Всё небо заволокло чёрными тучами. Вот-вот пойдёт дождь. Правда, Бакугоу бояться нечего, Мицуки настояла на том, чтобы он взял с собой зонт. Ну как настояла, просто швырнула его ему в спину. Тут хочешь не хочешь, а возьмёшь.
Кацуки топает ногой и цыкает.
— Извини, что задержался.
Изуку слегка приглаживает всколоченные вихры. От влажности его волосы вьются сильнее обычного. Альфа не может не признать — это выглядит чересчур мило. Настолько, что хочется немедленно прижать Мидорию к себе и зацеловать его всего.
Они вместе идут по улице, держась за руки. Изуку замечает, как яркая полоска молнии прочертила самую тёмную тучу точно посередине.
— Скоро дождь пойдёт… — задумчиво говорит он сам себе.
— Думаю, до дома мы дойти успеем. А там уже и неважно будет, пошёл он или нет. Да и зонт есть.
На нос омеги падает первая холодная капля. Он ойкает и удивлённо задирает голову вверх, встречая веснушчатыми щеками немного прохладные горошины воды.
— Не успели, — Кацуки раскрывает зонт и притягивает Мидорию ближе, чтобы укрыть того от дождя.
— Зайдёшь на чай?
— Ещё спрашиваешь?
Они оба улыбаются и, прижавшись плотнее друг к другу, шагают дальше, слушая, как отбивает корявую дробь по асфальту ливень.
***
— «Изуку, я приеду через два дня, ближе к обеду», — по голосу сразу понятно, что Инко очень счастлива сообщить это, похоже, она тоже сильно соскучилась по нему.
— Хорошо, мам. Я тебя встречу. Только напиши, пожалуйста, когда будешь подъезжать ближе. А то не хочется стоять на платформе несколько часов…
— «Ладно! Ты ведь хорошо кушаешь? А квартира? С электричеством перебоев не было?»
— Питаюсь нормально. Квартира цела. Электричество на месте.
Мидория улыбнулся сам себе. Его слова прозвучали как рапорт, а не ответы на обычные вопросы обеспокоенной матери. Но, видимо, Инко этого и не заметила.
Они, как обычно, о многом говорят в этот вечер. И всё равно каждый из них уверен, что, как только они встретятся лицом к лицу, так же будут болтать весь день напролёт. Но сначала, разумеется, расплачутся, лишь увидев друг друга.
***
В доме Бакугоу творилась какая-то чертовщина.
Сам Кацуки не решался выйти из своей комнаты, предпочитая выглядывать из-за двери. Но всё это вполне обоснованно: когда он вышел в первый раз, Мицуки едва не зашибла его стулом.
Он с ужасом представляет, как в его теле остались бы четыре дырки от ножек табурета, но его вовремя заметил отец и впихнул назад в комнату.
Что они там делают, так и остаётся загадкой. Но, чёрт возьми, ему и любопытно, и стрёмно. Вдруг стоит только его голове показаться в проёме, как её снесут с плеч ещё чем-нибудь? Нет уж, Бакугоу пока не готов расстаться со своими мозгами.
Странный грохот слышен всё сильнее, но Кацуки не поведётся на это и не выйдет из своего убежища. Потому что он знает, что там творится какая-то хрень.
Закрыв дверь, альфа по привычке хочет защёлкнуть дверь на замок, но замка нет. Он недовольно цыкает. Не то чтобы он сейчас собирался заниматься самоудовлетворением, но, бля, без замка реально жутко. Особенно зная его мать.
Кацуки запрыгивает на кровать, проверяя телефон. Новых сообщений нет. Хотя, наверное, Изуку просто не прочитал ещё. Всё-таки он написал ему всего лишь минуту назад.
Откинувшись на подушку, парень снова начинает рассматривать потолок. На его столе разбросаны различные учебники и тетради, он только что закончил дополнительную подготовку к занятиям. Хочется немного отдохнуть. Но больше делать нечего, поэтому становится нестерпимо скучно.
Возможно, Бакугоу бы и сходил гулять, но неохота вылезать куда-то из дома. Вот он и написал Изуку, только он смог бы заставить его выйти на улицу.
За стеной снова что-то падает, и он не выдерживает.
Кацуки на цыпочках пробирается в соседнюю комнату и заглядывает туда.
Отец мельтешит из стороны в сторону с тряпкой в руках, пока Мицуки, стоя на стуле, пытается дотянуться до люстры.
— Вы что делаете? — смотря на этот каламбур, альфа только глупо хлопает глазами.
— Ты что, слепой? Не видишь, люстру протираем!
Масару старается улыбнуться, но на нос ему медленно опускается пылинка, и он оглушительно чихает так, что эта самая люстра дрожит на потолке.
Они одновременно посмотрели вверх. Между ними повисло молчание, и только покачивающаяся люстра разбавляла эту тишину своим скрипом.
***
Изуку долго думал, что же следует ответить на очередное сообщение Кацуки. С одной стороны, ему до одури хотелось погулять с ним, а с другой — он ведь так давно не видел маму.
«Думаю, мне всё же стоит побыть сначала с ней, а потом, если получится, напишу Каччану, что освободился».
Омега быстро обвязал вокруг пояса кофту и выбежал из квартиры, предварительно закрыв её. Поезд Инко должен был приехать где-то через час. Так что у него было достаточно времени, чтобы не спеша добраться до станции и там уже дожидаться маму.
Он нажал на кнопку «отправить» и убрал телефон в карман рюкзака.
***
В коридорах было шумнее обычного. Хотя, наверное, так всегда. Просто именно сегодня Кацуки это нервировало гораздо сильнее. Он медленно шёл вперёд, думая о том, как ему поговорить с матерью по поводу подработки, на которую он хотел устроиться. Разумеется, Бакугоу понимает, что какие-либо речи придумывать — глупо. Всё равно он выпалит всё как есть ей в лицо, как только они сядут за «стол переговоров».
Да какая разница! Даже если Мицуки не даст своего согласия, Кацуки в любом случае сделает так, как он хочет. Всё это пустая трата времени.
Об этом он размышлял уже очень давно. И лучше было бы начать претворять свой план в жизнь уже сейчас. Чтобы было больше времени.
Вообще слово «план» было чересчур громким, но ему оно слишком нравилось, чтобы заменять другим. Накопить денег на свою собственную квартирку, переехать туда с Изуку и жить себе спокойно. Расписаться. Завести детей.
Они об этом ещё не говорили, но Кацуки уверен, что омега понимает серьёзность его намерений.
— У тебя такой задумчивый взгляд… Непривычно.
Бакугоу остановился на месте, чуть оборачиваясь.
Девушка смотрела на него странно, не так, как обычно. Сейчас глаза её были чуть прищурены, их золотой отлив немного… настораживал. Заставлял себя чувствовать неловко перед ней, словно эта омега знала что-то ещё, то, чего сам Кацуки не понимал или не замечал.
— У меня всегда такой взгляд.
— Нет, не всегда, — и тон её был непоколебим.
— Складывается такое впечатление, будто ты знаешь меня лучше, чем я сам.
Она пожала плечами.
— Это невозможно. Ведь только ты сам знаешь, что у тебя на уме.
— Забавно. А что на уме у тебя? Не часто ли мы сталкиваемся в последнее время?
— Это естественно, ведь мы учимся в одной школе. Здесь хочешь не хочешь. А будешь сталкиваться.
Ему хотелось закричать «Бред!», но это было глупо. Ведь все его подозрения основывались лишь на показаниях интуиции. А опираться только на её крики — нелепо и несерьёзно.
Посмотрев на неё ещё несколько секунд, Кацуки, нахмурившись сильнее, просто ушёл. Хотя спиной он чувствовал её прожигающий взгляд.
***
Медленно попивая чай вместе с Инко, Изуку незаметно поглядывал на настенные часы. Ему не терпелось уже встретиться с Кацуки, прижаться к нему и…
Он чуть встряхнул головой, прогоняя наваждение, которое всё равно мельтешило на задворках сознания. Жар прилил к щекам, хотя омега был убеждён, что он уже успокоился.
Инко обеспокоенно посмотрела на него и потянулась рукой к горячему лбу сына.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — с нескрываемым беспокойством спросила она.
— Да… Всё нормально… Мне… Я бы хотел выйти ненадолго на улицу. Погулять… — Мидория скосил глаза вбок, как бы боясь, что женщина поймёт, о чём он думает.
— «Погулять»? — переспрашивает Инко удивлённо. — Я не против, конечно, но… Ты только недолго, хорошо?
— Да, — парень улыбается ей благодарно и встаёт из-за стола, забирая кружки, чтобы вымыть их.
Изуку уже не видит, как его мать улыбается, устроив голову в собственной раскрытой ладони.
***
Он вылетает из дома стрелой и бежит со всех ног, боясь опоздать хоть на мгновение. Ведь это мгновение он может провести рядом с тем, кто так дорог ему.
Забежав в парк, где они договорились встретиться, Мидория резво осматривается по сторонам и, замечая стоящую немного дальше фигуру, ускоряется.
Его ноги двигаются всё быстрее, и парень даже не успевает притормозить, впечатываясь в Бакугоу. Альфа пошатнулся, руками обхватывая Изуку и прижимая к себе.
— И чего ты как угорелый несёшься? Вдруг поранишься?
— Я просто очень соскучился по тебе, Каччан. Мне так хотелось побыстрее тебя увидеть…
Кацуки едва различимо краснеет и притягивает омегу к себе для поцелуя, чтобы скрыть своё смущение. Но по улыбке Изуку понимает, что это бесполезно. Однако сейчас Бакугоу готов и на такое, ведь главное, что они вместе, так что ему всё равно, насколько глупо он может выглядеть в глазах окружающих. Лишь бы этот омега прижимался к нему ещё теснее и ласковее целовал его, одаривая светом своей улыбки.
Держась за руки, они идут по усыпанной гравием дорожке, вслушиваясь в стрекотание цикад. Сейчас запах Изуку окружает его призрачной вуалью, показывая внутреннее спокойствие омеги. Им хорошо вот так, наедине, вместе.
— Я хотел кое-что с тобой обсудить… — начинает Кацуки сначала тихо, но затем всё громче и громче.
— Что именно?
— Ну, сейчас, конечно, ещё рано об этом говорить. Но, рано или поздно, мы окончим школу и поступим в институты, будем продолжать учиться. И, скорее всего, профессии у нас будут разные. Думаю, ты понимаешь, к чему я клоню… Многие отношения, какими бы крепкими они ни были, рушатся. У нас будет мало времени друг для друга, будут новые знакомые, возможно, и интересы. Я не хочу, чтобы из-за этого то, что у нас есть сейчас, разрушилось. И поэтому… Я предлагаю тебе попробовать жить вместе, когда мы закончим школу…
Мидория вздрогнул, дрожь его пальцев передалась и альфе, отчего он уже не так уверенно продолжил:
— Это может предотвратить любые мелкие ссоры, в случае если доверие друг к другу начнёт угасать. Нет, конечно, ссориться мы всё равно будем! — он нервно сглотнул. — Я не имел в виду, что хочу с тобой ругаться! Просто общий быт, рутина — всё это может надоесть нам, и мы…
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, Каччан, — большой палец его руки медленно, успокаивающе поглаживает его ладонь.
Кацуки пытается прочесть по его лицу ответ на это корявое предложение, искренне надеясь, что он достаточно ясно намекнул о своём желании, но Изуку ничем не выдаёт чувств. Даже улыбка его всё такая же, ни на миллиметр не изменилась.
И, как бы ни был самоуверен Бакугоу, даже он начинает нервничать. Вдруг Изуку откажется? Вдруг он не захочет быть с ним всю жизнь? Вдруг?..
Но, остановившись, парень неожиданно прижимается к груди альфы, головой чуть потираясь о ткань футболки. Он обхватывает его за пояс и бурчит, пряча лицо, опаляя теплотой дыхания его кожу.
— Я хочу…
И больше ничего не нужно. Сердце срывается в бешеной скачке непонятно куда: то ли вниз, то ли, наоборот, вверх.
Бакугоу прижимается губами к его волосам, оставляя на них лёгкий незаметный поцелуй. Хотя он уверен, что Изуку почувствовал.
Омега отстраняется и, чуть вытянувшись на носках, тянется к лицу Кацуки, чтобы поцеловать его в щёку. Однако он тут же хватает его за шею и притягивает к себе ближе.
Глаза альфы сами собой впиваются в чуть наклонённую в сторону шею. Язык быстрым движением обводит острые клыки, неожиданно удлинившиеся. Как же сильно хочется вцепиться в манящую кожу, оставляя свою метку на ней, чтобы больше никто не мог даже посмотреть в сторону Мидории, чтобы каждый придурковатый дебил знал, что он принадлежит Кацуки. И никому больше.
Но он упорно давит в себе это желание. Ещё нет. Пока нет. Нужно подождать. Осталось совсем немного.
Кацуки провожает Изуку до его дома и с видимой неохотой отпускает тёплую мягкую ладонь. Смотря на нахмурившегося парня, омега только умилённо улыбается. Иногда Бакугоу похож на насупившегося ребёнка, который не получил должного внимания за день. Наверное, так оно и есть, всё же этих двух часов наедине было катастрофически мало.
Мидория снова обнимает его, чувствуя, как руки парня крепко обхватывают его в ответ. Бакугоу быстро смотрит на свет в окнах квартиры омеги, но это не останавливает его: он перехватывает Изуку за талию и, едва отрывая от земли, притягивает к себе, чтобы глубоко поцеловать. Будь рядом стена, Кацуки бы не задумываясь прижал бы его к ней, не оставляя попыток к бегству, и зацеловал до полуобморочного состояния, чтобы ноги омеги дрожали от возбуждения.
В последнее время сдерживаться всё труднее. Но Бакугоу упрямо терпит, хотя желание дурманит мозги, заставляя плясать перед глазами чёрные кружевные точки.
Запах Изуку становится сильнее, выдавая его возбуждённое состояние. Он смотрит на Кацуки мутным взглядом, и дыхание его, тяжёлое и частое, кажется раскалённым.
Они снова вцепляются друг в друга, еле находя силы дойти до накренившейся лавочки неподалёку. Грузно падают на неё и продолжают целоваться, напрочь забыв, что они собирались делать минуту назад и где они находятся. Сейчас их мир сузился до этой кривой лавчонки, в спинку которой они вжались, едва не заваливаясь в сторону.
Дёргаными движениями Бакугоу гладит его лицо, шею, плечи, носом проводя по щекам и тут же целуя, заставляя подрагивать.
Прикрытые веки Изуку дрожат, а руки прижимают ладони Кацуки ещё ближе к себе. Он ластится к нему, позволяя длинным пальцам альфы зарыться в волосы, перебирая их едва подрагивающими движениями.
В ушах начинает гудеть сильнее, поэтому вибрация телефона кажется каким-то общим глюком. Сознание возвращается будто по щелчку пальцев. Они резко замирают, всё ещё тяжело дыша. А трясущиеся руки Мидории пытаются выпутать из карманов штанов телефон.
— Да? — отвечает он, и голос его ужасающе хриплый, отчего он краснеет ещё больше.
Кацуки не может подавить в себе волны умиления и обожания, вжимаясь лицом в его плечо. Омега лишь дышит тяжело, но всё так же не отпускает от себя, старательно давя довольное звериное урчание в грудной клетке.
Бакугоу слышит обеспокоенный голос Мидории-сан, он понимает, что нужно отпустить парня домой. Но не может. Просто не может разомкнуть руки, перестать его целовать. Как Кацуки может позволить себе сделать это, если даже дышать без него становится тяжело?!
Они соприкасаются лбами, смотря друг другу в глаза. Изуку убирает телефон и выглядит таким расстроенным, что Бакугоу просто не может не поцеловать его снова, переходя на шею, посасывая кожу, оставляя свою, хоть и ненастоящую, метку.
Кацуки осторожно разглаживает помятую одежду и приглаживает взлохмаченные волосы омеги. Легонько чмокает его в покрасневшую щёку и отпускает, внимательным взглядом провожая до самой двери и выжидая ещё сколько-то минут, чтобы убедиться, что всё в порядке.
Только тогда Бакугоу выдыхает спокойно и идёт домой, где наверняка всё ещё разносят весь дом его полоумные родители со своей непонятной генеральной уборкой.
Бакугоу Кацуки шестнадцать. Он не собирается останавливаться и продолжит идти вперёд, что бы ни случилось. В его планах слишком многое: разговор с матерью и отцом, с Мидорией-сан, метка и много всего того, что сделает его ещё счастливее, чем он есть сейчас.