Лили его сестра. От осознания такого, казалось бы, простого факта мир переворачивался с ног на голову, разрушался прямо на глазах, разлетаясь на огромные неровные куски, исчезающие в пустоте. Тело безвольно затряслось, как от жуткого страха, ноги подкосились, уронив Линча на многострадальные колени, руки из последних сил зацепились за раковину, уже не питая надежд как-либо поднять всю эту ослабевшую человеческую тушу обратно. Дыхание спёрло, будто кто-то с силой сжал руки на его горле, перед глазами забегали, запрыгали самые разные воспоминания с мудрецом, и каждый этот момент вдруг обрёл совершенно новый смысл, полностью другое значение. Всё это время, пусть и не долгое, он не замечал таких очевидных вещей прямо перед носом, словно намеренно лишая себя возможности задать столько вопросов, услышать столько ответов, что всё и не запомнилось бы. А теперь Лили мертва, и все эти грёбанные вопросы так и останутся неозвученными словами, проедающими, как паразиты, кипящий от информации мозг. Егор вздрогнул, когда дверь протяжно скрипнула, и с нескрываемым ужасом уставился на вошедшего.

Дверь в уборную громко скрипнула, на пороге появился никто иной, как Джон. Цепь не позволяла запереть дверь, а значит давала полную возможность вампиру в любой момент ворваться к Егору в уборную, чем бы он ни занимался, и сделать абсолютно всё, что ему вздумается. Долгую минуту они смотрели друг на друга. Затем, наконец отмерев, вампир быстро прошагал точно к Линчу, грубо схватил его тощее запястье и прислонил чужую ладонь прямо к своему паху.

 — Посмотри, что ты наделал, — злобно прорычал он, сильнее сжав хрупкое запястье и почти вдавив в свой вставший член чужую ладонь, когда Егор попытался вырваться из болезненной хватки.

Он отшатнулся, вжавшись в стену, и тяжело сглотнул.

Джон сделал очередной шажок навстречу, более большой и уверенный, уже, кажется, и не думая что-либо скрывать. И Линч, дрожащий от десятков порочных желаний, не способный удержать их все внутри, не способный справится, тоже сделал шаг навстречу, широкий, смелый, размашистый, и в одно мгновение, не давая отчёта своим действиям, со всей силы вонзил осколок в длинную вампирскую шею.

 — Вот ты где, — спокойно сказал Джон, не излучая никакой угрозы. Но руки Егора как-то сами собой сжались в кулаки, сердце почему-то забилось чаще, дыхание стало каким-то надрывным и тяжёлым. — Идёшь обедать?

 — А что, уже время?

 — Уже почти ужин так-то. Я просто забылся и потерял ход времени. Ты, как погляжу, тоже.

 — Ага… Я иду.

 — Ладно, — Джон кивнул то ли Линчу, то ли самому себе, и вышел из уборной, судя по отдаляющимся шагам направившись в столовую.

И вновь грёбанный продолговатый стол, стук металлических ложек о стеклянные тарелки и напряжённое, нервирующее молчание. Как и всегда, вскоре наверняка кто-то нарушит эту тишину и завяжется очередной, как правило, довольно важный разговор. Это уже стало какой-то традицией. Все важные аспекты совместной жизни обсуждать за трапезой, предварительно помолчав пару минут, собираясь с мыслями. И этот раз не стал исключением:

 — Как тебе там в башне живётся? — начал Джон издалека. Пока что понять, к чему он клонит, было трудно, поэтому Егор решил задать парочку наводящих вопросов:

 — Ты это о чём?

 — Ну… Может, подниматься долго не хочется? Да и лестница там опасная такая, высокая, без перил. Места, может, маловато?

 — Эта комната больше всего моего прошлого дома, — усмехнулся Линч, болтая ложкой суп, будто размешивая сахар в чае.

 — А, ну да. Ну тогда может…

 — Ты хочешь, чтобы я переехал? — наконец, Егор, кажется, догадался. Вытянутое лицо вампира и изумлённо выпученные глаза безмолвно подтвердили слова Линча. А затем последовало неуверенное, словно напуганное пояснение, как будто простые слова могли напугать Егора, и потому Джон старался подбирать их как можно аккуратнее:

 — Скоро начнётся сезон охоты. Это что-то вроде… развлечения у городских охотников на Нечисть. Каждый год они устраивают этот цирк, из-за которого в местах обитания Нечисти начинается полный хаос. Настоящая война, борьба за наилучшее убежище или точку обороны. В Тёмном лесу мой замок — единственное строение, вдобавок оно подходит для любых ранее упомянутых целей, хоть всех сразу.

 — Так, стоп! — Линч выставил ладонь перед лицом, жестом прося Джона замолчать. — Можно чуть проще? Не ходи вокруг да около.

 Вампир тяжело вздохнул, опустив глаза, и всё же послушался:

 — В общем… Сезон охоты — это где-то неделя с июль по август, когда десятки, если не сотни охотников идут на Нечисть с целью убить как можно больше. Это такое соревнование, за которое убивший больше всех охотник получает немаленький денежный приз. В эти сезоны у Нечисти сносит крышу, никто не хочет умирать, поэтому начинаются войны за территорию. Все ломятся туда, где будет проще обороняться или где можно укрыться и переждать эту неделю. Как я уже и говорил, в Тёмном лесу мой замок — единственное строение, то есть наиболее подходящее для укрытия место, и потому все будут рваться сюда. Так что тебе лучше жить где-нибудь поближе ко мне или вообще у меня в комнате, чтобы в случае чего я мог тебя защитить. Нечисть не будет думать, не будет выслушивать, просто убьёт, если увидит тебя, и ничего больше интересовать её не будет. Как-то так…

Джон, словно кот, легко балансировал на оконной раме, смотря какими-то злыми, разъярёнными, ярко светящимися в темноте красными глазами, рядом с ними на бледном лице блестела алая, светлая и тёмная, кровь, определённо не принадлежащая ему, а в длинных пальцах путались тёмные волосы… оторванной головы. Именно оторванной, об этом свидетельствовали кривые рваные края на шее и свисающие из неё непонятные окровавленные нити, видимо какие-то органы. Глаза убитого были закатаны, уходили зрачками куда-то за веки, из-за этого становясь белоснежными даже на фоне бледной, такой же как у Джона, кожи, а лицо всё пачкалось в пятнах крови, до сих пор мерзко стекающих и капающих звонкими каплями на пол.

 — Твою мать… — ужаснулся Егор, и в тот же миг со стороны основного входа раздался грохот.

 — Вспомни говно… — выругался Джон, поднимаясь со стула. — Спрячься в кладовой при кухне. Я сообщу, как всё закончится. — Не дожидаясь ответа, вампир смело направился в сторону звука, а Линч без вопросов последовал указанию. Со всех ног влетел в кладовую и по возможности тихо закрыл дверь. Страх в такт разогнавшемуся сердцу забился где-то в горле, хлюпкая деревянная дверка не внушала надежд на спасение. Недолго думая, Егор начал выстраивать баррикады из ящиков и мешков, какие только попадались под руку, при этом всеми силами стараясь особо не шуметь и изредка даже замирая, прислушиваясь. Издалека приглушённо доносились голоса, вопли, грохот, то и дело меняющие направления. Безусловно, шла драка, и, кажется, сражающиеся метались по всему замку. Только бы до кухни не добрались… Линч не знал, верила ли Лили, его сестра, в Бога, но в особо трудные моменты, он помнил, она, пренебрегая гордостью, опускалась на колени, складывала ладони и шептала молитвы, боязно зажмуривая глаза, будто готовясь получить пощёчину. Вот и он в этот момент, слыша, как приближается громыхание, возгласы и ругать, как жестокая драка нелюдей, находящаяся за гранью человеческих возможностей, подобно смерчу приближалась прямо к нему, надвигалась, будто целясь прямо ему в голову, начал молится. Встал на колени перед самолично устроенным завалом из кучи ящиков с продуктами и мешков с крупами, покорно опустил голову и зашептал, не зная молитв, на что ума хватало:

 — Господи, если ты всё-таки существуешь, молю, дай шанс. Пусть Джон победит, пусть всё поскорее закончится, пусть беды чудом обойдут нас с ним стороной. Или дай возможность самим их обойти, лишь бы выжить. Дай возможность искупить все грехи, которые мы могли совершить, дай шанс исправится!  

 Вдруг, всё прекратилось. Шум стих, на пару мгновений погрузив замок в полную тишину, а затем раздались шаги, неспешно приближающиеся к кладовой. Егор сжался, не зная чего ожидать, замер, затаив дыхание. Это Джон? Это враг? Что делать? Знакомый голос, раздавшийся по ту сторону двери, мгновенно успокоил:

 — Линч, ты как? Можешь выходить.

 — Я… Я в порядке, сейчас. — Он подбежал к двери, начав разгребать к счастью не понадобившиеся баррикады, и уже через минуту оказался на кухне, напротив Джона. Тот был весь в крови, вроде как чужой, одежда разорвана сильнее обычного, волосы все всклокоченные, костяшки содраны до мяса, на открытых участках кожи виднелась пара синяков и царапинок. Страшно представить, как выглядел его враг, если на нём столько чужой крови, но едкий запах металла говорил сам за себя, и Егор, зажав нос двумя пальцами, двинулся в сторону, где предположительно могло лежать тело. Стоило ему высунуться в коридор, как труп нашёлся прямо на пороге, в неестественной позе застывший посреди громадной лужи крови, размазанной по полу, стенам и даже потолку. На нём самом не было живого места, всё сплошь в громадных синяках, огромных кровоточащих ранах, ни одна конечность не обошлась без перелома, одежда насквозь пропиталась бардово-красным, почти утеряв свой первоначальный цвет, а на лице, на тех участках, в которых можно было хоть как-то разглядеть остатки чего-то когда-то живого, застыла гримаса ужаса и предсмертной агонии. Жестокое зрелище. Линч бессильно согнулся пополам, еле сдерживая рвотные позывы, и случайно заметил краем глаза ещё одно тело в конце коридора. Ещё одно?… Он несмело двинулся к нему и безвольно упал на колени прямо в большую, очередную лужу крови, в этот раз закашлявшись от нестерпимого запаха. Этот труп был вовсе разорван, шея сломана, выворачивая голову лицом к полу, в то время как тело лежало на спине, конечности валялись относительно недалеко, небрежно разбросанные в ходе боя, а из оставшихся кусочков торчали сломанные кости и до сих пор сочилась кровь. Какой, мать его, кошмар.

 — И всё это рядом с кухней и столовой. Ты прости, я не специально, — раздался позади спокойный голос Джона. Для него это, кажется, не было чем-то необычным, вполне себе такое рутинное занятие: отрывать Нечисти конечности и проливать реки крови.

 — Да ничего… — с трудом выдавил Егор, кое-как поднимаясь на трясущиеся ноги. — Просто я теперь, пожалуй, буду есть где-нибудь в другом месте… Если буду…

 — Ага… Эм… Там ещё один у входа, если что. И, кстати о еде, можно испить у тебя?… В бою потратил… много… — неловко выпросил вампир, явно остерегаясь этой темы. И неудивительно, Линч и так еле на ногах стоял, а тут ещё из него кровь высасывать собираются. Всё-таки у Джона и вправду есть совесть. Которая явно не распространяется на Нечисть, врывающуюся в его владения.

 — Да, только… отойдём, — кивнул Егор. Отказываться смысла не было, ведь Джон — его единственная защита от Нечисти, которая теперь будет появляться довольно часто, а оставлять своего бойца без сил как минимум глупо.

 — Давай ко мне в комнату. Я отведу. — Джон прошёл вперёд, показывая дорогу.

Комната оказалась относительно недалеко, буквально за поворотом, и, что не могло не радовать, трупного и запаха металла в ней почти не слышалось. Но зато очень хорошо слышалось кое-что другое — пыль, резко ударившая в нос, которой у Джона, словно ковром, был устлан весь пол, стол, все полки, любые поверхности, куда она могла бы приземлится, и всё это дело явно уже очень давно не проветривалось. Вновь закашлявшись, Линч, не выдержав, без спроса открыл окно и жадно глотнул свежего воздуха. Наконец, к нему вернулась возможность нормально дышать, и теперь он мог позволить себе любопытство. Поднял глаза, с интересом уставившись на вид из окна, и с лёгким ужасом отшатнулся. Из комнаты Джона виднелась глубина Тёмного леса, пугающая, напрягающая, небезопасная, виднелся его истинный облик, вся подноготная, открыто рассказывающая о тварях, что здесь обитают. Из башни Егора всё выглядело гораздо приятнее, с неё он видел лишь макушки высоких деревьев и никакая день не преграждала путь лучам солнца, небо не скрывалось за тёмными огромными листьями, потому что всё это было банально выше леса, а теперь они находились с ним на одном уровне. Решив не расшатывать ещё сильнее и без того настрадавшиеся нервы, Линч поспешил отойти от окна и как можно скорее забыть всё увиденное, присел на ближайший стул, предварительно смахнув с него пыль, и выжидающе уставился на Джона, в свою очередь расположившегося напротив на диване.

 — Чё окно не закрыл? Нечего сюда тепло пускать, и так жарко, — без упрёка сказал вампир, подорвавшись уже подняться и закрыть окно, как его осадил Егор:

 — Не надо, пусть проветривается. Как ты вообще в такой пыли живёшь?

 — Да как-то привык уже за столько времени… — Джон послушно откинулся на спинку дивана, всем своим видом показывая, что он и вправду не собирается никуда вставать.

 — Ясно… — протянул Линч, и в комнате вновь повисла напряжённая тишина, как обычно это происходит в столовой. Походу дело всё-таки не в месте, а в них самих. Прошла минута молчания, следующая, третья, никто так и не решался поднять волнующую тему, пока Егор наконец не собрал всю волю в кулак и спросил предательски дрогнувшим голосом:

 — Тот, у которого конечности… — он тяжело вздохнул, переводя дух. Одни только воспоминания сжимали грудную клетку, комкали её, как лист бумаги с неудачным на ней текстом, сдавливали что-то внутри, не позволяя нормально дышать и мыслить. — …оторваны. Он… Это ты его… голыми руками… разорвал?

 — Да, — тяжело ответил Джон после длительной паузы. Самого его явно не беспокоил этот факт, для него подобные убийства, вся эта жестокость — норма, обычное дело в сезон охоты, но состояние Линча, человеческое отношение к столь нечеловеческой силе и бесчеловечному зверству, вот это его волновало и беспокоило больше всего. На мгновение что-то приятное вспыхнуло в груди, такое странное, вроде бы чуждое и в то же время какое-то знакомое чувство, промелькнула беззаботная мысль: «Он беспокоится обо мне», а потом всё вновь стихло, стоило Джону всё-таки приступить к самой неприятной части разговора:

 — К слову об этом… всём. Я потратил много сил, а новая атака может случиться в любой момент и…

 — Тебе нужно выпить мою кровь? — неохотно закончил Егор, вмиг потухший, как задутая спичка. «Он беспокоится о своей пище» — мысленно поправил он сам себя, спустившись с облаков мечтаний на землю суровой реальности и осознав всю неприятную правду. Не успел Джон и слова сказать, как Линч неуверенно поднялся со стула и на трясущихся ногах проковылял к нему, остановившись напротив. Измазанные в крови вампирские руки неуверенно перехватили человеческие ладони, и чистые, глубокие, словно бескрайний океан, о котором Егору доводилось лишь читать в книжках, глаза уставились на него исподлобья так виновато, что Линчу даже стало как-то совестно.

 — Ты только не бойся, хорошо? Садись. Я не буду тянуть, — мягко предложил вампир. Без напора, без требования, без какой-либо жестокости, и вправду обычное предложение, совет, как те, что обычно дают друг другу друзья, причём на самом деле полезный. Теряя кровь, Егор будет терять и равновесие, закружиться голова, подогнуться ноги, и он может упасть, поэтому присесть — один из наилучших и простейших способов решения этой проблемы. И он сел. Зажато, неуверенно заполз на диван, расставив ноги по бокам от худых вампирских бёдер, и несмело опустился на тощие колени. Длинные гибкие пальцы начали без спроса расстёгивать пуговицы чужой рубашки, отчего Линч невольно поёжился, ссутулившись и зажавшись, ужасно боясь повторения того кошмара, зажмурился, отвернулся, и стал ждать. Джон, расстегнув где-то половину всех пуговиц, аккуратно приспустил рубашку до локтей, обнажая худые плечи, женственно изящные ключицы, плоскую нервно вздымающуюся грудь, острые лопатки, и нежно, невесомо провёл одними только подушечками пальцев по красному пятну на шершавой поверхности бинта. Он задержал какой-то печальный взгляд на этом кровавом следе, демонстрирующем, где примерно находилось ещё совсем недавнее ранее от прошлого укуса, и несмело прижался губами к другому плечу. Вновь потеплевшая ладонь опять зарылась в растрёпанные тёмные волосы, в этот раз не спускаясь к шее, а так и оставшись на затылке, вторая же рука, в прошлый раз вовсе не участвовавшая в процессе, обвилась вокруг человеческой талии, немного по-собственнически притянув Егора ещё ближе. От неловкости Линч неосознанно упёрся руками в спинку дивана, на подсознательном уровне пытаясь отстраниться, и в этот раз терпеливее выдержал укус до самого последнего глотка, позволив себе выдохнуть лишь тогда, когда клыки уже отстранились от него. Голова закружилась ещё сильнее прежнего, даже сидя Егора начало клонить в сторону, и он едва не рухнул с вампирских колен на пыльный грязный пол, но благо Джон успел его подловить и прижать к себе, не давая никуда раскачиваться, расшатываться и падать. Он аккуратно уложил Линча на диван, сам поднялся и прошёл к какому-то шкафу, откуда достал на удивление чистые бинты, вновь небрежно, но со всеми стараниями перемотал ранение и нежно, так ласково, как заботливая мама, обращающаяся к своему любимому сыночку, спросил, опустившись рядом на колени и зачем-то положив руку на лоб, под отросшую чёлку, будто проверяя температуру:

 — Воды принести? Поесть?

 — Да, я бы… — тяжело выдавил Егор, едва находя силы даже для простых слов. Джон немного помог ему, закончив:

 — И воды, и поесть, да?

 Линч только несильно кивнул, боясь делать резкие движения, а то вдруг голова закружится ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда там.

На то, чтобы принести всё необходимое и прям с рук, как маленького беззащитного ребёнка, покормить Егора, ушло около пятнадцати минут. А потом началась невыносимая скука, которую Линч за свою тяжелую жизнь без особых развлечений возненавидел до глубины души. Джон отправился убирать трупы и отмывать кровь, а Егор остался один-одинёшенек в небольшой пыльной комнате, чуть окрепший после долгожданного обеда, но по-прежнему слишком слабый и немощный даже для простой прогулки. Диван, казалось, приклеил его к себе, надёжно привязал и ни в какую не хотел отпускать, хотя, если судить этой логике, скорее тело Линча, вдруг ставшее таким неподъёмно тяжёлым, прикрепилось к несчастному дивану, не разрешая своему хозяину подниматься и куда-либо идти. Приходилось развлекать себя осмотром комнаты и вида из окна. При своих небольших размерах комната вмещала на удивление много вещей и мебели, при этом оставляя достаточно места для прохода и нахождения в ней одновременно нескольких человек. По примерным прикидкам Егора в комнате одновременно могли стоять около четырёх-пяти человек, а если люди ещё и рассядутся на стулья и диван, то поместится вовсе с десяток, может чуть меньше. И это всё при том, что абсолютно у каждой стены что-то стояло, и не загороженными были лишь дверь и одно из нескольких окон, которое он и открыл для проветривания. У одной из них диван, на котором Линч и лежал, рядом небольшой стол со стулом, комод с не до конца закрывающимися от количества вещей внутри них ящиками, кучи какого-то барахла прямо на нём, книжный шкаф, на удивление, заполненный исключительно книгами и никаким таким мусором, и обычный шкаф, также еле закрывающий свои дверцы. Такого бардака Егору ещё никогда не доводилось видеть, и он уверенно решил, что, как только ему станет получше, он точно примется за уборку этого кошмара. В окне вид вовсе не менялся, ветер никак не мог попасть в глубь леса под толстенный слой плотной листвы, поэтому даже шелохнуться было нечему, стояла одинаковая напряжённая тишина и безмолвие, словно лес был мёртв, необитаем, но редкие отдалённые крики, какие-то звуки, шорохи на мгновение возвращали ему жизнь, свидетельствуя о том, что всё это затишье — лишь прикрытие, в котором скрывается множество опасностей. Да уж, в башне Линчу было в разы спокойнее и безопаснее. Надо будет обязательно поговорить об этом с Джоном. Кто знает, может он согласится переехать туда? Правда, в таком случае им прийдётся спать на одной кровати, потому что, во-первых, места для второй, даже одноместной, там попросту нет, а во-вторых, новую в принципе туда никак не затащить, только если складную или по частям и собрать её уже там. А никто этим страдать и заниматься не собирается, это точно. Егор содрогнулся, вновь атакованный собственной головой, собственными мыслями, а конкретно — воспоминаниями:

Знакомая мягкая кровать сильно прогнулась и отпружинила сброшенного на неё Линча, больно ударив старыми пружинами по хрупкой худенькой спине. Из груди вырвался хриплый несдержанный крик и тут же замолк, стоило Джону нависнуть над Егором, с мерзкой ухмылкой неуместно любопытно осматривающего его обнажённое тело.

 — Признаться, до этого момента у меня ещё ни разу не было с мужчиной.

Егор схватился за голову, резко дёрнувшись, от чего она сильнее закружилась и словно начала раскалываться, и болезненно взвыл, пронзённый, как стрелой, старыми знакомыми ощущениями. Нет, это не может повториться! Не может! Лучше уж спать рядом с опасным лесом, да хоть в нём самом, хоть прямо под боком свирепой твари, готовой в любой момент сожрать, чем рядом с Джоном, потому что тварь хоть разорвёт, убьёт, быстро и по делу, одарив лишь короткой волной боли, а вампир измучает, изнасилует и оставит в живых, оставит с этой долгой мучительной болью, будто намеренно издеваясь. А потом, наперебой всему мерзкому и неприятному, в голове вдруг вспыхнуло оно:

Рука, обычно холодная, теперь по-человечески тёплая зарылась длинными пальцами в волосы на затылке, чуть взъерошив их, затем, словно внезапно опомнившись, плавно поползла вниз и остановилась на шее, немного потянув её на себя, видимо для того, чтобы Егор ненароком не дёрнулся, и влажные горячие губы наконец коснулись плеча. Характерный «чмок» повис в воздухе целой горой немых вопросов, которые Линч мгновенно начал задавать сам себе, широко раскрыв глаза от удивления. «Он что, поцеловал меня в плечо?», «Это реально был поцелуй?!», «Он чмокнул меня, мать его, в плечо!», «Он поцеловал меня перед тем, как укусить, он издевается?!».

Да что же это такое творится? Что у Егора с мыслями, что с ним такое? Может, из-за потери крови в голову лезет всякий несвязный бред? Пожалуй, надо отдохнуть. И Линч отдохнул. Улёгся поудобнее, закрыл глаза и, постаравшись ни о чём не думать, постаравшись как можно сильнее заскучать, смог задремать.

Разбудил его, как ни странно, Джон. И это было не одно из тех спокойных пробуждений, с которыми Егор сталкивался почти каждое утро обычных дней. Всё началось с того, что вампир на всей скорости, в пределах человеческой, влетел в свою комнату, едва ли не выбив ненароком дверь, и стал безжалостно расталкивать Линча, кажется совершенно забыв про его больные плечи, искусанные им же. Егор, конечно, мгновенно проснулся, подскочил с дивана с болезненным вскриком и непонимающе уставился на потрёпанного, но зато чистого, не измазанного ни в какой такой крови Джона. Тот, заглянув в изумлённые глаза-изумруды, тут же раскаялся и стал торопливо объяснять:

 — Твои люди там… Они уже довольно близко… Идут сюда… Их, кажется, мальчишка ведёт…

 — Эй, спокойно. Успокойся. Что там? Говори нормально, — попытался вразумить вампира Линч, невольно потянувшись к нему, чтобы ухватить за плечи, перевести бегающий взгляд глубоких синих глаз на себя, но вовремя остепенился, прижав руки к груди.

 — Там люди из твоей деревни. Они вооружены, идут сюда, причём явно не с благими намерениями. А ведёт их мальчишка, которого ты… — Он вдруг замолчал, так и замерев с приоткрытым ртом, словно осознав что-то. Что конкретно — Егор понять не мог, но искренне пытался разглядеть в этих перепуганных, что им, как правило, не свойственно, вампирских глазах хоть какие-то ответы. И как в какой-то книге жанра детектив, когда расследователь наконец находит верное решение всем встреченным на его пути загадкам, лицо Джона внезапно исказилось, челюсти сомкнулись, губы изогнулись в хищном оскале, брови сползлись к переносице, синие глаза загорелись кроваво-красным. На смену удивлению пришёл… гнев.

 — Это ты привёл этого мальчишку! — яростно завопил он, — ты показал ему дорогу! Показал мой быт! А потом спокойно отпустил, хотя так отчаянно выпрашивал ему жизни здесь! Потому что всё было подстроено! Да?! Я прав?! Вы обманули меня! — Джон со всей силы оттолкнул Линча, ударив прямо по искусанным плечам, отчего всё тело пронзила невыносимая острая боль. Егор вскрикнул, совершенно не мягко приземляясь на диван, и испуганно уставился на возвышающегося над ним вампира.

 — Решили убить меня?! — всё продолжал он, никак не успокаиваясь. — Думаете, хватит сил, если объединитесь?! Не слишком вы большого о себе мнения, а?! Вы — просто жалкие людишки, я даже без особых усилий всем вам кости переломаю! Убью их у тебя на глазах, никого в живых не оставлю, ты меня понял?! Будешь знать, ублюдок, как идти против могучего дьявола! Как идти против меня!

 Он развернулся, направившись к двери, с явным, чётко ощущающимся, повисшим прямо в воздухе желанием убивать, проливать кровь. Он же правда это сделает! Забыв про страх, Егор сорвался с места, но ноги подогнулись, и он только упал на колени прямо перед вампиром. Не придумав ничего лучше, Линч вцепился в него, как в последнюю надежду на спасение, обхватив чужую талию худыми немощными руками, которые Джон запросто скинет с себя при малейшем желании.

 — Нет, не надо! Умоляю! Я не понимаю, о чём ты говоришь, и что я там подстроил, но прошу, не убивай их! Они же просто люди! Они бояться! Что им остаётся по-твоему? — взмолился он, едва ли не рыдая. Но всякая доброта и жалость вампира была исчерпана, он только зло рыкнул:

 — Не ври мне! Не надо тут строить дурочка! Всё ты понимаешь!

 — Нет! Клянусь! Я правда понятия не имею о чём ты!

 — Тогда почему защищаешь их?! Ты же ненавидишь этих людей, должен ненавидеть!

 — Ты правда убьёшь своего ребёнка?! — не найдя решения лучше, Егор воспользовался козырем в рукаве. Как оказалось, рабочим. Джон мгновенно остыл, алые глаза потухли, вновь став обыденными тёмно-голубыми, лицо вытянулось в искреннем удивлении. С дрогнувших губ сорвалось еле слышное:

 — Что?

 — Лукас — твой ребёнок, — слегка боязно пояснил Линч, отстраняясь и несмело усаживаясь на диван. — Сын мудреца Лили. Мой племянник.

 — Погоди… — Вампир развёл руками в стороны, будто пытаясь удержать равновесие, хотя ничего, вроде как, его не роняло, и пол под ногами был достаточно устойчивым. — Племянник? «Воплощение ведьмы… Волосы — ночь, глаза — яркая зелень», умный мальчишка-изгой. — На лице Джона растянулась странная улыбка, он нервно засмеялся: — Ну конечно! Ты её младший брат! А Лукас… Мой нос, мой прищур и, наверное, моя улыбка! Это точно! Дьявол… Как совпало-то…

 Худые, болезненно тощие ноги вампира внезапно подогнулись, он шумно плюхнулся на ближайший стул, бессильно ссутулившись, опустив голову так низко, что длинная чёлка полностью скрыла бледное лицо от взора ярко-зелёных глаз. Повисла эта чёртова неловкая тишина, в которой слов было намного больше, чем во всяких разговорах, только вот у каждого они были разные, свои, и адресовались далеко не себе самому. Один вопрос: как высказать и выслушать всё это, вместе с тем умудрившись уложиться в короткий человеческий век? Вампиру в этом плане в разы легче, ведь у него буквально всё время в запасе, целая вечность, да вот только в такой ситуации и это преимущество не обладало особым весом, поскольку в сотне шагов от их замка — люди, желающие смерти обоим, которые не станут великодушно ждать. И вот, вновь молчание, нервное и одновременно с этим терпеливое ожидание момента, когда наконец кто-то из них отроет среди этих миллионов слов подходящие. В этом раз этим «кем-то» оказался Джон:

 — Я верю тебе, — выдал он внезапно, подняв на Егора чистый, открытый, совершенно невинный взгляд, будто детский, абсолютно искренне просящий прощения за те поступки, что были совершены прежде. И Линч, конечно, просто не мог его не простить.

 — Спасибо, — он растерянно кивнул и выдохнул. С плеч будто сняли огромный груз, и только Егор вдохнул полной грудью воздух лёгкости и расслабленности, как на него взвалили новый:

 — Вот только это не меняет того, что он считает нас монстрами и ведёт огромную толпу убивать нас, — слишком прямо, будто намеренно обломав только настроившееся спокойствие, напомнил Джон. — Почему ты вообще его отпустил?

 — Потому что, как я уже говорил, это его решение. Откуда мне было знать, что он придумает такое? И ведь как-то сплотил всех, повёл, хотя, вообще-то, как и я был изгоем.

 — Это он в меня, — хвастливо вставил вампир, на мгновение заулыбавшись, и снова стал серьёзным: — Ладно, идём. Покажу тебе хоть, что нас ждёт.

 И вышел за дверь, не дождавшись ответа, с намёком оставив её открытой. Линч, конечно, и без слов всё понял, и послушно проследовал за Джоном.

Стоило им подойти к окнам, открывающим обзор на небольшую истоптанную полянку перед входом и весь окружающий её лес, как в глаза бросились десятки фигур жителей ближайшей деревни, виляющих между громадных тёмных стволов деревьев и всё же целенаправленно идущих к единственному строению в этом лесу — замку. Несмотря на такой, казалось бы, разнобой, люди шли в определённом порядке, при всех условиях старательно пытаясь придерживаться своих мест: возглавлял орду и по совместительству шёл первым Лукас, восседающий на угнанной из этого же замка лошади, на которой когда-то Егор впервые попал к вампиру и на которой сбежал от него однажды. В руках мальчишки ничего не было, он явно не собирался драться, зато командовать — точно, чем он уже и занимался, переодически оборачиваясь и отдавая какие-то приказы, после которых некоторые становились кучнее или наоборот чуть расходились друг от друга. Позади — конское войско, а точнее просто всадники на всех лошадях, кроме слишком юных и непослушных жеребят, из их деревни, какие только были, вооружённые вместо копий обычными вилами и лопатами. Предпоследний ряд — юноши и девушки, которым не хватило лошадей, вооружённые вообще чем попало: от тех же вил с лопатами до чугунных горшков. Ну и последний ряд — дети, ровесники Лукаса, либо же ребята чуть постарше, ещё не достигшие возраста отрочества. Не было только стариков и совсем крохотных малюток, а так вся деревня в сборе. Неужели Лукас и вправду такое устроил? Собрал целую деревню, даже ни в чём неповинных детей, только чтобы устроить резню и убить двух несчастных «монстров», между прочим приютивших его? Пусть знакомы они были недавно, а что-то всё-таки Линчу навязчиво подсказывало, что не мог мальчишка так поступить. По крайней мере Лили точно воспитывала своего сына не так. Наверняка копать нужно намного глубже, не просто под Лукаса, а прямо под деревню, проходится под каждым домом и забираться во все погреба с подвалами, и в одном из них, а может даже в нескольких, определённо найдутся какие-нибудь скелеты. Егор так задумался, что и не заметил, как толпа приблизилась достаточно, чтобы рассмотреть что-нибудь или кого-нибудь в окнах, но благо вовремя среагировал Джон, присел сам и потянул за собой Линча. Любопытство всё равно брало верх, поэтому оба расползлись по краям и стали аккуратненько выглядывать из-за углов, с интересом изучая на удивление медленно приближающихся врагов. Тут-то Егор и приметил явное сомнение на лице Лукаса. Как оказалось, приказы он отдавал несмело и неохотно, будто кто-то просто его заставил всем этим заниматься, а народ явно сомневался в его лидерских качествах и после каждого очередного разворота активно перешёптывался. Войско получалось не сплочённым, а это уже попахивало проигрышем, вдобавок несобранный лидер, которым вовсе являлся обычный, пусть и умный, но по-прежнему самый обыкновенный ребёнок, и ещё кучи различных мелочей, наглядно показывающих несуразность и глупость идеи направить простых деревенских жителей на убийство «монстров». С другой стороны, этих «монстров» всего двое на целые десятки, и это при исключении детей, так и состав из человека и недавно подравшегося вампира, явно восстановившего после последнего сражения далеко не все силы. На чьей стороне победа — очевидно. Но Линч и не собирался драться. Он не собирался, хотел уже предложить Джону какой-никакой вариант, как тот одним предложением оборвал все его планы:

 — Сиди здесь, если что случится — прячься в кладовой, а я пойду пока их быстренько перебью.

 — Ты правда убьёшь их?! — Егор с ужасом уставился на вампира. Если так подумать, как он его остановит? Снова переубедит? Это дело непростое, Джон тот ещё упрямый баран, а времени в обрез. И что делать?

 — Лукаса не трону, — холодно оповестил он, совершенно не видя в своём решении никакой проблемы.

 — Не надо! — Линч всё же решил попытаться. — Они просто люди, которые бояться.

 — Почему ты их защищаешь? Ты… Ты… Ты в праве их ненавидеть. Ты даже должен их ненавидеть! Они сами возненавидели тебя, сделали изгоем по сути ни за что, хотя могли назначить мудрецом! Они скинули тебя в бездну с белой лестнички на пути к великой жизни, а ты готов им всё простить?!

 — Они считают меня монстром, — терпеливо начал Егор, с трудом проглотив ком страха, застрявший в горле. — Они ждут, что я нападу или что буду защищаться. Что мы будем, — он отчётливо выделил второе слово, придав веса своим мыслям и тому, что он озвучивает. — И именно поэтому я стремлюсь сделать наоборот. Я не собираюсь оправдывать их ожидания. Пусть потом жалеют и с ужасом осознают, кого они потеряли.

 — И что ты предлагаешь? — нервно спросил Джон, без конца выглядывая в окно и вновь скрываясь за стенкой.

 — Давай уйдём? — предложил Егор. — Ты говорил: «до города два дня туда и обратно». То есть только туда — всего день. Скроемся там, заодно и охоту обойдём стороной.

 — Ты хоть представляешь, о чём речь? Сейчас вечер, близится ночь! Мы скорее подохнем, чем доберёмся до города. И день в Тёмном лесу — это тебе не час в какой-нибудь деревеньке.

 — Я понимаю, но… — Линч вздохнул. Аргументов, как таковых, не было, а вместе с тем и выбора. Поэтому, недолго думая, он решил попытаться сморозить глупость: — Неужели нигде в лесу нельзя спрятаться? В какой-нибудь пещере, там…

 — Нет! — перебил Джон. — Нельзя там нигде спрятаться, иначе бы в сезон охоты ко мне не долбился весь сраный лес!

 — Ну… Должен же быть какой-то способ…

 — Есть один. При замке есть небольшой частный дворик, раньше предназначенный для скота и огорода. Сейчас там пусто, но загоны и прочее осталось. Можем спрятаться в конюшне. Скорее всего, обнаружив пустой двор без всякой живности, они подумают, что в замке никого нет, и отступят.

 — А как же еда в кладовой? Она же свежая, сразу всё поймут.

 — Я позабочусь. А ты пока иди, прячься. Встретимся там.

 При всём желании Егор перечить не стал, молча кивнул и быстро направился к дворику, стараясь не высвечиваться в окнах и не попадаться деревенщине на глаза. Оставалось лишь надеяться и молится, что Джон всё-таки его послушал и взаправду никого не тронет.