***Глава 9***

Человек в лодке скользил по волнам в одному ему известном направлении. Ничего не ожидая, он сверялся с компасом и сосредоточенно рулил. Солнце светило в спину, не мешая Предвестнику, но оно же высветило над головой, а затем и над лодкой крылатую тень. Мужчина резко обернулся, призвав клинок раньше, чем увидел цель. Глаза изумленно раскрылись.

— Люмин?! — оружие с плеском рассеялось в пальцах. Тарталья подскочил с места и, пошатываясь в узкой посудине, вытянул руки и словил девушку, обхватив ее талию.

— Чайльд!

Ее сил едва хватило, чтобы добраться до лодки, а не рухнуть в морскую воду, как в прошлый раз. Путешественница плавно опустилась на лодку, выпрямилась, заправила за уши выбившиеся пряди и в пару хлопков расправила складки платья.

— Я была уверена, что ты покинул столицу ещё ночью.

— И… это все? — терял терпение мужчина.

Он потерял его намного раньше и теперь зло набросился на Люмин. Хватая за ребра, Чайльд мстительно и беспощадно сжимал их пальцами в щекотке. Люмин звонко рассмеялась. Широкое пространство растворяло девичий хохот, прежде чем он достигал ушей жителей и гостей Инадзумы.

— Проклятье, Люмин! Как ты смеешь так просто появляться здесь?! Глупая девчонка! — ругался он. — Если я говорю «жди здесь», значит, ты сидишь и ждешь! Ты привыкла, что твои фанаты бегают за тобой, как послушные собаки. Я бегать не стану! Хочешь умереть, так я сброшу тебя в воду!

Пускай Тарталья и дурачился, безобидно высвобождая свой гнев, но он также скрывал волнение. Если бы только он остановился, то его бы выдали дрожащие пальцы. Но притормозить пришлось, и Люмин плюхнулась на дно лодки, стараясь отдышаться, вытирая проступившие от смеха слезы.

— Кончай уже свои нравоучения, Фатуи. Будто ты один такой во всем Тейвате! Я не для того летела за тобой.

— Давай договоримся, — он сел напротив, грозно сдвинув брови. Размеры посудины вынуждали их тесниться. — Я доверяю тебе, уважаю твою просьбу: жду, спасаю. Ты должна уважать меня. Поняла?

Предвестник опасно сверлил медовые глаза. Если им вместе двигаться туда, куда он направлялся, придется приложить больше сил над взаимоотношениями, чем просто доверие.

— Хм… — Люмин задумалась, всматриваясь в бездонную синеву. Его слова звучали красиво, но сердце подсказывало, что собеседник снова пытается манипулировать ею. — Чайльд, я не осталась бы, даже если бы об этом попросил Итэр. Но давай начнём сначала. Я с трудом вспоминаю, что произошло ночью. А понимаю ещё меньше.

— Да ты просто жуткая эгоистка! — ахнул он с усмешкой и схватился за лоб. Ну что ж, сначала так сначала. Понимающе кивнув, он сложил руки на груди, подбирая в голове ответ. — Ты попала в ловушку, надышалась газом, потом тебя выкинули в воду. Я вытащил тебя, провел спасательные махинации и оставил в пещере. Вопросы?

— Спасательные… махинации? — хлопнула глазами Люмин и встряхнула головой. — А после? Где был ты? И кто спас кошку с дерева?

— Как они узнали про кошку?.. — сконфуженно прошипел Предвестник, опустив голову и потирая пальцами подбородок. — Кхм… Ты попросила помочь людям. Помнишь? В общем, не важно, — уклонился он от ответа, чувствуя, как стыд выжигает внутренности.

— Неужели… — устремила взгляд в воду она. Волны качались, отбрасывая яркие солнечные зайчики в лица путников. — Жители остались целы. И живы они благодаря… — глаза цвета кор-ляписа обратились к лицу Предвестника. — Мне приписывают твои заслуги, Тарталья. Но они живы благодаря тебе.

— Ничего. Не к той славе я стремлюсь, так что купайся в лучах обожания сама. Наслаждайся, ха-ха! — Чайльд зачесал непослушные пряди к затылку и, вздохнув, снова взглянул на девушку. Вроде цела и жива. Значит, зря волновался. — Люмин, — упрямо позвал он, намереваясь дойти до конца, — я не твой брат. Не Тома. Не Паймон. Я — это я. И я хочу знать, что ты меня не подведешь. Не убегай больше без предупреждения.

По телу Люмин прошёл разряд. Когда это имя называла она, информация прошла мимо осознания, но теперь…

— О, Архонты! — она подскочила с места, отчего лодка закачалась. Предвестник схватился за бортики, удерживая равновесие. Люмин развернулась в сторону острова. — Паймон меня убьет. Как думаешь, она съест меня живьем или сначала приготовит с цветками-сахарками и морковкой?

— Не уходи от ответа! — он потянулся и дернул блондинку за руку, усаживая обратно.

Вышло слишком резко. Лодка снова накренилась, а Люмин оказалась на груди мужчины. Ее лицо залилось краской. Она уперлась ладонями в крепкое тело, а кончик носа едва ли не касался чужого. Путешественница застыла, точно бронзовая статуэтка, не решаясь двинуться с места. Чайльд тоже замер, снова ощущая это тягучее, липкое чувство. Он точно мушка, угодившая в вязкий сладкий мед.

Отдавшись эмоциям — волнению, злости и желанию — он прижался к розовым лепесткам губ, целуя. В этот раз об осторожности не было и мыслей. Пылко, чувственно, сжимая спину ладонями.

Люмин задрожала. Согнув руки в локтях, прильнула к мужчине, закрывая глаза. Предательский стон вырвался из груди. В голове всё перемешалось. Кончики пальцев онемели, а участки соприкосновения с кожей Фатуи покрывались мурашками. Тонкий голос раздразнил и без того неспокойный нрав Предвестника. Ловким движением он перекатился и оказался сверху, прижимая горячей грудью путешественницу ко дну лодки.

Новый поцелуй. Нуждающийся. Глубокий. Он держал руки на изящной спинке, чувствуя неутолимый голод и обожание к девушке под собой. Гидро Глаз Бога не помогал остыть. От стихии вообще не было толку. Жар шел изнутри: кровь кипела, и даже в затылке ощущалось приятное покалывание. А девушка совершенно растворилась в его объятиях, обмякла. Тонкие пальцы вдруг обхватили его шею, притягивая ближе к себе. Горячий. Жар его рук ощущался на прохладной коже…

«Жар рук… Тома…»

Путешественница встрепенулась. Ее тело напряглось. Кисть уперлась в солнечное сплетение мужчины, отстраняя от себя. Предвестника буквально вытолкнули из забвения. Будет сложно соврать, что подобное пробуждение приятнее вылитого на тебя ушата воды. В глазах отразилось сожаление, смешанное с томным послевкусием. Чайльд все еще пылал, тяжело дыша, но не стал настаивать. Послушно держался на том расстоянии, которое ему отвели нежные руки.

— Что ты творишь, Фатуи? — на грани слышимости произнесла она.

Тело содрогалось, а голова шла кругом. Задавая вопрос Чайльду, она в-первую очередь обращалась к самой себе: «Что ты творишь, Люмин?..»

— Ты… — протянул он, не веря, что ему вообще задают такой вопрос. — Тогда… в гостиной. Был твой первый поцелуй? — синие глаза никак не отрывались от медовых. Чайльд оставался сверху, опираясь на локоть.

— Что?

Люмин глядела на него снизу вверх, невинно, напугано. Точно лисица, попавшая в силки. Ладошка толкнула его дальше от себя, а сама путешественница выскользнула из-под Фатуи, сев на самый край лодки напротив него. Чайльд плюхнулся пятой точкой у кормы. Там же и остался, поджав колени и потерев пальцами лоб. Все обернулось слишком сложно. Он не находил, что сказать в такой момент.

Тарталья успел поверить в искренность, когда Люмин прижалась к нему. Прокручивал слова девушки снова и снова.

«Что ты творишь?»

Нет, не то.

«Что ты делаешь, Фатуи?»

Предвестник невесело улыбнулся.

— Ясно, — снова это презрение, которое, как ему казалось, они оставили позади. — Я только не понимаю, почему из всего разыгранного спектакля ты так злишься на актера, а не на постановщика.

Сердце Люмин разрывалось. Его сдавливали страх и смешанные чувства. Она была напугана. Напугана своими действиями, своей податливостью и слабохарактерностью. Тонкие пальчики крепко держались за бортики лодки, а коленки жались к груди. Путешественница хотела бы спрятаться, вновь надеть маску безразличия, увести взгляд в сторону, но никак не могла оторваться от синих глубоких глаз.

Люмин сжала губы и покачала головой.

Чайльд отвернулся в сторону моря, блуждая неясным взглядом по бескрайним водам. Так дела не пойдут. Он сел боком и потянул киль, лодка развернулась к ближайшему острову. Слова все еще с трудом прорывались наружу через легкую хрипотцу. Подбирать их в целом тяжело.

— Бесполезно. Но ладно. Фатуи. Пф-ф-ф. Все Фатуи одинаковые. Как Вам угодно, леди Люмин.

В груди засела обида. Он ощутил себя ребенком, который очень старался быть хорошим, но не получил от взрослых никакого одобрения. Когда простая мысль «Действуй так, как считаешь нужным» впервые настигла его.

Люмин молча наблюдала за движениями мужчины, и казалось, будто она окаменела. Но внутри, в душе путешественницы разразился гром, что подобен битве яростных гроз с бушующем морем. Она смотрела на Чайльда и ещё крепче цеплялась за лодку, затаив дыхание.

— Я, — выдавила она, неуверенно потянувшись к нему ладошкой. Пробиваясь сквозь дрожь в пальцах и необъяснимый страх, она всё же опустила кисть на его руку. — Я пытаюсь доверять, — Люмин опустила глаза и закусила внутреннюю сторону щеки. — Просто… — кисть задрожала ещё пуще, но пальцы только сильнее сжались.

Чайльд перевел недоверчивый взгляд. Тут теперь вообще не разберешь, кто кого из них подставил. Они словно расквитались друг с другом.

— Просто что? — он не отпрянул, не отмахнулся, но все еще смотрел хмуро. Меж бровей засела складка.

Люмин выглядела беззащитной. Можно надавить и одержать жестокую победу. Но Чайльду куда интереснее понять путешественницу. Казалось, нервы обоих оголены, и любое неосторожное слово может ранить. А Люмин хотела закричать: «Просто мне страшно!», но девушка подавила в себе эмоции.

Дышала часто, плотно сжимая губы настолько, что они стали белыми. Будто если она расслабится хотя бы на толику секунды, то раскроет все карты, покажется слабой. Птица, что осознанно входит в клетку, зная, что из неё никогда больше не удастся выбраться. Путешественница закрыла глаза. Она опустила руку и снова отодвинулась на край.

— Просто делай, как считаешь нужным, — вяло произнесла Люмин.

— И всё? — удивился Чайльд, поворачиваясь к ней. — Или… Ах! Я не понимаю!

Он схватился за голову свободной рукой, вновь надавливая на лоб. Губы подделись дурацкой усмешкой. Неужели ему придется всё говорить вслух, чтобы это странное недопонимание, наконец, ушло?

— Люмин… я… Кхм. В Золотой палате я уже говорил, как выбираю друзей. Но сила — не самое важное для меня качество. Я не могу закрыть глаза на подлость. На хитрости, что плетут остальные Предвестники, — говорил он тихо, словно боялся и посреди моря быть подслушанным. — Меня тошнит от них. И если бы не привилегии и преданность Царице, я бы шел своей дорогой. Но, Люмин… Ты не просто честная, смелая и сильная. Я никогда никого из посторонних не подпускал к себе так близко…

— Чайльд… — робко позвала Люмин.

Она положила руки на колени и принялась нервно перебирать пальцы. Золотые, но потускневшие глаза наблюдали за процессом. Каждое слово мужчины сжимало лодку ещё больше, а обширное бескрайнее пространство становилось настолько маленьким, что трудно было сделать вдох.

— Ты не должен погибнуть… — наконец вымолвила она. Тихо-тихо, почти шепотом.

Голос сливался с морским прибоем. Завершить фразу никак не удавалось. Незримый барьер заставлял молчать. И она молчала. Долго глядела на свои пальцы. Подыскивала верные слова. Её напряженные плечи опустились.

— И что бы это значило? — усмехнулся он. Силы и уверенность, кажется, возвращались. Мужчина подался к руке, нежно обхватил пальцы и мягко потянул на себя. — Не бойся. Если что, сможешь потом побить меня.

— Чайльд… — когда Предвестник коснулся ее, Люмин дернулась. Вспомнила, как совсем недавно так же нежно её брал за руку Тома. Сердце упало. Что же она за человек такой, раз позволяет себе подобные игрища? — Зачем тебе это?

— Я не буду притворяться, что тут холодно, ладно? Просто хочу обнять тебя.

Тарталья прижал девушку к груди, усадив между своих ног. Сильная рука обнимала за плечи, вторая пыталась заставить лодку вернуться к прежнему курсу. Вместе стало уютнее. Чайльд не хотел оправдываться. Он положил подбородок на чужую макушку, умиротворенно прикрывая глаза. Очень хорошо и спокойно… Все за него говорило горячо бьющееся сердце.

Люмин притихла, стараясь не шевелиться и вовсе не подавать признаков жизни. Но и не могла отрицать, что в объятиях мужчины чувствовала себя в безопасности. Обнаженные изящные лопатки прижались к горячей груди Предвестника. Только бушующий шторм в голове никак не мог успокоиться.

Молча они плыли дальше неизвестно куда. Море будто что-то шептало мужчине, раскрывая свои тайны. Направляло, успокаивало. Так, несколько часов спустя Предвестник прибил лодку к небольшому острову, где черные скалы пересекались друг с другом, создавая под собой подобие укрытия.

— Люмин, не спишь? — шепнул он у ушка. — Будет шторм, надо разбить лагерь.

Нос посудины уперся в песчаный берег. Веки медленно разомкнулись. Приложив ладошку ко рту, она зевнула. Девушка часто заморгала и принялась тереть заспанные глаза. Путешественница всё ещё лежала на груди Чайльда. Спина ощущалась горячей. Люмин напоминала кошку, пригревшуюся на солнце.

— Что?.. Где мы?..

— Где-то, — загадочно протянул он, помогая ей приподняться. — Не знаю. Я плохо ориентируюсь в регионе. Завтра поможешь мне проложить маршрут?

— Что?! Постой! Хочешь сказать, ты не знаешь, где мы? — сгущающиеся чёрные тучи и наступающий вечер мешали сориентироваться и понять, на каком из островов этого опасного региона они находились. — Святые Архонты! Если это Сейрай, я убью тебя, Чайльд Тарталья, не сходя с борта этой лодки.

— О, мне туда и нужно! — рассмеялся Фатуи.

Он первым спрыгнул в воду и начал подтягивать лодку к берегу. Проволочив ту по песку так, чтобы ночью не унесло, он обернулся на скалы. Рядом росло несколько деревьев, а за поворотом, кажется, мерцали двери древнего подземного храма.

— Всё ясно. Мы умрём, — заключила Люмин, вылупив огромные глаза на Предвестника.

Рельеф и правда был знаком девушке. Впрочем, как и любой другой рельеф любого из островов Инадзумы. Ветер уже начал подниматься, царапая холодными каплями воды кожу.

— Давай, малышка. Идем, — протянул он руку.

— Если мы здесь умрем, я воскресну, воскрешу тебя, а после убью, — ворчала она, съеживаясь и принимая помощь.

— Если и после смерти мы будем вместе, я не против, — смеялся он.

Твердо встав на берег, пара двинулась вдоль воды. Островок оказался маленьким и безлюдным, двери подземелья таинственно мерцали. Чайльд толкнул плечом каменные врата, и те со скрипом поддались. В лицо из щели подул прохладный затхлый воздух.

— Надеюсь, там будет лучше, чем на улице.

— Любое укрытие с крышей над головой будет лучше, чем улица, — качала головой путешественница. Она вошла в помещение, осматриваясь по сторонам. — Нужно проверить, безопасно ли здесь.

Вниз вела каменная лестница. Но прежде чем спуститься, Чайльд поймал спутницу под руку. Он не то чтобы не верил в ее силы. Тут дело в другом.

— Не действуй бездумно, хорошо?

— Это ты мне говоришь? — Люмин вздернула бровь. — Кажется, мы не лучшие советчики друг другу в этом плане, не находишь? — усмехаясь, произнесла она и смело направилась вниз по лестнице.

Чайльд посмеялся. Верно. Словно карты одной масти. Парочка вместе вышагивала по ступеням. Чем ниже они спускались, тем теплее становилось. Под землей оказалась пещера, освещенная множеством ярких розовых аметистов, а внутри — обычный инадзумский дом. Только больше.

Предвестник скинул с плеча лук, пинком толкнул дверь. Самурай внутри сразу отреагировал на шум и ринулся на них, взмахнув катаной. Люмин выхватила Черный меч, рассекая им плотный сырой воздух. На голову противнику уронила комету. Та раскололась, рассыпаясь в пыль. Путешественница метнулась вперёд, низко нагнувшись. Острое лезвие клинка полоснуло в области сухожилий врага, заставляя его упасть на колени. Когда девушка оказалась за спиной самурая, Чайльд натянул тетиву, прижучивая того к полу острой стрелой.

В глубине послышались звуки. Полагая, что нового боя не избежать, а укрыться им надо в безопасности, Предвестник двинулся вперед. Он обогнал Люмин. Боялся, что с ней не сможет насладиться хорошим сражением. В соседней комнате оказались Кайраги.

— Я первый!

Тарталья призвал клинки и нырнул с довольной улыбкой прямо внутрь.

— Ещё чего! — взвизгнула Люмин, разбежавшись и ныряя в соседнюю комнату.

Приземлившись на пол, она ударила каблучком. Пространство содрогнулось. От ступни волнами разошлись потоки гео энергии. У темных стен помещения выросли острые сияющие камни того же цвета, что и глаза путешественницы. Враги были повержены и она самодовольно усмехнулась, подмигнув сопернику.

Чайльд закончил разбираться с последним Кайраги и обернулся на подругу, но… Та уже прохлаждалась с довольной улыбкой. Мужчина смотрел восхищенно. Какая мощь! Синие глаза ласкали воительницу в немой похвале и обожании, но он вскоре отвернулся, проверяя комнаты дальше.

Кровь путешественницы закипела, забурлила, и она бросилась вдогонку, обгоняя соперника. Оказавшись в нескольких метрах от Чайльда, девушка резко развернулась и опустила комету прямо перед его носом. Звонко рассмеявшись, умчалась дальше. Мужчина самодовольно усмехнулся и сам ускорился.

В очередной комнате находились трое самураев. Они, будто загипнотизированные, сидели в кругу, а заметив гостью, подскочили, вынимая оружие. Люмин снова опустила на них кометы. Она едва успела увернуться от атаки ярко пылающей катаны, когда ту встретил гидро-клинок. Чайльд отвел лезвие в сторону, вторым полоснул по запястью. Оружие выпало из рук противника. Предвестник ловко его добил. Остальные самураи атаковали следом, но самый сильный из них, кажется, только что пал.

— Я первая его увидела! — Люмин старалась отдышаться, прислушиваясь к окружению и осматриваясь по сторонам.

— Ну, тогда займись этими слабаками, — усмехнулся Чайльд.

Двое последних врагов тяжело дышали, держа катаны сбоку.

— Что? — только и успела переспросить Люмин, отводя в сторону Черный меч, как вдруг с обеих сторон раздался лязг металла.

Золотые глаза расширились. Тонкая рука взмахнула оружием, но не успела уклониться от атаки. В запястье и лодыжке отозвалась острая боль. Путешественница упала на колено, выставляя клинок над головой. Чайльд не ожидал такого поворота. Он был уверен в невероятной силе путешественницы, однако быстро сообразил, что пошло не так.

Предвестник ринулся на противников, расправившись с нахалами одним махом, так яростно, что капли воды разлетелись в разные стороны. После он обернулся к Люмин и сел рядом, положив руку на плечо.

— Ты как?

— Всё в порядке. Сама виновата.

Девушка стиснула зубы и, опираясь на мужчину, поднялась. Повреждения неглубокие, но очень неприятные. Кровь тоненькой струйкой сочилась по белому сапожку, пропитывала чёрную перчатку.

— Идём дальше? — путешественница улыбнулась.

Она ничуть не была расстроена. Напротив, в глазах притаился азарт, а в крови бушевал адреналин. Люмин ловко вынула белоснежный бинт и принялась обматывать вокруг раны на руке, тихонько прихрамывая.

— Дуреха, — игриво хмыкнул Чайльд, забирая бинт в свои пальцы, тем самым останавливая подругу.

— Сам такой… — огрызнулась девушка и обиженно надула губы.

— Тебе еще не хватает опыта в сражениях. Но силы хоть отбавляй. Никогда не своди глаз с противника, — Предвестник обмотал запястье и, склонившись, зубами порвал бинт и завязал бантик. Он присел, опираясь коленями, остатки решил пустить на ногу.

— Держись за меня.

Как-то наивно, по-детски. Она ворчала, опираясь одной рукой на мужчину, терпеливо сжав зубы, стянула испорченный сапог с раненой ноги. Чайльд провел пальцами по тонкой алой полосе, пропуская по ней гидро частицы. Он промыл рану и теперь повязывал бинт поверх. Царапина действительно оказалась не сильно глубокой.

Время перевязки подходило к концу, а он едва ли хотел подниматься. Внутри шелестели те самые бабочки, на деле являющиеся мурашками и ощутимым волнением. Закончив, Чайльд невесомо коснулся бинта губами.

Люмин зажала рот ладонью. Она решила поскорее закончить с этим и, подхватив сапог, отошла в сторону, делая вид, будто обувь ее интересует куда больше.

— Только починили, и вот опять, — рассматривая испачканный багровым разрез, шептала она. Обратно надевать не стала.

Чайльд отвернулся, скрывая волнение, и осмотрел комнату. Тут много работы, но переночевать можно.

— Я пойду зачищу помещение, ты будь тут.

Предвестник скрылся за следующей дверью. Похоже, когда-то здесь была кухня: пыльные полки с банками, холодная печь, широкий стол для готовки и скамья. С помощью гидро он, как мог, убрал помещение. Пускай Чайльд был избалованным ребенком и редко прикасался к пыли, но сейчас почему-то не мог просто лечь на пол среди трупов в соседней комнате. Будь он один, так бы и сделал, но не с Люмин.

Девушка вздохнула, оставшись наедине с собой. Она присела на низкий столик, смахнув с него пыль, залезла в сумку, вынула моток шёлковых ниток и иголку. Нитки не подходили для починки обуви, но на первое время этого достаточно. Следом вытащила платок и, прихрамывая, направилась к Чайльду. Она окликнула мужчину:

— Чайльд! — путешественница держалась за косяк прохода, заглядывая внутрь и протягивая ему тряпочку. — Намочи, пожалуйста. У меня с собой только молоко.

Он обернулся на свое прозвище и с улыбкой посмотрел.

— Молоко? Я бы немного выпил, — мужчина подошел ближе, провел по платку ладонью. Скоро с него начала капать вода. — Да и есть уже хочется.

— Спасибо, — ответила Люмин, сжав платок в руке. — О, погоди, я сейчас, — тонкая фигура скрылась за перегородкой.

— Сказал же, ждать на месте, — хихикнул он тихо, пока Люмин не было.

На обратном пути она открутила крышку, принюхиваясь и делая глоток, убеждаясь в свежести молока. Когда девушка вернулась, Чайльд уже нашел кремень и теперь осматривал, как бы с его помощью разжечь печь. Люмин провела влажным платочком по горлышку и протянула бутыль.

— Держи, оно ещё хорошее.

— О, спасибо. А ты? Не голодна?

— Сейчас закончу дело, и можно будет отправляться за рыбой. Могу ошибаться, но это действительно похоже на Сейрай. Если всё верно, рядом есть отличное место для рыбалки.

— Вообще-то там шторм, — напомнил Чайльд, вытирая губы и отставляя бутылку на полку, а сам продолжил обустраивать ночлег.

— Шторм… — Люмин засмеялась и тихо пробормотала себе под нос. — Ох, не видел ты этот остров до тех пор, пока я не прибыла в Инадзуму. Потому даже не смей думать, что я останусь и буду сидеть на месте, — белокурая красавица грозно сверкнула глазами, развернулась, взметнув объемной юбкой, и вернулась к низкому столику.

Она взяла влажный платок, аккуратно очистила с его помощью сапог от крови. Затем принялась зашивать разрез, оставляя след из маленьких шелковых крестиков, плотно прилегающих друг к другу. Протыкать кожу было непросто, но путешественница справлялась. Этому её когда-то научил друг из Инадзумы…

Тарталья ходил из комнаты в комнату. Притащил сюда найденные футоны и временно уложил их в угол. Он разломал пол в некоторых местах на дрова, разжег печь. Когда почти все было готово, он порыскал по полкам. В банках не было почти ничего съестного, кроме сухого белого риса.

— Люмин, подойди, пожалуйста.

Услышав зов молодого человека, она поспешила на помощь, захватив с собой чистый запасной бинт. Мало ли зачем Чайльд зовёт её.

— Что случилось? — появилась в проходе тоненькая фигурка, сцепив руки за спиной.

Чайльд подошел к ней и со всей серьезностью показал находку: банку риса и ту самую бутылку молока.

— Ты можешь приготовить из этого еду? Еще есть вода.

— А так… С тобой всё в порядке? — уточнила она, но ответа не ждала.

— А ты надеялась, что нет? — лукавые нотки тронули взгляд. Путешественница приняла из рук парня ингредиенты, стараясь при этом не выронить белый бинтик.

— Я-то могу, — не сумев совладать с улыбкой, бормотала она, — но станешь ли ты это есть?

— Еда есть еда. Главное иметь силы и быть готовыми к бою. То есть я не привередливый. Это… — он пытался объяснить свою серьезность. — Это тактический вопрос.

— Вот и проверим… — с усмешкой ответила девушка.

Она поставила рис и молоко недалеко от очага, сама отправилась в комнату, где только что чинила сапожок. Через пару минут вернулась, держа в руках небольшой мешочек с солью, кусок сыра и одну тонкую колбаску. На кухне уже было тепло, немного пахло сыростью после уборки.

— Не волнуйся, они свежие, — избавила себя Люмин от лишних вопросов заранее.

С продуктами она справлялась ловко, порой даже не следила за руками. Чайльд сидел все это время на столе, наблюдая за путешественницей. Мама бы сказала, что она потрясающая. Он и сам так думал. Сам никогда не хотел в жены простушку из Снежной. Да и готовка для него не главный приоритет. Нет. Люмин просто сама по себе прекрасна за любым делом.

Через полчаса в чугунке дымился ароматный рис с рубленной колбаской, тягучим сыром и капелькой молока. В бутылочке ещё осталась четверть.

— Всё готово. Не такой богатый стол, как накрывал ты в гостинице, но хотя бы не помрем с голоду, — сосредоточенно и серьезно заявила Люмин. — Жаль, не взяла с собой мешочек с чаем…

— Ничего, все пахнет очень аппетитно, — Чайльд с голодным нетерпением вымыл найденные глиняные миски, старался помочь.

Пока шла подготовка к ужину, Люмин увлеченно фантазировала:

— Утром соберу сахарки. Ты сделаешь шпажки. У нас осталось ещё немного риса. Можно будет изготовить из него муку, тогда на завтрак будут данго.

Когда у каждого оказалась своя порция, Предвестник встретился лицом к лицу со старой проблемой. Палочки… Девушка взяла в руки приборы и только собралась ужинать, как вдруг заметила, что напарник столкнулся с препятствием посерьезнее самурая. Мужчина пытался подхватить хотя бы маленький комочек.

— Глядите-ка… Путешественница нашла слабое место Одиннадцатого! — засмеялась она и, отставив свою порцию в сторону, встала сбоку от мужчины. — Дай покажу.

Люмин принялась укладывать две тонкие палочки в мужскую руку, но те всё норовили выпасть, чего путешественница им не позволяла, подхватывая в воздухе. Она не сдавалась.

— Вот так… Ой! Погоди… ещё разок. Вот попробуй! Получится?

Она, согнувшись над плечом Тартальи, внимательно наблюдала за чужой рукой. Фатуи превратился в томат, краснея и с каждой секундой чувствуя себя все более сконфуженно. Наконец он мягко убрал руку, отдав палочки Люмин.

— Оставь меня умирать, — обреченно выдохнул он. Лучше погибнуть с голоду, чем позориться. Именно по этой причине в Инадзуме и Ли Юэ он заказывал то, что можно есть руками, ибо палочки отказывались поднимать ему даже пельмень.

— Что ж, окажись мы в приличном обществе, нас бы осудили за такое обращение с едой, однако…

Люмин вернулась на своё место, взяла миску с рисом, отложила палочки в сторону, сняла перчатку. Она взяла небольшую горсть пальцами и аккуратно положила себе в рот. Чайльд потерял дар речи. Он хотел поесть руками потом, когда Люмин не увидит. Даже у него, самопровозглашенного принца Ли Юэ, были свои слабости. Но этот жест словно пробудил в душе нечто очень сокровенное и важное… То, что так долго старался отодвигать на задний план Одиннадцатый Предвестник Фатуи.

Нечто теплое разлилось в синих озерах, заставляя светиться изнутри. Он еще никогда ни на кого не смотрел так, как сейчас. Секундой позже Чайльд снял зубами перчатку и осторожно принялся есть, поднеся миску ближе ко рту.

— М-м-м… — он смущенно заморгал в блаженстве. — Это… очень вкусно…

— Неужели? — Люмин самодовольно улыбнулась. — Не золотистый краб, конечно, но зато питательно.

— А я и не питаюсь крабами, когда живу один, — тепло посмеялся Чайльд.

Скоро тарелки были пусты, и девушка занялась наведением порядка. В комнате становилось жарче. Огонь продолжал потрескивать в печи, а дым так удачно выходил куда-то в пещеру через трубу.

Под землей не было ясно, как много времени прошло и наступила ли ночь. Однако Предвестника одолела зевота. Он застелил широкий стол найденными ранее футонами, снял свои сапоги, перчатки и принялся расстегивать мундир. Девушка же оставалась бодрой. Тому виной дневной сон в лодке. Она сидела возле огня, перенеся из соседней комнаты свою сумку и обувь. Путешественница рыскала в вещах, проверяя содержимое на наличие чего-то полезного, сидя спиной к мужчине.

В комнате порядок, огонь создавал теплую атмосферу. Без мундира Предвестник остался в одной красной рубашке, которую до конца никогда не застегивал. Крепкая шея перетекала в выразительные ключицы. Когда Фатуи лег на стол, стал виден и его пресс.

— Ты же не убежишь, пока я тут сплю? — справедливо спросил Чайльд, глядя на девушку, подпирая голову на локте.

— Ты собрался спать? — разочарованно простонала она и обернулась. — Ничего не стану обещать, — на ее лице вновь появилось выражение, которое так часто можно наблюдать у хозяина Винокурни «Рассвет». Пожалуй, лучшее, что Люмин переняла от друга. Она снова повернулась к очагу, локтями уперлась в колени, а голову скучающе положила на раскрытые ладони.

— Хех, я открыт к любым предложениям, — очаровательно промурлыкал Предвестник, стуча пальцами по мягкому футону под собой. Он одаривал блондинку любопытным взглядом, гадая, что творится в ее светлой голове.