«Какой он нервный, — думал Гэвин, пока смотрел на ёрзающего в кресле мужчину. — Слишком нервный. Быстрее бы уже сказал, зачем позвал, сколько можно тянуть, а?»

      — Мистер Рид. — «Начал. Наконец-то». — Мы вынуждены принести вам свои извинения, при оформлении в вашей анкете была допущена непростительная ошибка.

      «Ну конечно, ошибка. Куда же без неё. Гэвин "Мы допустили ошибку" Рид, приятно, сука, познакомиться. Не жизнь, блядь, а череда ебучих ошибок — со скольки там, лет с четырнадцати?»

      Гэвин посмотрел на стройного голубоглазого секретаря, который взволнованно теребил то ручку, то завитки собственных светлых волос. Так сильно волновался, что даже покраснел и ослабил контроль над феромонами, которые сладостью сахарной ваты витали над столом. Наверняка переживает, что получит нагоняй из-за ошибки, не альфа ведь, чтобы всё с рук спускали.

      — Чё за ошибка-то? — спросил только для вида, ведь и так догадывался, о чём речь.

      — В приёмной комиссии в качестве вашего пола указали принадлежность к альфам, — ответил омега и порозовел ещё сильнее.

      «Классика, — подумал Гэвин. — Годы идут, а становится только хуже. Вот зачем, спрашивается, заполнять три листа анкеты, дважды указывать свой пол, проговаривать для особо одарённых, ведь всё равно в восьми случаях из десяти при оформлении так лажают?»‎

      Вздохнув, Гэвин перевёл взгляд за окно, прямо на ветку, которая из-за ветра так и норовила постучать по стеклу. Короткая, слегка крючковатая, почти без листьев — она выделялась на фоне остальных, покрытых зеленью. Вот бы быть сейчас этой веткой… Не омегой, не студентом, а просто веткой, которую если что и колышет, то только ветер. Почему нельзя было родиться альфой или хотя бы бетой? Почему пол так сильно расходится с внешностью, что постоянно относят к альфам? Это происходило так часто, что Гэвин уже привык и устал злиться, только показательно цокал языком, закатывал глаза и мирился с очередной, блядь, ошибкой.

      Или мечтал стать веткой, как сейчас.

      — Ладно, хрен с ним. Как это влияет на моё зачисление? Насколько я знаю, запрета обучаться юриспруденции для омег нет.

      — Всё верно, мистер Рид, с обучением никаких проблем не возникнет. Но выбор неверного пола сказался на вашем распределении в общежитии, вам досталась комната в квартире с альфами. К сожалению, поскольку свободных мест у нас сейчас нет, вам придётся какое-то время пожить с ними или снять себе отдельную квартиру или хостел.

      «Ага, конечно. С местной платой за аренду я даже собачью конуру у сторожа не сниму. Будто не видит, что я по стипендии, а не как местные зажратые мажоры — за бабосы предков».

      Гэвин снова вздохнул, понимая, — получилось слишком громко и нервно. Раздражение начало булькать в пищеводе, как закипающий на плите соус — пока терпимо, ещё можно было себя контролировать и делать вид, что всё нормально, но уже близко к той границе, когда хотелось кричать и послать весь мир к хуям вместе со всеми допущенными ошибками. А пока до срыва оставался запас терпения, Гэвин старательно делал вид, что новости его не бесят. Ну и ладно, что нервная улыбка на губах переросла в оскал, который в отражении таблички с именем смотрелся ещё страшнее и изгибался, как в кривом зеркале.

      — Сколько альф в той квартире? — процедил сквозь зубы. Если бы мог, то и рот бы не открывал, как чревовещатель, чтобы смотрелось ещё криповее.

      — Двое, — мужчина за столом совсем скукожился, едва не стёк к полу. Жалкое зрелище. Он даже с омегой не может общаться на равных, что же будет, если какой-нибудь альфа выйдет из себя? Слабый, такой долго на работе не протянет, но это уже не проблема Гэвина.

      — Терпимо. Дайте ключ, пойду заселяться.

      — Конечно, мистер Рид, держите. — Два ключа золотистого цвета с брелоком, на котором был указан номер дома, легли на стол. — Мы дадим знать, когда появятся места в общежитии для омег.

      — Угу, спасибо, — безрадостно буркнул Гэвин и, не прощаясь, вышел в коридор. Длинный, в отделке из натурального дерева, запах которого в первые годы постройки наверняка наполнял помещение. Вечерний свет проникал с улицы сквозь высокие — метра три, не меньше — узкие окна, подсвечивал танец пылинок в воздухе и прямоугольниками золотистого света ложился на стены.

      Красиво. Гэвин достал телефон и сделал кадр на память, ведь совсем скоро, буквально через пару дней, эти коридоры наполнятся спешащими на пары студентами, которые не обратят и капли внимания на игру света вокруг. А ведь всё здание строилось для них. Огромный, с закосом под старину, корпус, которому с виду было не меньше тысячи лет, а в реальности едва перевалило за три сотни. Но за эти три сотни университет вошёл в десятку лучших в стране и претендовал на место в «‎Лиге плюща». Знаменитый, выпускающий лучших юристов, финансистов и будущих политиков, пафосный, что пиздец, и со стоимостью обучения в семестр больше годовой зарплаты папы. Именно поэтому целый год Гэвин убил на подготовку к экзаменам — хотел стать лучшим, чтобы получить место и стипендию, иначе в жизни не потянул бы оплату. И вот он здесь, выбил одно из сотни бюджетных мест, чтобы учиться среди деток богатеньких родителей, для которых три с половиной куска баксов — месячная стипендия Гэвина — равнялась одному походу в магазин.

      — Прорвёмся, — решил Гэвин и пошёл по пустым коридорам на улицу, где ждал папа.

      — Всё в порядке? — Узнав о проблеме с документами, Стивен Рид сразу же взял отгул, примчался из сервиса прямо в рабочем комбинезоне, заляпанном моторным маслом и пылью, с чёрными от грязи и технических жидкостей руками. Обычный работяга, автомеханик, который не вписывался в местную вылизанную чистоту.

      — Проебались…

      — Гэвин! Я сколько просил не выражаться при мне?

      — Так кто меня этому научил, а? — огрызнулся в ответ. — Неважно. При зачислении перепутали мой пол, ничего нового. Придётся какое-то время пожить в общаге с альфами. Поехали, — и кивнул в сторону старенького «‎Чероки»‎.

      — Может, лучше снимем тебе отдельное жильё? Если у тебя начнётся течка, то…

      — То всё будет в порядке, пап, не парься, я пью подавители.

      — Которые тебя пару раз уже подводили, — стоял на своём Стив.

      — Как и тебя, но при этом ты продолжаешь работать в сервисе, где одни только альфы!

      — Не равняй взрослых мужиков, которые умеют держать себя в руках, с пацанами, едва переросшими пубертат. — Иногда Гэвину казалось, что папа перегибает палку в своём постоянном волнении. — Последнее, что тебе нужно в двадцать лет, это незапланированная беременность.

      — Сказал человек, который родил меня в двадцать один, — буркнул под нос Гэвин и закатил глаза к потёртой обивке на потолке машины. — Начну ещё и противозачаточные пить, если тебе так будет спокойнее. Давай больше не будем об этом, хорошо? Я не планирую детей ни сейчас, ни в ближайшие лет десять.

      «И вообще никогда не планирую, на хуй этот геморрой», — мысленно закончил Гэвин и отвернулся к окну, за которым медленно проплывала территория кампуса. Газоны с ровно подстриженной травой, на которой удобно можно будет поваляться в перерывах между занятиям, пушистые ели, отбрасывающие длинные тени, переплетение дорожек для бега и прогулок, а над всем возвышался учебный корпус из красного кирпича. Миленько. Гэвину нравилось. Сразу было понятно, на что уходят деньги студентов и инвесторов.

      — Какой дом? — спросил папа, свернув на дорогу к общежитиям.

      Здесь тоже было симпатично: вдоль улицы тянулись небольшие трёхэтажные домики, так похожие на те, которые в городе строили под аренду. По описанию на сайте Гэвин знал, что студенты жили в двух- и трёхкомнатных квартирах, по семь-восемь штук на этаж. У каждой квартиры — отдельный открытый балкон, на котором стоял небольшой столик и два-три садовых кресла.

      — Девятый, здесь налево, — ответил Гэвин, когда почти подъехали к нужному повороту.

      — Симпатично тут, подстриженные кустики, ёлки… Глянь, белка побежала!

      — Ага, — со смешком ответил Гэвин и посмотрел на папу.

      Сорок один год, а всё как ребёнок, приходит в восторг от таких мелочей. Даже с сединой на висках, морщинками под лучистыми зелёными глазами и в уголках рта, ему не получалось дать больше тридцати пяти. Невысокий рост тоже скидывал несколько лет — Стивен Рид был коренастым, почти на голову ниже самого Гэвина и такой же широкий в плечах. Со стороны он казался похожим на квадрат — не самый частый типаж омег и не самый популярный среди альф. Но это не помешало высокому и статному Роберту Риду в своё время влюбиться в него. Жаль, что сейчас его любовь можно было увидеть только во взгляде на старых совместных фотографиях.

      — Ты погрустнел, — сказал папа и заглушил ворчащий двигатель.

      — Вспомнил отца, — если мутное лицо с широкой улыбкой можно было назвать «‎вспомнил». Гэвину было всего пять, когда он в последний раз, прямо перед тем роковым вечером, видел его.

      ‎— Бобби гордился бы тобой. — Папа ласково потрепал по загривку, взъерошил с таким трудом уложенные волосы. — Помочь тебе с вещами?

      — Не нужно, — отмахнулся Гэвин и вышел из машины. В багажнике лежал всего один чемодан, в котором было собрано только самое необходимое, чтобы меньше тащить и раскладывать. В крайнем случае — до родного города всего четыре часа на автобусе, можно будет привезти ещё. — Спасибо, что подвёз, пап, — сказал и обнял на прощание.

      — Удачи и будь осторожен, если альфы начнут приставать…

      — То получат в морду, лучшая защита у меня всегда с собой, — усмехнувшись, Гэвин взмахнул кулаком и вошёл в стеклянную дверь.

      — Восемьдесят седьмая, — прошептал под нос и заглянул на первый этаж, чтобы понять, откуда начинается нумерация.

      Повезло, квартира нашлась на первом этаже в конце коридора.

      Катить чемодан по ковролину оказалось не очень удобно, колёсики застревали, заедали, не желая крутиться, да и сам Гэвин то и дело тормозил и отвлекался, чтобы рассмотреть абстракции, висящие на бежевых стенах. Лампы под потолком были неяркие, из-за чего в коридоре стояла уютная полутьма, свет играл на золотистых номерах квартир. Восемьдесят пятая, шестая, а нужная оказалась рядом с сушилкой и стиральной машинкой — общими на этаж. Не страшно, пользоваться подобным Гэвину было не привыкать.

      — Ну что, соседушки, познакомимся? — Гэвин в предвкушении облизнул короткие клычки и вставил ключ в замочную скважину.

      Первое, что он услышал, переступив порог своего нового дома, это стоны — низкие, громкие, бесстыдные — и шлепки кожи, перемежающиеся с возбуждённым рычанием. Следом в нос ударил сильный запах феромонов альфы, похожий то ли на жжёные спички, то ли на свечки — Гэвин не смог разобрать. Необычный сильный аромат вскружил в голову, и Рид, не готовый к подобному повороту, крепче сжав пальцы на ручке чемодана, медленно выдохнул.

      «‎Сука».

      В такие моменты он вдвойне ненавидел свою омежью сущность, ведь никакие подавители, даже самые сильные и дорогие, не могли полностью заглушить инстинкты. Терпеть получалось благодаря разуму и тренированному самоконтролю — даже удалось сдержать собственный запах. Сделав несколько неглубоких вдохов, Гэвин уверенно поднял взгляд на гостиную. Воображение уже рисовало картину, в которой типичный альфа-качок раскладывал на диване партнёра — бету, судя по отсутствию второго запаха. Реальность же оказалась менее прозаичной.

      — Ты, бля, кто? — Альфа, сидящий на длинном сером диване, таращился комично распахнутыми карими глазами, казавшимися огромными, как в японских мультиках. Едва заметная истеричная нотка в голосе выдавала, что охуел он не меньше самого Гэвина, который опустил взгляд ниже: на рельефный торс с бледной кожей; на татуировку в красных тонах с лицом девушки, держащей в руке револьвер, которая виднелась на правом плече — Санта Муэрте, Гэвин знал, потому что сам когда-то хотел сделать подобную; дальше — на стоящий член, блестящий от смазки, которая была поблизости на журнальном столике.

      Они так и замерли, изучая друг друга: Гэвин в небольшой прихожей, вцепившись в чемодан, как в якорь, напоминающий о реальности происходящего; будущий сосед — на диване с хуем в руке и полнейшей растерянностью на смазливом лице. Льющиеся с экрана огромной плазмы стоны добавляли комичности пикантной и неловкой ситуации.

      — Гэвин, — всё-таки ответил неизвестному. — А ты?

      — Максвелл. Макс, — похоже, говорил этот Максвелл на автомате, ещё не отошёл от удивления, даже член в трусы не заправил, так и держал в кулаке.

      — Вот и познакомились, — пожал плечами Гэвин, отодвинул чемодан к стене и стянул кроссовки. — Звиняй, руку жать не буду, сам понимаешь. — Усмехнувшись напоследок, он пошёл искать свою комнату — спрашивать у Максвелла не хотел по очевидным причинам. Точнее, по одной очевидной — длинной и толстой — причине, которую тот обхватывал пальцами.

      «Вот тебе, блядь, не планировал сближаться с альфами и прям с порога узнал размер его болта. Мне бы и без этого жилось спокойно», — мелькнуло в голове, когда вышел из гостиной и двинулся к комнатам. Первую дверь прошёл сразу же, она была открыта и позволяла увидеть живописный бардак из чужих вещей на полу и компьютерном кресле. Толкнув следующую дверь, Гэвин оказался в такой же небольшой комнатке: стол у окна, запылённый комод справа, пустой встроенный шкаф слева вдоль стены и только смятое одеяло на кровати говорило о том, что в комнате уже кто-то был.

      — А я надеялся, что к нам всё-таки никого не подселят. — Гэвин вздрогнул, когда за спиной раздался нахальный голос. — Мне нравилось кувыркаться здесь, не нужно стирать своё постельное.

      — Отвратительно. — Оставив чемодан в стороне, Гэвин сдёрнул с кровати одеяло и принюхался. Судя по запаху чего-то палёного с налётом какой-то сладости, этот придурок не врал. — Ты засрал, тебе и стирать, — сказал и бросил одеяло и простынь к ногам Максвелла. — И съеби из моей комнаты.

      Вынужденный сосед не понравился сразу, он раздражал, взбесил своим самодовольным видом и показательной дерзостью, что хотелось вмазать по роже и стереть с неё кривую ухмылку. Ёбырь-террорист недоделанный. Он даже не выглядел как типичный альфа, никакой растительности на груди и морде, фигура подтянутая, но обычная, без бугров мышц, как у любого жителя «‎качалки»‎. Но взгляд свысока выдавал его с потрохами. С таким превосходством мог смотреть только альфа. Для полноты картины не хватало лишь надписи «‎самовлюблённый гондон»‎ на лбу.

      — А ты борзый. — Ухмылка, не предвещающая ничего хорошего, расцвела на чужих губах. — Мне нравится. Только видишь ли, Гэ-эви… — Он сделал шаг вперёд и замер босыми ногами на смятом одеяле. — Если ты хочешь, чтобы я свалил, то у тебя два варианта: вежливо попросить, как хороший послушный мальчик, или заставить меня силой.

      Едва открыв рот, чтобы послать ублюдка на хуй, Гэвин тут же его захлопнул. Оглушающая до звона в ушах волна феромонов накрыла с головой, наполнила комнату запахом гари — не мерзким, а противоречиво приятным, словно вспыхнул целый ящик спичек. Он горечью уколол язык, зудом пробился в ноздри, а дальше — сразу в мозг, чтобы потревожить, разбудить позорный инстинкт подчиниться.

      Гэвин отшатнулся к стене, зажал пальцами нос и зыркнул исподлобья, жалея, что не может превратить мерзавца в пыль одним только взглядом. Соревноваться в запахе Гэвин не мог, феромоны омеги по природе были слабее, но хуже, что для альф в больших количествах они были сродни афродизиаку. Ещё не хватало, чтобы этот кретин сорвался. Впечатлений от знакомства и без того было слишком много, мордобой в первые пять минут общения был явно лишним.

      — Съеби. — Дышать через раз получалось плохо, аромат подавлял, окутывал, словно дым, так, что щипало в глазах, обжигал лёгкие и будоражил инстинкты. Во рту пересохло, зато стало влажно в другом месте, и Гэвин сцепил зубы, прокручивая в голове только одну мысль: «‎Сдержи свой запах»‎.

      — Что, перед более сильным альфой уже не такой дерзкий, Гэ-эви? — Максвелл явно наслаждался своим превосходством. — Ты всё ещё можешь попросить. — Шаг вперёд, и новой волной запаха прибило к стене.

      «‎Да хрена с два!» — решив, что без драки всё же не обойтись, Гэвин сжал кулаки и переставил потяжелевшие ноги, чтобы лучше держать баланс.

      — Что здесь происходит? — голос, почти такой же, как у Максвелла, только чуть ниже, холодом пробрал до костей. Гэвин посмотрел поверх чужого плеча и столкнулся с не менее холодным взглядом. В проёме стояло отражение Макса, только почему-то с голубыми, а не карими глазами, и недовольно кривило губы.

      — Охуеть, — сорвалось с губ и разбило внезапную тишину комнаты.

      Мало того, что соседями оказались два альфы, так это были ещё и одинаковые альфы.

      — О, Ричи, познакомься, это Гэвин, наш новый соседушка, — ни язвительность, ядом прожигающая до нутра, ни запах палёных спичек, сводящий с ума, не торопились испаряться.

      — И ты решил сразу затащить его в постель? — «‎Ричи»‎ обращался к брату, но не отводил леденящего безразличием взгляда, под которым Гэвин чувствовал себя никчёмной букашкой, добычей, которую в любой момент могли сожрать и не подавиться.

      — Я не настолько люблю эксперименты, чтобы трахаться с альфой, — фыркнул Макс и наконец ослабил запах.

      — С альфой? — Насмешка в голосе резанула по ушам, а чуть приподнявшиеся пушистые брови сильнее выдавали пренебрежение. — Посмотри внимательнее, братец, он омега, — бросил Ричард и ушёл в дальнюю комнату, оставив их наедине.

      — Вот так номер, — присвистнул Макс и повернулся. — Омега, значит. — Оскал и блеснувшие интересом карие глаза сулили проблемы. — Так даже интереснее. — Пробежавшись оценивающим взглядом, Максвелл подмигнул и вышел в коридор.

      Как только дверь за ним захлопнулась, Гэвин сполз на пол и прислонился затылком к прохладной стене. Знакомство вышло более пиздецовым, чем он думал. С таким началом на спокойное соседство можно было не надеяться.