Сны – это прекрасная вещь. В них ты можешь почувствовать себя счастливым, сбежать от проблем из суровой реальности и сделать то, что никогда не делал. Иногда во снах можно влюбиться, а потом искать этого человека везде: в толпе прохожих, в очередях в магазине, в лицах пассажиров метро. Такие люди, чаще всего, не находят человека, похожего на того, кто являлся им во сне и они лишь продолжают сбегать из реальности, живя своими мечтами. Сны — это спасение. Сны — это болото, которое затягивает с бешенной скоростью, а после не отпускает.

Ведьмин дом стоял на небольшой возвышенности, называемой Ведьминым логом. Здание было расположено немного поодаль от всех остальных построек, но все же являлось частью района. Дом насчитывал всего два этажа, но был большим и просторным, в нем проживало около пятидесяти человек. Странное название... Ведьмин дом... Оно взялось не с проста. По легенде, ходившей среди местных жителей, раньше в этом загадочном доме на отшибе жила девушка, которая была ведьмой. Красота ее завораживала, как и любое слово, что она говорила. Некоторые называли ее дьяволом во плоти, а некоторые — ангелом. Эта девушка занималась какими-то странными вещами(вещами, которые считались странными в XVII веке), по типу астрологии или астрономии, в легенде точно не сказано, но своими занятиями она пугала местных. Люди боялись и сторонились ее, но на самом деле девушка никому не желала зла, просто «добродушные» соседи сделали из нее демона во плоти, а суеверные и невежественные жители окрестностей поверили слухам. Итак, она не пользовалась хорошей славой среди людей, хотя и пыталась с ними подружиться. Вскоре, девушка бросила попытки сблизиться с людьми и, как говорят, самолично, всего лишь за одну ночь возвела себе огромный особняк. Вряд ли это было правдой, но доподлинно узнать никому уже не удастся, так это или нет. И вот почему. «Ведьма» спокойно жила вдали от людей, занималась своим хозяйством и прочими, вполне естественными, делами, но кто-то из селян решил, что именно из-за несчастной девушки его ребенок тяжело заболел. Злые жители пришли к ведьме и стали требовать, чтобы она сняла проклятие, но девушка была к этому непричастна. Конечно же, ей никто не поверил, и жители деревни привязали ее к лестнице в ее же доме, а сам дом подожгли. Девушка умерла в мучениях, как и ребенок селянина в скором времени, и невежественные люди убедились в том, что они действительно покончили с ведьмой.

Через несколько лет или столетий на том самом месте был построен новый дом. Он очень напоминал некогда сожженное поместье, и, как говорят, дух ведьмы будто почувствовал что-то родное в этом доме и поселился в нем. Несмотря на ужасную смерть, дух девушки все же был добр к жильцам дома. Она лишь иногда двигала вещи, могла выключить свет, а также дарила людям прекрасные сны. Сны, говорят, настолько прекрасны, что иногда смотрящий их не хочет просыпаться, лишь бы еще хоть мгновение провести в сладостных объятиях мечты. Но это все только легенды, а как на самом деле — не знает никто.

Хенджин был склонен верить в дух ведьмы, обитавшей в доме. Парень уже довольно давно жил в этом доме и уже какой день видел яркие сны с одним и тем же человеком. Ему снился парень: красивый брюнет с веснушками, которые складывались в миллионы созвездий и лучезарной улыбкой, озарявшей все вокруг. С карими глазами, в которых, кажется, сокрыта целая Вселенная, галактики и новые планеты. То были глаза, в которых хотелось тонуть. С приятным низким голосом, от которого по спине бегали мурашки и звонким, заразительным смехом. Звали этого парня Феликс. Парень был таким привлекательным, казалось будто он сошел с картины Репина, Вермеера или да Винчи. И этот парень... Он манил, манил за собой... Будто просил остаться.

Первая встреча...

Хенджин оказался в каком-то незнакомом месте. Кажется, это был берег моря. Легкий тихий и теплый бриз еле-еле обдувал лицо и щекотал шею. Мягкий белоснежный песок шуршал под ногами. Море или, может быть, океан шумел где-то рядом. Вода такая прозрачная, что видно дно. Кажется, оно совсем близко, но на деле до него не достать. Где-то кричали чайки. Хоть сейчас садись и пиши этот замечательный пейзаж. Это какая-то сказка, какой-то дивный сон. Хенджин осмотрелся и заметил парня, сидевшего на песке неподалеку.

– Привет, – поздоровался Хенджин, подойдя ближе. Его собственный голос показался ему таким тихим.

Брюнет лишь посмотрел на Хвана, улыбнулся и указал на место рядом с ним, показывая, что тот может сесть. Шатен принял своеобразное приглашение и присел. Несколько минут прошло в молчании, которое было прервано загадочным незнакомцем:

– Я Феликс.

– Хенджин.

– Приятно познакомиться, – Феликс повернулся к Хвану и еще раз улыбнулся, – Я люблю здесь гулять. Тут очень красиво и людей почти нет. Как сейчас, например.

– Почему здесь никого нет? Обычно, в таких местах полно народу.

– Этот пляж, кажется, давно забросили. Как только открылся новый, люди перестали сюда ходить.

– Зря. Я бы проводил здесь все свободное время...

– Можешь посидеть здесь со мной, — не то вопрос, не то утверждение.

– Конечно, с радостью.

Хенджин перевел взгляд на Феликса, который снова улыбнулся и тут же отвернулся от него, наблюдая за птицами, парящими где-то высоко. Хван принялся разглядывать парня. Он засмотрелся на его профиль, подсвечиваемый солнцем, на его волосы, которые развивались по ветру, на его полуприкрытые глаза и на улыбку, игравшую на губах. Кажется, Феликс почувствовал на себе взгляд шатена, потому что вновь повернулся к Хенджину. Хван тут же заметил веснушки, которыми было усыпано лицо парня. Они, казалось, образовывали миллионы созвездий или звезд, новых Вселенных или галактик. Эти веснушки придавали лицу брюнета необыкновенный шарм и еще большую красоту.

– У тебя... красивые веснушки, – прервал тишину Хенджин, он считал преступлением промолчать о таком.

– Ты... Правда так считаешь?

– Ну, да. Я не стал бы говорить о том, что не является правдой.

– Спасибо... – Феликс отвел взгляд в сторону словно стеяснялся чего-то, – Я обычно не выхожу так на улицу... Не люблю их, — он указал на свою особенность, — Всегда стараюсь скрыть их.

– Почему? Когда у человека веснушки, это ведь так красиво, — Хван искренне не понимал, как можно прятать что-то столь красивое.

– Надо мной смеялись из-за этого в школе. И не только там... — брюнет заметно погрустнел.

– Феликс... – парень положил руку на плечо брюнета, – Прости. Ты мог не рассказывать... Но мне жаль, что с тобой такое произошло.

– Все нормально, — отмахнулся тот.

– Тебе очень идут веснушки, правда. Я никогда не видел человека, которому они бы так шли, — Феликс слабо улыбнулся.

Еще какое-то время они сидели на песке и разговаривали обо всем, что приходило в голову, будто они были старыми друзьями, которые просто давно не виделись. Разговор шел плавно и лаконично, словно так и должно быть. Все в этом месте было так, словно оно и должно так быть. Эта атмосфера расслабляла и успокаивала, давая волю мыслям, таившимся внутри. Почти не зная этого парня, Хенджин считал, что может довериться ему в любом вопросе. От Феликса исходила какая-то аура безмятежности и уверенности в себе, в то же время он казался... Каким-то нереальным? Хван почти неотрывно смотрел на парня, пока тот рассказывал что-то и вдруг поймал себя на мысли, что ему бы очень хотелось запечатлеть Феликса именно здесь, именно сейчас, именно в этот момент.

— Я бы так хотел тебя нарисовать, — вырвалось у него. Шатен не понял, когда он успел это сказать, но после его слов Феликс замолчал на какое-то время и как-то странно на него посмотрел.

— Если... Ты правда хочешь, то тут неподалеку есть небольшой дом, в нем должно быть все, что тебе понадобится.

— Хорошо, я тогда схожу туда. Я быстро.

— Я буду ждать тебя здесь, — пообещал Феликс и отвернулся, принявшись наблюдать за морским пейзажем.

Хенджин пошел в направлении, указанном брюнетом и вскоре действительно увидел небольшой дом. По мере приближения к нему, парню становилось как-то нехорошо. Все перед глазами начало плыть и искривляться, ноги стали ватными, а веки будто свинцовыми. Парень уже почти дошел до двери, несмотря на эти симптомы, ему казалось, что стоит лишь коснуться ручки и все пройдет. Но он не дотянулся до нее, не хватило всего пары сантиметров, как его мир погрузился во тьму...

Вторая встреча...

Хенджин проснулся на том же пляже. Стояла все та же прекрасная погода, все такое же слепящее, но не палящее солнце, все тот же шум волн, все те же чайки вдали. Казалось, с момента его ухода, время тут замерло. Он огляделся и сразу же заметил Феликса, сидевшего неподалеку от него. Тот, как и в первую их встречу, смотрел куда-то вдаль.

– Феликс? – тихо позвал Хван. Кажется, он произнес это шепотом, но брюнет, видимо, все же услышал, но не обратил на это внимания. Хенджин присел рядом.

– Хенджин, — наконец Ли отвлекся от созерцания пейзажа и обратился к парню, — Ты взял нужные вещи, чтобы нарисовать меня? Так долго ходил, что я подумал ты ушел навсегда, — эта фраза показалась Хвану странной, но он не стал озвучивать свои предположения вслух.

– Я не помню.. Я упал, даже не дотронувшись до ручки двери. А потом... Я вновь оказался здесь.

– Как это? Очень странно, – удивился Феликс, – Я раньше был в этом доме, все было нормально. Хм... — он на какое-то время очень сильно задумался, — Ладно, и правда очень странно. Может, вместе сходим?

– Немного позже, хорошо? — предложил Хенджин, — Хочу побыть здесь еще немного.

Феликс кивнул. Они сидели, не говоря ни слова, и словно завороженные любовались пейзажем. А Хенджин иногда поглядывал на Феликса и рассматривал его. Слова казались какими-то лишними, неправильными, грязными. Молчание было их средой, их комфортной зоной сейчас, в данный конкретный момент. Хенджин не переставал думать о том, что ему очень хотелось нарисовать этого парня с веснушками, подчеркнуть каждую деталь его образа. Бесконечно долго рисовать бесконечно глубокие глаза. Мучительно вырисовывать каждую прядь прекрасных волос. Погрузиться в это, отдать портрету Феликса всего себя, без остатка. Это желание будто граничило с безумием.

Шатена также не покидали и мысли о том, что же случилось тогда, в прошлый раз? Почему он упал? Почему голова так кружилась? Что за слабость в ногах? Почему веки в момент стали такими тяжелыми? У Хенджина было много вопросов, ответы на которые ему не найти.

– Хочешь я покажу тебе одно место? – почти шепотом сказал Ликс, прервав молчание.

– Хочу, — не задумываясь, ответил Хван.

Тогда Феликс поднялся и отряхнулся. Хенджин тоже встал и молча пошел за брюнетом. Они шли очень долго, по ощущениям — целую вечность. Картина вокруг была монотонной и однообразной — все тот же песчаный пляж, который, казалось, никогда не закончится. Но вот на горизонте появилась какая-то черная точка. И по мере приближения, она становилась все больше и больше.

Они пришли в лес. Было очень красиво, да и в целом смена обстановки после нескончаемого песка и воды была очень кстати. Солнечные лучи просачивались сквозь деревья и освещали землю, их даже можно было разглядеть и будто бы можно было потрогать, стоит лишь протянуть руку. В лесу было тихо настолько, что эта тишина немного пугала. Но вскоре уже можно было услышать пение птиц и шелест листвы, качаемой слабым-преслабым ветром.

– Я провожу здесь бо́льшую часть своего времени... – начал Феликс. Он говорил шепотом будто боялся разбудить лес, – Это мое второе любимое место.

– У тебя много еще таких красивых мест в запасе? – хихикнул Хван.

— Нет, только это.

– Ты здесь с друзьями гуляешь? Ведь такое место создано для прогулок и рисования.

– У меня нет друзей, — на одном дыхании ответил Феликс.

– Совсем?

– Совсем... – настроение у Ли опять пропало, он погрустнел и поник.

Хенджин, неожиданно, как для брюнета, так и для самого себя, подошел и обнял парня. Феликс не пытался оттолкнуть Хвана или сопротивляться, он молча стоял, уткнувшись носом в плечо старшего.

– Я... могу стать твоим другом, – прошептал Хенджин, — Если... Ты не против, конечно.

– Я был бы очень рад.

– Отлично, — улыбнулся парень. Кажется, Феликс почувствовал эту улыбку, потому что уголки губ брюнета поднялись вверх, — Теперь будем гулять здесь вместе.

Гуляли они до самого вечера. Хенджину и эта маленькая деталь показалась странной. На пляже солнце никогда не садилось, оно всегда стояло высоко, освещая все вокруг, но в этом странном, казалось, волшебном лесу, уже вечерело. Когда солнце уже скрылось, а на небе появились звезды, Хенджин вспомнил, что он хотел нарисовать Феликса. Брюнет вывел их обоих из леса и какое-то время они шли в непонятном для Хенджина направлении. Вскоре Ли остановился, показал дорогу до того самого дома, в котором должны были быть принадлежности для рисования, и стал ждать Хвана неподалеку.

Подходя к дому, Хенджин вновь почувствовал, как закружилась голова, с каждым шагом все больше проявлялась слабость и идти становилось все тяжелее. Что такое? Что происходит? Он опять упал, не дотронувшись до дверной ручки. Неужели снова?...

Пятнадцатая встреча...

Снова пляж. Снова Феликс. Это место и этот парень уже много раз снились Хенджину, но ему до сих пор так и не удалось нарисовать брюнета... Каждый раз заканчивался одинаково, хотя шатен этого и не помнит, но он склонен верить словам Феликса. Снова они сидят на песке и разговаривают. Снова Хенджин рассматривает лицо Феликса, усыпанное веснушками.

– У меня что-то на лице? – спросил тот, увидев, что Хенджин неотрывно смотрит на него уже несколько минут.

– Что? Нет, я просто засмотрелся на твои веснушки, — в очередной раз, — Они... – Хван протянул руку к щеке младшего, – Очень красивые. Словно звезды, — он не знал, одобрит ли это действие брюнет, но очень надеялся, что он позволит ему докоснуться...

Феликс смутился и отвел взгляд. Он все еще безумно стеснялся и не любил свою особенность. Даже то, что Хенджин делал ему комплименты на этот счет не спасало ситуацию. Многолетние оскорбления не выкинуть из головы по щелчку пальцев. Рука Хвана на какое-то время повисла в воздухе, но он убрал ее и почувствовал глубокий укол разочарования. Ему так хотелось коснуться Феликса. Ему так хотелось касаться Феликса. В голове проскользнула мысль, что он хотел бы каждый день быть с брюнетом. Хотел бы обнимать его, видеть, как он улыбается, держать за руку... Стоп. Стоп. Стоп. Что это? Откуда взялись подобные желания? Так ведь... Быть не должно... Но... Что если есть? Но Хенджин ведь просто хотел нарисовать красивого парня, что встретил здесь, на этом пляже, ничего более. Или все же?... Что это за чувства?... Что за желания? Что за намерения? Это чувство, это странное влечение оно, пропорционально желанию нарисовать парня росло и росло, крепчая. Оно превращалось в какую-то безумную манию, делало Хвана заложником, марионеткой. Но сопротивляться парень был не в силах.

— Хенджин... Хенджин.

— А.. да, я тут.

— Мне показалось, что нет, — озвучил свои предположения Феликс, — Ты смотрел куда-то в пустоту. О чем ты думал? — а парень был прямолинейным. И это еще больше привлекало. Хенджин, успокойся.

— О том, что я чертовски хочу тебя нарисовать, но почему-то каждый раз падаю перед тем домом.

— Да, это странно. Очень странно.

— Я бы хоть на песке тебя бы нарисовал, но вода все смоет, а я хочу запечатлить тебя.

— Это... Мило. Спасибо, — Феликс на секунду растерялся.

Они еще долго обсуждали, как можно попасть в дом, но в итоге пришли лишь к тому, что Хенджину стоит просто еще раз попытаться войти в него.

— Знаешь, ты очень красивый, — ни с того, ни с сего произнес Хван. Он сам не заметил, как сказал это, но сказанные им слова ошарашили обоих. Они бесконечно долго смотрели друг на друга будто пытались что-то отыскать в глубине чужих глаз. Но Феликс наконец «ожил» и прервал молчание:

— Спасибо. Знаешь, ты иногда говоришь такие спонтанные вещи.

— Разве это плохо?

— Нет, мне это нравится.

Последнее слово эхом отдалось в ушах шатена. Нравится. Нравится. Нравится. Феликс. Феликс. Феликс. Кажется, эти два слова стали чем-то связаны? Кажется, тонкой нитью чувств Хенджина. Кажется, это так. Кажется, он влюбился. Но как это признать, как это принять? Что с этим делать? Или что не делать? Как вести себя с этими эмоциями? А как — с Феликсом? Как, как, как? Слишком сложно, все это слишком сложно. Но, видимо, придется разбираться... Хотя бы для того, чтобы понять себя. А потом, возможно, понять, взаимно ли это или нет. Тяжелый тернистый путь только начинается...

??? встреча...

До боли знакомый пляж. Где опять сидит до жути родной Феликс. Феликс, чьи волосы так красиво колышимы ветром. Феликс, чьи руки такие непростительно маленькие и милые. Феликс, чей голос заставляет невольно вздрагивать от его глубины. Феликс, чьи глаза словно космос или омут, в котором так и хочется утонуть. Феликс, чьи веснушки так манят и украшают брюнета. Феликс, чьи губы так и влекут к себе. Феликс, в которого влюбился Хенджин. Да еще как влюбился... Кажется, бесповоротно и беспросветно. Каждый день парень только и делал, что с нетерпением ждал ночи, лишь бы поскорее увидеть брюнета. Лишь бы поскорее быть рядом, молчать с ним, говорить с ним, гулять с ним, сидеть с ним. Феликс стал его личным безумием, персональным наркотиком, неудержимой зависимостью. Без него, Хван уверен, он сам умрет. А если и не погибнет, то точно будет содрогаться в муках, в ужасающей ломке. Вряд ли это нормально, эти чувства, граничащие с безумием... Но уже поздно что-либо решать, остается только жить с этим.

Несмотря на свои чувства, которые Хенджин долго осознавал и часами обдумывал, он и не думал требовать ничего от Феликса. Ему было достаточно, чтобы тот просто был рядом. Этого хватало, чтобы хоть немного скрасить существование шатена. Когда они разговаривали, Хван чувствовал будто наполняется неведомой силой, с помощью которой он способен делать все, что угодно. Такое странное, волшебное чувство. Чувство, имя которому «Любовь». Безжалостная и беспощадная. Милосердная и благосклонная.

Они в очередной раз сидели рядом и молчали. В молчании было спокойно и уютно. Хенджин раз за разом невольно возвращался к созерцанию Феликса. Он старался не делать этого, чтобы не смущать парня, но что-то будто манило его, заставляло его неотрывно наблюдать за брюнетом. Ли, кажется, не возражал. Возможно, он уже привык, а может просто не замечал того, что Хван неприлично долго смотрит на него.

— Знаешь, Феликс, — начал Хенджин, — Мы уже столько знакомы, а я все еще не исполнил своего обещания — нарисовать тебя.

— Да, это правда. Но ты же ведь не можешь зайти в дом, падая прямо у порога. Я сам видел.

— Верно. Но я хочу пересилить себя. Точнее, я пересилю себя и войду в дом.

— Тогда я буду рядом.

Шатен решительно поднялся с земли и протянул руку Феликсу, чтобы тот тоже встал. Вместе они направились к злополучному дому. На подходе к нему сознание парня вновь начало улетучиваться, но он изо всех сил сопротивлялся этому чувству, упрямо идя вперед. Кто бы мог подумать, что просто войти в дом окажется такой непосильной задачей? Хван упрямился как мог, но все же ему было не пересилить это странное наваждение и он вновь рухнул на пол, как много раз до этого...

Хенджин резко проснулся и сел на кровати. Ему снилось, что он только что разговаривал с Феликсом, а теперь уже не спит. Кажется, во сне он думал о том, что попытается войти в дом... Но что было потом?... Для парня это вновь останется загадкой. Он уже столько раз пытался нарисовать брюнета во сне и ничего не получается, даже руки опускаются... Взгляд парня зацепился за чистые холсты, стоявшие на полу неподалеку от кровати. Точно. Если во сне ничего не получается, то можно попробовать в реальности. Хенджин включил свет в комнате, поставил холст на мольберт и сел за рисование.

Он был уверен, что запомнил лицо Феликса до мельчайших деталей, поэтому считал, что все получится. Для начала он сделал набросок лица, затем немного внимания уделил волосам. Когда парень уже хотел было начать рисовать нос, то понял, что он совсем не помнит лица Феликса. Но как?... Еще несколько минут назад он воскрешал его в памяти, а теперь у него будто случился приступ амнезии. Парень лишь помнил миллионы веснушек, покрывавших щеки и нос Ли, и больше ничего. Хван еще долго сидел над картиной, будучи не в силах ни попробовать дорисовать ее, ни пойти спать.

В университет он приехал разбитым и очень уставшим. Наверное, ночное вдохновение было скорее наказанием, чем подарком. На теоретических занятиях он спал на последней парте, а на практических был вялым и неактивным. На паре по танцам их преподаватель, а по совместительству и декан, сообщил им, что в их группу в скором времени переводится новенький, но Хенджин пропустил эти слова мимо ушей. Все, что его волновало — это портрет Феликса, который он не мог нарисовать.

Ночь...

Оказаться на столь родном пляже было для Хвана своего рода спасением. Однако было странно то, что Феликса нигде не было видно. Обычно, когда шатен оказывался тут, то Ли уже ждал его, но теперь перед ним лишь бесконечно тянущийся пляж и океан. Куда пропал Феликс? Не мог же он не прийти? Нет, нет, это бред. Феликс всегда приходил сюда, он знал, что Хенджин оказывается здесь и потому всегда ждал его тут. Он должен быть где-то тут. Хван прошелся вдоль кромки воды в разные стороны в поисках парня. Но на много километров вперед не было видно ничего, кроме золотого песка. Как же странно... И тревожно. Может, Феликс в лесу? Точно, пару раз Хенджин тоже не сразу находил его и тоже начинал также беспокоиться, но в итоге Феликс в тот момент просто гулял по лесу. Брюнет тогда извинялся, что не успел прийти вовремя, на что шатен отвечал, что все нормально и не стоит об этом беспокоиться. Да, точно. Наверняка, дела обстоят также и в этот раз. Хенджин быстрым шагом пошел по направлению к роще.

Но Феликса не оказалось и там. Вот это уже было чересчур странно и пугающе. Если не здесь то, где? Где же он? Из всех мест, которые они с брюнетом посещали, коих было немного, оставался лишь только дом. Стоит проверить и его... Хотя Хван и не был уверен в том, что не упадет вновь, он должен был найти Ли во что бы то ни стало. Он должен увидеть Феликса, должен услышать его голос, должен посмотреть ему в глаза. Он должен принять очередную дозу своего наркотика, без которого у него начнется ломка. Парень не заметил, как подошел к дому. Он направился к двери. Но сейчас почему-то слабости не было, он спокойно шел. Хван взялся за ручку и открыл дверь. Неужели... У него получилось?... Столько раз он тщетно пытался войти сюда, а теперь он в этом самом доме? Даже не верится. Хенджин обошел весь дом, все два этажа, но следов Феликса так и не обнаружил. Что происходит? Где он? Почему его нигде нет?

Хенджин вышел из дома и направился на пляж. Он еще долго ходил в разные стороны, уходя все дальше и дальше, пытаясь докричаться до Феликса. Но ответом ему служили лишь возгласы чаек где-то вдали.

— Феликс! Феликс!

Все было безуспешно. Паника охватила Хенджина. Где Феликс, где он? Что с ним? Что-то произошло? Или может это Хенджин сделал что-то не так? Что могло послужить причиной? Что? Что? Что? Когда это райское местечко стало таким пустым, одиноким и безжизненным? Когда Рай успел превратиться в Ад?

Хван проснулся в холодном поту. Миллионы вопросов мучили его разум. И самый главный из них: где Феликс? Неужели, он больше не придет? Неужели, Хенджину так и не выпадет возможность нарисовать этого милого парня с очаровательными веснушками? Неужели, он больше не сможет услышать брюнета, прикоснуться к нему?... Нет... Смерть лучше, чем такая судьба... Парень долго пялился в окно, наблюдая за светом фонаря. Наконец, с него будто спало какое-то оцепление и он смог встать с кровати. Опять на дворе ночь, а это значит, что он опять будет овощем на парах. Хотя, сейчас его это не волновало. Пока он вставал что-то упало с кровати и тихо приземлилось на пол. Хван поднял вещь.

Ею оказалась небольшая записка, написанная на непонятном языке и на очень старой бумаге, которая норовила рассыпаться от любого неосторожного движения. Все было бы ничего, если бы Хенджин не жил один. Абсолютно один. Чье это? Как оно сюда попало? Что здесь написано? Все это было слишком странно. Сначала исчезновение Феликса, теперь эта записка... Что за чертовщина... Покопавшись в интернете пару часов, Хенджин понял, что для написания послания использовалась ранняя версия новоанглийского языка. Конечно, она очень сильно отличается от современного английского, потому у парня и возникли трудности с расшифровкой. Благо, в XXI веке у человечества есть интернет, который позволяет перевести с любого языка на нужный тебе, даже если наречие мертво. «Не стоило этого делать», — гласила записка. Не стоило делать чего? Что, черт возьми, это значит? Кто это написал? И для чего? Это какой-то розыгрыш? Вопросов появлялось все больше, а ответов не было ни на один из них...

Парень вновь почему-то вспомнил легенду о доме, в котором он жил. Ее ему рассказали соседи, когда он только заехал и сначала Хван не поверил. Ну кто станет доверять каким-то небылицам? А потом в его жизни появился тот пляж и Феликс. И волей-неволей приходится верить. Хенджин откинул голову назад, облокотившись на спинку стула. Что ему там рассказывали про эту ведьму? «... Дом был построен...», — нет, нет, не то. «... Она может двигать вещи, включать и выключать свет, но самое главное — дарить людям прекрасные сны», — кажется, ближе. Парень продолжал рыться в воспоминаниях. «... Она посылает тебе человека, который идеален для тебя, идеален во всем. Тебе с ним хорошо и так далее...», — то, что нужно. «... Но запомни, есть одно негласное условие, о котором все узнают, в основном, через свой горький опыт. Нельзя пытаться найти человека из сна. Нельзя его рисовать, писать о нем. В реальности не должно быть никаких упоминаний о нем. Иначе ведьма заберет его у тебя. Таков немой договор, который ты заключаешь с ней, как только въезжаешь в этот дом в качестве жильца...». Черт... Ебанный в рот... Что он наделал?... Парень с болью посмотрел на начатый портрет Феликса, точнее на набросок портрета. Блять...

«— Вы сказали, что все узнают об этом через свой горький опыт.

— Да, верно.

— Вы тоже также узнали?

— К сожалению, да.

— Мне жаль?...

— Не стоит... Я сам виноват...»

Неужели и правда он сам, своими руками сделал это? Он действительно самолично оттолкнул Феликса от себя, выкинул его из своей жизни? Нет, нет, нет. Пожалуйста, нет. Блять... Еще один пазл в голове парня сложился. Он ведь не просто так не мог зайти в тот дом. Кажется, его подсознание останавливало его от рокового поступка, но он словно упертый баран каждый раз пытался нарушить негласное соглашение. Что ж, теперь хоть обрисуйся, Хенджин. Так не хотелось в это верить... Но возможно ли, что Хенджин и вправду больше никогда не увидит Феликса?... Возможно ли, что он больше никогда не заглянет ему в глаза? Не сосчитает веснушки? Не услышит его глубокий голос? Этому всему... Пришел конец?