Хенджин проснулся в своей кровати в холодном поту. Ему снился все тот же пляж, который уже стал для него Адом. Без Феликса там было не так хорошо, а точнее сказать, ужасно, отвратительно, одиноко и даже страшно, ведь это место тянулось далеко за пределы горизонта. Прекрасный океан стал вдруг казаться зловонной и жуткой рекой Стикс, что течет в подземном царстве. Яркое небо с теплым солнцем сменились бесконечной серостью, больше напоминая купол где-нибудь в глубине горы нежели некогда приветливый небосвод. А тянувшийся на многие километры песок стал напоминать Траурные поля, таким же унылым и мрачным был пейзаж. Это место... Некогда столь любимое и родное стало таким чужим и далеким... Хван давно не видел брюнета. Он давно не слышал его голос, давно не разговаривал с ним, давно не видел его улыбку, давно не смотрел в его, казалось, бездонные глаза-омуты, давно не обнимал его, давно не был рядом с ним. И это убивало изнутри, медленно, но верно пожирая парня. Хенджин без Феликса, казалось, не может жить. Хотя, по сути, это так и было. Феликс стал его наркотиком, его зависимостью, от которой невозможно избавиться, а Хенджин был отчаянным наркоманом, у которого началась ломка. Как же тоскливо и плохо...

Шатен поднялся с кровати и сел за стол, где у него были разбросаны листки бумаги с какими-то набросками. Он достал скетчбук и снова принялся вспоминать лицо Феликса. Он делал это уже много раз, и каждая попытка была безуспешна. Перед глазами были только веснушки и темные волосы. Лицо будто исчезло, стерлось из памяти. Словно его и не было. Он же так отчетливо помнил каждую деталь его внешности, что случилось сейчас? Почему он все забыл? Что заставило его забыть?

– Пожалуйста, пусть Феликс приснится мне. Хотя бы один раз, – сказал Хенджин, кажется, сам себе. Но мысленно он обращался к ведьме, что подарила ему прекрасного парня, а потом без жалости забрала, выдрав кусок Хенджинова сердца вместе с ним, – Я не могу без него...

В университет парень пришел не в самом лучшем настроении. Он сел на свое место и достал скетчбук, который каждый день носил с собой в надежде, что хотя бы во время учебы ему удастся что-то вспомнить. Кажется, сегодня в университет переводится новенький, но Хенджина это не волновало, он думал лишь о том, чтобы этот день поскорее закончился, и он пошел домой, где вновь и вновь пытался бы нарисовать Феликса, или снова сидел бы перед огромным портретом брюнета, будучи не в силах ничего написать. Прозвенел звонок. Новенького нет. Не то, что бы Хван уж прям интересовался тем, кто переведется к ним в группу, но все же некоторое любопытство присутствовало. Неужели этот новенький умудрится опоздать в свой первый день? Что ж, пускай опаздывает, шатен же вернулся к попыткам что-либо нарисовать. Спустя пару минут дверь открылась и в аудиторию забежал парень.

– Извините за опоздание..

– Вам повезло, что это ваш первый день, мистер Ли. Иначе бы вам досталось бы. Садитесь на любое свободное место, — произнес преподаватель.

– Спасибо.

Парень прошел на задние ряды и встал около Хенджина.

– Здесь не занято? – тихо спросил он.

На этот вопрос Хван лишь помотал головой. Ли сел рядом, достал нужные вещи и стал записывать лекцию. Хенджин совсем не обращал внимания на новенького, все также пытаясь нарисовать что-то в своем скетчбуке, а точнее кого-то. За всю пару они оба не сказали ни слова друг другу.

На следующем занятии, тоже теоретическом, Хенджин наконец отвлекся от своих безуспешных попыток рисовать и посмотрел на парня, сидевшего рядом. Он как будто уже был с ним знаком... Странное чувство дежавю. Что-то родное было в этом парне, и это было так необычно, ведь они даже слова друг другу не сказали, новенький лишь спросил можно ли сесть рядом. Парень словно почувствовал, что Хван смотрит на него и повернулся к нему.

– Я Феликс, – тихо сказал Ли.

До боли знакомое милое лицо. До боли знакомый низкий голос, который шатен распознал только сейчас. Неужели это он — Феликс из его сна? Стоп, Хенджин реально его вспомнил? Неужели его мучения закончатся, и он все-таки допишет брошенный портрет? Неужели он сможет вновь быть рядом с брюнетом? Это точно правда? Не выдумка? Душу Хвана будто на момент озарил яркий свет, но вот только... Веснушки. Их не было. Самая главная особенность Феликса — веснушки. Где они? Может, это все-таки не он, а этот парень просто чертовски похож на Феликса из сна, да и имена у них одинаковые?... Бывают же такие совпадения?

– Хенджин, – спустя минуту молчания произнес Хван. Все это время они неотрывно смотрели друг на друга, будто пытались что-то разглядеть в глазах напротив.

– Приятно познакомиться, – Ли улыбнулся.

Нет, это точно он, наверняка он. Его улыбка, его голос, его волосы. Не хватало только одного — веснушек. Порывшись в воспоминаниях, Хенджин вспомнил, что говорил брюнет во сне. «— Я обычно не выхожу так на улицу... Не люблю их. Всегда стараюсь скрыть.

– Почему? Когда у человека веснушки, это ведь так красиво.

– Надо мной смеялись из-за этого в школе. И не только там...». Да, точно, Феликс не любит веснушки и постоянно скрывает их. Хван выдохнул. Он правда его нашел? Нашел своего Феликса из сна? Или это Феликс нашел его? Все это казалось слишком сюрреалистичным, нереальным. Словно розыгрыш или какая-то глупая шутка. Не бывает ведь все так просто, не бывает... Не может быть так, чтобы недостижимый Феликс из сна просто взял и перевелся к Хенджину в университет, именно в его группу, а затем пришел на пары и подсел именно к Хвану. Это было бы слишком большим совпадением. Но как шатен ни старался убедить себя в нереальности происходящего(непонятно, зачем он это делал), у него ничего не вышло. Феликс, тот самый Феликс из сна, был реален и сидел прямо рядом с ним. Ладно, это все реально. Ладно. Допустим.

Хван вдруг понял, что сейчас имеет возможность сделать хотя бы набросок брюнета. Упускать подобную возможность было бы преступлением против себя самого́, поэтому Хенджин, вооружившись карандашом, принялся зарисовывать профиль Ли, очень часто поглядывая на парня. Это не ускользнуло от взора довольно наблюдательного Феликса.

— Что ты делаешь? — спросил он, будто и не заметил вовсе, что Хенджин слишком уж часто поглядывал на него.

— Р-рисую, — шатен чуть не упал с места, настолько неожиданным был вопрос брюнета. Лишь бы он не посмотрел в скетчбук.

— М, это здорово. А что рисуешь? Если, конечно, это не секрет.

— Д-да нет, не секрет, — Хван быстро перелистнул страницу на другую, на которой был изображен букет цветов. Кажется, брюнет не заметил наброска, который Хенджин делал до этого.

— Вау, — восхитился Феликс, — Очень красиво. Я бы тоже хотел уметь рисовать, как ты.

Я бы тоже хотел уметь рисовать, как ты. Эту фразу Ли уже произносил во снах Хенджина. Тогда у шатена оказался телефон с собой и он смог показать брюнету свои рисунки, которые он фотографировал. В тот момент Феликс сказал эти слова, точь-в-точь. Парня будто током прошибло, когда он вспомнил это, но виду он не подал. Ли же вновь повернулся к себе, занявшись какими-то своими делами.

Феликс был довольно стеснительным, можно даже сказать, замкнутым человеком. Он никогда не любил шумные тусовки и компании, предпочитая им одиночество. Да, он проводил большую часть времени один. И ему было комфортно в компании самого себя. Так было с самого детства. Другие дети почему-то сторонились его и не хотели с ним играть. Маленькому Ли пришлось довольно быстро понять, что этот мир жесток и несправедлив. Мальчик стал играть один. Подобная ситуация произошла и в школе. Тогда он просто не влился в коллектив, если можно так сказать. Был белой вороной. Его это, конечно, волновало, но не так сильно, как могло бы, все-таки, детство, проведенное в одиночестве дало о себе знать. Однако в школе ситуация сложилась немного по-другому, дети там были еще более жестокими и неадекватными, чем в детском саду. Какой-то заводила класса, Феликс уже не помнил ни его имени, ни внешности, решил, что будет отличной идеей всем коллективом задирать одиночку-Феликса. Да еще и выбрать объектом насмешек его природную особенность — веснушки. С того момента парень возненавидел их. И одноклассников, и веснушки. Скрыть их никак не удавалось, а про макияж Ли и не задумывался, и потому до конца школы его задирали. А после в его жизни появились танцы, на которые он попал случайно, и парень открыл для себя магию макияжа. С тех пор он всегда скрывал веснушки под слоем тоналки.

Одиночество его особо не волновало до момента, пока он не пошел в универ. Все здесь имели свою компанию или, хотя бы одного друга, а Ликс вновь был отщепенцем. Поскольку отношения с одногруппниками не заладились, он вновь так и остался каким-то отшельником без друзей. И ему стало обидно. Укол злости и зависти глубоко кольнул его в самое сердце. Перейдя в новый университет, парень твердо решил, что подружится хотя бы с одним человеком.

И этим человеком оказался Хенджин. Только войдя в аудиторию, он сразу заметил этого парня, сидевшего на последней парте. От него веяло какой-то загадочностью и будто чем-то родным и знакомым. Но до этого момента они ведь ни разу не виделись. Странно... Также Хван был довольно привлекательным, это сразу видно, как подумал Феликс. Волосы средней длины струились вниз, обрамляя лицо и ниспадая на плечи. Это выглядело чертовски красиво. К тому же, рядом с парнем было свободное место, почему бы не попробовать? Феликс сел рядом, но за первую пару они и слова друг другу не сказали. Но вот на втором занятии Ли почувствовал, как кто-то прожигает его взглядом. Это не мог быть никто иной, как Хенджин. Тогда брюнет решил, что время пришло, пора завести разговор. Ему было страшно, пиздецки страшно, он ведь до этого никогда толком и не знакомился с людьми, но все же ему нужно было сделать этот шаг в Бездну и...

— Я Феликс, — тихо сказал он.

— Хенджин, — спустя минуту ответил парень.

— Приятно познакомиться.

Что ж, начало положено. Отлично. Аж от сердца отлегло. Страх еще мелкой дрожью бегал по телу, но на душе было легче. Стоило лишь заговорить... Хенджин еще какое-то время смотрел на него, а затем принялся заниматься своими делами. Феликс заметил, что тот, кажется, рисует.

— Что ты делаешь? — спросил брюнет.

— Р-рисую, — как-то странно и неуверенно ответил ему Хван. Хотя, может он просто был погружен в работу, и не ожидал никаких вопросов? Да, наверное, именно так.

— М, это здорово, — с улыбкой ответил Ли. Он очень любил искусство, — А что рисуешь? Если, конечно, это не секрет.

— Д-да нет, не секрет, — снова как-то очень уж неуверенно... Ладно, не накручивай себя, Феликс.

— Вау, — восхитился парень, взглянув на набросок, — Очень красиво. Я бы тоже хотел уметь рисовать, как ты, — как жаль, что у него не было особых способностей к рисованию...

Я бы тоже хотел уметь рисовать, как ты. Эта фраза вдруг эхом отдалась в голове брюнета. Будто он ее уже говорил когда-то... Но когда он мог такое сказать? Какое странное дежавю... И снова Ли сказал себе перестать надумывать. В самом деле, если много надумывать, накручивая себя, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Кстати, — произнес вдруг Хенджин, — Почему ты перевелся к нам?

— Э-э, да так, тут обстановка лучше, да и преподавательский состав сильный.

— М, понятно. Насчет преподов — ты прав, — уточнил Хван, — Они хоть и требуют много, но зато потом ты действительно что-то знаешь.

Что ж, хоть с преподами, кажется повезло. Как, возможно, и с одногруппниками. Феликс перевелся в этот университет все по той же причине, что преследовала его в школе — травля. Даже в универе, где, казалось бы, должны учиться взрослые люди, нашелся один мудак, испортивший жизнь брюнета. Феликсу очень быстро надоело это терпеть, Ли больше не был маленьким беззащитным мальчиком, который, даже если ты изобъешь его и слова не скажет, и он решил действовать радикально — взял и перевелся в другой университет. Чем не решение проблемы? Пускай он и сбежал, если можно так выразиться, но все же какую-то часть неприятностей этот своеобразный побег решил.

Конец занятий. Наконец-то этот тяжелый день закончился. В принципе, все прошло не так плохо, как могло. Он вроде бы даже подружился с Хенджином. Если их небольшой диалог можно назвать чем-то вроде дружбы. Феликс шел по направлению к дому, как вдруг кто-то схватил его за плечо. Парень машинально обернулся. Это.. Хенджин? Сердце Феликса пропустило удар. Никто и никогда не бегал за ним, в попытках догнать... Это.. необычно.

– Подожди, – отдышавшись, сказал шатен, – Может, пообщаемся вне университета? Если хочешь.

– Ну, я не против.

– Отлично, — улыбнулся Хван, — Давай я найду тебя в соц.сетях, — Ликс кивнул и достал телефон.

Неужели Хенджин правда нашел Феликса? Нашел того, без кого жизнь казалась бессмысленной, пустой и абсолютно неважной, того, чья улыбка делала день лучше в тысячу раз, озаряя все вокруг, того, в чьих глазах он готов был утонуть, того, кого он полюбил... Хенджин теперь правда сможет быть рядом с брюнетом? Сможет рассматривать его лицо, пускай и украдкой, слышать его голос, от которого мурашки бегут по коже, видеть, как он мило жестикулирует, пока рассказывает что-то. Это все не сон? Не выдуманный мир, который ведьма может забрать в момент?

Как только Хенджин пришел домой, он сел рисовать портрет Феликса, который так давно пытался закончить. Он уже было забросил эту идею, но теперь наконец может написать парня, у него ведь теперь есть соц.сети брюнета и «пример» перед глазами, если можно так сказать. Парень сидел перед полотном очень долго, возможно даже сутки, он как-то не заметил. Хван мучительно долго вырисовывал каждую прядь волос, каждый блик в глазах парня, каждую веснушку. Он отдал всего себя этому портрету, как и мечтал. В этом портрете слились его любовь, радость, грусть, отчаяние, облегчение. В этом портрете была заключена его душа. Хван больше не забудет Феликса, не посмеет. Нет, никогда.

В перерывах между рисованием Хенджин общался с Ли. Они переписывались до поздней ночи, обсуждая все на свете, словно они старые друзья. Они оба чувствовали себя комфортно в компании друг друга, чувствовали, что свободно могут обсуждать все, что душе угодно. Кажется, у Феликса появился его первый хороший друг. И это радовало, несказанно радовало. Так вот, что это такое — когда у тебя есть друг, близкий человек, с которым можно поговорить обо всем, что беспокоит. Это... Так здорово. И.. так необычно.

Ликс попрощался с Хенджином, пожелав тому спокойной ночи и отложил телефон. Он долго смотрел в потолок и глупо улыбался. У него появился друг. Почему он раньше не пытался завести друзей? Это же так легко. Парень тут же вспомнил причину отсутствия близких связей, и улыбка в миг пропала с лица. С ним не дружили из-за его веснушек. Странно, что из-за какой-то природной особенности с человеком могут не общаться и унижать. Но для бывших одноклассников и однокурсников Феликса это казалось нормальным и даже, в какой-то степени, смешным. Люди странные... И жестокие. Парень старался не подпускать мрачные мысли к себе, чтобы не загоняться и не пытаться позже сдержать очередной приступ ненависти к себе, поэтому, откинув незаметно подбиравшиеся нелестные мысли, решив, что пора спать. Да и к тому же, было уже довольно поздно. Сон всегда отгонял ненужные и неприятные мысли, сон был спасением. Во сне можно было быть кем угодно, там, в том выдуманном мире не было задир, не было насмешек, не было боли. Там было тихо и спокойно. И так одиноко... Как Феликс и привык. Сон для него — это благословение, спасательный круг в этом жестоком мире. Вскоре Ли удалось уснуть, забыться, отогнать от себя все проблемы, сбежав в мир, которым заправлял Морфей.

А вот Хенджин не спал. Хоть Феликс, как он думал, пошел спать, самому́ шатену было не до этого. Он не мог оторваться от картины, которую писал. Он не мог ни на секунду отойти от портрета брюнета. Будто если он отойдет, хоть на мгновение перестанет работать над ним, то непременно случится что-то страшное, ужасное и непоправимое. Да и он был не в силах просто взять и сделать перерыв, и потому, словно марионетка, сидел и писал картину. Получалось вроде бы неплохо. Хотя Хенджину и казалось, что полотно не достойно парня, объективно работа выглядела очень красиво. Хван и не думал о том, чтобы когда-нибудь показать это Феликсу, но мысленно надеялся, что тому бы понравился результат его непомерных трудов. Закончил с работой шатен лишь под утро. Часы показывали 6:50. Он написал Феликсу, что не пойдет сегодня в универ, а сам лег в кровать.

Морфей был благосклонен к нему, и вскоре Хенджин заснул. Ему снились руки, скрюченные и морщинистые, которые тянулись к нему. Шатен сразу почему-то подумал, что у рук нет хозяина, они сами по себе, будто отдельные живые существа, скрепленные единым разумом. Парень пытался уклониться, убежать, отвернуться, но не мог. Он вообще не мог двигаться. И это, блять, пугало сильнее этих рук. Хоть бы сдвинуться, хоть на миллиметр... Но все попытки, предпринимаемые им, были безуспешны. Черт... Руки были все ближе и ближе. Они будто издевались над парнем, будучи медлительными и расторопными. Они словно наслаждались страхом, терпким страхом, что усиливался в душе Хвана по мере приближения зловещих рук. Их состояние пугало не меньше. Они явно принадлежали старой женщине, судя по их форме. Морщины и выпирающие вены покрывали их поверхность. Кожа была смуглой, казалось, шершавой и потрескавшейся. В общем, зрелище то еще. И вот наконец руки приблизились к Хвану и сцепились на его шее. Позвонки неприятно захрустели. Руки стали сжимать шею Хенджина, надавливая все сильнее и сильнее. Дышать становилось трудно, даже невозможно. Чувство было такое, что позвоночник уже готов с треском сломаться под натиском рук. Как же больно... Так хочется вздохнуть... Хотя бы еще разочек...

И без того непроглядная тьма, что окружала Хенджина и руки, начала меркнуть. Парень терял сознание. Но было бы лучше, если бы он просто отключился и больше ничего не чувствовал. Руки будто знали, как надавить и что сделать, чтобы растянуть его мучения. В нем медленно, но верно угасала жизнь. И покидала она его очень болезненно. Как же хочется сделать вдох... Хенджин почувствовал, что позвонок, один из них, на его шее уже готов был хрустнуть, с треском сломавшись под натиском скрюченных пальцев, и парень почему-то был невероятно спокоен и даже готов к этому. Будто смерть была его спасением. Но как только это должно было произойти... Он проснулся.

Он сел на кровати, тяжело вбирая воздух в легкие. Словно его и правда душили. Спустя несколько минут ему все же удалось восстановить дыхание. Парень посмотрел на часы: 10:45. Недолго же он проспал... Хван пошел в ванную, и по дороге услышал, как телефон пару раз зазвенел, пришли какие-то уведомления. Наверное, Феликс написал. Уже будучи в ванной и включив свет, Хенджин замер на месте, будто резко стал статуей. На своей шее он заметил следы чьих-то рук.

Феликс сидел на парах в одиночестве и скучал. Хенджин написал, что его сегодня не будет, и потому Ли придется провести весь день в одиночестве. Раньше он бы не расстроился, но сейчас почему-то было тоскливо. Почему так? Он решил пока не писать Хенджину, чтобы не навязываться, но как только он придет с универа, то наверняка завалит Хвана сообщениями и вопросами. Отвлекшись от телефона и своих мыслей, Ликс стал слушать препода. Уже был конец пары, и потому тот озвучивал домашнее задание. Он попросил всех объединиться в пары, чтобы выдать индивидуальное задание на следующую неделю. Феликс, конечно же, сказал, что будет с Хенджином, которого, к несчастью сегодня нет, но парень заверил преподавателя, что Хван появится при сдаче работы. Взяв листок с заданиями, Ликс открыл Телеграм и написал шатену:

——————

И снова привет!) Препод только что выдал индивидуальные задания. При этом нужно было распределиться по парам

¹⁰·⁴⁹

Я сказал, что буду в паре с тобой >·<

¹⁰·⁴⁹

Надеюсь, ты не против

¹⁰·⁵⁰

Доставлено.

——————

Брюнет закрыл приложение и принялся ждать ответа. О Боже, они всего лишь в паре по выполнению задания, а он уже так волнуется. «Ну что ты, как девочка-подросток?», — спросил он сам себя. По-другому причину своих волнений он объяснить не мог. Хотя, наверное, в глубине души парень понимал, что просто чертовски боится услышать от Хенджина отказ. Просто ему не хотелось, чтобы его новообретенный друг отвергал его, как делали многие другие. Ему просто хотелось теперь постоянно чувствовать тепло и поддержку близкого человека. Вкусив запретный плод единожды, ты уже никогда не сможешь остановиться. Никогда.