за этого мы разделились и в итоге были разгромлены, всё было бы иначе, действуй мы слаженно, — она устало уткнулась в его плечо. — Все эти жертвы… Ради чего?..

— У нас есть целая вечность, чтобы смириться с тем, что ради ничего. Если говорить о планах, я кое-что вспомнил. Ты ещё давно упоминала, что видела лестницу.

— Лестницу?.. А, точно, было такое. Не уверена, но можем поискать. Хотя я уже не думаю, что вообще хочу знать, куда она ведёт… Рейх…

— М? — она приобняла его, спрятала лицо, уткнувшись в грудную клетку. — Что такое? Больно? Может, хочешь есть?

— Самую малость устала. И есть не хочу, ни разу ещё не хотела. Похоже, питаться тут не обязательно, как и спать, но если поспать, то всё-таки мысли немного проясняются. Мне казалось странным, что я не испытываю голод, пожалуй это довольно удобно.

— И то верно… Хорошо, значит по крайней мере мне больше не придётся убеждать тебя поесть, — он улыбнулся, обнял её в ответ, улёгшись на кровать. — Тогда пока просто полежим?

— Было бы хорошо… — она прикрыла глаза, чувствуя тепло его тела и лёгкое движение во время дыхания. — Спасибо, что ты со мной…

***

Рейх резко приоткрыл глаза, судорожно сжав союзницу в объятиях, несколько секунд медленно успокаивал дыхание, чувствуя её прикосновения. Спросонья он на мгновение подумал, что она могла быть галлюцинацией, сладким утешением его повредившегося рассудка, но японка лежала рядом, живая и тёплая, мирно спала, утыкаясь в его бок. Он долго выдохнул, провёл по волосам, чувствуя как по телу медленно разбегаются остатки напряжения, уступая облегчению. Всё было хорошо. Настолько, насколько это вообще было возможно в их безумной ситуации.

Очень медленно парень выбрался из рук спящей японки. Покидать её объятия не хотелось, с ней было очень тепло и приятно, но одна мысль не давала ему покоя, продолжая подтачивать изнутри. Совсем недавно он сквозь сон отчётливо слышал тяжёлые шаги за дверью. Ещё не поздно было броситься в погоню, рука сама собой потянулась к лежащему на комоде злосчастному ножу. ЯИ продолжала тихонько посапывать, немец коротко оглянулся на неё, улыбнулся уголками губ.

«Такая милая. И поэтому мне ещё сильнее хочется отомстить за неё. Даже если она не умерла насовсем, это не отменяет того, что ей было очень больно. К тому же с СССР у меня личные счёты, пусть моя победа в итоге ни к чему не приведёт, глупо будет не убить его хотя бы раз», — он не сдержался, склонившись над союзницей, нежно убрал прядь волос с лица, поправил одеяло. Захотелось снова коснуться губ, обнять, убеждаясь, что она рядом и больше никуда не исчезнет, но сейчас было не время её будить. — «Из-за этого ублюдка она задыхалась захлёбываясь кровью. Мало будет даже разорвать его на части. Раз теперь знаю про бессмертие, нет смысла сдерживаться, он-то ещё не понял этого, так что сейчас мой единственный шанс атаковать без последствий, пока противник пытается защитить свою жизнь эта тактика будет эффективна».

Он со вздохом встал с кровати, вышел в коридор, медленно прикрыв за собой дверь. Услышав тихий щелчок, девушка пошевелилась, машинально провела рукой по месту рядом с собой, но не обнаружив там союзника, встревоженно приподнялась. Его тихие размеренные шаги были всё ещё приглушённо слышны. Японская Империя растерянно посмотрела на дверь, стараясь понять, что он задумал.