Сделав заказ, Дилюк вернулся обратно к столику, где его ожидали Кэйа и Кли, которые с особым интересом разглядывали его альбом с зарисовками. Со стороны такая картина выглядела довольно мило, поэтому на лице появилась улыбка и некое облегчение, что было удивительно. Парень мало кому показывал свои работы, сделанные в блокноте, однако душа так и чувствовала, что девочке явно можно доверять. Она всего лишь ребенок, который выглядел как маленькое солнышко, либо, как маленький подсолнух, который только начинает расти и расцветать. Ещё не дойдя до места, можно было услышать восторженные вздохи Кли, которая все удивлялась рисункам, их красоте.  

Рагнвиндр сел на свое место и подпер голову рукой, разглядывая счастливое лицо девочки, чей взгляд бегал от рисунка к рисунку и ярко горели от восторга. В её глазах он мог разглядеть нечто душе знакомое и родное. Что-то из детства, что было и у него самого. Невольно вспоминалось его юношество, когда он только начал рисовать. Это было счастливое время, только вот причина, которая помогла Дилюку связать жизнь с творчеством, весьма пугала. Будучи ребенком, он ничего не понимал. Однако сейчас его напрягал факт, что он мог потерять самого близкого человека, который у него был на тот момент. 

Внезапно Дилюк почувствовал прикосновение холодной руки к своей, от чего мигом пришел в себя. На него немного обеспокоенно смотрел Кэйа, который явно заметил, как парень, погружаясь глубже в воспоминания, переменился в лице. 

– Солнце, все в порядке? – чуть хрипловатый голос Альбериха заставлял улыбку вновь проявиться на веснушчатом лице.

– Все в порядке, просто задумался. Вспомнил, как начал заниматься творчеством, как у меня так же горели глаза, когда я смотрел работы, зарисовки знаменитых художников, – юноша перевел взгляд с друга на Кли, которая продолжала разглядывать страницу за страницей, не обращая внимание ни на что вокруг. 

– И как же ты пришел к этой любви к рисованию? Мне бы было интересно узнать.

– Это долгая история, которую я расскажу тебе, но не сейчас. Не при Кли, да и я сейчас не готов говорить о таком. 

– Я буду ждать эту возможность услышать твою историю, когда ты будешь готов, – Кэйа улыбнулся, целуя ладонь художника, у которого покраснели веснушчатые щеки от такого жеста.

— Дядя, — внезапно прислушалось от Кли, которая перевела свой взгляд с альбома на Дилюка, — а вы можете меня так же нарисовать, как и братика Кэйю? — её алые глаза так и пылали этим желанием, что было сложно отказать ребенку в такой просьбе.

— Конечно, милая. Позволь мне взять альбом, — девочка передала ему альбом, а он достал свой автоматический карандаш, который, как и скетчбук, всегда носит с собой, из сумки. — Спасибо. 

Парень сначала заострил свой взгляд на Кли, внимательно разглядывая её внешность, её лицо, чтобы с точностью передать всю её красоту. Вскоре на бумаге появились первые линии, обозначающие овал детского лица, а за ними последовали и куча других штрихов карандашом. Так на листе потихоньку отображалась светловолосая Кли с её большими милыми глазами и двумя хвостиками в разные стороны. Будь у него цветные карандаши или маркеры, он бы отчётливо передал, как её глаза переливаются из алого в светло-желтый цвет, а на лице проступает невинный детский румянец. Но их не было с собой, поэтому в дополнение ко всему портрету он изображает ее мягкую игрушку, которая болталась у нее на маленьком портфеле с вещами.

За то время, пока Дилюк рисовал Кли, успели приготовить их заказ. Кэйа поднялся со своего места и пошел к барной стойке, чтобы забрать поднос. Вернувшись с напитками и десертами, он расставил все заказанное на стол, после чего пошел обратно. Словно по привычке, парень относит поднос и уже идёт за рабочее место. Лишь Эмбер, стоящая за кассой дала понять взглядом, что сейчас он ошибся. Всё-таки у того выходной. Альберих посмеялся и, кивнув с улыбкой, вернулся за столик, где уже девочка с восторжением смотрела на свой портрет, где так же присутствовал её маленький друг. 

— Дядя, вы очень красиво рисуете! Знаете, мой брат, Альбедо, тоже занимается рисованием. Он так же много рисует меня, прямо, как вы Кэйю, — сказала Кли, переводя свой взгляд с рисунка на Дилюка. — Я хочу научиться так же рисовать, поэтому с сентября я пойду в художественную школу! Альбедо пообещал, что подаст туда заявление о приеме. Вот увидите, я буду рисовать лучше вас двоих!

— Дай Архонт, чтобы твое желание исполнилось. Я уверен, что у тебя все получится. Я много рисовал, с самого детства, постоянно тренировался, поэтому сейчас я могу запечатлеть такую красоту, как у тебя... И как у Кэйи, — немного смущённо проговорил парень. — Хоть в мире и полно творческих людей, это не значит, что не стоит пробовать себя в этом деле. Даже если тебе кажется, что ты недостаточна хороша, ты должна помнить, что со временем твой уровень будет расти, нужны лишь тренировки. Даже мой уровень рисования растет, когда я вновь берусь за карандаш или кисть. Мы постоянно учимся, тренируется и набиваем руку.

— Я поняла Вас, дяденька! Я буду тренироваться, много рисовать, чтобы стать таким же прекрасным художником, как вы с братиком Альбедо! — проговорила Кли. В ней явно горел тот же самый огонь страсти, желания рисовать. Их цели отличались, но результат у обоих одинаков. Девочке хотелось стать прекрасным художником, а ему хотелось и хочется запечатлеть все то, что было дорого его сердцу. Итог один — он стал замечательным художником, у которого часто берут картины на заказ, которого знают чуть ли не во всем мире. Удивляло и грело душу, что человек так может гореть каким-то делом, которое в итоге может стать всей его жизнью. 

— Вижу, у вас разговор идёт во всю катушку, — Кэйа улыбнулся, садясь рядом. Он посмотрел на рисунок, после чего на Дилюка, улыбаясь ему. — Солнышко, ты замечательно рисуешь.

На щеках вновь выступил румянец. Рагнвиндр приложил руку к щеке, отводя смущённый взгляд в сторону, когда-нибудь он привыкнет к этому смущающему прозвищу, что дал ему друг. Нет, даже не друг. Его предмет воздыхания, который плотно засел в голове и сердце парня, не выходя оттуда. Но ему бы и не хотелось, чтобы это заканчивалось, чтобы Альберих выходил оттуда. Пока он был там, это грело и радовало сердце и душу.

***

Компания сидела в кафе ещё на протяжении двух часов, после чего отправились на прогулку в парк, где Дилюк и Кэйа часто проводили время вместе. В этот же раз они были не одни. Меж ними шла Кли, которая спокойно кушала мороженое. А так среди них повисло неловкое молчание, которое пытались оба прервать. Но как только парни поворачивались друг к другу, чтобы что-то сказать, так сразу смущенно отворачивались, ведь каждый раз они встречались взглядами друг с другом. В какой-то момент оба не выдержали и начали смеяться, от чего Кли удивилась. Она не обращала на них внимания всю прогулку в парке, поэтому не видела тех неловких и опущенных взглядов.

— Ты что-то хотел сказать? — спросил Рагвниндр, все же поднимая взгляд на Кэйю. 

— Хотел, но это уже не важно. Нам вроде не по пятнадцать лет, чтобы мы так смущались от взглядов друг друга, не думаешь, солнце? — Альберих улыбнулся, взяв парня за руку.

— Наверное, ты прав, — ему так же обворожительно улыбнулись, крепче сжимая руку.

***

Из спальни, где царил полный беспорядок, хотя раньше здесь всегда было чисто, как и в других комнатах, доносились тихие всхлипы, которые немного заглушал звук бьющихся об стекло капель дождя. Будто бы сами Архонты оплакивали произошедшие события, сочувствуя Дилюку, который лежал в своей кровати, свернувшись клубочком, пока рядом лежали листы бумаги, которые он иногда подносил к себе, чтобы ещё раз перечитать некоторые строки письма. Читая все это, в голову приходили разные мысли. Он пытался понять, что было в тот момент в голове Кэйи, а иногда и вовсе представлял перед собой картины того, как ему жилось, что он делал. Он пытался не думать лишь о парке, где они часто проводили время, ведь тогда он еще сильнее начинал плакать.

Вновь посмотрев на письмо, парень посмотрел на самую последнюю фразу.

— "С любовью, твой Кэйа Альберих"