О том, что у Чонгука начинают резаться клыки, Тэхён узнаёт почти сразу. Его снова уводят из камеры, одного, под конвоем двоих белоглазых. Теперь, когда Тэхён знает о том, что у тварей есть слабости, он может использовать это против них. Но пока не будет. Один против всех не пойдёт, надо будет рассказать всё мужикам. Тянуть уже нечего, он и без того умалчивал многое. Уж лучше они разберутся со всем вместе, чем Тэхён взвалит весь груз ответственности на себя.

— Ну и что случилось, Лорд? Вы здесь даже вместе, надо же, какая честь, — Тэхён, сидя в кресле, мельком смотрит на Алонзо и возвращает взгляд Лорду, который стоит у стола со своей бутылкой. Ким, к слову, снова пристёгнут.

— У Чонгука режутся клыки, — Алонзо, не церемонясь особо, заявляет о произошедшем, — через несколько дней ты должен будешь подставить шею.

Тэхён не отвечает. Он просто смотрит прямо перед собой, надеясь на то, что он ослышался. Пытается переварить информацию, но мозг с этим отчаянно борется. Ким ясно осознаёт — он не хочет, чтобы его шею прокусили. Даже если Чонгук, даже если только он один. Это слишком, это его заклеймит, сделает из него подстилку для тварей — бери и пользуйся, пей до дна, если хочешь. Ким отчаянно сжимает кулаки, не желая даже мириться с мыслью о том, что его шея в скором времени будет с двумя прокусами от чужих клыков. Он чертовски хочет помочь Чонгуку, хочет спасти пацана и сбежать отсюда, но не так. Он не хочет подставлять свою шею. Это, пусть и маленький, но показатель свободы. Показатель того, что он не прогнулся под гнётом тварей и не сдался.

— А если нет? — голос звучит хрипло и надломлено. Тэхён старается этого не показывать, но Лорд в нём это видит. Видит, как мужчина борется с самим собой и своими принципами, — если он продолжит пить из пакетов?

— Если он продолжит пить из пакетов, он не научится пить из чужой шеи, — Алонзо прекрасно понимает Тэхёна, тоже видит его страх, пусть Ким и держит его под маской безразличия. Алонзо помнит, как его шею кусали впервые. Он тоже боялся, — а это чревато тем, что однажды он доберётся до чужого тела и не сможет себя контролировать. Выпьет всё до капли, а после будет винить себя за то, что убил человека. Это один из сценариев, — Конте прерывается, давая Тэхёну время, чтобы тот понял, что к чему, — другой — у него просто не сформируются клыки так, как нужно, из-за чего он будет страдать, когда вырастет. И, плюс ко всему, у него не будет связи с родителем, а это серьёзный удар по психике и самочувствию. Чонгук банально не сможет из этого выбраться, будет бояться вас и не сможет доверять никому в будущем.

Тэхён снова молчит. Выходит, ему придётся? Его свобода в обмен на спасение Чонгука — обмен, можно сказать, равный. Его жизнь за жизнь другого, пусть и близкого, пусть и Гука… Ким понимает, что он не умрёт, но что-то в нём явно изменится. Больше не будет прежним. Да и с таким клеймом он действительно больше не сможет вернуться к людям. Его не примут и даже слушать не станут.

— Другого варианта нет?

— Нет, — Алонзо снова отрезает. Не даёт даже надежды, — есть ещё момент, — Тэхён поднимает на него взгляд, уже чуя неладное. Под ложечкой сосёт, а это не предвещает ничего хорошего, — подставить шею вы должны тогда, когда он к вам привыкнет. И только на добровольной основе. Если ребёнок почувствует хоть немного негатива от родителя, это скажется на нём крайне отрицательно.

— Это значит, что сегодня ты должен пойти к нему, — Лорд вступает в диалог, потому что видит, как лицо Кима перекашивает не то от боли, не то от нервов, не то ещё от чего-то. Ясно только то, что он не справляется с услышанным, — и он должен будет обнюхать тебя.

— Он же уже знает мой запах…

— Этого мало, — Алонзо жмёт плечами, — Чонгук должен не просто знать ваш запах, он должен привыкнуть. И установить связь непосредственно с родителем до того, как прокусит его шею. И это нужно сделать за эти несколько дней.

Тэхён облизывает пересохшие губы шершавым языком. Он понимает, что это всё ещё тот же Чонгук. Понимает, что мальчишка всё ещё там, где-то внутри этого монстра. Но из-за вида пацана, из-за этих пустых глаз, скользких щупалец, а теперь ещё и клыков… Всё ощущается по-другому. Привыкнуть к нему такому всё ещё тяжело. Ким даже верить поначалу не хотел, что Гук всё-таки превратился. Просто не получалось. Теперь, вроде как, верит, но всё ещё не может свыкнуться. Это даже верой нельзя назвать. Просто понимание и начало принятия.

Ким не отвечает. Он только кивает, осознавая, что скоро всё изменится окончательно.

***

Путь до комнаты Чонгука ощущается как путь на плаху. Всё тело тяжёлое, в голове возникает лёгкое гудение, уши закладывает. Всё происходит словно в замедленном режиме. Будто кто-то специально тянет время, чтобы Киму было тяжелее. Но Тэхён идёт, не обращая ни на что внимания. Позади него несколько детей белоглазых, которые разбегаются по комнатам, стоит им только увидеть взрослого мужчину. У Кима на запястьях наручники, которые сейчас ощущаются крайне остро. Они почти ничего не весят, и раньше Тэхён даже не замечал их. Но теперь они туго обхватывают, сдавливая кожу так, что руку точно нельзя вытащить. И ощущаются так, словно они неподъёмные. Они холодные. Металл как будто обжигает. Наручники — прямое доказательство того, что он пленник, как бы Эбад ни оправдывался. Он пленник, как и все, сидящие в камерах. И сейчас для него уготована личная пытка. Находиться с таким Чонгуком — пытка. Дать обнюхать себя — пытка. Подставлять ему шею — пытка. И после этого жизнь больше не будет прежней. Ни для Чонгука, ни для Тэхёна. Ему практически не нанесут никаких увечий, не считая укуса, но он сам себе на горло наступит. Всё ради того, чтобы мальчишка жил. Ведь есть шанс на то, что он снова станет человеком? Иначе всё, что делает Тэхён, всё, через что они пройдут — всё зря.

Комната Гука открывается без проблем. Тэхёна заводят внутрь, сажая на стул и снимая наручники. Их убирают, чтобы дать мужчине хоть немного свободы, хотя это очень относительно. В комнате сейчас Алонзо и двое белоглазых, за дверью ещё двое, прямо по коридору ещё несколько, а через экран на них смотрит Лорд, готовый дать сигнал тревоги в случае чего. Сбежать или напасть не получится, Тэхёна остановят буквально сразу. Да и сейчас это не в его интересах.

Тэхён смотрит на встрепенувшегося Чонгука, не отрываясь. Мальчишка всё ещё похож на маленького, взъерошенного воробья. Он сидит на кровати, прячась за Локи и испуганно озираясь вокруг. Смотрит на всех собравшихся затравленно, сжимается в комок, едва ли не трясётся. Один из белоглазых говорит ему что-то, на что Гук тут же реагирует, удивлённо поднимая голову. Он впервые слышит понятную ему речь. Мальчишка чуть хмурится, разбирая слова, сам раскрывает рот, пытаясь что-то сказать, но не получается. Он только хрипит. Такое чувство, что он просто посадил голос, а не лишился его полностью.

После чужих «слов» пацан снова смотрит на Тэхёна. Очень внимательно, снизу вверх. Разглядывает с опаской. Помнит, что Ким терпеть не может белоглазых, помнит его крики, его слова про них. Помнит его тяжёлые удары, после которых всё болело. Чонгук боится. Был бы человеком, не боялся бы. Но теперь, когда он тот, кого мужчина просто ненавидит, он дрожит от страха. Боится снова быть отвергнутым. Боится того, что Тэхён не примет его, не станет терпеть, не поймёт. Ким ведь… часто бывал агрессивным. И о белоглазых плохо отзывался. Говорил, чтобы Гук даже не думал к ним соваться. А теперь что? Чонгук сам белоглазый. Не хотел им быть, ситуация так сложилась. И как теперь понять, как к нему относится Тэхён? Также, как к другим белоглазым или лучше? Или хуже?

По правде говоря, Чонгук вообще не понимает, что происходит, и что будет дальше. Он с радостью бы поговорил с Тэхёном, чтобы тот всё объяснил. Но не может. А слушать белоглазых страшно. Они, пусть и понятно говорят, но Чонгук не знает, как реагировать на их слова.

Например, сейчас ему говорят подойти к Тэхёну и обнюхать его.

И в это момент Чонгук не знает, что ему делать. С одной стороны, он очень хочет подойти к Киму, вдохнуть приятный аромат, который сейчас разливается по комнате. Он хочет обнять его, почувствовать тепло. Хочет, чтобы Тэхён сам его обнял, чтобы сказал что-нибудь понятное Чонгуку. Хочет, чтобы Ким на него не злился, чтобы не выглядел так, как выглядит сейчас.

Лицо Тэхёна буквально перекошено. Чонгук понимает это, видя нахмуренные брови и скривившиеся губы. В глазах Кима, кажется, ни капли сострадания и тех тёплых чувств, что были там раньше, кода Гук был человеком. Только ненависть. Слепая и безудержная. Чонгук, кажется, даже может почувствовать это в его запахе. Он как будто становится тяжелее, а атмосфера в комнате всё более напряжённей. И это ощущается слишком ярко, как будто Чонгук стал чувствительнее к запахам и теперь может уловить то, что обычному человеку не под силу. Он не может с точностью назвать аромат, но может сказать ощущения, которые чувствует, вдыхая его запах.

Ненависть Тэхёна пахнет безысходностью, которая обжигает лёгкие.

Однако Чонгуку вновь говорят подойти к Киму и обнюхать его. Это важно. В первую очередь, для самого Гука. Говорят, что так он установит глубокую связь со своим родителем. На эти слова Чонгук непонятливо хмурится и скулит, поднимая голову на того, кто говорит. Он пытается сказать, что Тэхён ему не родитель. Он просто Тэхён, просто человек, к которому Чонгук всей душой прикипел, просто мужчина, который занимает особое место в жизни Чонгука. Просто самый близкий. Гук, пусть и не говорит, но его понимают. Объясняют, что Тэхён — человек, с которым у Чонгука самые глубокие отношения, несмотря ни на что. Поэтому и родитель, пусть и не биологический.

Чонгук их слушает. В сердце снова загорается надежда, которая пытается перебороть весь тот страх, который охватывает маленькое тело. Мальчишка отползает от волчонка, садясь на край кровати и спуская ноги на пол. И теперь он прямо напротив Тэхёна. Глядит ему в глаза своими чёрными белыми и всё такими же огромными, пытаясь разглядеть хотя бы намёк на положительную реакцию.

Не получается. Такое чувство, что там и просвета нет. Ни малейшего. Тэхён не принимает Чонгука таким, какой он есть сейчас. Чонгуку так и хочется закричать, что он всё тот же, что нет никакого другого Чонгука. Что у него просто немного другая внешность и потребности, что здесь, внутри, он всё тот же. Ему хочется рассказать Тэхёну о том, что происходило все эти дни, что он чувствует. Хочется броситься ему на шею и шептать, что это всё ещё он.

Но и это не получается. Гук даже слова сказать не может. И это уже яркий показатель того, что он другой. Он больше не тот Чонгук, которым был раньше. Не тот Чонгук, которого принял Тэхён. Не тот Чонгук, которому мужчина заменил дедушку. Не тот мальчишка с большими чёрными глазами, тонкими пальцами и вечными вопросами. Его вид Тэхёна отталкивает, это видно. И Чонгук даже знает, почему.

Гук прекрасно помнит, как Тэхён потерял родителей. Точнее, помнит рассказ мужчины о том, как его спас отец. В тот день Тэхён и возненавидел всех белоглазых, потому что видел, как один из них растерзал его отца, самого важного человека для Кима. А теперь мужчина видит другого важного человека, только теперь в роли белоглазого. Судьба снова играет злую шутку, напоминая Тэхёну о слишком тяжёлой для него утрате и давя на самые болезненные места.

Чонгук, конечно же, не хочет сказать, что он — самый важный человек для Тэхёна сейчас. Но ведь это так? Тэхён к нему относился лучше, чем к остальным, это все знали, даже сам Чонгук это понимал, пусть он и ребёнок. Он всегда надеялся, что станет для Кима кем-то важным и стал. К своему сожалению. Теперь они оба страдают. Тэхён в Чонгуке видит монстра, способного на убийство, а Чонгук в Тэхёне видит только разъедающую внутренности ненависть. Но ему ведь не объяснишь, что Гук никогда бы никого не убил, что он всё тот же? Ничего, абсолютно ничего не поменялось, но Тэхён этого не понимает. Или не хочет понимать. Ему ведь не расскажешь, что у Чонгука на душе сейчас, что ему самому от своего состояния тошно.

Мальчишка осторожно подходит, делая небольшие, осторожные и очень тихие шаги по полу. Вглядывается в чужие глаза, словно беззвучно спрашивая, можно ли ему быть ближе. Можно прикоснуться? Можно вдохнуть чужой запах, дарующий такое нужное сейчас тепло, глубже? Можно обнять? Чонгук просто хочет, чтобы у них было как раньше. Чтобы Тэхён его не ненавидел и не смотрел со злостью.

Чонгук, не найдя ответа в чужих колючих глазах, всё равно подходит. Принюхивается, словно изучая. Дрожит, не рискуя касаться щупальцами чужой открытой кожи, хотя так и хочется. Очень хочется, щупальца буквально покалывает от желания просто ощущать. Этого нельзя делать, иначе Тэхён разозлится, Чонгук чувствует это. В его запахе это прослеживается. Нормальный аромат Тэхёна тёплый, родной и густой. Но сейчас он омрачается ненавистью, злостью и абсолютным нежеланием контактировать с любым, кто имеет белые глаза и щупальца. И Гук это понимает. Осознаёт на каком-то новом, более глубоком уровне, как будто на клеточном. Словно из-за их связи он может уловить даже малейшие изменения в Тэхёне, его поведении и настроении. Но Чонгук, несмотря на смешанный запах, который неприятно горчит во рту, подходит всё ближе, начиная дышать глубже.

Тэхён видит, как у Чонгука дёргается нос, когда он пытается вдохнуть глубже. Видит его бегающие глаза с узкими зрачками. Те, кажется, пульсируют. Становятся то шире, то у́же, но не приобретают снова адекватную форму, как у людей. Ким видит, как подрагивают его щупальца, такие тонкие и явно неокрепшие. Это всё выглядит отвратительно. Чонгук выглядит отвратительно. У Тэхёна все чувства обостряются, стоит этому существу подойти ближе. Всё ощущается острее, чётче и опаснее. Тэхён не видит сейчас в этом маленьком монстре Чонгука. Не видит того пацана, которого встретил в проклятом лесу. Это не Чонгук. Перед ним маленькое чудовище, у которого растут клыки. А это значит, что он превратится в большого монстра, который беспорядочно убивает людей.

Тэхён напрягается сильнее, стоит Чонгуку положить одно щупальце на его руку. Гук трогает осторожно, словно спрашивает, можно ли ему трогать больше. Но ничего противнее Ким не ощущал. По телу бегут мерзкие, жирные мурашки, а к горлу подкатывает тошнота. Тэхён терпит. Сжимает кулаки до побеления костяшек, но терпит. Он обязан. Хотя его мысли и противоречат сами себе.

И мнение о том, что перед ним монстр, побеждает.

Стоит Чонгуку подойти ещё ближе и наклониться к Тэхёну, чтобы вдохнуть ещё глубже, у Кима срабатывает рефлекс. Он выставляет руки, отталкивая мальчишку. Не сильно, но ощутимо. А ещё едва ли не рычит, злясь на ситуацию и не понимая, какие эмоции он испытывает. У него всё смешано, всё в куче. Внутри полнейший раздрай.

Ещё хуже становится, когда мальчишка, отшатываясь, бегом возвращается на кровать, запрыгивая на неё и прячась. Прячась от самого близкого… Киму тут же заламывают руки, снова застёгивая на запястьях тугие наручники. Он не сопротивляется. Как и тому, что его поднимают и уводят из комнаты, грубо выталкивая в коридор. Его ведут к кабинету Лорда, чтобы снова отчитать и после посадить в камеру. Он заслужил. Не нужно было вообще пытаться. Не нужно было надеяться на что-то.

Не нужно было становиться Чонгуку близким, раз уж на то пошло.

***

— Ты понимаешь, что он теперь перестанет доверять тебе? — Лорд не повышает голос, однако по его лицу видно, что он недоволен. Даже зол из-за того, что сделал Тэхён несколько минут назад.

А Ким молчит. Он уже склоняется к тому, что гуманнее было бы вообще убить Чонгука, а не заставлять его страдать каждый день. Он не сможет его принять. Не в таком виде. Он пытался. Хотел, чтобы пацан подошёл, хотел дать ему то, чего он хочет. Но не вышло. Ким не мог даже смотреть на то, как пацан подходит, что уж говорить о большем. Ему было чертовски противно видеть, в кого превратился Чонгук. Он действительно видел в нём монстра, действующего на инстинктах и не способного на что-то хорошее. Как и все твари. Гук вырастет и станет точно таким же. Поэтому нет смысла пытаться выстроить с ним нормальные отношения. Это не поможет.

— Вы можете молчать столько, сколько хотите, — Алонзо, успокоив Чонгука специальным препаратом, пошёл за Тэхёном. И сейчас он в кабинете, стоя у экрана, произносит следующую фразу холодно и жестоко, — но его смерть в случае чего будет на вашей совести…

— Все смерти людей на вашей совести, как и состояние Чонгука, — Тэхён нервно хмыкает, не желая мириться с тем, что ему приписывают ухудшение состояния Гука, который сейчас плачет. Это видно на экране, который всё ещё включён. Мальчишка лежит рядом с волком, обнимает его и трясётся. Несмотря на то, что Алонзо ему что-то вколол, он не может до конца успокоиться, — и не нужно запугивать меня тем, что он умрёт. Не слишком-то гуманно с вашей стороны угрожать смертью ребёнка.

— Мы не угрожаем, Тэхён, — Лорд поднимается с места и обходит стол, опираясь о него бёдрами, — мы пытаемся помочь вам, но ты даже не понимаешь всей сути.

— Суть в том, что вы обратили его наисильно, и людей здесь вы тоже удерживаете насильно…

— Как и вы муррийцев. Люди приходят к нам добровольно, а вы убивали мой народ и пленили его тогда, когда хотели! — Лорд прерывает его, на сей раз говоря грубее, — я видел лаборатории, Тэхён. Видел, как вы обращаетесь с моим народом, пытаясь достать информацию. И никто из вас не пытался сделать это по-хорошему. А сейчас мы делаем всё для того, чтобы помочь хоть кому-то из вас. Но всё ещё не видим отклика.

— На какой, нахрен, отклик ты рассчитываешь, тварь?! — Ким срывается на крик, ёрзая на стуле, к которому прикован, — вы убийцы! И никто из людей никогда вас не простит! Будь моя воля, я бы убил каждого из вас, а начал бы с ваших мелких отпрысков, чтобы ты почувствовал, что это такое — когда на твоих глазах мучаются и умирают невинные дети, которые могли бы жить! Я бы убивал их на твоих глазах, медленно лишая каждого жизни! — Тэхён кричит, вены на шее и лбу вздуваются. Он видел такие сцены не раз. И теперь видит, в какое существо превратили Чонгука. И это Эбад называет помощью?

— Не заговаривайся, Ким, — Лорд в мгновение оказывается рядом, огромным щупальцем обвивая шею Тэхёна и заставляя его задыхаться, — поверь, я видел многое, — Эбад переходит на хриплый шёпот, своими белыми глазами глядя прямо в потемневшие глаза Тэхёна, — я видел, как моих родных детей резали на куски. Видел, как моего сына лишили головы, чтобы извлечь его мозг. Я видел, как страдают новорождённые, Ким, видел, как их пытали, а они заливались криком. Я слышал вопли помощи своей жены… Не смей принижать наши страдания.

Лорд, отпуская его шею, отходит. Он громко кашляет, как и Тэхён. Оба приходят в себя после напряжённой ситуации. Оба на взводе. И это первый раз, когда Лорд был настолько эмоционально открыт и уязвим. Видимо, тема для него слишком больная. Мучительная. И Тэхён впитывает это, зная куда теперь давить. В случае чего, Ким этим обязательно воспользуется.

— Мы всё равно враги, Лорд. Эта ситуация тому доказательство. Ты же тоже ненавидишь нас. Особенно таких, как я, — Тэхён смотрит на него снизу вверх, тяжело дыша, — таких, кто может убить ваших без жалости, да?

— Я хотя бы пытаюсь изменить эту ситуацию и прекратить войну, — Лорд говорит это негромко, тоже переводя дыхание после приступа кашля, — не в моих интересах продолжать кровопролитие и ненавидеть друг друга.

Тэхён снова улавливает новую информацию. Цель Эбада — прекратить войну. Но что-то этого не скажешь по его методам, захватам территорий, нападениям и всему прочему. Белоглазые действуют как захватчики, а не как мирно настроенные существа, готовые идти на компромисс. И странно, что Эбад продолжает говорить о мире, не учитывая этих моментов. Или он хочет захватить мир варварскими способами, чтобы люди в конечном итоге стали их рабами и бесплатной кормушкой?

— По тебе этого не видно, Лорд.

Повисает напряжённое молчание. Тэхён больше ничего не говорит, сверля Лорда взглядом. Эбад тоже не рвётся говорить и то-то доказывать. Он мельком смотрит на Алонзо, возвращаясь к своему месту. Доктор ни слова не проронил за это время. Даже встревать не стал в их перепалку и останавливать Эбада, когда тот душил Тэхёна. Не в его правилах лезть в дела, которые его не касаются. Его задача — быть доктором, и он с этим справляется.

— Тэхён, мы продолжим попытки, но завтра, — Алонзо, выждав некоторое время, сообщает о принятом прежде решении. Они с Лордом обговаривали такой исход событий, потому что много на Тэхёна не ставили — понимали оба, что его может переклинить. Это и произошло, — и на сей раз вы будете в наручниках. В ваших же интересах помочь Чонгуку.

— Пошёл к чёрту, — Тэхён понимает, что попытки продолжатся. Просто ему от этого понимания не легче.

Его уводят после этих слов. Лорд нажимает на кнопку, вызывая двух белоглазых. Тэхён уходит, но до последнего сверлит Эбада глазами, словно стремясь пригвоздить его к месту, проникнуть в мозг и узнать всё, что тот думает. Этого, к сожалению, не получается. Тэхён бы очень хотел иметь такую способность. Тогда бы он точно знал, чего на самом деле хочет Лорд. Потому что верить ему по поводу мира тоже не получается. Слишком уж неправдоподобно всё звучит. Точнее, звучит-то может и нормально, но действия белоглазых и их людей в корне отличаются от их, якобы, благородных мотивов.

— Я всё же предлагаю использовать Ильсана, — Алонзо произносит это, стоит двери закрыться. Тэхён этого не услышит, а обсудить дальнейшие планы им с Лордом просто необходимо.

— Это будет жестоко по отношению к мальчику…

— Это будет действенно, Лорд, — Конте смотрит на него, поворачиваясь к нему корпусом. Видит, что Лорд расстроен сложившейся ситуацией. Видит, что его это всё беспокоит едва ли не сильнее Тэхёна. Но не то чтобы Конте испытывал сожаление. Ему нужно выполнять свою работу, — Ким ненавидит Ильсана больше, чем муррян. А в моменте будет спасать Чонгука, а не муррийца.

— А если он не станет его спасать? — Лорд произносит это с опаской, действительно боясь того, что это может произойти, — какую тогда травму мы нанесём мальчику? Он и без того слаб. А если Тэхён снова выберет не его, это сломает его окончательно. Он не выживет после такого удара.

— В таком случае, мы сделаем всё возможное. Не от нас зависит то, как себя поведёт Ким. Может, мальчику действительно проще умереть, чем мучиться? — Конте, видя, что эти слова ни капли не приободряют Лорда, вздыхает, — Вы ведь видели анализ личности Тэхёна, Лорд, — Алонзо не давит, он рассуждает логически. Метод, пусть и жестокий, но действительно подходящий, — Тэхён ненавидит Ильсана, и уж точно не даст Чонгука ему на растерзание. Нам стоит попробовать, если завтра у него снова будет такая реакция. Чонгук после восстановится, Тэхён сам ему в этом поможет. Но если мы этого не сделаем, то рискуем потерять Чонгука навсегда.

Лорд молчит. Взвешивает всё, что только что сказал Алонзо и то, что он сам знает о Тэхёне. То, что он ненавидит Ильсана — правда. И они даже знают, почему. Они сами к нему отрицательно относятся, видели его анализ. Ильсан — вот кто настоящий монстр. Он жестокий, кровожадный и беспринципный. Он не раз использовал беззащитных, насиловал детей и женщин, убивал невинных. Все его поступки не описать, Лорд и не хочет. Ему хватило того, что он видел в его воспоминаниях. Они могут использовать Ильсана, это правда. Просто Эбад боится за Чонгука. Тот и без того сейчас в уязвимом положении. Как бы не сделать хуже…

— Хорошо, — Лорд отвечает спустя пару минут молчания, — если завтра Тэхён снова так отреагирует, введём в комнату Чонгука Ильсана на глазах Кима. У нас всего один шанс, другого не будет.

***

Тэхён после разговора с Лордом и Алонзо проводит весь день в камере. Больше его никуда не зовут, он и сам никуда не стремится, обдумывая то, что видел сегодня. Чонгук… другой, это точно. Понадобится чудо, чтобы Тэхён смог его принять. Потому что каждый раз, когда он видит белые глаза Гука, он видит кровопийцу, которая разрывает клыками чужое горло. Это невозможно развидеть. Словно события прошлого чётко отпечатались и не могут отпустить. И не только с родителями это связано — Ким не раз видел, как твари вырывают куски мяса из чужих тел, лишь бы удовлетворить свою жажду. Тэхён понимает, что Чонгук ещё маленький и никого не убил, но он белоглазый. А они вырастают и становятся практически неуязвимыми монстрами. А так как в обозримом будущем не предвидится чудо-вакцина, нет смысла помогать Чонгуку превращаться в монстра.

Это тяжёлое решение. Но Тэхён его принимает, потому что так нужно. Уж лучше пусть мальчишка умрёт сейчас, чем после станет убийцей, который оставляет за собой кровавые следы и горы трупов…

Когда дверь открывается, Ким в непонимании поднимает голову. Время близится к вечеру, вряд ли их куда-то позовут. Ужин уже прошёл, остался только душ. Однако на пороге стоят два белоглазых и Немец. Клаус неловко проходит внутрь, не понимая, где здесь свободное место.

— Где я… спать? — он подходит к столу, когда дверь закрывается. Намджун указывает ему на кровать наверху, над Тэхёном, на что Клаус только кивает, — вас быть три?

— Был Чимин, но его забрали в больницу, — Намджун снова отвечает, потому что ни Тэхён, ни Джин не стремятся поддержать диалог.

Тэхён вообще вернулся странный, ничего не сказал, просто лёг на кровать и молчал всё это время. Он не ответил ни на один вопрос, который ему задавали. А Джин… тому снова стало хуже. Он уже в каждом человеке здесь видит того человека, который убил его семью. Странно, что его не забирают в больницу, но, возможно, это сделают в скором времени. Чимина ведь тоже не сразу забрали. Намджун, признаться честно, даже хочет, чтобы брата увели. Он там будет под присмотром врачей. Да, ещё и с тварями, но если это облегчит его страдания, Намджун согласен. Он на всё, что угодно пойдёт, лишь бы Джину полегчало. Даже тварям шею подставит, лишь бы помогли. Видеть, как Джин загибается, вечно трясётся, плачет и изредка посмеивается, больше нет сил.

— Лу тоже забрать в больничный отсек, — Немец укладывает новое постельное на кровать сверху, готовя себе место. Постельное здесь выдают, и оно действительно хорошее. Намного лучше, чем было в лагере, — доктор сказать, у него плохая кровь… Тэхён, ты видеть Чонгука и Монику?

Ким не отвечает, закатывая глаза. Ещё одно его наказание — терпеть Немца, его болтовню, его дурацкий акцент и в целом его существование. Тэхён вообще не понимает, почему тот с ним разговаривает. На месте Клауса он бы такого, как Тэхён ненавидел. Но нет, Клаус из раза в раз что-то ему говорит, спрашивает вечно о Монике и Чонгуке, не проявляет агрессию, хотя вполне мог бы.

— Так видеть или нет? — Клаус повторяет вопрос, руками упираясь в бортик кровати и чуть наклоняясь над Тэхёном. У Кима такое чувство, что Немца вообще не заботит то, где они оказались, и что сейчас идёт война. А ещё то, что Тэхён вот вообще не подходящий собеседник, который не горит желанием общаться. Немец либо этого не видит, либо мастерски игнорирует.

— Ну чё тебе надо опять? — Немец молчит, ожидая ответ на свой вопрос. Тэхён на это шумно выдыхает, раздражаясь сильнее. Как же его бесит Клаус. Так и хочется проехаться кулаком по его лицу пару-тройку раз, чтобы отстал, — Монику я не видел, Чонгука видел. Всё?

— Как быть малыш?

— Да чёрт возьми, никак! — Тэхён срывается, поднимаясь на кровати и со злостью глядя на Немца, — у пацана режутся клыки, а его видеть не могу, окей? Хватит лезть ко мне с вопросами, понял? — Ким встаёт, толкая Немца в грудь. Тот отшатывается, но не отвечает. А Намджун напрягается, готовый разнимать, если вдруг начнётся драка, — Чонгуку охренеть, как плохо, а я и подойти к нему не могу, потому что он чёртов монстр! И, поверь, ты не хочешь его видеть и знать, что с ним происходит.

— Ты думать, Чонгук монстр? — Немец спрашивает негромко, садясь на стол и удивлённо глядя на Тэхёна. Тому тяжело, это и дураку понятно. Всё-таки, Чонгук был к нему ближе, чем к остальным. Тэхён мечется, страдает… Это ведь невооружённым глазом видно.

— Он каждый день пьёт мою кровь. Как думаешь, кто так делает?

— Мне быть жаль…

— Заткнись уже, понял? — Тэхён хватает его за ворот серой толстовки, но быстро отпускает, грубо отталкивая. Он просто не знает, куда выпустить пар, — нам нужно что-то делать, окей? — он отворачивается от мужиков, поднимая голову и возвращая здравый рассудок, — и я даже знаю, что именно, — мужики вопросов не задают. Знают, что теперь все важные вещи обсуждают в душе. Там, где их не слышат.

***

В душевой они все снова становятся рядом. На сей раз нет Юнги, Лу и Чимина — их всех увели в больничный отсек, как выяснилось. Юнги увели туда из-за ноги, так Алонзо сказал, чтобы не разжигать конфликт с лагерными — уж лучше пусть они знают, где каждый из них находится, это был приказ Лорда.

— Нам нужно сбежать отсюда, — Тэхён говорит негромко, но для него главное, чтобы это услышал Скотт и Хосок. Мужикам он, в случае чего, даст знак, — и у меня есть идея, как и когда это сделать.

— Сбежать отсюда? — Скотт вздёргивает бровь, потому что это даже звучит нереально, — И как же?

— Нам всем нужно попасть в больницу. Она охраняется хуже, и там можно взять заложников, — Тэхён не долго над этим думал. У него и времени особо-то не было, — оттуда забираем всех наших, и уходим.

— А Чонгука ты нашёл? — Ноа спрашивает, потому что он всё ещё не знает, каким стал Чонгук. Ему ведь никто не сказал. Он всё ещё считает, что Гука увели белоглазые.

— Его здесь нет, — Тэхён не обращает внимания на то, с каким удивлением на него смотрят мужики. Немец так вообще пялится, не стесняясь. Но так будет лучше. Тэхён не даст свою шею. Да, он снова выбирает сбежать от проблемы. Да, он трус. Он сбегает в последний момент. Он предатель и самый подлый человек из всех присутствующих. Но пусть после его ухода Чонгуку найдут нового человека. Это ведь возможно, пусть и сложно. А он пока будет искать лекарство. Он его найдёт и использует, если к тому моменту Чонгук будет жив, — поэтому мы уходим. Кто против, может остаться, никого с собой я не тащу.

— Как ты себе это представляешь, Тэхён? — Скотт настроен скептически, потому что сбежать из города белоглазых почти невозможно. С каждым разом охрана здесь становится лучше.

— Те, кто хочет сбежать, притворно падают в обморок, — Ким снова говорит негромко, не особо рассчитывая на то, что кто-то из мужиков пойдёт с ним. Особенно после того, как они узнали о Чонгуке. Но Киму, в таком случае, и не нужна компания, — уже в больнице нужно будет притвориться, будто тебя рвёт и бежать к туалету. Это отвлечёт их внимание. Дальше нужно будет действовать быстро. Нужно будет взять в заложники какую-нибудь девчонку из персонала. Послабее и поменьше, но так, чтобы ей можно было закрыться в случае обстрела. Ещё лучше — взять беременную женщину, если повезёт. Но не Монику, — Тэхён говорит быстро, но его слушают, не перебивая. Это план, можно сказать, написанный на коленке, но у них только один шанс на побег, — во всей этой суматохе нужно будет раздобыть оружие. Выхватить у тварей или у их людей. В больнице не так много белоглазых. Пара-тройка на этаж. Мы с ними справимся, если пойдём все вместе, — пара человек точно пойдут с ним, а там уже разберутся, — из оружия стреляем по тварям, забираем у них автоматы. По-хорошему, надо будет найти детей тварей и взять в заложники уже их. Из больницы забираем наших. Тех, кто готов пойти. А потом сваливаем, держа в заложниках мелких кровососов. Они будут нашим щитом. Когда выйдем за ворота, отходим на безопасное расстояние. А там либо убьём их, либо отпустим.

Тэхён заканчивает, замолкая. Воцаряется тишина. Остаётся только шум воды и негромкое дыхание всех мужиков. Каждый обдумывает то, что сказал Ким. План рискованный, очень. Они могут провалиться уже в самом начале, даже не дойдя до больницы. Но, с другой стороны, что им терять? Они пленники, которых в любой момент могут пустить на опыты или органы. Или превратить в тварей. Поэтому выбор у них не велик.

— А как быть с Моника? — Немец первым задаёт вопрос, потому что не понимает, как та пойдёт с ребёнком в лес? — Она ведь болеть. И не сможет идти. Ей нужна медицинский помощь…

— У неё будет выбор — идти или остаться, — Тэхён и здесь не разменивается. Снова пытается сбежать от ответственности и проблем. Он отчаянно гонит от себя шёпот гниющего человека, который смеётся над ним и утверждает, что ничего не получится. Этот шёпот такой громкий, что Тэхёну кажется, будто его слышат все. Но на деле — только он. Это дико пугает, но не останавливает. Обратно в ад Ким не хочет, но и здесь не останется, — у вас всех тоже есть выбор. Мы не будем никого ждать и заставлять.

— Я иду, — Хосок соглашается. Ему здесь ловить нечего. Совершенно. А чтобы найти семью, если она ещё жива, сидеть в тюрьме не вариант. Чонгука ему безумно жаль, но он ему точно не поможет. А своей семье ещё может.

— Я тоже, — Скотт, смывая с себя пену, мельком глядит на притихшего Уилла. Тот, поджимая губы, смотрит на него. Поднимает лицо и кивает. Парень боится, оно и понятно. Уилл теперь понимает, почему его не выпускали наружу. О нём заботились, — Уилл тоже идёт.

— Я с вами, девочки, — Ильсан встревает, приторно улыбаясь Киму, — не возьмёте меня, я случайно разболтаю ваши секретики тварям и их людям.

— Запорешь побег, я лично тебя убью, — Тэхён скалится на него, но понимает, что его лучше взять.

Ильсан гнида та ещё, но лучше не оставлять его в стане врага. У него слишком длинный язык. Чёртов хамелеон. Он слизень, который всегда находит себе место и пролезает там, где никто другой не может. Предательство для него — плёвое дело. И если он останется, план точно провален. Но Ильсан слишком заботится о своей шкуре, это, частично, на руку. Плюс ко всему он, может быть, знает лес с этой стороны. Раз добрался до домика деда без происшествий.

— Я пас, — Намджун внезапно отказывается, потому что в нём желание помочь брату перевешивает.

Пускай с ним делают всё, что хотят, но пусть помогут Сокджину, который без него тоже никуда не пойдёт. Да и пацанов не хочется бросать. Чимин, может, и пойдёт за Тэхёном, как верный щенок, но что, если нет? Пак может и остаться. Тем более, он в плохом состоянии. И оставлять Чонгука не хочется. Слишком подло. Намджун не идеал, это правда. Он такой же жестокий, чёрствый и бессердечный. Такой же убийца. Но что-то в нём слишком сильно ёкнуло, когда Тэхён сказал, что уходит. Просто своего ребёнка Джун никогда бы не бросил. Даже если бы он стал тварью. Видимо, он ещё не до конца зачерствел… Тем более, здесь останется Вивьен, которую он так и не увидел за это время. А её он не бросит. Но отпустит, если она сама захочет уйти.

— Я оставаться, — Немец тоже отказывается от побега, не разделяя с Тэхёном его убеждений. Он не сможет себя простить, если бросит Чонгука и Монику. Вдруг та решит остаться? Да даже если и не решит, Чонгук всё равно останется в городе. Клаус тогда будет с ним.

— Хорошо, нас не так мало, — Тэхён мысленно подсчитывает — почти половина группы, это неплохо. Он, конечно, рассчитывал, что Джун и Джин тоже пойдут, но нет, значит, нет, — начинаем на завтраке. Если замешкаетесь, ждать не будем. Я дам сигнал, когда начинать.

***

На завтраке Тэхён и его собравшаяся компания садятся рядом, но всё равно за разными столами. Они видят друг друга, поэтому с лёгкостью смогут заметить, когда Тэхён даст знак. Уилла потряхивает от того, что будет происходить, но он постоянно поглядывает на Скотта — тот кивает ему, словно пытаясь поддержать. Ноа с радостью не брал бы Уилла с собой, но сейчас оставаться в городе небезопасно. Неизвестно, что будут делать с ними со всеми и куда действительно увели тех, кого с ними сейчас нет — в больницу или нет? Мало ли, и они уже трупы сейчас?

Всё проходит в штатном режиме. Свой завтрак они не прерывают, потому что поесть им нужно точно. Слишком тяжёлый путь предстоит после. Поэтому каждый опустошает тарелку, но быстрее, чем обычно. Тэхён почти не нервничает, хотя в голове всё ещё звучит смех гниющего человека — демон не давал спать всю ночь, говоря о том, что план провалится, и лучше бы Киму прекратить убегать, иначе всё будет куда сложнее. Демон говорил и о том, что Тэхёна жизнь ничему не учит. То время в аду оставило свой отпечаток, но Ким снова идёт наперекор, словно пытаясь разорвать связь с Чонгуком. Демон знал, что так будет, но смеяться над решениями людей ему не запрещено…

Тэхён гонит эти мысли, на пару секунд жмуря глаза. Не стоит отвлекаться от плана. И без того голова разрывается от чудовищного количества мыслей. Ким, молча кладя ложку на тарелку, поднимается со своего места, чтобы унести посуду на мойку. Он переступает лавку, мельком глядя на Скотта. Ким делает всего несколько шагов, как внезапно заваливается на бок и падает на пол, разбивая тарелку. И падает он специально на осколки, чтобы точно отнесли в больницу и обработали раны.

Поднимается суматоха. Мужики не подскакивают, но белоглазые дают сигнал другим. Стоит им подойти к Тэхёну, как позади них падает Уилл, а за ним Скотт и Хосок. Твари дают друг другу знаки, о чём-то переговариваясь. Рычат, вызывая подкрепление. В столовую сбегается целая группа белоглазых. Они не понимают, что произошло с людьми, плюс ко всему они не доктора. И ничего не остаётся, кроме как принести носилки и отправить их в больницу — благо, это быстро. Последним падает Ильсан, уже у выхода из столовой. Его тоже отправляют в больницу.

— Что происходит? — Алонзо подбегает к процессии, когда пострадавших заносят на носилках в больницу. Он как раз находился у стойки и делал назначения своим пациентам.

Муррийцы рычат что-то и, чёрт, как же Алонзо бесится с того, что до сих пор не могут придумать нормальную систему перевода. Все эти рычания сливаются в одно, даже не разобрать, где какая интонация. И отдельных звуков тоже не разобрать. А таких ситуаций, между прочим, много — тогда, когда нужно донести друг до друга информацию. В таких случаях, конечно, они используют импульсы в мозг, но это неприятно и иногда даже больно. Однако это оставляют на крайний случай. И сейчас Алонзо не остаётся ничего, кроме как отправить прибывших в процедурный кабинет, чтобы у них взяли кровь и привели в чувства. Сам он подойдёт позже, когда будут готовы анализы.

Однако уже в процедурном Тэхён и остальные резко «приходят в себя», поднимаясь на кушетках и переглядываясь. Муррийцы остались за дверью, а к ним спиной стоит одна девушка, которая готовит шприцы. Ким кивает Скотту на дверь, чтобы тот закрыл её изнутри, а сам тихо встаёт с кушетки и в два широких шага оказывается около девушки.

— Спокойно, — Тэхён зажимает вздрогнувшей девчонке рот, перехватывая её руки так, что она роняет шприц. Она Киму до плеча едва достаёт, но в качестве заложницы в самый раз, — мы не тронем тебя, если будешь вести себя тихо. Кивни, если поняла, — девушка, дрожа всем телом, кивает несколько раз, жмуря глаза, — вот и молодец. Мы всего лишь хотим тихо уйти отсюда. Понимаешь? — она снова кивает, пока её тихо разворачивают. Тэхён приставляет к её горлу скальпель — тот лежал в шкафчике, который уже обшарил Ильсан, — но если будешь мешать нам, эта штучка быстро перережет тебе горло, — девушка замирает в его руках, напрягаясь всем телом ещё сильнее. Она чувствует холодный металл на шее. И чертовски боится даже пошевельнуться.

— И что дальше? — Скотт выглядывает из окна, совсем немного отодвигая жалюзи. Здесь они, к счастью, есть, — в коридоре люди, тварей не видно.

— Сколько людей с оружием на этаже? — Тэхён спрашивает у девушки, плотнее прижимая скальпель к её горлу.

— Д-двое охранников и-и четверо муррийцев, — она говорит, начиная заикаться и дрожать сильнее, чем прежде, — н-но оружие только у четверых.

— Не надо бояться, — Ким снова наклоняется к ней, чтобы говорить почти на ухо, — как тебя зовут?

— Эмили, — у девушки уже слёзы наворачиваются от страха.

— Хорошее имя, Эмили, — Тэхён знает, как такие ситуации влияют на людей. Знает, что запугивает совсем юную девчонку. Но ему всё равно на неё, — сейчас мы выйдем наружу, а ты пойдёшь с нами. И будешь делать всё, что мы скажем.

Девушка кивает, стараясь не смотреть ни на одного из мужчин. Слишком страшно, тело трясёт неконтролируемо. Такое чувство, что и голос пропадает. Горло сдавливает, а дышать становится сложнее. Но она всё равно идёт, когда её подталкивают к двери. Ноги ватные и едва ощущаются. Если бы этот мужчина её не держал, она бы упала.

Они все выходят в коридор. Тэхён идёт впереди, держа девушку перед собой и плотно прислоняя к её коже скальпель. Люди — персонал и пациенты — тут же отшатываются от них, создавая шум. Ким быстро идёт вперёд, постоянно оглядываясь. Ищет пути отхода и проверяет, нет ли впереди белоглазых. Естественно, их замечают почти сразу — увидели по своим камерам. Навстречу им уже идёт Алонзо с охраной и белоглазыми, а пациенты и персонал прячутся в палатах.

— Тэхён, что происходит? — Алонзо останавливается посреди коридора. Переговоры с «преступниками» будет вести именно он. А ещё у них приказ — не стрелять. Все должны остаться целыми и невредимыми, — отпустите девушку, давайте договоримся.

— Не о чем говорить, док, — Тэхён хватает девушку за волосы, поднимая её голову и заставляя вскрикнуть, — оружие на пол!

— Тэхён…

— Я сказал: «оружие на пол»! — Алонзо оборачивается на охрану, кивая им и указывая на пол. Те послушно опускают оружие, поднимая руки, — а теперь пнули их нам! Быстро! — его слушаются. По полу к ним скользят два пистолета и два автомата. Белоглазые тоже выполняют приказ, повторяя за людьми в охране, — дай нам уйти, док. И никто не пострадает.

— Тэхён, мы можем всё обсудить, — Алонзо, поднимая руки, подходит чуть ближе. Но на него тут же направляют ствол автомата, снимая тот с предохранителя, — Чонгук…

— Заткнись, — Тэхён предупреждающе шипит, не желая того, чтобы Скотт услышал про Чонгука. Ни к чему ему это знать.

— Хорошо, Тэхён, — Алонзо снова делает шаг вперёд, не особо пугаясь предостережений, — но отпустите девушку, ладно? — он мельком смотрит на Эмили, которая только недавно начала здесь работать. У неё всё лицо красное от слёз, а губы трясутся, — давайте вы возьмёте меня вместо неё. Я знаю территорию лучше, чем она. Она же вообще здесь новенькая.

— Это так, Эмили? — девушка кивает, громко всхлипывая. А Тэхён бесится с чужих слёз. Взять Алонзо, кажется, действительно лучшая идея, — окей, док. Если что-то пойдёт не по плану, у тебя в башке окажется дыра. Уж поверь, мы не промахнёмся, — каждый из них стрелок, почти каждый — убийца. Рука не дрогнет.

Алонзо подходит ближе, ничего не отвечая Киму. Он, пусть и не шибко эмоциональный, но всё ещё не лишён рассудка. Эмили ничего не сможет сделать в такой ситуации. А он сможет их остановить. Или хотя бы попытается, не дрожа и не плача от страха. Всё-таки, он в этом городе уже очень давно и явно лучше справится с мужиками, чем беззащитная девушка. Алонзо просто действует логически, он далеко не джентльмен.

Тэхён, тем временем, отталкивает Эмили и направляет пистолет на Конте. Перехватывает уже его за шею, прижимая ствол к виску. Алонзо даже не дёргается, кивая Эмили и своим людям. Тэхён снимает пистолет с предохранителя большим пальцем, удобнее укладывая его в руке. Дальше нужно действовать также быстро и слаженно.

— Зашли внутрь, — он кивает охране на дверь одной из палат, но те мешкают, — внутрь, я сказал! И побыстрее, если не хотите увидеть мозги доктора на стене, — Тэхён сильнее прижимает холодный ствол к чужому виску, угрожая теперь всем. И на сей раз его слушаются. Белоглазые и охрана заходят в палату вместе с Эмили, а Ким закрывает их так, чтобы они не открылись, — а теперь Лорд, — Тэхён не знает, где именно находятся датчики, но смотрит вверх, там они явно есть, — я знаю, что ты видишь и слышишь меня. Нам нужно, чтобы всех наших людей из больницы привели сюда, на первый этаж. Иначе я начну убивать ваших людей и тварей без разбора. И первым будет док. Так что шевелись, Лорд. Отдавай приказ из своего кабинета, — Ким сильнее давит на шею Алонзо, на что тот открывает рот, пытаясь вдохнуть поглубже, — а ты, док, — Ким теперь говорит тише и смотрит прямо перед собой, — закрой главные двери так, чтобы их не открыли с той стороны. А мы пока закроем все эти палаты. Вперёд.

Алонзо слушается. Ведёт всех к дверям, закрывая их по электронной системе. Её можно отключить, если зайти из кабинета Лорда, но тот не станет этого делать. По крайней мере, не сразу. С одной стороны Тэхён и его компания оказываются в ловушке, но с другой — они держат в заложниках главного врача больницы и весь первый этаж. И это явно им на руку. Если что-то пойдёт не так, они начнут убивать заложников. А Лорд не пойдёт на такие жертвы.

Уже через несколько минут на верхний этаж поднимают Монику, Юнги, Чимина, Лу и Дэна, который, оказывается, тоже находится здесь. Он изначально был в больнице, но никто про это не знал. Монику привозят на инвалидной коляске и с капельницей на сгибе локтя. По-хорошему, ей нужно остаться и соблюдать постельный режим. Но Тэхён действует так, как привык.

— Тэхён, что происходит? — Моника поднимает на него взгляд, совсем не понимая, что происходит. Она догадывается, конечно, но ей всё равно нужны объяснения.

— Мы уходим, Моника, — Тэхён наклоняется к ней, толкая Алонзо к Ильсану. Тот уж точно не сведёт с него пушки, — сбегаем, точнее. Ты с нами?

— А Чонгук? — Моника не видит его. А без мальчишки не уйдёт, что бы Тэхён ни предлагал.

— Он останется здесь, пока я буду искать лекарство, — Тэхён врёт и даже не стыдится этого. Ни к чему беременной Монике знать о том, каковы его реальные мотивы, — я позже тебе всё объясню. Сейчас мне нужно только твоё согласие.

Моника знает, что времени у них нет. Даже подумать. Потому что, судя по всему, Тэхён всё же смог придумать план побега. Алонзо в заложниках, весь первый этаж пустой. А их подняли быстро и аккуратно, не причинив вреда. Ким действительно смог бы сбежать, но… Что, если Моника не хочет сбегать? Она не хочет, чтобы её ребёнок рос в лагере. Не хочет бросать Чонгука, пусть ещё и не видела его. Она не хочет больше жить в ужасных условиях и каждый день стараться выжить. Бороться за место под солнцем больше не хочется. Хочется просто выдохнуть и расслабиться. И в городе это возможно. Здесь Моника сможет позаботиться о своём ребёнке, сможет, наконец-то, не думать о том, как не умереть с голоду. В городе буквально есть всё, что только хочется. И не воспользоваться этим будет просто глупо. Здесь её ребенок будет в безопасности, сыт и одет. И Моника сделает всё ради него. Паскалю она не могла помочь, из-за чего до сих пор винит себя. Но с этим ребёнком она так не ошибётся. Плевать, пусть её запишут во враги и предатели, но жить так, как раньше, она больше не может. Пускай это будет означать окончательный разрыв с Тэхёном. С ним они давно не вместе. Поэтому и печалиться не о чем.

— Я не пойду, — Моника укладывает руки на живот, который уже начал округляться, пусть и не сильно заметно, — я останусь здесь, Тэхён.

— Ты уверена? — Ким смотрит на неё, поднимаясь на ноги и напрягая челюсть. Он предполагал, что Моника не согласится, но… видимо, зря в нём теплилась какая-то тупая надежда на что-то в будущем. Когда он вернётся, и если вообще вернётся, Моника будет с другим человеком. 

— Я не смогу нормально родить и вырастить ребёнка в лагере. И ты это знаешь. И Чонгука я не оставлю.

Тэхён не отвечает. Кивает только, понимая Монику и принимая её выбор. Конечно, та в первую очередь думает о ребёнке и о Чонгуке. А потом уже обо всём остальном. Он не расстроен. Это было ожидаемо. И так даже проще. Ему не придётся брать на себя ответственность. Тэхён этим себя утешает, он ведь дал Монике выбор. Она сама решила остаться.

У остальных Тэхён ничего не спрашивает. Лу уже отходит к Уиллу и Скотту. Дэн, понимая всё из их разговора, уходит к Монике. Он остаётся. Ему в лагерях тоже делать нечего. Его никто не ждёт и не ищет. А здесь ему неплохо. Но его Ким точно не станет уговаривать пойти с ним. Юнги, косо глядя на Тэхёна, тоже идёт к Монике. С Тэхёном он не пойдёт. Во-первых, он будет задерживать всех из-за ноги, во-вторых, с Кимом пока что просто не хочет иметь дел. У них всё слишком запутано… Чимин — последний, кто не может принять сторону. Ему до боли под рёбрами хочется пойти с Тэхёном. Но… какое у того будет отношение? Идти с ним ужасно больно, а остаться без него — ещё хуже. И из двух зол обычно выбирают меньшее. Чимин отходит к Тэхёну, становясь за ним и пряча лицо. Не хочет, чтобы на него вообще смотрели.

— Отлично, — Тэхён кивает, отходя к группе, — дело за малым. Эй, Лорд! — Ким снова обращается к Эбаду, который всё это время следит за событиями на экране, — дай нам уйти, и никто не пострадает! Мы сейчас откроем дверь и пойдём к воротам. И никто из вас нас не остановит. Никто из твоих не станет стрелять, понял? Кэп, — Тэхён понижает голос, оборачиваясь к Скотту, — поищи кого-нибудь, чтобы взять их с собой. У нас будет живой щит.

Скотт кивает ему, принимая эту идею. Живой щит их обезопасит. Пускай минимально, но хотя бы можно будет закрыться. И лучше взять тех, кто точно не сможет сопротивляться. Это больница, и здесь выбора не так много, у них всего лишь один этаж. Но Ноа найдёт тех, кого можно использовать. Ильсан идёт с ним, чтобы помочь в случае чего. Им, в любом случае, нужно несколько людей.

Уже через несколько минут в коридоре появляется несколько девушек и одна муррянка. Беременная. Она потерянно смотрит на происходящее, прикрывая щупальцами большой живот и что-то порыкивая на своём языке, пока ей угрожают пистолетом. И это, пожалуй, слишком жестоко, потому что она даже не понимает, что ей говорят.

— Тэхён, — Моника, поднимаясь с коляски, подходит к нему. Она не вытаскивает капельницу из вены, идёт прямо с ней, волоча за собой, — ты переходишь все границы. Отпусти её.

— А они соблюдали границы, когда уводили наших к себе, а? — Тэхён говорит негромко, но раздражённо. Алонзо наблюдает за ним издалека — он вместе со всеми стоит у стены, его руки связаны и вывернуты за спину, — они точно также не гнушались уводить детей и беременных женщин, Моника. Или ты уже решила забыть это и принять все подачки тварей? Молодец, так держать!

— И чем тогда ты лучше их? — она заламывает брови, потому что такими темпами мир никогда не восстановится. Каждый пытается причинить боль другому. Неужели и люди готовы забыть о своей человечности? Если она вообще осталась, конечно.

— Я хуже, — в глазах Кима загорается опасный огонь. Он действительно готов на всё, чтобы уйти отсюда.

— А что сделают с нами, когда вы уйдёте, Тэхён? Ты об этом не подумал? — Моника снова останавливает его, держа за рукав куртки. Верхнюю одежду они забрали из ординаторской. А белоглазые после такого побега могут сделать с оставшимися лагерными всё, что угодно.

— Вам ничего не сделают. Потому что сейчас вы принимаете их сторону, предавая людей, — Тэхён смотрит ей прямо в глаза. Он говорит жёстко, но это правда. Сейчас лагерные поделились на две стороны. И тех, кто остаётся, будут считать людьми тварей. Им дороги назад не будет, — счастливо оставаться, Мони, — произносит, глядя прямо в блестящие от влаги глаза. Прощание у них, конечно, вышло хреновым. И это мягко сказано.

Тэхён кивает своей группе, чтобы построились и направлялись к выходу. Сам он снова приставляет пистолет к виску Алонзо, толкая его к дверям. Он ещё должен будет открыть всё, чтобы группа вышла. Сейчас они в относительной безопасности. Если белоглазые сделают хоть один выстрел или примут неверное решение, то, в первую очередь, пострадает их беременная муррянка. А этого они не допустят — Лорд слишком печётся о своём народе.

Они выходят беспрепятственно. И до ворот добираются точно также. На улице даже никого нет. Видимо, всем отдан приказ, чтобы людей пропустили и не мешали им. Или чтобы прятались — мало ли, кого ещё могут взять в заложники. Тэхён идёт впереди всех, издалека видя около ворот Лорда. Тот стоит один, при нём не видно ни автомата, ни пистолета. Охраны тоже нет.

— Мы можем договориться, Тэхён, — Лорд начинает диалог, пока остальные удивляются тому, что один из белоглазых может говорить. Группа уже подходит к воротам, свобода буквально мелькает перед глазами.

— Не можем, — Ким смотрит прямо на него с дикой злостью. Но Лорд видит в нём отчаяние. А ещё страх. Тэхён струсил. Испугался того, что Чонгук прокусит его шею.

— Я так понимаю, твои друзья не в курсе того, что Чонгук теперь один из нас, — Лорд не хотел этого говорить, но, увы, ситуация вынуждает, — что он теперь…

— Замолчи, тварь! — Ким давит Алонзо на висок сильнее, не отрывая колючего взгляда от Лорда, — иначе я убью его!

— Тэхён, я просто предлагаю решить проблему мирным путём, — Лорд не нервничает, говорит спокойно. Но он понимает, что Ким не намерен что-то исправлять. Он твёрдо решил уйти из города, — мы обговорим все условия и решим всё цивилизованно.

— Мирно уже не получится, Лорд. У нас изначально не было мира. А теперь пропусти нас и не мешай, — Тэхён кивком головы показывает на ворота, чтобы его группа прошла. Они всё ещё загорожены другими людьми, как щитом.

— Ты ведь понимаешь, что Чонгук умрёт без тебя? — эта фраза прилетает Тэхёну в спину, когда он уже выходит за ворота. Но Ким, проглотив её, останавливается только на пару секунд.

— Это будет лучшим вариантом из всех возможных, Лорд, — Тэхён не хочет, чтобы умирал Чонгук. Он хочет, чтобы умер монстр. И готов убить его в зародыше, пусть это и Гук. Так будет лучше. Так правильнее. Зло нужно давить в корне.

Тэхён вместе со всеми выходит за ворота, всё ещё прикрываясь Алонзо. Охраны действительно нет. Никого нет. Ким даже верить боится в то, что их вот так просто отпускают. Как будто это всё нелепый сон. Неужели у белоглазых не было плана? Неужели они действительно готовы отпустить их взамен на жизнь своих людей и беременной муррянки? Это, может и не странно, но слишком просто…

— Папа! — звонкий голос разрезает утреннюю тишину. Все оборачиваются на крик девушки, которая сейчас стоит рядом с Лордом. Тот держит её щупальцами, показывая клыки. Он буквально зеркалит позу Тэхёна, но вместо пистолета — клыки, — Папа, помоги!

Хосок внимательно вглядывается в девушку, узнавая в ней свою дочь. Он медленно, по инерции опускает пистолет, делая шаг вперёд и растерянно бегая по её лицу глазами. Не верит. Не верит в то, что она жива. Его девочка, его дочь, ради которой он всё это время старался выжить. Его Наён. И она сейчас в щупальцах твари.

— Вернитесь обратно, Тэхён. И тогда никто не пострадает, — Тэхён видит, как за спиной Лорда появляются другие твари. Это буквально целая армия. Они все стоят с автоматами и целятся прямо в них. Без жертв уйти не удастся, живой щит не спасёт, — давай обойдёмся без жертв. Ты ведь знаешь, что даже если вы уйдёте сейчас, мой народ вас нагонит. И тогда мы точно не сможем договориться по-хорошему. Не заставляй меня переходить черту.

— Тэхён, — Хосок, у которого во рту пересыхает от зрелища, оборачивается на Кима. Голос едва ли не дрожит. Чон всё ещё не верит в то, что видит сейчас, — это моя дочь, Тэхён…

Ким отрицательно машет головой. Он не поведётся на такое. Пускай, даже если это дочь Хосока, он не отступится. Они должны сбежать. Ким ведь оставил Чонгука и Монику. Смог. Однако происходит то, чего Ким совсем не ожидает.

Хосок, отходя на шаг назад и всем корпусом поворачиваясь на Тэхёна, направляет пистолет прямо на него. Его рука не дрогнет.