Изуку откидывает голову на плечо альфы, потираясь носом о щёку. Находиться по отдельности для них уже сравнимо с пыткой, так что сейчас они обедают вместе, сидя под большим деревом. Его листва плотным занавесом укрывает их от палящего солнца. Бакугоу дремлет, лениво поглаживая омегу по спине, иногда прикасаясь губами к макушке.
Слышится ласковое мурлыканье.
«Уже скоро».
Кацуки сжимает его сильнее, а его внутренний зверь, довольно порыкивая, укрывает пушистым хвостом свою пару. Что ни говори, но в этом они с ним солидарны.
***
На самом деле, омега молчит о многом. Молчит о том, что каждую ночь просыпается от невыносимого жара, что плавит тело. Молчит о том, что в эти моменты он постоянно подрывается на кровати и хочет позвать альфу, нуждаясь в его присутствии. Молчит о том, что, просыпаясь, стыдливо отводит взгляд от мокрого пятна на простынях. И дело не в том, что он не доверяет Кацуки, — как раз наоборот. Не только доверяет, но и любит. Ему не хочется волновать его из-за такой ерунды, как эта. Мидория хочет хотя бы самую малость казаться сильным и самостоятельным. Он не должен всё сваливать на своего альфу.
***
Как же ему плохо. Кто бы знал. Цифры на листке просто расплываются, а голова раскалывается. Спереди слышится шарканье ручки по бумаге — Кацуки решает последний пример, а вот Изуку ещё даже третий не закончил. Аизава-сенсей скоро будет собирать работы.
«Что же делать?»
Он устало прикрывает глаза и легонько бьёт себя по щекам, чтобы хоть немного освежиться. На его хлопки оборачиваются все одноклассники и учитель тоже.
— Мидория, ты не мог бы быть потише, мешаешь остальным, — устало выдохнул, зевая, мужчина.
— Да, извините.
— Старушка на месте, — немного помолчав, снова подал голос Аизава. —Сходи к ней. Бакугоу, проводи, всё равно уже всё сделал.
Альфа молча поднялся с места и двинулся к выходу, прислушиваясь к шагам позади.
Шузенджи даже не удивилась, увидев их на пороге своего кабинета. Только выписала справку и отправила домой. Кацуки порывался довести его до дома, но женщина в записке указала только имя Мидории. Парень злился и самую малость волновался за него. Всё-таки отпускать омегу одного ему не хотелось. Но медсестра была непреклонна и вдобавок предупредила, чтобы он вообще не вздумал приближаться к Изуку около недели.
Признаться, Бакугоу сначала не понял почему.
Озарение настигло его, когда он уже стоял напротив квартиры Мидории, глубоко вдыхая запах течки. Парень прислонился лбом к двери, прислушиваясь к звукам за ней. Но было тихо, или это его слух не мог уловить никаких звуков.
Бакугоу знал, что под ковриком для ног находится запасной ключ, и его рука неоднократно сама собой тянулась к нему. Однако он вовремя себя одёргивал, качая головой.
«Нельзя. Нельзя».
Но так хочется быть рядом в этот момент. Его омеге там плохо, а он стоит здесь.
Сделав глубокий вдох, Кацуки вставляет ключ в замочную скважину и отворяет дверь.
В квартире темно и одуряюще сладко пахнет. Ноги подкашиваются, но альфа всё равно упрямо идёт вперёд, к комнате, из которой доносится тихое поскуливание.
Изуку лежит на кровати, наполовину раздетый, из одежды только боксеры и не до конца снятая футболка, и лицом утыкается в подушку, развратно оттопырив зад. Бакугоу замирает, стараясь прийти в себя, нужно взять себя в руки. Если он сейчас накинется, то…
А что, спрашивается, будет? Омега сейчас в полуобморочном состоянии, все его мысли сосредоточены только вокруг того, чтобы ему засадили поглубже. Так почему бы и нет…
«Нет!»
Он решительно одёргивает руку, которую уже протянул, чтобы стянуть с парня трусы. Внутренний зверь непонимающе скулит. Как бы ни говорили о их «человечности», они всё равно останутся зверьми, инстинктами, что заперты глубоко внутри.
Пока он борется сам с собой, Мидория приподнимает голову, смотря на него влажными глазами.
— К-каччаааан… — едва не стонет, чуть выгибаясь в пояснице. — уйди, пожалуйста. М-мне очень… плохо. Я не хочу… так… Не хочу, чтобы это было так…
Ему трудно говорить, воздух, кажется, раскалился до предела. Низ живота крутит всё сильнее, ещё чуть-чуть, и начнётся настоящий «кошмар». Первая течка у омег самая тяжёлая и болезненная, ни одна таблетка не способна облегчить их муки в первый раз. Но во второй всё происходит гораздо легче. Врачи до сих пор не смогли объяснить сей феномен.
— Изуку… Всё хорошо. Я… просто посижу с тобой. И всё. Ничего больше.
Он опускается на край кровати и невесомо проводит по липкой от холодного пота пояснице. Даже от такого парня выгибает ещё сильнее. Кацуки сомневается, правильно ли он делает. Ведь получается, так он мучает его ещё сильнее? Или нет?
Бакугоу мотает головой и ложится рядом с хныкающим омегой, прижимая его к матрасу, рукой притягивая ближе к себе, обнимая. Старается окутать своим ароматом, чтобы тот почувствовал себя под защитой. Простыни очень холодные, а вот тело рядом до одури горячее. Альфа помогает ему полностью снять футболку, отбрасывая её в сторону.
Мидория ворочается в кольце его рук, не в силах найти положение, в котором этот невыносимый зуд станет хотя бы чуть-чуть терпимее.
А стоит ему только поудобнее улечься, как этот тугой комок внутри неожиданно словно лопается. Изуку вскрикивает, вцепляясь в его руку, и не может сдержать слёз.
От такого Кацуки сам подрывается, медленно он начинает паниковать. Что делать? Бакугоу впервые в жизни видит течную омегу! К тому же это его омега, который извивается и плачет от боли!
Как в дурмане его рука сама пробегает пальцами по рёбрышкам, по тазу и чуть назад к ягодицам, ощупывая. Он в шоке смотрит на свои пальцы, перемазанные в прозрачной вязкой субстанции. Она пахнет, как и Изуку. Великолепно. Альфа не может сдержаться и вылизывает собственную руку, порыкивая от удовольствия.
Целый час всё спокойно.
Если не брать в расчёт постоянные ёрзанья на месте, скулёж и то, как омега потирается своей филейной частью о стояк Кацуки. Ему всё сложнее сдерживаться. Это просто невыносимо. А ведь течка длится пять дней.
В какой раз он думает, что, возможно, переоценил свои способности. Особенно выдержку.
— Каччан… Я больше не могу… Пожалуйста, возьми меня… — он жмётся ещё ближе, тянется рукой к ширинке штанов Бакугоу, намереваясь расстегнуть.
Но альфа вовремя перехватывает его за запястье.
— Нет.
Приходится удерживать его ещё сильнее, омега словно взбесился: то кусается, царапается, то льнёт к нему ближе, целует шею. Изуку запутался в своих собственных желаниях. Он знает только одно — Кацуки одуряюще пахнет. Настолько, что хочется как можно быстрее… жёстче…
Парень краснеет от этих ненормальных желаний. Но тугая пружина скручивается внизу живота. Мидория замирает, закусывает губу.
— Терпи. Я знаю, ты справишься.
— Нет… не справлюсь, Каччан… очень плохо… — Бакугоу жалеет, что пришёл. Возможно, без лишних соблазнов Изуку было бы легче, но и оставить его совершенно одного — это просто варварство.
Он гладит его по голове, продолжая нашёптывать всякую ерунду.
***
Изуку открывает глаза и сонно потирает их кулачками, осматриваясь по сторонам. На полу стоит пустая тарелка, на ней даже крошки остались от бутербродов, которые альфа успевал сделать и даже покормить его, когда желание запихнуть в себя хоть что-то было не настолько сильным.
Сам Бакугоу крепко спит. Трудно сказать, кто из них вымотался больше, но сейчас они могут облегчённо выдохнуть: течка подошла к концу.
Откровенно говоря, Мидория не чувствует в себе каких-то особенных изменений. Всё как обычно. Он тихонечко укладывается рядом с парнем, обнимая его и утыкаясь носом в шею. Может, ему только кажется, но их запахи самую малость перемешались.
— Твоя течка… это просто пиздец… — бормочет Кацуки и прижимает его сильнее.
— Уже всё.
— Да-а. Всё…
И снова засыпает, омега на это только тихо хихикает.
***
Запах Изуку немного изменился. Нет, вроде всё такой же сладкий, завлекающий. Но… какой-то более взрослый, что ли…
И не один Кацуки это заметил.
— Тебе не кажется, что Мидория как-то изменился? — Киришима задумчиво кинул взгляд на Каминари.
— Ну-у. Омежьи штучки…
— «Омежьи штучки»? Это что?
Денки застонал в голос. Ну как объяснить альфе про течку?! Особенно когда у тебя самого ещё её не было.
— Бакугоу, вот ты что-нибудь понимаешь?
— То, что твоя непробиваемая башка тупая, как хер знает что.
— Так ты знаешь, о чём он?!
— Да любой на твоём месте давно бы понял! Течка это! Дурья ты башка!
Эйджиро замер и недоверчиво переспросил:
— Течка?
Кацуки снова одарил его раздражённым взглядом.
— С каждым твоим вопросом во мне умирает вера в твои мозги.
***
Мидория шёл и разговаривал с Ураракой, держа в руках поднос с едой. Он так заслушался её, что даже не заметил, что идёт прямо на кого-то. Раздался стук и звук бьющегося стекла.
Все резко замолчали. А Изуку сразу бросился к пострадавшей.
— Прости, пожалуйста! Я отвлёкся и совсем тебя не заметил! Сильно ушиблась? — парень отставил поднос на ближайший стул, опустился на корточки перед девушкой и помог ей подняться.
— Нет, всё в порядке.
Она ловким движением отряхнула юбку.
— Повезло, что поднос пустой был, только кружка с чаем, а то не избежал бы ты тумаков, — странно, но говорилось всё это с лёгкой улыбкой, а под конец омега и вовсе просто погрозила ему пальцем. — Но в следующий раз — смотри у меня!
Её лицо оказалось в такой близости, что Мидория от удивления отпрянул назад. Девушка замерла и, кажется, повела носом, сверкнув золотистыми глазами. А потом просто развернулась и ушла, как позже выяснилось, за совком и веником, чтобы убрать за собой.
Однако Изуку почему-то казалось, что спину сверлят едким взглядом, но, оборачиваясь, он так никого и не смог увидеть.
***
Он всё никак не мог решиться позвать Кацуки к себе с ночёвкой.
«Будет ли нормально сделать это так скоро? Или стоит подождать?»
Вроде бы уже полторы недели прошло с тех пор. Изуку не может объяснить, но с течки ему так сильно хочется как можно скорее стать с альфой одним целым во всех смыслах слова.
Однако его также мучают сомнения. Они ведь ни разу не говорили об этом… о том, что будет после…
«Поставит ли Каччан на мне метку?»
Что бы Бакугоу ни говорил, — они два импульсивных подростка, у которых играют гормоны. Им кажется, что сейчас эти чувства поглотили их полностью. Но ведь любая страсть рано или поздно поутихнет. И тогда…
Изуку качает головой, по крайней мере, в своих чувствах он уверен. И уж точно не будет об этом жалеть.
«А что будет дальше… Поживём, увидим».
***
Кацуки сидит на кровати и думает. Просто думает. О многом и ни о чём одновременно. Он бросает очередной взгляд на мобильник, лежащий рядом, но в руки его не берёт. С одной стороны, ему хочется позвонить Изуку и напроситься в гости, а с другой — он прекрасно понимает, что одних «в гости» не будет. И омега это тоже понимает. Интересно, позволит ли он ему? А даже если так, дальше что? Ну переспят они, а что будет после? О чём они будут говорить? Как себя вести?
Бакугоу понимает, всё это должен решать именно он, но, чёрт возьми, как же трудно. Может, всё пойдёт само собой? А вдруг Мидория больше не захочет близости с ним? Всё-таки у альфы ещё не было ни одного партнёра. А смотреть порнушку, где какая-то второсортная актриса стонет как тюлень на льдине, и заниматься сексом со своим омегой — это совершенно разные вещи.
Телефон тихо пиликает. Сначала Кацуки не хочет смотреть на очередную рекламу, но потом всё же тянется к мобильному, щуря красные глаза. И тут же подрывается, неверяще перечитывая текст сообщения. Парень трясёт головой.
«Привет! Не хочешь сегодня зайти ко мне в гости с ночёвкой?»
Это намёк?
«Бля-я-я-я-я. Вот я хуйня безмозглая!»
Он подрывается с кровати и ураганом проносится по комнате, кое-как распихивая всякую хрень по ящикам, чтобы Мицуки ничего не нашла и не конфисковала, и только потом убегает из дома в магазин.
***
Мидория в который раз нервно осматривает взглядом свою комнату. Вроде бы всё сделал: убрался, полы помыл, пыль протёр, в душ сходил, постельное бельё сменил, детские плакаты снял и распихал что куда. Правда, теперь комната казалась какой-то пустой. Голые стены, на полках книжки выставлены в один ряд, нигде ни соринки. Омега удручённо вздохнул. Похоже, он перестарался.
А тем временем Кацуки всё никак не может решиться нажать на звонок.
Они взволнованно смотрят друг на друга, на их скулах виден румянец, и если у Бакугоу он чуть заметен, то щёки Изуку просто пылают. И, как бы ни старался каждый из них завести какой-нибудь непринуждённый разговор, как это было обычно, ничего не получалось. Просто оба понимали, чем закончится этот вечер.
Сидя рядом на краю кровати, держась за руки, в полнейшей тишине, никто из них не решался сделать первый шаг. Это было слишком странно. Их сердца бешено грохотали в груди. В мыслях царил настоящий кавардак.
Альфа сжал его ладонь сильнее, притянул к себе и медленно поцеловал ребро, влажным языком скользя по узору вен на запястье. Мидория вздрогнул и зажмурился. Его пугала эта неопределённость. Туманность будущего. И Кацуки не знал, что нужно сказать, как успокоить партнёра. Всё, что он мог делать в данный момент, — покрывать поцелуями его руки, не решаясь зайти дальше.
Изуку «ойкнул» и свободной рукой потянулся к тумбочке, где в первом ящике лежала пачка презервативов. Он дрожащими руками протянул её парню, что глядел на неё во все глаза. Такая реакция лишь сильнее смутила омегу, он начал неловко ёрзать на матрасе.
Кацуки хрипло фыркнул и запустил руку в карман собственных джинсов, доставая оттуда точно такую же пачку, даже производитель тот же, разве что с размером омега немного прогадал.
Они смотрят на эти чёртовы упаковки, переводя взгляды то друг на друга, то снова возвращая их к презервативам. И уже через мгновение оба заходятся в раскатистом весёлом смехе, от которого у Мидории на глазах выступают слёзы. То напряжение, что всего лишь минутой раньше царило между ними, вдруг пропало, оставляя после себя только лёгкие смешливые пузырьки.
Бакугоу отбрасывает обе упаковки на тумбочку и падает на Изуку, сгребая в объятиях.
— Я считаю, нам нужно повременить с этим.
В ответ слышится тихое угуканье, и парень прижимается к нему, руками оплетая пояс, позволяя в ответ обнять себя за плечи.
Какие же они всё ещё дети, но им обоим настолько хорошо вот так просто лежать вместе, наслаждаясь мерным дыханием своей пары, что никто из них даже мысли не допускает, чтобы нарушить эту идиллию внеплановым возбуждением. У них ещё очень много времени для этого. Так что пускай всё идёт своим чередом.
***
— Серьёзно?! У вас ещё ничего не было?! — Урарака едва не переворачивает чашку чая перед собой от удивления.
— Ну да, — Изуку только жмёт плечами. — Мы решили повременить с этим. Просто мы не готовы, и всё.
Очако делает глоток и задумчиво переводит взгляд вверх. Пожалуй, она согласна с этим. Переспать они и позже могут, а пока, если их всё устраивает, то почему бы и нет. Однако ей немного не верится, что Бакугоу мог первым это предложить. С учётом того, что его ежедневно бомбит, удивительно, как они вообще могут находиться подле друг друга всё свободное время.
Телефон Мидории звенькает, на экране высвечивается сообщение. Урарака осторожно всматривается в появившийся текст: «Догадайся, что я впихну в тебя сегодня» и прикреплённую к нему фотографию (Изуку настолько погрузился в свои мысли, что даже не обращает на это никакого внимания) небольшого тортика с красивыми большими ягодами и белым кремом.
«И всё-таки прав был Каминари, Бакугоу романтик. Самую малость».
***
— Вот скажи мне, старик, как ты докатился до женитьбы с этой грымзой? — с философским выражением лица начинает Кацуки.
— Кацуки, не груби матери, — Масару устало вздыхает, взглядом находя на полке знакомую рамку фотографии, на которой они изображены все вместе. — Просто я её люблю, разве нужна ещё какая-то причина?
Альфа задумчиво смотрит перед собой, припоминая, как Мицуки разглагольствовала, рассказывая, как охомутала такого «мачо».
Но ему он этого никогда не выдаст.
— Смотрю, ты настроен серьёзно, — возвращает его в реальность отцовский голос. — Но я бы на твоём месте ещё подумал, всё-таки вам всего лишь по шестнадцать. И не подумай, что я вдруг против… просто… Это ведь очень большая ответственность — метка.
Парень впивается пристальным взглядом в мужчину, а тот так же в ответ. Никто не решается прервать зрительный контакт, иначе проиграет. Но вдруг Масару опускает веки, одновременно поднимая руки вверх.
— Всё. Сдаюсь. Твоя взяла.
На самом деле, он и не был против, кому, как не ему, знать, что его сын не просто упёртый, а очень целеустремлённый, и за его вечно недовольным выражением лица скрывается совершенно обычный человек со своими слабостями и желаниями, к тому же свойственными подросткам. Вот только в одном мужчина не уверен, в том, что его бомбящий характер с годами поменяется. Всё-таки это у них с Мицуки семейное…