Дилюк занял один из маленьких барных столиков у входа, когда Кэйа направился к своему коллеге за стойкой. Они перекинулись парой дежурных фраз, и Альберих приложил банковскую карточку к терминалу для произведения оплаты. Погода за окном словно не могла определиться: в последние дни дождь то набирал силу, то из-за туч вновь выглядывало солнце. Одно оставалось аксиомой: температура медленно шла на спад, предвещая сырую осень без намека на бабье лето.

С улицы послышалось тихое мяуканье. Дилюк обернулся и увидел через стекло силуэт кота, который с опаской сидел у двери в кофейню. Художник подпер голову рукой, предаваясь воспоминаниям из детства. Он не помнил, откуда в их доме взялась кошка, но казалось, она была рядом всегда. Ее белоснежная мягкая шесть была идеально чистой, даже когда та возвращалась с очередного обхода летнего сада после дождя.

Рагнвиндр потер переносицу, медленно переходя к вискам. В голову никак не шло имя питомца. Словно ветер унес с собой воспоминания, которые хотелось сохранить где-то глубоко внутри. Как если бы из дома вынесли всю мебель, но на стенах все еще оставались пятна от роскошного дивана, старого шкафа из темного дуба и раритетной картины в резной раме.

Кличка казалось такой простой и очевидной, она все вертелась на языке, но никак не слетала с него с той легкостью, как это было, когда Дилюк в отрочестве после занятий звал ее, чтобы приласкать. Рагнвиндр помнил ее ловкость и независимость, она всегда выходила сухой из воды. До того дня. Дня, когда ее не стало. Юноша знал, что рано или поздно это случилось бы. Ему рассказывали учителя, что смерть – неизбежный процесс.

Дилюк пытался уверить себя, что был готов к этому, он знал достаточно о том, что означает, когда кто-то умирает. Но закрывшись в своей комнате, он опустился на пол, обхватив колени дрожащими руками. На самом деле он никогда не был готов к этому. Рагнвиндр даже не искал, где родители похоронили кошку. Страшно было только от одной мысли о том, как еще совсем недавно теплое живое тело, с чистой, как утренняя роса, шерстью, было спрятано под землей. Оно медленно разлагалось, пока однажды не оставило бы от себя ничего.

– Молли… – неосознанно шепотом сорвалось у Дилюка, и он коснулся своих губ.

И как только он мог забыть ее имя – пять букв. Всего два слога. Ударение на первый.

Альберих долго сидел на барном стуле у стойки, когда резко распахнул глаза и неуверенно подошел к Рагнвиндру:

– Э… Неловко тебя об этом просить, но не мог бы ты взять один из стаканчиков с кофе? – Кэйа поднял перед собой две руки, – У меня только две свободные конечности, а картонные подставки сегодня опять не привезли. Уже несколько дней пишем поставщику, а от него ни ответа, ни привета.

– Но ты же заказал два кофе, нет?

Альберих выглянул в окно, обращая внимание на кота, которого несколько минут назад приметил Дилюк. Художник пристально посмотрел на друга, ожидая ответа.

– Что, прости? – Кэйа поежился, почувствовав на себе внимательный взгляд.

– Я сказал, что нас двое, разве ты не смог бы унести два кофе в руках? – Рагнвиндр с особым спокойствием и утонченностью встал из-за стола, направляясь к бариста, чтобы помочь забрать заказ.

Молодой парень, по виду первокурсник, в фартуке за стойкой пожелал хорошего дня, выставляя три картонных стаканчика с горячими напитками.

– А, ты об этом. Нет, я заказал еще айриш для Тарта. – Почувствовав, повисший в воздухе вопрос, Кэйа тут же поспешил объясниться. – Тарт – это мой тату-мастер.

– Да, я помню, ты рассказывал. Что такое айриш?

Кэйе потребовалось несколько секунд, чтобы на его лице вновь прочиталось понимание:

– Кофейный напиток, который готовится на основе черного кофе с добавлением ирландского виски, сливок и коричневого сахара. – Альберих говорил четко, без особых интонаций, словно зачитывал одну из книг для начинающих бариста. – Неудивительно, что ты о нем не знаешь, ты не фанат такого рода напитков, а мне… Такое тоже не нравится. Ладно, бери а… – Кэйа внимательно осмотрел надписи на стаканчиках и пододвинул один к Дилюку, – вот этот американо, и пошли.

На картоне виднелась маркерная надпись, выведенная неаккуратным почерком: «Солнцу, которого сейчас так не хватает». Рагнвиндр едва заметно улыбнулся, помотав головой. Он поправил воротник своей кофты, стараясь прогнать смущение.

Когда за мужчинами закрылась дверь, улица встретила их холодным молчанием. Морской ветер так и норовил забраться под одежду, заставляя спрятать свободную руку поглубже в карман.

– Что-то совсем похолодало, только с утра солнце было, а теперь… – констатировал Дилюк, подняв глаза к небу, заполоненное мрачными тучами. – Как бы шторм не начался.

До следующего переулка никто не произнес ни слова. Почему-то теперь тишина ощущалась мертвой и неправильной. Такой же ледяной и непробиваемой, как кладка сменяющихся на улице серых домов. Рагнвиндр методично крутил стакан с кофе в руках, перемешивая содержимое. В голову, как назло, не приходило тем для разговора: все казались слишком светскими или глупыми. Диалог про погоду не состоялся с самого начала, потому Дилюк почувствовал себя безоружным.

Кэйа шел рядом, но в этот раз словно дальше, чем обычно. Вытянутой руки не хватило бы, чтобы дотронуться до чужого запястья. Альберих старался выпрямиться, но спустя несколько метров его плечи снова опускались, отчего он казался ниже, чем был на самом деле. Воображение рисовало образы «маленького человека» со страниц учебников по литературе. Дилюк хорошо помнил иллюстрации из них: выполненные графическими материалами, они были пугающими, затаскивающими в пучину отчаяния.

Наверное, Дилюк думал слишком громко, чтобы Альберих резко завел очередную беседу про быстро ломающиеся зонты, промокшую обувь и горшочек с золотом. Рагнвиндр не мог понять, как в этот ряд попало золото, потому что все еще был погружен в свои мысли, но, почувствовав, как лед вновь начал таять, с облегчением выдохнул. Пусть это и дальше будет фантастическая история, только бы снова не переживать ту гнетущую тишину.

За разговором парни не заметили, как быстро дошли до места назначения. "Золотая палата" — красовалась позолоченная вывеска с названием над входом в студию. Пройдя через прозрачную дверь, Дилюк огляделся, чтобы разглядеть помещение, пока Кэйа пошел прямо к столику ресепшена. Небольшое помещение, стены которого окрашены в темно серый цвет, а паркет был из какого-то темного дерева. Можно было увидеть название заведения, которое было выполнено в виде неоновой вывески в оранжевом цвете, а его окружали рамки с различными завораживающими эскизами. У ресепшена висели фотографии с мастерами и какими-то знаменитостями, которые делали различные процедуры здесь. Это место явно пользовалось популярностью.

— Добрый день, Кэйа, — парня явно здесь уже запомнили. Часто приходит к своему другу? — Ты по записи или проведать зашёл? — интересовалась девушка.

— По записи, Тао, — ответил Кэйа.

Ху Тао, чье имя красовалось на бейджике, кивнула и расспросилила его обо всех нюансах, касаемо безопасности процедуры. Пока Альберих отвечал, Дилюк подметил экстравагардную внешность невысокой девушки: длинные каштановые волосы, на концах переходящие в алый цвет, были собраны в два хвоста, на ее бледной коже виднелась куча татуировок, все они были небольшими. Бабочки, цветочки и какой-то привлекающий внимание призрак. В голову закралась мысль, что, будь Рагнвиндр посмелее, то тоже сделал себе какую-нибудь татуировку. Но у него даже идей не было, что можно набить, чтобы это не выглядело глупо, а смотрелось красиво.

Закончив с формальной частью, Ху Тао сказала, что Кэйа с другом могут пройти в мастерскую, где их уже должен ожидать мастер. Коридор так же был усыпан эскизами татуировок: что-то было выполнено в цвете, а что-то было лишь чёрно-белым. Дилюк все ходил и оглядывался, пока они не зашли в комнату, где их встретил рыжеволосый парень с веснушками и голубыми, как чистое небо, глазами. На его руках уже было меньше татуировок, чем на девушке на ресепшене.

— Мой кофе! — радостно произнес Тарталья, забирая из рук Кэйи стакан, после чего пожал ему руку.

— Чтобы татуировка вышла хорошей, тебя всегда стоит угощать кофе.

Парень лишь хмыкнул и отпил свой кофе, расплываясь в улыбке, ведь друг сумел его порадовать такой, казалось бы, мелочью, как любимый напиток в разгар рабочего дня. Пока Альберих устраивался на кушетке, на которой будет лежать во время процедуры, Тарталья обратил внимание на Дилюка, который сел совсем недалеко.

— Дилюк, верно? Подсаживайся, тебе тоже сделаем татуировку, — посмеялся рыжий, отставляя кофе и снимая черные перчатки.

— Я пока ещё не настроился на такой шаг, но мысли появились что-нибудь сделать. Может, позже.

— Записывайся ко мне, не пожалеешь.

Мастер не медлил и, натянув новые латексные перчатки на свои ладони, подготовил кожу клиента, после чего перенес туда трансфер. Уже вскоре послышался звук работающей машинки, которая иглой пронзала кожу Кэйи, совсем не реагирующего на боль. Дилюк представил, что может быть больно или как-то неприятно бить татуировку, но, как он знает, зависит от места нанесения и порога боли.

Музыка, доносящаяся из колонок, скрашивала тишину. Он не понимал её текста, но пытался выстроить в голове предложения из слов, которые знал. Все же русский он немного понимал. Учил в подростковом возрасте, когда хотел познакомиться со славянской культурой и искусством. Получается, Тарталья был из стран СНГ?

— Вы знаете русский? — поинтересовался Дилюк.

— М? Да, это мой родной язык. Мы с семьёй переехали в Берлин, потому что отцу дали здесь работу, — отозвался он, не отвлекаясь от работы. — Думал, что вернусь, но сейчас у меня здесь и друзья, и работа, и любимый человек. Он, кстати, меня сюда и устроил.

— Здорово. Я как-то был в России, когда ещё учился.

— Мы с Чжун Ли ездим туда к моим бабушкам и дедушкам каждое лето и зиму. А ещё этот черт обещал съездить со мной, но так и собраться не может.

— У меня работа и учеба, — не сразу отозвался Кэйа, прикрывший глаза.

— Ничего, ещё будет время, — Дилюк улыбнулся.

В течение всей процедуры Дилюк то общался с Аяксом, узнавая больше о его родине, либо работе, то молчал, разглядывая интерьер, эскизы из альбомов, которые лежали на журнальном столике, или Кэйю, который обронил лишь пару слов за весь сеанс.

Когда парни уходили, Рагвниндр заметил, что Тарталья как-то недовольно смотрел на Кэйю, но решил не спрашивать, что случилось, это касалось их двоих. Если он захочет, то сам поделится.

На удивление ближе к вечеру выглянуло солнце, которое встретило Дилюка и Кэйю на выходе из заведения.

— Теперь частичка тебя будет всегда со мной, — сказал парень.

— Да ладно тебе, — Рагнвиндр смущённо отвёл взгляд. И правда, теперь маленькая частичка его будет с ним, даже если они перестанут общаться. Не пожалеет ли Альберих об этом?

Внезапно юноша почувствовал на своей голове руку, которая нежно гладила его по красным прядям. Кэйа улыбался, а его лицо озаряло солнце.