Первый раз мне так трудно начинать письмо. Пожалуй, не так уж много я их тебе и писала. 

Быть может, оно вовсе до тебя не дойдет. Затеряется в планшете у младшего офицера, чтобы потом он обнаружил его случайно, спустя несколько месяцев, и за давностью решил вскрыть, и с сослуживцами смеялся, читая его вслух у походного костра. 

Я беспокоюсь. Тебя отозвали на фронт. Дело серьезное, раз выбрали тебя. Ты тоже у Властей не на хорошем счету, и слишком тонка доска, по которой ты ступаешь, однако признают они действенность твоих методов. Это правда, не вспомню ни единого случая, когда бы ты допустил ошибку. Герой? Нет, за нами никогда не признАют героизма. Они боятся жестокости и отвергают ее, но иногда жестокость необходима, я начинаю это понимать. 

Разрушить один город, лишь бы спасти все остальные, ты бы избрал эту цель. 

Твои руки по локоть в крови. А я готова целовать эти руки. 

Ты мне скажи почему. 

Я покорно склоняю голову, когда ты проходишь мимо. В тайне кулуаров, в тиши архивов ..... шелест наших мантий, и твои обнаженные руки на моих уязвимых запястьях. К долгим бурям мы привыкаем. Самые большие разрушения приносят короткие — подобные той, что случилась меж нами. Не знаю, что она дала мне в итоге. 

Скажи мне, прошу, было бы лучше, будь всё иначе........ 

. . . . . . . . 

Все здесь поминают твое имя, они боялись увидеть тебя в посланнике Властей. Может, ты справился бы с этим делом лучше? Но мне думается, что еще до своего появления оно было предназначено мне. Место, от которого сколько лет я пыталась убежать… Быть может, это ловушка, подстроенная для меня одной. А может, до меня и нет никакого дела. Ты бы сказал, много чести.