Просыпаться было приятно, тепло, уютно. Мидория даже не хочет открывать глаза, но внутренние часы уже едва ли не кричат. Он приоткрывает сонные веки, трёт их ладошками и приподнимается. Под ним вздымается чья-то грудная клетка, Изуку с ужасом смотрит на умиротворённое лицо альфы. Парень сразу вспоминает вчерашний вечер. Его лицо пылает огнём. Омега аккуратно скатывается с Кацуки, присаживаясь на краю и свешивая ватные ноги с кровати. Внутри до сих пор чувствуется что-то постороннее, а живот сводит судорогами.

Омега тихо поднимается с кровати, делая шаг вперёд, и с грохотом падает на пол. Поясница отдаётся жуткой болью, из задницы вытекает вязкая сперма, анус горит. От постороннего шума Бакугоу подрывается, выпрямляясь в кровати. Он ошалело осматривается по сторонам, пока не видит валяющегося на полу Изуку. Альфа раздражённо цыкает и встаёт.

— Я же говорил тебе не вставать! Упрямый идиот! — его поднимают с пола и укладывают назад на кровать.

От взгляда Кацуки становится не по себе, а обнажённое тело окончательно лишает чувства защищённости. Ему страшно. Руки сами собой тянутся прикрыть гениталии. Парень, смотря на это действие, ехидно выгибает бровь, так и говоря: «Серьёзно?»

В комнате довольно жарко и еле уловимо пахнет сексом, но, похоже, Изуку этого не чувствует, в отличие от Бакугоу, в чьих глазах снова загорается похотливый огонёк. Всё-таки трудно остановиться, когда спустя столько времени дорвался до чего-то настолько сладкого, как этот омега.

Он медленно забирается с ногами на кровать, нависая над красным парнем, рукой оглаживая ногу и поднимаясь выше. Хочется ещё, отчего упрямо пульсирует орган между ног. Но стоит увидеть покрасневшее отверстие, всё ещё блестящее и липкое от спермы, вытекающей из него, альфа немного остывает. Кацуки наклоняется, чтобы поцеловать в живот, слегка потеревшись о кожу щекой. Изуку не двигается, сердце набатом бьётся аж в голове, в висках. Всё его естество просто умоляет оттолкнуть от себя этого человека, убежать и спрятаться как можно дальше, но он не шевелится, прекрасно помня, что с ним делали раньше, когда он пытался вырваться.

Несколько минут альфа так и лежит, прикрыв глаза, руками поглаживая бёдра Мидории, который совершенно не шевелится, кажется, даже не дышит или делает это через раз. Бакугоу тянется к его руке, чтобы переплести пальцы, но замирает на полпути, удивлённо прислушиваясь к урчащему желудку. Омега зажмуривается, краснея ещё сильнее.

— Проголодался. Значит, в душ и завтракать.

Это слишком странно. Его поднимают с кровати и относят в ванную. На руках. На руках! Никогда такого не было. Никогда и ни с кем. И не должно было быть. Тем более с…

За всё то время, что он живёт в этой квартире, в наполненной ванне омега лежал от силы раз пять, не больше — было слишком страшно набирать воду, вдруг Бакугоу не понравится это и он снова получит. Ванна наполняется слишком быстро. Кацуки опускает Изуку в горячую воду, устраиваясь у него за спиной. От воды там неприятно щиплет, отчего Мидория морщится. На его плечо ложится подбородок, а потом альфа целует его шею, оглаживая тело руками.

Изуку не может скрывать: эти прикосновения очень приятные. Настолько, что хочется попросить ещё, но он вовремя прикусывает язык, опуская голову, чтобы не было видно глаз. Вдруг он чувствует, что в него пытаются просунуть палец, от этого становится больно. Парень дёргается, но его голову резко разворачивают, целуя, а палец проникает внутрь. Бакугоу прекрасно понимает, что омеге больно, но упрямо продолжает, пока ему прямо не скажут «Хватит». Он хочет услышать это от него и тогда сразу остановится.

Но Мидория терпит, сцепив зубы, ждёт, когда его отпустят. Это немного подбешивает, тогда в бой идёт второй палец. Его худые руки впиваются ногтями в собственные ноги, на коже появляются красные полосы, ещё немного, и пойдёт кровь. Кацуки рычит, прикусывая мочку уха, заставляя вскрикнуть, руки подрываются в так и не осуществившейся попытке оттолкнуть альфу. Бакугоу снова цыкает, поднимая Изуку из ванной, пальцы внутри расходятся как ножницы. Из него вытекают остатки спермы. Он споласкивает его, заворачивает в полотенце и относит назад в спальню.

Они оба прекрасно понимают, что альфа не в состоянии приготовить завтрак, не разрушив кухню. Поэтому Мидория, пошатываясь, идёт на кухню и под пристальным взглядом красных глаз жарит оладьи. Смотреть на Кацуки невозможно, лицо сразу становится красным, а задница ноет. Когда он немного привыкает, боль уже не кажется такой сильной и просто жужжит на фоне.

Пока Кацуки раскладывает оладьи по тарелкам, Изуку пытается сесть, но боль простреливает вдоль позвоночника, приходится завтракать стоя. Только это совершенно не устраивает альфу, в итоге они вдвоём едят в спальне, сидя на краю мягкой кровати. Мидория хочет спросить, можно ли ему съездить к маме, но никак не может заставить себя выдавить хоть слово то ли от страха, то ли от смущения, то ли от всего сразу.

— Сегодня приём только два часа, с четырёх, воскресенье же. Так что поедем вечером, успокойся.

Наверное, у него всё на лице написано.

Время до поездки провести с пользой не удаётся, его сгребают в охапку и укладывают в кровать, ложась рядом. От тепла альфы клонит в сон, но поцелуи, покрывающие шею, немного настораживают, да и кое-что, упирающееся в поясницу, тоже.

— Хочу тебя.

Сил на сопротивление просто нет, а прикосновения рук к телу слишком аккуратные, чтобы быть реальностью. Так кажется Изуку.

— Сомкни ноги, — за спиной слышится шуршание одежды, с омеги стягивают штаны.

Кацуки просовывает возбуждённый член меж сведённых вместе ног и начинает медленно двигаться. Пускай это и трудно назвать сексом, но хоть какое-то облегчение принести способно.

Мидория и сам не может сказать почему, но ему это нравится. Мочку уха немного прикусывают, а на ягодицы надавливают, призывая сдвинуть ноги чуть сильнее. Возбуждение не заставило себя ждать, омега смущённо одёргивает большую футболку, чтобы Бакугоу не заметил, только это не помогает. Рука альфы уже сомкнулась вокруг, начиная двигаться по стволу.

Такие фрикции не продлились долго, перепачканную в семени одежду пришлось менять. В сон клонит ещё сильнее. Сердце приглушённо билось о рёбра. Дыхание никак не выравнивалось. Было очень жарко, а пылающее тело за спиной только усугубляло ситуацию.

— У-ум, — Изуку пытается немного отстраниться, но его не отпускают, — ж-жарко… о-очень.

Альфа его услышал, тут же поднимаясь и открывая окно. Ветер был прохладным, омега облегчённо сделал глубокий вздох.

— С-с-спасибо!.. — Кацуки приподнял его, стягивая футболку и отбрасывая в сторону.

Вместо одежды он укрыл его лёгким одеялом и, поцеловав в щёку, куда-то ушёл.

— Просто лежи. К вечеру вернусь, — последнее, что услышал омега.

***

Просто лежать не получилось. Изуку убрался в квартире, заранее приготовил ужин и забежал на работу, чтобы помочь с переноской цветов.

Дома его уже ждал злой как чёрт Кацуки, метающий взглядом молнии.

— Мне казалось, я понятно изъясняюсь. Оказывается, нет? — сидя в кресле и смотря на омегу алыми глазами, он казался ещё более устрашающим, чем обычно. Руки похолодели от страха.

— П-прости… м-мне трудно… сидеть на м-месте… ког-когда т-там м-маме пло-хо…

Бакугоу всегда пугал своими резкими передвижениями, и этот раз не стал исключением. Мидория попятился назад, но альфа был быстрее, хватая его за плечи и обнимая, целуя в губы. Не сказать, что этот поцелуй был нежным или утешающим, но от него почему-то стало спокойнее. Пускай и вперемешку со жгучим страхом.

В палате у Инко было уютно, да и сама женщина выглядела немного лучше, чем вчера. Парень от неё не отходил, а Кацуки решил оставить их наедине, всё равно он мало чем пригодится.

Мать смотрела на него с всё той же нежностью, с лёгкой улыбкой.

— От тебя Кацуки-куном пахнет сильнее обычного, — что она хотела этим сказать, он не понял, но всё равно немного покраснел.

На самом деле, Изуку уже давно не различал запахи. Он не помнил запаха Кацуки или своего собственного. Инко пахла домом и выпечкой, это навсегда отпечаталось в его памяти, и больше ничего. Возможно, это связано с отсутствием течек, но сейчас это не было таким важным.

Мидорию, на его взгляд, выставили из палаты довольно быстро, хотя часы приёма уже подошли к концу, а ему ещё и подольше разрешили остаться. По тому, как дрожали медсёстры, нетрудно догадаться, кто постарался.

А стоило переступить порог дома, как его сразу же потащили в спальню, опрокидывая на кровать. Вслед за ним на простыни упала какая-то бутылочка. Изуку с недоумением взглянул на неё.

— Это смазка, — смотреть на то, как краснеет этот омега, было слишком приятно.

Несколько часов непрерывного секса выматывают не на шутку, особенно с непривычки. Изуку всё никак не мог отдышаться. Стоило им закончить, как всё повторялось снова. Тело покрывали засосы, а из задницы вытекала сперма. Он чувствовал себя пыльным мешком, где бросили — там и остался. Но, похоже, Бакугоу даже не собирался останавливаться, снова покрывая поцелуями спину. Его подхватили под живот, ставя в коленно-локтевую позу, хотя руки уже не держали, дрожа и подгибаясь.

Больно уже не было, обилие смазки способствовало. Разве что хлюпающие звуки смущали ещё больше вчерашнего. Кацуки пристроился сзади, сразу же проникая внутрь. Ему приходилось придерживать омегу под живот, чтобы тот не рухнул. Новые толчки посылали волны удовольствия по позвоночнику вверх, к рёбрам. Изуку был уже не в состоянии сдерживать стоны, хотя иногда прикусывал губу, за что его сильно дёргали за волосы, заставляя вскрикивать.

Кацуки беспощадно вбивал в матрас, перед глазами всё плыло, руки вконец перестали держать. Он опустился грудью на кровать. Но альфу это не смутило ни капли, разве что теперь приходилось наклоняться ниже, чтобы оставить очередной засос или поцеловать.

Каждый оргазм был бесподобен, а последующий ещё лучше. Внутри было до одури горячо и мокро, по ногам струйками стекала смазка вперемешку со спермой. Голова кружилась, Изуку вот-вот потеряет сознание от этих ощущений, поэтому он, содрогаясь от плохого предчувствия, решается на отчаянный шаг, тянется рукой к руке альфы, что находится прямо около головы, и сжимает.

— М-м-м!.. — всё, что получается сказать, а после его накрывает очередной оргазм, и он проваливается в темноту.

Приходит в себя Мидория от лёгких хлопков по щекам, и первым, что он видит, становится обеспокоенное лицо альфы с расширенными зрачками, смотрящими на него. От такого вида он хрипло смеётся, заставляя Кацуки нахмуриться. Альфа приподнимает его, поднося к его губам стакан воды, чтобы тот попил. Омега пьёт жадно, большими глотками. Пересохшее горло побаливает от стонов. Отвернув голову, он проглатывает остатки воды и снова смотрит на Бакугоу. Альфа тоже смотрит на него внимательным взглядом, словно сканируя. Кажется, он что-то говорит, но в ушах звенит, а глаза сами собой закрываются, руки безвольно падают на простыни.

Следующее пробуждение уже не такое сумбурное. Изуку чувствует, как его гладят по голове, перебирая прядки волос. Кое-как открыв глаза, омега сонно оглядывается, но всё, что видит, это оголённая грудь, к которой его прижимают, одной рукой удерживая за талию.

Ему отчего-то страшно пошевелиться. Лежать в этих тёплых объятиях так приятно, что хочется заснуть назад. Но лучше он сам «проснётся», чем это заметит Кацуки. Мидория слегка дёргано вздыхает, рука на голове замирает, а потом медленно перемещается на подбородок, приподнимая, чтобы встретиться взглядом.

Бакугоу смотрит в его глаза, аккуратно поглаживает по щеке и целует в губы.

— В следующий раз предупреждай заранее, когда захочешь шлёпнуться в обморок…

***

Секс становится неотъемлемой частью их совместной жизни. Хотя после того самого раза всё проходит спокойнее. Кацуки любитель поэкспериментировать (но меру знает, хоть это и удивительно). Однако Изуку чувствует себя нормально, несмотря на постоянные сексуальные нагрузки. Сон сам собой нормализовался, его просто вырубает после нескольких заходов. Но что больше всего радует его — полное отсутствие насилия. Один раз, когда он был слишком уставшим, они просто поцеловались и легли спать.

Инко шла на поправку довольно быстро, так что через две недели её отпустили домой. Каждые выходные омега приезжает к ней хотя бы на пару часиков. Она смотрит на него, улыбается чему-то своему и раз за разом повторяет: «Как же я рада за тебя».

Каждая такая фраза немного озадачивает, но стоит приехать домой, как это вылетает из головы. Ему просто не дают повода задуматься, да и времени на это нет.

Синяки под глазами давно прошли, он перестал шарахаться от каждого звука, хотя Бакугоу всё ещё его пугает, если можно передать всё, что он чувствует, этим словом.

В тот день они сидели на кухне, завтракали. Мидория принюхался, чувствуя какой-то странный запах, но распознать, что это, никак не получалось. Пришлось спросить у Кацуки:

— Т-ты ничего не чувствуешь? Кажется, пахнет чем-то странным… — альфа откладывает хлебный тост в сторону и принюхивается, но потом, нахмурившись, качает головой.

Изуку на всякий случай проверяет холодильник, мало ли. Но всё в порядке. Может, ему кажется? Ведь этот запах чувствует только он. Парень обходит всю квартиру, Бакугоу, сидящий в кресле, всё-таки спрашивает:

— А чем пахнет-то?

Он вдыхает полной грудью.

— Чем-то мускусным… горьковатым… может, древесина… или полынь… или шалфей… или…

Привычка бубнить себе под нос вернулась относительно недавно, за все прошедшие годы он научился молчать по несколько дней (обычно выходные, праздники), теперь же хочется говорить, хотя это трудно назвать разговором. Он трясёт головой и оборачивается на Кацуки, тот сидит, слегка приоткрыв рот, так и не донеся до него кружку с кофе. Омега удивлённо смотрит на его позу.

— Г-горячий?

— Что?

— Кофе горячий? Подлить в-воды?

Бакугоу посмотрел в свою кружку, но, похоже, ничего там так и не увидел.

— Нет, — вот только Изуку совсем не кажется: альфа теперь следит за каждым его движением ещё пристальнее, чем обычно.

Такие метаморфозы с запахом происходят всё чаще. Особенно в многолюдных местах. В такие моменты хочется зажать нос, так что он как можно быстрее стремится покинуть людные улицы. Кацуки ежедневно встречает его с работы, они приходят домой вместе, ужинают, иногда занимаются сексом. Это всё успокаивает его — хотя нервная дрожь то и дело пробегает вдоль позвоночника — особенно утренние объятия, как-то раз он даже нерешительно кладёт ладони поверх рук альфы.

Но напоминание о прошлом не заставляет себя ждать.

Это был обычный вечер, только альфа вернулся с работы какой-то дёрганый и явно злой, даже бешеный. А его алые глаза и вовсе наливались кровью. От такого зрелища становилось не по себе, поэтому Мидория молчал, стараясь передвигаться бесшумно, чтобы ненароком не обратить на себя ярость Бакугоу.

С него не спускали глаз, словно рентгеном просвечивали. Руки дрожали, он сглатывал чаще обычного, это позабытое ощущение липкого страха…

Тихо поставив на стол тарелку с ужином, он отходит к раковине, чтобы помыть лоток от обеда парня, с удивлением отмечая, что тот полон. Может, он приготовил невкусно?.. Или Кацуки не проголодался?.. Хочется обернуться, посмотреть на него, но внутри всё отказывается слушаться. Лучше помыть посуду. Звук льющейся воды разбивает эту напряжённую тишину. Прерывистое дыхание и пронизывающий взгляд, который, казалось, только и ждёт, чтобы он совершил ошибку. Сердце загнанно бьётся, а вот и ошибка… Мокрая тарелка выскальзывает из рук и с грохотом падает на пол, разбиваясь на осколки, один из них врезается в ногу, оставляя длинный порез. Но сейчас отнюдь не это заботит Изуку, а вот рычащие звуки неподалёку…

Его стремительно хватают, сильно сжимая поперёк талии, и утаскивают в спальню, волоча по полу. Омега вскрикивает, впиваясь ногтями в руку Бакугоу. Он больно ударяется ногой о порожек, а потом его грубо швыряют на постель. Мидория тут же пытается отползти к изголовью, забиться в угол, которого нет. Он поджимает ноги, закрывая живот, а руки прикрывают лицо, он весь дрожит. Эти огромные глаза как у перепуганного зверька.

— Не надо. Не надо! Не Надо!!! — голос срывается, из глаз градом текут слёзы.

Кацуки замирает, оперевшись коленом на край кровати, с протянутой к нему рукой. Альфа выглядит потерянным, а потом резко набрасывается на него. Изуку кричит, задыхаясь в ужасе, ещё страшнее становится от дыхания альфы, опаляющего беззащитную шею. Но…

Ничего не происходит.

За своим сумасшедшим сердцебиением омега не замечает ничего вокруг себя. Бакугоу навалился на него всем телом и лежит, сжимая руки вокруг грудной клетки, отчего немного больно. И вдруг он слышит это…

Протяжный скулёж…

Кацуки скулит, прижимаясь носом к его шее. Изуку видит вихры светлых волос, да и то только на затылке. Тёплое прерывистое дыхание, омега чувствует, как глухо и тяжело бьётся сердце в груди парня. Медленные удары, кажется, даются с большим трудом, а потом ритм резко ускоряется и снова замедляется. Мидория отчего-то думает, что у альфы проблемы с сердцем, потому что это совершенно ненормально. Может, он скулит от боли?

— Б-б-больно?.. — ему всё ещё страшно, и он не в силах объяснить, почему спрашивает это у того, кто только что хотел его избить и изнасиловать.

Хотя теперь он сомневается, что ему вообще хотели причинить боль. Но всё выглядело как раньше. Такое происходило изо дня в день, почти беспрерывно. В памяти эти сцены отпечатались навсегда и часто не давали покоя, даже во время поцелуев.

От его вопроса массивное тело на нём вздрагивает.

— Прости меня… — тот шок, который Изуку испытал в этот момент, нельзя передать словами, его никак не описать.

Он отчётливо чувствовал, как сильнее сжимались руки вокруг него, а ещё горечь… полыни и крепкого чёрного чая…

Скулёж не прекращается, а на глаза омеги наворачиваются слёзы. Он не может объяснить отчего, но ему словно было физически больно. Поэтому дрожащими руками Изуку гладит альфу по голове как ребёнка, а тот вздрагивает, носом сильнее тыкаясь в шею, глубоко и часто дыша.

Они лежали так, может, час, два или три, а может, и вовсе минут пятнадцать от силы. От веса Кацуки грудная клетка уже ныла. По шее кончиком носа выводили какие-то узоры, целовали. Никакой угрозы уже нет, но от пережитого стресса почему-то клонит в сон. Однако сейчас не время спать, Бакугоу приходит в движение. Медленно приподнимается и заглядывает в глаза. Мидория не может и не хочет знать, что видит Кацуки. Наверное, его лицо выглядит сейчас отвратительно. Он очень хорошо помнил, что после слёз на коже появлялись яркие красные пятна, чем-то напоминающие аллергию на цитрусовые. Прикосновения мокрого языка на щеке заставляют скулить уже его. Лицо удерживают в ладонях, слизывая солёные дорожки. Почему-то этот жест кажется таким ласковым, будто кошка вылизывает новорождённого котёнка. Такое сравнение вышибает воздух из лёгких, он закашливается. Альфа отстраняется. Изуку смотрит на него с немым вопросом, а ответом ему служит поцелуй в губы. Пока омега теряется от напора, с него уже стягивают одежду. Странно, но подтекста в этих действиях нет.

Укрытые одеялом, они просто лежат друг напротив друга обнажённые, Кацуки держит его за руку, время от времени приближаясь, чтобы поцеловать. Так и засыпают. Только горечь полыни всё никак не сходит с языка, этот вкус ощущается очень явственно, как и чёрный чай.

***

Странные ощущения заставляют медленно просыпаться. Веки налиты будто бы свинцом, не открываются. Микроволны удовольствия расползаются по всему телу. Изуку сдавленно стонет, пытаясь немного повернуться. Но его удерживают на месте. Дыхание участилось, да и пульс тоже. И тут он чувствует, как в него проникает кончик языка. Омега подрывается так резко, распахивая всё ещё мутные после сна глаза. Только на грудь сильно надавливают, принуждая лечь обратно, от силы парень падает назад на подушки. Язык проникает ещё глубже, Мидория аж выгибается в спине. От такого непривычно-нового ощущения всё тело охватывает жар, пальцы впиваются в простыни, сжимая как можно крепче.

Изуку стонет громче, внизу живота странно горит, а потом всё прекращается. Кацуки приподнимается и смотрит на него с немым удивлением, в его красных глазах пляшут какие-то искры радости, но ему, наверное, кажется. В шею снова утыкаются носом, обнюхивая и удовлетворительно порыкивая.

— Уже скоро. Потерпи ещё немного.

Этот шёпот еле различим, но, когда до омеги доходит, хочется переспросить, о чём говорит Бакугоу, что имеет в виду. В анус проникает палец, быстро поглаживая стенки. В этот раз подготовка какая-то не такая. Может, смазка другая, но ощущения в несколько раз сильнее обычного. Сдерживаться не получается совсем, он настолько теряет контроль над собой, что подаëтся тазом навстречу.

Первый толчок, как всегда, болезненный, но лучше становится уже через несколько минут. Хочется отпустить себя, ту часть, которая так жаждет ласки и любви, но всё ещё страшно, хотя в этот раз Изуку себя почти не контролирует. Руки сами цепляются за плечи Кацуки, притягивая к себе всё ближе. Сам альфа придерживает парня за согнутые коленки, чтобы задать хоть какой-то ритм, но это не очень-то помогает. Движения получаются прерывистыми, резкими и довольно глубокими.

Слишком хорошо, чтобы о чём-то думать. Мидория кончает первым, до крови вцепляясь в плечо Бакугоу, вскрикивая еле слышно. Кацуки стискивает зубы и загоняет член до упора, кончая внутрь.

В голове звенит пустота, воздух кажется горячим, дышать невозможно. Альфа покрывает поцелуями его щёки, сжимая лицо в больших ладонях. Изуку весь мокрый, пот стекает по шее. Глаза снова закрываются, а из ануса вытекает сперма. К этим ощущениям он никогда не привыкнет. Наверное, Кацуки знает, что омега не может иметь детей, поэтому так спокойно кончает в него, потому что по-другому быть не может.

В комнате пахнет сексом, чаем и какими-то фруктами… Но запах тут же исчезает, а вот Бакугоу как сумасшедший подрывается, обнюхивая парня, заглядывая в бессознательные глаза. Ему почему-то кажется, что альфа рад.

— Спать хочешь? Спи.

Пожалуй, Изуку и вправду лучше поспит, а то внутри слишком влажно, да и запахи забиваются в нос, отчего голова слегка кружится. Нужно сбежать от всего этого и как можно скорее.

***

Мидория всё чаще ловит на себе взгляды посторонних альф. Особенно в кафе, когда он принимает заказы, но стоит им подойти к нему ближе, как все морщатся и стараются как можно быстрее уйти. Один особо упёртый пытался спросить его номер, но продержался мужчина три минуты, как позже сказали другие работники, что делали ставки и засекали время. Изуку непонимающе смотрел на всё это.

— Ты серьёзно не в курсе? — спрашивает один омега.

Парень качает головой, надеясь, что ему объяснят.

— Так смотри! — он хватает за рукав одного из молодых официантов, альфу, и подталкивает к Изуку.

Сначала он уверенно подходит, но стоит оказаться напротив омеги, как мальчишка отскакивает, зажимая нос.

— От тебя так альфой несёт! Сильный! Такое ощущение, будто меня сейчас на части порвёт! Пойду подышу свежим воздухом!

Дома, вспоминая этот момент, Мидория аккуратно оборачивается, поглядывая на Кацуки, который расположился в кресле с ноутбуком, быстро печатая что-то.

Бакугоу всегда был сильным альфой. Это было известно всем ещё со средней школы. Пока все только осваивались со своей сущностью, он вовсю ввязывался в драки со старшеклассниками, демонстрируя свою силу, всегда выходя победителем.

«Может, спросить его про запах?»

— Засунь свои вопросы себе в жопу! — кричит за спиной Кацуки.

Изуку вздрагивает, думая, что сказал это вслух, но, обернувшись, видит, что альфа орёт в телефон.

— Это твоя работа, а не моя! Что?! Иди на *** со своими ************! Ты, ****** кусок, собрал себя в кучу и поехал в офис за документами! Если завтра их не будет у меня на столе, ты из альфы превратишься в Оно!

Он даже не знает, с кем говорит Бакугоу, но того человека реально жалко. А вообще, альфа редко работает дома, только в экстренных случаях. Да и сегодня он вернулся раньше обычного, к тому же немного раздражённым.

Телефон едва не отправляется в стену, Кацуки делает глубокий вдох и выдох.

— Тебе «Привет» от Мономы, — и снова садится за ноутбук.

***

Шум из коридора разбудил его где-то около часа ночи. Кацуки рядом не было. Он медленно, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. За закрытой дверью кухни раздавались голоса.

— Я что, за тобой всё проверять должен?

— Да ладно тебе, там всего лишь пара ошибок, — Изуку сразу узнал этот слегка насмешливый тон — Монома.

— Пара ошибок?! Из-за ТВОИХ ошибок нам снова пришлось бы разбираться с этой мразью! Ты что, хочешь, чтобы меня в тюрягу упекли?!

— Не кипятись, Бакугоу-сан. Мы тебя будем навещать, если что. Да и о Мидории-сане позаботимся, не переживай!

— Иди к чёрту, — как-то устало выдохнул он.

Омега остановился около двери, не решаясь зайти внутрь, но и не уходя назад в спальню.

— Если честно, я тебе даже немного завидую, столько внимания со всех сторон.

— Если ты перестанешь валять дурака и возьмёшься за ум, то и к тебе будет это «внимание со всех сторон»! — Кацуки стучит стопкой бумаги по столу.

Они оба замолчали, и только спустя пару минут Монома серьёзным, совершенно несоответствующим ему голосом продолжил:

— Значит, это правда?

— Что именно?

— То, что тебя видели кое-где, а ещё Аизава лично подписал твоё заявление, только без числа, чтобы потом его приписать.

— Не понимаю, о чём ты, — Изуку застыл, не зная, о чём эти двое разговаривают, да и напряжения не чувствовал.

— Тебя Шинсо видел в «Дисте».

— Вот пёс, прознал всё-таки. Ну и что, будешь болтать об этом направо и налево?

— Не вижу смысла. Всё равно узнаем одни из первых. Да и полагаю, ты ушёл оттуда «с пустыми руками».

— …

— И когда же?

— Тебя не касается.

— Эх! Ну, в любом случае мне будет тебя не хватать.

— Говоришь так, будто я помирать собрался!

— Ну, относительно так и есть.

— Всё, хватит об этом. Вернёмся к работе.

— Да, да…

Дальше Мидория не видел смысла оставаться. Ему и так было не по себе из-за того, что подслушал разговор, так что он отправился спать. Но сон так и не пришёл. Парень ворочался на кровати ещё несколько часов. Потом пришёл Кацуки. Альфа мешком упал на кровать и, похоже, сразу заснул. А Изуку всю оставшуюся ночь смотрел, как развеваются от ветра шторы в их спальне.

***

— Добро пожаловать, — он поднял голову, чтобы поприветствовать очередного покупателя.

Им оказался альфа уже в довольно преклонном возрасте, хотя по нему и не скажешь, если не присмотришься. Высокий и накачанный, широкоплечий. Один он едва не занимал всё свободное место в магазине. У него были светлые волосы, чёлка забавно топорщилась вверх, образовывая букву «V». Да и сам он был похож на героя какого-то американского комикса, особенно улыбкой. Оставалось только какую-нибудь фразу придумать наподобие «Всё хорошо, потому что я здесь!» — и всё.

— Чем я могу Вам помочь? — Изуку поначалу немного растерялся, потому что мужчина выглядел точь-в-точь как его кумир детства из мультфильма, который крутили по телевизору.

— Юноша! Мне нужен букет для самой прекрасной дамы на свете! — горящие ярко-голубые глаза едва ли не сияли от переполняющих его эмоций.

— Эм… У Вас есть предположения или предпочтения?

Вот тут-то мужчина замолчал, растерянно посмотрев на омегу, а потом быстро-быстро завертел головой, теряя всю уверенность.

— Тогда для начала, на какое событие выбираете букет? Годовщина?

— Нет.

— Свадьба? — Мидория старался не показывать удивления, хотя действительно было неожиданно, что такой альфа ещё не женат.

— Нет.

— Может, день рождения?

— Нет.

— Тогда что же?

— Первое свидание…

Изуку впал в ступор, даже обернулся на альфу, тот, похоже, смутился.

— Удивлены, да? Это странно, что кто-то вроде меня, и вдруг первое свидание?

— Немного, — честно сказал омега. — Но я не вижу в этом ничего плохого, у каждого должна быть личная жизнь. Обычно на первое свидание берут розы, чаще всего красные. Вашей спутнице подойдут красные розы?

— Вообще, я не знаю, — мужчина уже окончательно поник головой.

— Это очень просто узнать, просто представьте её с букетом.

Он зажмурился, выпадая из реальности, только через минуту парень решился его окликнуть, возвращаясь к делу.

— Ну как?

— Как-то не очень… Красные ей не подходят…

— А как насчёт белых? Их нечасто берут, но, если говорить честно, мне кажется, что белые розы на первое свидание подходят гораздо больше. Да и выглядят они очень нежными и ранимыми. Вот, — он ловко вытащил из вазы цветок и протянул его мужчине.

В его больших ладонях маленькая белая роза смотрелась такой беззащитной, но почему-то Изуку показалось, что это выглядело очень мило и донельзя подходило ему.

Альфа долго смотрел на белые лепестки, почти не мигая, да и не отвлекал его никто. Омега немного отошёл в сторону, решив оставить клиента наедине со своими мыслями.

Мидория опрыскивал водой лилии, когда его привлекло покашливание со стороны.

— Юноша, можно попросить Вас сделать букет?

— Конечно.

Мужчина смотрел, как ловко тонкие пальцы выбирали красивые цветы и укладывали их в переливающуюся обёртку, скрепляя прелестной голубой ленточкой с бантиком.

— У Вас талант, юноша! — восхищённо воскликнул он, принимая в руки букет.

— Не талант, скорее, долгая практика, — Изуку легонько улыбнулся такому комплименту. — Надеюсь, Вашей избраннице понравится.

— Я обязательно расскажу Вам! — заверил альфа, снова улыбаясь широкой улыбкой.

— Что ж, буду ждать. Спасибо за покупку, приходите к нам ещё!

— Всенепременно!

И мужчина ушёл. Однако после разговора с ним парень ещё долго улыбался, ему отчего-то казалось, что всё у этого человека будет хорошо. Он заправил прядку волос за ухо и решил собрать несколько букетов заранее.

***

Изуку медленно шёл домой. На улице уже было довольно темно, что немного пугало после того ограбления. С утра Кацуки предупредил, что не сможет его встретить из-за совещания на работе, при этом прошипев: «Смотри по сторонам, когда будешь пиликать домой, а то подохнешь ещё!» М-да. Пожалуй, это можно назвать заботой.

Но к совету альфы он всё-таки прислушался. Даже решил идти не как обычно, через дворы, а по парку, хотя путь выходил в два раза длиннее.

На некоторых лавочках шумными компаниями сидели подростки, пожилая пара, много людей гуляло с собаками. По сравнению с днём было тихо. Мидория пытался вспомнить, что есть в холодильнике для ужина, когда его привлёк громкий крик. Он быстро огляделся по сторонам. Та группа подростков начала дебоширить: переворачивать мусорные баки, швыряться бутылками от спиртного, а теперь они и вовсе подошли к пожилой паре, сидевшей рядом, и столкнули со скамейки мужчину. Дедушка попытался подняться, но один из шпаны пнул его ногой, отчего он окончательно распластался на земле. Бабушка упала рядом с ним на колени, плача. Послышался очередной звон разбивающейся бутылки. Стало противно. Мидория сорвался с места, подбегая к ним, он присел на корточки, осматривая мужчину. Помог ему встать под улюлюкание подростков, большинство из них составляли в основном альфы, уже далеко не в трезвом состоянии. Когда дедушка смог подняться, Изуку проводил их до выхода из парка, придерживая за руку.

— Вам точно не нужно в больницу? Если что, я могу проводить, — он уже позвонил в полицию и краем глаза наблюдал за тем, как по одному скручивают хулиганов, усаживая в автомобиль.

— Не волнуйся, я ещё не настолько немощный, чтобы помереть от такого, — рассмеялся дедушка, смотря на него блестящими глазами, в уголках которых было много морщин. Его супруга едва сдерживала слёзы, да и Изуку сам чуть не расплакался, поддаваясь моменту.

***

До дома он дошёл без происшествий. Бакугоу ещё не было, а ему почему-то ужасно захотелось сладкого. Пришлось сходить в магазин за корзинками из слоёного теста, а потом он приготовил тарталетки с ананасом под карамельным соусом. Посмотрев на своё творение, Мидория сглотнул слюну, но стоило протянуть руку к выпечке, как с грохотом, едва не слетая с петель, отворилась входная дверь. Тяжёлые шаги звучали так же стремительно, как подпрыгивало до горла сердце парня.

Кацуки был злой как чёрт, и он был не один. Следом зашли ещё трое: Киришима, Монома и Шинсо. Лица у всех троих были хмурые.

— Мразь! — Бакугоу сжал кулаки, скрипя зубами.

— Мразь не то слово, это самая настоящая мразина! — даже Нейто уже не веселился.

Они все разом грузно сели за стол. Воцарилось нервное молчание, прерываемое скрипом зубов, постукиванием пальцев и шипением вперемешку с матами.

— И что делать будем? — прервал Киришима.

— Нам уже нечего переделывать.

— Коллеги, мы в жопе… в полнейшей жопе... — изрёк Шинсо, все удивлённо посмотрели на самого рассудительного человека в отделе.

— Хуй им, тварям, я не уступлю этот ёбаный контракт! — Кацуки уже не на шутку взбесился, яростно сверкая глазами во все стороны.

— Бакугоу, я согласен с Шинсо, мы в жопе, — понуро кивнул Эйджиро, попутно доставая документы из портфеля и раскладывая на столе перед всеми.

Монома схватил один из листков и принялся читать.

— Как. Вот скажите мне, как нам урвать кусок, при этом не сев за убийство. К тебе, Бакугоу-сан, этот вопрос не относится, ты в любом случае сядешь за расчленёнку, — из его рук выскользнула бумага, голова безвольно откинулась назад, он наконец-то заметил, что не только они четверо находятся в комнате. — А. Добрый вечер, Мидория-сан. Извини, что заявились без предупреждения и приглашения.

— Ни-ничего… — все повернулись в его сторону, здороваясь.

— Даже если мы сейчас пересмотрим все пункты, ничего не получится. Они нас придавят. Особенно этот.

— Мразь!

— Мразина! Бакугоу-сан, это уже не мразь, а более высокая ступень эволюции!

Они снова замолчали, злобно пыхтя каждый в своей тональности. Изуку смотрел на них, уставших и злых, на листки бумаги — некоторые были смятыми и порванными. У кого-то заурчал желудок.

— Блестяще! Я ещё и подохну от голода! Всегда мечтал о такой смерти!

— Не-е хотите поужинать? — привлёк их внимание тихий голос, на него уставились четыре пары голодных глаз.

— Да!

— Конечно!

— Не откажусь.

— К себе домой валите, тут вам не ресторан!

— Ни-ничего, еды много… и я могу е-ещё приготовить…

Когда на столе вместо бумаг появились тарелки с едой, такой горячей и вкусно пахнущей, все разом сглотнули. Они накинулись на неё как оголодавшие звери, при этом как дети пытаясь урвать кусок побольше. Монома выкрал из тарелки Кацуки добрую половину кусочков мяса. Альфа в ответ полез к Киришиме за овощами, между ними началась дуэль на вилках. Пока эти двое пытались выколоть друг другу глаза, Монома умял две порции и уже собирался просить добавки, как остановился, медленно пережëвывая еду.

— Стоп! А что если… Киришима-сан, где копия договора? — Мидория забрал тарелки, а альфы с новыми силами набросились на бумажки, зарываясь в них с головой.

Они просидели за работой почти до двенадцати, прерываясь, только чтобы сбегать в туалет и стащить что-нибудь с кухни, но стоило Кацуки поймать кого-то возле холодильника, как воришка тут же получал по башке. Эйджиро был первым, кто ушёл, дома его ждал беременный супруг, так что его отпустили спокойно, а все остальные пытались переписать почти готовый договор.

— Выглядит неплохо…

— Этого мало! Эта мразь ещё к чему-нибудь придерётся!

— А когда они снизойдут до нас с визитом в следующий раз?

— Обещали двадцать первого в 18:00.

— Так, получается, у нас ещё четыре дня?! А что мы тогда здесь делаем?! — Монома ошалелыми, красными, воспалёнными глазами уставился на часы, стрелки показывали около двух ночи.

— Мы засиделись.

— Делать-то что? Электрички уже давно не ходят!

— Да бля, похоже, выбора уже нет, оставайтесь на ночь. Только сразу говорю, спать будете на полу без одеял.

— Что?! — Нейто даже не вникал в суть слов Кацуки.

— Да не ори ты! Щас всех разбудишь!

— И вправду, Мидория спит.

— Вряд ли, — Кацуки поднялся со стула. — Я пошёл. Ложитесь где хотите.

***

Утро выдалось странным. Стоило Изуку зайти на кухню, как он едва не споткнулся о Моному, развалившегося на полу, Шинсо каким-то образом спал, сидя в кресле.

Омега обескураженно хлопал глазами, а потом просто пошёл готовить завтрак. От приятных запахов альфы проснулись, кое-как умылись, приведя себя в более презентабельный вид, и уселись за стол. Кацуки пришёл самым последним, хмуро смотря на всю эту компанию. Нейто капал слюной на стол в ожидании оладушек, Хитоши тоже сглатывал, незаметно поглядывая на омегу в фартуке.

— Вы покурить хотели, — спокойно сказал он, глядя на парней.

— Чего? Мы же не курим…

— Да, точно, покурить, — в отличие от «тупого» Мономы, Шинсо оказался гораздо догадливее, так что уже через секунду вытаскивал ничего не понимающего парня на улицу.

Когда их шаги стихли, а входная дверь закрылась, Бакугоу встал со стула, подходя со спины к Изуку, оплетая руками тонкую талию, покрывая шею поцелуями. От неожиданности из рук выпала ложка, которой он выкладывал тесто на сковородку. По телу тут же разлился жар.

— Н-не надо. Они же с-сейчас вернутся!.. — рука альфы погладила низ живота, а в рот проскользнул язык.

В голове образовался вакуум, уже становилось всё равно, что сейчас может кто-то войти и увидеть их, только бы этот поцелуй не прекращался. Мидория и сам не заметил, как начал отвечать, положив ладонь поверх руки альфы, в голове отстранённо перезванивались колокольчики страха. Всё слилось в одно, пальцы сами переплелись, а он беззастенчиво стонал в поцелуй. Прижимаясь всем телом к Кацуки. Захотелось взять лицо альфы в ладони и поцеловать самому, проявить инициативу.

— Скорее бы… — оторвавшись, тихо сказал альфа и тут же развернул Изуку лицом к себе, поднимая его на руки, ладони омеги легли на плечи, а сам Бакугоу устроился меж разведённых ног, усадив его на столешницу.

Они снова вовсю целовались, как вдруг услышали сдавленный вздох. Кацуки обернулся через плечо, в дверях показался смущённый Монома, чьё лицо было абсолютно красным. На него рыкнули, прогоняя, пока Изуку не заметил, но было уже поздно. Омега вздрогнул и принялся усиленно выворачиваться из объятий, в один момент стало так тошно от самого себя. Раздражённый альфа запустил в Нейто ложку, только тот увернулся.

После сытного завтрака альфы снова сели за документы, только просидели недолго — работу никто не отменял. Мидория сложил в коробочку все корзинки, которые вчера испёк, и отдал Бакугоу.

— П-прости, но я вчера ничего другого не-не приготовил, поэтому есть только э-это…

Монома и Шинсо искоса посмотрели на лоток, про себя подсчитывая, сколько там вкусного.

— Сойдёт.

— До свидания, Мидория-сан! Спасибо за Ваше гостеприимство! — крикнули из коридора.

— Д-до свидания, удачного дня.

Когда за ними закрылась дверь, ноги подломились, и он рухнул на пол. Всё лицо горело, а сердце билось как ненормальное. В низу живота скручивался тугой ком, причиняющий дикую боль. Изуку сцепил зубы, чтобы не закричать. Дыхание стало частым, со свистом, руки сжимали ткань футболки, а на лбу выступила испарина. Последнее, что он увидел, это накренившаяся дверь, в глазах потемнело.

***

Очнулся парень всё там же, на полу. Тело сковала слабость, но боль прошла. Он в ужасе вскочил с места, озираясь по сторонам в поисках часов. Главное — не опоздать на работу.

День так и не заладился. Изуку мало того, что опоздал, да ещё и постоянно путал пожелания клиентов. Руки дрожали, из-за чего букеты получались не очень.

В кафе то же самое. Он разбил три стакана, две тарелки для вторых блюд и одну для первых. Ему сделали выговор, обещали уволить, но за него вступились другие работники, объяснив, что Мидория просто себя плохо чувствует. Над ним сжалились, напоследок сказав, что вычтут деньги из зарплаты. Но лучше уж так, чем вообще потерять работу.

На ужин он решил сделать яки собу*. В продуктовом охранник-альфа как-то странно на него поглядывал, похоже, думал, что Изуку может что-то украсть.

Всё уже было готово, он сел за стол, потирая пульсирующие виски.

Кацуки вернулся довольно рано… и не один.

— Добрый вечер, Мидория-сан, а мы снова к вам! Но на этот раз не с пустыми руками! — Нейто с торжественным видом протянул омеге упаковку с красивыми пирожными.

Глаза Изуку загорелись.

— С-спасибо большое!

— Что Вы, что Вы. Правда, на этот раз выбирал Шинсо-сан, так что за вкус не ручаюсь.

— Между прочим, у меня чутьё при выборе сладостей, — обиженно заявил Хитоши.

— Но в любом случае они не сравнятся с теми корзинками, что Мидория приготовил, — в комнату прошли Киришима и Бакугоу, как всегда, хмурый и недовольный.

— Паразиты… — альфа протянул Изуку пустую коробочку для еды, — они всё сожрали!

От такого заявления послышались смешки со всех сторон, но, похоже, Монома с самого начала пришёл по одной определённой причине.

— А чем это так вкусно пахнет? — даже носом повёл, чтобы получше распробовать аромат.

— Яки соба… Будете? — вся делегация дружно закивала, рассаживаясь за столом.

Мидория довольно быстро расставлял наполненные лапшой тарелки, но себе, как всегда, ничего не положил, оставаясь поодаль от компании. Ему снова было нехорошо — хотелось спать, но при этом глаза отказывались закрываться. Омега полез за таблетками снотворного, иначе снова проворочается всю ночь, и вряд ли ему в этот раз повезёт и кто-нибудь за него заступится, чтобы его не уволили. Кацуки убирал пузырёк довольно высоко, пришлось залазить на столешницу. Конечно же, такие движения не укрылись от альфы, он тут же оказался за спиной.

— Что ты ищешь?

— С-снотворное… не могу уснуть…

Одним движением омегу сняли со столешницы, опуская на пол, а потом перед ним появилась баночка таблеток.

— Его нужно принимать после еды. Ты уже ужинал?

— Н-нет ещё.

Изуку усадили за стол, заставляя полноценно поужинать вместе со всеми. Было так непривычно получать столько внимания ото всех, к тому же от почти незнакомых людей.

Бакугоу ел стоя, при этом находясь рядом с парнем, чтобы следить, что он ест и сколько. Как только стук палочек прекратился, все как один поблагодарили за еду, а Мидории выдали одну таблетку.

Альфы снова сели за бумаги, которых стало в несколько раз больше, чем вчера. И только Кацуки пошёл с ним в спальню смотреть, как он укладывается. Таблетка подействовала через десять минут.

***

Так продолжалось несколько дней: вечером вместе с Кацуки приходила эта троица, и они совместно разгребали бумаги, засиживаясь дотемна и оставаясь на ночь. Так что Изуку не удивлялся, утром переступая через спящего на полу Моному и проходя мимо дремлющего в кресле Шинсо. Завтракать с такой компанией становилось привычно, да и каким-то образом его начали втягивать в разговор. Начали с погоды, закончили любимым цветом. Бакугоу уже не ворчал и не хмурился, а если и было, то совсем незаметно. Только он всё чаще выгонял коллег «покурить», чтобы остаться с омегой наедине хотя бы ненадолго.

В последний вечер они все были напряжены и сосредоточены сильнее обычного, но на ночь не остались, решив выспаться дома. Кацуки пересмотрел все бумажки по десять раз, после чего утвердительно кивнул и отдал всё Киришиме.

— Завтра буду поздно. Ложись спать пораньше, — всё, что сказал альфа, укладываясь рядом в кровати.

Только Изуку его почти не слышал: ему снова было невыносимо плохо, поэтому незаметно под одеялом он гладил тянущий низ живота, крепко сцепив зубы, чтобы альфа не услышал его поскуливаний. Нужно к врачу, но до зарплаты ещё далеко, да и потратить её хотелось на что-нибудь полезное. Так что переживёт, не смертельно же потерпеть.

***

На следующий же вечер ему на мобильный позвонили с неизвестного номера. С минуту подумав, он всё-таки ответил.

— Мидория? Это Киришима. Извини, что отвлекаю от работы, но это срочно. Можешь приехать к нам в офис, пожалуйста?

— Ч-что-то случилось? — пускай он старался не показывать, но неприятное чувство кольнуло сердце, да и голос дрогнул.

— Ну, это трудно и долго объяснять по телефону. Лучше тебе приехать и увидеть самому.

— Хорошо, я постараюсь побыстрее.

Отпроситься оказалось сложнее, чем он думал. После тех «убытков» смотрели на него косо и с неприязнью. Но Киришима не стал бы звонить просто так, значит случилось что-то действительно серьёзное. И, похоже, с одним конкретным человеком.

Огромное здание компании «Юэй ИНК» принадлежало одному из ведущих производителей различных товаров от обычной бытовой утвари до самых навороченных компьютеров. Отдел, в котором работал Кацуки, относился к главному офису, и курировал его Аизава Шота — один из доверенных лиц самого Незу. Вообще, Бакугоу начинал свой путь в отделе кадров, но с его невыносимым характером парня выперли оттуда едва ли не после первой недели. Спасло его только чудо в лице Аизавы, заметившего потенциал юноши и взявшего под своё, так сказать, крыло. Там и работал Кацуки, периодически заскакивая в старый отдел, чтобы показать фак бывшему начальнику. Вот только Мидория об этом не знал и по старым воспоминаниям пришёл в отдел кадров. Его еле пропустили в само здание, слава богу, Киришима предупредил охранника, что некий Мидория Изуку должен прийти.

Только он отошёл от шока при виде гигантского альфы-охранника, чем-то напоминающего телохранителя или мордоворота из какого-либо боевика, как на голову свалилось новое потрясение.

— Вам чем-то помочь? — отрываясь от компьютера, спросил мужчина в очках.

— Здравствуйте, я ищу Бакугоу Кацуки, — странно, но его голос прозвучал довольно уверенно, он вправе собой гордиться.

— Бакугоу? Простите, но у нас нет сотрудников с таким именем.

Изуку округлил глаза.

— А… — он уже хотел спросить про Киришиму, но ему не дали сказать.

— Иида, что-то случилось? — раздался спокойный голос за спиной.

— Нет, что Вы! Просто этот молодой человек спрашивал некого Бакугоу. Но такого в нашем отделе нет! — отрапортовал Иида, стоя чуть ли не по стойке смирно.

На Мидорию перевели изучающий взгляд, сменившийся удивлённым.

— Бакугоу? Он работает в другом отделе, да и вряд ли Вы с ним увидитесь сейчас… Могу я Вам помочь чем-то кроме этого?

— Н-нет, извините… — он слегка поклонился альфам.

— Мидория! — топот ног и громкий крик на весь коридор заставили оглянуться.

На них нёсся Эйджиро, махая рукой, чтобы привлечь внимание.

— Киришима-сан, добрый вечер.

— Слава богу, я думал, что ты не придёшь. А оказалось, ты просто заплутал у нас! Пойдём же скорее, а то можем не успеть! — его схватили за руку довольно крепко и быстрым шагом потащили куда-то. Изуку обернулся и немного сорвавшимся голосом крикнул: «Спасибо». Иида поклонился, а тот второй просто кивнул, слегка улыбаясь.

Омегу привели в просторный светлый кабинет, довольно большой, если сравнивать с предыдущим. Столы были выстроены в две шеренги и приставлены друг к дружке, чтобы сидящие за ними люди могли видеть человека не только сбоку, но и напротив.

— О, Мидория-сан, боги услышали нас! — Монома вскочил со стула, подходя ближе, Шинсо пил кофе рядом. В комнате были только они, что казалось ему странным, по его непонимающему выражению лица они всё поняли.

— Ты ведь помнишь, что в последние дни мы частенько у вас ночевали, — омега кивнул. — Ну так вот, мы готовимся к сотрудничеству с одной конкурирующей с нами компанией. На самом деле, объединение наших сил было только вопросом времени. И нашему филиалу поручили разработку предложений и условий для слияния от нашей стороны. — Нейто взял паузу, предлагая Изуку присесть на своё место. — Но всё оказалось не так просто, как мы предполагали.

— Сам директор не присутствовал при подписании, а направил вместо себя помощника. А этот помощник…

— Мразина! — добавили альфы.

— Да, так и есть, самая настоящая…

— Мразина!

— Видишь ли, на составление пунктов «желаний» ушло немалое время и сверхурочной работы, а эта мразина Миюки смог придраться ко всему, чему только можно. Мы переделываем договор в пятый раз. Бакугоу уже давно предлагал послать их далеко и надолго, однако сотрудничество с ними довольно-таки важно для нас. Без него мы можем понести убытки.

— Да и они тоже, — Киришима грузно присел на крутящийся стул рядом с Мидорией.

— Тогда почему они не соглашаются? — Изуку посмотрел на Хитоши, слегка хмурясь.

— Потому что…

— Мразина!

— Монома, держи себя в руках, — к сожалению, он прав, Миюки непрофессиональная мразь. У них с Бакугоу что-то вроде соревнования. Уже года два прошло, как он урвал у «ОллМайт» очень выгодный контракт на поставку медицинской аппаратуры за границу. Ну, вот Миюки всё никак не перебесится. Теперь решил отыграться. И, как бы мы ни указывали на смешивание личного с работой, всё по барабану. Настоящая мразь! — Шинсо уже и не сдерживался, шипя и плюясь ядом. Понятное дело, они столько работали не для того, чтобы всё пошло прахом.

— Он ведь помощник, а почему такой важный договор подписывается без самого директора?

— Миюки его доверенное лицо, а сам директор в больнице находился на лечении, как мы поняли. Он, видите ли, доверяет своим людям! А нам-то что делать, если они мрази?!

— Но зачем вы позвали меня? — от такого напряжения Мидория говорил еле слышно, ощущая злость всех троих альф.

— Бакугоу бомбанул.

— И это слабо сказано. Мы думали, он его убьёт к чертям собачьим. Еле оттащили. Приехал Незу-сан. В кабинете идут разборки, с Бакугоу. А Миюки отправили в комнату ожидания, сказали звонить начальнику, чтобы прибыл лично. Никто из нас не в силах успокоить его. А у тебя это получится лучше всего.

— У м-меня?..

— Конечно! Ты единственный, кого он не тронет!

По спине скатилась холодная капля пота. «Не тронет»? Это они не знают, сколько прожил он с этим монстром под одной крышей и что с ним там делали.

Изуку посмотрел на альф, все были подавлены, и понятно почему. Они столько трудились, и всё напрасно. Внутри всколыхнулась жалость к этим уставшим людям.

— Хотите кофе? — как-то совершенно неожиданно для самого себя предложил парень.

На него уставились три пары глаз, и альфы одновременно кивнули головами. Чайник у них был свой. Растворимого кофе — шесть банок, некоторые даже подписаны. Мидория медленно разлил кипяток по чашкам и раздал каждому в руки, они смотрели на него с такой благодарностью, что ему стало не по себе от этого. Он ведь ничего не сделал.

— Мидория-сан, а Вы что, не будете? — Монома приподнял кружку, показывая её, омега лишь покачал головой.

— Я-я не пью к-кофе.

— А у нас и чай где-то был! Сейчас! — Киришима полез в ящик стола, но не своего, что немного удивило, а он просто пожал плечами.

— У нас тут всё общее, так что тумбы никто не запирает.

На стол положили нераспакованную пачку чёрного чая. Изуку с удивлением отметил, что вода в чайнике закончилась, и уже даже пошёл на попятную, но альфы были непреклонны.

— Воду мы набираем в кулере. Это как выйдете, сразу направо, а потом прямо, Вы его увидите в конце коридора. Давайте провожу, — но Мидория отрицательно покачал головой.

Он не маленький, сам дойдёт.

Только даже выйти из комнаты у него не получилось. В дверях он столкнулся с Кацуки. Глаза в глаза. Это было странно — удивление альфы. Но потом Изуку просто подхватили под попу, поднимая на руки. От неожиданности одной рукой он схватился за шею Бакугоу, а другой всё так же держал чайник.

Кацуки шёл медленно, мимо всех вмиг притихших коллег к своему месту, что было в самом конце. Грузно опустившись на стул, он прижал омегу к себе так близко, как только мог, утыкаясь носом в шею. Его прерывистое дыхание говорило о раздражении, да и воспалённый белок глаз охотно это подтверждал. Изуку ощутил странную потребность успокоить его, немного подрагивающими руками он зарылся в светлые волосы, поглаживая. Бакугоу ничего против, по-видимому, не имел, раз позволил такое по отношению к себе. Кажется, кто-то из троицы подавился кофе.

Но альфе показалось этого мало, поэтому он опустил ладони Мидории на поясницу и, похоже, собирался забраться под рубашку. Изуку почувствовал холодок на оголившемся участке кожи и неожиданно для самого себя истерично вскрикнул: «К-кач-чан!..»

Снова кто-то подавился. А парень зажимал рот, боясь шелохнуться, столько лет он не называл его этим детским прозвищем, что теперь с ним сделают — вопрос сложный. Рука пропала, а подбородок сжали, заставляя посмотреть в глаза, еле слышный интимный шёпот опалил ухо: «А теперь повтори нормально, Деку». Это была грань. Изуку ощутил, как кровь прилила к лицу. Ладони сами попытались прикрыть пылающие щёки, но ему не позволили, а губ коснулись чужие.

Шинсо выплюнул кофе на Моному, тот снова подавился и вдобавок перевернул кружку Киришимы, стоявшую на столе, на него самого. От горячего напитка альфа едва не взвыл, мысленно уже не один раз убив этого… человека.

Кацуки даже не обратил на них внимания, сейчас просто не до этого. Омега в его руках пытается вырваться, всё его лицо красное от смущения, а глаза то распахиваются, мельтеша взглядом по помещению, то закрываются в попытке убежать. Разумеется, вырваться не получается, хватка у Бакугоу стальная, приходится смириться со своим положением. Альфа успокоился окончательно, Изуку это чувствовал только на уровне инстинктов, не более.

Они сидят так около двадцати минут, а потом приходит мужчина средних лет, с длинными чёрными волосами и уставшими воспалившимися глазами, лицо его покрыто лёгкой щетиной, а сам он одет в деловой костюм. Он пристально рассматривает Мидорию и только потом зовёт всех на новое совещание, директор «ОллМайт» скоро прибудет, нужно пересмотреть всё ещё раз.

Кацуки прижимает омегу ближе, целуя в шею несколько раз, выпускает из объятий, но с кресла подняться не разрешает. На стол перед ним ложится бумажник.

— Это надолго, а раз уж эти придурки притащили тебя сюда, поужинай здесь, буфет ещё работает. О цене не думай! — и уходит вместе со всеми.

Разве что Монома кричит что-то про фирменный сэндвич.

***

Оказалось, что цена у фирменного сэндвича вовсе не как у сэндвича, скорее уж, это какой-нибудь пирог мясной из элитной пекарни, который в детстве Изуку всегда мечтал попробовать. Цена напрочь отбила ему аппетит. Он и не собирался пользоваться деньгами альфы, тот и так для него очень многое сделал, так что кормить он его вовсе не обязан, хватит того, что продукты покупаются на его зарплату. Но любопытство просто умоляет хотя бы посмотреть на остальное меню. Разнообразные пирожные, эклеры, круассаны, пончики, бенто, растворимый рамен, даже полноценные обеды есть.

Желудок урчит. Мидория смотрит в свой пустой кошелёк и понимает, что максимум, что он может себе позволить, — холодный химический чай. Его-то он и берёт. Как оказалось, зря. От прохладной и чересчур сладкой жидкости есть захотелось только сильнее. Мимо него прошёл какой-то запредельной красоты молодой человек, что с лёгким отвращением глянул на Изуку. Понятное дело, что выглядит он не ахти, и пускай к таким взглядам он привык, но всё равно в этом мало приятного.

Продавщица с неохотой продала этому «Ангелу» — как его про себя окрестил Изуку — какое-то пирожное и чашку только что сваренного кофе. Почему-то парень присаживается за стол, стоящий прямо напротив омеги, и с брезгливостью пялится на него.

От такого жеста Мидория малость обалдел, если не прифигел. Ну да ладно, мало ли чудаков. А он всё продолжал: то свои длинные волосы золотистого цвета решит поправить (неясно в какой по счёту раз), то ехидно изогнёт тонкую бровь и блеснёт аквамариновыми глазами. Изуку несколько раз осматривался по сторонам в поисках того, кому могут быть адресованы такие жесты, но никого, кроме них, в кафетерии не было. Сидеть здесь становилось просто тошно, такое ощущение, что человек напротив решил продемонстрировать ему, насколько он хорош и прекрасен. Но ведь он тоже омега! Тогда «какого чёрта?!», спрашивается.

В итоге Изуку не выдержал и, забрав недопитую бутылку, ушёл подальше от этого «эталона». Как бы он ни хотел признавать, но этот омега и вправду красив, а по сравнению с ним так вообще… «Ангел»…

В спину донёсся победный смешок, а потом его резко обогнали, немного толкнув в плечо, а по лицу хлыстнули налаченными волосами. Мидория оглушительно чихнул, потерев нос. М-да. Бывают же такие ангелоподобные фурии.

Чтобы скоротать время ожидания, Изуку прохаживался по всему зданию и каким-то образом вышел к выходу. Охранник пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. Неподалёку убирался пожилой бета, он пытался поднять с пола бумажный стаканчик, но стоило ему нагнуться, как вступило в спину. Омега сразу подбежал к нему, помогая присесть на один из диванчиков для ожидания. А потом они разговорились, Мидория даже помог бете убрать последний этаж. На подоконниках стояли различные цветы, хотя в большей мере это были кактусы. Мужчина пожаловался на эти «колючки», что постоянно высыхают, так что дальнейшие полчаса прошли в рассказе от Изуку, как правильно ухаживать за тем или иным видом растений.

Входные двери распахнулись, и в здание вошёл широкоплечий человек. Бета и омега поначалу даже не обратили на него внимания, увлечённые беседой. Альфа, заметив знакомую макушку, подошёл к ним, вежливо покашливая. Изуку удивлённо посмотрел на него.

— А! Это Вы! Добрый вечер! — он встал с дивана и слегка поклонился.

— Добрый вечер, юноша! Вот уж не ожидал встретить Вас здесь! Значит, та работа просто подработка? — мужчина сверкнул своей широкой улыбкой.

— Нет, что Вы! Я пришёл сюда, потому что меня попросили, и только. Да и то я оказался бесполезен. А теперь просто сижу и жду, когда всё закончится. Надеюсь, что Вашей спутнице понравились те цветы.

— Абсолютно! И Вы были правы, юноша, когда посоветовали мне представить, но на самом деле всё оказалось ещё прекраснее! Так что благодаря Вам я наконец-то могу быть с женщиной, которую люблю!

— Что ж, я рад. Удачи Вам, сэр! — Изуку редко улыбался, но, когда он слышал счастливые нотки в голосах людей, чьи жизни изменились к лучшему, сдержать себя не мог и не видел смысла. Его лицо озарила ласковая, светлая улыбка. Он не мог увидеть, как это выглядело со стороны, но альфа почему-то замер, внимательно всматриваясь в его лицо, и только потом ответил:

— Да… Спасибо, юноша!

— А Вы здесь по какому делу? — всё-таки было интересно, кем работает этот человек, поэтому Мидория не удержался от вопроса.

— А я на собрание опаздываю.

На него уставилась пара зелёных глаз, ставших едва ли не квадратными от удивления.

— Тогда чего Вы ждёте? Бегите!

— Уже бегу! — и мужчина действительно сорвался с места в направлении лестницы.

Возможно, в голосе омеги и были какие-то повелительные нотки, но это вряд ли, наверное, просто показалось.

А Изуку вернулся к обсуждению растений.

***

Где-то через час, когда Мидория уже снова поднялся в рабочий кабинет Кацуки, туда зашли уставшие Киришима и Монома. Оба напряжённо молчали. Сели на стулья и откинули головы на спинки кресел.

— Это провал…

— Провал…

Изуку не решался спрашивать про совещание, но снова предложить кофе всё-таки смог. Альфы кивнули, и он убежал с чайником к кулеру, который видел неподалёку. Парню было отчего-то больно смотреть на их измученные и расстроенные лица. Пускай он и не принимал в этом никакого участия, но они так старались, что теперь от их разочарования он сам испытывал боль. Вот только, как их поддержать, Изуку даже не представлял.

Мужчина с синяками под глазами стоял и курил, потирая переносицу.

«Похоже, всё очень плохо», — подумал Мидория, именно сейчас ему лучше не пересекаться с Кацуки, тот наверняка в бешенстве.

Возле кулера омега снова встретил того альфу, похожего на героя какого-то американского комикса. Он тоже выглядел уставшим, хотя там явно не было ни одного бодрого человека.

— Всё настолько плохо? — он немного стушевался, понимая, что задал этот вопрос вслух. Но на его удивление альфа ответил.

— Не так уж. Просто принять такое важное решение сложно. Впервые жалею, что не контролировал всё лично. Вроде всё в порядке и документы оформлены просто идеально, даже больше выгоды получим мы. Но по словам моего секретаря там «не всё чисто»… Очень трудное решение…

— Знаете, я не очень хорошо разбираюсь во всём этом, вообще-то, не разбираюсь совсем, и я никогда не был в таком положении. Просто я всегда делаю всё сам, а если и доверяю это кому-то другому, то обязательно слежу за процессом. И дело не в том, что я не доверяю этому человеку! Но ведь каждый может ошибиться, все мы люди, в конце концов. Поэтому я считаю своим долгом помогать, советовать, но и прислушиваюсь к словам других… — его голос всё утихал и утихал, а под конец и вовсе стал еле-различимым шёпотом. — Извините! Я в-вовсе не собирался этого г-говорить! Просто!.. Я!.. Ну… Извините! — омега даже поклонился, но на его плечо опустилась большая ладонь, призывая поднять глаза.

— Ты абсолютно прав, юноша. Сам эту бурду заварил, самому её и расхлёбывать. Извини, что так фамильярно, но ты очень хороший парень! — он незаметно принюхался. — Твой альфа определённо самый счастливый человек на свете! — Изуку издал какой-то задушенный всхлип и отвёл глаза.

Его альфа? Но у него нет альфы. Разве он имеет право называть Кацуки своим альфой? Нет. Бред.

Мужчина говорил что-то ещё, но парень его уже не слушал, закусив губу, сжимая в руках чайник. Только спустя несколько минут, когда альфа уже ушёл, кое-как дрожащими руками Мидория набрал воды и бегом направился назад.

К тому времени к Киришиме и Мономе присоединились Шинсо и Бакугоу. Кацуки на его приход отреагировал незамедлительно, сгребая в руках и утаскивая к себе на колени. Чайник был передан в руки Хитоши. Странно, но альфа был спокоен, поглаживая Изуку по спине, его глаза были закрыты.

Нейто достал какую-то огромную папку и начал её пролистывать, постоянно хмурясь.

— М-да. Не видать нам премии… — и захлопнул её, откидывая небрежным движением в сторону.

Все пили кофе, не чувствуя его вкуса. Не то чтобы всё было настолько безвыходно. Даже если они не подпишут этот договор, да, они, конечно, понесут некоторые убытки, но, как сказали Аизава и Незу, — переживём. А вот затраченных усилий и бессонных ночей было жаль.

Последующие три часа были сущей пыткой. Стрелка часов перевалила далеко за одиннадцать, а они всё ещё не выходили. Мидорию немного клонило в сон, он даже задремал на стуле альфы, дожидаясь их. Едва не упав, омега подскочил с места и решил снова прогуляться.

Коридоры казались какими-то слишком одинаковыми, так что он уже сбился со счёта, сколько поворотов прошёл. За дверью напротив послышался шум, который всё нарастал, а затем дверь распахнулась, чуть ли не слетая с петель, из комнаты вывалились весёлые альфы. Монома повис на Шинсо, а на них Киришима, пустивший скупую мужскую слезу. Даже Кацуки улыбался в своей ехидной манере. У Изуку отлегло: «Значит, всё хорошо». Омега медленно попятился назад, чтобы его не увидели, но не успел, Нейто заметил его раньше всех и закричал:

— Мидория-сан! Мидория-сан, получилось! Премия наша! Я доживу до следующего месяца! — Аизава на это устало потёр переносицу, но промолчал.

Бакугоу подошёл к нему, сгребая в объятья, все резко замолчали и уставились на них. Монома всё ещё орал про то, что доживёт до следующей зарплаты, но его одним движением заткнула какая-то рыжеволосая девушка. Изуку чувствовал на себе столько шокированных взглядов. Он вцепился в Кацуки, стараясь спрятаться, стать незаметным, невидимым. Альфа почувствовал его напряжение и страх и, приподняв на руки, утащил за поворот.

— Всё. Теперь домой, — он схватил его за руку и быстрым шагом пошёл вперёд.

Киришима нагнал их уже на парковке.

— Бакугоу! Наши собираются отметить контракт в кафе, точно не хочешь присоединиться? — он передал альфе портфель, который тот забыл в офисе.

— Нет, — Кацуки забрал свои вещи и сразу закинул на заднее сиденье.

Изуку неуверенно посмотрел на него.

— Может, всё-таки пойдёшь?.. — такой вопрос парня явно не обрадовал.

— Сказал же — нет.

Кивком головы альфа показал Мидории садиться в машину, а сам обменялся с Эйджиро ещё несколькими фразами и тоже сел за руль, пристёгиваясь.

*Яки соба — обжаренная гречневая лапша. Обычно в неë добавляют мелко нарезанное мясо и разные овощи.