Семью годами ранее, Осака

Из огромного окна столовой сквозь чистейшее, прозрачное словно воздух стекло лился утренний яркий свет и ложился нежной невесомой скатертью на длинный лакированный стол стиля «антик». Дайски, вертя в руке серебряный нож, пытался поймать луч теплого весеннего солнца и запустить озорной отблеск в сидящего напротив отца, но в очередной раз попадал лишь в заголовок утренней газеты, за которой прятался Масао Сеитоши, периодически расправляя и встряхивая ту в воздухе. Так и не завоевав внимание старшего, мальчик удрученно взял свой поджаренный квадратный хлебец и принялся намазывать на него мягкое масло. Пока сливочный кусочек аппетитно растекался по хрустящей корочке золотистой пенкой, подросток думал о том, о чем говорить в этом доме-дворце во время еды казалось ему несколько несвоевременным. Но выбирать Дайски не приходилось. Ведь, скорее всего, когда трапеза закончится, отца он увидит только на следующий день, за очередным тихим завтраком.

— Па-а, — неуверенно протянул сын, все же осмелившись начать диалог.

— Мм? — Послышался очередной шелест газеты.

— Скажи, а с каких лет тебе девочки стали нравиться?..

Бумажные листы чуть опустились, поверх газетной кромки показались два «лисьих» глаза. Вопрос старшего явно заинтриговал. Он тут же отложил прессу, взял свой кофе и, устроившись в кресле удобнее, охотно пошел на контакт.

— Пожалуй, с начальной школы, — поднес напиток к губам, очерченным красивой волнообразной линией, и сделал маленький неслышный глоток.

Дайски округлил глаза:

— Так рано…

— Если же говорить о какой-то серьезной влюбленности, то, насколько я себя помню, это было лет в десять, — отставил Сеитоши-старший бокал с горьким напитком и, упершись в резные подлокотники, сплел пальцы рук. — С чего вдруг такой вопрос?

— Да так… — отмахнулся Дайски, не поднимая на отца взгляда, но при этом очень стараясь продемонстрировать свою нужду в продолжении разговора. Дескать, «я не заставляю тебя меня слушать, но если ты будешь настаивать, то придется поделиться с тобой моим маленьким секретом, который, возможно, является моей очень большой проблемой».

Отец мысли отпрыска без труда прочел:

— Давай уже.

— Ну ладно, — вздохнул сын так вымученно, словно у него нет выбора. — Знаешь, просто мне уже тринадцать, а они меня не то чтобы не интересуют, я на них даже, — сбавил тон голоса, — не смотрю, — переметнул взгляд с отца на седовласого дворецкого, мужчину в возрасте, явно повидавшего жизнь. Тот как обычно стоял за спиной главы семейства и сохранял полнейшую невозмутимость.

— Хмм… А на кого же ты смотришь? — лукаво приподнялась тонкая изогнутая бровь.

Дайски начал рожать:

— Ну-у… Я бы сказал, что больше мне нравится… общаться… с другими ребятами.

— Ты смотришь на них оценивающе? — принял Масао максимально непринужденный вид и спокойно глотнул кофе.

Сын призадумался:

— Пожалуй… да.

— У тебя есть какие-то предпочтения? Возможно, кто-то из них интересует тебя больше остальных?

— Хмм… — снова неуверенность в нежном голосе: — Возможно.

— Что ты чувствуешь, когда смотришь на этого мальчика?

Олимпийское спокойствие дворецкого дало трещину. Мужчина жутко побагровел и чуть заметно поджал тонкие губы.

— Ну, знаешь… — решил Дайски «была не была» и, сморщив нос, звонко выпалил: — В паху напряжение просто невыносимое!

По залу разлетелось эхо, с кухни донесся звон стекла.

— Тао-сан, проверьте, пожалуйста, что там, — махнул Масао рукой в неопределенном направлении и терпеливо дождался, когда их с сыном оставят наедине, после чего заговорил более раскованно: — И что ты делаешь в такие моменты?

— Ну… — вопрос смутил Дайски окончательно. — Ничего… — вспомнил он про свой пропитанный маслом тост. Взял и принялся им хрустеть, стараясь не смотреть в, цвета черного кофе, глаза напротив.

— Да? Странно… — состроил старший гримасу и снова уделил внимание своему утреннему энергетику.

— Хотя, один раз… — не понравилась Дайски отцовская реакция. Он подумал, что «ничего» — это реально плохой признак, поэтому решил выложить все как есть. — Когда это снова произошло… То есть когда ОН снова стал увеличиваться и напрягаться… я… я закрылся в уборной… стал думать о том парне и… в общем…

— Я понял, — появилась на губах Масао легкая улыбка. Лицо смягчилось, голос тоже. Чем история заканчивалась, он догадывался, а еще о том, что одним разом дело не обошлось.

Дайски был уверен, признание спровоцирует у отца приступ паники. Ан нет, пронесло. Сидит вон, лыбится. Проявляет интерес к проблеме сына. Не считает вопрос проблемой в принципе. Потрясающее понимание! Просто фантастическое!

— Это ведь неправильно, да, пап? — восстановил подросток сердечный ритм и произнес более уверенным тоном.

— Да нет. Ты все правильно сделал, — беззаботно пожал Сеитоши-сан плечами.

С кухни снова донеслось громкое звяканье. Дайски хихикнул, Масао вскричал:

— Так делают все здоровые мужчины!

Осуждений не последовало. Отец подростку подмигнул.

— Па, но разве то, что я думал именно о мальчике, это нормально?

— Это? Вполне. Плохо другое.

— Другое?.. И что?

— Ты, парень, в меньшинстве…

На следующее утро интересная дискуссия продолжилась. На этот раз инициатором разговора стал сам отец. Тему он считал весьма актуальной, а сына — человеком взрослеющим, а значит, некоторые вопросы нуждались в их безотлагательном решении.

— Во-первых, не кричи о своих интересах на каждом углу. Некоторые воспримут подобное признание нейтрально, большинство — отрицательно. Понять тебя смогут лишь единицы.

— А если мне кто-то понравится?

— Постарайся наладить контакт, узнать мальчика получше. Разгляди в нем то, что подскажет тебе, есть ли надежда на взаимность.

— И что я должен увидеть?

— Без понятий, сын. У меня тут опыта ноль. А вот к тебе он придет со временем.

На десерт Дайски получил особое «блюдо». Яркую коробочку с кричащим названием.

— Презервативы? — налились щеки мальчика розовым румянцем.

— Верно.

— Всегда?..

— Исключения составляют лишь те случаи, когда это — обязанность твоего партнера. Не захочет, не связывайся. Ему все равно на тебя плевать.

— Уверен, есть и другие исключения.

— Есть, но о них мы поговорим чуть позже. Лет через пять.

Звон посуды, раздающийся во время утренних бесед отца и сына, стал само собой разумеющимся.

— Тао-сан, ну в конце концов, разберитесь уже, у кого там руки не из того места растут! А если кого-то смущает то, о чем я говорю с сыном, то советую этому человеку походить на курсы сексуального воспитания, либо присоединиться к нашим беседам! Это никогда не поздно, — покосился Масао в сторону кухни, где пряталась и негодовала любимая повариха, живущая старыми принципами и считающая, что говорить о таком, да еще и вслух, да еще и с кем-то, — верх неприличия.

Дальнейших своих вопросов Дайски уже совсем не стеснялся.

— Но ведь это больно, разве нет?..

Выяснив, на какие основные «подвиды» делятся все гомосексуалисты, мальчик представил каково же бедняге пассиву.

— Э-э… — растерялся отец. — Знаешь, сын, я в этом вопросе слегка некомпетентен. Тао-сан, а вы, случаем, не знаете, а? — кинул через плечо за спину.

Дворецкого перекосило. Он высоко вздернул подбородок и засиял красными ушами.

— Нет, Сеитоши-сан! — выпалил Тао-сан с надрывом. — Я, позвольте заметить, женат!

— Точно.

— Уже двадцать пять лет, господин!

— О-о, поздравляю! — озарился хозяин улыбкой, продолжая смущать беднягу-дворецкого и развлекать тем самым сына. Дайски обожал такого отца — без его вечной маски всемогущего спокойствия, сдержанности и непреклонности. — Ну а вы не экспериментируете, там, с женой в постели? А? А? А? — издевательски задергал бровями. — Все-таки двадцать пять лет, знаешь ли…

— Сеитоши-сан, я бы попросил, не при молодом господине. Я бы посоветовал молодому господину воспользоваться ресурсами всемирной сети Интернет.

— О! — вскинул Масао вверх палец. — Отличная мысль! — После школы и посмотришь. Можешь воспользоваться моим кабинетом.

Никакое просиживание задницы перед монитором компьютера живого общения не заменит, считал отец и разрешал выходить сыну в сеть только «по праздникам». Дайски отметил этот день в календаре красным и, предвкушая удовольствие, открыл первое видео с заманчивым названием «Гей-уроки для чайников». Когда экран заполонило несчетное количество движущихся картинок, мальчик вылупил глаза и потерял дар речи. Здоровые волосатые дядьки в голубых окошках усердно совали свои не менее здоровые гениталии в задние проходы не менее волосатых мужиков и повторяли эти действия снова и снова, все быстрее и быстрее. На закрытие предательские картинки реагировали не самым лучшим образом: вместо одного окна вылетало сразу два. И каждое новое видео было похлестче предыдущего. На одном из них — кучерявый бугай с усердием дантиста вталкивался «тем самым местом» в рот какого-то бедолаги; на другом — в другого несчастного мужик посимпатичнее и посмелее умудрился запихать по локоть руку; в третьем видеоролике происходило что-то совсем невообразимое… Ну, по крайней мере, на главный свой вопрос ответ Дайски нашел: это, судя по всему, не так уж и больно. Хотя вместо одного вопроса появилось с десяток новых: «Не… это ж надо… руку засунуть. И чего он там пытался найти?..»

С трудом очнувшись от завораживающего зрелища, Дайски бойко выдернул провод из сети. Правда, компьютер от вируса это не спасло. Дядьки продолжали размножаться, стонать, ахать, охать, а иногда и вовсе выдавать что-то по типу: «Отымей меня как следует своим здоровым причиндалом, красавчик».

— Ну что, сынок? Все запомнил?.. — поинтересовался Сеитоши-старший не без иронии, когда вернулся домой и обнаружил на своем ноутбуке вот ЭТО, после чего сунул компьютер дворецкому под мышку, отправив мужчину в сервисный центр.

Бедный Тао-сан…

Поиски ответов на бесконечные вопросы сына на тему нелегкой жизни сексуальных меньшинств Масао посчитал своим истинным родительским долгом. Себе он покупал толстенные книги под общим названием «Если ваш сын — гей», подростка «баловал» небольшими распечатками из этой научной литературы. Мудреная терминология и заумные словечки Дайски быстро наскучили. Подросток жаждал практики и перешел к ней только тогда, когда встретил Его. Спустя один долгий год…