Путь за белоглазыми — дело опасное и рискованное. Тэхён готов был идти за ними сутками, но остановки просто необходимы. Особенно тогда, когда на его попечении целая группа, в которой есть беременная девушка. В одиночку Ким бы останавливался реже и шёл в разы быстрее, чтобы нагнать тварей. Он бы сделал всё возможное, чтобы следить за белоглазыми на максимально близком расстоянии. Может, тогда бы увидел среди них Чонгука и точно знал, что идёт в правильном направлении.

Но сейчас, на очередном привале, он может только вглядываться в следы на снегу и надеяться, что идут они в нужное место. Завести свою группу в ловушку не хочется. Слишком дорогого это будет стоить. Его неверные действия могут стоить жизни десятку людей, если не больше. У него банально нет права на ошибку.

— Ещё пять минут и выдвигаемся, — Ким оглядывается на группу, глазами пробегая по каждому.

Намджун с Джином и Хосок сидят рядом с Моникой и Вивьен. Немец там же. Они молчат, почти все просто сидят с закрытыми глазами. Отдыхают. Лу подпирает дерево спиной, сидя прямо на снегу и глядя на Скотта. Тот о чем-то говорит, но их не слышно. Однако парень его внимательно слушает, а это уже весомый показатель, учитывая, что раньше Лу ни с кем из мужиков особо не контактировал. Хотя, и мужики с Лу не сильно разговаривали. Только по делу. Уилл с ними, но больше занят своим енотом. Как зверёк до сих пор не убежал, не понятно. И только Чимин сидит в отдалении от всех, не поднимая головы. Подходить к нему и заводить диалог у Кима желания всё ещё нет.

— На ночь когда остановимся? — Скотт прерывается, мельком кивая Лу. Словно бы обещает, что после они продолжат разговор, — уже темнеет.

— На следующем привале, — Тэхён уже думал о ночи. И, пожалуй, это будет самое сложное время — нужно будет не упустить след тварей за это время и отдохнуть. А после пойти так, чтобы их не заметили. Расчёт времени после ночи — это не просто, — по дежурству определяемся сейчас? — мужики только кивают. Им в принципе всё равно, к таким дежурствам они привыкли. А Скотт полностью подчиняется чужим правилам, — первые я и Немец, после Джин и Намджун. Хосок и кэп замыкают, — парней и женщин Тэхён решает не ставить. Лучше пусть спят, меньше проблем будет. Парни, если захотят, сами встанут и прибьются к кому-нибудь из мужиков.

Дежурство начинается гладко. Тэхён молча сидит, глядя в костёр и выкуривая сигарету. Успокоить нервы не получается, по ним словно бы проходят острым лезвием каждый раз, когда Ким вспоминает то самое зрелище. Оно прочно осело в памяти и теперь вряд ли хоть когда-то выйдет. Тэхён, словно мазохист, прокручивает его в памяти каждую минуту. Это не доставляет удовольствия, увы. Только тупую боль. Но по-другому не получается.

— Волноваться? — Ким резко поворачивается на голос, взглядом сталкиваясь с Немцем. Тот смотрит прямо в глаза, видимо, пытается поддержать. И вот от него Тэхён этого вообще не ожидал. Он оставляет вопрос без ответа, вновь отворачиваясь к костру. А Немец на это только печально хмыкает, — я знать, что ты волноваться. Я тоже. И Моника…

— Слушай, чё тебе надо, а? — поддержка от Немца откровенно бесит. Киму его не понять. Они с ним, если и не враги, то не друзья точно. Даже приятелями их не назвать. Они друг другу буквально никто.

— Ничего. Я просто говорить.

— Тогда просто заткнись, — обрубает, не желая продолжать.

Но Немец лишь чуть наклоняет голову. Он привык к грубости, тем более от Тэхёна. У него стиль общения такой. Винить его Клаус никогда не собирался, он не знает, через что тот прошёл. Конечно, из-за измены Моники у него остался тяжёлый осадок, но сейчас они все вместе, снова. И сейчас причина слишком важна, поэтому обиды приходится отодвинуть на дальний план. Немец не видит смысла в том, чтобы срывать свою злость и недовольство на других. Сейчас важно найти Чонгука.

Они все волнуются. Переживают, молча переглядываясь и не роняя ни слова. Мужики между собой тему не поднимают, но все и без разговоров знают, что ситуация крайне напряжённая. Слова не нужны, да и по дикому взгляду Тэхёна всё становится понятно. Они его даже жалеют, потому что столкнуться с таким не пожелаешь никому. Особенно тогда, когда их отношения только наладились. Ким ведь хотел построить какую-никакую, но семейную жизнь. Хотел приходить с базы, хотел устроиться, а по итогу остался совершенно один.

— Малыш найтись. Я знать, что ты волноваться за него. Мы все, — Тэхён молча сидит, стискивая челюсть. Он не привык к откровенным разговорам, тем более с Немцем. Он вообще не общался с ним никогда, только задевал вечно и ни во что не ставил, — они его не трогать, он ребёнок…

— Его, чёрт возьми, уже… — Ким шипит, резко оборачиваясь на Клауса и сжимая кулаки. Он не договаривает, но в глазах Немца мгновенно читается шок и понимание. Он не идиот. И теперь поведение Тэхёна, Моники и мужиков ему понятно.

— Малыш быть белоглазым? — Немец спрашивает едва слышным шёпотом, но Ким тут же хватает его за грудки, резко дёргая на себя.

— Лучше заткнись, я же говорил, — Тэхён цедит сквозь зубы, угрожая. А Немец только убеждается в своих догадках. Они у него уже были, просто до этого он боялся спрашивать. Боялся озвучить то, о чём думал. Но сейчас правда всплывает наружу. Правда, о которой не должны узнать, — Растреплешь Скотту, язык вырву.

— Я молчать, Тэхён, — обещает, абсолютно спокойно отстраняясь от разъярённого Кима. Волнение только увеличивается, но Немец старается не поддаваться. И без того все в группе на взводе. А Клаус хочет слепо верить в то, что всё будет в порядке, пусть эта вера ничем и не обоснована. От белоглазых ведь не возвращаются…

Тэхён вновь разворачивается к костру, больше не обращая внимания на Немца. А тот и не лезет больше. Понимает, что Кима лучше не трогать. Они все Чонгука любили, но у Тэхёна с ним особая связь, это глупо отрицать. Мальчик к нему тянулся так, словно между ними всегда была протянута невидимая нить, которая вечно их соединяла. И Чонгук этой связи не противился, наоборот. Это Ким поначалу пытался эту нить обрубить. Не получилось. А сейчас…

Сейчас молит, чтобы не было поздно.

Тэхён не уходит спать даже после того, как приходит смена. Намджун с Джином его не трогают, слишком понимающе на него глядя. Джин уже всё знает. Намджун рассказал. У них секретов друг от друга нет. Джин только садится рядом, протягивая Тэхёну горячий отвар. Молчаливая поддержка от мужиков для Кима лучше, чем болтовня Немца. Он даже не замечает, как они уходят, а на их место приходят Скотт и Хосок.

— Не спится? — Ноа подсаживается к Тэхёну, зевая и кутаясь в куртку. Зимние ночи слишком холодные, несмотря на то, что они сидят у костра, а спят все в одной палатке, чтобы было теплее.

А Тэхён снова игнорирует, не удостоив Скотта и взглядом. Опускает руку на голову Локи, поглаживая волчонка и почёсывая у того за ухом. Локи постоянно рядом с ним, почти не отходит и в лес не убегает. Словно действительно понимает, что происходит. А Киму, как ни странно, с волчонком сейчас легче. Хоть какое-то утешение, несмотря на то, что он слишком напоминает о Чонгуке.

— Если бы увели Уилла, я бы тоже не спал, — Скотт негромко произносит, пытаясь хоть как-то разговорить Тэхёна. Этот человек с каждым днём становится для него интереснее. Ноа и подумать не мог, что Ким способен на такое. На базе он был совершенно другим. А сейчас беспокоится, переживает, даже боится за мальчишку. Такую сторону Тэхёна видеть непривычно и даже странно, хочется узнать больше, — когда его отец стал тварью, я несколько суток не спал. Но не думаю, что Чонгуку что-то грозит. Они же не трогают детей.

— Не трогают, — Тэхён фыркает, прикусывая язык, чтобы снова не ляпнуть лишнего. Скотту точно нельзя знать о том, что Гук белоглазый. Иначе попытается помешать дальнейшему развитию событий.

— Знаю, что слова мало что значат, но мы их нагоним, — Ким снова фыркает, качает головой. Такие слова точно не помогают и ситуацию не спасают, — Ты же почти не останавливаешься. Лу говорит, что такими темпами мы догоним тварей уже через пару дней.

— У Лу слишком длинный язык.

— Мне показалось, он неплохой парень.

— Показалось.

Скотт жмёт плечами, отворачиваясь к огню. Спорить дальше смысла нет, к Тэхёну сейчас лучше не лезть. Это, кажется, единогласное, немое согласие. Потому что Хосок тоже молчит, просто сидя напротив. Хотя не то чтобы он был разговорчив… Скотту просто хотелось бы больше узнать о лагерных и их внутреннем распорядке. Союзники в войне с тварями не помешают, поэтому и хочется узнать их ближе. Одного союзника он точно себе нашёл. Лу, оказывается, не хочет больше быть в лагере, не хочет возвращаться к старой жизни. А Скотту толковые парни на базе нужны.

2 дня спустя

Время идёт, но ощутимого продвижения практически нет. Тэхёну всё время кажется, что они ходят кругами, хотя они, вроде как, идут вперёд. Проклятый лес снова оправдывает своё название. Следов тварей уже не видно — снег всё заметает. Поэтому они идут практически наугад. Просто знают, где примерно находится город тварей — Ким никому не говорит, что они сбились с пути, никто и не спрашивает. Мужики всё понимают, а Скотт не в курсе, как ходят по этому лесу. У них есть карта леса, но на ней не обозначено, где выход к городу. К счастью, у них есть Локи, который может взять след. Не идеально, но волчонок часто принюхивается и тянет Тэхёна за штанину. Ким надеется, что он чует запах Чонгука.

— Ким, — Вивьен подходит к нему на очередном привале, когда они располагаются на ночлег, — Монике плохо. Я делаю всё, что могу, но не знаю, что с ней будет дальше.

— Чё случилось? — Тэхён хмурит брови, поднимаясь с бревна. Он изначально знал, что брать Монику с собой плохая идея…

— Шла еле как, постоянно голова кружится и болит, озноб, тошнота, весь букет, — это далеко не все симптомы. Монике за последние сутки стало только хуже и странно, что Ким этого не замечал. Хотя, может, и нет. Учитывая, что все его мысли забиты Чонгуком…

— Ну так это из-за беременности, нет? — спрашивает, а сам идёт к палатке, чтобы лично проверить состояние Моники. Только этих проблем ему не хватало…

— Нет, это не похоже на то, что было раньше из-за беременности. Здесь что-то другое. Ей слишком плохо.

Тэхён молча кивает, не желая дальше развивать диалог. И так всё понятно. Остальное спросит у Моники лично. Возможно, она просто переволновалась за Чонгука. А на нервной почве вечно что-то болит. Или отравилась — еда пусть и почти лагерная, но всё равно не то. Тем более в проклятом лесу, где один только запах и вид могут повлиять на состояние. Лес, кстати, снова выглядит пугающим и отвратительно отталкивающим. Без Чонгука всё не так…

— Моника? — Тэхён заходит в палатку, перешагивая через спальники и мельком глядя на мужиков. Те, словно всё понимая, быстро выходят наружу, за что Ким им благодарен. Он предпочитает говорить наедине, тем более с Уильямс о её состоянии. Эта тема слишком личная и острая — о ребёнке они так и не поговорили толком. Не успели, — как ты?

Моника не оборачивается. Даже глаза не открывает, морщась от болезненных ощущений в области живота. Девушка кутается в спальник сильнее, давя в себе желание заплакать от бессилия, неприятных спазмов и леденящего душу страха. Она чувствует, как мужчина присаживается на корточки рядом со спальником.

— Совсем плохо? — Тэхён только сильнее сводит брови к переносице, видя, что Монике действительно плохо.

— Нормально…

— Да я вижу, — Тэхён закатывает глаза, поражаясь этому упрямству, — я же говорил, что тебе не нужно идти с нами. Какого чёрта ты никогда не слушаешь?

Моника на это лишь кривит губы. Сил спорить нет. А выслушивать речь Кима ей не впервой. Поговорит и уйдёт, он говорил вещи и похуже. Поэтому Уильямс только жмурится. На лбу образуется складка от напряжения. Эта морщина с каждым днём становится глубже, и вряд ли хоть когда-то пройдёт. У неё слишком много переживаний за последнее время.

— Я смогу идти дальше, просто немного нехорошо, — она всё же произносит это слабым голосом. И сама себе не верит, потому что силы будто бы медленно покидают тело.

Но они оба понимают, что ей придётся идти дальше. Тэхён не отправит её обратно. Идти по проклятому лесу без группы, да ещё и беременной слишком опасно. Группа назад не пойдёт — они прошли слишком много. Возвращаться означает то, что Чонгука они потеряют. Если не навсегда, то очень надолго. А сейчас есть хотя бы мизерный шанс на то, что они его вернут. Отправить полгруппы назад тоже не самый лучший вариант. Они не смогут поддерживать связь без раций, поэтому узнать о возвращении и состоянии Моники будет крайне сложно. А Тэхёну впервые по-настоящему важно, чтобы группа осталась целой и невредимой.

— Мы можем идти медленнее, но это единственное, что я могу тебе предложить, Моника, — выход только один. Да и возвращаться в лагерь смысла нет. Там нет ни лекарств, ни врача, ни условий сейчас. В лесу на снегу их, конечно, тоже не много, но здесь Тэхён хотя бы всё видит и знает о происходящем, — останавливаться мы не можем.

— Я знаю, я этого и не прошу, — Моника вообще не хотела говорить о своём состоянии. Особенно Тэхёну. Но Вивьен слушать не стала.

— Если будет плохо, говори. Привалы будут чаще, — идёт на уступки, потому что не знает, чем ещё помочь и чем такое состояние Моники грозит ребёнку, которого всё ещё сложно воспринимать.

— А что? Беспокоишься за ребёнка, которого я могу угробить?

Плеваться ядом не обязательно, но Моника не может иначе. Тэхён строит из себя заботливого человека, хотя по факту это не так. А обида в Монике сейчас просто кричит, несмотря на ситуацию с Чонгуком. Её бы воля, она бы не разговаривала и не пересекалась с Кимом вообще. Положение обязывает…

А Тэхён лишь сжимает челюсть и поднимается, скрипя зубами. Ответить очень хочется. Сказать что-то такое же едкое, как обычно. Сострить, потому что всегда так делал. Но язык не поворачивается. Не сейчас, когда Монике слишком плохо, и когда он сам виноват в их бедах. Не сейчас, когда каждое сказанное слово будет отражаться на их жизнях.

— Будет плохо — скажешь. И не смей молчать, — цедит приказ сквозь зубы, разворачиваясь и уходя из палатки. Уж лучше так, чем начать бессмысленную ссору. Хотя злость в этот момент и доходит до грани. Снова. У него тоже многое происходит в последнее время.

***

Ещё день пути отражается на всех. Погоня за тварями отнимает силы, причем и моральные, и физические. Многие устают, учитывая, что и еды на всех не так много. Но главная причина не в группе, которая всё же привыкла к нагрузкам. Они останавливаются намного чаще, чем прежде, потому что Монике становится плохо.

Она может резко встать на месте, хватаясь за низ живота и приваливаясь к ближайшему дереву. Рези становятся сильнее, а терпеть их у девушки почти нет сил. Моника может сесть прямо на снег, всё также держа руку на животе. Может почти плакать, стискивая зубы и беззвучно шепча молитвы — она не беспокоится за себя, она не переживёт, если потеряет ребёнка. А она чувствует, что его жизнь висит на волоске.

Тэхён зорко следит за ней на протяжении всего пути. В моменты, когда Монике становится хуже, он благодарен тому, что Немец идёт с ними. Клаус, пусть и раздражает до дрожи, но в эти долгие минуты он всегда рядом. Держит Монику за руку, а иногда даже обнимает. Позволяет ей спрятаться от всех, потому что обнажать свою слабость это не про лагерных. Это сложно, особенно Монике, которая всегда держит лицо. Клаус помогает девушке пережить этот период. При всех ухаживает за ней, не вспоминая прошлого и не упрекая за предательство. Немец делает то, что не позволяет себе Ким — показывает чувства и оберегает то, что ему до сих пор дорого. Переступает через себя, чтобы сохранить то, что более ценно. Тэхён тоже переживает, но сделать ничего не может. Отчасти потому, что его Уильямс и видеть не хочет рядом с собой.

Поэтому Ким просто наблюдает. Как и все остальные. Они попросту бессильны в этой ситуации. Только Вивьен крутится рядом, но и она ничего не может. Она не врач. Она ни разу не сталкивалась с чужой беременностью, ни разу не помогала кому-то в подобном положении. Она даже не знает, что конкретно происходит с Моникой, и почему это началось. Но знает возможный исход — выкидыш, который может повлечь за собой страшное…

— Не логичнее будет оставить часть группы с ней, а остальным пойти дальше? — Скотт подходит к Тэхёну, когда тот курит в стороне.

Они на очередном привале. Моника сидит на спальнике, поглаживая живот через куртку. Ей снова стало плохо, поэтому такие предложения не удивительны. Но не для Кима. Он не бросит Уильямс сейчас. Не сможет разорваться между Чонгуком и ней, и выбирать не станет. Если придётся, он её на себе понесёт, но не оставит в проклятом лесу. Тем более, что они из него уже почти вышли. Остался последний рывок и лес будет позади. А там и до города не далеко.

— Не логичнее будет тебе заткнуться? — Тэхён, делая глубокую затяжку, смеряет Скотта взглядом. В глазах дикий блеск, злость и раздражение. Советчики ему точно не нужны. Да и разговор ему не нравится, пусть он и возник по понятным причинам, — командую сейчас я, поэтому засунь язык в задницу и оставь свои советы при себе.

— Я беспокоюсь о всей группе, Тэхён. Не забывай, кто я, — Ноа всегда выбирал и будет выбирать безопасность большинства. И если придётся кем-то жертвовать, он это сделает. Тем более, что Моника ему никто.

— Вот только сейчас ты на моей территории, кэп, — лес не его место, но у него опыта в подобных делах больше, чем у Ноа, который полжизни просидел на базе, — можешь не раскидываться званиями.

— Я просто предложил, — о, Тэхён это понимает. Вот только эти «просто предложения» неплохо так действуют на нервы, — я сам мог бы остаться с ней. Уилл и Лу помогли бы.

— Ты хочешь, чтобы я оставил в лесу беременную девушку с двумя сосунками и мужиком, который кроме автомата в жизни особо ничего не видел? — Тэхён бросает окурок в снег, затаптывая его носком ботинка, — с ума сошёл? Ты отвечать будешь, если она… — Ким не договаривает, сверля Скотта взглядом.

— А что тогда ты собираешься делать? Ты же понимаешь, что она может не дойти? А даже если дойдёт, ей это не сильно поможет. Что она будет делать, когда мы дойдём до тварей?

Ноа прав. Тэхён это понимает, потому и бесится, сжимая кулаки. Но Монику бросать в лесу не собирается. Он не для того провёл десять лет в аду, чтобы сейчас вот так вот пустить под откос все свои страдания. Он вернулся ради четверых людей, чтобы всё исправить. И если ему нужно будет ещё немного попотеть ради них, он справится. И он сделает всё, что потребуется, чтобы сохранить жизнь и Монике, и ребёнку.

Ким не отвечает Скотту, разворачиваясь и направляясь к Монике и Немцу, которые сидят у дерева. Пусть говорит и думает что угодно, Тэхён от своего плана сейчас не отступится. Он присаживается на корточки рядом с девушкой, внимательно на неё глядя. Хмурится, замечая напряжённое выражение лица. Мельком оборачивается на Немца, который тоже неотрывно смотрит на Уильямс. А после возвращает взгляд девушке.

— Нужно пройти ещё немного, город не так далеко. Меньше дня пути. Справишься? — Тэхён действительно беспокоится. Он с такими ситуациями тоже не сталкивался. Потому что никогда не брал беременных и детей.

— А у меня есть выбор? — Ким отрицательно мотает головой, потому что назад они не пойдут, — но, Тэхён, — Моника облизывает пересохшие губы, обеспокоенно глядя на Кима. Она не идиотка, всё понимает, — смысл мне идти? Я только мешаю всем вам, а в войне с тварями точно не помогу…

— А смысл тебе оставаться? Умереть в лесу?

Все варианты одинаково плохи. Монике нельзя возвращаться, нельзя останавливаться в лесу, а идти дальше тоже не имеет смысла. По-хорошему ей нужно найти врача, но откуда бы ему взяться в лесу да ещё и в такое неспокойное время? Можно дойти до другого лагеря, но это ещё несколько дней пути. Ситуация практически безвыходная.

— Ну да, лучше мне умереть около тварей…

— Этого не будет, окей? — Тэхён цыкает, закатывая глаза. Понимает всю серьёзность ситуации, но не станет поддерживать тему смерти. Это было бы слишком жестоко, — ты не умрёшь, ребёнок тоже. Всё, — ставит точку одним словом, поднимаясь на ноги, — выдвигаемся. До города меньше суток.

***

Из леса выходят быстро. Они обогнули местность по короткой тропе и не попали ни в одну ловушку. Это уже достойно похвалы, но этого мало. Однако дойти до города будет не сложно. Проблема в другом — около него круглые сутки дежурят белоглазые. Группе без оружия и в таком количестве попросту не пройти. Они даже подобраться не успеют, их заметят. А исход в таком неравном бою понятен.

К счастью, они доходят до небольшого возвышения, сразу после которого начинается дорога к городу. Это удобное место — они могут наблюдать и оставаться при этом незамеченными. Чем они и занимаются. Ноа и Тэхён смотрят в бинокли, лёжа на снегу. Проверяют обстановку и защищённость города. Пока что это их максимум. Вечером мало что видно, но в городе явно есть электричество — он освещён фонарями. Высокий забор мешает заглянуть внутрь, но по нескольким тварям, которые ходят у ворот, уже понятно, что защита у города сильная. У каждого белоглазого по автомату, а на поясе висит ремень с запасными патронами. Твари и глазом не моргнут — пристрелят, не пожалев.

— Думаешь, Чонгук там? — Скотт спрашивает негромко, чтобы слышал только Ким.

— Это ближайший город, мы обязаны его проверить, — шансов не так много, но им придётся. А если Чонгука не окажется там, то придётся идти в другой город. Если выберутся отсюда.

— И какой у нас план?

Тэхён, не отвечая, спускается с пригорка после вопроса. Идёт к остальным, которые затаились за деревьями и ждут решения лидера. У них только один вариант, который они могут использовать и, возможно, остаться в живых. Но чтобы его осуществить, понадобится ещё несколько дней. Тяжёлых, опасных и рискованных. Но когда на войне было по-другому?

— Скотт идёт на военную базу, — Тэхён говорит негромко, оповещая всех о предстоящих нескольких днях, — остальные идут с ним. Все, кроме меня и Моники. Мы войдём внутрь.

— Ты с ума сошёл, Ким? — Скотт, едва ли не рыча, дёргает его на себя, разворачивая.

— Дослушай, — Тэхён внимательно смотрит ему в глаза, но у Скотта только ярость плещется на дне тёмных зрачков, — мы войдём внутрь через три дня. У вас будет немного времени, чтобы вернуться на базу и собрать армию. Пока мы будем внутри, Монике успеют помочь, а вы начнёте операцию.

— Это безрассудно! — Ноа только сильнее сжимает его руку, не зная, как выместить свою злость, — Ты подвергаешь гибели сотни людей, Ким!..

— И делаю это осознанно! — Тэхён вырывает руку из хватки, — у нас нет другого выхода.

— Я не поведу их на базу, Ким! Даже не думай. Там мои люди, — Скотт подходит к нему ближе, повышая голос. Не может иначе. Он не позволит подвергать своих людей опасности.

Вот только и Тэхён этого не позволит. И приоритеты у каждого расставлены.

— Значит, их отведёт кто-то другой.

Тэхён чеканит, быстро доставая нож из своего ботинка. Тот самый со сломанной рукоятью. Его Харин положила, потому что Ким попросил. Будто чувствовал, что пригодится. И не прогадал. Тэхён, применяя силу, вытаскивает лезвие, отбрасывая его в сторону. Вытряхивает из рукоятки свёрнутую в несколько раз бумагу, а после сжимает её в руке.

— Что ты задумал? — Скотт смотрит исподлобья, не желая даже думать о том, что его базу раскроют. План Кима самый нелепый из всех возможных.

— Намджун, — Тэхён протягивает ему свёрток, — это карта того, как добраться до базы от дома Чонгука.

— Какого чёрта происходит, Ким?! — Ноа рывком пытается дотянуться до бумаги, но Тэхён грубо отталкивает его. Намджун успевает первым. Перехватывает бумагу, тут же пряча её в куртке, — вы не посмеете…

Тэхён не отвечает. Кивает Намджуну, который делает несколько шагов назад. Он с Тэхёном заодно и перечить не станет. Потому что он того же мнения. Это самый безумный, но в то же время самый гениальный план из всех возможных. А Тэхён почти никогда не ошибается, когда дело касается стратегии боя. Иначе не стал бы переходящим лидером.

Вот только Скотт всё равно не согласен.

— Я сказал «нет», — Ноа выхватывает нож, потому что другое оружие тут же привлечёт внимание тварей. Пистолетом, конечно, было бы удобнее.

— Их привлекает запах крови, ты в курсе? — Тэхён спокоен. Но только внешне. Внутри копится дикая ярость, которая готова вот-вот выплеснуться наружу, — они сбегутся сюда на ароматы, и тогда мы окажемся в городе раньше запланированного, только теперь все. И шанса предупредить твоих людей не будет.

— От мёртвых они уже ничего не узнают.

Ноа делает резкий выпад вперёд, но напасть не успевает. Моника громко вскрикивает, хватаясь за живот и падая на колени, а после садясь на снег. Подхватить её не успевают, но Немец тут же оказывается рядом, опускаясь около неё. Просто спазм был настолько сильным, что устоять на ногах не представлялось возможным. У Моники перед глазами плывёт, а тело слабеет с каждой секундой. Всё внимание тут же переключается на неё. Даже Скотт ослабляет хватку, опуская нож.

— Тэхён, у неё кровь… — Вивьен, стоящая позади Уильямс, смотрит вниз, где снег окрашивается в красный.

— Вот чёрт, — Тэхён в два шага оказывается рядом, тут же садясь на корточки, — Моника? — девушка только поднимает голову, но сразу обессиленно падает, теряя сознание. Ким успевает подхватить, укладывая себе на колено и после прикладывая руку к горящей щеке, — Моника?! — лёгкое встряхивание не помогает. Да и смысла в нём нет. Если у Моники началось кровотечение, выхода у них больше нет.

Тэхён резко встаёт, поднимая Монику на руки. Девушка обмякает, тут же становясь тяжелее. Ким подбрасывает ее и перехватывает поудобнее, чтобы она не упала. Он, не беря вещи, устремляется вперёд. Плюёт на всех, потому что сейчас выбор сделан за них. Тэхён не даст умереть Монике и ребёнку, пусть и ценой того, что войдёт в город. Тем более, что там, внутри, Чонгук, которому тоже нужна его помощь.

— Ким! — Скотт устремляется за ним, дёргая за плечо, но его тут же останавливают, заламывая руки и валя на снег коленями. Намджун и Хосок крепко держат, не позволяя вырваться, — ты ответишь за это!

Тэхён знает, что ответит. Но что ж, ему не впервой. Пускай его считают предателем, но белоглазые — единственные, кто сейчас может помочь.