Вибрация телефона, так предусмотрительно положенного на тумбочку рядом с кроватью, выдернула Аленикова из того сладкого забытья, в котором он пребывал уже около 10 часов. Его рука потянулась к надоедливому устройству, но желание отклонить звонок исчезло сразу, как только он увидел номер, высветившийся на слепящем его дисплее.

— Алеников, — уверенно прозвучал его голос, отзываясь глухим эхом в и без того больной голове.

— Понял. Скоро буду, — уже немного тише и мягче произнёс он, осознавая опрометчивость изначального выбора громкости.

      «Чёрт, придётся переодеваться», — подумал мужчина, окинув взглядом свой донельзя помятый костюм. Когда его ноги коснулись пола и, приложив немалые усилия, он всё-таки смог принять вертикальное положение, его организм, так не вовремя решивший отомстить своему нерадивому хозяину, стал имитировать ощущения, которые обычно возникают при парении в невесомости. А поэтому к боли, будто бы молотком стучащей в его висках, добавилось головокружение и тошнота.

      Облокотившись о стену, он медленно подошёл к шкафу и осторожно распахнул его левую дверцу. Непонимание, отразившееся гримасой неприязни на его лице, заставило Анатолия проделать то же самое с правой дверцей.

      «Это что, какой-то идиотский сон?», — вихрем пронеслось у него в голове, но, внезапно появившаяся жажда, недвусмысленно намекала, что всё происходящее очень даже реально.

      Устремившись на кухню в поисках живительной влаги, краем глаза он заметил свой чемодан, одиноко стоявший в прихожей. Пока, пытаясь поймать нить происходящего, он жадно и без остановки заливал в себя уже второй стакан воды, его внимание привлекло нечто, находящееся в гостиной. Присмотревшись, Алеников увидел, что на диване лежала Ирина. Глаза её были закрыты, она спала. Пазл, невозможность решения которого мучила его сознание вот уже как пару-тройку минут, наконец, сложился.

— Подъём! — со злостью в голосе крикнул он, уже не обращая внимания на болезненную пульсацию в висках.

— Вставай, я сказал! — проорал он ещё громче, направляясь в сторону спящей женщины.

      Услышав это, Ирина резко открыла глаза и хотела встать, но, неожиданное появление Анатолия в паре сантиметров от неё, украло эту возможность. Пытаясь сфокусировать взгляд и окончательно проснуться, она вжалась в спинку дивана, подняла голову и, абсолютно спокойным голосом, за которым пыталась скрыть всю бурю эмоций, бушевавшую у неё внутри, спросила:

— Ты чего так кричишь?

— Что происходит?! — всё таким же явно повышенным тоном спросил он.

      Ирина не рассчитывала, что заснёт, не дождавшись пробуждения своего сожителя, а поэтому сейчас по её глазам, в которых поблёскивали слёзы, и периодически проскальзывала жалость к себе, было понятно, что заданный вопрос застал её врасплох.

— Ты оглохла?! Я тебя спрашиваю, что происходит?! — всё больше зверея, продолжал Алеников.

— Я подумала и решила, что для всех будет лучше, если ты съедешь. Насколько я знаю, твоя квартира уже готова и тебе ничего не мешает снова жить там, да и здесь тебя ничего не держит, — сказала она, стараясь держаться уверенно. Сейчас она не имела права показать свой страх, свою слабость. Увидь он хоть каплю сомнения в её глазах, и всё разлетелось бы в пух и прах.

      На лице Анатолия засверкала ехидная улыбка, огонёк насмешки пронёсся в его глазах.

— Решила остаться одинокой, да ещё и безработной. Пожалуйста, дорогая моя, флаг тебе в руки, — с этой фразой, он подошёл к чемодану, обогнул его с левой стороны и обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Павловой.

      Она ожидала, что их разговор может зайти в подобное русло, и именно поэтому на её лице не дрогнул ни единый мускул, а взгляд оставался таким же пронзительно холодным, не пропускающим наружу ни одной эмоции.

— А знаешь, — продолжил мужчина, которого явно не устраивало такое положение дел, — я могу вернуть тебе твою должность. Он внимательно следил за её выражением лица, не желая упустить ни малейшего изменения.

      И действительно, в глазах Иры предательски проскальзывала заинтересованность, но она не могла позволить себе так быстро и так нелепо сдаться, а поэтому продолжала молчать, в ожидании его следующего хода.

— Но при одном условии, — продолжал он, прожигая Павлову взглядом.

      «При условии, что я остаюсь жить здесь», — проговорила она про себя, досконально точно воспроизводя даже самые неочевидные нотки его голоса.

— Ты выйдешь за меня замуж.

      Тишина, повисшая на несколько мгновений, мешала ей осознать происходящее. Каждая новая мысль, появлявшаяся в сознании, звучала всё громче и громче предыдущей. Ей казалось, что на неё только что вылили ушат грязи. От ощущения собственной ничтожности начинало подташнивать.

      «Какая же ты жалкая, Ира. Он посмел поднять на тебя руку, а теперь, шантажируя должностью, желает навсегда сделать тебя своей игрушкой, а ты, вместо того, чтобы выгнать его, стоишь и думаешь, не стоит ли тебе согласиться», — как на заевшей пластинке крутилось у неё в голове.

      «Ну давай, Ириш, соглашайся. Хватит делать вид, что ты лучше меня, что пытаешься поступить правильно. Я слишком хорошо тебя знаю, знаю, что ты на всё пойдёшь, только бы вернуть себе эту должность. К чему весь этот цирк?», — думал он, расплываясь в самодовольной улыбке.

— Пошёл вон! — выпалила она, прервав тем самым их немой диалог. Но голос её прозвучал настолько неуверенно, что она сама с трудом его узнала.

      Анатолий, с таким упоением ждавший, когда же в её сознании поселится сомнение, был несказанно рад лицезреть, как яркими огоньками оно резво прыгает в её глазах, выражающих абсолютную растерянность.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он, сделав театральную паузу, так как точно знал, что от напускной уверенности Иры не осталось и следа. — Если ты уверена, то я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь. Обещаю. Но только не забывай, что также никогда не увидишь свою, так горячо любимую, должность. Ты, которая с нуля поднимала это отделение, неужели ты так просто сдашься, откажешься от своего детища? — продолжал он исполнять свою партию, нащупав, наконец, самую звучащую струну её души.

      С каждым произнесённым им словом в ней что-то ломалось. С каждым произнесённым им словом, она всё больше теряла ощущение реальности. Она не была уверенна. Она хотела, чтобы он навсегда ушёл из её жизни, но очень боялась потерять надежду, поселившуюся в ней пару минут назад — надежду на то, что у неё всё ещё есть шанс вернуть свою должность.

— Я так и думал, — надменно произнёс Алеников, демонстративно отпуская ручку чемодана, которую всё это время он держал в руке, и стал приближаться к остававшейся в ступоре женщине.

— Не переживай так, Ирина Алексеевна. Ты сделала правильный выбор, можешь собой гордиться, — его голос становился более мягким и спокойным, хотя одна вещь всё ещё не давала ему покоя.