Шинсо шёл, чуть пошатываясь из стороны в сторону. А лицо его было мертвецки бледным. Он упал на пустующее кресло рядом с Изуку и не мигая уставился в одну точку.

Мидория, увлечённый написанием очередной статьи, отвлекаться на него не стал. Даже не заметил присутствия кого-то рядом.

Мимо проскочил Каминари и мгновенно скрылся в кабинете Аизавы. Но снова никто этого не заметил.

Устало выдохнув, омега потянулся в кресле, прогибая поясницу. Изуку покрутился в разные стороны и удивлённо застыл, смотря на Шинсо.

— Как давно ты здесь сидишь?

— Не знаю. Но твоё безразличие меня успокаивает.

— Вот как. Ну ладно. Кофе будешь?

Парень кивнул, но с места не сдвинулся. Мидория пожал плечами и пошёл к легенде их редакции.

Кофейный автомат находился в коридоре, в удобном уголке, чтобы об него не спотыкались особо удачливые люди. Все любили его и ласково называли Рури-чан.

Рури-чан варил прекрасный кофе, но только в определённые дни недели, которые к тому же ещё и постоянно менялись. Также всё зависело исключительно от настроения этой рухляди.

На настроение Рури-чан влияло многое: погода, чистота пола в коридоре, визги окружающих. Но самое главное: божественного напитка удостаивались только те, кто Рури-чану нравился! По каким критериям этот аппарат выбирал себе фаворитов, никто так и не понял. Но факт оставался фактом — кофе у них могли пить только Мидория и Аизава, последнего Рури-чан без преувеличения боялся, особенно после обещания заменить бедолагу. Ладно, с Аизавой ещё понятно, он начальник, ему можно. А Изуку…

Легенда о кофе-машине Рури-чан была известна всем ещё до прихода Мидории в «PLUS ULTRA». Но сам парень об этом узнал гораздо позже. Когда омегу послали за кофе, чтобы повеселиться за его счёт, Изуку, ничего не подозревая, пошёл к Рури-чан. «Это была любовь с первого взгляда!» — шутил он с тех сих пор.

Рури-чан не только сварил ему кофе, но и положил в него сахар и двойную порцию сливок. Для остальных это было сравнимо с предательством.

— Привет, Рури-чан, — парень прикоснулся к кофейному автомату и дружески похлопал по нему. — Сделаешь нам с Шинсо кофейку? Он выглядит грустным, думаю, нам стоит подбодрить его. Да, Рури-чан?

Кофе-машина завибрировала в ответ и тут же начала готовить им кофе.

— Спасибо, Рури-чан. Ты просто прелесть.

Изуку забрал два стаканчика, над которыми возвышался белёсой шапкой пар, и пошёл назад.

Шинсо всё так же сидел, глядя куда-то в сторону, словно налаживая связь с внеземными цивилизациями. Мидория его не трогал, поставил стаканчик рядом с ним и снова уселся за работу, отвлекаясь только на то, чтобы время от времени пригубить кофе.

— Боже! — воскликнул Каминари рядом. — Ты что, всё ещё сидишь здесь?! Я же сказал, чтобы ты поезжал домой и отдохнул!

От его громкого голоса Мидория и сам вздрогнул, обернувшись в сторону Денки.

— И что у вас произошло? — спросил он нехотя.

От его вопроса лицо Каминари преобразилось. Омега улыбнулся и, картинно потирая руки, сказал:

— Просто кое-кому удалось договориться с менеджером Даби-сана об интервью.

— Ого. Ничего себе, — Изуку крутанулся на стуле, подъезжая ближе к Шинсо. — Тогда почему он такой потерянный?

— Потому что интервьюером будет Шинсо, — парень снова улыбнулся и хлопнул Хитоши по плечу, но тот снова не отреагировал. — Господин Аизава уже дал своё согласие. Также он добавил, что ждёт от Шинсо хорошую статейку с фотографиями.

По его выражению лица было заметно, что столь огромного энтузиазма, как Каминари, альфа не испытывал. Он скорее уж был похож на сдутый шарик, который Денки пытался надуть очередными ободряющими фразами, но получалось с точностью наоборот. Мидории ничего не оставалось, как сочувствующе посмотреть на него.

— И когда интервью?

— Через три дня. Мы решили, что провести два мероприятия в один день гораздо выгоднее, чем по отдельности.

— Ну да. Но ведь там не только вы будете в качестве интервьюеров.

— Разумеется! Там же огромный отель. Будет куча знаменитостей. Так что работы просто через край.

Изуку согласно кивнул и откатился назад к своему месту. Через три дня… К тому же вечер… Если после столь долгого мероприятия он ещё и попрётся в отель, то трудно сказать, во что он превратится на следующий день. Это означало только одно: его ждёт наипрекраснейшая беседа с одним извращенцем на тему незапланированного выходного.

***

В офисе Бакугоу всё шло своим чередом. Любой работник знал, что больше всего на свете директор ненавидел, когда кто-нибудь срывал сроки сдачи отчётов. Если компания работала без перебоев, Кацуки был спокоен и доволен. Однако отчёт из бухгалтерии всегда попадал к нему в руки в самый последний момент. И как бы ни пытался он бороться с этим, ничего не выходило. А теперь мужчина и вовсе потерял к этому интерес. Чем меньше он видит это припадочное истеричное существо, тем лучше для всех.

Но как бы ни мечтал он уволить главного бухгалтера, дальше угроз не заходил. Просто не было человека надёжнее его, хоть тот и бесил его до полуобморочного состояния.

Сегодня как раз был последний день сдачи отчётов, и ждал Бакугоу именно его. Лично.

От усталости Кацуки уже несколько раз просил Мину связаться с бухгалтерией и поторопить их. Только пока что результата это не дало, а часы всё тикали и тикали, приближая время отъезда.

Бакугоу встряхнул головой. Подумаешь, приедет позже обычного. Ничего от этого не будет. И вообще, чего это он так разнервничался из-за какой-то херни. Напряжение сказывается и усталость, видимо, вот и лезет всякая чушь в голову.

— «Господин Бакугоу, к Вам господин Монома…»

Альфа выдохнул, сжимая пульсирующие виски, и нажал на кнопку ответа, удерживая её.

— Пускай заходит.

Дверь тут же распахнулась, что красноречиво говорило о том, что никто его ответа и не дожидался. Монома, как всегда, бесцеремонно ввалился в его кабинет и спокойно, слегка небрежно швырнул отчёт на стол Бакугоу.

— Уволю, — совершенно спокойно предцпредил он, но Нейто пожал плечами и уселся в кресло перед столом.

На его лице, как всегда, была приклеена улыбка, а глаза нагло поблескивали в предвкушении момента, когда можно будет поскандалить. Стервозный характер этого альфы заставил лезть в петлю многих, но уволить такого квалифицированного сотрудника просто рука не поднималась. Зато Монома без особых мук совести увольнялся с любой, даже самой престижной работы по собственному желанию. Всю бредовость своих действий он оправдывал только одним: «Там было слишком скучно». А доводить до трясучки Кацуки не слишком скучно?!

Хотя Бакугоу уже и сам не мог точно сказать, будет ли он отмечать увольнение Мономы или нет. Всё-таки человек-то очень надёжный… но и ублюдок знатный…

Кацуки внимательно просмотрел каждую строчку, не пропуская ничего. Пускай он и говорил, что Монома человек надёжный, но дополнительный надзор не повредит.

— Спешите куда-то?

Монома посмотрел на него своим невыносимым проницательным взглядом, словно знал, что он будет делать потом, куда поедет, с кем будет. Но Бакугоу не был бы собой, если бы не выдержал такого.

— Не твоего ума дело.

Когда альфа наконец-то дошёл до последней страницы, его телефон пиликнул, отображая на экране иконку сообщения.

«Требую вынести на обсуждение вопрос о Вашей неявке, в случае которой я могу уезжать домой, прождав Вас пятнадцать, в крайнем случае двадцать минут. И сколько можно заставлять бедных людей таскаться за мной туда-сюда, да ещё и следить за каждым моим шагом, пока Вас нет? Вы хотя бы им за это доплачиваете?»

Бакугоу старался проигнорировать это, но взгляд то и дело падал на телефон. Ему было слишком интересно, что там происходит. Ни Куросава, ни Мидзутани ничего не написали. Значит, всё под контролем. Но чёрт возьми!

Не выдержав, Кацуки взял телефон в руки под удивлённый взгляд Мономы. Но тут же успокоился, понимая, насколько такое поведение ему не свойственно.

— Непривычно видеть Вас в столь взбудораженном состоянии, — губы его растянулись в улыбке.

— За собой лучше следи, — напряжённо запыхтел тот в ответ.

— А что за мной следить? Я вроде и так на виду.

Желания спорить с Мономой сейчас не было. Хотя обычно он бы с превеликим удовольствием сцепился с ним в словесной перепалке. Но сейчас Кацуки предпочел бы пособачиться с Мидорией.

Потянувшись в кресле, Бакугоу убрал бумаги в папку, а её в ящик стола, который на всякий случай запер на ключ. Ко всей документации мужчина всегда относился с особым трепетом. Всё-таки от каких-то бумажек зависело многое, как бы он ни хотел этого признавать.

— Что, на сегодня всё?

— Да. Я и так из-за тебя задержался, — сняв со спинки кресла пиджак, альфа надел его, расправляя рукава.

Нейто тоже поднялся с места за ним вслед. Он не отводил от Бакугоу взгляда, отмечая каждое дёрганое движение или замирание, выражение его лица, когда он смотрел на экран. Кто бы что ни говорил, а чуйка на дела любовные у Мономы была развита прекрасно.

— Только не говори, что опаздываешь на свидание? — тон этот был настолько издевательский, что Кацуки остановился и обернулся к нему.

— У тебя крыша поехала?

— Ох! Неужели я ошибся? — наигранно-расстроенно воскликнул Монома, поправляя ворот рубашки.

В ответ Бакугоу ухмыльнулся и с привычным предвкушением вышел вон.

Сам того не замечая, он гнал быстрее обычного, хотя про себя всё повторял и повторял, что спешка ни к чему. Только тело действовало на автомате, словно так было всегда. Но ведь не было!

Альфа сжал руль ещё сильнее, едва успевая затормозить перед светофором. Он прошипел ругательства, оглядываясь по сторонам. Раздражение уже достигло своего пика. Оно готово вот-вот вырваться из него кипящей лавой. Губы сами собой пересохли, из-за чего Кацуки пришлось облизать их. Однако легче не стало, кожу пекло изнутри жгучим желанием.

Бакугоу с ужасом слотнул. Ему хотелось выпить. Взгляд уже осматривал салон машины на предмет чего-нибудь горячительного. Хоть он точно знал, что алкоголя здесь не держал. От этого злость только усиливалась. Спас его зелёный свет светофора, так и говорящий ему гнать ещё быстрее. И он гнал, утапливая педаль газа до предела.

В черепной коробке мысли превратились в кашу, среди которой проступало только: «Хочу выпить» и «Хочу трахаться». И Бакугоу плевать на всё, сейчас его больше ничего не беспокоило.

Необузданным ураганом он ворвался в отель, пугая своим приходом девушку на ресепшене. Но это не волновало Кацуки. Ноги уже несли его дальше. Вверх по лестнице, направо, налево. Номер. Дверь.

В одной из комнат горел свет, и Бакугоу тяжело сглотнул, сам не зная отчего. Мужчина, не сняв обувь, прошёл дальше. А стоило ему перейти порог, как в него тут же врезались два взгляда. Куросава и Мидзутани кивнули ему, тут же подорвались с места, чуть нервно оглядываясь на омегу.

Мидория не смотрел на них, увлечённо печатая на ноутбуке, но всё же сказал спокойным голосом им вслед:

— Спасибо, что составили мне компанию. До свидания.

Альфы остановились и обернулись, как по команде, и поклонились, прощаясь с ним. Изуку растянул губы в улыбке, а мужчины тут же испарились. Кацуки только удивлённо посмотрел в их сторону. Бакугоу уже готов сказать первое слово, но его беспардонно перебили, смотря снизу вверх, устроив голову в собственных ладонях. Ресницы парня чуть трепетали, прикрывая уставшие от долгой работы за компьютером глаза.

— Итак, — начал Изуку деловым, но не менее насмешливым тоном. — Я Вас слушаю.

Кацуки вытаращил на него глаза, пытаясь сообразить, что это за фигня и почему он чувствует себя словно нашкодивший ребёнок.

— И что ты хочешь услышать?

— Хм. Даже не знаю.

Мидория чуть задрал голову вверх, старательно изображая задумавшегося человека.

— Например, Вы можете предложить мне компенсацию за потерянное время.

Его слова доходили до Бакугоу через раз, он был не в силах оторвать взгляда от потрескавшихся блёклых губ, уголки которых были чуть приподняты в намёке на столь привычную припадочную улыбку. Ноги против воли сделали шаг ему навстречу, но альфа тут же замер, стряхивая головой, чтобы сбросить наваждение.

Парень глядел на него с привычным вызовом, хотя на дне глаз его притаилось безразличие, которое он скрывал за поволокой наигранности.

— И? Что же ты хочешь в качестве компенсации?

Кацуки подошёл ещё ближе, протягивая руки к нему, пальцами зарываясь в волосы. Смог бы он вот в этот самый момент сжать его череп в своих руках ещё сильнее, проламливая кости, ногтями впиваясь в мягкую ткань сознания?

Он наклонялся всё ближе и ближе, ещё немного, и губы наконец-то соприкоснутся. Бакугоу уже не мог терпеть, однако тонкие пальцы стеной возникли в миллиметре от цели.

— Мне нужен выходной, — как ни в чём не бывало выдал Мидория, продолжая отгораживаться рукой от него.

— Что? — переспросил Кацуки, в голове немного гудело от возбуждения, что мешало соображать.

— По работе.

— Нет.

Изуку прикоснулся подушечкой пальца к его губам и скользнул по ним из стороны в сторону, от уголка к уголку. И голова альфы чуть наклонялась вслед за этими движениями.

— Вы пили? — как бы между делом неторопливо спросил омега.

— Нет.

— Вот как…

Тёплое дыхание опалило губы, и Бакугоу снова подался вперёд, желая поскорее ощутить их. Но Мидория отстранился. Он будто бы играл с ним. А Кацуки сознательно позволял ему собой манипулировать. Тянуть туда, куда угодно ему. Вертеть им как заблагорассудится. И это не раздражало…

— Помнится, Вы сами предложили выносить все спорные вопросы на рассмотрение. Так что же это сейчас происходит? Кто же это отказывается выслушать мои требования?

— Я выслушал. Но решение принял отрицательное. У тебя и так были выходные. Совсем недавно, между прочим.

 — Эти «выходные» были Вашей инициативой. И заметьте, пожалуйста, что я ни слова Вам против не сказал в тот раз. Хотя мог так же, как и Вы сейчас, упереться рогом и стоять на своём. Мало ли я так сильно Вас хотел, что перед глазами плясали разноцветные кляксы, а нутро сгорало от жара? А Вы так жестоко бросили меня, променяв на работу. Ну и кто из нас теперь главный злодей?..

Кацуки фыркнул и, ухмыляясь, схватил его за ворот рубашки и потянул на себя, сразу же врезаясь поцелуем. Их языки привычно переплелись, скользя по зубам и нёбу. Изуку запрокинул голову назад ещё сильнее, отчего шея неожиданно и неприятно хоустнула. Он вздрогнул и отстранился, морщась и потирая кожу.

Не дожидаясь ни его слов, ни хоть какой-нибудь реакции, альфа навалился на него сверху, заставляя откинуться на диван, на котором парень удобно устроился. Они всё целовались и целовались, не позволяя друг другу отстраниться более чем на мгновение, чтобы ухватить побольше воздуха, которого уже не хватало совершенно. Но пламя внутри каждого из них разгоралось всё сильнее, и кто бы знал, контролировал ли ситуацию хоть кто-либо.

Бакугоу отпустил его, позволяя вдохнуть поглубже, и тут же произнёс куда-то в щёку, одновременно пытаясь поцеловать:

— Твоё красноречие здесь неуместно. Но раз уж ты так просишь, раз уж ты так меня хотел, но не решался сказать, то сегодня я от души отработаю всё, что мы пропустили тогда. Наконец-то ты честен со мной…

Он видел, как бушующее безразличное пламя выжигает тёмную радужку глаз омеги полностью. Да, он сам попался в ловушку, расставленную им же. Сегодня очко уходит в пользу Бакугоу.

От осознания собственной дурости Мидория нахмурился, чем вызвал у Кацуки поток мурашек по всему телу, он в предвкушении.

Ладони омеги упёрлись в его плечи, отталкивая. Брови Бакугоу удивлённо взлетели вверх от этого. И что это вообще значит? Он сильнее навалился на него, придавливая к дивану.

— А знаешь, я, пожалуй, подумаю над твоей просьбой. Если, конечно, сегодня ты постараешься как следует…

Омега посмотрел на него, и губы его неожиданно скривились.

— У меня идея получше: давайте как обычно. Вам ведь так нравится трахать мою бессознательную тушу. Так почему бы и нет?

Ответить ему нечего, и Мидория это прекрасно понимал. Они оба это понимали.

Рука потянулась к воротнику рубашки парня, медленно освобождая пуговицу за пуговицей из петли. На ключицах видны метки, что не успевали заживать за столь короткий срок, и дальше по всему телу укусы, засосы, следы пальцев. Один вид всего этого заставлял звериную сущность внутри удовлетворённо зарычать. Пускай омега не позволял прикоснуться к шее, ему и этого хватало с лихвой.

Вывернув Изуку из рубашки, Кацуки отбросил её в сторону и прижался к нему ближе, ладонями поглаживая рёбра.

Бакугоу не отрицал, что он развращён вседозволенностью, которую получил вместе с деньгами и статусом. Но как бы он ни задумывался об этом, всё казалось бредом. Он тот, кто он есть. И этого не изменить. Да и хотел ли он что-либо менять? Ведь его и так всё устраивало: статус дарует власть. Хоть она и не безгранична, но даёт доступ к более интересным аспектам жизни, нежели то дно, на котором находился Кацуки раньше.

От одних только мыслей о прошлом внутри него всё завязывалось в крепкий узел, распирающий изнутри. Ещё секунда, и откуда-то сбоку он снова слышит, как срывается капля воды с крана и разбивается о раковину. Альфа сглотнул, горло сжалось в спазмах, которые могла облегчить только обжигающая горечь алкоголя.

Взгляд тут же сполз в сторону в поисках мини-бара, где точно будет то, что он столь сильно желал, то, что поможет ему снова всплыть на поверхность.

Лёгкое прикосновение к щеке заставило вздрогнуть. Бакугоу перевёл взгляд на омегу, чьи глаза сощурились, глядя на него. Знал ли он, о чём сейчас думал Кацуки? Нет, этого просто не могло быть. Ведь даже он сам не мог с уверенностью сказать, чего хотел больше. 

Мидория приподнялся на локтях, потянулся к нему, соприкасаясь губами с его, языком обводя контур, чуть прикусывая, но не так сильно, как это обычно делает мужчина. Его действия поддевали, подливая в огонь ещё топлива, чтобы вспыхнул пожар. Пульсация в горле чуть ослабла под напором поцелуя, утягивая чашу весов в другую сторону.

Этот баланс был нестерпим. То туда, то сюда, но каждый раз задаёшься вопросом, а что из этого большее зло? Похоть? Алкогольная зависимость? Или же?..

— Здесь неудобно, — прошептал Изуку точно в ухо, руками удерживая Бакугоу за шею.

И снова… Пускай лишь на мгновение Кацуки был готов поверить в это. Поверить в то, что это не иллюзия, не игра… Однако пустые глаза, что внимательно смотрели на него, стараясь выпотрошить остатки самоконтроля, кричали об обратном. Всё это было прихотью. Трудно сказать, кого из них именно. Но они искусно изводили друг друга, подводя к грани и с истинным удовольствием наблюдая, кто же оступится первым, кто шагнёт в сторону, сорвётся с этого обрыва и разобьётся к чертям собачьим, превращаясь в никчёмную кляксу на земле.

Бакугоу перехватил его поперёк талии, резко подрываясь вместе с ним.

— Тогда пошли в спальню…

Матрас скрипел тише обычного, позволяя звукам их тел заполнить пространство вокруг. Кацуки никак не мог оторвать от него взгляда. Ком в горле, что не давал нормально дышать, пропадал после каждого поцелуя, но потом снова появлялся, заставляя вновь и вновь оглядываться назад.

Мужчина старался прижаться к нему ближе, словно цеплялся за него, стараясь срастись воедино. Но омега упрямо удерживал его на месте, руками упираясь в плечи. Кацуки лишь сильнее сжимал его лодыжку, подаваясь вперёд ещё резче, выбивая из грудной клетки парня тяжёлые вздохи, переходящие в тихие постанывания. Ему хотелось слышать его. Громче. Ещё громче.

Только Мидория его мнения не разделял и упрямо закусывал губу или же ладонью зажимал рот. Весь он напряжён и зажат, а Бакугоу тихо бесился. И вот снова они вернулись к излюбленной теме.

— Ты опять изображаешь бревно в постели… — зашипел альфа, переворачивая Изуку на живот и приподнимая его бёдра повыше.

— Мне кажется, что Вам не на что жаловаться.

«Не на что жаловаться»? Однако претензии у Бакугоу имелись. И не одна.

Среди всех его любовников такое упёртое бревно ему встречается впервые. Хотя обычно Кацуки нервировало поведение пассий, их постоянные заискивания и ласкания, теперь же ему не хватало отклика. Его прикосновения, что должны были разжигать страсть, работали с перерывами и не на полную мощность.

Он смотрел на сведённое судорогой, искажённое лицо Мидории и думал о том, что этот парень совершенно точно нечестен с самим собой и с Кацуки тоже. Придавленный весом его тела, омега стонал от ощущений, но упрямо отталкивал от себя, демонстрируя неприязнь и нежелание заниматься с ним сексом. А ведь Бакугоу уже начал было думать, что теперь в его постели окажется раскрепощённый и довольно-таки желанный любовник.

Только «желанный любовник» не отдавался ему полностью. Кацуки стиснул зубы и сжал его бок, заставляя охнуть.

И как бы он ни хотел признавать, но впервые ему хотелось, чтобы всё это продолжалось как можно дольше. Однако Бакугоу знал, что стоило только ему кончить, как всё оборвётся. Мидория полежит немного, приходя в себя, встанет и пойдёт в душ. Выйдет из ванной, оденется, кинет ничего не значащее «До завтра» или «До свидания» и просто уйдёт, ничего не оставляя после себя.

Тихое капание воды снова раздалось в голове... 

***

Единственной приличной вещью для выхода в общество в гардеробе Мидории, по его собственному мнению, был «парадный» костюм. Использовался он крайне редко, так как стоил достаточно крупненькую сумму, чтобы заляпать его каким-нибудь дешёвеньким сэндвичем. Поэтому Изуку всячески старался защитить своё сокровище от всего.

Костюм висел на вешалке, обёрнутый в плёнку, в шкафу на большом расстоянии от остальных вещей. Он всегда был готов оказаться пущенным в дело, если работа появится слишком неожиданно. Мидория даже на химчистку не скупился ради него!

В этот вечер Изуку должен был пообщаться с некоторыми людьми, о которых впоследствии ему придётся начиркать парочку слов. Так что выглядеть парень должен прилично. Ну, или хотя бы на четвёрочку…

Все отели, в которых проходили такие вечера, были шикарны. Хотя в последнее время число столь шикарных мест резко возросло, и своей красотой они уже не впечатляли его так, как раньше. Спасибо за это Бакугоу Кацуки. Такими темпами Изуку заразится буржуизмом…

Странное фырканье вырвалось из него. Но это всё совершенно не его вина…

Аизава стоял рядом и уже несколько раз бросал на него взгляд. Это значило только одно: он хотел обсудить что-то важное. То, что главный редактор прислушивался к его мнению, всегда будоражило. Изуку сразу чувствовал себя неким серым кардиналом, чьё мнение тайно влияло на развитие событий. По-детски, да, он этого и не отрицал. Но всё равно доверие Аизавы ему очень льстило.

Мимо уже в который раз ураганом пронёсся Каминари. Вот на ком костюм сидел как влитой, так это на нём.

Денки остановился, огляделся по сторонам и выругался, сжимая кулаки.

— Что-то случилось? — Мидория удивлённо посмотрел на него.

— Шинсо пропал куда-то! Вот что случилось!

Изуку вытаращил глаза, одновременно глядя на Аизаву. Но тот тоже был в шоке. Шинсо, и пропасть?

Вот за кого омега был готов поручиться, так это Шинсо. Этот парень был самым серьёзным его знакомым. Да о чём речь! Не мог он просто сбежать. Это же Шинсо…

Мидория достал мобильный, набирая альфу. Раздалась череда гудков, но никто не отвечал. Парень прищурился, вслушиваясь в речь автоответчика. Но гул голосов отовсюду мешал ему сосредоточиться.

— Я выйду на улицу, попытаюсь дозвониться ему.

Он выбежал из помещения и снова нажал «вызов». Изуку ходил из стороны в сторону, только и успевая, что сбрасывать вызов и снова набирать номер. Пальцы отчего-то подрагивали.

Резко развернувшись на пятках, Мидория вдруг лицом к лицу столкнулся с Бакугоу. Глаза у них одинаково обалдевшие. За спиной мужчины маячили другие гости, и Изуку тут же привычно натянул на лицо улыбку, делая шаг в сторону и учтиво кланяясь, на автомате проговаривая:

— Добрый вечер. Прошу прощения. Удачно провести время.

Бакугоу всё смотрел на него, никак не желая идти дальше, и это напомнило ему их первую встречу. Именно таким взглядом альфа смотрел на него тогда, стоя в дверях, но не выходя за порог. Теперь Изуку это понимал, уже тогда он попал в эту западню, из которой теперь вырваться казалось чем-то нереальным.

Мужчина прошёл мимо него, но дрожь отчего-то прошила всё тело. Мидория неловко одёрнул воротник, не решаясь ослабить галстук. Он уже снова впился пальцами в мобильник, когда увидел бегущего к нему Шинсо.

Альфа нёсся так быстро, что, даже заметив его, не успел затормозить и врезался в Изуку. Омега чуть отшатнулся назад, наклоняясь, но спокойно выдерживая вес Хитоши. Парень запинался, просил прощения, руками удерживая Мидорию за плечи на всякий случай.

— Каминари уже разнервничался из-за того, что не нашёл тебя.

— Я… Просто… Опоздал… На… Электричку… И… Немного… Нервничаю…

Дыхание его было прерывистым от бега. На лбу выступила испарина, и маленькая капелька медленно побежала по скуле, по пути едва не попадая в глаз. Изуку упёрся руками в его плечи, отстраняя от себя. Всё-таки своё личное пространство он очень ценил, когда это касалось коллег по работе. Шинсо, поняв его без слов, тут же убрал ладони и сделал полшага назад, глубоко вдыхая.

— Извини…

— Ничего страшного. Просто я немного удивился. Редко когда тебя можно увидеть столь запыхавшимся, — он постарался мягко улыбнуться, чтобы сгладить столь резкий жест со своей стороны. — Пойдём же внутрь. Нужно успокоить Каминари, а то он уж слишком разволновался.

Хитоши кивнул и послушно проследовал за ним, хоть ноги его снова начали подрагивать от переживаний. Он смотрел вперёд, на помпезные резные колонны у главного входа в отель, разодетых швейцаров, что придерживали перед ними массивные двери. А зайдя внутрь, альфа и вовсе растерялся, на него словно обрушился разрисованный потолок. Голова начала кружиться. Шинсо никогда не считал себя паникёром, но вот сейчас ему по-настоящему страшно.

Он снова замер и продолжил смотреть куда-то вверх. Изуку тоже остановился.

Видя, как сильно переживал парень, Мидория и сам начал волноваться. Но, в отличие от Шинсо, он точно знал, что от этого легче не станет. У них нет выбора, кроме как идти дальше, вперёд. Это работа, которую они выбрали по собственному желанию, это было их решение.

Изуку чуть медлил, прежде чем подойти к нему почти впритык и неловким движением ухватить галстук альфы. Шинсо вздрогнул и перевёл удивлённый взгляд на него.

— Ты ведь сегодня один из представителей, — ровно проговорил парень. — Так что твой внешний вид — это наш общий внешний вид. Мы не можем позволить себе дать слабину в такой важный для тебя момент, верно?

Ловким привычным движением Мидория поправил его сбившийся галстук, стряхнул невидимую для глаз пыль с тёмного пиджака и провёл по воротнику. Быстро оглядев всего Хитоши, он кивнул самому себе, улыбаясь и говоря ему в глаза:

— Идеально. Ну что, полегче? — Шинсо кивнул, поджимая губы. — Сегодня твой день. Верь в себя, и всё пройдёт так, как нужно.  

Он отстранился и продолжил идти дальше. И, глядя на его спину, Шинсо почувствовал, как напряжение понемногу отпускает из своих тисков. В этот момент он действительно поверил, что у него всё получится. Шаги его стали уверенней, ссутуленные плечи наконец-то расправились. Хитоши вдохнул и выдохнул, окончательно приходя в себя, всем своим видом так и говоря, что он готов показать себя таким, какой он есть.

Каминари, стоило ему только увидеть долгожданного Хитоши, едва не свалился в обморок от облегчения. Но строгий взгляд Аизавы действовал не хуже нашатыря. Так что падение в никуда пришлось отложить.  

Шота подозвал Мидорию неожиданно даже для него.

— Сходи с ними. Ты успокаивающе действуешь на Шинсо и, если что, с Каминари сможешь справиться.

— Боюсь, это будет трудно. У меня ведь тоже на сегодня встреча запланирована.

— Я в курсе. Но это важнее, так что будь добр…

— Понял Вас, — Изуку поклонился и поспешил навязаться в сопровождающие к Денки и Хитоши.

Встреча с Даби должна была происходить на третьем этаже в одном из номеров. Его менеджер — низкорослый мужчина с острыми скулами и длинным прямым носом — стоял рядом с дверью, дожидаясь их. Каминари расплылся в улыбке и поспешил вежливо поприветствовать его.

Крепкое рукопожатие сопровождалось всяческими формальными фразами. Денки представил Шинсо, подталкивая его вперёд.

Альфа, уже готовый снова впасть в ступор, обернулся, посмотрев на Изуку, и тот утвердительно кивнул ему, незаметно взмахнув рукой в приглашающем жесте. Хитоши едва ли кивнул в ответ и тут же поспешил представиться самостоятельно.

Менеджер потряс его руку так же, как и Каминари, и бросил вопросительный взгляд в сторону парня.

— А Вы?

— Мидория Изуку. Коллега господина Каминари и господина Шинсо. Приятно с Вами познакомиться, — он склонился в поклоне, заставляя мужчину повторить за ним.

Стандартный обмен любезностями подошёл к концу неожиданно. Тот самый певец появился в сопровождении трёх телохранителей. Одетый в костюм-двойку, что идеально подчёркивал его чуть худощавое тело. Мидория поглядел на Шинсо, что не мог оторвать от этого парня взгляда, и отошёл в сторону, ближе к стене, чтобы не привлекать к себе внимания.

Когда они расселись по местам, а дверь была заперта, чтобы никто не мог войти (для надёжности двое телохранителей были оставлены снаружи), началось и само интервью.

Шинсо был бесподобен.

Удостоверившись в том, что всё под контролем и альфа не собирается сдуться, пародируя воздушный шарик, Изуку осторожно выскользнул из комнаты.

Найдя в толпе людей Аизаву, он тут же успокаивающе кивнул ему, как бы говоря, что всё под контролем и беспокоиться мужчине не о чем. Тот медленно прикрыл глаза и еле заметно кивнул в ответ.

Подходить к нему и начинать о чём-то разговор Мидория не видел смысла. Поэтому он просто бесцельно ходил по залу, рассматривая всех пришедших. До его интервью оставалось ещё около получаса. Все вокруг пили шампанское, вино, ещё что-то. Смотря на них, у Изуку неожиданно пересохло в горле.

Он завертел головой в поисках чего-нибудь безалкогольного. Официант с подносом, на котором размеренно покачивался в бокалах сок, стоял довольно далеко. Но разве это преграда на пути человека, желающего промочить горло? Парень тоже так не считал и тут же двинулся к цели, лавируя между остальными гостями.

Пока Мидория пробирался через гущи светских людишек, на подносе осталось два бокала. Затем один бокал. Изуку попытался взять себя в руки и не сорваться с места, чтобы наброситься на официанта ради сока. Он же нормальный, адекватный человек.

Однако когда с подноса пропал последний бокал, Изуку в своей адекватности усомнился. Желание вцепиться в руку человека, посмевшего забрать его сок, было настолько сильным, что он едва успел притормозить.

Тем самым человеком, укравшим сок Мидории, оказывается Бугай №2. И то ли выражение лица у Изуку и вправду какое-то сверхужасное, то ли это просто глюки мужчины, но Бугай №2 поспешил услужливо всунуть ему бокал в руки и скрыться из виду.

Омега пытался вежливо отказаться, но вернуть бокал просто некому. Он повёл плечом немного нервно и отпил из бокала. Сок оказался апельсиновым. Приятный вкус.

Вечер шёл своими чередом. Изуку успел пообщаться со всеми знакомыми и не только: Аизава очень уж хотел представить его всем своим собеседникам, так что Мидория не мог отойти от него ни на минуту.

Интервью Шинсо шло дольше, чем планировалось. Он настолько заговорился, что Даби, как выразился Каминари, почувствовал себя как-то неловко рядом с человеком, настолько осведомлённым о его творчестве и жизни. Он даже предложил сделать им совместный снимок, но фотографом выступал тот же Хитоши, так что обошлись снимком одного Даби.

Только после того, как они закончили, Даби всё никак не спешил уходить. Вот и стояли они вместе с Шинсо и обсуждали что-то с серьёзными лицами. Каминари же попросился уйти пораньше, и Аизава великодушно кивнул.

Изуку пришлось остаться до самого завершения. От пламенных речей всяких больших шишек уже начинало подташнивать. Может, это и хорошо, что они направляли свои деньжата на благотворительность, вот только можно было речь и менее пафосной сделать… А то выглядит слишком уж…

Мидория осёкся, понимая, что не может подобрать подходящее слово. Выглядит… Нет, всё ещё нет…

— Выдохся уже? — Шота, подошедший сбоку, положил руку ему на плечо и слегка похлопал.

— Вы тоже? — смотря на синяки под глазами мужчины, спросил омега.

— Тяжёлый вечерок выдался. С кем не бывает.

Он выдохнул тяжело и немного вымученно, но тут же расправил плечи, возвращая лицу привычный дружелюбный вид. Правда, улыбка эта была уже явно не первой свежести.

Людей с каждой минутой становилось всё меньше и меньше. Парень огляделся в поисках Аизавы, который вдруг пропал, но его всё так же нигде не было. Зато Шинсо вовсю прощался с менеджером Даби, а сам певец натянуто улыбался, демонстрируя, что уходить совершенно не хочет. Но менеджер был непреклонен, так что ему пришлось смириться.

Шинсо устало привалился спиной к стене. Изуку пристроился рядом.

— Хорошо поработал.

— Спасибо.

Вокруг бегали официанты, убирая пустые бокалы, тарелки, стягивая скатерти со столов. Гремела посуда, а они всё никак не могли уйти, прилипнув к этой стене. И, чёрт их знает, почему именно.

— Я хочу… Поблагодарить тебя ещё раз, — неуверенно начал альфа. — Каждый раз, как я теряю самообладание, ты приходишь мне на помощь. И… Я очень ценю это…

— Знаю. Но делаю это не ради твоей благодарности. Ты же и сам это понимаешь.

Они снова замолчали.

Аизава появился неожиданно и удивлённо глянул на них.

— Я думал, что вы уже ушли.

— Мы подумывали над этим, но решили, что дождаться Вас лучше.

Мужчина кивнул и вздохнул.

— Сегодня вы постарались на славу. Хорошенько отдохните на выходных.

Шинсо кивнул, а Изуку просто промолчал.

Наверное, всё это было предсказуемо…

На крыльце отеля были только они. С верхушки ночного неба падали мелкие мокрые снежинки, что на полпути к земле превращались в капли промозглого дождя.

— Мидория, ты на электричку?

— Ага…

Омега уже уверенно шагнул в нужном направлении, когда вдруг увидел два знакомых силуэта в сторонке. Промокшие и наверняка замёрзшие, два бугая привычно ожидали его рядом с приготовленной машиной.

Ничего не оставалось, кроме как тяжко вздохнуть и извиниться перед Шинсо, сворачивая в другую сторону.

— Давно ждёте? — спросил он, не здороваясь.

Мужчины отрицательно покачали головами. Только Изуку знал — ждали они долго, ведь сам Бакугоу ушёл уже довольно давно, злобно сверкнув глазами в его сторону. Какой же он всё-таки неуравновешенный… И извращенец к тому же… И… Ну да, много чего ещё можно приписать ему…

На дорогах уже никого не было, и лишь фонарные столбы проносились в окнах машины с небывало медленной скоростью. Или это только казалось ему. Внутри что-то болело, а может, и нет. Наверное, всё-таки больше нет, чем да. Ведь в груди было пусто, так чему же тогда там болеть, если в душе нет ничего?

Душе? Глупо. Её тоже нет.

Изуку усмехнулся самому себе и отвернулся от окна, предпочитая рассматривать собственные сцепленные в замок бледные пальцы.

В этот раз отчего-то бугаи медлили, что было заметно. Будто бы случайно они перепутали этаж и плутали по нему, пока не додумались ещё раз посмотреть номер на ключ-карте. Хотя кто знает этих бугаев. Мало ли они и вправду перепутали этажи случайно.

Но факт оставался фактом, когда Изуку перешагнул порог номера, Бакугоу уже находился на грани бешеного срыва.

Он не сидел в кресле, как обычно, а расхаживал из стороны в сторону, внимательно смотря на пол, словно там были написаны какие-то слова. Но ничего не было. И приход омеги явно был нежелателен для него самого. Это Мидория понял в тот момент, когда Кацуки всё же удостоил его взглядом.

На мгновение ему даже показалось, что он почувствовал ментальное давление. Но это было ошибочное предположение. Лишь глаза мужчины выдавали его неуравновешенное состояние в полной мере. Одно дело — злость, другое — вот это.

— Долго… — выдохнул он, и голос его хрипел, словно сорванный.

Кацуки поспешил прокашляться. Но Мидории не было до этого никакого дела.

Его фигуру липкими неприятными кляксами глаз осмотрели, выискивая что-то. И только спустя пару минут альфа снова сказал:

— А ты даже ничего так в костюме.

Он скалился, и непонятно, было это похвалой, комплиментом или ещё чем-то. Но Изуку как-то не хотел переспрашивать и углубляться в это только ради того, чтобы понять, что творилось в голове этого человека. Какое ему до этого дело?..

— Большое спасибо. Мне очень лестно это слышать. Вам тоже очень идёт Ваш костюм.

Однако его слова подействовали с точностью наоборот. Бакугоу весь напрягся, будто бы приготовился вот-вот накинуться на него и придушить на месте. Глаза его разгорались ещё сильнее, а зрачок старательно пытался перекрыть радужку, расширяясь ещё и ещё.

Именно сейчас Изуку очень жалел, что он не экстрасенс и не мог залезть в эту голову, чтобы понять, что за чертовщина там творилась, какие шарики заходили за ролики и есть ли там вообще чему куда заходить или этот индивид неизлечим.

Мужчина сделал парочку глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. Мидорию это радовало. Это значит, что Бакугоу признавал свою неадекватность и стремился взять под контроль разбушевавшиеся нервишки.

В два больших шага оказавшись рядом с омегой, Кацуки сжал его в тисках-объятиях, притягивая для поцелуя. Изуку отвечал. Уверенно, хоть и медленно. Он не стремился растягивать этот момент, ему было всё равно. Но Бакугоу снова впадал в бешенство.

Чёрт его только поймёт.

Альфа взял его лицо в ладони, целуя глубже. Большим пальцем он поглаживал парня по щеке, прикрыв глаза, позволяя себе лишь на секунду полностью погрузиться в эту страстную негу.

Кое-как переместившись в спальню, они остановились посреди комнаты. Лишь потому, что Кацуки снова присосался к нему в поцелуе. Изуку его страсти не разделял.

Бакугоу расстегнул пиджак омеги, забираясь руками под него, оглаживая спину, спускаясь ниже, чтобы ладонями сжать ягодицы, обтянутые тканью брюк.

— Прекратите, — спокойно выдохнул Изуку, убирая его руки.

Он оттолкнул его и отошёл в сторону, сначала ослабляя галстук, а затем и вовсе его стягивая. Мидория снял пиджак, предварительно заглядывая в шкаф, где нашёл пустые вешалки.

Кацуки смотрел на него, на то, как он равнодушно раздевался и аккуратно вешал костюм, разглаживая ткань и стряхивая с него невидимые глазу пылинки. И снова его захватила злость. Почему этот омега такой? Почему не смотрит на него сейчас, а ведёт себя так, будто бы ему вообще пофиг?

Мужчина подошёл ближе к нему, прижимаясь к спине омеги, целуя в скулу. Изуку вздрогнул, но всё равно обернулся к нему лицом, однако только лишь для того, чтобы назидательным тоном попросить его не мешать ему и снова отвернуться.

— Знаешь, твоё напускное спокойствие выбешивает.

— Вас выбешивает всё. Так что глупо всё валить на меня. Просто признайте, что Вы немного неуравновешенный.

Парень тут же поморщился, ощущая, как руки, обнимающие его вокруг пояса, резко сдавалили сильнее нужного. Он снова обернулся через плечо, чтобы посмотреть на лицо, сведённое какой-то ненормальной судорогой.

— «Неуравновешенный»? — переспросил Бакугоу, растягивая губы в оскале. — А ведь действительно…

Рывком, на мгновение отрывая Изуку от пола, альфа оттащил его к кровати, чтобы швырнуть на постель. Только в последнюю секунду он изменил свои планы и перехватил его за запястье, дёргая назад, вынуждая сесть.

В тот момент, когда лицо омеги оказалось на уровне ширинки Кацуки, даже его отмороженное сердце пропустило болезненный удар. В подбородок впились пальцы, заставляя запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть в два полыхающих алых глаза.

Большим пальцем Бакугоу надавил на нижнюю губу Мидории, осознанно стараясь причинить боль, с ехидством, чётко проговаривая:

— А ведь твой паршивый рот можно использовать гораздо практичнее. Ты так не думаешь?..

Наверное, нужно было промолчать, заткнуться к чёрту, чтобы всеми возможными путями избежать этого. Но в кровь словно впрыснули дозу адреналина, что заставила его говорить дальше, хоть он и осознавал, насколько сам себя загоняет в могилу.

— Мне-то откуда это знать. Вам виднее, не так ли?

— Ага. Абсолютно верно.

В волосы вплелась рука, болезненно сжимая короткие пряди на затылке, удерживая на месте. Руки будто бы онемели, и всё, что он мог, — просто смотреть на то, как расстёгивается ширинка брюк альфы.

Изуку против воли вздрогнул и дёрнул головой. Бакугоу остановился, чтобы снова задрать его голову вверх, внимательным взглядом проскользить по лицу и впиться в губы жёстким поцелуем. Пальцы в волосах чуть ослабили хватку.

— Ты что, не знаешь, что оральный секс очень даже доставляет обоим партнёрам?.. — мужчина коротко поцеловал его в уголок губ, носом проводя по щеке.

— Попробуйте повторить это после того, как выебете меня в рот…

Кацуки изогнул бровь, что, прям «выебать»? Без каких-либо изощрённых, полных официоза фраз? Вот так вот по-простому? Звучало из уст Мидории как-то чересчур извращённо.

— А ты не замечал за собой: твоя прелестнейшая маска недоактёришки трескается по швам, когда ты вот-вот кончишь… Или, как сейчас, когда тебе страшно… Не замечал?

Омега попытался оскалиться в ответ, но Бакугоу не обратил на это внимания.

— Ещё у тебя дёргается краешек губы с левой стороны, — кончик пальца бесцеремонно ткнулся в лицо, грубо поглаживая по складочке кожи. — Неужели настолько боишься?

И то ли он ехидствовал, то ли ещё больше ехидствовал. Но Изуку было как-то всё равно, ведь одно он понимал довольно ясно: ему отсюда не уйти. Конечно, можно попробовать как-то задобрить Бакугоу, но он прекрасно осознавал, что не станет этого делать. У Мидории ещё остались последние крупицы гордости, чтобы так унижаться перед таким ублюдком, как он.

— Неудачный опыт? — продолжал тем временем альфа, подмечая, как сильнее задёргался край губы.

Внутри заклокотало. Не было никаких цветастых картинок из прошлого, лишь фантомная боль и ощущение, будто на тебя вылили ушат помоев. Руки против воли затряслись, вынуждая попытаться спрятать их хоть куда-нибудь. И прежде чем Изуку успел осознать и прикусить язык, слова уже полились из него зловонной жижей.

— Вам, альфам, такое очень по душе. Со своей истинной парой давать волю внутренним извращённостям решается не каждый. А вот такие партнёры, как я, вполне себе подойдут. С ними нет смысла нежничать. Просто насадить горлом на член и иметь до рвоты. Всё равно ведь не истинный, так что же? Не истинный, значит, ничего не чувствует. Значит, можно делать всё, что душе угодно.

— Какие откровения, однако.

Рука, что до этого удерживала голову, медленно начала гладить его по затылку, против воли заставляя отвлечься от происходящего. Хотя напряжение всё сильнее сдавливало череп. Он чувствовал: вот, сейчас. Не будет ничего хорошего. И не ошибся.

— Что ж, давай-ка постараемся исправить твои плохие впечатления. Я абсолютно уверен, что тебе это понравится… Когда привыкнешь, разумеется.

Мидория прыснул от смеха и истерически засмеялся в голос, чуть опрокидывая голову назад. Вот видите, а что он говорил?..

Однако его веселья Бакугоу не разделял, прерывая заливистый клокочущий хохот, что резал слух, поцелуем. Он целовал, как и всегда, подаваясь всем телом вперёд, то заставляя омегу откинуться назад, то, наоборот, потянуться к нему вперёд. Изуку это бесило сейчас больше обычного. Словно ему показывали, что он ластится к нему. Ага, как же…

Медленно скрипнула ширинка молнии, расстёгиваясь полностью. Омега напрягся всем телом, дёрнув языком назад, стараясь разорвать поцелуй.

— Хватит вырываться. Ты всё равно отсюда не уйдёшь. Успокойся.

Изуку вцепился руками в край матраса, понимая, что он прав. Сердце забилось в бешеном припадке.

Бакугоу, всё так же удерживая его за голову, смотрел не мигая ему в глаза. Его рука соскользнула на плечо омеги, погладив по ткани рубашки.

— Выглядишь действительно напуганным…

Он попытался оскалиться, но очередной поцелуй не позволил этого сделать. Кацуки приобнял его за плечи, ладоням позволяя удобно устроиться на лопатке.

Толкнув Мидорию в грудь, альфа вынудил его упасть на кровать, сам забираясь на него сверху, разведя ноги парня в стороны, чтобы устроиться между ними.

Омега приподнялся на локтях, но его снова толкнули назад, придавливая сильнее.

— Что Вы собрались делать?..

Никто не ответил ему, продолжая целовать то в губы, то куда придётся. Изуку чуть вывернулся, стараясь избежать чрезмерных нежностей. Ему было это непонятно. Всего лишь какую-то минуту назад он думал, что его собираются поиметь в рот, а теперь зацеловывают до странных спазмов в груди.

Расстегнув ремень на штанах омеги, Бакугоу потянул за язычок молнии, чтобы полностью снять их. Парень снова дёрнулся, но уже не так сильно. Хоть он всё ещё не до конца понимал, что альфа собрался делать. Но ощущение опасности чуть отпустило, позволяя немного выдохнуть.

Кацуки подцепил резинку трусов, медленно стягивая и их тоже, спокойно приподнимая Изуку за бёдра.

Губы не спеша покрывали оголившийся живот омеги поцелуями, от которых его тело подрагивало. Взгляд метался из стороны в сторону.

Бакугоу развёл его ноги ещё шире, хоть тот и сопротивлялся как мог. Но у него не было ни шанса на победу против мужчины.

Он смотрел на Изуку, не переставая гладить бёдра омеги. Мидория уже хотел сказать что-нибудь едкое, но и рта раскрыть толком не успел, как к головке невозбуждённого члена прикоснулся язык.

Парень вздрогнул и подорвался, кое-как отползая в сторону, в ужасе смотря на Бакугоу. Только сбежать не удалось: альфа ухватил его за лодыжки и притянул назад, толкая в грудь.

— Расслабься уже. Твои мельтешения бесполезны.

Слова застряли где-то в горле, но Изуку не собирался сдаваться, упорно продолжая попытки оттолкнуть от себя Кацуки. Но тому его потуги не причиняли ничего толком.

Обжигающее дыхание снова опалило чувствительную головку. Мидория не знал, как вырваться. Он мог лягнуть Бакугоу ногой, но что потом? Подаваться в бега, лишь бы выжить?

— Ты слишком напряжён…

Отстранившись, Кацуки подтянулся на руках выше, чтобы осторожно поцеловать Изуку, успокаивающе зарываясь в волосы пятернёй. Глаза омеги панически бегали по его лицу, но злорадства от этого он не испытывал, скорее уж наоборот, всё сильнее ощущал его страх.

— Говорил же, ты ведёшь себя как девственник. Глаза вытаращил на меня в ужасе, ещё слёз не хватает для драматичности картины.

Изуку приоткрыл рот, но вместо слов просто дышал, стараясь делать это как можно тише, чуть жмурясь от поцелуев, покрывающих его лицо. Ему непривычно это. Руки сами собой тянулись, выстраивая преграду, чтобы не позволить подобраться ближе. Однако Бакугоу игнорировал это, рукой обхватывая член омеги, медленно поглаживая, но не переставая целовать.

По телу начинало разливаться тепло. Мидория чуть расслабился, но всё ещё бросал на мужчину настороженные взгляды из-под ресниц.

Продолжая медленно ласкать его плоть, альфа целовал его плечи, грудь, осторожно спускаясь вниз.

Кацуки переместил руку на бедро Изуку, всё так же поглаживая, ртом вбирая его член почти полностью. Парень выгнулся, пытаясь снова отстраниться. Бакугоу недовольно цыкнул на него.

— Да сколько можно?! Ляг уже и лежи! Я тут надрываюсь, стараясь его ублажить, а он…

— Я не хочу…

— Ой, будь добр, заткнись и откинься назад. И давай поживее, а то время только зря тратим, ты уже мог как минимум один раз кончить, а вместо этого продолжаешь ебать мой мозг.

— Я не… М-м-м… — не смог он сдержать стона, когда язык мужчины прошёлся от основания к головке, увлечённо посасывая её.

Изуку потянулся, чтобы ещё раз попробовать оттолкнуть его, но Бакугоу тут же перехватил его руки, прижимая к матрасу. Успокаивающе погладив запястья, Кацуки переплёл пальцы их рук, не переставая неторопливо двигать головой, вбирая плоть омеги глубже, чтобы доставить ему ещё больше удовольствия.

И как бы ни сопротивлялся Мидория, возбуждение всё росло и росло, пока в голове все мысли не перепутались между собой, становясь бессмысленной кашей, от которой прока больше не было.

Он стыдливо зажмурился, закусывая губу, чтобы не стонать в голос. Дыхание стало сиплым и прерывистым. Контролировать себя становилось всё сложнее и сложнее.

— Х-хватит… — кое-как выдавил из себя Изуку.

Бакугоу ничего не ответил, только отстранился на секунду, чтобы оставить на внутренней стороне бедра очередной поцелуй, и заглотил его член полностью. Мидория сжал его руки сильнее. Он уже почти растворился в ощущениях, когда почувствовал, как тугой узел где-то в животе скрутился во что-то непонятное, а напряжение в яйцах стало возрастать в геометрической прогрессии.

Парень попытался вырвать руку из хватки альфы, но тот, не особо прилагая усилий, удерживал его ладонь, большим пальцем поглаживая по тыльной стороне.

— От-отпустите-е!..

Мидория попытался приподняться на кровати, но сделать это получилось только мысленно. Все его чувства сейчас сконцентрировались в одном проблемном месте, которое уже изнывало, пульсируя от разрывающего удовольствия. Головой-то он понимал, что нужно вырваться, а вот тело было категорически против этой идеи.

Неожиданно Кацуки наконец-то отпустил его, дорожкой из поцелуев поднимаясь вверх. Он прикусил ключицу, сразу же зализывая покрасневшую метку. Изуку попытался перевести дух, только как бы ни пытался омега успокоить разошедшееся сердце, возбуждённое, оно игнорировало его.

Смазка медленно вытекала из него, выдавая с потрохами, насколько хорошо ему было. Между бёдер стало неприятно влажно. Парень попытался сдвинуть ноги, но Бакугоу, что всё ещё лежал на нём, придавливая к матрасу, мешал сделать это. Его руки продолжали мять ягодицы, то и дело проскальзывая в ложбинку между половинками, чтобы задеть чувствительный вход.

Изуку вскинул голову, ощущая проникновение пальца.

— Ты настолько возбудился? — он ввёл второй палец, неторопливо двигая ими, чуть раздвигая, отчего смазка потекла ещё сильнее.

Омега зажмурился, хотелось зажать уши руками, чтобы не слушать его голос, выколоть себе глаза, чтобы ничего не видеть, исполосовать собственное тело, чтобы не чувствовать ничего, кроме боли.

Бакугоу перевернулся с ним на бок, вытаскивая пальцы и тут же зарываясь рукой в его волосы, притягивая к себе для поцелуя. Он не дёргал его за волосы, как обычно было, если Изуку упрямился и не отвечал на его поцелуи, просто легонько гладил по голове, шее, плечам. Против воли тело снова расслаблялось, позволяя чувственности взять верх.

Обхватив его руками, Кацуки прижался своим членом к его, давая почувствовать, насколько сильно он хочет его. И сейчас осознание этого дурманило голову, сужая весь мир до простого номера отеля, кровати, на которой они лежали. Хотелось сказать что-то болезненное, что-то, что позволило бы ему вернуть над собой самообладание. Но стоило только пересечься взглядом с глазами альфы, как слова встали поперёк горла, не решаясь вырваться.

Шуршание презерватива привлекает внимание, и не успевает Мидория и вздохнуть, как его переворачивают на другой бок, одновременно целуя в лопатку. Пальцы быстро пробегают по рёбрам, скользят по бедру, ныряя к внутренней стороне, чтобы подхватить ногу и приподнять её.

Горячая плоть упирается во вход, чуть надавливая, чтобы войти внутрь. Изуку вздрагивает, рукой неожиданно резко упираясь в тазовую кость мужчины, чтобы не позволить войти дальше. Только от ощущения головки внутри узел, скрутившийся где-то внизу, забился ещё сильнее, требуя разрядки, посылая странные импульсы куда придётся.

Бакугоу послушно замер, внимательно смотря на его лицо, чтобы понять, что парень чувствует сейчас. Но он прекрасно видел, что это точно была не боль. Да и вряд ли в столь возбуждённом состоянии можно испытывать болезненные ощущения, разве что от неудовлетворённости.

Он качнул бёдрами вперёд, входя немного глубже, рука омеги снова панически дёрнулась.

— Опять ты… — Кацуки не договорил, просто обхватил рукой его член, ласково поглаживая.

Изуку весь тёк и спереди, и сзади, он мог в любой момент просто взорваться, но старался ухватиться за любой спасительный прутик, чтобы хоть как-то успокоиться.

— Это бесполезно. Ты ведь и сам понимаешь. Сейчас я хочу, чтобы нам обоим было хорошо. Так зачем сдерживаться? Сам себе только хуже делаешь…

Внутри стало ещё уже, мужчина поморщился, не удерживаясь и входя почти полностью, сразу же начиная двигаться в среднем темпе. Но рука, всё так же упирающаяся в таз, мешала. Бакугоу не спешил скручивать его конечности, просто давал время привыкнуть, потому что сейчас он видел то, что не замечал раньше…

Кацуки двигался медленно, позволяя полностью прочувствовать каждый толчок. Подмечая, как нога Мидории, прижатая к матрасу, дёргалась, скользя по простыне, в такт движениям. Он закусил губу, сипя. Глаза омеги были плотно зажмурены, а внутри у него всё пульсировало и дрожало, вынуждая Бакугоу каждый раз останавливаться, чтобы перевести дух.

Рука Изуку, так старательно удерживающая его, начала затекать, пальцы устало подрагивали. Мужчина просунул руку под его шею, приподнимая его, чтобы обхватить поперёк груди, но получилась какая-то чертовщина. Он зашипел, перехватывая его руку, сжимая её крепкой хваткой, прижимая к груди Мидории. Кацуки почувствовал, как быстро бьётся в грудной клетке сердце омеги.

Ухмыльнувшись, альфа прижался лбом к его плечу, останавливаясь, позволяя ему расслабиться и перевести дух, но рука продолжала надрачивать пульсирующий член.

Мидория был уже на грани, слишком хорошо. Он почувствовал, что вот-вот кончит, и уже собрался предупредить, но, открыв рот, лишь простонал неясно, запрокидывая голову назад, сливаясь с Бакугоу в новом поцелуе, едва ли переплетая языки, шумно дыша через нос.

Альфа почувствовал, как рука омеги, удерживающая его, окончательно ослабла, безвольно повисая на тощем боку. Частое тяжёлое дыхание разрывало тишину, а в ушах продолжало клокотать от кипящей внутри страсти.

Кацуки приподнялся на локте, чтобы взглянуть на лицо Изуку. Взгляд того был направлен куда-то в волны сбившейся простыни. Бакугоу хмыкнул, оставляя очередной поцелуй на плече, хоть смотрел он на взмокшую шею, но что-либо с ней делать не решился. Он поудобнее перехватил бедро парня и снова начал двигаться, заставляя Мидорию замычать от неожиданности.

Ещё не отошедший от предыдущей разрядки, Изуку даже голос свой контролировать не мог, всё чаще срываясь на невнятные то ли хныканья, то ли стоны. Бакугоу ухмыльнулся, резко подаваясь бёдрами вперёд, заполняя его полностью. Всё тело омеги было напряжено, а смазка, наоборот, выделялась интенсивнее, чем раньше.

У Изуку просто не осталось сил хоть как-то протестовать. Да и был ли смысл? Тёплые волны наслаждения накатывали одна за другой, вырывая из него всё новые стоны. Зажимать рот рукой не получалось: одна была прижата альфой к его же груди, а другая всё ещё растянутой плетью подёргивалась на боку.

— Тебе сейчас, похоже, ещё приятнее, чем раньше, да?.. — и хоть он не мог видеть его лица, Изуку был уверен, что сейчас Бакугоу усмехался.

Стыдно не было. Все чувства словно по щелчку пропали, уступая место позабытому желанию, с которым он так долго старался бороться.

Хоть он повторял про себя, раз за разом оказываясь в одной кровати с ним, что у Кацуки нет права его осуждать, поэтому он тоже может давать своим инстинктам волю. Однако мозг до конца не позволял ему это. У Мидории тоже есть гордость, и сейчас, уступая ему, парень чувствует себя разбитым гораздо сильнее, нежели просто занимаясь с сексом с партнёрами, что говорили ему о каких-то там непонятных чувствах к нему. Тогда он отдавался добровольно, втайне постоянно надеясь, что в этот раз сможет полностью раствориться в хоть и недолговечных, пропитанных фальшью чувствах. И в конечном итоге к чему он пришёл? Чего добился?

Член Бакугоу надавил на простату, заставляя неконтролируемый стон сорваться с губ, нарушая напряжённое дыхание. Но Изуку был уже не в силах держать себя в руках, позволяя звериному инстинкту подсказывать себе, чего хотело его изголодавшаяся сущность.

— Я ускорюсь… — непонятно, вопрос это или утверждение, но предупреждение точно.

Мидория не знал, нужно ли ему кивнуть, показывая, что понял его. Поэтому просто чуть передвинул руку, позволяя ей вернуться в более удобное положение. Но оттолкнуть от себя больше не пытался.

Мычание, до этого старательно подавляемое, переросло в стоны. Сначала тихие, едва различимые, а затем всё более громкие, полные желания.

Кацуки двигался так, что от каждого толчка по телу за волной удовольствия следом будто било электричество, от которого едва ли не подбрасывало. И Изуку хотелось сказать «Слишком сильно», попросить медленнее, но он этого не сделал, едва различимо подаваясь бёдрами навстречу. Хотя полный контроль над процессом сейчас точно не у него.

— Ты сегодня очень податливый…

Может, он рассчитывал услышать ответ, а может, и нет. Но сил что-либо говорить у омеги всё равно не было. Внутри снова начало скручиваться то самое напряжённое чувство, пружиной резонирующее с органами. Мидория засипел, от этой позы было не по себе: слишком хорошо. А Кацуки, как назло, не перемещал их даже на миллиметр, продолжая удерживать его в крепких объятиях, сильными точками доводя до помутнения сознания. 

Бакугоу чуть сбавил напор на несколько минут, только немного покачивая бёдрами. Парень выдохнул, предпринимая попытку отползти в сторону, вырвав собственную ногу из хватки альфы. Но тут же пожалел об этом, когда толчок, настолько мощный, что он закричал так громко, до звона в своих же ушах, достал до самых глубин. В глазах аж потемнело.

Но перевести дыхание больше не давали. Изуку кричал и кричал, мёртвой хваткой вцепившись в руку мужчины. Он дёргался, извивался как змея, сам не понимая, хотел ли он вырваться или же насадиться на его член ещё сильнее. Хотя сильнее было просто невозможно.

Хлюпающие звуки добивали окончательно, лицо, казалось, уже сгорело от огненной крови, прилившей к щекам. В груди Бакугоу хрипело так, что его рёбра едва ли не трещали, Изуку, чувствуя это, лишь сильнее терял очертания действительности. Осознавать, что они оба настолько возбуждены, было и приятно, и нет одновременно.

В какой именно момент его голос сорвался, Мидория не знал, но простыни, перепачканные его смазкой и спермой, облепили тело словно слизкая вторая кожа. Нога затекла окончательно, хотя этот факт никак не повлиял на их позу или ощущения. Изуку просто полностью положился на руку, удерживающую его бедро.

Он чувствовал, что Кацуки сейчас кончит. Его член подрагивал внутри, ни на мгновение не останавливаясь, бешено проникая на всю длину, беспрерывно давя на простату. И омега сам не знал, хочет ли он, чтобы они заканчивали, или нет. Сначала хотелось перерыва, но потом… Слишком хорошо…

Изуку выгнул поясницу ещё сильнее, причиняя самому себе боль. Однако эта перчинка даже не повлияла на весь букет чувств.

Бакугоу позволил члену выскользнуть почти полностью, чтобы войти в Изуку ещё и ещё.

Мидория хотел закричать, но, утянутый в поцелуй, лишь содрогнулся, кончая. Кацуки зажмурился, сжимая его трясущуюся руку ещё сильнее.

Альфа вышел из него, тяжело дыша. У него тоже дрожали руки, а пот стекал по шее ручьями. Он обвёл взглядом парня, подмечая залитые смазкой и спермой ноги, живот и глаза, едва не закатывающиеся от оргазма.

Отпустить его руку Кацуки не решился, всё ещё сжимая ослабевшую ладонь. Ухватив подушку за край, мужчина подтянул её к себе, чтобы взбить кое-как и подсунуть под голову Мидории, который всё ещё никак не мог прийти в себя.

Когда Изуку неловко выдернул свою руку из его, Бакугоу как раз думал о том, как ему дотянуться до сигарет, которые находились в другой комнате, не разрывая их интимного уединения пальцев, переплетённых в замке.  

Наконец закурив, мужчина открыл окно, поморщившись от окатившего его холодного ветра. На улице отчего-то пошёл дождь, разъедающий и так не слишком высокие сугробы, делая из них грязь.

Ноги продолжали дрожать, хотя попыток встать он и не предпринимал, понимая, что в ближайшее время это бесполезно. Сизые дымовые узоры быстро растворялись, разгоняемые взмахами руки альфы. Они даже не успевали толком проникнуть в комнату, хотя сквозняк упрямо пытался загнать их внутрь.

Парень приподнялся, мутным взглядом смотря на дверной проём. Но дрожащие руки почти сразу же подломились устало, опуская его назад на матрас. Кацуки выдохнул последнюю порцию дыма и тут же захлопнул окно, но оставил его на «проветривании», чтобы немного разбавить загустевший воздух комнаты.

Он обернулся к нему и, посмотрев на спутавшиеся лохмы тёмных волос, подошёл к кровати. Отпихнутое одеяло, смятое в кучу, валялось на полу. Подцепив его, Бакугоу чуть встряхнул одеяло и накинул поверх Изуку, даже не спрашивая, нужно ли ему это. 

Сердцебиение приходило в норму пускай и медленно, но верно. Горло болело. Хотелось пить. И в душ. Ещё к себе в квартирку. Заснуть тоже было бы хорошо. Да и в сон, правда, клонило довольно ощутимо.

Бакугоу натянул трусы и вышел из комнаты. Дышать сразу стало легче. Всё-таки его присутствие слишком сильно влияет на оставшиеся нервные клетки парня.

Изуку позволил себе прикрыть глаза и зарыться носом в подушку, успокаивая вымотанное тело. Тяжёлые шаги Кацуки Мидория уже мог различить из сотни тысяч. На прикроватную тумбу опустилось что-то стеклянное, звенькнув о древесину покрытия. Забулькала вода. Начался потоп. Но омегу не залило почему-то.

Прикосновение к своему плечу Мидория различил не сразу, а открыв глаза, тут же пожалел, что это сделал. Хмурая физиономия Бакугоу снова грозилась перевернуть его мозг и раскурочить нервную систему, только-только собравшуюся с силами для восстановления.

Его рука смахнула со лба влажные пряди волос, сгребая их в один комок, и поднырнула под шею, отнимая от милой подушки, вынуждая выставить руки назад для опоры.

Стакан воды показался Изуку каким-то мудрёным способом поглумиться над его беспомощностью. Хотя хмурая морда Бакугоу ничего такого не говорила, а это было ещё страннее.    

Мидория большими глотками выпил воду из стакана и тяжело выдохнул, потянувшись, чтобы поставить его на тумбу. Кацуки с готовностью встретил стакан, забирая его из рук омеги.

Не придумав ничего лучше, Изуку просто кивнул, стараясь показать благодарность, хотя желание свернуть ему шею было в разы сильнее. Но он же вежливый законопослушный член общества. Не может он так себя вести…

Ещё с минуту посмотрев просто куда-то в сторону, Мидория без спешки лёг назад под одеяло. Сегодня ему придётся переночевать в этом номере, сил подняться просто нет, чего уж говорить о том, чтобы идти куда-то.

Он устроился поудобнее и закрыл глаза. Ему нет смысла следить за Бакугоу, потому что Изуку знал, что сейчас мужчина ещё около получаса будет топать как слон по комнате, выискивая свои вещи, а потом как тот же слон одеваться. Лучше сразу вырубиться, чтобы не видеть этого…

Поэтому очередной неожиданностью становится эта туша, что упала задницей сначала на край кровати, а потом ещё и попыталась переместиться, но каким-то чудом запуталась в сбившейся простыне и начала материться…

Альфа завалился рядом, выпутывая Изуку из одеяла, только чтобы зарыться туда вместе с ним. Мидория удивлённо дёрнул глазом, хотя изначально собирался сделать это бровью. Но после встречи с Бакугоу Кацуки всё идёт не так, как хотелось бы. Так что он не удивляется уже особо.

— Сегодня ты был… — недоговорив, Кацуки прижался к нему, обхватывая рукой поперёк пояса, взглядом сверля затылок. — Скажи что-нибудь…

Вся интимная иллюзорность момента рухнула в одно мгновение одной лишь фразой… Ну, это же Бакугоу, что с него взять? Изуку другого и не ожидал, откровенно говоря.

Облизнув губы, омега захрипел еле-еле:

— Спать… Хочу… Отстаньте…

Непонятное фырканье раздалось где-то в районе затылка. Но Мидория был не в силах открыть глаза, чтобы со всем возможным скепсисом посмотреть на этого… Много-всяких-слов-кого…