Как бы я не был готов к выходкам императора после признания правоты брата касательно Мин Цзиньлуна, но я точно не мог предугадать подобного.

Меня накрыли ужас и отвращение, но именно из-за этих чувств мое тело буквально парализовало.

Мин Цзиньлун при этом не собирался останавливаться, и я стал чувствовать, как его рука на моей спине не просто прижала меня к нему, но и вовсе пытается меня расплющить.

Я понял, что обязан вернуть себе былое равновесие, поэтому попытался смириться с произошедшим, как с одним из заданий на пути постижения истинного Дао, как неожиданно меня все так же прижатого к императору, отбросило в сторону, а еще через секунду Чжень схватил меня одной рукой за плечо, а другой ударил кулаком в лицо императора.

Дальше события разворачивались с небывалой скоростью. Народ кричал, орал и разве что не визжал от восторга. Поворот, что императорский главнокомандующий будет сражаться с императором, явно никто не мог предугадать.

— Сволочь, я размозжу твой череп своими руками. — кричал Чжень.

— Это ты сегодня сдохнешь… — отвечал на это император.

— Да! Забери себе императрицу и стань императором! — не унимались при этом в зале.

— Император! Мы болеем за вас! — поддерживали общий хаос те самые служанки, что минутой ранее признавались в любви моему брату.

Я же во всей этой неразберихе зачем-то воззрился на дверь. Было ли то предчувствие, или обычное совпадение, но спустя еще пару секунд с улицы вошел хозяин, а за ним следом шли те самые солдаты, что гнались за нами по лесу.

Я тут же взял себя в руки и подбежал к Мин Цао.

Он с интересом следил за боем среди остальных зрителей, что повскакивали со своих мест, но, когда я положил руку ему на плечо, он, хоть и с неудовольствием, но оторвался.

— Солдаты…

Этого короткого слова хватило, чтобы его взгляд тут же изменился.

Уже вдвоем мы неслись к эпицентру всеобщего веселья. Чжень имел объективное преимущество перед императором за счет своего золотого ядра, но несмотря на это, император изо всех сил старался сопротивляться, поэтому они катались по всей сцене и подойти к ним было не только сложно, но и опасно. В какой-то момент показалось, что Мин Цао сейчас схватит Чженя, но вместо этого его лишь отбросило назад, когда Чжень размахнулся и задел таким образом принца. Но вместо того, чтобы оказаться растоптанным под ногами зрителей, Мин Цао был пойман человеком, в котором я вскоре признал ставшего уже узнаваемым помощника повара.

— Нужно сматываться. По моей команде хватайте своих бойцов и бегите на кухню.

Не дожидаясь нашего ответа, уже наш помощник ударил первого попавшегося мужчину, и после того, как тот рухнул на других зрителей, кивнул нам. Мы тут же подбежали каждый к своему брату и, получая удары со всех сторон, потащили их к кухне.

От действий того мужчины началась самая настоящая неразбериха. Все били всех, при этом не вдумываясь, друг ли это твой, или жена твоего соседа. Несмотря на это, мы все же пробрались на кухню.

Чжень и император все еще периодически пытались наброситься друг на друга, поэтому мы с принцем не без ужаса думали, что делать дальше, когда прямо из воздуха перед нами возник тот самый помощник повара.

— Имперские солдаты уже окружили постоялый двор. — сказал он.

— Может нам спрятаться в соседних домах? — спросил Мин Цао, от чего прорезался голос у Чженя.

— Ага, чтобы они нас сдали за вознаграждение.

— Ваш товарищ прав. Эта деревня отставных солдат и надзирателей. Многие из них будут только рады озолотиться за наш счет.

— Так что же нам… — начал было я, как ответ не замедлил себя ждать.

— Нам остается спрятаться здесь, и как только они уйдут или ослабят бдительность, сбежать отсюда. У хозяина с пол дюжины старых кляч, что стоят в стойле прямо у самого леса.

— Я не собираюсь следовать вашим указаниям, пока вы не скажите, кто вы и почему… — заартачился Чжень, но помощник повара прервал его.

— Нет времени. Так вы согласны?

— Хорошо. — сказали мы дружно с Мин Цао, и помощник повара тут же открыл крышку погреба.

— Туда? — с отвращением подметил принц.

— Нет, это для отвода глаз. Это будет первым местом, куда они полезут. Двое могут поместиться здесь, — и он стал снимать крышку с большой винной бочки, — она на половину пуста, поэтому решайте сейчас же, кто полезет в нее.

— Я. — молниеносно ответил Чжень, и, отбросив мои руки, схватил Мин Цао. — Мы вдвоем. Мао, тебе же наверняка хотелось искупаться в винном источнике.

— Хорошо. Сидите тихо, пока мы не придем. Остальные следуйте за мной. — и, накрыв крышкой бочку с нашими с императором братьями, повел нас в сторону купальни.

До самой купальни мы так и не дошли. Крики стали раздаваться все громче, и тогда мужчина остановился у большой дровницы. Переложив пару бревен, он указал нам на незаметную дыру в фундаменте, куда мы незамедлительно и полезли. Оказавшись внутри, мужчина положил бревна обратно, а сам исчез как раз вовремя, поскольку голоса ищеек стали слышны совсем близко.

Мгновение, и я услышал шаги, что затихли прямо рядом с нами, а следом сквозь щели между бревнами на меня упали лучи света.

Секунды тянулись мучительно долго. Следовало смириться с неизбежным и как пристало истинному последователю даосизма принять ситуацию как есть. Ведь дао писано на свитке наших судеб даже не чернилами, а тесками по черепашьему панцирю. Только, я все больше убеждался, что в этом путешествии мой казавшийся нерушимым принцип изменил мне, и если то была проверка мироздания, я явно ее не прошел. 

Поэтому не без определенной доли обреченности, я прижал лицо Лана, на который падал свет, к себе. Нервная дрожь прошлась по коже в области шеи, куда дышал Сын Неба. Я всеми силами отгонял назойливое желание отпихнуть тело, ведь изначально знал, что за своеволие нужно будет расплачиваться. 

— Никого. — послышался голос солдата, что стоял перед нами.

— Ну так ищи дальше.

Стражник потоптался еще не долго, и вскоре его шаги и вовсе растворились в тишине ночи. Моя дрожащая мокрая ладонь тут же отпустила загривок Сына Неба, но тот не шевельнулся.

- Простите, Ваше Величество, - зашептал я, разрываясь между содеянной вольностью по отношению к нашему вседержителю и отвращением к себе за то, что вновь дал этому человеку двусмысленную надежду. 

Но неожиданно кожи коснулось не только дыхание. Горячая плоть проехалась по шее, а потом я почувствовал, как на ней высекают слова, словно я был постаментом.

- Твой запах.

В отвращении меня передернуло.

- Твой запах слишком тонкий. Словно летящий под порывами ветра шелк. 

- Ваше Величество, возьмите себя в руки, - и в охватившей мое сознание панике, я отпихнул императора.

Его губы наконец отпрянули, но как неуловимый ветер, он тут же перехватил меня за локоть, а потом и предплечье, не позволяя уменьшиться контакту между нами.

- А-Сы, выслушай меня, - игнорируя мою мольбу, продолжал он. - больше всего на свете я не хотел нангосить тебе оскорбление. Поэтому я бы не стал с тобой заводить этот разговор, если бы не был уверен.

- То как вы себя ведете...

…Приносит мне не меньшее оскорбление.

- А-Сы, я изучил бумаги твоей семьи и ордена. Также, я успел и сам оценить вашего главу, чтобы заметить в нем человека честолюбивого. Он бы ни за что не позволил ускользнуть целому состоянию из его...

- Прекратите. – произнес я, пытаясь совладать с биением испуганного сердца.

- Прости, но я должен до тебя донести. Я понимаю, что ты вырос под покровительством главы, и относишься к нему достаточно трепетно. И я буду ему помогать. Обещаю, я не заберу у него ни монеты. 

Напор его речи лишь усиливал хватку на моем плече, но только к моему страху примешалась еще и непростительная злость.

- Я не понимаю, к чему вы ведете. - соврал я, лишь бы только все это закончилось.

- А-Сы, я вижу, что ты оказался заложником хорошего отношения к главе, который предпочел скрыть, что ты женщина, нежели позволить твоему наследству попасть в руки будущему мужу.

Принц не врал, когда сказал об абсурдности версии императора, только сейчас было не до смеха.

- Это все плот вашей фантазии.

- Ты все еще пытаешься защитить своего главу, но от меня не может ускользнуть очевидное. Твой аромат нежнее запаха многих девушек. Я распознал это еще в первую нашу встречу. И позволь, но ты слишком плохой актер... Актриса, чтобы скрывать свое естество.

- Ваше Величество, да, я плохой актер, что неизбежно, ведь я даос. Мне претят изложенные вами подозрения, и то, что для вас мои слова ничего не значат. 

- Они значат для меня все в этом мире, А-Сы, ведь...

- Ваше величество!

В его глазах, что теперь были на одном уровне с моими, не было и капли здравомыслия. Лишь нечто звериное, как если бы передо мной был демон.

— Я трус, А-Сы. Стоило дождаться, когда мы вдвоем будем на волоске от поимки, чтобы наконец набраться смелости. Но теперь я готов и... О, Небожители, кажется, это счастье. Я счастлив, лежа в этом сыром и грязном месте, как никогда...

Сумбурная речь Его Величества достигла пика, и мне показалось, что у него перехватило дыхание.

— Остановитесь.— взмолился я, но впустую.

— Я люблю тебя, А-Сы.Я боготворю тебя и ничего не желаю так сильно, как то, чтобы ты стала моей императрицей.

Мои глаза закрылись сами собой. То, что стало очевидно совсем недавно, теперь еще обрело и словесное подтверждение. Я не мог понять как вседержителя могло покинуть здравомыслие. Это были слова даже не мужа, а утонувшего в своих страстях юнца.

— Мы же ведь не в бочке с вином. — вырвалось из меня.

— С тобой я пьянею и без вина. И этот хмель я испытываю с самой первой нашей встречи. Эти чувства сильнее меня.

Ужас от заблуждения, что я женщина, заглушало понимание, что император и впрямь решился пойти против своего дао ради, как ему кажется, влюбленности. 

— Ваше Величество, вы не правы.— устало ответил я.

Но его это ни разу не остановило.

— В чем же? Неужели ты не веришь в мои чувства? В нашу первую встречу я говорил правду - ты первый человек, что помог мне просто так. Единственная, что сама стала мне опорой, а не просит быть опорой для нее.

- Это все заблуждение. 

— Заблуждение или же нет, но ради тебя я готов совершенствоваться. — сказал император, и с силой прижал меня к себе. - Ведь я знаю, что и ты меня любишь.

Больше сил не было.

— А-Сы, я знаю, что ты очень стеснительная и сдержанная, но я не мог не заметить твоего особенного ко мне отношения. Нет, даже не так. То, как ты переживал за меня, когда Цао отдался барону, потом твой румянец, когда я прикрыл тебя своим телом в этой гостинице, и наконец во время того поцелуя… Ты доверилась мне, и я сразу понял о твоих чувствах. К тому же, с самого начала ты оберегаешь меня от своего брата.

Моя душа была похожа на рисовый пергамент, что попала в бушующий огонь. Каждое слова Его Величества испепеляло мое спокойствие.

Почему он воспринял все мои действия именно так? Почему это опять повторилось? Неужели брат вновь оказался прав, и что бы я не сделал, люди будут видеть в этом только порок?

— Вы заблуждаетесь. — выдавил из себя я, чувствуя, как мои щеки начинают наливаться кровью. — Я никогда не давал вам надежду. Я лишь стремился спасти ваше божественное Дао. Другой цели у меня не было. Более того, теперь я понимаю, что и эта цель была обречена.

— Что ты…

— Я решил, что вы выше других людей, но теперь я убедился, что вы простой смертный, к тому же слепец.

— То есть, по-твоему, я ничтожный, и не стою тебя? — он усмехнулся, и начал с новым пылом. — Но я готов меняться, скажи мне, как, и я сделаю все, чтобы ты полюбила меня.

— Это невозможно.

— Но почему?

— Потому что я люблю другого человека. И буду любить до конца своих дней. - слезы обжигали глаза, но светлый образ А-Ксу помог совладать с душевной болью и продолжить уже более спокойно и холодно. - Наши с ней души переплетены, и каждую секунду я чувствую эти невидимые нити, что ведут нас к общему Дао. Для меня она стакан воды, плошка риса, луч света, глоток свежего воздуха… Весь мир. Когда ее нет, мне стоит лишь посмотреть на небо, и в моем сердце разливается тепло, оттого что мы вместе ходим под ним, что одно солнце согревает нас. Когда же она появляется передо мной, я рад ощущать ласканье воздуха, что касался ее нежной кожи и это… это высшее наслаждение для меня. И этого немногого нам с ней достаточно, чтобы просыпаться изо дня в день. Она стремится сделать этот мир лучше, помыслы же ее чисты и бескорыстны, потому что небытие не может ничего требовать у пустоты. — переведя дух, я продолжил. — Мы оба следуем предназначенному нам Дао, не прося ничего взамен. Мы не пытаемся противостоять нашему пути и изо всех сил подкрепляем нашу любовь безграничным уважением и самопожертвованием…

- Она… - ошарашенно повторил император, чьи глаза становились все больше, а хватка все слабее. 

- Именно, ваше величество. – и понимая, что подсказанный Мин Цао способ единственный верный, я схватил императора за руку. - Она, потому что я мужчина! – и положил ладонь императора на свой пах.

Перед глазами пронеслось воспоминание о сегодняшнем происшествии во время спектакля – так пугало нынешнее спокойствие императора. Он застыл словно мертвец и тогда я прижал его ладонь еще сильнее к своей плоти, что перед глазами замерцало от боли.

И наконец император ожил. Точнее его тело конвульсивно задергалось, в желании отпрянуть, но я не ослабил хватку.

- Отпусти!

- Теперь вы понимаете, как сильно заблуждались. Вы чуть не предали императрицу прямо перед ее коронацией. Не важно, какой договор вы заключили между собой. Вы в ответе перед небесами, обязавшись любить ее и чтить.

На лице его больше не осталось и следа от того обожание - одно лишь омерзение, с которым он не мог совладать, всячески отпихиваясь в надежде отдалиться. И грустная улыбка исказила мои губы.

Это хорошо.

—Любовь — это в первую очередь долг. Долг перед человеком, которого вы любите, и долг перед собой за совершенный выбор. Это служение, когда каждый день становится для тебя испытанием, по результату которого ты совершенствуешься. Как вода полирует камень, так и любовь оттачивает душу. И это не имеет ничего общего с желанием. Запомните на будущее…

— Хватит. — грубо прервал меня император, неожиданно замерев. — Я все понял. 

Пространство накрыла непривычная тишина. Казалось, что я пребываю в пустоте, а этот разговор был лишь фантазией моего больного воображения. Тем не менее, это было реальностью, в которой я наконец отпустил посиневшими пальцами холодную, дрожащую ладонь императора.

Довольно скоро та пара бревен, что скрывала нас от бренного мира, была убрана, а снаружи послышался голос помощника повара.

— Пойдемте. Территория чистая.

Мы вылезли из-под фундамента, и, первым, что мы увидели, были сидящие в вразвалочку Чжень и Мин Цао. Хоть их лица нельзя было увидеть, но по стойкому запаху алкоголя, было очевидно, что они изрядно окосели.

Завидев нас, Чжень прикрыл ладонью рот Мин Цао, в то время как тот стал биться в конвульсиях от смеха.

— Я сказал, тише. — шикнул на них помощник повара, и поманил нас за собой в сторону леса.

Первым сдвинулся с места император. Он подошел к двум нашим товарищам и, взгромоздив к себе на плечо Мин Цао, тихо попытался следовать за мужчиной.

Все бы так и было, если бы его брата не распирала жажда говорить.

— Браати… Ик, ну што, ты уломал советника? Ну скаажи, на кону стоит ночь с моей женой… — громким шепотом осведомился он.

Услышав это, Чжень, который теперь покоился на моей спине, вдруг стал брыкаться и поспешил вмешаться.

— Не, А-Цао, кажется, твой братец наконец понял, что чуть не стал обрезанным рукавом. Вон, посмотри на его кислое лицо. Прямо прокисшее молоко… Так что, ты мне проиграл.

Мин Цао без тени печали стал кивать головой и тут же получил кулаком под ребра. Он тихо заскулил, и тогда император стал ему что-то тихо говорить, отчего тот замолчал.

Чжень также больше не проявлял активность, благодаря чему мы без происшествий добежали до конюшни.

Когда мы все зашли в постройку, дверь за нами резко закрылась. Хоть в темноте наши глаза и пообвыкли, но все равно различить все предметы было невозможно.

— Так и знал, что вы далеко не уйдете. — раздался незнакомый голос и я почувствовал за своей спиной движение.

Я было хотел развернуться, как неожиданно Чжень вырвался из моих рук, а вскоре послышался хруст и удар чего-то тяжелого об землю.

— Готов. — заключил Чжень.

— А вы предпочитаете классический подход. — послышался чуть поодаль голос помощника повара.

— Как видите. — вновь сказал брат, и следом я услышал какой-то шорох.

— Ладно. Нужно трогаться, пока этого парня не стали искать.

Мне в руки легли поводья, а вскоре с противоположной стороны открылись ворота.

Мы запрыгнули на лошадей, причем вновь по двое, и помчались прочь из этой деревни, ведомые нашим помощником.

К часу петуха мы были уже возле Ханьданя. Как и когда мы его покидали, в городе уже кипела жизнь, но в этот раз наше появление не привлекло ничье внимание.

Уставшие, мы решили остановиться в бульонной – открытой палатке с глиняной печкой в центре, что стояла на центральной площади. Доброжелательный дедушка, владелец бульонной, без лишних вопросов принял наш заказ и усадил за небольшой стол, что служил ограждением между площадью и его кухней. 

Деньгами располагал помощник повара и поэтому он предложил нас угостить.

— К тому же, я же должен расплатиться за вашу незабываемую игру прошедшим вечером. — и сказав это, он заказал каждому из нас по чашке бульона.

— Так кто же вы и почему решили нам помочь? — спросил принц, в голосе которого не было и капли серьезности. В отличии от Чженя в эту минуту он не мучился похмельем, и, более того, из него не успел выветриться весь алкоголь.

— Конечно, конечно. Мое имя Шудон, и, как и вы, я оказался в ловушке у владельца гостиницы.

Мы вчетвером так и приклеились к нему взглядами.

— … Причина, по которой я помог вам, проста. Меня разыскивают, и об этом стало известно хозяину. Он задержал меня на том основании, что мне нечем было расплатиться, и вчера те солдаты оказались там из-за меня, но поскольку вы исполнили спектакль на политическую тему, поставив под сомнение императорское достоинство, вас также должны были арестовать. Я не мог допустить, чтобы такие таланты канули в императорской тюрьме.

К концу рассказа он внимательно посмотрел на нас всех, и мы как по команде отвели взгляд. Наше поведение было предельно подозрительным, поэтому никто не хотел первым отвечать. И все же, откашлявшись сперва, Чжень взял на себя ответственность.

— Простите нас за бестактность. В пути нам уже приходилось слышать ваше имя, — почти не соврал он, — и честно скажу, вы - последний человек, о котором мы бы подумали … в таком ключе.

— В роли бунтовщика? — с усмешкой спросил Шудон. — О да, я вас понимаю. Мне и самому так кажется, особенно на утро после бурной ночи.

Отпив из чаши с бульоном, он указал в сторону позеленевшего Мин Цао, которого наконец настигла алкогольная кара.

— Так почему же тогда вас обвинили?

Я как раз хотел посмотреть на Шудона, которому задал вопрос Чжень, и поймал на себе взгляд императора. В этот раз стоило только нашим взглядам пересечься, как он тут же отвел глаза.

Тем временем Шудон начал свой рассказ.

— В действительности все было куда скучнее, чем вы могли слышать. Виной всему мое неумение пить, да трусость.

- Ну так с этого началось и наше приключение. – промямлил зеленый принц и махнул рукой.

- В моем случае, в тот день мне пришлось видеть смерть достойного молодого человека, что в отличии от меня не отказался от своих принципов и пошел до конца. Хотя, даже признавая в нем героя, я бы не хотел разделить его плачевной судьбы — смерть через четвертование. 

- А что же он такого сделал? 

- Чтобы ответить на ваш вопрос мне придется отправиться в слишком далекие воспоминания.

Но не увидев на наших лицах препятствия для рассказа, глубоко выдохнул и удобнее уселся на скамье.

- Долгие годы я сдавал экзамены за богатых дворян, что своим умом были не в силах поступить на службу. 

- Но это означает, что вы и сами могли бы сдать экзамены и стать чиновником. – неожиданно раздался голос императора.

- Если бы на службу брали только за твои знания. Но в нашем мире важно также и происхождение. – Шудон поднял голову и задумчиво воззрился в небеса. - Я сам из семьи крестьян. Мне еще мальчиком посчастливилось помочь одному монаху, что заплутал в моих родных краях. В благодарность он взял меня в ученики. За какие-то четыре зимы он обучил меня всему, что требовалось, чтобы завести собственное дело. Но он сам и не заметил, как пробудил во мне хищника. Я стал гнаться за знаниями, и только проведя десять лет в странствиях, я наконец достиг того состояния, чтобы наконец осесть и завести семью. Когда же я вернулся в родные края, и сдал экзамен на чиновника, то свое имя нашел в самом конце списка. Отправившись разбираться с приемной комиссией, я познакомился с одним экзаменатором, что доходчиво объяснил мне правила этого мира. А также предложил альтернативу — сдавать экзамены за богатеньких детишек. Я понимал, что обрекаю себя на жизнь пса, но подписал необходимые бумаги, ведь в скором времени я должен был жениться на любимой, только вот мой статус все рано не устроил ее родителей, и они увели ее от меня. Первые три года я не замечал последствий своего выбора, но по прошествии этого времени мне на глаза все чаще бросались свидетельства бесчинства чиновников. Тех самых, что некогда были моими клиентами. В стране творился самый настоящий хаос, и чья же это вина, как не человека, что давал возможность бездарностям править страной. Я попытался расторгнуть договор, но меня стали шантажировать, а спустя еще какое-то время засыпали угрозами. Презирая себя, я все продолжал выполнять эту не пыльную работу, что приносила мне стабильный достаток. С тех пор я стал выпивать, и моя ненависть к себе росла с каждой луной. Но все изменил тот самый молодой человек. 

- Он так же сдавал экзамены, но при этом не получил своей оплаты?

- Почти. Он пошел на это, чтобы помочь родителям получить свободу, как бывшим рабам. Но в отличии от меня он не подписывал никаких документов.

- Тогда понятно. – продолжил Чжень. – он стал угрожать, и тогда на него повесили какое-то преступлении?

- Не совсем. Его схватили, когда он и впрямь попытался поджечь их пристанище зла.

- Печально. – безэмоционально выдал принц, что теперь почти лежал на столе.

- На вечер после казни, я отправился в трактир и напился. — он усмехнулся. — Я помню, как вначале плакал, потом ругался, а после… когда я очнулся на следующий день, очутился в незнакомой комнате. Вокруг меня сидели крестьяне и завороженно следили за каждым моим движением. Думаю, не нужно объяснять, что в тот момент я уже подготовился встретиться с покойной матушкой, но вместо того, чтобы лишить меня жизни за то, что я даже не помнил они заорали и стали бить себя в грудь. Меня до такой степени испугало их поведение, что я побежал не разбирая дороги. Спустившись на первый этаж этого дома, я понял что все это время находился в том самом трактире. Хозяин первый заметил меня, и, подойдя ко мне, рассказал, как прошедшей ночью я сподвигал крестьян к бунту, и так проникновенно я это делал, что люди в действительности создали группировку и сделали меня ее негласным лидером. Все, что происходило со мной после, сводилось к одному — побег. Я бежал как от имперских солдат, так и от своих «единомышленников».

— И вы просто сбежали? — равнодушно спросил Чжень.

— Не совсем. Сначала я не придал этому значения, но когда на следующий день стало известно, что ночью были до смерти забиты местный чиновники, я понял, что ситуация приняла дурной оборот. Когда же я нашел тех крестьян, что увидел тем утром, меня просто не послушали. — и с легкой усмешкой добавил. — Люди не станут добровольно затягивать пояса, после того как им даровали право вершить правосудию по собственному разумению. Так что, ищут меня и не без причины, поэтому, если сегодня последний день, когда я смогу насладиться вкусной едой перед тем, как меня поймают в этом заведении, то почему бы не сделать это в хорошей компании.

Выслушав рассказ Шудона, я все продолжал смотреть на него. Испытания, что выпали на его плечи, были и впрямь тяжелыми, но их всех он заслужил. Из раза в раз, оказываясь на распутье, он шел против своего Дао. И каким бы незначительным не казался ему этот шаг, в результате страдал не только он. Но в то же самое время я осознавал, что этот человек, сколько бы хаоса он не привнес в этот мир, не заслуживал смертной казни.

— Значит, помогая нам, вы решили подправить баланс добра и зла, что причинили миру?

— Именно. — ни капли не смущаясь, с улыбкой ответил Шудон на вопрос брата.

Тем временем принц, прикрыв рот ладонью, проговорил.

— Мы вам очень благодарны, только… На самом деле они пришли именно за нами.

Возможно, принц бы и раскрыл причину, по которой мы в этот момент все сидели в этой бульонной, если бы вдруг Чжень радостно не подорвался бы с места.

— Зенгуанг! Мой дорогой брат по духу!

Я обернулся, и весь мир вокруг остановился. Это была А-Ксу.

Как весенний ветер, что неожиданно обдувает молодую траву, заставляя ту кружить в танце, так и она медленной поступью вышла из-за спины Зенгуанга, заставляя случайных прохожих расступаться.

 Она шла в лучах рассветного солнца, и на мгновение один из этих лучей, что освещал прядь ее волос, коснулся моего лица. Я закрыл глаза, и почувствовал тепло, что согревало и ее всего секунду назад…

— Ниандзу, вам плохо?

Будучи все еще завороженным появлением небожительницы, я в непонимании обернулся на голос, что назвал меня моим детским именем. Мин Цао с воодушевлением смотрел на меня, в то время, как император наоборот отвернулся.

- Небожители, это же наша прекрасная шимей. — прокричал одновременно с этим Чжень, привлекая внимание доброй половины квартала.

Но эта секундная заминка наконец вернула мне ощущение реальности.

— Все в порядке. Простите меня… — запоздало ответил я на вопрос принца и поднялся с места.

Чжень уже успел приобнять дружески Зенгуанга и А-Ксу, когда я наконец подошел к ним.

Как облако, что плывет на небосводе, как белый лебедь что плавно рассекает водную гладь, А-Ксу повернулась в мою сторону и поклонилась в знак приветствия, скинув при этом руку Чженя, что по-хозяйски лежала на ее плече.

— Приветствую. — поклонился я ей в ответ.

— Чжень, снимись с меня. — привлек мое внимание Зенгуанг, на котором теперь всем телом повис брат.

— Приветствую тебя, Зенгуанг.

— Взаимно, Ли Сы. Глава отказался раскрыть ваше местоположении, поэтому мы с А-Ксу решили сами отправиться на ваши поиски.

— Что, А-Зи, перепугался, что та старая пиявка продала нас в бордель? Очень правильно забеспокоился.

— Твоей бы энергии, да на полезное дело, и страна бы жила припеваючи. — безэмоционально сказал Зенгуанг.

— Сестренка, защити меня от этого осеннего ветра. — театрально прокричал Чжень и вновь обнял А-Ксу. — Запомни мои слова, А-Зи, если бы ты сейчас меня так не обидел, я быть может и помог бы стране, но вот теперь…

— Ли Чжень, угомонись. — сурово сказала А-Ксу. — Ты и так выполнил норму, и лицо Зенгуанга уже слилось с его белой накидкой.

— И ты со мной сурова. — протянул обиженно он, но позу не поменял.

— Ли Сы, как же у тебя терпения хватило… — произнесла А-Ксу. — Ладно, мы действительно очень вымотались, разыскивая вас, поэтому ждем объяснений.

— Хорошо, шимей, — начал я, — но сначала мы хотели бы вас кое с кем познакомить…

— Ну слава небожителям, что нашелся хотя бы один приличный среди братьев. А то мы уже решили, что вы сбежите с этой парочкой. — раздался голос Мин Цао позади меня, и мое плечо вновь опустилось под тяжестью чужой руки.

— Господин…

Я не сразу признал в рядом стоящем погонщике того самого императорского евнуха Кхвана. Он был воистину хорошо загримирован, и если бы не характерное бельмо на глазу, я бы еще долго недоумевал о причине, по которой этот незнакомый на первый взгляд человек обратился к принцу.

Преданность евнуха действительно потрясает, раз он даже подражает своему господину…

— Кхванчик! — прослезился Его Высочество, от переизбытка эмоций которого мое плечо сдавили еще сильнее. — Ты наконец пришел, старая ты черепаха!

— Надо понимать, что эта копия Чженя и есть Его Высочества? — тихо осведомился Зенгуанг, когда Мин Цао полностью отдался рассказу о своих лишениях.

Также незаметно кивнув, я произнес.

— Только без имен.

— Ну раз мы все наконец раскланялись друг другу, может уйдем с улицы? — сказал Чжень, и его предложение было тут же поддержано.

 Я пропустил Чженя вперед, а сам поравнялся с А-Ксу.

— Не похоже, чтобы тебе удалось хоть раз медитировать. — сказала она, и поправила прядь моих выбившихся волос.

От этого поступка я потерял дар речи. Только кивнул, осознавая, насколько высоко достиг уровень нашей духовной близости, и даже простив себе столь сильную эмоциональность.

На это она лишь улыбнулась. Мы поняли друг друга.

Так мы прошли за наш стол. Шудон с интересом наблюдал за нашим пополнением, особенно внимательно всматриваясь в одежды Кхвана. Император же не сводил глаз с А-Ксу.

Посадив А-Ксу напротив себя, я растворился в сладостном мгновении наступившего дня. Я никогда еще не был так счастлив.

Чжень, как всегда, взял на себя роль хозяина положения и стал что-то говорить Шудону о прибывших, и так неспешно за нашим столом текла беседа.

— Значит, вы друзья на пути самосовершенствования. — заключил в какой-то момент Зенгуанг, и я решил вернуться в бытие.

Чжень же, что соседствовал за столом с А-Ксу, теперь полушепотом зачитывал ей одно из произведений книги песен. Поймав мой взгляд, он шутливо подмигнул мне, после чего вновь воззрился на А-Ксу, что пустыми глазами смотрела сквозь меня. При этом по соседству со мной томно вздохнул Мин Цао, который сразу после этого завел беседу с Кхваном.

— Именно, именно так. — отвечал тем временем Шудон Зенгуангу, одновременно с котором раздался громкий шепот Кхвана.

— Господин, неужели это тот самый Шудон?

Его Высочество незамедлительно одарил евнуха звонким подзатыльником, после чего виновато улыбнулся всем остальным.

— Простите Кхванчика, у него язык без костей…

— Ничего, ничего. — также дружелюбно сказал Шудон, но выражение его глаз показалось мне странным. — Только, Мао, вы хотели что-то сказать, перед тем как эти господа обрадовали нас своим появлением.

— Ах, да… Господин Шудон, на самом деле те солдаты пришли за нами. Это долгая история, но главное что вы должны знать, что я Его Высочество — Мин Цао, а мой угрюмый брат — император всея Цзи, Мин Цзиньлун.

Если бы я смог предугадать эту реплику Мин Цао, то не поднес бы перед этим к губам чашу с чаем, и уж точно не стал бы из нее испивать.

Всего мгновение и я поперхнулся напитком. Слезы уже были готовы политься из глаз, но я все еще пытался сдержать их, как по спине меня с силой ударили. Изо рта вырвался всхлип, а по щекам стали течь ручьи, но способность дышать вновь вернулась ко мне. Я обернулся и увидел императора, что перегнувшись через Мин Цао с Кваном, навис надо мной с устрашающим выражением на лице.

— Ли Сы… — послышался голос А-Ксу, и император тут же отвернулся, довольно резко встав с придавленных тел евнуха и своего брата.

Я же обернулся, и принял у нее платок.

С тем как я переставал кашлять, звуки за нашим столом и вовсе умолкли. В бульонной никак не отреагировали на признание Мин Цао, лишь один из посетителей крикнул в ответ:

— А я тогда покойный император Вужоу.

Сам же принц еще посидел так с минуту и вновь открыл рот.

— Ну, и что вы на это скажите?

— Надо понимать, что вы сейчас не про сценический образ говорите? — сказал Шудон на пол тона ниже своего обычного голоса, и в его лице я не заметил удивления.

— И что вы теперь собираетесь делать? — поинтересовался Чжень.

— Я же сказал, я готов принять наказание.

— Ну, в таком случае, — впервые за сегодняшний вечер заговорил император, — вы поедете с нами.

Шудон кивнул.

— Думаю, моя трапеза прошла как нельзя лучше.

— Кхван, подготовь лошадей. Пришло время нам всем расстаться.

— Священные слова, Ваше Величество. — радостно воскликнул Чжень, за что тут же получил подзатыльник от А-Ксу.

Но император никак на это не отреагировал. Впервые Мин Цзиньлун был таким серьезным. Что ж, теперь только от него зависит судьба его подданного.

Расплачиваться в итоге пришлось Кхвану, который как и во дворце умудрялся быть сразу в нескольких местах, благодаря чему у въездных ворот в город каждого из нас ждала лошадь.

Принц все никак не мог проститься с Чженем, и приглашал присоединиться к ним, но получил отказ в довольно жесткой форме. Я же все-таки решил подойти к императору.

— Ваше Величество, — тихо окликнул его я, — благодарю вас за сегодняшнее. И…Я хотел на прощание попросить вас, хорошенько подумать о судьбе Шудона.

Император все это время стоял ко мне спиной, как вдруг откинул голову назад.

— Хорошо. — сухо сказал он. — Полагаю, на этом ваши полномочия советника окончены?

— Да.