2 день месяца Второго Зерна 2 год. 4 эра. Пещера Андерпалл. Графство Брума. Империя Тамриэль.

Как только время вновь возобновило свой ход, Риг почувствовал усталость. В голове вновь пронесся хор молитв, просящий его о помощи и милосердии. Смесь языков и тонов оглушала, заставляя бретонца неосознанно касаться висков.

Перед его глазами проносились белые изящные своды, погруженные в мистическое голубое сияние магических камней. Он видел существ в золотой броне, отчетливо пахнущих нарциссами и ощущающимися ошибочными в данном плане. Чувствовал страх и отчаяние, замечая знакомые ему узкие комнаты с вбитыми в стены кристаллами. Видел неизвестный ему алтарь, на который клали сопротивляющуюся душу, разрезая на той одежду и читая громкую молитву, занеся над головой голубой заостренный камень…

«Моранда…Моранда…Моранда…» - шептали в страхе голоса, проникая в разум бретонца все глубже.

– Риг? – взволнованный голос Мартина, заставил бретонца пошатнуться.

Золотые глаза немного непонимающе посмотрели на присевшего перед ним имперца. Теплые руки осторожно касались лица павшего героя, заботливо проводя по скулам. Распространяющиеся по телу тепло, прогоняло из тела Рига усталость, позволяя ему понять об использованном Мартином заклинании восстановления. Шепоток в голове затих, напоследок позволяя ему услышать крик агонии и увидеть исчезнувшую в пламени Обливиона смертную душу.

Рядом с ним тихо урчал Ами, опираясь передними лапами на мантию бретонца и мягко касаясь колен павшего героя. В глазах спутника застыло понимание, словно он чувствовал тоже самое что и Риг. Оказавшаяся позади Мартина Амарис, скрестив руки на груди обеспокоенно хмурилась. Зачарованный огненный клинок, лежал рядом с проклятой божественной реликвией, освещая большую часть зала.

– Молитвы слишком громкие. – тихо пробормотал Риг, чувствуя, как в его сердце появляются неловкость и сожаление.

Брови Мартина нахмурились, а сам он осторожно коснулся его висков, мягко кладя свои руки поверх рук бретонца. Глаза и руки имперца вспыхнули золотом, распространяя по телу Рига новую волну тепла. Бретонец на секунду прикрыл глаза, чувствуя как магия Мартина восстанавливает его разум и тело, наполняя его силой и позволяя герою восстановить упавшие на несколько секунд щиты.

– Легче? – спросил у него имперец, замечая появившуюся на лице бретонца благодарную улыбку.

– Да. – ответ Рига был искренним.

На лице Мартина появилось облегчение. Глубоко вздохнув, бывший священник наклонил голову, заботливо целуя Рига в лоб. Его руки исчезли с висков бретонца, напоследок мягко проводя по пальцам мага. Вслед за этим, бывший священник выпрямился, протягивая супругу руку и помогая тому подняться на ноги.

– Что от тебя хотели? – осторожно поинтересовался у Рига имперец.

– Помощи. – произнес бретонец, переводя задумчивый взгляд на черный клинок, оставшийся после победы над сэром Бериком.

Держащая его рука дрогнула, выдавая вернувшееся имперцу беспокойство. Риг вздохнул, внимательно всматриваясь в оскверненный неизвестным проклятием клинок и не пытаясь привычно дотронуться до связи. Бретонец хмурился, замечая множество расколотых душ, служащих источником энергии для зачарованного оружия. Души болезненно переливались, разъединяясь и словно отпадая от меча…казалось словно энергия Этериуса текла неравномерно, обходя оружие стороной и вместо этого позволяя себя заменять водам Обливиона, шепчущим о великой силе, но дарующим вместе с этим и великое проклятие.

Риг не мог понять всего, что представало перед ним, однако он понимал, что владелец клинка способен был уничтожить практически любое живое или мертвое существо, если оно не обладало бессмертием. Удары этого меча были смертельны, а его владелец мог выйти в бой против целой армии, оставаясь победителем. Подобно некоторым зачарованным клинкам, он должен был внушать и ауру, которая влияла бы на тех, чей взор падал на это оружие…

Бретонец чувствовал исходящее от оружия страх и отчаяние направленное на всех, кто мог увидеть клинок. Он ощущал, что тот приводил своего обладателя в неконтролируемую ярость, пожирая жизнь того и обращая его в живого мертвеца, который никогда не смог бы обрести покой. Проклятый меч манил к себе каждого, забирая из владельца все положительные эмоции и заставляя того направлять оружие на самое дорогое сердцу существо. Клинок подчинял, постепенно и незаметно ломая чужую волю.

– Риг? – вновь спросил Мартин.

– Ты не тронешь этот клинок. – голос Рига был уверенным, тогда как сам бретонец не собирался позволять супругу рисковать.

– Тебя не смущает, что он нам нужен для победы над Умарилом? – с раздражением спросила у него Амарис, приподнимая бровь. – Мы знали, что меч осквернен и знаем, что нужно отправляться в часовню Аркея в Чейдинхоле.

– Мы говорим о твоей друге и моем супруге, Амарис. – холодный, насмешливый голос бретонца заставил девушку вздрогнуть. – Как ты думаешь, сильно меня сейчас волнует Умарил, когда я вижу, что из себя представляет проклятие на клинке?

Рука Мартина осторожно провела по костяшкам его правой руки. Связь дрогнула, позволяя Ригу ощутить бережные, несущие успокоение и защиту объятия золотых крыльев. Золотые глаза немного виновато посмотрели на Мартина, отмечая во взгляде того застывшую решимость. Улыбка супруга была извиняющейся, а сам он сказал два слова:

– Мистериум Ксаркса.

Сердце Рига дрогнуло, а сам он печально усмехнулся. Двумя словами любимый супруг смог лишить Рига всех аргументов и идей, которыми бретонец мог воспользоваться для уговоров. Он не мог говорить об опасности меча, так как даэдрическая книга, написанная Мерунесом Дагоном, являлась более опасным артефактом, способным в любой момент отдать душу в услужение даэдрическому князю Разрушения.

Он не мог упирать на свои эмоции и любовь к имперцу. С одной стороны, для него это являлось бы манипуляцией любимого человека, который не заслуживал к себе такого отношения…С другой стороны, даже находясь в отношениях, он позволял ему читать даэдров артефакт, расшифровывая список нужных им предметов. Он не мог даже сказать ему о сильном проклятии, так как Мартин, познавший в молодости влияние Обливиона, прекрасно умел противостоять злому влиянию артефактов. Что он также показал при чтении проклятой книги. Он даже не смог бы намекнуть про лорда Дагота, с которым Мартин занимался переводом, так как сам попросил любимого супруга не вмешивать кимера в их проблемы.

– Видят Боги, я так хочу запереть тебя в башне, забрать этот даэдров меч и выкинуть его в море. – пробормотал Риг, устало потирая глаза.

Бретонец действительно не знал, что он должен был сделать. Он мог взять меч сам, мог отнести его к алтарю Аркея…но он ведь не был божественным крестоносцем. Он ведь сам согласился на то, чтобы эту роль исполнил дорогой ему человек. К тому же, никто не мог утверждать то, что воля самого Рига оказалась бы достаточно сильна для того, чтобы противостоять проклятию. Что если бы он не раздумывая направил бы свои силы на Мартина?

Появившиеся в его памяти мертвое тело, заставило бретонца вздрогнуть. Игнорируя взгляд Амарис и громко тявкнувшего Ами, бретонец резко развернулся лицом к супругу, крепко обнимая его. Руки имперца с бережностью ответили на его объятия, кладя руки на затылок бретонца и словно пытаясь защитить его от мира.

– Я ведь даже не могу снять проклятие с вещи. – пробормотал Риг, понимая, что до этого он снимал проклятия лишь с людей. Он переносил души, отпускал их в Этериус…но он никогда не пытался снять с предмета проклятие. Бретонец усмехнулся, осознавая, что разумные варианты решения проблемы закончились и теперь ему оставалось лишь смириться и довериться способностям Мартина. – Пообещай, что будешь осторожен.

– Обещаю, Риг. – обещание Мартина звучало искренне, а сам он заботливо проводил рукой по волосам бретонца. – Я знаю, как справляться с такими артефактами. Проведу пару ритуалов, закрывающих разум, надену плотные перчатки, помолюсь Акатошу и…тебе, чтобы вы оба благословили меня. – Риг тихо выдохнул, чувствуя, как в его сердце из-за последних слов супруга появляется смущение.

Связь успокаивающе дрогнула, позволяя Ригу почувствовать благодарность имперца, уверявшего его в том, что он справится со всем и не пострадает. Бывший священник обещал ему быть осторожным, окутывая его коконом из ощущений безопасности и теплоты. Золотой дракон, созданный душой Мартина, доверчиво ластился к Ригу, заставляя его чувствовать преданность и любовь супруга. Доверие…между ними всегда было доверие.

Риг глубоко вздохнул, смиряясь и замечая, как начинает расслабляться в руках бывшего священника, который мягко продолжал:

– К тому же, в таких артефактах важно не слушать подозрительных, убедительных шепотков, делать перерывы с использованием и сосредотачиваться на дыхании или счете. Это ненадолго, Varla Angue, мы быстро выйдем из пещеры, а там Амарис перенесет нас в Чейдинхол. Займет чуть меньше двух часов.

– Или он сейчас нас перенесет при помощи потоков. – заметила босмерка, отводя от них взгляд. – Мы возьмем его за руки, а Ами немного потерпит, пока его держат на руках или за шкирку.

Ами возмущенно тявкнул, выражая недовольство из-за последних слов героини Даггерфолла. Риг промолчал, понимая, что план был не так плох. Таланты Мартина уберегли бы его от проклятия, а через два часа все было бы закончено. За два часа оскверненная реликвия не смогла бы пробиться через магические щиты…к тому же, никто не запрещал Ригу использовать связь для того, чтобы защитить супруга от проклятия.

Тихий, едва слышимый шепоток молитв вновь коснулся его разума, заставляя Рига вздохнуть. Бретонец чувствовал их отчаяние, ощущал, как чужие души исчезали в пламени Обливиона…если бы он отправился бы с Мартином, молившее его о милости смертные умерли бы.

Риг помнил, что ничего не мог сделать, когда смертные умирали во время кризиса, вне зависимости от закрытых Врат. Он помнил, как направлял их в бой, пользуясь ими как щитом. Убивал без сожаления невиновных и виновных, видя в них лишь цель для достижения цели. Он поглощал души, наслаждаясь их силой и игнорируя то, что они никогда не появится в мире вновь…все это тогда было необходимо для победы…даже сейчас некоторые жизни казались ему неважными, достойными лишь поглощения и забвения…однако, что-то не позволяло игнорировать ему отчаянные мольбы, взывающие к вознесшемуся герою.

– Иди, я буду в порядке. – голос Мартина был уверенным, тогда как сам он слегка отстранился от бретонца, внимательно рассматривая его лицо.

– Мартин… - Риг замялся, осознавая, что имперец понял его без просьбы.

– Это твоя суть, Риг. – улыбка на лице бывшего священника была наполнена мягкостью, а сам он в последний раз проведя по волосам бретонца, выпустил его из объятий. – Кем бы ты себя не считал, какую цену не был бы готов заплатить, но стоит проблемам исчезнуть, и ты не сможешь пройти мимо нуждающегося в твоей помощи.

Амарис закатила глаза, потирая переносицу носа. Следившая за их разговором босмерка не могла знать всего, однако она прекрасно понимала характеры своих друзей. Осознавала она и то, что разговор между людьми означал разделение отряда, где каждый отправится разбираться со своей проблемой.

– Помнишь, что ты сказал тогда в Кватче? – спросил у него внезапно Мартин, замечая непонимающий взгляд бретонца. – Империя защищает людей. Наших людей, Риг. Мы не можем проигнорировать мольбы о помощи наших подданных, кем бы они не были.

– Ты ведь даже не знаешь суть просьбы. – прошептал Риг, заставляя Мартина тихо рассмеяться.

– Я знаю тебя. – ответил ему имперец, тепло кивая супругу. – Я знаю каждый твой взгляд и сейчас я вижу в нем сомнения, которые появляются в тебе каждый раз, когда в твоей душе решаются вопросы жизни и смерти. Каждый раз, когда ты пытаешься решить поступить ли тебе в соответствии с холодным расчетом или прислушаться к сердцу. Просто…будь осторожным и вернись также, как всегда обещал.

– Мы возвращаемся к старым клятвам. – покачал головой Риг, чувствуя, как на его лице появляется смиренная улыбка. Его сердце болезненно сжалось в страхе, когда он сказал: - Не смей гореть или умирать от неизвестных клинков, Angue Latta.

Они с нежностью посмотрели друг на друга, понимая, что каждый из них сделал свой выбор. Мартин не мог отправиться с Ригом в айлейдские руины… не мог оставить проклятый меч, от которого зависела их будущая победа.

Это был долг имперца как Императора – спасти как можно больше подданных, забывая о частностях и спасая земли своих предков от уничтожения. Риг же не мог не откликнуться на молитвы жителей Империи. Не мог проигнорировать отдельные смертные души, нуждающиеся в помощи бретонца в данный момент времени. Это был его долг как божества – дарить утешение и решать проблемы, там, где не может вмешаться посредник священного договора, заключенного между Богами и смертными.

С прощальным кивком, Мартин подошел к лежащему на камне меч. Сидящий возле реликвии Ами, поднял голову внимательно рассматривая прикусившего губу имперца, который обратился к молчавшей Амарис:

– Можешь наложить левитацию на реликвию?

– А смысл? – удивилась в ответ босмерка, непонимающе хмурясь.

– Первое правило работы с проклятыми или неизвестными предметами касаться их как можно меньше. – терпеливо объяснил свою просьбу имперец. – Перемещать предметы на расстоянии можно при помощи телекинеза или левитации. Первым никто из нас не владеет, тогда как на второе способны твои таланты.

– Смысла все равно особого нет. – покачала головой героини Даггерфолла, наблюдая за тем как стоящий позади них Риг, с интересом следит за разговором.

Несомненно бретонец понимал то, что ему нужно было спешить в айлейдские руины. Знал он и то, что дорога была каждая секунда, так как никто не мог сказать точно, как долго плененные в древнем городе души будут находиться в относительной безопасности. Однако, бретонец не мог покинуть место, не убедившись в том, что его супруг и подруга в целости и сохранности покинут пещеру. Он медленно сосредотачивался на ощущениях душ, определяя их местоположение и одновременно с этим следя за развитием разговора.

– Города защищены от левитации, чего нельзя сказать про дороги, руины и приорат Девяти. – с хитрой улыбкой произнес имперец. – При этом, заклинание телекинеза разрешено к использованию, но уже во всех уголках Империи. Заклинанием мы не владеем, чего нельзя сказать о доступных каждому магических свитках. Поэтому, сейчас ты используешь левитацию на мече, после чего отправляемся в приорат Девяти. Оттуда ты перемещаешься в гильдию магов, где от имени ордена или Императора покупаешь несколько свитков телекинеза. Я в это время провожу ритуалы для укрепления защиты разума и ищу плотные перчатки. После мы отправляемся в Чейдинхол, где применяем заклинание и разбираемся с проклятием уже в часовне.

Глаза босмерки изумленно расширились, выдавая воцарившиеся в ее душе удивление. Она с недоверием смотрела на бывшего священника, словно пытаясь найти в его словах шутку. Вместе с этим рот героини Даггерфолла слегка приоткрылся, после чего она быстро кивнула, разминая кулаки.

Стальные глаза имперца отвели взгляд от девушки, перемещаясь на не скрывающего свою улыбку Рига. План Мартина, несмотря на сложность, был хорош и подразумевал минимальное соприкосновение с оскверненной реликвией. Невольно в его голове возникло воспоминание о том, как лорд Дагот при помощи магии перемещал на стол Храма Повелителя Облаков Мистериум Ксаркса. В зале раздался тихий смешок бретонца, который задавал себе один единственный вопрос – почему он раньше не подумал о таком варианте решения проблемы?

– С вами пойдет Ами. – произнес Риг, кивая на согласно тявкнувшего волчонка, который потерся о ногу Мартина.

Имперец в ответ тепло улыбнулся, слегка склоняя голову и соглашаясь с предложением супруга. Риг же, наконец найдя в разуме, взывающих к нему душ, образы айлейдских руин глубоко вздохнул. Он прикрыл глаза сосредотачиваясь на ощущениях, задерживая в памяти темные своды и потрескавшийся камень длинной лестницы, на которой лежали разбитые велкиндские камни.

– Будь осторожен. – сказал Риг, делая привычных для него три шага.

Потоки раскрылись перед бретонцем слишком просто, выстраивая перед ним длинную тропу. Смертное божество видел, как вдалеке перед ним раскрывается арочная мраморная дверь, ведущая в знакомые мраморные руины. Дорога сокращалась перед ним слишком быстро, тогда как закружившиеся вокруг Рига бабочки и лепестки, образовали вокруг него щит. В руке бретонца возникла даэдрическая катана, которой тот, неосознанно выходя из потоков, неосознанно взмахнул. Удивленный стон сопроводился отрубленной головой низшего даэдра, упавшего на каменную мраморную лестницу. Закованное в золотые доспехи изящное тело упало следом, заваливаясь на бок и с громким шумом съезжая вниз. Едва не споткнувшийся о мертвеца Риг, отошел в последнюю секунду, бросая взгляд на мраморные изящные арки древнего айледйского города.

Знакомые, украшенные изображением звезд и ниспадающих вниз лучей, колонны заставили Рига вздрогнуть. Он смутно помнил это место, где каждая комната словно повторяла предыдущую. Симметрия в этом месте прослеживалась сильнее, чем в любых других айлейдских руинах, что сказывалось на всей обстановке древнего города.

Восемь колонн, расположенных по обе стороны от ведущей наверх лестнице имели небольшие углубления, в которых на металлических подставках стояли светло-голубые велкиндские камни. Риг удивленно выдохнул, чувствуя витающую в воздухе магию, которая собиралась под потолком руин. Свисающие с потолка изящные люстры ярко горели, изредка распространяя по камню потолка искры. Сверкающие ярким белым светом искры, напоминали звездное небо, освещая местность и словно пытаясь восстановить разрушенные временем стены.

Под удивленным взглядом бывшего мастера-волшебника трещины в стенах медленно затягивались, заставляя проросшие через некоторые камни корни деревьев упасть на мраморный пол. Сам пол также очищался от трещин, вместо этого проявляя давно исчезнувшие узоры, напоминающие переплетенные корни деревьев. Узоры медленно распространялись вперед, продвигаясь к Ригу, стоящему у подножия лестницы. Под взглядом золотых глаз, они словно пытались создать из камня изящную ковровую дорожку.

Риг нахмурился, ощущая распространяющуюся по Моранде магию, несущую отголоски боли смертных душ. Не отдавая себе отчета, он дотронулся до одного, находящегося в колонне, велкиндского камня. Пальцы бретонца почувствовали пульсирующее тепло, которое словно, неведомый ему ранее организм, перегоняло с одного места на другое полученную откуда-то энергию. Риг слышал крики, чувствовал, как медленно уходит из смертного тела душа, становясь лишь энергией, напитывающей силой это место.

Рука бретонца отпустила камень, а сам он отшатнулся, прикрывая глаза. Мир перед ним вспыхнул множеством нитей, позволяя ему заметить местоположение двадцати живых смертных душ. Испуганные, потерявшие надежду души, заставили его развернуться и забыв об осторожно побежать вверх по лестнице.

Испытанные им чувства, видимые им изменения, не несли ничего хорошо ни для Империи, ни для пленных здесь смертных. Все это могло слишком плохо закончиться.

Длинный мраморный мост перед ним сиял. Каменные статуи, расположенные по обе стороны от элегантных перил, открывающих вид на нижние, представляли собой преклонивших колени людей и аргониан. Мужчины, женщины, дети и старики…их лица не повторялись, а каждая черта словно была создана рукой великого скульптура. Однако, все же, глаза Рига находили одно единственное сходство – искаженное в боли лицо и застывший в глазах ужас.

Пространство перед ним преображалось, позволяя ему заметить раскрашивающиеся магией фрески. Изображенные в золоте айлейдские короли возвышались над закованными в цепи людьми… горящие над головами айлейдов серебряные звезды создавали тень, падающую на отступающих противников… прекрасная молодая айлейдка, окутанная мистическим светом, простирала руки, даруя свою милость и возлагая лавровый венец на голову слегка уменьшенного айлейда…

Бретонец пробегал мимо комнат, оказываясь в другой части руин и находя взглядом мраморную каменную дверь с выложенным на ней голубым деревом, тянущим свои ветви к солнцу. Закружившиеся вокруг него лепестки, уничтожили преграду, позволяя бывшему мастеру-волшебнику пробежать вниз по длинной лестнице.

Сейчас его не волновала ценность чудом восстанавливающегося айлейдского города, ему было без разницы на культурное наследие Сиродила и его совершенно не беспокоила ценность открывающихся перед ним знаний. Сейчас важно было лишь добраться до смертных душ, находившихся в окружении низших даэдра. Неприятный, глубокий запах нарциссов все нарастал, тогда как ощущение неправильности медленно начинало скапливаться в сердце бретонца.

Риг чувствовал нарастающее раздражение, неосознанно раскрывая потоки и перемещаясь на самое дальнее, видимое его глазу, расстояние. Оказывающиеся на его пути низшие даэдра уничтожались, не успевая достать оружие, тогда как прикрывающий себя лепестками Риг, все чаще взмахивал катаной. Широкий зал попался ему внезапно. Окруженное множеством даэдра пространство напоминало собой часовню.

На многочисленных мраморных лавочках сидели парализованные и закованные в цепи люди, страх которых слишком хорошо ощущался бретонцев. Их потерянные лица с ужасом следили за тем, как низшие даэдра, с легкостью разрывая звенья цепей, поднимали с лавок свою жертву, грубо бросая ее на каменный алтарь. Позади алтаря, возвышалась статуя молодой длинноволосой девушки, в длинном закрытом платье.

Соединенные вместе руки статуи были приподняты, словно пытаясь коснуться небес. В глазах прекрасной девы была заметна гордость, тогда как в чертах ее острого лица прослеживалась красота меров.

Риг побледнел еще сильнее, замечая, как закованный в доспехи низший даэдра, заносит над молодой человеческой женщиной, острый белый камень. Камень в руках порождения Обливиона излучал мистический свет, сияя подобно свету яркой звезды. С губ даэдра же срывались грубые, похожие на молитву или часть ритуала, непонятные слова.

Алтарь вспыхнул, позволяя бретонцу заметить загоревшиеся на нем письмена. Тело женщины задергалось, изгибаясь и бьясь головой о камень, впитывающий ее кровь. Крики ужаса и боли огласили зал, тогда как невидимая сила удерживала пленницу даэдра на алтаре. Ее тело начинало медленно сиять.

Всмотревшись внимательнее бретонец заметил, как нити ее души разрывались. Он видел, как часть из них уходит в камень, тогда как большая часть впитывается в камень древнего айлейдского города, превращаясь в энергию.

Ярость захватила разум бретонца полностью. Закружившиеся вокруг него лепестки внезапно вытянулись, превращаясь в сотканные из души даэдрические катаны. Клятва болезненно сжала горло бретонца, напоминая о себе и заставляя его раздраженно послать правила «коллег» в Обливион. Павший герой не был лучше Их, он лицемерил не меньше Них, однако здесь и сейчас бретонец не мог позволить тварям Обливиона безнаказанно забирать души смертных. Он делал то, что от него просили – защищал границы, которые могли быть нарушены.

Слуги князя даэдра быстро обнажили мечи, безуспешно пытаясь парировать летящие в них катаны. Сам Риг, сделав несколько шагов, переместился к алтарю, взмахом катаны разрезая тело существа, стоящего над смертной девушкой.

Каменное лицо Меридии, изображенной на статуе на несколько секунд исказилось, словно выражая недовольство принцессы даэдра, которая не могла явиться в мир смертных.

Лицо Рига тронула усмешка. Он предупреждал ее и если Меридия не поняла его позицию с первого раза…если вернувшийся к ней слуга не рассказал о случившимся, то смертное божество повторит свой урок... в лучших традициях Руэла, бросая вызов и показывая, что он готов выступить против нее.

Уничтожающиеся катанами слуги даэдрической принцессы, громко кричали обращаясь в пепел и содрогаясь от охватывающих их тела молний. Риг же, сосредоточившись, обратил свое внимание на расколотую душу девушки.

Нанесенный ее оболочке урон обнажил саму суть огненной, поклоняющейся Кинарет, души. Риг видел, как глубоко внутри нее начинает пускать корни сияющий ало-золотым ярким светом нарцисс…видел, как его цветки заполняют собой разрывы, ставя на душе клеймо и отправляя невинную душу в руки Меридии.

Появившаяся в его голове теория, вызвала новую вспышку ярости павшего героя, принявшегося за восстановление чужой души. Не особо всматриваясь в душу, он ходил между лавовыми водопадами, вырывая из темной земли цветки нарцисса. Его душа уничтожала любое напоминание о влиянии принцессы даэдра, залечивая повреждения и укрепляя чужую душу.

Клятва слегка болезненно дрожала, уступая его воле и принося с собой ощущение вины и признательности. Словно коллеги все же одобрили его поступок, находя для него очередную лазейку, которой он мог воспользоваться.

Убедившись, что душа темноволосой редгардки была им спасена, бретонец разъединил их души. Ощущая на себе удивленные и преклоняющиеся взгляды пленников руин, Риг поднял женщину с алтаря. Золотые глаза невольно коснулись вырезанных на нем слов, быстро читая: «Под светом звезд, мы воспеваем, милости Ее великий дар. Пусть магия наполнит Леди, чтоб стали все сильней в веках».

Риг глубоко вздохнул, игнорируя слова благодарности и направляя руку в сторону статуи принцессы даэдра. Сорвавшиеся с его рук лепестки уничтожили статую Меридии, знаменуя его последние предупреждение. Обратного пути ни для кого из них не было и после возращения ему в первую очередь нужно было встретиться с «Леди Света». Ответ на вопрос Амарис был найден, однако мало волновал Рига, подходящего к смертным и при помощи лепестков освобождая их от цепей. Теперь оставалось лишь сопроводить их к выходу, одновременно с этим, предупреждая их о том, чтобы они в разговорах о случившемся не распространялись о спустившимся с небес божестве, заменяя его на обычного неравнодушного священника.