Лучшее утро начинается в обед — девиз, которого по жизни придерживался Гэвин Рид и который ни разу его не подводил.  Если проснулся в полдень или позже — день будет охуенным — аксиома, с которой не спорил, ведь никогда не бывало иначе. Никогда до сегодняшнего пробуждения. Гэвин открыл глаза под шёпот Айвена Муди, приглашающий в цирк.

      — Охуительное начало дня, — проворчал Гэвин и остановил песню.

      И да, жизнь Гэвина временами напоминала блядский цирк уродов, дерьмовое шоу, в которое попал с диагнозом «омега» и никогда бы не смог выбраться. 

      Суббота, начало первого, а вместо приятного ощущения бодрости только давящее чувство, словно попал под пресс, и боль в ушах из-за забытых на ночь наушников — тяжёлая музыка давно стала постоянным спутником и способом быстрее уснуть, но Гэвин редко выключался до того, как уберёт их. Прошедшая ночь стала исключением, за которое предстояло расплачиваться остаток дня. Скинув кофту, которой укрывался, Гэвин поднялся с кровати и посмотрел в сторону, туда, где на полу бесформенной кучей лежало постельное. Складки простыни и пододеяльника причудливо изгибались, образовывали подобие ухмылки, которую вчера видел на роже Максвелла. Будто куча тоже издевалась, одним своим видом говорила: «‎Смотри, он не постирал и не постирает»‎.

      — Гондон, — выплюнул под нос Гэвин и потёр сонные глаза.

      Можно было взять запасной комплект белья — Гэвин и так собирался это сделать, — но заставить нахала прибрать за собой было делом принципа. Трахаться на чужой кровати ему ума хватило, значит, стиралку включить тоже в состоянии. А ещё комнату прогенералить и матрас почистить, чтобы наверняка никаких следов не осталось.

      Гэвин усмехнулся и прикусил подушечку большого пальца.

      Так легко оказалось представить Максвелла в белой повязке, которая удерживала волосы и не давала прядям спадать на лоб, без футболки, в растянутых домашних шортах и фартучке. Розовом, сука, и с рюшечками по краям, чтобы смотрелся максимально всрато, с жёлтыми резиновыми перчатками на руках и с синей тряпочкой, которой бы протирал пыль, пока в машинке стиралось бельё. Такого сразу в рекламу порошка или какой-нибудь срани для уборки дома. Реклама с налётом эротики из-за выпирающего в районе паха фартука, а шлифануть уебанским слоганом в духе современного маркетинга: «‎С нашим средством Х уборка будет приносить только наслаждение». Не всё же в порно на плазме залипать, тут хоть пользу принесёт.

      Глупое хихиканье сорвалось с губ и разбило тишину комнаты. «‎Какая только чушь не приходит в голову, когда не до конца проснулся».

      Видеть Максвелла в таком прикиде хотелось разве что тридцатого февраля. И думать о нём идея была так себе — только раздражаться лишний раз. Конечно, на морду он был ничего, вполне привлекательный, но пока что Гэвину казалось, что единственное своё достоинство он прячет в трусах. Не всегда, правда, прячет, учитывая вчерашнее знакомство, которое сходу оказалось теснее, чем Гэвин мог представить. 

      На хуй такое, просто на хуй. 

      Сближаться с кем-то, подобным Максу, даже в качестве товарищей, было себе дороже — Гэвин знал по личному и не самому удачному опыту, спасибо мудаку-бывшему, научил до конца жизни.

      Со вторым альфой дела обстояли не лучше. Внешне почти точная копия первого, разве что глаза голубые — в принтере чернила кончились, или что? — а по характеру хрен поймёшь, вряд ли приятнее своего брата. «И как этот Ричи вообще догадался, что я омега? Уверен, что не выпускал запах, иначе Макс тоже заметил бы. Угораздило же так встрять с этими Траляля и Труляля». Вздохнув, Гэвин с удовольствием потянулся и нехотя пошёл к двери — не сидеть же целый день в четырёх стенах, как крыса, забившаяся в угол.

      В гостиной орал телевизор — какой-то матч, судя по визгам толпы и поставленному, как у спортивных комментаторов, голосу. Хоть не ебля, и на том спасибо.

      — А вот и наша сладкая омежка. Ну и дрыхнешь ты, Гэви, ждал поцелуя прекрасного принца, как Спящая красавица? Или ты предпочитаешь оригинальный сюжет?

      «‎Вот и первый клоун блядского цирка».

      — Единственное, что я предпочитаю, как проснусь, это чашку кофе и тишину, а не самодовольное ебло пиздливого соседа. И раз первого от тебя не дождёшься, то организуй хотя бы второе, — огрызнулся Гэвин, включил чайник и поставил на стол привезённую банку растворимого.

      — Ну почему же, я и кофе могу организовать. — Губы скривились так же, как у Ганнибала Лектера. 

      «‎Интересно, — подумал Гэвин, — он по “Молчанию ягнят” тренировался или где-то проходил курсы ублюдочной улыбки?»‎ 

      — После секса, прямо в постель. — И подмигнул, сука.

      «‎Реальный недотрах или желание доебаться?» — прокручивал в голове под шум закипающего чайника.

      Гэвин смотрел на Максвелла, на то, как хитро сузились веки, а в уголках глаз собрались тонкие линии морщинок; как качнулась прядка, спадающая на лоб, когда дёрнул головой на шум проезжающей за окном машины и повернулся обратно; как язык мелькнул между губ, быстро, как у змеи, увлажнил кожу и исчез; как дёрнулся кадык, когда Макс сглотнул слюну, и как напряглись бицепсы, когда оттолкнулся от дивана и поднялся на ноги. Смотрел и не понимал, как человек с вполне миловидной внешностью мог оказаться таким говнюком. «‎В школе его дрочили, что ли, или родители недолюбили?»

      — Любуешься? — прозвучало слегка неуверенно, словно Максвелл ожидал другой реакции на свои провокационные вопросики.

      — Было бы чем. — Вот здесь Гэвин немного приврал, посмотреть было на что, но мерзотная ухмылка отбивала любое желание разглядывать соседа.

      — Да брось, я ведь хорош, — голос прозвучал ближе, а через секунду тихо скрипнул кухонный стол, когда Максвелл опёрся на него.

      — Мне бы твою самооценку, — ответил Гэвин, залил две ложки растворимого кофе кипятком и скривился, когда сделал пробный глоток.

      Слишком горько.

      — В шкафу прямо перед твоим носом есть сахар.

      — Обойдусь. — Заменять любимый сироп сахаром, да ни за что.

      — Ты не похож на человека, у которого проблемы с самооценкой, — продолжил болтовню Макс, когда Гэвин сел на ближайший высокий стул, а ноги закинул на второй. — Или ты поэтому вышел в одних трусах, думаешь, не заводишь?

      — Думаю, что даже такой придурок, как ты, достаточно перерос инстинкты, чтобы не кидаться на первого встречного. Иначе чем ты лучше животного?

      — Справедливо, — согласился Макс, но взгляда не отвёл. Не смотрел даже, пялился на грудь и ниже, благо, что половину тела закрывал стол. Может, и правда стоило одеться, а не выходить, в чём спал, кто знает, какие тараканы правят в башке этого альфы.

      — Любуешься? — вернул Гэвин.

      — Ага, сиськи зачёт. — Гэвин подавился кофе после ответа. Максвелл был из той категории людей, которые одинаково спокойно могли говорить что о погоде, что о сексе. — Большие, твёрдые. Я такой типаж омег разве что в порно видел, обычно все мелкие, худые, жопы мягкие, а сейчас ещё свитски надуют вместо губ, смотреть стрёмно, не то что целовать. Ты отличаешься, мне нравится.

      — Рад, что ты оценил, — съязвил Гэвин и допил остатки кофе. — Не представляю, как жил бы без твоей симпатии.

      — Ещё и дерзкий. — В тёмных глазах загорелся недобрый огонёк. — Я бы тебя завалил. Интересно посмотреть, как ты ведёшь себя в постели, куда девается дерзость, когда твоя мокрая дырка начинает требовать хуя покрепче.

      В глазах потемнело — не от странного запаха феромонов, которым потянуло от Максвелла, а от его слов. Выблядок. Относится к омегам как к бесплатным давалкам, думает, что можно надавить запахом, и кто угодно раздвинет ноги. Говна кусок. Как же Гэвин таких ненавидел.

      — Скажи ещё хоть слово про мою дырку, — Гэвин слез со стула и отставил кружку в сторону, — и я затолкаю твои слова тебе же в глотку.

      Контроль утекал также быстро, как вода сквозь пальцы; ярость, холодная и ядовитая, как кислота, растекалась в желудке, отравляла создание, требуя одного — наброситься и выбить дерьмо из мерзавца. В таком состоянии Гэвин переставал реагировать на запах, а без него Макс быстро проиграет. Гэвин был уверен, что сильнее.

      — Эй-эй, расслабься. — Он отступил на шаг, взял под контроль свой аромат и поднял руки, словно сдавался. — Я не всерьёз, просто проверял тебя.

      Обойдя сбоку, он достал из холодильника бутылку воды и сделал несколько глотков. Три капли сорвались с подбородка, упали на безволосую грудь и, соревнуясь друг с другом, побежали вниз. Гэвин машинально проводил их взглядом до пупка с дорожкой тёмных волос и снова посмотрел в глаза.

      — Что это значит? — процедил Гэвин.

      — Ты омега, сильный с виду, но всё же омега, выходишь из комнаты в таком виде, зная, что по соседству от тебя полтора альфы. Рискованно, Гэвин, очень. Я хотел убедиться, что ты не поплывёшь от одного моего запаха и сам не начнёшь испускать феромоны. Ты реально неплох внешне, в моём вкусе даже, но мне не нужны проблемы, ясно?

      — Мне тоже, — согласился Гэвин, так до конца и не понимая, можно доверять словам Максвелла или нет. — Ты сказал «‎полтора альфы», почему?

      — А, это… — он отмахнулся и вернулся на диван. — Предки нашли Ричарду женишка, эталонного омежку. Деловой брак с ребёнком одного из партнёров — отцу выгодно, чтобы дальше развивать фирму. Поэтому я не считаю его цельным альфой, ему другие омеги сейчас что экспонаты в музее: смотреть можно, а трогать ни-ни.

      — Твоему брату нашли жениха, а тебе нет? Как так, вы же близнецы! — Подобные браки не были редкостью, часто чем выше ты забирался, тем большим жертвовал, чтобы развивать бизнес и не прогореть.

      — Я это я, — пожал плечами Макс и снова включил звук телевизора, как раз на моменте, когда трибуны взорвались визгами от попавшего в корзину мяча. — Ух, хороший трёхочковый! — Он отвлёкся, довольно присвистнул, смотря повтор, и продолжил, — не может такой опездол, как я, быть лицом юридической компании. У нас же репутация, серьёзные партнёры, куда там мне. А вот Ричи — это другое. Строгий, серьёзный, послушный, он и слова против не сказал, когда узнал про свадьбу. И, кстати, мы не близнецы.

      — Я, по-твоему, идиот? Вы же, блядь, одинаковые, не хер чесать.

      — Мы тройняшки, — буркнул под нос Макс. — Но с третьим ты вряд ли познакомишься, так что забей, считай, его не существует. Если у наших предков с этим нет проблем, то и у тебя не возникнет.

      Уточнять Гэвин не стал — Макс не был настроен на дальнейший разговор о третьем брате и выглядел немного расстроенным.

      — Ебля на моей кровати тоже была частью проверки? — вернулся к прошлой теме Гэвин и подошёл ближе.

      — Нет, там реально удобнее, стираться же не надо. Сам знаешь, как сложно избавиться от запаха.

      — Знаю, — кивнул Гэвин, зашёл в свою комнату, чтобы взять бельё, и, вернувшись, бросил его на Макса, почти полностью спрятав его в этом ворохе. — Поэтому, как я и сказал, ты засрал, тебе и разбираться.

      — Гиблый номер, ты меня не заставишь. — Пододеяльник и простынь оказались на полу, когда Макс спихнул их голой ступнёй.

      — Уверен? —ухмыльнулся Рид, оголив клыки.

      — Уверен, — в ответ послышалось утробное рычание, а в глазах мелькнула злость. — Разбирайся со своими вещами сам, а я хочу досмотреть игру.

      — Неправильный ответ. — Гэвин выдернул вилку из розетки.

      — Никто… — прошипел Максвелл, поднимаясь с дивана. — Никто не смеет вставать между мной и баскетболом, тебе ясно? — Снова потянуло жжёными спичками, и Гэвин поморщился.

      Запах ему подходил. Макс заводился с полоборота, сам вспыхивал, как фитиль, и даже не пытался держать себя в руках. Чистый ураган эмоций, дикий и непредсказуемый.

      — Снова срётесь? — На контрасте с обжигающим раздражением и азартом холод чужого голоса пробрал до костей, как мороз зимой. Гэвин повернулся к двери и успел увидеть, как Ричард медленно стянул туфли и аккуратно поставил их на верхнюю полку.

      — Нет, просто пытаюсь заставить твоего брата  прибрать за собой, — ответил и кивнул на постельное на полу.

      Ричард закатил глаза к потолку и тяжело вздохнул.

      — Значит, вчера была не шутка, ты действительно наш новый сосед?

      — Нет, блядь, я коллективная галлюцинация, — огрызнулся Гэвин.

      — Омега не должен жить с альфами.

      — О, серьёзно, а я и не знал! Сходи и объясни эту прописную истину людям в приёмной. Может, они построят машину времени, вернутся в прошлое и исправят косяк в моих документах, из-за которого я оказался здесь!

      — В универе напутали с твоим полом. — Ричард был скуп на эмоции, лёгкое удивление выдавала только приподнятая бровь.

      — Именно, умник. Я съеду, как появится место в общежитии для омег, а пока что нам придётся как-то уживаться и не отравлять друг другу жизнь. Например, — Гэвин повернулся к Максвеллу, — можно начать со стирки.

      — Пиздец ты душный, — простонал Макс.

      — Хватит, — резко оборвал Ричард и отвлёкся, когда из кармана заиграла стандартная мелодия «‎айфона». — Закинуть бельё в машинку — две минуты, достать и вернуть ему — тоже, так что сделай. В следующий раз несколько раз подумаешь, прежде чем кувыркаться на чужой кровати, — закончил он и, ответив на звонок, ушёл к себе в комнату.

      Максвелл молча проводил его взглядом, так же молча поднял пододеяльник и простынь с пола и вышел в коридор, чтобы забросить стираться. Только по играющим желвакам и чуть пробившемуся запаху феромонов было понятно, насколько он зол. Громыхнула дверь стиральной машинки, когда Макс на эмоциях захлопнул её, следом — входная дверь, и только включив телевизор и снова уткнувшись в баскетбольный матч, он притих. 

      «Как ребёнок», — возникло в голове Гэвина, стоило посмотреть на севшего в углу дивана Максвелла. Он напоминал обиженного пятиклассника, которого мама загнала домой в разгар игры: угрюмый взгляд, надутые щёки и чуть оттопыренная нижняя губа. Стебать такого сейчас что пинать лежащего, — только самоуважение терять. Лишь когда с экрана телевизора послышались довольные визги и громкий свист, лицо Максвелла немного расслабилось, а в глубине глаз показалось подобие улыбки, которое мгновенно испарилось, стоило противникам забить двухочковый

      Желудок громко заурчал, напоминая о том, что почти час дня, и Гэвин переключил внимание, вспомнив, что так и не позавтракал. С собой продуктов он не привёз, ближайший магазин был в часе езды на автобусе, а брать чужое без спроса не позволяла совесть. «‎Узнать бы о местных порядках, они же как-то шерят бытовуху между собой», — подумал Гэвин и снова бросил взгляд на Макса. Приставать с расспросами к нему казалось плохой идеей, особенно сейчас, когда Ричард вынудил его заняться стиркой.

      «‎Кстати, о Ричарде…»

      Гэвин посмотрел в коридор, туда, где в щель под закрытой дверью было видно мельтешение тени и слышалась неразборчивая речь — Ричард всё ещё говорил по телефону. «‎Спрошу у него», — решил Гэвин, ненадолго зашёл в свою комнату и натянул лёгкие бриджи цвета хаки.

      На первый стук Ричард не среагировал, хотя точно услышал — по тени Гэвин увидел, как тот замер, продолжая говорить с неизвестным собеседником. После второго тень приблизилась, щёлкнул замок в ручке, дверь открылась, и Ричард навис сверху молчаливой тенью. С момента своего прихода он успел переодеться: вместо чёрных джинсов в облипку были свободные шорты, сверху белая футболка с пиксельным пингвином — посеревшая от времени и слегка растянутая, она смотрелась на нём чужеродным элементом. Сёрьезное лицо без тени улыбки и немой вопрос в спокойных, а не холодных, как показалось раньше, глазах странно контрастировали с глупым принтом. У уха он держал телефон, из которого едва слышно доносилось чьё-то щебетание, которое, судя по поджатым губам и сжатой челюсти, порядком утомило Ричарда.

      — Чего тебе? — произнёс он одними губами.

      — Эм-м… — Гэвин растерялся — пингвин на полинявшей футболке сбивал с мысли.

      — Сладкий, я перезвоню, хорошо? — От приторной фальшивости голоса передёрнуло.

      «‎Он и так умеет?‎‎ — меньше, чем за минуту, Ричард удивил дважды. — Неужели его омега не слышит, насколько лживо звучит это “сладкий”‎?»

      — Хорошо, целу́ю, — бросил он в конце без особого запала, словно кость псине, тапнул по экрану и убрал телефон в карман шортов. — Что нужно? — Ричард замялся, чуть прищурился и добавил: — Гэвин, да?

      — Ага, — ответил Рид и снова опустил взгляд на пингвина. Если приглядеться, краска на клюве потрескалась, а на одной из лапок торчала так, что хотелось отковырять. — Я тут местные порядки узнать хотел, — усилием воли Гэвин заставил себя посмотреть в глаза. — Как делите обязанности по уборке, по покупке жратвы, кто готовит и всё такое.

      Речь прервало особенно громкое урчание, и Гэвин почувствовал, как начали полыхать щёки, налившись краской.

      — Похоже, еда интересует не только тебя, — ответил Ричард, кивнул на живот и приподнял уголок губ. Совсем немного, лишь обозначив не улыбку даже, а только намёк на неё, но выглядело почти мило. Такая мелочь, но его лицо словно стало светлее и доброжелательнее.

      «‎Может, он только с виду похож на ледышку?» — задумался Гэвин, идя следом за ним на кухню.

      — Мы с Максом договорились ездить в маркет раз в неделю, оплата основных продуктов — овощи, фрукты, хлеб, яйца, макароны и прочее — пополам, но раз появился ещё и ты, то делить будем на троих. Сладости, пиццу, чипсы и подобное каждый сам берёт для себя. По готовке пока не разобрались, как будет удобнее, посмотрим, пока будем притираться. Мусор чаще всего выношу я, всё равно встаю раньше Макса. Эту неделю можешь пользоваться нашими продуктами, но это, — Ричард достал из морозилки упаковку мятного мороженого с шоколадной крошкой и сунул под нос, — не трогать.

      — Я и не собирался. — Гэвин скривился и отодвинул от себя ледяное ведёрко. — Мороженое с мятой — жрачка для извратов. Его? — Он кивнул за спину в сторону Макса.

      — Нет, — голос похолодел до температуры этого самого мороженого. — Моё.

      — А я надеялся, что хотя бы ты окажешься нормальным, — ответил Гэвин с наигранным сожалением в голосе.

      Ричард одарил нечитаемым взглядом, от которого сжались булки и неприятно засосало под лопаткой, и продолжил:

      — Йогурт Макса тоже не трогай, разозлится почти так же сильно, как из-за баскетбола. Остальное можешь брать, оттуда тоже, — Ричард махнул в сторону белых кухонных шкафчиков.

      — А уборка?

      — В общих зонах по очереди раз в неделю или две, как пойдёт, в своей комнате можешь хоть каждый день, мне безразлично. Посуду каждый моет за собой сам, причём сразу, — Рич с нажимом выделил последнее слово и бросил раздражённый взгляд на брата, — башни из грязных тарелок настраивать не советую, иначе перейдёшь на одноразовые.

      Со стола, на котором Ричард оставил свой телефон, донеслась трель «айфона‎», а на экране высветилось «‎Любимый» с розовым сердечком в конце, а тяжёлый вздох сбоку снова привлёк внимание Гэвина.

      «Судя по его лицу, не такой уж он и любимый‎. Наверняка записать номер так было идеей его омеги», — Гэвин был уверен в своём предположении. Не смотрят с такой усталостью и напряжением на звонок любимого человека, не нажимают кнопку громкости, чтобы выключить звук, и не переворачивают экраном вниз, чтобы не видеть контакт.

      — Ещё вопросы?

      — Пока что один, — неуверенно начал Гэвин, — почему у тебя голубые глаза, кто из вас носит линзы? — Любопытство, может, и сгубило кошку, но Рид кошкой не был, вдруг прокатит.

      — Никто. Я делал операцию, чтобы изменить цвет.

      — Ого, даже такое существует? — присвистнул Гэвин. — А нафига?

      — Хотел отличаться от братьев, теперь пожинаю плоды своей глупости. — Уголок нижней губы Ричарда нервно дёрнулся. — Глаза стали чувствительны к солнцу. Не критично, могло быть хуже, но теперь без очков никуда.

      — При этом Ричи до сих пор считает, что умнее меня и Коннора, хотя он единственный пошёл на такую тупость, — с дивана послышалась насмешка, пока матч прервался на рекламу.

      — Мне было семнадцать! 

      — Всего два года прошло, разница-то? — небрежно ответил Макс и пожал острыми плечами.

      — Точно, надо было, как ты, попасться на торговле травкой.

      Гэвин стоял между братьями, как меж двух огней, смотрел то на одного, то на второго и молчал. Вмешиваться в семейные разборки мог только идиот, особенно в разборки между двумя альфами, один из которых уже начал скалить зубы, а в воздухе снова поплыл запах чего-то палёного. Зато Ричард стоял с непроницаемым лицом и нечитаемым взглядом, спокойный, как скала у моря, которая привыкла принимать на себя удары стихии. «‎Понятно, почему преемником выбрали его, с таким хладнокровием как раз в зал суда, чтобы держаться под любым прессингом». Сам Гэвин уже давно взорвался бы в ответ на едкости Максвелла, он даже сейчас чувствовал, как накаляются нервы и закипает в желудке от одних только интонаций, с которыми тот говорил.

      — Я хотя бы свободен в своих решениях, а не бегаю, словно собачка на поводке, за омегой, которого подсунули предки. Не забудь вылизать его зад, когда папочка прикажет.

      Даже у терпения Ричарда был предел, которого Макс достиг одной фразой. Гэвин сглотнул ком набежавшей слюны, когда к запаху гари сначала подмешался, а потом и полностью забил его, другой аромат. Аромат свежевыпавшего снега, холодного зимнего утра, когда асфальт покрывается тонкой коркой льда, а деревья — белым налётом инея. В этом запахе — запахе Ричарда — чувствовалась сила и уверенность, угроза и способность защитить одновременно, и Гэвин неосознанно повёл носом, запоминая и понимая, что никогда раньше не различал в феромонах грани чужих эмоций. В груди громыхнуло то ли от влияния запаха, то ли от волнения, что разговор вот-вот перетечёт в противостояние и драку, и Гэвин тряхнул головой, чтобы сбросить наваждение.

      — Эй, парни, хватит, — прозвучало не так уверенно, как планировал, из-за просевшего голоса. — У тебя вон игра началась, — кивнул на экран телевизора, — а ты, мистер Морозная Свежесть, расслабь челюсть, а то зубы сам себе сломаешь.

      Максвелл фыркнул, сделал звук громче и снова вернулся к игре. Ричард цыкнул себе под нос, дёрнул уголком губ, но взял под контроль запах и эмоции.

      — Экскурсия окончена, с остальным разберёшься сам, — с раздражением прошипел он, взял телефон и ушёл к себе. И только громкий хлопок двери показал, насколько сильно он злится.

      — Пиздец, — одними губами себе под нос, — узнал, блядь, про порядки.

      Знал бы Гэвин, во что выльется безобидный вопрос, держал бы язык за зубами. «‎Лучше избегать личных вопросов, пока эти двое находятся в одной комнате»‎, — подумал и потёр живот, снова напомнивший о себе тягучим болезненным спазмом. Решив, что за готовкой проще отвлечься от напряжения, повисшего в комнате смесью чужих феромонов, и послевкусия неловкости, Рид нырнул в холодильник. Бекон, яйца, молоко — на стол, чтобы приготовить омлет и запахом нагретого масла и жареного бекона перебить чужие ароматы.  Особенно — Ричарда. Не потому, что не понравился, а, наоборот, потому что понравился сильнее, чем хотелось бы Гэвину в сложившихся обстоятельствах.