По пути в Зал Равновесия Магда и Лир не обменялись ни словом – оба понимали, что обсудить всё лучше с глазу на глаз – и только воительница поглядывала на юношу, стараясь сдержать улыбку. «Ладно, решение заехать сюда было не таким уж плохим, – рассуждала она. – Впервые за долгое время у нас что-то получилось так гладко и беспрепятственно». Как только путники приблизились ко входу в Зал, тяжёлые деревянные двери с резьбой дрогнули и сами собой распахнулись. Услышав восхищённый вздох монаха, принцесса едва удержала смешок. «Понимаю тебя, Лир», – подумала она.

Перед их глазами раскинулся узкий длинный зал с высокими, утопающими в сияющей дымке, сводами. И по правую, и по левую руку тянулись вереницы арочных проёмов, они время от времени вспыхивали, и в этих коротких проблесках можно было увидеть то дворцовые покои, то лесную полянку, то высокие скалы, то бушующее серое море.

– Это порталы? – спросил Лир, пытаясь поспеть взглядом за образами в арках.

– Не совсем, – Магдалена почесала в затылке. – Это сложно объяснить – хотя бы потому, что я сама плохо разбираюсь – но это что-то вроде слепка места, которое представляет для адептов интерес...

– И вы почти правы, – раздался шелестящий голос мастера Ингольфа. Старик появился словно из ниоткуда и зашагал в ногу с монахом и принцессой. – Это – Разрывы в Равновесии между созиданием и разрушением, места, которые вышли из-под надзора Первозданных богов и представляют угрозу для нашего и других миров.

Лир поёжился и настороженно осмотрел арки.

– И вам нужно их... ликвидировать?

Мастер Ингольф снова озорно улыбнулся, но ничего не ответил.

– Я имею в виду, – немного смущённо продолжил парень. – Нарушение Равновесия – это ведь что-то очень опасное. По крайней мере, – он усмехнулся. – Большая часть детских страшилок и поучительных историй крутится вокруг этого.

– А как вы сами видите принцип Равновесия, Лир Долан?

Монах задумался и смолк. Здесь, в этих стенах, сочащихся древним знанием, ошибка казалась ему чем-то очень постыдным, обличающим. Словно он сам – случайно оброненная кем-то грязная ветка на сверкающем мраморном полу. Улыбка старика стала ещё более задорной.

– Как будто бы вы мысли мои читаете, – вдруг выпалил Лир. Он тут же прижал руку к губам и замер в полном замешательстве.

– Это нормально, скоро привыкнешь, – хмыкнула Магда. – «И все помыслы, таящиеся в глубинах душ ваших...»

– «...Станут ясны, как при свете дневном», – закончил за неё мастер Ингольф. За время беседы процессия пересекла Зал, и старик плавно указал на два мягких кресла у стола. – Таково свойство Сколифона, кэйрихар Долан. Не вы один придаёте атмосфере этой ветхой каменной башни слишком большое значение, боясь ошибок и незнания. И, должен сказать, создатели Сколифона были людьми чрезвычайно проницательными, в противном случае, мы могли бы десятилетиями ждать от студентов, обучающихся здесь, ответа на поставленный вопрос.

Теперь на Лира внимательно глядели две пары глаз: мастера Ингольфа и Магдалены, и от взгляда последней парню стало особенно не по себе. «Она то наверняка знает ответ, пусть и говорит, что в Школе Эфира ничего не смыслит, – сетовал он. – С другой стороны, почему это должно меня волновать? Я же не на экзамен пришёл. Взятки гладки». Лир повёл плечами, выпрямился и сказал:

– Принцип Равновесия вытекает из Первой легенды. О Сердце Мира и Великом Кузнеце, о том, как он поглотил Сердце, как рождались и погибали миры из-за неконтролируемой энергии... – Лир затих, и мастер Ингольф подбадривающе ему кивнул. – И так продолжалось, пока не установилось равновесие между созданием материи, упорядочиванием энергии и разрушением, хаосом. И если Равновесие будет нарушено, миру придёт конец. Ну и для этого, кажется, были созданы Первозданные боги. Брэйанти там, Зор, Хрозз, Гротти...

– Гротти – не просто Первозданный, – бросила Магда. – Он – Наместник Великого Кузнеца, тот, кто направляет прочих богов...

Мастер Ингольф тихо посмеялся, направив развесёлый взгляд на принцессу.

– Уверены ли вы в том, эрфингин Магдалена? Даже в обществе людей не всегда возможно сказать, кто над кем шефствует. А боги... – улыбка старика немного угасла. – Если бы мы только знали, правы ли мы. Кто скрывается под личинами Первозданных на самом деле? Или Великого Кузнеца? Кому мы служим? Так ли они благосклонны к нашему ограниченному племени...

Взгляд старика устремился вдаль, и воительница нахмурилась – крутившийся в её голове вопрос озвучил Лир:

– Что вы имеете в виду, мастер Ингольф? – выглядел парень встревоженным. – Что мы верим не в тех богов?

– Не обращайте внимания на брюзжание старика, – чересчур поспешно ответил Ингольф, выйдя из задумчивости. – В летах пространные размышления всё чаще меня навещают... Но, – старик нахмурился – и впервые за всё время он выглядел по-настоящему серьёзным. Он внимательно присмотрелся к Магде и Лиру, и, понизив голос до еле различимого шёпота, продолжил: – Я в праве дать вам только одно напутствие: в дальнейшем ставьте под сомнение и увиденное, и услышанное.

На лице мастера Ингольфа снова расцвела довольная улыбка, глаза заискрились и он, как ни в чём не бывало, откинулся в кресле снова. За его спиной вдруг возник один из адептов Эфира: обезличенная плащом фигура опустилась в кресло с тяжёлой старинной книгой – да и весь Зал Равновесия наполнился приглушёнными голосами и шелестом страниц. Воительница почувствовала, как её мышцы напряглись, словно пружины, дыхание замедлилось. «Что-то не так», – Магдалена бегло обвела взглядом Зал, держа голову неподвижно. Ничего не привлекало её внимания, но, закалённая сотнями битв и засад, девушка научилась безоговорочно доверять неясной тревоге: «Перепроверка никогда не бывает лишней», – так она говорила себе каждый раз. Магда вперила взгляд в силуэт адепта, сидящего позади мастера Ингольфа, и принялась за ним наблюдать.

– Итак, – продолжил мастер Иногльф. – Принцип Равновесия... Вы верно передали его смысл, кэйрихар Долан, но лишь в упрощённом виде. Он справедлив не только для мира или Вселенной, но и для отдельно взятой души тоже. Вы не можете повлиять на душу любого живого существа, не повлияв на собственную – именно потому гинконан Линнея столкнулась с разрушительными для себя последствиями...

Силуэт адепта сидел неподвижно, увлечённый чтением. «...Двадцать... Двадцать один, – считала Магдалена, уставившись на его руки. – Двадцать два... – Силуэт перевернул страницу, и девушка прикрыла глаза. – Пятый раз подряд на двадцать второй секунде... Слишком подозрительная точность. Лучше бы нам поскорее покинуть это место». Воительница взглянула на Лира: казалось, он был глубоко погружён в свои мысли. Его пальцы осторожно поглаживали ц'саш, и это также показалось принцессе странным: она не помнила, чтобы он так делал раньше. «Чем больше я буду об этом думать, тем скорее эти мысли станут известны всем вокруг», – оборвала Магдалена себя, вспомнив о свойстве Сколифона.

– ...Однако иногда нарушение принципа Равновесия и его последствия не так страшны, как бездействие. И не всегда нарушение принципа требует его срочного восстановления, – продолжал мастер Ингольф, обращаясь к Лиру. – Поэтому наша цель – в первую очередь изучить Разрывы, а не избавиться от них.

– Конечно, не всё так просто, – монах кивнул. «Почему же он так вцепился в ц'саш?» – пыталась понять Магда. – Спасибо, что помогли нам...

– Судьба, кэйрихар Долан, это всё судьба... Она привела вас сюда, она же и подсказала нам, что делать.

– Да, верно, – Лир кивнул, лучезарно улыбнулся и резко встал. – И я думаю, нам пора.

Все звуки в Зале Равновесия стихли, и Магда увидела, как вздрогнул силуэт адепта. Он не поворачивал головы, но девушка была уверена – он смотрит точно на них. Принцесса поднялась, поклонившись мастеру Ингольфу, и произнесла:

– Процветания Сколифону и всем его обитателям.

– Вы разве... – голос старика звучал сухо, а взгляд стал колючим, неприятно пронизывающим. – Не хотели обсудить результаты ваших изысканий?

Воительница едва не взглянула на Лира и как можно более расслабленно пожала плечами:

– Мы уже всё обсудили.

– Зачем же тогда направились в Зал Равновесия, а не к выходу? – раздался почти неразличимый шёпот адепта Эфира. Незаметно для Магды он переместился из кресла поближе к мастеру Ингольфу.

«Стоило сразу убраться отсюда, – девушка сверлила безликого адепта взглядом. – Даже для Сколифона всё это – чересчур».

– Иво, – в один голос сказали Лир и Магда.

– Я ведь не могу уйти без своего троюродного братца, – продолжила Магдалена, сложив руки в замок. – Какой бы тяжёлой ношей он ни был. Лир сказал, что в последний раз видел его здесь...

– Ах, конечно, – ответил мастер Ингольф и выступил вперёд. – Вы разминулись с ним, позвольте, я провожу вас...

– Мастер Ингольф, – снова раздался призрачный голос. – Не лучше ли мне помочь гостям? В вашем возрасте и статусе...

– Благодарю. Однако согласиться я бы мог лишь в том случае, если бы мои года были сопоставимы с возрастом этой башни, – старик покачал головой, и на его губах снова проступила улыбка. – Пойдёмте.

«Странно, – Магдалена нехотя зашагала вслед за мастером Ингольфом. – Почему он не назвал того адепта по имени? Это не вполне вежливо». Только покинув Зал Равновесия, Магда и Лир переглянулись, и лишь тогда воительница заметила, что ц'саш монаха пламенеет в полумраке. «Так ты прятал его... – догадалась она. – Если ц'саш откликнулся, значит, мне не показалось, что что-то не так». Магда сжала кулаки: что, если Сколифон давно перешёл на сторону Кавана и людей, вероятно, захвативших власть в Эйрихусе? Если они предали клан Искольд? «И можно ли верить тому, что мы увидели в этих стенах? – Магдалена дёрнула головой. – Нет, наверняка всё не так просто...»

Мастер Ингольф постоянно петлял, заворачивал в бесконечно ветвящиеся коридоры, и даже Магдалена спустя время перестала понимать, где они находятся. Наконец, старик остановился и обернулся к путникам. Выглядел он встревоженно:

– Вам и правда не стоило появляться в Зале Равновесия, эрфингин Магдалена, особенно после того, как вы вслух изъявили желание обсудить всё с кэйрихаром Доланом, – он говорил так тихо, что потрескивание пламени факелов едва не перекрывало его голос. – Вы вдвоём, я в этом не сомневаюсь, узнали то, что многие и многие адепты пытались выяснить всю жизнь. Вы знаете: тайны Залов...

– ...раскрываются в случае крайней нужды, – закончила Магда. – Я не совсем...

– Позволю себе вас перебить: время не на нашей стороне. Очевидно, желания этих адептов , буквально отделившись от своих хозяев, – заметив недоумение на лицах путников, мастер Ингольф пояснил: – Такое случается с сильными, подающими надежды адептами, если их пыл затмевает разум. Эти формы ещё называют Отражениями, покинув тело человека, они стремятся осуществить желание хозяина любой ценой.

«Те адепты не были людьми, – с разочарованием заключила Магдалена. – Я должна была понять это раньше. Должна была вспомнить об особенностях Сколифона...»

– Вы взваливаете на себя слишком много, – Ингольф погрозил девушке пальцем. – И до добра это не доведёт, эрфингин Магдалена... Насчёт тех форм: в обычное время я бы не стал беспокоиться – вне стен Сколифона Отражения не имеют силы, но ныне... Мир стремительно меняется, – Магда вспомнила странное поведение фросорга, который в самом начале её пути напал на группу Лира, вспомнила Нового бога, и мастер Ингольф медленно кивнул, глядя в глаза принцессы. – Именно. Отражения могут настичь вас, хоть и в Мондлане они едва ли осмелятся...

Старик вскинул голову, встревоженно осматривая низкий потолок коридора. Путники заозирались тоже, но ни шумов, ни странных теней – ничего необычного не заметили.

– Вы помните моё напутствие? – странники кивнули, и Ингольф продолжил: – Кэйрихар Одергард будет ждать вас у выхода, я приведу его. Идите вперёд, не сворачивая, до самого конца, после – налево. Эрфингин Магдалена, я очень надеюсь увидеться с вами снова. Постарайтесь сделать всё, что можете, чтобы эта встреча состоялась. И вы, кэйрихар Долан, будьте внимательны к себе. Берегите друг друга.

Бросив на них обеспокоенный взгляд, мастер Ингольф поспешил прочь. Девушка осмотрела коридор и поёжилась – без старика ей стало особенно неуютно:

– Словно меня проглотила какая-то огромная тварь.

– Пару часов назад я подумал о том же, – Лир кивнул, всё ещё держа ц'саш в кулаке. Оранжевый огонёк амулета почти затух.

***

Покинуть Сколифон Магда, Лир и Иво смогли без происшествий, но даже добравшись до Одергард-тич, никто из них и рта не раскрыл. «Иво тоже какой-то поникший и тихий. Слишком тихий», – воительница время от времени поглядывала на брата и, несмотря на глубокую давнюю неприязнь, начинала за него беспокоиться. Кто знает, что с ним приключилось в башне? Конечно, её саму одолевали тяжёлые мысли, а руки горели от желания записать всё в журнал, надёжно зафиксировать каждую деталь, но радость от того, что хоть что-то стало проясняться, было не унять. «Пусть даже то, что я увидела про свою судьбу, создаёт лишь ворох новых вопросов, – Магда опустила веки, обратив лицо к закатному солнцу. Девушке казалось, что лучики нежно целуют её щёки, и от этого на душе становилось ещё легче и приятнее. – И пусть я всё ещё ничего не знаю про Линнею... Удача повернулась ко мне лицом – я чувствую это. – принцесса распахнула глаза и посмотрела на светило так, будто бросала вызов всей Вселенной. – И если это так, я не упущу её и буду держать так крепко, как только смогу». И всё же в глубине души принцесса понимала: эта радость – вымученная, и напоминала она краткий миг просветления во время лихорадки. Единственная причина, по которой Магдалена не желала избавиться от этого болезненного и опасного огонька, заключалась в дарованной им же энергии. «Нет времени для слабости, – воительница со стыдом вспомнила, насколько беспомощной она была после ухода Линнеи. – Лучше уж нездоровая радость, чем бессилие». В горле снова встал ком, и девушка упрямо стиснула зубы. Воспоминания отпустили её.

Сам Одергард старался ни на кого не смотреть, но, добравшись до крыльца, резко развернулся и молча уставился на Лира и Магду, переводя взгляд с первого на вторую и обратно.

– Возможно, моё сознание помутилось, пока мы были в Сколифоне, – начал парень, осторожно подбирая слова. – Но... Как бы сказать... – он приблизился к воительнице и шепнул на ухо. – Ты точно того крестьянина забрала?

До Магдалены не сразу дошёл смысл слов, но спустя мгновение и подавляемая тревога, и страхи, и сдерживаемый смех прорвались наружу. Девушка согнулась пополам от приступа хохота, даже живот у неё заболел. Смахнув проступившие слёзы, она, запыхавшаяся, ответила:

– И ты только сейчас решил задать вопрос? – глаза девушки насмешливо искрились.

Иво цыкнул и закатил глаза так, словно ему приходилось объяснять непонятливому ребёнку прописные истины:

– В этой допотопной развалине может произойти что угодно, если её милые обитатели того захотят. Они могли наслать на тебя какую-то гадость или...

Лир, молчавший всю дорогу и пребывавший в раздумьях, встрепенулся и с запозданием спросил:

– А какой вопрос?

– Ах, он даже ещё более... Дубоватый, чем раньше, – Одергард с пренебрежением осмотрел парня снизу-вверх. – Что тоже говорит в пользу моих опасений. Так ты уверена?

– Может, это на тебя что-то наслали? – Магда махнула рукой. – Логика тебе всегда давалась туговато, Иво. Чему я удивляюсь?

– И всё же о чём речь? – Лир Долан упёр руки в бока и, заметив проступившую на лице принцессы улыбку, нахмурился только больше. – Что? Почему то ты так веселишься, когда видишь на меня, то этот смотрит, как будто я ему в суп плюнул?

– «Этот», между прочим, наследник одной из самых могущественных семей, – начал шипеть Иво. – Линурит, кавалер орденов...

– Да, всё это слышали, – Магда отмахнулась от его слов. – Придумай новую речь, тошно уже. Ты правда до сих пор ничего не заметил?

Лир устало вздохнул. С той минуты, когда он увидел своё прошлое, увидел Т'фата, от одной мысли о котором парня переполняла злоба и ненависть, зашёл в Сумеречный Зал, он всё думал, думал, думал, и чувствовал, что понемногу сходит с ума от разом свалившейся информации. Всё, чего он так отчаянно хотел – обсудить новости с Магдой, а после завалиться спать. «И проспать вечность или две, лишь бы кто-то другой разобрался в этом безумии», – монах устало протёр рукой лоб и выдохнул:

– Иначе бы я не спрашивал и не... – взгляд его прошёлся по своим ладоням. Подтянутая кожа, тонкие гибкие пальцы – парень снова коснулся лба, отметив, что последние складки и морщинки бесследно исчезли. Монах тяжело вздохнул: может, он бы и обрадовался, если бы не был таким уставшим и встревоженным.

– В путь отправимся утром, так безопаснее, – девушка обратилась к Иво: – Разрешение на пребывание...

– Я выписал вам на сутки, – фыркнул Линурит.

– Знаю. Продлевай давай.

Принцесса протянула к линуриту руку и требовательно вскинула брови. Немного помявшись и поворчав, Одергард с большой неохотой вытащил листы из-за отворота расшитой рубахи с фамильным гербом – отрубленной головой медведя с перекрещенными мечом и топором – и небрежно застрочил.

– И комнаты предоставь, – добавила Магдалена.

Иво уничтожающе взглянул на неё и презрительно – на Лира, сделал какую-то пометку и протянул два свитка.

– Чего ещё изволите? Выдержанного сандрайского вина? Хестронских мидий, может?

– Две плошки супа и два корыта с горячей водой, – распорядилась девушка и вернула свитки после прочтения. – Впиши-ка это. А то всю душу потом вытрясешь за «долги».

– На твоём месте, – бубнил Иво, заполняя документ. – Я бы не опустился до «плошки супа». А этот, – он быстро ткнул пальцем в сторону Лира. – Мог бы и в конуре поспать.

– Приму к сведенью, – сухо отозвалась Магда, а после обернулась к монаху. – Сможешь, наконец, себя в зеркале увидеть, а не в отражении воды...

– Было бы на что смотреть, – не раздумывая, протянул Одергард. Он снова оглядел парня снизу-вверх и вернулся к документам. – Печальное зрелище.

– Не суди строго свои каракули, – устало произнёс Лир. – Однажды всё получится.

Иво закатил глаза и протянул Магде и Лиру подписанные бумаги:

– Выпад, достойный крестьянина. Жаль, мои уши не отпали раньше.

Не желая продолжать разговор, линурит развернулся, махнул гостям рукой и скрылся в недрах Одергард-тич. Магдалена поманила за собой Лира и пересекла двор.

– Гостевые покои были в этом флигеле, – пояснила она. – Знаешь, дели всё, что говорит Иво, надвое. Хотя ещё более здравое решение – помножить на ноль.

Монах только кивнул.

– Да ладно тебе, у нас всё наконец-то налаживается, – воительница пихнула парня кулаком в плечо. – Ты узнал что-нибудь срочное?

Лир покачал головой.

– Тогда предлагаю привести себя в порядок и встретиться через час-полтора, чтобы всё обсудить.

Парень снова кивнул, и в одном из коридоров путники разминулись.

***

От горячей воды у меня перехватило дыхание, и пришлось приложить некоторое усилие, чтобы расслабиться. В комнате было оглушающе тихо, я закрыл глаза и откинулся на спинку деревянной ванночки. «Сколько дней прошло с тех пор, как мы прибыли Фарси? Всего три? Четыре?» – размышлял я, окунув лицо в воду. Никогда, никогда ещё в моей жизни не происходило столько событий, чтобы я потерял ход времени. «Либо я просто этого не помню», – я вынырнул и посмотрел на бледно мерцающий флакон, лежавший на одежде. Когда я выбрался из того видения с Т'фатом, адепт Шоу сказала, что знает о моём «странном миннине» и может «сделать его сговорчивее и облегчить выход воспоминаний» – я согласился. В конце концов, даже если бы старушка ошиблась, я бы ничего не потерял: я уже давно привык к тому, что большая часть моей жизни покрыта туманом.

Я бегло осмотрел своё тело: совсем молодое, с упругой кожей, более гибкое – даже идти мне будто бы стало легче. Лицо моё тоже преобразилось, и какое-то время я пристально рассматривал себя в зеркале, войдя в комнату – признаюсь, в глубине души я боялся чего-то «удручающего»: гнойников, или оспин, или рубцов – в общем, того, с чем обычно сталкиваются селяне, но отражение порадовало меня чистой кожей, пусть не без синяков под глазами.

– Вполне неплохо для крестьянина, – пробормотал я, уставившись на пламя свечи.

В последние часы ко мне вернулось несколько образов из юности и детства: я смог отчётливо вспомнить наш несуразный деревянный дом (к нему постоянно что-то пристраивали, даже окна были разными по размеру и форме), пещеры, ведущие к заливу Гьёрн, серые волны, тяжёлое небо и каменистую почву с жухлой травой... Милую брюнетку, надевавшую мне на голову венок из васильков. Любил ли я её? Не знаю – не помню. Моих трёх сестёр: старшую и двух младших близняшек – и все мы были одарены пшеничными волосами и румяной солнечной кожей. И только лицо матери я никак не мог вспомнить, и в очередной раз моё сердце болезненно сжалось. Я снова закрыл глаза, но, почувствовав, что засыпаю, решил наскоро вымыться и отправиться на прогулку. «Утону, как мой сосед, – думал я. – Напился и отключился прямо в бане, так и нашли его – посиневшего, головой в чане...»

Уже стемнело, до встречи с Магдой оставалось совсем немного, и лишь на входе во двор я понял: место встречи девушка не назвала. Честно говоря, её состояние нездоровой оживлённости меня сильно тревожило. «Но она наверняка справится. Переживёт», – успокаивал я себя, приоткрывая тяжёлую дубовую дверь. В садике, разделявшем два корпуса Одергард-тич, стоял железный лязг и глухой стук ударов. Я осторожно выглянул из-за двери и замер. В отдалении Магда, без дорожного плаща и брони, упражнялась на деревянной кукле, из-под безрукавой рубашки хорошо были видны её руки: мускулистые, сухие... Покрытые шрамами. Я тихо прошёл в сад, остановился в тени дерева и стал наблюдать за воительницей. Что-то в глубинах памяти подсказывало мне, что в движениях Магды была какая-то ошибка, недосмотр. Я задумчиво потирал подбородок и думал, думал, думал, пытался вспоминать – наконец, меня осенило: рассогласованность. Я двинулся в сторону принцессы, всё ещё меня не замечавшей.

– Магда, – позвал я и инстинктивно отскочил от меча, тут же направившегося в мою сторону. Он бы меня не зацепил, но должный эффект произвёл: – Хорошая реакция.

– Спасибо, – сухо сказала принцесса и быстро отвернулась. Я едва успел заметить, что щёки у неё блестят. – Что ты хотел?

– Мы хотели обсудить то, что смогли узнать в Сколифоне...

– Уже пора? – немного растерянно спросила она, и резким движением утёрла лицо.

– Пожалуй, – я отвёл взгляд, и воцарилась неловкая тишина. Не придумав ничего лучше, я решил заговорить о тренировке: – У тебя движения не вполне дружат между собой.

– Что? – всё также рассеянно переспросила принцесса.

– Ты хотела из нижней стойки перейти в верхнюю, верно? Корпус у тебя продвинулся вперёд быстрее, чем атакующая рука, – я примерно повторил движения воительницы, замедлившись для большей наглядности. – Ноги также вынесло вперёд. Ты, наверное, и сама заметила, как сделала полушаг.

Принцесса медленно кивнула. Слёзы всё ещё блестели на её щеках, но во взгляде не было ни намёка на печаль.

– В целом, это не так страшно, но во время долгого боя можно легко потерять устойчивость или потянуть себе что-нибудь.

Магда снова кивнула, начала было что-то говорить, но, заметив хрипотцу в голосе, прокашлялась.

– Спасибо, – она снова сердито потёрла глаза кулаком и тряхнула головой. Девушка нарочито расслабленно усмехнулась: – Смотрю, к тебе не только облик вернулся.

Я улыбнулся:

– Только частично. Здесь всё ещё осталась большая часть, – я стукнул ногтем по флакону на поясе.

– Ты, кажется, хотел научить меня некоторым приёмам.

Я отчётливо вспомнил, как после поединка на площади в Фарси принцесса чуть ли не приказным тоном сама просила меня об этом, но поправлять её я не стал. В любом случае, от одной мысли о тренировке мне захотелось развернуться и скрыться в Одергард-тич: день выдался не из приятных, да и после ванной мне не очень-то хотелось потеть и валяться в пыли. Видимо, эти мысли слишком отчётливо проступили на моём лице – девушка хмыкнула и села на скамью, устроив каролинг на своих коленях. На земле у ног воительницы лежала сумка с точильным камнем, смазками и тряпками.

– Вот поэтому ты и не рыцарь.

– Не думаю, что у Авакки были рыцари, но... – я сел рядом с Магдаленой. – В здравом уме я бы им не стал. Слишком много мороки и неприятных последствий.

Я, сам того не желая, покосился на шрамы Магды, и девушка только пожала плечами:

– У всего есть своя цена, – воительница старалась не смотреть на меня. Она подняла сумку и принялась ухаживать за мечом, ровным голосом продолжив: – Все мои учителя-мечники говорили: «Схватка на мечах – дело двух мертвецов. Один умрёт сразу, другой – в лазарете», – почувствовав моё замешательство, девушка дополнила: – Стращали они нас, потому преувеличивали. Слегка.

Я кивнул и снова не нашёлся, что ответить – так и сидели молча. Я осторожно поглядывал на спутницу: её руки всё сильнее дрожали, пока она наконец не отложила меч в сторону и не запустила пальцы в волосы. Я видел, как она с силой сжала их. «Нужно что-то сделать, – с тревогой и беспомощностью подумал я. – Или что-то сказать... Если бы я вообще знал, в чём дело». Вдруг воительница вскинула голову, щёки её снова блестели, но сейчас она, похоже, ничего не могла с этим поделать.

– Помнишь, я говорила, что мне страшно? – я кивнул, и она продолжила: – Я... Думала, что это только из-за Линнеи. Что я боюсь, что она умерла, или попала в беду, или...

Голос её звучал сухо и безжизненно и, что удивительно, не дрожал. Магда широко распахнутыми глазами буравила тёмные небеса.

– Ты понимаешь, о чём я. Но... Столько всего происходит и помимо этого. Новый бог, проблемы при дворе, моя «смерть»... Ещё Иво что-то говорил о шевватинах на границе. И я осталась со всем этим одна. Нет наставника, командира, лидера – никого, кто мог бы сказать, что нужно сделать и как. Никого, кто мог бы...

– Взять на себя ответственность, – мягко закончил я за неё, и Магда в первый раз за время разговора посмотрела на меня. Её глаза воспалились и раскраснелись, выглядела она очень уставшей и как будто постаревшей. Воительница мелко кивнула пару раз и снова обратила взор к звёздам.

– Именно. А я никогда с этим не сталкивалась вот так, – она нервно взмахнула руками. – Лицом к лицу. И мне кажется, что все эти события давят и давят на меня, а я ничего не могу сделать. Я – песчинка в этом большом и запутанном мире, я бессильна, и слаба, и уязвима, и я... Стыдно и глупо это, наверное, но я не думала, что так будет. Я не думала, что ответственность свалится на меня разом, и я не думала, что это так страшно. Мне казалось, что всё это – то же самое, что и прогулка по дремучему лесу. Если ты заблудился, ты всегда можешь присесть, отдышаться, свериться по светилам, по звёздам, по мху, по следам и спокойно продолжить путь. Но я даже не знаю, есть ли у меня время, чтобы подумать! – её голос эхом отразился от стен флигелей. Магдалена шмыгнула и ударила себя кулаком по ноге. – Я не знаю! И это вымораживает и пугает! Я должна действовать, а не сидеть тут и реветь. Но если я поспешу, я могу только всё испортить. И у меня нет ни слуг, ни информаторов – никого!

Принцесса яростно вытерла лицо и глубоко судорожно вдохнула. Когда она заговорила, речь её стала приглушённой и бесцветной, робкой:

– Я чувствую себя раздавленной и жалкой. И меня – меня! – ещё готовили в правительницы. Ха! Меня бы съели в первые месяцы политики, сенаторы и иже с ними. Я слишком слабая и трусливая для этого, я...

– Это не так, – позволил я себе прервать Магду. Заметив, что она хочет возразить, я мягко положил руку на её плечо, сжал и повторил громче и увереннее: – Это не так. Мы и правда сейчас...

– В заднице, – внезапно всхлипнула она, и я еле сдержал желание рассмеяться – только сдавленная улыбка проступила на губах.

– Метко, да. Но без твоей решимости и смелости мы бы ни на шаг не продвинулись. Не нашли бы Линнею, не узнали бы о Новом боге – а ведь это тоже важно! Кто, кроме нас, его видел? Прошло всего пара дней, как мы вообще с ним столкнулись, а ты уже требуешь от себя готового решения. Магда, в конце концов, без тебя и я бы был мёртв! Ты не испугалась покинуть Эйрихус и...

– Это была просто глупость, – она затрясла головой. – Я ничего не продумала, не подготовила, просто рванулась...

– Слушай дальше, – цыкнул я. – Без тебя всей этой истории бы вообще не было. Да, у тебя нет связей и влияния, но это не единственные пути решения, ведь так? Да, нужно будет поломать голову, а не бездумно осыпать каждого мало-мальски полезного простофилю деньгами, но ты на это способна.

– Нет, я так не...

– И ты можешь чувствовать себя уставшей, – я настаивал. – Ты можешь бояться. И плакать тоже. Сильным мира сего это тоже не чуждо, просто мы не знаем об их горестях, слезах, тревогах. Ты не думала об этом? Да и кроме того... Никто не знает, как жить эту жизнь. Никто! Ни одна живая душа. Мы все живём в неизвестности, но как относиться к ней: со страхом или задором – личный выбор каждого. И ты можешь позволить себе...

– Ставки слишком высоки, Лир, – принцесса взяла меня за локоть, подумывая скинуть руку, и заглянула в лицо. – Я же не могу просто...

– Ты можешь позволить себе выбирать. Потому что ты – лидер, Магда. Потому что ты уже брала на себя ответственность, уже справлялась, потому что ты вообще задалась всеми этими вопросами. Поверь, те, кто имеют силы вести за собой людей и принимать непростые решения, но не испытывают сомнений или страха – одни из самых опасных идиотов в этом мире. Их руками творятся бесчинства, твоими руками творится история.

– Да кого я за собой веду... – пальцы Магдалены разжались, и рука безжизненно опустилась на скамейку.

– Хотя бы меня, например. А ещё ты заставила пойти с нами Иво...

– Это всё Джилрой...

– И угомонила Линнею...

– И к чему это привело?

– К тому, что она не досталась Рыцарям Дюжины хотя бы. Но не всем, и правда, можно помочь так, как нам того хотелось бы.

Магда задумчиво вздохнула, но не смогла придумать возражений. Я широким жестом указал на небо:

– Звёзды – огни Брэйанти, тьма – границы нашего мира, и где-то за ними, если верить легендам, сидят боги. Старшие, Юные, Вознесённые – всякие. Но знаешь, что? В них я не верю так, как в тебя...

– Перестань, – отмахнулась Магдалена и резко поднялась со скамейки, стала расхаживать, закинув руки за спину. «Кажется, я смог её расшевелить», – обрадовался я.

– О тебе расскажут в легендах нашим потомкам...

– Нет, это уже...

– Будут слагать песни барды, – я поднялся и пошёл рядом с ней. – Что-нибудь о «Магдалене – грозе Новых богов и Негодяев».

– Это уже просто... – я по-прежнему не давал ей договорить, встал перед ней, откланялся, и сложил руки так, как если бы держал лиру.

– Жила Магдалена, жарче солнца пылала душа, в бою – всех первей, на язык – всех острей, – кое-как сочинял я на ходу. Магда затрясла головой, заткнула уши руками и, кажется, раскраснелась.

– Уймись!

– Клеймором разила врагов, очами пленяла людей...

– Но у меня даже не клеймор! – воительница остановилась и с вызовом посмотрела на меня, подбоченившись. – Ты что, совсем...

– В легендах часто всё преувеличивают, – я подмигнул ей. – И хорошо, что у тебя из подходящих для удлинения предметов только меч есть.

Она чувствительно ткнула меня кулаком в плечо и попыталась сохранить серьёзное выражение лица.

– Это абсолютно ужасно, Лир... – ещё на половине фразы девушка едва смогла сдержать улыбку, а в конце всё же не удержала рвущийся наружу смех – я рассмеялся тоже. – Фу, кошмар... Но тогда уж и тебя в легендах упомянут.

– А что я? Я – крестьянин с палкой, – я пожал плечами. – Я просто следую за тобой.

– Но ты и помогаешь, и...

– И я всё ещё просто следую, – я положил руку на её плечо и кивнул. – Я помогаю, я нахожусь рядом, но ведёшь – ты.

– Нет, я всё же устрою так, чтобы и тебя упомянули, – девушка снова задумчиво посмотрела в небо, вдруг нахмурилась и снова глянула на меня: – «Очами пленяла людей»?

– А?

– Ты пропел. Сам, – её измученный взгляд, наконец, просветлел, но я уже не знал, радоваться ли этому. Неопределённо махнув рукой и направившись к скамейке, я ответил:

– Так гласят легенды и народная молва... А вообще нам бы пора вернуться к тому, что было в Сколифоне.

Магдалена решила на меня не давить, пусть и выглядела теперь крайне ехидной, села рядом и тихо принялась рассказывать о том, что ей удалось узнать.

Южный ветер – вестник лета, особенно здесь, на равнинах... Он не любит это время – горько. Пытается вспомнить, кем он был когда-то, до того злосчастного договора, но в голове – только пустота. Такая же зияющая, как и на месте его души. Длинношей провёл тонким змеиным языком по шиловидным зубам и аккуратно подполз ближе: здесь, на крыше Одергард-тич, прямо за башней, его не могут увидеть те двое в саду, зато он прекрасно их слышит. «Смеются... – думал он. – Смеются... Громко, как птицы. Опрометчивы и слепы». Рыцарь скрежетнул когтями по камню, и зря: на светлом камне остались тёмные глубокие отметины, и он знал – ничто их теперь не сотрёт. Но что он здесь делает? Зачем он здесь? Его давно ждёт Второй, и всё же... Он хотел смотреть и смотреть на ту, что с мечом, следовать и изучать... «Интересно... – Длинношей снова облизнулся и поправил маску. – Второй тоже изменился. Чуть ближе к Нам – почему?» Он таился за башней, растекался чёрным песком по трещинам булыжников, всё тёк, тёк, тёк...

– Вот как... – я почесал в затылке, осмысливая рассказ девушки о Рыцарях и о её разрезанной судьбе. – По-моему, вопросов только больше стало.

– Я тоже так считаю, но знаем мы всё равно больше, чем раньше. А что насчёт тебя? Только не говори, что в том коридоре ты вспоминал...

– Да. Это было тяжело преодолеть, – я ожидал, что Магда вспылит или станет журить меня, но девушка только с сочувствием посмотрела на меня.

– Мне жаль... Со мной так было пару раз, чувство не из приятных. Можешь не рассказывать, если...

– Это важно, – я сжал кулаки, набрался смелости и рассказал, насколько мог подробно, о встрече с Т'фатом, о своих ощущениях, о том, что он знал, что я предстану перед ним, рассказал о том, как адепт Шоу поработала над миннином, как отвела меня в Сумеречный Зал – казалось, я шагнул не в рукотворную комнату, а в сотканную из тьмы лощину, в которой то тут то там что-то вспыхивало. Спустя время, когда я решился пойти вглубь Зала, я увидел, как один из всполохов расширился – меня манило к нему...

– И я вступил в него, меня закрутило, казалось, будто уносит куда-то... А затем я увидел вдали Великие Плато, степь и совсем рядом огонёк от костра. Меня понесло к нему...

– Как будто тебя захватила река, да?

– Угу. Я приблизился, увидел рукописные карты, на которых были отмечены Великие Плато, какие-то разрозненные листы с крайдом, а потом из-за валуна вышла фигура. Я сначала не понял, кто это, но... Я почувствовал, что знаю её. За секунду до того, как меня утянуло обратно, я увидел её лицо – это была Линнея.

– Ты уверен? – Магдалена внимательно смотрела на меня, но удивления в её голосе не было.

– Абсолютно.

– Значит, – после паузы протянула она, поднялась, прихватила каролинг и сумку и твёрдо произнесла: – В путь отправимся с рассветом.