Взрослея, Гермиона никогда и не думала, что когда-то с тоской и печалью будет вспоминать школьные годы. Ей никогда не приходило на ум, что далёкие воспоминания о тех временах, когда она с друзьями преодолевала любые неприятности, станут таким больным напоминанием о том, что когда-то всё было хорошо. Она даже не предполагала, что воспоминания о войне станут чем-то хорошим.

Как и многие другие студенты, в Хогвартсе она мечтала, как после выпуска добьётся всех поставленных целей, как поднимется по карьерной лестнице так высоко, что будет страшно обернуться назад. Она следовала своему плану: продолжала быть примерной ученицей, стала лучшей ведьмой последнего столетия, которую только могли увидеть стены Хогвартса, стойко продолжала идти вперёд, когда так сильно хотелось сдаться. Она неустанно продолжала себе твердить о том, что потом станет легче, но это «потом» так и не настало.

Гермиона сидела за длинным столом, сомкнув руки в замок и не решаясь поднять голову, чтобы взглянуть на господина министра, который вальяжно расхаживал вдоль кабинета. Она знала, что последнее, о чём тот мог думать, — это заунывный и сырой отчёт главы отдела международного магического сотрудничества — Энтони Голдстейна. Казалось, что этот отчёт вообще никого из присутствующих не волновал. Грейнджер прикусила внутреннюю сторону щеки, когда ей снова захотелось поправить очевидную ошибку Голдстейна, касающуюся имени их коллеги из Франции.

Если бы она встретила сейчас саму себя-гриффиндорку, то та бы ни за что не простила ей наплыв дружеских чувств, когда стоило дать отпор, или такой робости, которая стала постоянной спутницей нынешней Гермионы Джин Грейнджер. Внутри неё погас тот запал, что сопровождал её все годы в Хогвартсе — она стала тенью прежней себя, жалкой пародией.

— Что же, — наконец подал голос господин министр, — я благодарю всех за отчёт. Все могут быть свободны.

Он подошёл к окну, пока члены Совета поспешно покидали кабинет. Гермиона тяжело выдохнула и подняла голову, изучая спину Гарри. Он сомкнул руки за спиной, вглядываясь куда-то вдаль, но Грейнджер знала, что их ждёт не самый приятный разговор. Она собиралась с мыслями всю ночь, обдумывая то, что скажет своего лучшему другу.

Они ведь были ещё друзьями?

На самом деле Гермиона потеряла из виду тот день, тот переломный момент, когда между ней и Гарри образовалась глубокая пропасть. Она не могла отыскать у себя в голове их последний нормальный разговор, когда зелёные глаза Поттера излучали искренность и доброту, а не превратились в бездонную мрачную пустоту, от которой несло холодом и жестокостью.

— Я ухожу, — твёрдо произнесла Гермиона.

Она решила первой начать этот разговор, хоть и понимала, что вряд ли он закончится её победой. Так уж сложилось, что в последнее время Грейнджер постоянно проигрывала. Всем.

Из уст Гарри послышался смешок, не сулящий ничего хорошего. Он так раньше никогда не делал — это была его новая привычка, к которой привыкли уже все вокруг, кроме самой Гермионы. Казалось, что искренней улыбки Гарри Поттера уже никто очень давно не видел.

— Нет, — он повернулся к ней лицом.

— Я не просила твоего разрешения. Я просто поставила тебя перед фактом.

Она встала из-за стола, прихватив свою папку и серебристую ручку с гравировкой собственного имени. На секунду ей стало не по себе, будто бы температура в кабинете резко упала ещё на несколько градусов, а по спине пробежал недобрый холодок. Гермиона инстинктивно отступила назад, когда Гарри сделал шаг к ней, словно она видела в нём какую-то угрозу для себя.

— А это не разрешение или запрет, моя милая Гермиона, — зловеще протянул Поттер. — Это мой ответ на все твои мечты и желания, которые связаны с твоим уходом. Ты никуда не уйдёшь.

Остались ли ещё такие люди в Министерстве, которые не боялись Гарри? Наверное, нет. Каждый, кому приходилось оставаться с ним один на один, смотреть в глаза или о чём-то просить, чувствовали одно и то же — страх. Его опасались, с ним хотели быть аккуратнее, от него хотелось побыстрее убежать и никогда не смотреть в глаза. Он больше не был Мальчиком-Который-Выжил. Он превратился в Мальчика-Которого-Нужно-Бояться. И Гермиона хотела считать, что именно она — это тот человек, который мог говорить с Поттером на равных.

Но всё было иначе. Она чувствовала к нему всё то, что обычно чувствуют жертвы по отношению к своему палачу. Это пугало. Гермиона страдала от всего, что делал Гарри, но в глубине души продолжала оправдывать и испытывать к нему трепетно-нежные чувства. Может, если бы у неё было чуть больше силы, то картина сейчас выглядела бы по-другому.

— Я — не твоя вещь, — её голос предательски дрогнул. — Ты не можешь меня привязать к себе, превратить меня в послушную собачонку.

— Конечно нет, — он снова ухмыльнулся. — Я не столь мелочный, Гермиона. Тебе лучше не знать, что я сделаю с тобой, если ещё раз что-то подобное услышу из твоих уст.

Его душа превратилась в настоящие потёмки, это было видно невооружённым взглядом. Неужели этот мрак в нём жил всегда, но никто не смог его вовремя разглядеть? Когда-то Дамблдор обмолвился, что даже не догадывался о том, что в приюте миссис Коул встретил самого опасного тёмного мага последних столетий. А догадывался ли он о том, что Гарри Поттер мог превратиться в того, кем являлся сейчас? Манипулятор, лжец, убийца и ничем не уступающий Волдеморту тёмный волшебник.

Об этом никто никогда даже не думал. Никто не мог себе представить, что мальчишка, избавивший весь магический мир от непомерного зла, сам мутирует в такое же.

— Это не ты, — с её глаз сорвались непрошеные слёзы. — Ты — не Гарри Поттер, которого я знала.

— Прекрати, Гермиона, — раздражённо ответил господин министр. — Я ненавижу, когда девушки плачут — это так жалко. Мне казалось, что ты выше таких примитивных фокусов.

— Мне очень жаль, что ты считаешь это фокусом. Жаль, что ты не видишь в этом разочарования своей лучшей подруги.

— Достаточно! Ты сегодня наговорила много лишнего. Можешь отправляться домой. Приведи себя в порядок. Считай, что у тебя сегодня короткий день.

Каждое его слово больно ранило её, вонзая острые иглы в самое сердце. Ей было неведомо, что такая боль, которую сейчас причинял ей Гарри, останется где-то под рёбрами на всю жизнь, нанося каждый раз новый удар в спину. Это было предательство. Поттер предал их дружбу, её непоколебимую веру в эту золотую дружбу.

— Да пошёл ты! — звонкая пощёчина отбилась эхом от холодных стен. — Ты и твоё великодушие!

Как она так быстро оказалась прямо перед ним? Почему не побоялась прикоснуться к нему? Гермиона смотрела в его глаза, пока тело пробивала неестественная дрожь. Кожа на руке жгла от могильного холода.

Она могла поклясться, что услышала не только своё, но и его сердцебиение. В кабинете на секунду стало настолько тихо, что можно было подумать, будто бы всё вокруг превратилось в вакуум. У Гермионы сердце по-кроличьи трепыхалось, а у Гарри бухало кувалдой, но глухо, как через подушку.

Он сделал шаг вперёд, пока девушка стояла на месте, парализованная непонятными чувствами и эмоциями. Разрушил ничтожное расстояние между ними. Их тела соприкоснулись, а её затрясло, и тут же стало невыносимо больно.

Мир в очередной раз рухнул. Так ей показалось. Но на самом деле рухнула сама Грейнджер — повалилась на пол, как тряпичная кукла.

— Я считал тебя умнейшей женщиной, Гермиона, — он опустился на корточки, пока Грейнджер корчилась от боли на каменном полу. — Не разочаровывай меня больше.

Его голос внушал страх, проникал под кожу — прямо как голос охотника, который наконец-то настиг свою добычу. И слова прозвучали не как приказ, а как очень правильный и верный совет, к которому обязательно стоило прислушаться.

Ей было не пошевелиться. И уж тем более не встать. В какой-то момент её сердце начало пропускать удары, а глаза медленно закрылись.

— Может быть больнее, Гермиона, — Гарри встал и прокашлялся.

Боль внутри затихла, а тело расслабилось. Ей хотелось провалиться в сон, чтобы организм смог восстановиться, а кровь перестала кипеть в жилах. Ради чего-то Гермионе хотелось выжить.

Неожиданно дверь скрипнула, а по её ногам пробежало тепло, которое ворвалось в кабинет из коридора.

— Вызывал?.. — раздался знакомый голос.

Сильные мужские руки подхватили её, но Гермиона даже не смогла сфокусировать взгляд и поблагодарить. Во рту пересохло, да и в горле стал ком. Она чувствовала, что её начинает тошнить. В голове проносились фрагменты ненужного осознания — Поттер применил на ней невербальную магию, последствия которой не быстро исчезнут. Скорее всего, что тошнота и рвота — это малейшие её проблемы на ближайшее время.

— Ты очень вовремя, — в голосе Гарри слышалась насмешка. — Считай, что тебе выпала возможность стать прекрасным рыцарем сегодня… для бедняжки мисс Грейнджер. Не смею больше вас задерживать.

Гермиона чувствовала, как грудь её спасителя напряглась, но он не стал больше ничего отвечать Гарри. Дверь кабинета министра с грохотом закрылась за ними, а Грейнджер провалилась в пустоту, как только морозный холод сменился душным теплом.

В кабинете Гарри было точно так же холодно, как и в его душе.