Никита

Переписываясь с Марго по дороге к гардеробу, я не замечаю, как в кого-то врезаюсь.

— Изви… Ты?!

У Олега такое хитрое ебало, что у меня вообще нет сомнений: он специально на моём пути встал, чтобы я на него в скорости впечатался. Стоит, руки за спиной, вечная улыбка во все щёки.

— Приве-е-ет.

— Пока, — я пытаюсь его обойти, но передо мною выставляют руку. — Ну что ещё?

— Слушай, — чуть посерьёзнел парень, — я тут Ури жду с репетиции, ему ещё полчаса где-то. Пошли с тебя мерки снимем? На свитер.

О своей спонтанной просьбе я уже и думать забыл. И всё же это заставляет остановиться и прикинуть, что у меня по планам на сегодня, собственно.

— Ладно, пошли. Только не позорь меня.

Олег очень собой доволен. Мы идём назад и поднимаемся на третий этаж, где расположен кабинет технологии для девочек.

— Как у него успехи, кстати? — интересуюсь я по пути. — Не думаю, что Ури раньше выступал где-то публично.

— Переживает, — Енотин жмёт плечами. — Ему всегда трудно в самом начале, потом забывается и уже легче идёт. Но видно, что публика напрягает пацана. Он ещё маму позвал на концерт…

— Если он перед репетирующими мандражирует, то что перед залом будет, — хмурю я брови. 

— Нельзя сдаваться, не попробовав. Он челик способный и сильный, затюканный просто. Всё получится у него.

Похоже, Олег в Ури вообще не сомневается. Ведёт себя так, будто они всю жизнь дружат, хоть общаться начал с ним всего пару недель назад, вроде бы. Уверенность Олега — детская и безусловная, лишённая скепсиса напрочь.

— Я и не говорю, что не получится. Просто ему надо прокачивать публичность. Сидит вечно за задней партой, руку никогда не тянет, собственный класс не знает о его существовании. Из зоны комфорта не вылезает, конечно ему неловко будет на сцене.

— У него нет зоны комфорта, — со странной усмешкой говорит парень перед тем, как стукнуть трижды костяшками в дверь кабинета технологии, а затем заглянуть внутрь. — Здрассте! Можно?

— Енотин? — отзывается женщина, что сидит за своим столом и спокойно вышивает на пяльцах. — Тебе сколько раз говорить, что меня зовут не “здрассте”, а Диана Витальевна?

— Простите, Диана Витальевна, — он прячет руки за спину, проходя в класс, и я прохожу за ним, кивая в знак приветствия. — Вы ведь знаете, у меня память на имена плохая, я своих-то учителей не всех помню…

— Да куда тебе память-то плохую иметь в восемнадцать лет? — удивляется учительница. — Не рано деменцией страдать?

— Никогда не рано и никому не поздно, — на лице бессовестного лыба во все уши. — А можно нам мерочки снять? Пожалуйста?

— Кто ж тебе запретит. Располагайтесь, только назад потом сложите всё.

Пока Олег роется в ящике с принадлежностями, я наблюдаю за работой Дианы Витальевны. Она вышивает крестиком жирного и довольного котика. Игла движется резво и точно несмотря на её поистине внушительной длины ногти. Что она, что Марго — тоже обладательница роскошного маникюра — прекрасно справляются с бытовыми задачами, умудряясь ничего не запороть и не сломать. Как-то я спросил у своей девушки, как так получается, а она только по носу меня щёлкнула и предложила самому попробовать.

Одноклассник отыскал малюсенький древний блокнот, огрызок карандаша и сантиметровую ленту. Из последней он тут же принялся вязать петлю, высунув кончик языка.

— Ты чего творишь? Повеситься решил? — я закатываю глаза, а он снова лыбится:

— Это лассо.

— …Олег, нет.

— Олег да!

Его глаза светятся от дебилизма, а напряжённые руки сжимают ленту. Надо бежать, но я ещё не до конца осознал ситуацию. Точнее — не до конца поверил в то, что он может вытворять подобный цирк в присутствии учительницы. Резко оборачиваюсь к ней. Диана Витальевна совершенно спокойна, если не сказать больше — ей поебать! Будто бы подобное при ней уже происходило.

— Не порви мне инвентарь, — спокойно доносится с её губ.

—Как можно! — обещает Олег и продолжает двигаться в мою сторону, пока я паникую, пятясь к доске.

Одно молниеносное движение — и он всё-таки набрасывает на меня “лассо”, дезориентируя своим боевым свистом.

— Хей, мустанг, не долго тебе скакать на свободе!

— Что ты, мать твою, делаешь? — я пытаюсь снять со своих плеч ленту.

— Никита, ну ты как разговариваешь? — возмущается учительница, а я возмущаюсь в ответ и ничего не отвечаю, потому что от несправедливости ситуации едва не задыхаюсь. Виновник ржёт в голос, развязывает сантиметровку и расправляет мне плечи, наконец принимаясь за дело.

— А если разденешься — мерки будут точнее.

— Ты сейчас доиграешься и я уйду просто.

— Ну а что, я серьёзно…

— Мне нужен оверсайз.

— Ну ладно тогда.

В конце концов неугомонный чуть успокаивается и начинает работать с заметным профессионализмом, хоть улыбка с его лица так и не исчезает. Боюсь представить, что в этой лохматой голове вообще происходит. Пальцы ловко натягивают ленту над ключевыми точками, после чего он делает записи в наскоро расчерченной табличке. Почерк — отвратительный.

— Почему ты вообще этим занимаешься? — не могу сдержать вопроса.

— Моя мать — швея по профессии. С детства говорила, что уметь шить каждый мужик должен, особенно если ты не миллионер.

— Допустим. А вязание?

— А вязать прикольно просто. Особенно, знаешь, включишь фоном какой-нибудь мьюзикл или “Популярную политику”… Сидишь, слушаешь, ниточки перебираешь. Красота, уют.

Стою на месте, хмурюсь. Да в этом парне от гопника ровным счётом ничего. Разве только одежда. Ну, ещё привычка в любой непонятной ситуации лезть в драку. Но на этом сходства заканчиваются. Он больной романтик, клоун и раздражающий экстраверт — но не гопник.

— Мьюзиклы? — доходит до меня. — Какие мьюзиклы?

— Всё, что есть на ютубе. Иногда что-нибудь английское смотрю, но там нужно субтитры врубить, сесть и читать, с вязанием так не получается, поэтому чаще русское и переводы.

— Понял.

— А ты смотришь?

— С сестрой. Она это дело любит и меня заставляет. В принципе, я и не против.

— Есть любимый?

Приподнимаю руки, чтобы Олег мне замерил обхват груди, а сам задумываюсь.

— Наверное, “Across the Universe”.

— Что это?

— Фильм про чуваков в Америке времён вьетнамской войны. Там все песни — это каверы на Битлз, причём годные очень. И всех персонажей зовут так же, как людей из песен. Джуд, Люси и так далее.

— Я не в теме, но звучит интересно. Покажешь мне?

Это очевидный подкат. Очевиднее только тот факт, что вместо измерения моей груди Олег её приобнимает со спины и кладёт голову мне на плечо. Диана Витальевна всё это безобразие по-прежнему игнорирует.

— Подумаю, — отвечаю я почему-то и отвешиваю парню крепкий щелбан прямо в лоб. — И не лапай меня. Так только Марго можно.

— Я не лапаю, — он строит обиженную моську и возвращается к записям. — Эх, грёбаные гетерасты…

Даже эта фраза не заставляет учительницу отреагировать. Она поправляет волосы — под ними блютуз-наушники. 

— Я не гетеро.

Понятия не имею, какого чёрта это сказал. Руки Олега вздрагивают, едва не роняя карандаш. Он снова глядит в блокнот, а я незаметно кошу глаза на его лицо и вижу взволнованную улыбку. Он ничего не отвечает, а я жалею, что не прикусил себе язык.