Пэй Су не рассчитывал очнуться. Намного более вероятным ему казался тот исход, в котором незнакомец, придя в ярость из-за испорченных сапог, ими бы его великодушно и добил или попросту оставил умирать до утра, когда кому-нибудь из солдат пришло бы наконец в голову проведать отчего-то не поднявшегося раньше всех генерала.

Меньше всего он рассчитывал вновь открыть глаза и непонимающе уставиться на роскошный исписанный потолок, нисколько не похожий на привычную потрепанную палатку. Пэй Су, заторможенно скользнув взглядом по нарисованным сценам, тут же узнал в них историю про Генерала, Сломавшего Меч.

Это убранство и эта живопись — совершенно очевидно, что он находился в храме Мингуана, но каким образом он здесь очутился…

 — Очнулся наконец? Так и знал, что надо было сразу попросить девчушек что-нибудь приготовить, такой запах и мертвеца пробудит, — раздался со стороны приятный спокойный голос, и Пэй Су поспешил принять сидячее положение, настороженно смотря в сторону незнакомого мужчины, выглядевшего на семь-восемь лет старше него самого и с весьма довольным видом беспечно помешивавшего что-то в котелке. — Не подрывайся так, голова закружится. Как себя чувствуешь?

Боли больше не было. Пэй Су неверяще провел рукой по груди, от ран на которой страдал до потери сознания. Они словно были вылечены чудом, не осталось даже дискомфорта и скованности в движениях.

Правда, на нем была не его одежда, но это была наименее важная деталь.

Он, не чувствуя от незнакомца враждебных намерений, огляделся, пытаясь восполнить пробел в воспоминаниях. Следовало спросить, как он здесь оказался, кем являлся этот человек, где именно он находится…

 — Не пристало готовить в храме божества, — вместо этого выпалил он, сверля мужчину холодным взглядом. Пэй Су не придавал никакого значения тому, что являлся потомком брата Мингуана, но всё же весьма трепетно относился именно к этому богу войны, вознося ему молитвы перед каждым походом и после каждого.

Но запах был… приятный. Возбуждал аппетит. И заставлял почувствовать себя живым, так, словно не ел несколько дней кряду. Скорее всего, так и было.

Незнакомец от его слов прыснул со смеху, вынуждая взглянуть на него еще холоднее.

 — Думаю, старина Пэй Мин будет не против. Он любит вкусно поесть, — отозвался тот, не скрывая веселья в голосе, похоже, никак не раздражаясь из-за того, что его вопрос проигнорировали, и, наполнив плошку даже не своим варевом, с улыбкой протянул ее Пэй Су. — Будешь?

 — Нет, — без единого мгновения колебаний ответил юноша, не собираясь принимать столь небезопасное предложение несмотря на то, что от голода начало казаться, будто желудок мучительно прилип к позвоночнику.

 — Какой осторожный молодой человек, — заметил мужчина, не убирая протянутую руку. — Было бы неплохо, если бы ты всегда был столь осторожен, когда речь идет о твоей жизни. К примеру, сказал, что тяжело ранен, а не молчал, словно набравшая в рот воды рыба. Бери. Если бы я хотел тебя убить, то давно бы это сделал.

Пэй Су, распахнув глаза, уставился на незнакомца, которого после короткой стычки ночью в темной палатке в наихудшем состоянии просто не узнал. Понимая, что даже его видавший виды меч, заботливо оставленный неприятелем подле его импровизированной постели, не поможет в схватке с настолько сильным противником, он молча принял плошку и следом за ней ложку, продолжая напряженно наблюдать исподлобья.

 — Ешь, — напомнил ему тот. — Не хватало мне еще, чтобы ты от голода упал в обморок.

Тот тоже налил себе супа, свою порцию которого Пэй Су разглядывал весьма критично, и первым с всё так же беспечным видом принялся за еду, подавая пример, которому нехотя пришлось последовать. Он молча начал есть, украдкой рассматривая мужчину, подмечая и его правильные черты лица, и донельзя расслабленную позу, и натренированное тело, и то, как тот в свою очередь в открытую на него глядел.

 — Так как ты себя чувствуешь? — терпеливо спросил тот еще раз, рассматривая нагло и безотрывно, словно нарочно пытаясь вывести из себя.

 — Нормально, — напряженно ответил Пэй Су, готовый к тому, что загадочный незнакомец в любой момент сбросит свою личину фальшивой приветливости и участливости и снова пустит в ход меч, лежавший рядом с неприглядным котелком.

 — Это хорошо, — спокойно ответил мужчина, который не мог не замечать чужой настороженности, но, очевидно, решил более не касаться ее в разговоре. — Я потратил все свои пилюли, чтобы ты не умер прямо на месте, и ты пока даже не представляешь, сколько они стоят, — и, вздохнув, почесал висок в явно расстроенных чувствах.

 — Боюсь, за это я не стану тебя благодарить, — проговорил Пэй Су и на мгновение отвлекся на незнакомый вкус, только распробовав суп. Готовил явно не его земляк.

 — Если бы ты принялся меня за это благодарить, вот тогда бы я забеспокоился, — усмехнулся незнакомец, фыркнув, и, чуть помедлив, раздумывая, неожиданно повернулся к нему всем телом, склонив голову. — Пусть это и не было моим намерением, но я всё же почти довел тебя до смерти. Это не та вещь, которую можно простить, а после забыть о ней, поэтому если у тебя есть желание, любое желание, клянусь, я его исполню. Сейчас или в любое время позже.

Пэй Су уже совершенно перестал понимать, чего от него хочет этот человек, и даже перестал строить догадки.

 — Довел до полусмерти, затем вылечил. В конечном итоге всё в порядке и нет причины бросаться обещаниями, — безразлично не держа зла, ответил он, больше не видя в своей жизни особой ценности, и, решив, что недостаточно ясно выразился, добавил. — Мне от тебя ничего не нужно.

Ему ответили долгим молчанием. Подняв голову, мужчина всё так же задумчиво уставился на него, словно пытаясь прожечь взглядом насквозь и докопаться до самой сути, а Пэй Су лишь вновь тихо принялся за свой суп со странноватым вкусом, хмуро смотря прямо перед собой, не расслабляясь ни на мгновение. В конце концов незнакомец, потирая виски, вздохнул вновь так тяжко, словно юный генерал уже доставлял ему головную боль одним своим существованием.

 — Достаточная ли эта причина или нет — решать лишь мне самому, — сказал он, и Пэй Су лишь невпечатленно дернул плечом, оставляя выбор за ним. — Свою клятву я в любом случае исполню.

 — А если я скажу, что хочу, чтобы ты убил себя здесь и сейчас, то что ты сделаешь? — резко спросил генерал, неожиданно даже для самого себя раздражаясь от чужой веры в нерушимые обещания. Таких не существовало. У каждого был порог, когда дальше никак. Он сам не смог выполнить ни одного своего обещания защищать близких.

Незнакомец вскинул одну бровь с таким видом, словно глядел на озлобившегося щенка, и то, как он беспечно похлебывал свой суп, выводило из себя еще сильнее. Пэй Су и сам уже понимал, что попросту нарывается на чужой гнев, но рана, оставленная Кэ Мо и его шайкой в Баньюэ, болела невыносимо сильно, и никакие чудодейственные пилюли не могли помочь ее залечить.

 — Это было бы, конечно, прискорбно, — медленно сказал тот, всё так же внимательно его рассматривая, и его взгляд словно прожигал насквозь, заставляя и без того напряженного генерала вздрогнуть. — Но для меня лучше умереть, чем нарушить клятву. Такой уж я человек.

Пэй Су, затихнув, доскреб ложкой свой вмиг ставший безвкусным суп, и отрицательно мотнул головой, когда ему решили было предложить добавки.

 — Что тебе от меня нужно? — негромко спросил он, уверенный даже со своими скудными знаниями об этом мире, что незнакомцы не прокрадывались без причины к генералам в палатку под покровом ночи, и он надеялся, что они вот-вот разойдутся и никогда больше не встретят друг друга.

 — Я пока не решил, нужен ли ты мне, — протянул тот, и генерал нахмурился от того, как исказили его слова. — Чтобы я смог решить, нам с тобой нужно немного поговорить.

 — Разве мы недостаточно поговорили? — устало поинтересовался Пэй Су. Его совершенно очевидно хотели проверить, но для чего? Он не собирался решать чужие проблемы, ему своих было достаточно. К тому же какую помощь он мог представить человеку, который мог уложить его с нескольких ударов, а может, и вовсе с одного?

Или тот искал себе учеников?.. Участвовать в этом хотелось еще меньше…

 — Нужно еще немного, — хмыкнул тот, и юноша промолчал, ожидая продолжения. — Если станет скучно, ты всегда можешь встать и уйти, но я всё же прошу тебя уделить мне немного своего времени.

Пэй Су, прекрасно осознававший, что при их разнице в силе его могут попросту заставить сделать что угодно, ни на каплю ему не поверил и лишь промолчал.

 — Итак, — продолжил мужчина, откладывая пустую плошку и с легкой улыбкой подпирая щеку кулаком, словно их впереди ждал долгий разговор, которого юноша не жаждал ни капли. — Что ты думаешь о генерале Мингуане?

 — Что я думаю о божестве, которое никогда не встречал? — ровным тоном переспросил Пэй Су, не веря, что тот начал именно с этого.

 — Но ты ведь знаешь его историю и имеешь какое-то мнение о ней? И о нем? — пожал плечами незнакомец, так и не удосужившийся представиться.

 — Историю о Генерале, Сломавшем свой Меч, да… — выдохнул он, запрокидывая голову, чтобы еще раз взглянуть на фреску, изображавшую тот самый момент вознесения, когда Мингуан был окутан божественным сиянием. Пэй Су предполагал, что этот вопрос о старых сказках был нужен лишь для того, чтобы проверить его моральные устои, и решил ответить честно, чтобы избавиться от любого нежеланного интереса к себе. — У тех, кто думает, что это красивая легенда, просто никогда не было товарищей, — чуть помолчав, он добавил, глядя на сцену убийства соратников. — Я бы так никогда не смог.

Вот и всё. Он не великий герой, готовый погубить всех своих близких ради спокойствия государства. Очень даже наоборот.

 — Ясно, — лишь сухо бросил мужчина. — Что-нибудь еще?

Странный. Что ему еще хотелось услышать?

 — У небожителей, должно быть, дел по горло, — сказал Пэй Су первое, что пришло ему на ум, не расслышав неразборчивое «Это уж точно». — Раз генерал Мингуан никогда не прислушивался к моим молитвам.

 — О? — с небольшой заминкой произнес тот, приняв очень сложное выражение лица. Он несколько заинтересованно приподнял брови, ожидая продолжения, но юноша промолчал, не думая, что было бы хорошей идеей жаловаться на божество в его же собственном храме. — Но о чем же ты просил, к чему он не прислушался? Успехов в военных походах у тебя предостаточно для твоего возраста.

Пэй Су чуть поморщился, не испытывая ни капли положительных чувств от того, что чужой человек разузнавал о нем.

 — Помощь в военных делах мне не нужна. Если положение не безнадежно, то я прекрасно справлюсь сам, — равнодушно ответил он, решив, что не настолько низко опустился, чтобы сетовать первому встречному на то, что любые его заслуги вышестоящие предпочитали не замечать за тем фактом, что он отпрыск ссыльного преступника, еще и погибшего так бесславно. Одно дело было молча просить о помощи божество, которое наверняка и не услышит, а говорить об этом вслух, пусть даже с полнейшим незнакомцем…

Было что-то глупое в сожалении, что он не родился одним из многочисленных прямых потомков Мингуана, наслаждавшихся его вниманием. Он столько историй слышал о том, что под их началом безмолвно сражался отважный солдат, который впоследствии оказывался их небезызвестным предком под личиной обычного смертного…

 — О, я понял, — протянул мужчина с хитрой улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. — Раз с военными делами ты справляешься сам, то, должно быть, молился ты ему как божеству страстной любви…

 — Нет, — тут же остановил этот поток вздора Пэй Су, но незнакомец, дернув бровями, похоже, не поверил ему, продолжая многозначительно ухмыляться.

Пусть думает, что хочет, желания упираться и возражать у него не было.

 — Так чего же ты хочешь в этой жизни? Женщин? Богатства, славы? — продолжил свой допрос тот еще более легким тоном, будто вдоволь навеселившись от хорошей шутки. — Что дает тебе силы сражаться? Или же тебя заводит сам пыл битвы?

На последних словах его голос похолодел, и юноша чуть прикрыл глаза, гадая, намекают ли ему на его последнее военное достижение, истребление целого города. Успели ли уже разойтись слухи об этом? И если успели, то насколько они были правдивы? Приукрашивать там было нечего, но вот преуменьшить его жестокость вполне могли, чтобы не вызывать у простого народа отвращение убийством стариков и детей… Словно бы они могли понять, насколько народ Баньюэ был воинственен в любом возрасте.

 — Я лишь хотел защищать близких мне людей, — спокойно ответил Пэй Су, думая, что это уже в самом деле неважно.

 — Отчего же лишь хотел? Больше не хочешь? — удивленно спросил настырный незнакомец, устраиваясь на своем месте чуть удобнее, словно готовый слушать занимательную историю.

 — Больше не осталось никого из тех, кого я хотел защищать, — безразлично проговорил юный генерал, опуская голову, погружаясь в воспоминания о родителях, о Баньюэ, не замечая, как его собеседник застыл от этих слов.

Тот медленно положил одну пустую плошку в другую, раздумывая с посерьезневшим видом, и Пэй Су, полагая, что разговор наконец окончен, аккуратно убрав покрывало, которым был накрыт, пока был без сознания, осторожно поднялся, опасаясь, что перед глазами от долгого неподвижного состояния может потемнеть, и поправил на себе помявшуюся одежду, оглядевшись, но не найдя своей собственной.

Он понятия не имел, что ему теперь делать и куда идти.

 — Я решил, — внезапно подал голос мужчина, когда генерал уже собирался уйти, не прощаясь. — Я хочу тебя.

 — Это не взаимно, — нахмурившись, чуть раздраженно отозвался он.

 — Я уж попытаюсь тебя переубедить, — спокойно отозвался тот и поднялся следом, заставляя Пэй Су недовольно дернуть уголком рта в надежде, что тот не попытается набиться ему в спутники. Пусть он и не знал, чего хотел, но хотя бы знал, чего точно не хотел.

Он отвернулся, собираясь наконец покинуть храм и выяснить, насколько далеко его занесло, но замер, зацепившись взглядом за аккуратно сложенные у стены благовония.

 — Монетки не найдется? — негромко спросил генерал, понимая, что у него самого с собой нет ни гроша, и, подойдя, осторожно вытащил одну палочку.

 — Бери, не стесняйся, — отозвался тот и, когда Пэй Су, не собираясь воровать, обернулся к нему, вопросительно и с подозрением глядя, добавил. — Я знаком с настоятелем храма, он не будет против.

Юноша, серьезно кивнув, вернулся обратно, подобрал свой меч и направился к выходу из помещения, задумчиво прощупывая те места, где раньше были ранения, пытаясь понять, зажили ли они полностью, и стараясь не обращать внимания на то, что незнакомец последовал за ним по пятам. Было бы неплохо, если бы тот всё же хотя бы представился. Многого Пэй Су не просил.

Ему не хотелось ни о чем просить.

Выйдя в главный зал, он неверяще застыл в дверях как вкопанный, запрокидывая голову и глядя на огромную статую бога войны, не замечая, что шедший за ним мужчина чуть в него не врезался, едва успев остановиться.

Он знал это место, бывал здесь раньше, очень давно. Еще ребенком, когда его семья жила в столице.

Это был главный храм Мингуана в Юнъани, самый просторный, известный и роскошный во всей стране, и на лошади до него от глуши, в которой находился город Баньюэ, нужно было скакать без устали несколько дней.

 — Как… — ошеломленно выпалил Пэй Су и вздрогнул всем телом, сжимая в руке меч до побелевших костяшек, когда незнакомец положил ему ладонь на плечо.

 — Хм? Хочешь знать, как мы сюда так быстро добрались? Ох, я использовал для этого технику сжатия тысячи ли, — сказал тот, излучая такую доброжелательность, что юноше стало в самом деле не по себе, а в груди похолодело.

Название говорило само за себя, но разум едва ворочался, пытаясь придумать отговорки, исключающие необходимость невозможных для простого человека вещей. К примеру, что он был без сознания намного дольше, чем полагал до этого. Что он перепутал храм. Что он потерял несколько дней воспоминанийю

 — Мне незнакома эта техника, — настороженно взглянув на него через плечо, после долгой паузы выдавил из себя Пэй Су.

 — Я не удивлен, — отозвался тот, не переставая улыбаться. — Ты пока что не знаешь очень многого.

Юноша уставился на него долгим взглядом, в котором незнакомец, должно быть, прочитал что-то помимо изумления, раз всё же убрал руку с чужого плеча.

 — Вы… — нерешительно начал он, не зная, как поставить невозможный вопрос, а тот, кажется, от этого стал лишь довольнее.

 — Внезапно столько уважения в голосе при обращении ко мне, — заметил мужчина, и Пэй Су было не до легкой смешливой нотки в его тоне, он удивленно разглядывал чужое лицо, не находя схожести с чертами статуй в тех храмах, которые он посещал. У него было несколько предположений, по какой причине это могло быть так, но… — Так почему бы тебе все-таки не помолиться старине Мингуану?

Генерал медленно кивнул в ответ и отвернулся, вновь кинув взгляд на главную статую божества. Раз в храме даже людей не было, то царила глубокая ночь и ему в любом случае некуда было спешить. Темноту разрезали лишь всполохи многочисленных свечей, которые, отбрасывая на изваяние небожителя резкие тени, заставляли того выглядеть на редкость недружелюбно.

Пэй Су подошел к статуе и, медленно поклонившись, привычно опустился перед ней на колени, не чувствуя ни радостного возбуждения, ни предвкушения, одну лишь настороженность и то, как каменели плечи под чужим пристальным взглядом. Он аккуратно потянулся было к ближайшей свече, собираясь зажечь благовоние, но, замерев на мгновение, вернул его к себе обратно, так это и не сделав.

 — В чем дело? — раздался голос за его спиной, и юноша, отметя мысль о том, как легко было бы перерезать ему горло в подобном положении, чуть прикрыл глаза, дивясь чужой нетерпеливости.

 — Я не знаю, о чем мог бы помолиться, — честно ответил он, сжав палочку в пальцах.

 — Отчего же ты тогда так резво схватил благовоние, раз не собирался молиться о чем-то определенном? — веско спросил тот.

 — У меня была традиция после каждого похода говорить в молитве, что я рад, что остался жив, — ровно отозвался Пэй Су, держа одну руку на колене, сжимая его до дрожи в пальцах. — В этот раз… я не слишком рад.

Нить их разговора разрезало очередное задумчивое молчание, пока юноша мучительно пытался придумать молитву Мингуану.

В голове было пусто.

 — Я понимаю, — негромко сказал незнакомец, подходя ближе на несколько шагов, прозвучавших гулко в пустом зале. — Мне знакомо это чувство.

Пэй Су медленно вздохнул.

 — Оно когда-нибудь исчезнет? — безнадежно спросил он.

 — Нет, — сказал тот, и генерал закрыл глаза, принимая этот ответ как истину. — Но оно ослабнет с годами.

Он кивнул, поджег, собравшись с мыслями, благовоние и поставил его перед собой, полной грудью вдыхая знакомый запах, смешавшийся с более старыми.

«Нет нужды проговаривать молитву вслух», — говорил ему давным-давно отец, когда приводил сюда сына. — «Она должна идти из сердца, и тогда Мингуан ее услышит».

Раньше это наставление не слишком-то помогало.

«Баньюэ, надеюсь…» — начал свою короткую молитву он и на мгновение остановился, подбирая слова. — «Что тебе удалось упокоиться с миром. Я для этого сделал всё, что мог. Надеюсь, в следующей жизни тебе повезет больше. Генерал Мингуан, прошу, приглядите за Баньюэ».

Она ведь была такая крохотная…

 — Баньюэ, да? — размеренно переспросил незнакомец за его спиной, и Пэй Су, не ожидавший, что его услышат настолько буквально, обернулся и увидел, что тот в странном жесте держал у виска указательный и средний пальцы. — В том сражении ты потерял дорогого товарища? Соболезную. Помочь я ничем не могу, но, как и ты, буду за него молиться, кем бы он ни был.

Юноша взглянул на него снизу вверх, не зная, должен ли подняться с колен или же почтительно опустить голову.

Что бы тот ни собирался предложить, Пэй Су был согласен и потянулся взяться за протянутую ладонь.