Это не было похоже на то, что случалось раньше. Рэрити помнит истории от Твайлайт о первом восстании Луны: жестоком и страшном, оставившем в народе призраков тех дней в виде казалось бы такого веселого праздника — Ночи Кошмаров. Это не было громко и ярко как во второй раз, когда им пришлось сплотиться и взглянуть своим страхам в лицо. Это не было… безумством? Бешенством рассудка аликорна?

Проходя мимо огромных шахмат в королевском саду, Рэрити думает о том, что это было похоже на красивую шахматную партию. Вот только фигуры не спешили слушаться. Взгляд скользит по каменным изваяниям пешек, граненым бокам, мертвенно сияющим в лунном свете. Бравые солдатики, которые падали в бою друг с другом. Белые и черные… Сравнение кобылке вдруг кажется слишком жестоким, и белая шерстка на мгновение вздыбилась. Но и правда жестока — стражники сражались. Сражались за принцессу Селестию, за Кантерлот, за Эквестрию. Пока все остальные ошарашено замерли. Слухи об этих беспорядках разлетелись быстро. Вслед за новостью о перевороте; таком тихом, но таком пугающем. Который не шел, а уже являлся свершившимся. Они, в общем-то, тоже сражались — вся шестерка. Даже Дискорд. До сих пор этот день кажется глупым сном. А может, все это сон?

Рэрити сворачивает в коридор с красивыми окнами в сад, сквозь арки веет сладким цветочным ветром. Все есть сон. И эти книги, и эти свитки, которые она несет в переливах своей магии. Причуда сна, который снится маленькой и милой принцессе Луне, пока Найтмер Мун пишет указы и сидит на троне. Сон или кошмар, в котором дизайнеру и швее Рэрити досталось до бесстыжего теплое место. В то время как Твайлайт заточена где-то в этих бесконечных коридорах. Как и принцесса Селестия.

Просторный кабинет встречает полуночной темнотой.

— Дорогуша, можешь зажечь свет? — привычно щебечет Рэрити, и верный помощник, — ставший верным не так уж и давно, месяца как два, — молча зажигает магические лампы. Белый свет окутывает помещение изнутри. Стопки тканей, манекены, старые проекты, которые были доставлены сюда из Понивилля. Память о жизни, которая никогда не вернется. Рэрити помнит как сейчас: бэт-помни, примчавшиеся к ее дому спустя всего неделю после сокрушительного провала. Указ, что Рэрити необходимо явиться во дворец, и спешные сборы. Отчаянные попытки друзей отбить ее. Но Рэрити шла покорно.

Копытце опускается на письмо с неровным жеребячьим почерком, поглаживает. Да, Рэрити шла покорно, вновь и вновь обращая свой взгляд, полный мольбы, к Эпплджек. Жестокая и беспощадная злодейка Найтмер Мун в своем указе предлагала Рэрити два варианта: забрать сестру с собой или же оставить кому-нибудь на попечение. Тогда это казалось угрозой, способом надавить на слабое место, которое, как оказалось, есть у всей шестерки. Кто в своем уме взял бы дорогое существо в самое логово чудовища? Но вот в чем вся нелепость положения дел: едва ли это место похоже на логово. Быть может, и угрозы никакой в письме не было? Это была попытка «королевской милости», чтобы учесть пожелания Рэрити, сколько возможно?

Кобылка мотает головой. Нет-нет, ерунда. Какое дело Найтмер Мун есть до того, как чувствует себя Свити Бель, чем она живет и чем дорожит, где ей лучше.

Книги складываются к книгам, свитки — к свиткам. Высокие полки, глубокие ниши. Тетради с заметками и записями, забавные стикеры. Да, Рэрити чему-то научилась у Твайлайт Спаркл. Твайлайт…

— Лайт Мусс, вы можете идти, — вдруг оживает Рэрити, и пони, до этого стоявший совсем незаметно, поклонившись, выходит за дверь. В груди что-то дрожит, словно хрустальный колокольчик, которого касаются все сильнее, и он вот-вот разобьется. Взгляд скользит от названия к названию: «Явление лунного света», «Об оттенках луны», «символика луны в культуре пони». У Рэрити важнейшее задание, каких она не получала в своей жизни — превратить солнечный дворец в лунный. Не совсем работа для дизайнера одежды. Но к ней прислушиваются лучшие архитекторы и строители. Рэрити, сразившая множество монстров, теперь помогает злодейке выбирать цвет ковров, стирать солнечные узоры и наносить отделку самого лучшего оттенка, чтобы выгодно подчеркнуть новую силу. Рэрити, однажды победившая Найтмер Мун, Рэрити, создававшая для принцессы Луны и принцессы Селестии прекрасные наряды, теперь потворствует новой власти. Как и все прочие. Не было погромов, а те, что случались, пресекались стражей самой Найтмер. Не было устрашений кроме тех, где подавлялись паника и волнения, какие охватывают пони. Эквестрия не рухнула. Удивительно, но не рухнула. Рэрити выбирирается в Кантерлот и никто ей не мешает бродить между кафе и бутиков, заходить в городской парк. И Рэрити видит: пони, кобылки, жеребята. Гуляют как прежде. Может быть, только немного иначе чувствуется воздух. Да, Эквестрия не рухнула, лишь замерла. Замерла и прислушивается, как Флаттершай, которая услышала страшный звук, а на деле это оказалось…

Теплое сияние падает на нежно-голубую обложку, красит в красивый оттенок сиреневого. И Рарити хочет жадно впитать этот цвет, готова его запечатлеть, а после вздрагивает. И чистые голубые глаза устремляются вверх. Там, за огромными высокими окнами восходит золотой круг. Черным пятном зияет луна, и лучи, словно языки пламени, обрамляют его венцом победителя. Только такое солнце отныне светит над Эквестрией. Как вечное напоминание, кто теперь повелевает рассветом. А кто хотя бы просто остался жив. Привычно сереют тени, и волшебными красками вспыхивает небо. Крупные слезы теряются в белой шерсти, капают на стол из вишневого дерева. Это зрелище могло бы быть красивым, но хрустальный колокольчик в груди единорога трепещет на грани своих сил совсем не от восторженного созерцания.

— Ох, Селестия… — шепчет Рэрити одними губами, и брови складываются в излом скорби, а глаза едва могут смотреть на отголосок дневного света сквозь пелену слез. — Прости меня, прости нас…

Тишину комнаты нарушает всхлип, который быстро переход в плачь.

— Прости, простите нас, простите всех нас.