– Ну и чё мы с тобой делать будем?

Мальчишки сидели в комнате. Муромов очень успешно – как ему казалось – изображал заинтересованность в разглядывании несуществующего узора на сине-зелёной стенке. 

На самом деле Илья хотел немного побыть наедине. Оксана позволила ему немного расслабиться и забыть на ближайшие несколько часов о семейных проблемах. Может, мать его уже простила и постарается разобраться с отцом? Ей он не посмеет... Наверное. Тяжёлый вздох и беглый взгляд на окна соседнего дома. Полежать на мягкой кровати вместо скрипучей раскладушки, проверить свои соцсетки, глянуть, появились ли в дневнике новые задания – вот она, влажная мечта. Перед этим ему нужно заняться гигиеническими процедурами: утро было слишком нервным, чтобы тратить время на ванну, поэтому не успелось ничего, кроме чистки зубов пальцем. Между тем его трехдневная щетина – каждый день брить нежное личико непростительно – уже начинала неприятно колоться. Дома он использует трёхэтапный уход за зоной роста волос, здесь пришлось бы ограничиться дедовскими методами. Благо, на полочке лежали одноразовые станки. Пользоваться ими юный цирюльник не умел, но знал, что до Суинни Тодда ему далеко.

Проверить навыки владения бритвой не удалось. Муромов успел только распарить лицо и нанести увлажняющий крем{?}[тут могла быть ваша реклама], когда услышал в коридоре шорохи. Выглянув из ванной, он обратил внимание на светлую не обременённую интеллектом макушку.  

– А. Это ты… – закатил мальчик глаза и закрыл за собой дверь.

– Чё? Ну нифига себе – округлил Филипп глаза, – а где “спасибо тебе, о, благороднейший из благороднейших, – он театрально сложил руки, – за то, что не бросил меня умирать на улице от голода и холода. За это я вверяю тебе свою волю и душу в знак благодарности, и обещаю делать всё, что ты захочешь до конца дней своих…”?

Лишь шум воды и авторский кавер на Тейлор Свифт были ответом ему.

–А я, между прочим, ради тебя в час пик на метро ехал! 

На самом деле Черных решил не париться в душном вагоне, поэтому целый час добирался попутными полупустыми автобусами до дома в компании школьного проездного. Недовольное бухтение перенеслось из коридора на кухню. А одноразовые станки остались на своём месте.

***

Теперь они сидели в комнате Фила. Оксана попросила “развлечь мальчика как-нибудь”, вот только чем его развлекать? Фокусы показывать? Без посоха они все какие-то… не фонтан. Фильм посмотреть? А что этому-то понравиться может? Наверняка что-то душное и авторское, типа, “для чувствующего зрителя”. А у Фила такие тошноту от скуки вызывают. Сыграть во что-то? Увы, в комнате нет гольф-площадки или поля для крикета, а других снобских игр в голову не лезет. Да и он, кажется, уже нашёл себе занятие по душе.

– Не знаю… – безынициативно ответил Муромов вместо “снимать штаны и бегать”, как собирался. Уход за кожей и отдых на мягкой кровати махали ему ручкой из уходящего поезда, а он мысленно сморкался в хлопковый платочек, проклиная день, когда этот прогульщик получил доступ к безлимитным поездкам{?}[ в СПб существует проездная карта "подорожник". У подорожника существует так называемый "пересадочный тариф", по которому (начиная с третьей поездки) плата не взимается, и сумма часовой поездки на разных ТС составляет (приблизительно) сумму всего одной поездки без проездного.].

– Может, я чуваков позову? – такой вот получился непредсказуемый заход, – познакомишься по-человечески с ними хоть. 

Илья нервно дёрнулся и запротестовал всеми доступными частями тела. Черных посмеялся и пожал плечами, мол, как хочешь, чёрт с тобой. 

– Мне твоя мама разрешила остаться. Насколько захочу.

– Знаю. Но постарайся не чувствовать себя как дома, – Филипп обвёл руками пространство квартиры, – а то мне тут ещё жить.

– Ага, – он почесал шершавую щёку и неловко поёжился. Слова Черных-младшего не то, чтобы волновали: карта ляжет, мама скажет, и Фил сядет по струнке смирно и гавкнет столько, сколько потребуется. Хотя отчего-то на душе заскреблись помойные крысы.

– А ты в дартс умеешь играть?

– А у тебя есть? 

– Спрашиваешь ещё, – растянулся в улыбке мальчишка, наблюдая за оживившимся Ильёй. Он поднялся с кресла и распахнул двери шкафа. На одной из них красовалась пробково-бархатная доска, а из полочки-коробочки Филя достал дротики с металлическими утяжелителями. Поймав себя на слове “Филя”, Илья немного смутился и собрался вернуться к анализу стенки, – Давай на койка-место? 

Попал в самое сердце. Сто очков Гриффиндору. Ему бы медиумом подрабатывать: за одну только ночь на раскладушке спина скрючилась в зюзю, а нежная попочка стала напоминать сморщенное яблоко, подаренное Белоснежке. 

– Только если ты сменишь бельё. Я не собираюсь спать на вонючей простыне.

– А то ты его нюхал! Я, вообще-то, позавчера менял! – задумчивое “или на прошлой неделе…” осталось в альцгеймерской голове Черных, – Не выделывайся! О! – он резко схватил рюкзак и достал оттуда две банки энергетика{?}[тут тоже могла быть ваша реклама], – Спорим, ты такое впервые в жизни видишь? Угощайся! Малина или гранат?

– У-уф… – Илья приложил ладонь к лицу и прерывисто выдохнул. Единственное, что он знал о таких жестяных баночках, это список смертности от передозировки кофеином и таурином. Однако сладость запретного плода он испытывал на себе не раз, когда провожал Киру после работы в живом уголке. Она забегала в ближайший ларёк и покупала себе большую баночку “монстра”, с наслаждением отхлебывала первый пшик и протягивала её ради приличия. “На, если хочешь,” – говорила она, глядя, на Муромова своими огромными кошачьими глазами – “попробуй”. Глаза Фила не были кошачьими. Даже лошадиными не были, или там, например, коровьими. Собачьими может? Он смотрел не мигая уже больше минуты. Интересно, а у собак бывают такие голубые глаза? Чистые радужки без крапинок, яркий цвет, крупный зрачок. Ну… Наверное, если выпить одну баночку, ничего не произойдёт? – Я буду гранатовый.

– Йо-о-оу! – банка оказалась удивительно холодной.

***

Сердце колотилось немного сильнее, чем обычно. Кажется, давление поднялось. Кажется, после сахарно-гранатового коктейля. Четыре голубых дротика находились точно в красных зонах: 50, 30, 21, 12. Два чёрных дротика были в чёрно-белых зонах, а один торчал из деревянной двери шкафа. Последний был в дрожащих руках Ильи. Филипп смотрел на подрагивающий кончик дротика. Никакого блеска там не было, солнечные лучи не отражались в желтом металле и не слепили глаза. Его смешила серьёзность и сосредоточенность мальчишки: такое ощущение, что он действительно верил в каждую ставку. И для чего он тогда соглашается на игры, которые в первый раз в жизни видит? Синдром отличника наверняка. Хочет быть лучшим во всём. Стоит, дрожит весь, глаза зажмурил и целиться пытается. Смешной такой, до ужаса. 

Бам! 

Мальчики одновременно посмотрели на дверь шкафа. Чёрные перья дротика торчали из стенки. 14, 20, 0, 0. 

– Блять! – процедил Илья сквозь зубы, опускаясь на скрипучую раскладушку. Глаза стали влажными.

– Вот блин! – искренне улыбнулся Фил, – Проигравший выбирает себе спальное место первый! А я так надеялся…  

– А?

– Чё “а”? Место выбирай, говорю, раз проиграл честным трудом.

Муромов быстро вытер слёзы.

– Я… Не знаю… – в последние дни ему приходится много реветь. Нехорошо для кожи лица и репутации. Пора брать себя в руки. – Ты на кровати хочешь?

– Да мне пофигу, – он махнул рукой и раскрутился на кресле, – я могу хоть тут.

– Тогда… Я выбираю кровать!

– Падай, значит.

***

Ах, как же прекрасны водные матрасы. Закрыл глаза – и вот ты уже не задрипанный школьник, а дрейфующий ледник посреди индийского океана. И не важно, как ты там оказался, и скольких Титаников расколол напополам, потому что у ледников не бывает чувств и мыслей. Илья мечтал о водяном матрасе, но отец утверждал, что такая трата денег не будет рациональной, и любой подарок нужно заслужить. 

– Заебись… – Муромов раскинулся на кровати, немного покачиваясь на волнах.

– А то!

– Блин, – мальчик перевернулся на живот и кивнул в сторону компа, – а давай что-нибудь посмотрим? Если хочешь…

– Ну… – Лишь бы не артхаус, лишь бы не артхаус, лишь бы не артхаус! – А что включить-то?

– Может, – Лишь бы не проебаться, лишь бы не проебаться, лишь бы не проебаться! – Пятницу 13? Мне и старый, и новый фильм нравится. Ты смотрел?

– Же-е-есть! Да ты, оказывается, человек! Смотрел, конечно! Ща…

Фил что-то натыкал в телефончике, нажал на какой-то пультик: механические шторы закрылись, а где-то за кроватью зажужжал проектор. Илья беззвучно присвистнул.

***

– Ты, это… Я думал, ты совсем гондон.

Вурхис на экране пытался засунуть Клэя в дробилку, а Фил повернулся к Илье, который тоже давно уже не наблюдал за фильмом.

– Я тоже. Ну, в смысле, – он тихо рассмеялся, – про тебя так думал.

– А сейчас? Что-то изменилось? – Черных сжал губы и по-рыбьи моргнул - каждым глазом по очереди. 

– Наверное. 

– За полтора дня? 

– Не. Я бы иначе не пошёл никуда.

– О как…

– Ага…

Джейсон с кулоном в руках теряется в дробилке.

– А сколько уже тогда?

– Не знаю. Оно, типа, само как-то.

– Ого…

– А ты?

– Да я, вроде, всегда догадывался. 

Илья пожал плечами. Фил глядел сквозь него:

– Надеюсь, твои родители перестанут быть та…

– Не заканчивай. Не хочу слышать. 

– …Ладно.

Начался третий фильм серии. В соседней комнате богатырским сном спала Оксана.