Это произошло в один из солнечных дней, какие всегда бывают в начале июня. Юношам оставалось учиться всего ничего, пару дней не более, и вскоре они вновь должны были расстаться на долгие три месяца. А ведь этого так не хотелось. Не хотелось отпускать, не хотелось переставать наслаждаться обществом друг друга, не хотелось разлучаться и не касаться друг друга целых три месяца. Оба парня отчаянно хотели остаться вместе подольше, хотя бы еще чуть-чуть, ведь их так тянуло друг к другу, но это было невозможно, к их превеликому сожалению. И это заставляло грустить.

Однако солнечная и ясная погода, зеленая трава, приятный шелест листвы деревьев близ Хогвартса, теплый воздух, все это немного скрашивало нараставшую в душе тоску.

После всего лишь двух уроков, которые у них были сегодня, юноши отправились на ставшую такой родной и привычной долгую прогулку. Им вдвоем было так хорошо и спокойно, к тому же пейзажи окрестностей тоже создавали ауру безмятежности и неизменности. С тех пор, как Минхо начал в открытую встречаться с Джисоном, а Сынмин тайно с Чанбином, друзья стали меньше времени проводить друг с другом, что очень расстраивало как Феликса, так и Хенджина. Ведь им хотелось проводить время всем вместе. Но ребята часто считали свидания более важным занятием, нежели прогулку с друзьями. Поэтому они стали намного чаще уходить куда-нибудь вдвоем, долго разговаривать и все больше влюбляться. Чувства их никуда не делись, они все крепли, и с каждым днем им обоим все больших усилий стоило скрывать свои душевные порывы. Но пока что, до этого момента они оба отчаянно держались.

Парням иногда было откровенно больно смотреть за влюбленными друзьями, ведь те могли, не стесняясь, ни себя, ни других, показывать свою любовь друг к другу, а вот Ликс с Хваном этого не могли. Ведь они, словно маленькие дети, хотя от них они недалеко ушли, боялись признаться, боялись открыться, страшились отказа. И потому молчали, а молчание убивало их, разъедая душу, словно серная кислота. Они будто две одинокие души, чей свет притягивал и манил друг друга, но признать, что они были оба беспамятно влюблены в этот свет, зависимы от него, парни не могли.

Возвращаясь к тому самому дню, мальчики отправились на одну из своих последних прогулок в этом учебном году. Они были одновременно счастливы из-за окончания учебы и расстроены из-за скорой разлуки. Привычными были их разговоры: они всегда рассказывали друг другу, как прошел их день и внимательно слушали, а после их разговор начинал плавно перетекать и на другие темы. И этот раз не был исключением. Негласной традицией, правилом стало также то, что Хенджин, как бы «случайно» стал брать Феликса за руку, сначала невесомо касаясь ее своими изящными пальцами, а после и переплетая их с чужими. И Ли никогда не возражал, ему нравилось это проявление тактильности у Хвана. Вот и сейчас тот также «случайно» переплел их пальцы вместе и повел блондина к их столь горячо любимому берегу Черного озера. Не замолкая ни на секунду, они дошли до нужного места назначения и сели прямо на траву, ведь сейчас уже не было холодно. Теплый ветер приятно обдувал их лица, заставляя волосы растрепаться, делая их вид смешным и несобранным. И Хенджин не смог удержаться от того, чтобы заправить непослушные пряди за маленькое, будто эльфийское, ушко блондина, на что юноша получил долгий и выразительный взгляд.

***

Хван так любил смотреть на Феликса, так любил наблюдать за ним и открывать в нем что-то новое постоянно, обожал находиться рядом, любил находить его руку своей, любил сидеть с ним рядом на Нумерологии. Любил его карие глаза, которые в тайне величал бездонными омутами, любил, безумно любил эти созвездия веснушек, что складывались в бесконечные галактики и придавали Феликсу такого шарма, какого ни у кого другого и быть не могло; любил его непонимание магического мира, любил его любовь к Древним Рунам, любил его голос, его теплые руки, его тепло, его улыбку. Он любил всего Феликса, без остатка, он так любил, но боялся открыться. Он не раз заводил разговор с Минхо об этом, он так отчаянно хотел где-то в глубине души, чтобы друг дал ему какое-то универсальное решение, как признаться и не получить разбитое сердце, как признаться, и чтобы это, желательно, было взаимно. Но в то же время брюнет прекрасно понимал, что так не бывает, что без страха и нерешительности, без минутной смелости это все не проходит, да и русоволосый говорил ему это. И не раз. Но все же Хенджин отказывался верить и принимать. Однако один из множества разговоров с Минхо все же что-то изменил в брюнете, в его сознании.

Они остались в комнате одни, Чонин куда-то ушел, и потому парни могли спокойно поговорить. Сначала они рассказали друг другу о насущном — о школе, без этого не обходился ни один разговор, ведь эта животрепещущая тема волнует всех и вся абсолютно всегда. А после Хван вновь решил завести знакомую песню:

— Хо, мне нужно сказать кое-что…

— Давай, — ответил тот, даже не дослушав просьбу. Знал уже, что его ждет. Очередная тирада о Феликсе. Нет, Ли не был против того, чтобы его друг высказывался, если тому нужно было это, просто в последнее время такие разговоры стали более частыми, оттого более ожидаемыми. Но пока что парню они надоесть не успели.

— Я много думал над тем, что ты мне сказал еще тогда, в башне, — произнес Хенджин, — Знаешь, смотря на тебя, я даже иногда преисполняюсь уверенности, но когда я вижу его… То от этого всего и следа не остается, я будто перестаю нормально мыслить…

— Как же мне этого знакомо, — усмехается Ли, вспоминая себя и Хана, — Помнишь, я предлагал тебе написать ему письмо? Что думаешь?

— Думаю, что не переживу подобного. Просто представь: я отдам эту бумажку, а затем убегу, а потом буду мучаться в ожидании ответа… Просто кошмар.

— Джин, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь и как тебе тяжело, но, опять же, скажу: может, все же стоит просто взять и сделать, не думая, не размышляя, м? Ты, как по мне, сейчас себя очень накручиваешь, оттого тебе страшно и все такое. Попробуй просто отключить мозг, например?

***

«Отключить мозг».

Именно это словосочетание и засело в голове брюнета, эхом отзываясь при мыслях о признании. Отключить мозг… Честно, звучит, как вариант.

Позже Хван много размышлял об этом и пришел к выводу, что… Да? Что это стоило бы сделать. Что это действительно бы помогло уже в кой то веки положить всему этому конец. Он решил, что признается на одной из прогулок, когда они совершенно точно будут одни, но не позднее, чем в этом году, потому что молчать и терзаться сомнениями и страхами было уже просто невыносимо.

Сейчас они как раз оказались одни, вся атмосфера будто располагала к тому, чтобы Хенджин мог совершить задуманное, а именно попытаться признаться в своих чувствах.

Феликс смотрел на него так долго, так пронзительно, будто пытался что-то найти или чего-то ждал, но затем вдруг отвернулся, уставившись куда-то в даль, блаженно прикрывая глаза, позволяя легкому ветру обдувать свои черты, забираться в мягкие блондинистые волосы, и в этот момент Хенджин понял, что лучше момента, чем сейчас у него уже не будет. Если не сейчас, то когда? И поэтому он наконец-то решился. И отключил мозг. Он запретил себе рассуждать или анализировать, просто решил позволить своему сердцу, которое молчало так долго, говорить за него.

— Ликс, — позвал он, нарушая молчание, такое размеренное и такое спокойное.

— М? — юноша обернулся, и солнце ярко осветило его лицо, сделав его воистину своим сыном. Таким красивым и солнечным, таким обаятельным и притягательным. Феликс и правда сын солнца, меченный своим же родителем.

— В общем, — парень замолчал на какое-то время. Слова не шли в голову, и было безумно страшно, но пути назад тоже уже не было, поэтому оставалось лишь продолжить, — Я не знаю… Возможно, мы оба пожалеем о том, что я сейчас сделаю, — а что ты сделаешь, Хенджин? Неужто решился? — Но… я больше не могу молчать…

И, не дав Феликсу и слова вставить, брюнет сократил и без того маленькое расстояние между ними и накрыл столь желанные губы своими, соединяя их в таком долгожданном и прекрасном поцелуе.

°°°

Феликс подался ближе, кладя свои руки на широкие плечи Хвана, обвивая бледную шею. Этот поцелуй был до боли медленным, сладостным, таким сладким, что не хватало только меда меж их губ, но таким до жути приятным и нужным. Они нечасто целовались так. Нежно, медленно, чувственно. Чаще из этого списка присутствовало лишь «чувственно». Такой поцелуй, что они делили сейчас, парни дарили друг другу тогда, когда кто-то из них нуждался в поддержке. Тогда, когда слова казались излишними и ненужными. И сейчас был именно такой момент. Им обоим нужно было почувствовать какую-то, хоть малейшую крупицу потерянного спокойствия.

Ликсу так не хотелось отрываться от родных губ, но кислород постепенно заканчивался и волей неволей пришлось это сделать. Ли прижался к груди Хенджина, а тот, в свою очередь, положил подбородок на блондинистую макушку.

— Джинни, я не верю… — прошептал Феликс, — Это не может быть правдой, все это…

— Я тоже, Ликси, но… кажется нам придется смириться с тем, что это все же правда.

— Мне страшно, — признался Ли через пару секунд. Ему действительно было до безумия страшно. За Хенджина, за них обоих, за все, что когда-то было родным, но в один момент стало далеким и чужим. Ему так отчаянно хотелось ощутить спокойствие, хоть малую его часть, хоть на секунду, но он не мог. Даже рядом с Хваном, ведь жизнь Хенджина все еще могла быть в опасности. Он так хотел вернуться на несколько дней назад, не ссориться, не идти на чертову улицу, не знать. Не знать, не знать… Жить в счастливом неведении, когда единственными его проблемами были экзамены в следующем году, да мелкие ссоры с Хенджином по пустякам. Так хотелось, чтобы все было, как раньше, до этих жутких открытий, что явно не дадут покоя в ближайшее время, — Скажи, что все будет хорошо. Прошу, скажи, — хотя бы обещание. Пустое обещание.

— Все будет, Солнышко, — брюнет чувствовал чужое беспокойство и волнение и очень хотел бы забрать все эти ужасные тревоги себе, лишь бы его Солнце не переживало, лишь бы сердце его не билось так болезненно быстро. Он тоже хотел вернуться назад, тоже хотел не ссориться, тоже хотел, чтобы все стало, как было, чтобы все было более-менее хорошо. Но это невозможно, уже невозможно. Им придется жить в новой реальности, что больше походила на кошмар. Он и сам не верил, в то, что говорил, но Феликсу нужны были эти слова, — Все будет нормально. Мы справимся, — просто слова, которые ничего не изменят, но, возможно помогут одному веснушчатому мальчику сейчас.

— Надеюсь, — согласился парень, — Я так не хочу расставаться сегодня, — признался он, — Хочу знать, что с тобой все точно будет в порядке.

— Тогда собери вещи на завтра, после ужина проведу тебя в свою гостиную, — произнес Хенджин. Они уже несколько раз проворачивали подобное, ведь чтобы попасть в гостиную Слизерина нужно лишь быть идентифицированным змеем на входной двери, а это не проблема. Да и в комнате Хвана как-то всегда спокойнее было.

Блондин благодарно улыбнулся, радуясь, что сегодня они заснут вместе и что он будет знать, как там его возлюбленный. Он пробурчал тихое «спасибо», а после вновь уткнулся в грудь Хенджина, вдыхая родной аромат. Кажется, что действительно все или хотя бы что-то будет хорошо.

***

Через какое-то время они разошлись, направившись в свои гостиные. Парни сделали некоторые уроки на завтра, в том числе ЗОТИ, ведь профессор Снейп обязательно их обоих спросит, можно было даже не предполагать. А также Феликс собрал вещи, чтобы пойти к Хенджину: зубную щетку, расческу, пижаму и учебники. Словно он просто шел на ночевку к своему парню. Но такие ночевки были против правил Хогвартса, однако пока не пойман — не вор, ведь так? Поэтому некоторые студенты практиковали подобное. Например, Феликс с Хенджином и Минхо с Джисоном. Сынмину и Чанбину такой возможности почти не выпадало, ведь Чан почти всегда ночевал в комнате за очень редким исключением. Он не был в курсе отношений, по крайне мере Кима и Со, да и не надо бы ему это знать. Поэтому Сынмин с Чанбином просто проводили время вместе днем.

Феликс не забыл также предупредить друга, что уйдет, а после оставил сумку на кровати, и вместе они пошли на ужин. Вкусная еда и более-менее непринужденные разговоры с Сынмином успокоили, видимо, демонов Ликса, поскольку тот даже почувствовал себя вновь безопасно в месте под названием Хогвартс. Ли очень сильно надеялся на то, что это чувство задержится на долгое время, а не будет чем-то мимолетным.

После еды, уже втроем с Хенджином, парни направились в гостиную Когтеврана: Ким, чтобы остаться там уже до утра, ведь сегодня у него больше не было никаких планов, Феликс же — взять сумку, Хенджин — подождать Ликса. Тот пообещал Хвану, что сбегает быстро, поэтому брюнет остался ждать его у самого подножия длинной винтовой лестницы.

Ликс, как и заверял, вернулся очень скоро с сумкой на плече, и вместе они направились к подземельям Слизерина. По дороге Ли натянул на себя капюшон толстовки, чтобы у змея, как и в прошлые разы, не возникло сомнений. Они также не сказали друг другу ни слова, шли молча, держась за руки, но тишина, разрываемая звуком шагов, их не тяготила. Наконец Феликс с Хенджином добрались до входа в гостиную, где змей успешно идентифицировал Хвана, и они вошли в саму гостиную. Был уже вечер, поэтому, по счастью, людей было немного, а те, что были там, не удостоили вошедших и каплей внимания, и это было тем двоим только на руку. Юноши, словно преступники, прокрались в комнату Минхо, Хенджина и Чонина. Насчет последнего брюнет уже узнал у Ли-старшего за ужином. Ян приходил днем и забрал свои немногочисленные вещи, его переселили сразу после разговора с профессор Макгонагалл. Теперь в этой комнате до следующего учебного года будут жить лишь двое — Минхо и Хенджин. Но в этом году русоволосый закончит школу и потому в следующем, который будет последним уже для Хенджина, с ним будут жить два новых и явно незнакомых человека, может первогодки. Но это все будет не сейчас, поэтому парней это не волновало.

Итак, Феликс с Хенджином пришли в комнату к брюнету, где, вполне ожидаемо, встретили Минхо. Тот знал, что Ликс сегодня будет у них, поэтому на вошедших он обратил мало внимания, лишь поздоровавшись с ними. К тому же, Ли-старший уже хотел спать и потому был немного вялым. Пока младшие переодевались в пижамы, Минхо пошел спать, поэтому этим двоим пришлось говорить шепотом, дабы не навлечь на себя праведный гнев старосты Слизерина. Да и освещение они приглушили, чтобы особо не мешать старшему.

Какое-то время они разговаривали ни о чем, о погоде, ведь выпало так много снега, о завтрашнем уроке ЗОТИ, на котором профессор Снейп явно им обоим задаст, о скорых рождественских каникулах. Обо всем и ни о чем, просто, чтобы занять время до сна и послушать голоса друг друга, в которые они были так влюблены. Но после, Феликса, который был утомлен событиями сегодняшнего дня, начало клонить в сон. Его глаза закрывались сами по себе, однако он упрямо боролся со своим организмом, голова падала на собственную грудь, а взгляд был таким сонным-сонным. И это все так умиляло Хенджина, но он все же предложил уже ложиться, раз Феликс еле глаза открытыми держит. Идея была встречена одобрением со стороны блондина.

Они улеглись, накрывшись теплым одеялом, все-таки зима на дворе, Ликс по-хозяйски закинул одну ногу на бедра своего парня, кладя голову тому на грудь, а Хенджин лег на спину, прижимая к себе хрупкое и такое родное тело.

— Как ты? — спросил Хван.

— Мне спокойнее сейчас, — ответил Ли, — Спасибо, что провел сюда. И позволил быть с тобой сегодня.

— Да брось, пустяки…

Феликс слабо ударил его своим маленьким кулачком по груди, мол, нет, не пустяки, для меня это важно, на что получил тихий смех брюнета. Перед тем, как окончательно отдаться во власть сна Ликс не смог отказать себе в удовольствии прижаться своими губами к пухлым Хенджиновым.

°°°

Они были такие мягкие-мягкие. Немного влажные. И такие идеальные. И такие желанные.

Феликс не верил в реальность происходящего. Хенджин… его целует? От шока юноша не мог ни ответить на поцелуй, ни отстраниться, просто продолжал неподвижно сидеть, находясь в ступоре. Это все выглядело слишком нереальным, но таким манящим. Мозг, однако, отказывался воспринимать реальность, считая ее глупой выдумкой.

Губы Хвана аккуратно, будто боясь чего-то, сминали Феликсовы, и это ощущалось чертовски приятно. И правильно. И фантастично, особенно если учесть, что это был первый поцелуй Феликса. Первый, такой невероятный, да и еще и с человеком, от которого он без ума. Но вот Хенджин отстранился, чтобы заглянуть в карие глаза напротив и он увидел в них какой-то шок и непонимание. Неужели… это все же невзаимно?.. Сердце бешено забилось, а тело прошиб холодный пот, и только сейчас он вдруг резко осознал, что он натворил. Он, Мерлин, поцеловал Феликса. Без согласия последнего, между прочим. И теперь это ощущалось тяжким грузом внезапно свалившейся вины. Стоило, наверное, сначала поговорить… Стоило… Но уже поздно что-то менять. Хван помолчал еще пару секунд, а затем затараторил, чувствуя, что ничем хорошим сегодняшний день явно не закончится:

— Ликс, я… Прости, мне стоило сначала поговорить с тобо…

— Я... мы… можем поговорить об этом позже? — блондин будто вышел из транса. И он прекрасно понимал, что сейчас не готов ничего обсуждать и что ему надо многое обдумать теперь. Он еще не мог принять то, что сейчас произошло. Банально, но ему нужно было время, хотя бы немного.

— Д-да… Конечно, — будто у Хенджина был выбор. Ему теперь оставалось только ждать, когда Феликс захочет обсудить это. И захочет ли вообще. Покорно ждать и надеяться, что, даже если это невзаимно, то между ними ничего не изменится. Все, что ему оставалось — это надежда. И ничего более.

После получения согласия Ли поспешно поднялся с примятой травы и быстрым шагом ушел в сторону Хогвартса. Он чувствовал, как в его душе разгорался огонь, бушевал ураган, в голове были миллионы мыслей, а на сердце что-то странное расцветало. Как и у человека, который остался на берегу озера. Юноша не понимал, что только что случилось и что он сам думал по этому поводу. Им обоим теперь нужно о многом подумать, многое осмыслить, и оба понимали, что теперь ничего не будет, как прежде. Просто не может быть. Теперь это новая реальность, в которой им обоим придется жить, которую придется принять. Реальность, в которой они, кажется, точно уже не друзья. Реальность, в которой случился этот поцелуй.

Феликс даже сорвался на бег, направляясь к школе. Он надеялся, очень надеялся, что Сынмин окажется в их комнате, ведь парню просто жизненно необходимо было с кем-то этим поделиться, иначе он бы просто умер от переполнявших его мыслей, чувств и эмоций. А также от фантомного ощущения таких пухлых губ Хенджина на своих.

***

Слава богам, Ким оказался в комнате. Просто, низкий поклон ему даже за это. Ликс фурией влетел в помещение с каким-то странным взглядом. Он быстро сел на свою кровать, посидел пару секунд в тишине, а затем обратил внимание на ошарашенного этими странными действиями Сынмина:

— Минни…

— И что это сейчас было? — удивленно спросил шатен, не дав другу договорить. А зря, — Ты же вроде с Хенджином ушел гулять? Что-то случилось?

— Он меня поцеловал, — выдал Феликс и замолчал. Больше ничего он сказать не смог, хотя хотел бы.

— Он… что? — Сынмин не сразу понял смысл слов друга. Неужели это правда? — Поцеловал? — блондин как-то отрешенно кивнул. А Ким понял, что проиграл Минхо, — Поздравляю, получается? А ты чего такой бледный? Не рад что ли? — надо будет позже сказать этому русоволосому расчетливому засранцу, что он победил.

— Я… не знаю… Я правда не знаю, что и думать…

— Получается, твои чувства взаимны, Ликс. Так почему ты вообще здесь? — шатен честно не понимал, ведь именно об этом Ли мечтал весь год, а когда же это произошло, то он… не рядом со своей любовью?

— Не знаю… просто… это все… так неожиданно… Я испугался и убежал… — проговорил Феликс, кажется, в пустоту, — Минни, я не верю, что это произошло, что это правда… — обратился он к другу, взглянув на того так растерянно и потерянно, что у Кима сердце сжалось.

— Эй, все нормально, — он положил руку ему на плечо.

— Я попросил поговорить об этом позже, но… я не уверен, что смогу с ним об этом поговорить…

— Не обязательно сейчас, ты можешь дать себе время подумать. Столько, сколько нужно.

— Спасибо… Ты… ты можешь поговорить со мной о чем-нибудь? Не хочу сейчас возвращаться к этому всему. Я просто не в состоянии думать, если честно…

— Хорошо.

Сынмин принялся говорить обо всем, что только приходило в голову и Феликсу не забывал задавать вопросы. А блондин снова и снова возвращался на берег Черного озера и снова и снова чувствовал Хенджиновы губы на своих собственных.

Когда же юноша заснул, утомленный сегодняшним днем, Сынмин тихо вышел из спальни, стараясь никого не разбудить. Он спустился вниз по длинной винтовой лестнице и ушел плутать бесконечными и до жути одинаковыми коридорами. Ему пришлось идти добрых пять минут, прежде чем он достиг точки назначения в своем маршруте: шатен оказался рядом со входом в катакомбы или же подземелья, где располагалась гостиная Слизерина. Неподалеку, в темноте его ждал уже знакомый силуэт юноши, который был старше его на год. Ли Минхо, кто же еще? Ким быстрым шагом дошел до друга и молча, с максимально недовольным лицом отдал ему десять галлеонов.

— А я знал, что выиграю, — победно усмехнулся Минхо, смотря на монеты.

— Отстань, Хо. Я уверен, тебе Хенджин все рассказал, — раздраженно бросил Ким. Потерять десять галлеонов в пари было очень весомым ударом по самолюбию.

— Хах, если бы он мне что-то рассказал, я бы поставил двадцать, не задумываясь, — улыбка парня стала еще шире, — Они просто слишком влюблены, Сынмин. Один из них обязательно бы выкинул что-то подобное в этом году, ведь они не могут держать все в себе. Я думаю, ты и по Феликсу видел.

— Да, но… — он не нашелся, что ответить дальше, однако Ли было что сказать:

— Ну что? Не хочешь еще раз поставить на что-нибудь? — ухмыльнулся юноша, — Например, на то, когда они начнут встречаться?

— Да пошел ты! Я больше никогда не буду заключать с тобой пари.

— Как жаль… А ведь я бы мог заработать еще больше, — и смех Слизеринца эхом прокатился по безлюдным коридорам.

***

Утро наступило быстрее, чем хотелось бы. Полночи Ликс проворочался в постели, будучи не в силах заснуть и виной всему был этот поцелуй. С восходом солнца легче не стало. После беспокойного сна, мысли, о, эти чертовы мысли, вновь вернулись. Ли не знал, что и думать по поводу этой ситуации, не говоря уже о разговоре с Хваном. Пока он не обдумает все, то, он принял решение, он будет избегать брюнета, надеясь также и на то, что Хенджин и сам поймет все и не будет пока к нему подходить.

С тяжелым сердцем и нелестными размышлениями в голове Феликс поплелся в столовую вместе с Сынмином, который, как мог, пытался поддержать друга.

***

Хенджин еще долгое время сидел на берегу озера, терзаемый своими мыслями и чувством вины. Зачем он это сделал, зачем? Он должен, должен был поговорить с Феликсом для начала, обсудить все, спросить разрешения и только потом целовать. Но его эгоизм и страх взяли верх и он сделал это просто, потому что захотел. Потому что не знал, как сказать все это иначе. Что ж, Хенджин, позволил сердцу своему поговорить и высказаться? Получай последствия. Он ведь явно его напугал…

В темноволосую голову невольно стали закрадываться мысли о худшем. А что, если это конец?.. Только не это, пожалуйста. Хван почувствовал острую потребность в том, чтобы поговорить хоть с кем-то. И этим кем-то непременно окажется Ли Минхо. Будто выйдя из транса, Хван поднялся и пошел в сторону школы с твердой решительностью найти друга.

***

Нашел он его, как ни странно, в комнате, русоволосый делал немногочисленные домашние задания на завтра, ведь учеба все еще не закончилась. Хенджин, словно золотой снитч, подлетел к старшему и потряс его за руку.

— Хо! Нам срочно надо поговорить!

— Говори, — спокойно ответил парень, не отрываясь от свитка. Он еще просто не знал, что услышит, — Чонина нет, он ушел в библиотеку. Я весь внимание, — наконец он повернулся, чтобы посмотреть Хенджину в глаза.

— Я поцеловал Феликса, — на одном дыхании выпалил брюнет, а Минхо прищурился:

— Правда? — немного удивленно спросил он, а после, получив одобрительный кивок, понял, что выиграл у Сынмина. Он ведь знал, что так будет, — И как все прошло?

— Ужасно, — честно ответил Хван, присев на пол, застеленный мягким ковром, — Он не ответил на поцелуй, а когда я посмотрел на него… В его глазах были шок и непонимание… И мне стало страшно, я попытался извиниться, но он попросил поговорить позже, и мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться, — выдал парень, — Хо, я думаю, я все испортил. Мне кажется, я его напугал… Я чувствую себя таким идиотом…

— М-да, — коротко и ясно, — Возможно, стоило не целовать его сразу, а поговорить перед этим, но сделанного не воротишь. Ты хотя бы, можно сказать, признался, а это уже прорыв, — Ли ободряюще похлопал друга по спине, — Дай ему время, и я уверен, что все будет хорошо. А сейчас не трогай его, пока он сам не подойдет. Понял?

— Да, — ответил Хенджин, все еще пряча лицо в коленях, — Спасибо, Хо. Что выслушал и помог.

— Да не за что, ты только не раскисай. Все образумится.

Они с Минхо проболтали весь оставшийся день, и, благодаря этому, Хенджин смог немного отвлечься, а после и даже устать. Он знал, что завтра все будет по-другому, и засыпал именно с этими тяжелыми мыслями, но вскоре пришедший сон подарил ему блаженное забытие.

°°°

Просыпаться в родных объятиях всегда было чем-то особенным. Чем-то очень приятным и трепетным. Будильник еще не прозвенел, а это значило, что можно было немного времени просто полежать с закрытыми глазами. Или же полюбоваться на спящего Феликса. Тот даже во сне был таким красивым, милым и притягательным одновременно, что стоило только лишь посмотреть на него, взгляд отвести было уже невозможно. Во сне его рот был приоткрыт, а веки слегка подрагивали, лицо же было расслабленным. Лишь иногда блондин хмурился, когда ему снились кошмары, но сейчас, видимо, все было хорошо. Рука и нога покоились на самом Хенджине, крепко того обхватив, будто не желая отпускать, да брюнет, собственно говоря, и не хотел никуда уходить. С первого взгляда, могло показаться, что Феликс не обладал особо развитой мускулатурой, однако этот солнечный мальчик, на деле, был если не сильнее Хенджина, то точно не уступал ему в этом, поэтому его стоило бы бояться, если бы он когда-нибудь злился достаточно, чтобы применять силу. Россыпь веснушек на бледном лице всегда приковывала к себе все внимание брюнета, он мог часами рассматривать их и заново влюбляться. Если бы в подземелья проникал солнечный свет, Хенджин уверен, сейчас бы его возлюбленного нежно целовало солнце. Но покуда светила небесного не было здесь, Хван решил стать ему заменой. Он наклонился и оставил легкий поцелуй на кончике носа, а затем чмокнул в лоб. От этих невесомых касаний Ликс проснулся и часто-часто заморгал глазами, пытаясь их разлепить. Будто маленький птенчик.

Он осмотрелся вокруг и даже не сразу понял, где находился. Спальня не его, да и под боком как-то очень уж тепло. Точно, он же остался на ночь у Хенджина. Теперь блондин посмотрел и на него, мягко улыбнувшись полусонной улыбкой. Сейчас он чувствовал такое спокойствие, будучи рядом с любимым человеком, на какое-то время он даже забыл об ужасах последних дней. Все, что сейчас было важно для него — так это самая милая и очаровательная улыбка в мире, улыбка Хенджина.

У брюнета губы невероятно целовательные, Феликс убедился в этом уже очень давно и сейчас он просто не мог отказать себе в удовольствии накрыть их своими, подарив Хвану первый на сегодня поцелуй. Но далеко не последний.

Они бы и дальше нежились в постели, но сегодня был учебный день и потому через какое-то время прозвенел будильник, положив конец этим ласкам. Проснулся и Минхо, и все втроем, парни пошли принимать душ и чистить зубы. Они не разговаривали, ведь каждый все еще пытался проснуться и настроиться на сегодняшний учебный день. После же, собравшись и одевшись, они выдвинулись на завтрак в Большой зал, где Феликсу с Хенджином пришлось разлучиться, пускай и не надолго.

После Ли вместе с Сынмином ушел на Древние руны, а Хенджин пошел на Полеты на Метлах. Они должны были встретиться вновь только лишь на третьем уроке, коим будет ЗОТИ.

Что ж, не сказать, что Полеты прошли совсем уж скучно, этот урок всегда интересен, уж лучше, чем иногда сидеть и пытаться познать все тайны Магловедения (но спасибо Феликсу, который облегчает изучение этого предмета), но все же, было немного нудно, ведь пол урока студенты слушали теорию. А еще было холодно. Даже в специальном помещении для хранения метел. А вечно мерзнущему Хенджину вообще показалось, что он превратится в ледяную статую прямо там и будет теперь каким-то там персонажем из магловского мультика «Холодное сердце», про который Феликс как-то раз ему рассказывал, причем очень эмоционально.

Следующим уроком было пресловутое Магловедение, домашнее задание для которого Хван делал добрый час. Брюнет быстро дошел до нужного класса и разложил свои свитки и учебник, принявшись повторять материал перед уроком. Профессор обещала дать им проверочную или тест, поэтому надо было подготовиться. Будучи увлеченным повторением, Хенджин не услышал, как к нему кто-то подошел, но хорошо различил, что где-то над ним прозвучало, как гром среди ясного неба:

— Мы можем поговорить?

°°°

Хван поднял взгляд, но глазам своим поверить не смог. Перед ним стоял Феликс собственной персоной. Парень пару раз проморгался, все еще не веря, но после собрался с мыслями и ответил короткое:

— Да.

— Тогда после уроков, — сказал Ли, — На… нашем месте.

Хенджин молча кивнул, а в душе возликовал.

С момента того поцелуя прошло целое лето и еще неделя от начала нового учебного года, и только сейчас Ликс подошел к нему с просьбой о разговоре. Хенджин, как Минхо и советовал, все это время терпеливо ждал, ждал, даже когда это было невыносимо, но он ждал. И дождался. Парень был рад, что сегодня, после сдвоенного урока Нумерологии, они наконец смогут все решить, расставить все точки над и, успокоив свои души.

За эти три месяца Хван успел прокрутить в голове все возможные варианты событий по миллиону раз. И он уже был (вроде бы) готов даже получить отказ, если вдруг такое произойдет. Конечно, ему было бы больно, но он хотя бы чуть-чуть подготовился. Биение сердца участилось, предвкушая столь важный разговор, а урок стал таким не важным. Все мысли Хенджина теперь были о Феликсе.

Он ведь так соскучился за эти месяцы, они даже не писали письма друг другу, хотя брюнет и порывался пару раз это сделать, но все же останавливал себя, вспоминая наставление Минхо. Он изголодался по его касаниям, ему их так не хватало. Он истосковался по этому глубокому голосу, коим обладал Феликс, по их разговорам, прогулкам. Он безумно скучал за Феликсом, этим маленьким лучиком солнца. Он не хотел думать о том, что Ликс может захотеть перестать с ним общаться после произошедшего, но даже если и так, сегодня они все же поговорят. Даже если и в последний раз.

Феликс сидел в дальней части класса и совсем не слушал профессора. Все его мысли и размышления были лишь о предстоящем разговоре. За эти месяцы, за эти долгие три месяца он уже множество раз прокрутил момент поцелуя в голове, провел бессчетное количество ночей без сна и решился наконец, что в следующем учебном году он обязательно поговорит с Хенджином и непременно ответит ему взаимностью. Ведь он этого так хотел, ведь этого хотели они оба. Парень долго думал, что же сказать Хвану, как начать этот важный для обоих разговор и за несколько недель он смог примерно решить, о чем он будет говорить. Но сейчас, когда нужный час неизменно становился все ближе, блондин понимал, что, кажется, напрочь забыл все, что хотел бы произнести. На какое-то время его охватила паника, но он решил, что в любом случае ему удастся что-нибудь сказать, так пускай не мозг его будет глаголить, а что-то внутри. Что-то, что кажется называется «чувства».

Вернувшись в Хогвартс и начав свой четвертый год обучения, Феликс какое-то время, до сегодняшнего дня, избегал Хенджина, ведь он все еще не был готов, но сегодня он вдруг почувствовал наконец ту решимость, что была нужна ему для озвучивания желания поговорить. Это было что-то мимолетное, но Ликс был благодарен этому сиюминутному порыву, ведь иначе, кто знает, сколько еще он бы прятался от Хенджина и от неизбежности. Сынмину он ничего не сказал, ведь решил это буквально на перемене, да и не нужно ему пока ничего знать. Сегодня они все решат, а уже потом можно и объявить об этом друзьям.

Честно говоря, Ли было немного страшно. Он не знал, остались ли еще у Хенджина чувства к нему, не решил ли тот их заглушить после того, как Ликс убежал тогда, несколько месяцев назад. Это пугало, но единственным способом узнать, так это или нет, был лишь разговор и ничто другое. Всего лишь два урока… и все наконец решится.

***

Что ж, время пролетело довольно быстро, особенно с учетом того, что оба парня витали в облаках, путешествуя по завиткам своих мыслей, и сейчас Хенджин уже ждал Ликса неподалеку от входа в Запретный лес, на их месте. Все, как тогда, как в тот солнечный летний день.

Феликс пришел через несколько минут, и пару мгновений они стояли молча, но тишину нарушил Ли, сказав тихое:

— Привет.

— Привет, — нерешительно ответил Хван. Он, честно, не знал, чего ожидать, а потому немного боялся.

Ликс же был сегодня немного увереннее в себе, чем обычно, скорее всего это адреналин, но он аккуратно взял брюнета за руку и, посмотрев на того несколько секунд, дабы удостовериться, что сопротивления он не встретит, повел того куда-то. И очень скоро Хенджин понял, куда. Берег Черного озера, место, где почти не бывает людей, за исключением этих двоих. С одной стороны, это было логично, ведь там бы им никто и ничто не помешало бы, а с другой… Был в этом какой-то символизм.

Они шли молча, не говоря друг другу ни слова, но наконец Ли решил остановиться. Он повернулся к Хенджину, не отпуская руки того, против чего последний и не возражал.

Феликс сделал глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями, уже слыша, как сердце начинает отплясывать танго, и начал говорить первым:

— Честно, я много думал о том, что скажу сейчас, но… Я все забыл, — он смущенно улыбнулся, и Хенджин одарил его своей милой улыбкой. Обстановка стала менее напряженной, — Я… Очень много думал над тем, что произошло между нами несколько месяцев назад… Почти каждый я вспоминал… этот поцелуй. И… Мне немного стыдно, что я просто убежал тогда, не дав никакого ответа, но мне стало страшно, потому что я никак не ожидал, что… — еще один глубокий вдох. Обратной дороги уже точно нет, и потому Ликс произнес заветные слова, — Что мои чувства окажутся взаимными…

— Чего? — Хенджин непонимающе уставился на него. Вза… имными? Феликс же сейчас не шутит?

— Дослушай, — попросил он, слабо сжимая тонкие бледные пальцы брюнета, — И я долгое время не мог даже осознать этого. Но сейчас осознаю. И, в общем, я не знаю, чувствуешь ли ты ко мне что-то сейчас, и из-за этого мне очень страшно, но если все же да, то может… Мы будем парой?

— Ты шутишь? — Хван улыбнулся, — Конечно, чувствую. Очень многое, если честно, даже, наверное, слишком многое. И… предлагаешь стать твоим парнем? — ухмыльнулся он.

— Д-да, — Феликс залился краской, от чего Хенджин рассмеялся. И это Феликс, сначала такие речи о любви толкует, а затем от повторения собственного вопроса смущается. Это придает ему такого шарма.

— Я согласен, — он взял лицо Ли в свои руки, принявшись нежно поглаживать бледную кожу, усыпанную веснушками, — А ты согласен быть моим парнем?

— Конечно, — на одном дыхании выпалил Ликс, прикрыв веки. А Хенджин не мог перестать улыбаться этому чуду, теперь уже его чуду.

— Мне кажется, я должен был спросить это еще тогда, но не сделал этого, — блондин вопросительно посмотрел на него, открыв глаза, — Поэтому, спрошу сейчас: можно тебя поцеловать?

— Да, — сердце застучало где-то в висках от этой просьбы. А в следующее мгновение, кажется, и вовсе остановилось, ведь Хенджин сократил расстояние между ними и припал его губам.

Губы Хвана были все такими же мягкими, пухлыми и чертовски притягательными, а также до безумия желанными. Теперь Феликс не был в шоке или ступоре, теперь он желал этого больше всего на свете и потому он тут же начал отвечать. Немного неуклюже, неопытно, но никого из них это не заботило. Их волновали лишь сладостные губы друг друга и этот медленный, но такой фантастический поцелуй.

Ликс уложил свои руки на широкие плечи Хенджина, которые визуально делали его больше Ли, и придвинулся ближе, не оставляя между ними и миллиметра свободного пространства. А губы у Хвана такие целовательные, промелькнуло в голове у Феликса, когда брюнет стал чуть напористее.

Если бы можно было, эти двое наверняка бы процеловались весь оставшийся день, но воздух, которого в легких совсем не осталось, заставил парней отстраниться друг от друга. Ликс устало положил голову на грудь Хенджина, а тот притянул блондина еще чуть ближе к себе.

Когда же дыхание было наконец восстановлено, они наконец смогли расслабиться после такого жуткого напряжения и, усевшись на траву, ведь земля была еще достаточно теплой, не позволяя друг другу отстраниться, стали рассказывать о том, как прошли для них эти месяцы, помимо ежедневных тяжелых мыслей и душевных терзаний. Феликс лег на колени Хенджина и потому имел возможность неотрывно смотреть на него, а Хван, в свою очередь, стал играться с мягкими блондинистыми волосами, также не отрывая взгляда от возлюбленного, теперь уже его парня.

Эти несколько часов прошли слишком уж незаметно в такой любимой и родной компании, пришла пора возвращаться в Хогвартс на ужин, а затем и по гостиным, чтобы сделать уроки на завтра. Парни дошли до школы, не отпуская рук друг друга, они слишком любили это взаимодействие. Когда же до входа в Большой зал оставалось всего пару шагов, Феликс вдруг остановился и спросил:

— Ты… готов? — он указал на их сцепленные в замок руки.

— Да, — не задумываясь, ответил Хван.

°°°

Подумав пару секунд, он добавил:

— Ты хочешь поговорить сейчас? — Чонин кивнул, и они оба вышли из класса.

Для Хенджина была странной сложившаяся ситуация. Только вчера он узнал, что Чонин пытался его убить, да и, собственно говоря, у него это почти получилось, а сегодня темноволосый просит поговорить. О чем? Это… признаться, немного настораживало.

— Я… Чувствую, что должен это сказать, — начал Ян, — Я пытался убить тебя, но ты, кажется, совсем не в обиде, и, честно, для меня это странно и пугающе, потому что на твоем месте я бы ненавидел себя. Но… не знаю я, что тобой движет, но ты этого не делаешь. И… Я все еще ненавижу тебя и не думаю, что это изменится в ближайшее время, но я чувствую, что должен сказать тебе какие-нибудь слова благодарности. С-спасибо… — выдавил из себя юноша.

— Оу, — сказать, что Хван поражен — не сказать ничего, — Да… не за что?.. Чонин, я просто понимаю, что это не твоя вина, что ты такой. Что ты ненавидишь меня, что хочешь убить. Ты ведь сам сказал, что тебе это привили, а потому я не могу тебя винить, я думаю даже, что не имею права. Виноваты лишь те, кто тебе это навязал.

— Возможно, — полушепотом произнес он, — Это все, что я хотел сказать. Больше я тебя не потревожу. Постараюсь, по крайне мере, — и он уже развернулся, чтобы уйти, но Хенджин мягко придержал его за руку:

— Чонин, ты ведь можешь изменить все, — напомнил он.

Ян лишь слабо кивнул, но ничего не ответил. Он еще не мог до конца осознать, что это действительно правда, что он волен делать, что хочет, что старшие больше не нависают над ним грозовой тучей. Слишком тяжело ломать токсичные установки и привычные устои. Но, возможно, он сможет это сделать. Возможно, даже попытается.

Разговор с Чонином засел у Хенджина в голове. И совсем не потому, что человек пытавшийся убить его, вроде как извинился, нет. Потому, что он в очередной раз убедился в том, что этот мальчишка не такой, каким его воспитали. Где-то глубоко внутри он точно не такой. Ему однозначно нужно время, за один день люди не меняются, но если тот захочет, то все изменится, то его жизнь станет лучше. В общем-то, у Хвана будет еще остаток этого года и целый следующий год, чтобы убедиться в своих предположениях, либо же наоборот — понять, что он был не прав.

Перед уроком ЗОТИ Хенджин поделился произошедшим с Феликсом и Сынмином. Только если Ким отреагировал вполне спокойно, что было в его стиле, то Ликс заволновался. Еще бы, события последних дней были свежи в памяти и то, что Чонин разговаривал с брюнетом, был так близко, напрягло Ли. Это, конечно, хорошо, что ничего не случилось, но если случилось бы… Однако Хенджину удалось успокоить Феликсовых демонов, и все вместе они пошли на урок, который пролетел незаметно.

После занятий и быстрого обеда, Хван потянул блондина до подземелий, где попросил подождать пару минут, а затем и до библиотеки. Ликс, честно признаться, не понимал, что задумал его парень, но решил просто довериться. Они нашли самый дальний и уединенный столик, Хенджин сел, разложил пергамент, достал перо и начал что-то активно писать, сжав Феликсову руку в своей, но все еще ничего не говоря юноше. Это даже стало немного пугать того, но когда Хван наконец протянул ему написанное, чтобы Ли прочитал, у парня все встало на свои места и одновременно перевернулось что-то внутри, приятным трепетом отозвавшись в сердце. Письмо Хенджина гласило:

«Дорогие отец и мама,

В этом письме я бы хотел рассказать вам о чем-то, о чем не решался поговорить очень долго. Я надеюсь, что вы примите мой выбор, ведь изменить вы его не сможете.

Я хочу рассказать вам о том, что я уже довольно давно встречаюсь с одним человеком. Он очень красив, умен, и я безумно его люблю. Его зовут Ли Феликс, и он — мой парень. Мы встречаемся уже несколько лет, и я хочу быть с ним столько, сколько возможно.

Надеюсь, вы все же порадуетесь за меня, ведь в нем я нашел свое счастье.

Ваш сын,

Хван Хенджин.»

Феликс не мог поверить написанному. Это не шутка? Не выдумка? Не розыгрыш?

— Джинни, ты… Правда собираешься признаться? — он посмотрел на брюнета в немом шоке.

— Да, Ликси, — парень мягко улыбнулся, коснувшись веснушчатой щеки, — Я думал на этим вчера, да и сегодня тоже. Та наша ссора… Ты был прав, честно. Я хочу признаться, потому что это будет честно по отношению к тебе, в первую очередь, да и к самому себе тоже. И к ним. Я больше не хочу врать и недоговаривать, не хочу делать вид, что между нами не пойми что, не хочу, чтобы кто-то вешался на меня, думая, что я свободен. Я не хочу этого всего, я желаю быть только твоим, потому что люблю тебя, и хочу не бояться показывать это, да даже всему Хогвартсу и всему миру.

— Ты… ты… — у Феликса слов не было, чтобы описать все то, что он чувствует к человеку по имени Хван Хенджин, — Я тоже люблю тебя, — он притянул парня к себе, а тот покорно подался вперед. Легкая улыбка играла на его бледном лице, он чувствовал радость Ли, и эта эмоция передавалась и ему. Ликс легонько поцеловал его в темноволосую макушку. И еще. И еще. Не мог удержаться.

— Пойдем в совятню, я отправлю письмо, — сказав Хван куда-то в плечо парню, ведь все еще сжимал его, словно подушку-обнимашку. Наконец блондин отстранился и кивнул, и они оба покинули библиотеку, держась за руки.

Парни направились к совятне, чтобы отправить столь важное и значимое для обоих письмо.

°°°

Однако Хенджин еще не подозревал о его содержании, Феликс решил рассказать ему уже после отправки, так сказать, сделать сюрприз. А пока что он тянул парня за собой, а тот покорно шел следом, радуясь, что они проводят время вместе, но не понимая, почему письмо нужно было отправить именно сейчас, сию секунду.

Итак, они дошли до места назначения, и Ли подозвал свою сову. Его сову звали Цирцея. Это была поразительно милая сова породы сипуха, которую Феликс безумно любил. Цирцея была очень умным животным и, казалось, понимала хозяина с полуслова. Вот и сейчас, стоило Ликсу зайти в совятню, птица тут же увидела это, и села ему на плечо, требуя к себе внимания. Вообще, юноша старался часто навещать Цирцею, три-четыре раза в неделю уж точно, ведь она была очень нуждающейся в ласке и заботе. Животные ведь похожи на своих хозяев, не так ли? Хван находил в сове Ликса и в самом парне поразительно много сходств.

— Привет-привет, — ласково проговорил Феликс, нежно гладя сову по маленькой голове, — Скучала? — на что птица слабо прикусила его палец, мол, да, скучала.

В это время к Хенджину подлетел величественный филин по имени Телемак, которого блондин ласково прозвал «Маки» и тоже потребовал внимания. Хван был уверен, что этому он научился у совы его парня, но возражать против желания птицы не стал. Их животные, как и они сами были очень близки, часто играли вместе, бесились в совятне, хотя, по всем законам природы им положено было быть врагами, они почему-то сдружились, став столь редким исключением. Парней не могло не радовать это, ведь враждующие совы им совсем ни к чему.

Феликс же, поиграв еще какое-то время с Цирцеей, помахал перед ее взором письмом и произнес:

— Надо родителям отнести, хорошо? — она послушно выхватила конверт из рук и вылетела из совятни. Филин решил теперь обратить внимание на блондина, раз уж его птица улетела, и стал требовать от него действий, Ликс же начал поглаживать того.

— Так, может теперь ты скажешь, что за срочность была в отправке этого письма, и что там вообще такого? — Хенджин весь сгорал от любопытства.

— Пойдем, дадим Маки размять крылья, — и в очередной раз его возлюбленный ушел от ответа. Что ж, сейчас Хван отступать не собирался, но все же покорно вышел вслед за Ли.

— Ликси, — позвал он, когда они уже были на улице, — Что такого было в письме? Ты сам обещал, что расскажешь.

— В общем… — было видно, что парень нервничал, и потому Хенджин переплел их пальцы, как бы успокаивая его, — Я написал родителям о… нас.

— Ты… ты признался? — Хван не мог поверить услышанному.

— Да, — выдохнул блондин, — Знаешь, я думаю, что они нормально к этому отнесутся, поэтому я и решился написать. И я не мог не рассказать об этом тебе, все же это касается нас обоих. В общем, я надеюсь, ты не против, что я сделал это без твоего согласия…

— Ликси, ты… такой смелый. Правда. И нет, я не в обиде, — брюнет заключил его в объятия, — Надеюсь, все и правда будет хорошо. Я так тобой горжусь… — Хенджину о такой храбрости только мечтать оставалось, ведь если бы он написал родителям о Феликсе, они бы наверняка убили бы его. Да и Ликса за одно. Но все же он восхищался тем, что его возлюбленный смог решиться на подобный шаг.

Они еще какое-то время стояли, обнимая друг друга, а после отвели Маки обратно в совятню и направились в школу, а именно в Астрономическую башню, ведь там они сегодня соберут своих друзей и объявят им всем о своих отношениях, потому что, кажется, те ждали этого чуть ли не больше самих Феликса с Хенджином. Столь важным событием в их жизни парни хотели поделиться со своими близкими, а поскольку, друзья у них общие, рассказывать всем по отдельности не было смысла.

Что Минхо, что Сынмин сгорали от любопытства. Они оба подозревали, что, кажется, между этими двумя что-то изменилось, эта перемена была даже слишком очевидной, но парням нужно было словесное подтверждение от друзей. Ведь они снова заключили пари. Кто бы мог подумать? Уж точно не Ли Минхо, у которого язык подвешен, как надо. И уж точно не Сынмин, который в очередной раз поддался на уговоры Слизеринца, теперь уже старосты.

Минхо выдвинул свою кандидатуру на пост старосты Слизерина сразу в начале учебного года, ведь ему искренне хотелось попробовать себя в этой роли, он уверен был, что опыт в этой сфере ему принесет много пользы. Поэтому и попытался. Еще несколько юношей-одногодок Ли выдвинули себя на пост старосты, и, соответственно, некоторые девушки тоже, ведь старост должно быть двое: парень и девушка. Среди девушек выиграла Чхве Юна, красивая молодая особа, к тому же, способная в учебе и довольно ответственная. А среди парней — Минхо. За эти пять лет он успел зарекомендовать себя, как надежного и ответственного человека, который, если что и прикрыть может, где это надо. Поэтому «приз зрительских симпатий» достался именно ему, и он, как и хотел, получил должность старосты. А после объявления об этом во всеуслышание, он возымел еще и поздравления от Джисона, что было для него самой лучшей наградой. Но Хану, конечно, об этом знать не стоило. Не готов был русоволосый признать, что отчасти, он так старался именно для того, чтобы увидеть очаровательную улыбку своего парня еще один раз и чтобы получить от него еще немного любви и похвалы. Не надо Джисону об этом знать.

Возвращаясь к пари, в этот раз они спорили на то когда «сладкая парочка» (Минхо понравилось прозвище, придуманное Сынмином) начнет встречаться, раз уж в чувствах те худо-бедно признались. Ким поставил на самое начало учебного года, в то время, как Ли решил сделать ставку на декабрь этого же года. После того, как они сделали ставки и пожали друг другу руки, им оставалось только ждать.

И вот недавно шатен заметил значительные перемены в друге. Феликс стал ходить подозрительно счастливый, и Сынмин начал думать, что вполне себе удачно поставил на начало года. А сегодня блондин позвал его в Астрономическую башню через пару часов после окончания уроков, чтобы что-то рассказать. Он догадывался, что и уже готовился получать свой выигрыш. Конечно, безусловно, он был рад за Феликса, очень рад, а пятнадцать галлеонов, которые он, скорее всего, получит от слишком самоуверенного Минхо, прибавляли радости, причем значительно.

***

Итак, все наконец собрались в Астрономической башне.

Сейчас, видя всех своих друзей, которые ожидали от него чего-то, Феликс начал немного нервничать. Наверное, те уже все поняли, когда они зашли вместе с Хенджином в Большой зал, а их пальцы были переплетены, пускай лишь и мгновение, но все же, подтверждать это словами, было страшно.

— Так, вы расскажете, зачем вы нас тут собрали? — нетерпеливо спросил Джисон. Ему очень хотелось услышать, что же такого хотят поведать друзья, хотя, благодаря Минхо, Хан тоже уже догадывался о теме разговора.

— А… да, — нерешительно произнес Ликс и умоляюще посмотрел на Хвана. Тот, поняв намек, взял ситуацию в свои руки:

— В общем, мы хотели сказать, что мы с Феликсом теперь вместе, — и он показательно переплел их пальцы, но не только потому, что хотел подтвердить свои слова, но еще и потому, что знал, Ли непременно понадобится поддержка после этого признания.

Троица поздравила своих друзей, искренне радуясь за них, но потом Минхо с недовольным видом, очень показательно протянул Сынмину пятнадцать галлеонов, которые проиграл. Мерлин, ну не могли попозже начать встречаться? Он бы такой куш сорвал…

Это действие, конечно же, не укрылось ни от кого из присутствующих, а Хенджин с Феликсом далеко не глупыми были и быстро поняли, что это все значило.

— Вы на нас ставили? — озвучил Ли их общие с Хваном мысли. В его голосе слышалось неподдельное удивление.

— Ну… да, — с самой каплей нерешительности подтвердил Ким, а Ли-старший кивнул в знак согласия.

— И почему же ты, Сынмин, выиграл? — поинтересовался брюнет, еле сдерживая смех. Вся ситуация и впрямь была комичной: у них с Феликсом тут драма и выяснение отношений, а их лучшие друзья ставят на них.

— Я поставил на то, что начнете встречаться в начале года. Не прогадал.

— Могли бы и потерпеть до зимы, — недовольно пробурчал русоволосый, на что получил слабые, игривые удары сразу от троих: Хана, Феликса и Хенджина. А после вся компания разразилась смехом.

— На свадьбу позвать не забудьте, — добавил Джисон в общей суете, на что Ликс очень выразительно залился краской, а Хенджин улыбнулся и оставил легкий поцелуй на разгоряченной щеке, а после все вновь рассмеялись, ведь как это — не позвать друг друга на свадьбу? Немыслимо!

И Феликс, как и Хван, чувствовал себя невероятно счастливым, пока смеялся вместе со всеми, ведь ему больше не нужно было скрывать свои чувства, он наконец мог любить.

***

Прошло буквально пару дней с момента их признания в Астрономической башне, и в окно Ликса постучала своим черным клювом Цирцея. Она принесла ответное письмо. Сердце парня однозначно пропустило несколько ударов, ведь то был ответ на столь важное для него письмо, на его признание. И, несмотря ни на что, Ли нервничал. Он не переживал особо все эти дни, но вот когда птица уже была тут с ответом для него, некоторое беспокойство появилось в его душе. А что если все они не примут его, что если отвергнут, накричат?

Разумеется, читать письмо в одиночестве Феликс не собирался, а потому, впустив сову к себе и забрав у нее письмо, оделся, посадил Цирцею к себе на плечо и помчался в библиотеку, где сейчас должен был находиться Хенджин.

Ожидаемо, парень оказался там, ведь большинство домашних заданий он выполнял именно с помощью библиотечных книг, что давало ему дополнительные баллы и уважение среди учителей. Ради знаний и хорошей оценки в придачу парень был готов постараться. Ли не составило труда найти своего парня, ведь у того было любимое место в библиотеке, самое дальнее и уединенное. Хван, кажется, пытался постичь Заклинания, когда Ликс подошел к нему.

— Привет, — произнес брюнет, оставляя нежный поцелуй на костяшках пальцев, отчего Феликс натурально поплыл. Ну какой же Хенджин… — Что-то случилось? Мы вроде сегодня за уроками…

— Привет, вообще-то да. Письмо от родителей пришло, — он указал сначала на Цирцею, а затем на заветный конверт, — Я хотел прочитать его вместе с тобой, если ты не против.

— Конечно! — закивал Хван, — Откроем?

Ликс открыл конверт и достал сложенный лист бумаги, и вместе с парнем они принялись читать:

«Феликс!

Мы с папой очень рады вновь получить от тебя письмо! Скажу еще раз, пиши почаще, мы ведь скучаем.

Мы очень рады твоим успехам в Хогвартсе и, ты прекрасно знаешь, гордимся тобой. Я очень счастлива, что Руны даются тебе хорошо...

<..>

Говоря о том, что ты написал в самом конце... Честно, для нас это было неожиданно, мы были в шоке сначала, но сейчас мы уже все приняли и очень за тебя рады! Я надеюсь ты чувствуешь себя счастливым рядом с Хенджином, и что он тебя не обижает, а только радует. Пиши теперь и о нем почаще, раз уж он стал частью твоей жизни. И обязательно пригласи его к нам на каникулы как-нибудь! Очень хочу познакомиться с избранником моего сына.

Ты и так знаешь, Ликси, но я люблю тебя и очень скучаю.

Всегда твоя,

Мама

(и папа)»

Феликс не мог перестать улыбаться тому, что написали ему родители. Они приняли его, действительно приняли. Даже не верится. Парень посмотрел на Хенджина, не в силах сдержать улыбку, а тот улыбнулся в ответ. Хван притянул его к себе, обнимая и целуя в висок.

— Я, честно, не знаю, что сказать, но… Я чувствую бесконечную благодарность к твоим родителям, — признался брюнет, — Я очень рад, что они приняли тебя, что они приняли нас. И… Если они всегда так пишут, то… Я думаю, нет, даже уверен, что тебе повезло с ними…

— Спасибо, Джинни… — продолжал улыбаться Ли, — Я тоже думаю, что мне очень повезло. Честно, я немного нервничал… — а затем он добавил, — Теперь, кстати, у тебя нет выхода, кроме, как поехать как-нибудь ко мне.

— С радостью! — рассмеялся Хван.

Цирцея же не особо понимала причину радости, но тоже весело запрыгала на столе. Блондин вспомнил, что сову вообще-то надо отнести в совятню, а потому очень сильно попросил Хенджина (читай: состроил щенячьи глазки, против которых у брюнета нет и шанса) сходить с ним. И тот, конечно же, согласился.

Счастливые и слишком активные, они направились в совятню.

°°°

Наконец парни дошли. Маки и Цирцея тут же подлетели к хозяевам, требуя внимания. Вот сколько лет уже прошло, а эти двое ничуть не изменились, разве что в размерах больше стали, а характером все такие же дети. И это не могло не вызывать улыбку.

Они взяли птиц и вывели их на улицу, дав обоим вдоволь наиграться. Телемак и Цирцея улетели ввысь и где-то на высоте стали беситься. Они летали друг за другом, пытались укусить друг друга за хвост, но ничего не получалось. Ни у одного, ни у другой. Но вот в какой-то момент Маки нагнал бедную сипуху, больше которой он был раза в два, и все же укусил ее. Она стремглав ринулась вниз и села Феликсу на плечо, а тот заботливо умостил ее на руках.

— Он тебя обижает, да? — наигранно-высоким голосом спросил он, а сова выразительно посмотрела на него, мол, да, обижает, — Ну мы его… — Ли не договорил, но начал поглаживать Цирцею по голове, — Джинни, поговори со своим невоспитанным филином! — таким же наигранно-злым тоном потребовал Ликс.

— Конечно-конечно, — усмехнулся тот, а после позвал Телемака к себе. Филин послушно сел на плечо (наверняка и этому он научился у Цирцеи) и стал ждать указаний, поглядывая на сову в руках блондина, на что та очень уж показательно ластилась к хозяину. Хван дал ему конверт и прошептал, что нужно отнести это родителям. Филин понял и, взяв конверт, улетел, становясь лишь черной точкой на ясном небосводе.

Ликс отпустил свою сову еще немного полетать, а сам в это время подошел к Хвану и обнял его, притянув к себе.

— Эй, — позвал он, заглядывая в родные карие омуты, — Все будет хорошо.

— Мне хочется на это надеяться, — прошептал брюнет в ответ.

— Мы вместе справимся со всем, — легкий поцелуй в нос, а затем в губы, — Я обещаю.

Это обещание значило для Хенджина больше, чем буквально все в этом мире. Потому что они с Феликсом прошли через многое за эти шесть лет, что они знакомы, они знают друг друга лучше, чем кто-либо другой, они понимают друг друга с полуслова и они оба знают, что если кому-то из них понадобится поддержка, то они обязательно найдут ее друг в друге.

— Я люблю тебя, — шепотом признался Хенджин, словно в первый раз, прижимая худое тело к своей груди.

— Я тоже люблю тебя, — ответил Ли.

Когда же они смогли оторваться друг от друга, то Ликс отнес свою сову в совятню, и они отправились в Хогвартс, где разошлись по своим гостиным, но только для того, чтобы сделать домашку, а завтра встретиться вновь и отправиться в Хогсмид. Но не просто вдвоем, а всей компанией.

***

Полночи Хенджин проворочался в постели не в силах уснуть. Даже несмотря на то, что он безумно устал после выполнения всех уроков, сон все никак не шел. Зато собственные мысли и переживания прямо-таки вцепились в его нутро, не желая отпускать. Он бесконечно долго думал о том, что же его родители ему напишут. Напишут ли вообще? Может, это отягощающее молчание будет длиться вплоть до его приезда домой? Этого хотелось бы меньше всего. Парень не горел желанием выслушивать много «интересного» о себе, но если это еще можно было как-то стерпеть, то те слова, которые они могли бы сказать про Феликса, он слышать совсем не хотел. С этими размышлениями он и заснул ближе к утру, но уже скоро, даже как-то слишком скоро, его начал тормошить Минхо.

Сегодня они с Феликсом, Ханом, Минхо, Сынмином и Чанбином собирались все вместе пойти в Хогсмид, дабы весело провести время в свой выходной день.

Хван сначала отпирался от друга, прося «ну еще пять минуточек», но после все же поднял свое бренное тело и поплелся вместе с русоволосым умываться. Перед тем, как идти на завтрак, перед парнями встал очень сложный выбор: что же надеть? Минхо управился за пять минут, он решил, что пойдет в кофейного цвета брюках, футболке и свитере, который ему подарили родные на прошлое Рождество и который тот клятвенно обещал носить. Вот и носил. На ноги юноша надел теплые зимние сапоги, а в качестве верхней одежды нацепил на себя теплую мантию, не забыв взять с собой шапку и укутаться в шарф. Хенджин же долго думал, в чем пойти, за что ему даже прилетел подзатыльник от Минхо, ведь тот очень не хотел ждать, но все же придумал: черные брюки и серый свитер с оленями, который ему подарил Феликс. Хван, честно признаться, всегда ждал зиму не только из-за первого снега и волшебной атмосферы праздников, но еще и потому, что тогда он мог почти каждый день ходить в подарке своего парня. Наверх он также надел теплую мантию, шарф и шапку, а на ноги — такие же зимние сапоги. После, они быстрым шагом пошли в Большой зал, где уже почти закончился завтрак.

Наспех поев, компания уже в полном составе покинула Хогвартс и направилась в Хогсмид. Дорога не заняла много времени, и вот ребята были уже в деревне. Они весело болтали, причем довольно громко, но особо это никому из прохожих не мешало. Они постоянно шутили и временами кидались снегом друг в друга. Честно говоря, это была первая их подобная вылазка из Хогвартса за довольно долгое время. До этого все были чем-то заняты, то одни сдавали экзамены, то другие, и собираться почти не получалось, но сегодня, этот день полностью принадлежал им. Коллективно было решено пойти в «Сладкое королевство», дабы закупиться сладостями на какое-то время. Парни завались в магазинчик и разбежались кто куда. Хан с Минхо пошли в отдел с желе, ирисками и чем-то подобным. Сынмин с Чанбином ушли к странным сладостям, они были фанатами подобного. Ну а Феликс с Хенджином пошли по направлению к шоколаду, так как оба были без ума от этой сладости. Ли искренне радовался времени с друзьями и любимым человеком, но в последнем как раз было что-то не то. Он о чем-то переживал, хотя и скрывал это, но от Ликса ничего не укроется, он все видел. Парень догадывался о причине беспокойства Хвана, но решил разузнать все лично и не при всех. Это касается только их двоих. Они с Хенджином выбрали шоколадных лягушек и несколько плиток запечатанных шоколадок и пошли на кассу. Все встретились на улице, где блондин во всеуслышание заявил, что больше всего на свете хотел бы сейчас купить новый дополнительный материал по Рунам и предложил всем немного походить самостоятельно, а после встретиться в «Трех Метлах». Его идея была одобрена, и парни быстро разбрелись по Хогсмиду, а Ли потянул брюнета в «Фолианты и свитки». Хенджин, конечно, не совсем понимал, зачем Ликсу вдруг понадобилось прямо сейчас купить что-то в книжном, но раз тот так хотел этого, то почему бы и нет?

Феликс выглядел очень мило: на нем была его любимая светлая магловская куртка (Хенджин этого не понимал, от слова «совсем», ведь есть же мантии, которые намного удобнее, но, как говорится, о вкусах не спорят), синяя шапка, очень теплые перчатки и, казалось, огромные зимние ботинки. Под этим всем скрывался белый свитер, на ногах были черные джинсы, тоже магловская вещь. Он был похож на маленького цыпленка чем-то, этот вид очень умилял Хенджина, а особенно то, с какой заботой и, в то же время, настойчивостью блондин тянул его к магазину. С ними пошли и Чанбин с Сынмином, но это уже не имело особого значения, ведь сейчас они пойдут каждый в свой отдел.

Ли дотащил брюнета до отдела с учебной литературой и только там отпустил, принявшись разглядывать книги. Парень сразу заприметил нужную, которую он собирался купить, но еще какое-то время делал вид, что что-то ищет, но затем все же сказал:

— Джинни, я вижу тебя что-то беспокоит, — все еще не отрывая взгляда от книжной полки, — Ты же знаешь, что можешь со мной всем поделиться, — а теперь он уже смотрел в глаза.

— Я… меня… — Хван даже немного растерялся. Никак он не думал, что Ликс решит поговорить именно здесь, — Письмо. Из-за него я переживаю, мне страшно получить ответ, но в то же время хочется уже поскорее узнать, что они напишут.

— Я так и думал, — ответил Ли, — Это нормально, что ты переживаешь, но ты ведь не жалеешь об этом решении?

— Ни в коем случае.

— Значит, тебе нечего бояться. Понимаю, что тебе страшно, но попробуй сейчас просто наслаждаться моментом, не думай об этом. Вот когда придет ответ, тогда и стоит вспомнить об этом всем, я думаю, — он коснулся длинных холодных пальцев Хенджина.

— Спасибо… — и вот как Феликсу удается успокаивать его всегда? Находить нужные слова? Это явно какая-то суперспособность, получше даже магии… Конечно, сказанное Ликсом не могло утихомирить тревогу на сто процентов, но значительно снизить ее влияние — вполне себе.

После похода в книжный брюнет чувствовал себя поспокойнее, а в «Трех Метлах» даже смог отвлечься и действительно сосредоточиться на настоящем, как и говорил Ли. На их столе стояла тарелка со снеками, две кружки сливочного пива, заказанные Чанбином и Минхо, три стакана медовухи Феликса, Хенджина и Хана, а также содовая с вишненым сиропом Сынмина, Ким отказывался пить даже слабоалкогольные напитки. Разговоры не замолкали ни на секунду, они снова постоянно шутили и смеялись, и атмосфера была просто замечательной.

Но дело близилось к вечеру, и им всем нужно было возвращаться, хотя делать этого и не хотелось. Ребята собрались и выдвинулись в обратный путь, по дороге они устроили жестокую битву в снежки, победителем из которой не вышел никто.

Уже в Хогвартсе, Минхо, ставший более веселым и разговорчивым, чем обычно, потянул Хана к себе в гостиную, а Хенджина самым наглым образом выпер, Хвану только вещи свои, и то с боем, собрать удалось. Поэтому брюнету ничего не оставалось, кроме как попросить Ликса «приютить» его на эту ночь. Ну а блондин, конечно же, не мог устоять, не мог отказать, когда перед глазами маячила такая перспектива. Сынмин на эту всю романтику показательно закатил глаза, на что получил легкий тычок в бок от Чанбина. Им с Кимом пришлось покинуть друг друга на эту ночь, а оставшаяся троица направилась к гостиной Когтеврана.

Сынмина послали на разведку и выяснение, где был Чан. Тот оказался в спальне, но против Хенджина не стал возражать, сказал, мол, любовь есть любовь и все такое, но попросил ночью не шуметь. Последней просьбе Сынмин придал немного другой оттенок, из-за чего Феликс, по своему обыкновению, густо покраснел, а Хенджин рассмеялся. Решив загадку перед входом, все трое парней, в том числе и Хван в капюшоне, прошмыгнули в спальню Феликса, Сынмина и Бан Чана. Поскольку все четверо были уставшими, то без особых разговоров они переоделись и улеглись по своим кроватям, пожелав друг другу спокойной ночи, а Феликс с Хенджином разделили последний, на этот день, поцелуй, прежде чем заснуть в теплых объятиях друг друга.

***

Прошло несколько дней с момента их совместного похода в Хогсмид, а также на один больше с момента отправки письма. Все это время Хенджин, хоть и старался не думать об этом, как и советовал Феликс, пытаясь жить нормально, не всегда это получалось у него. Большую часть времени стресс из-за этого был просто фоном дня, не более, и от того не особо беспокоил Хвана, но все же, чаще всего ночами, брюнет ворочался без сна, мучимый своими мыслями.

Но вот наконец ответ пришел.

Однако раньше, чем закончатся уроки, Хван прочитать письмо не сможет, и от этого становилось слишком тревожно в груди. Ведь вот оно, то самое неизбежное, но оно все нависает и нависает, никак тебя не настигая. Нужно лишь подождать. А там он возьмет Феликса в охапку, и они вместе прочитают. Так проще и спокойнее.

Сегодня у них не было совместных уроков, да и встретиться они не договаривались, поэтому оставалось только одно — во время обеда выцепить Ли и увести его в укромное место (читай: Астрономическую башню или к Черному озеру). Оставалось лишь пережить два урока Магловедения, Травологию и Заклинания. Всего-то…

На счастье брюнета, школьный день пролетел незаметно и довольно быстро. Наспех закинув в себя немного еды, Хенджин уверенно направился к столу Когтеврана. Многие взгляды были устремлены на него, но парня это не волновало. Конечно, многие уже знали, что Хван занят, но были и те, кто, как та… Впрочем, не важно. Не все знали, но многие были в курсе. А своим жестом Хенджин сейчас подтвердил многочисленные догадки и наверняка разбил пару сердец. Он нашел Ликса, наклонился к нему и на ухо прошептал просьбу пойти с ним. Феликс медлить не стал, закинул в себя последний кусочек и тут же встал. Парни вместе вышли из Большого зала и направились в совятню, куда их повел Хенджин.

— Джинни? Что произошло? — блондин пока еще не понимал.

— Ответ от родителей пришел, Телемак с утра прилетел. Я хотел с тобой прочитать, — одному было бы слишком страшно.

— Вот как…

Они дошли до совятни, и Хван забрал у Маки письмо, после же было решено идти на берег Черного озера, несмотря на то, что сейчас там было особенно холодно. Просто там точно никого не будет, за столько лет, лишь парочка студентов ошивались возле берега, все же остальное время это было местом Феликса и Хенджина.

Хвану было страшно, безумно страшно. Он подозревал, что ничего хорошего там не будет, но пока только подозревал. Они остановились неподалеку от воды, и блондин прижался к парню сбоку. Брюнет в нерешительности открыл письмо, и вместе они принялись читать.

Хенджин читал чуть быстрее Феликса и потому осилил письмо раньше. Лучше бы он этого не делал. То есть, вообще не получал ответа от родителей. То, что там было написано… Было даже хуже, чем то, к чему парень себя готовил. Ожидаемо, но от этого не менее больно, они не приняли его выбор. Совсем. Как только они не назвали Хенджина, да и Феликса тоже, за что было намного обиднее. То, что Ликс был маглорожденным чести ему не прибавляло. Но, честно говоря, это было не самым страшным. Самое страшное таилось в конце: родители написали, что начнут искать невесту сыну после подобного заявления, ведь их семья позора такого не переживет.

Крупные слезы обжигающим водопадом покатились по порозовевшим от холода щекам. Хвану было слишком больно читать все это. Он ожидал, но… Не был готов. Особенно к заявлению о свадьбе. Нет…

— Ликси, я… — говорил он сквозь всхлипы, — Я просто не понимаю… почему… Почему они возненавидели меня за то, что я люблю тебя? Почему?.. Зачем они хотят меня поженить? Это ведь ничего не изменит…

— Джинни… Солнышко… — мягко позвал Ли, стараясь быть максимально спокойным, хотя у самого сердце болело от прочитанного. Особенно от упоминания свадьбы, — Это… не твоя вина. Ты ни в чем не виноват, ты не выбираешь, кого любить. Их слова ужасны… но они не имеют права так говорить, потому что это все не правда. Ты не такой…

— Ты тоже… — ответил парень, вспоминая прочитанное.

— Вот видишь. Это не правда, а просто ложь. Их гнев и недовольство, что ты не такой, как они хотели бы. И это нормально, что ты другой. И если они хоть на йоту любят тебя, то, по крайне мере, смирятся с нами.

— Ты… ты прав, я думаю… — после этого Хенджин почувствовал, как Ликс прижал его к себе еще чуточку сильнее, — Но они хотят меня женить… Я… я не знаю, что с этим делать… — теперь эта мысль пугала больше всего. Ведь его могли связать узами брака с нелюбимым человеком, а это будет похуже смерти или пыток в Азкабане.

— Я тоже не знаю, если честно… но мы обязательно что-нибудь придумаем, — а потом он добавил уже тише, — Должны придумать…

Непрекращающиеся слезы обжигали лицо, холодный ветер замораживал соленые дорожки. Но парни не собирались ни уходить, ни отпускать друг друга, ведь никто из них не мог этого сделать, особенно Хенджин, который наконец испытал на себе то, чего так боялся.

°°°

А боялся он праведного гнева своих драгоценных родителей.

Хван любил Феликса, любил очень сильно, но еще сильнее он боялся, что родители каким-то образом об этом прознают и прекратят это все, а ведь не этого Хенджин хотел. Он хотел быть рядом с Феликсом настолько долго, насколько это возможно. Единственные, кто знали об отношениях Феликса и Хенджина — это их близкие друзья, от которых можно было не ожидать, что они проболтаются кому-либо. Но вот оставшаяся часть Хогвартса знать не должна, так рассудил брюнет. Ликс, конечно же, согласился с Хваном, раз так нужно было, он готов скрывать от других, в конце концов, счастье любит тишину, однако он совсем не подозревал, что значило его согласие и их тайные отношения.

Хенджин стал красивым. То есть, он и до этого таким был, просто к четвертому курсу его детские щечки ушли, черты стали более острыми, волосы стали блестеть еще ярче, в глазах появился хитрый, «слизеринский» прищур, плечи стали шире, а пальцы тоньше и изящнее, тело же будто немного подкачаннее. В общем, из мальчика брюнет превратился в симпатичного молодого человека, к тому же из богатой и влиятельной семьи. И что же это значило? А значило это повышенное, очень повышенное внимание со стороны противоположного пола. Девушки уже засматривались на парней своего возраста и чуть постарше, будучи в поисках потенциального партнера для отношений хотя бы в школе. Но если к Минхо они не лезли (некоторые пытались, но Ли их жестко осаждал), лишь любуясь им со стороны, то к Хенджину они стали липнуть, как мухи к липучке.

И это, Мерлин, не нравилось Феликсу, очень не нравилось.

Не мог он терпеть то, что эти девушки самым наглым образом лезли к его парню, чуть ли не в штаны. Это бесило и раздражало и это заставляло ревновать. Ликс поначалу себя сдерживал, ведь помнил их разговор с Хенджином и его просьбу о том, чтобы они держали это в секрете. Но не настолько же! Не настолько, чтобы Хван вообще никак не реагировал на всяческие поползновения в его сторону. Феликс держался, Феликс долго молчал, но даже его воистину ангельскому терпению пришел конец. Да и разговор с Сынмином тоже поспособствовал этому. В общем-то, Ли решил наконец поговорить с возлюбленным по этому поводу, ибо молчать и терпеть все это, злиться и бесконечно ревновать он больше просто не мог. К тому же, приближался День Всех Влюбленных, и Ли считал эту дату действительно чем-то значимым, это стало еще одной причиной поговорить.

Зимние каникулы, надо сказать, они провели вместе, оставшись в Хогвартсе. Феликс честно написал домой, что хотел бы провести Рождество с любимым человеком, и родители его поддержали. Хенджин же наврал о том, что хотел бы подготовиться к учебе, в чем старшие его поддержали. Ах, если бы они знали правду. Сынмин и Чанбин уехали к родителям, Минхо потащил Джисона к своей семье, и получилось так, что Ликс с Хенджином остались лишь только вдвоем. Помимо них, в школе осталось всего лишь несколько учеников, в том числе и сосед Хвана Чонин. Оно было и к лучшему, меньше людей — меньше глаз. Это то, что и было нужно брюнету. Вместе парни проводили почти каждый день, пару раз Феликс даже проводил парня к себе в комнату, где они оба потом ночевали, ведь Чан тоже уехал. И это было просто замечательное время в жизни Ли. В жизни их обоих. Ликс даже на какое-то время позабыл о том, что Хенджин все еще никак не реагировал на попытки к нему подкатить, и начал просто радоваться настоящему. Блондин подарил возлюбленному свитер с оленями, который его родители по просьбе самого Феликса купили в магловском магазине. Когда свитер пришел вместе с подарком для Ликса, а именно — магловской литературой, парень, только увидев его, сразу понял, что родные не ошиблись — вещь была именно такой, какой он ее себе и представлял. Лучше и быть не могло. Хенджин же за несколько дней до Рождества сбегал в Хогсмид в одиночку, чтобы Ликс не знал, и купил тому в качестве подарка несколько свитков по Рунам и Нумерологии, поскольку парень стал и ей активно увлекаться. Он даже значительно доплатил за красивую упаковку, ведь для своего парня ему было ничего не жаль. На само Рождество они обменялись подарками и были в восторге от того, что получили, разделив несколько нежных и таких наполненных любовью поцелуев. К тому же, этот день сделало еще лучше то, что Ликс снова провел Хвана к себе и они провели ночь в теплых объятиях друг друга. Ну что может быть лучше?

В общем-то, они замечательно провели эти каникулы. Феликс даже мог сказать, что это были его лучшие каникулы в жизни, о чем он с радостью и восторгом написал родителям. Но у всякой сказки есть конец, и это рождественское чудо тоже закончилось с началом учебы. И все вернулось на круги своя. И снова эти бесконечные подкаты, и снова Хенджин ничего не делает с этим, и снова Феликс ревнует. Надоело.

Сегодня был выходной, и они с Хваном как раз договорились провести время вместе. Тогда и поговорят. А пока что Ликс решил доделать уроки и собраться на встречу.

Время пролетело быстро, и вот уже пришла пора идти. Сегодня они договорились встретиться в Астрономической башне, так как у озера было слишком холодно. Можно будет и по Хогвартсу погулять, кстати… Феликс быстрым шагом направлялся к назначенному месту, прокручивая в голове все то, что он хотел сказать. А сказать, в общем-то, хотелось уже многое…

Хенджин, как всегда пришел первым, это стало их своеобразной традицией и с улыбкой встретил приближавшегося Феликса, когда тот подошел ближе, то заключил парня в объятия. Такие родные и теплые. Затем он отстранился и оставил нежный поцелуй сначала на лбу, потом на носу, а после и на губах. Феликс готов был поплыть от всей этой нежности, которую так любил, но он все же старался держаться, ведь ему необходимо было поговорить о наболевшем.

— Привет, — наконец прервал тишину брюнет, улыбаясь и смотря на своего парня таким влюбленным взглядом, что последний просто напросто растерялся и на секунду забыл, о чем он хотел завести разговор. Но, собравшись, Феликс ответил:

— Привет... Джинни, — решил не тянуть. Итак долго молчал, — Нам нужно поговорить, — серьезнее, чем планировал, сказал он.

— Да, конечно. О чем? — Хенджин уже забеспокоился. Он старался делать для их отношений все возможное и даже больше, но, видимо, все же где-то прокололся. Где же?

— О том… Что к тебе подкатывают девушки… — выдавил из себя Ли.

— Ликси, я люблю только тебя, поэтому… — поспешил оправдаться Хван, чувствуя как на сердце тяжелеет. Если бы он только мог это все прекратить… Тогда Феликсу бы не пришлось терпеть это.

— … И ты никак на их подкаты не реагируешь. Не осаждаешь, но и не отвечаешь. Это дает им надежды, они продолжают лезть к тебе. И… мне это не нравится, — еле выговорил блондин. Признавать, что ты ревнуешь — это очень неприятно.

— Ликси, послушай, — он взял его лицо в свои руки, принявшись пальцами поглаживать веснушчатые щеки, — Я правда люблю только тебя, а на эти… подкаты не обращаю внимания совсем. Да, они лезут, но ты пойми, пожалуйста, что… я не могу их оттолкнуть…

— Что? — Феликс искренне не понимал, почему. Если он любит только самого Ли, в то чем, Мерлин, проблема? В чем проблема? Слезы непроизвольно начали скапливаться в уголках глаз.

— Многие из них — дети влиятельных родителей, которые знакомы с моими, и я боюсь, что если я откажу напрямую и грубо, могут пойти слухи… А ты знаешь, меня убьют, причем буквально, если узнают о нас.

— А… — в голосе парня слышалось разочарование. Он даже как-то забыл про это. Но все же, можно же и мягко отказывать… Можно же найти выход… — Прости… — а на душе кошки скребут.

— Нет, это ты меня прости. Что тебе приходится это терпеть. Я бы тоже, думаю, ревновал. Но я бесконечно благодарен тебе, что ты… Что ты есть и что все еще со мной.

— Да, я тоже, — а после он оказался затянут в очередные объятия. Вроде и все должно быть хорошо, вроде они поговорили и обсудили, Хенджин еще раз сказал, что не нужен ему никто, кроме одного веснушчатого мальчика, а вроде… Все еще как-то мерзко на душе, все еще как-то неспокойно… Наверное, надо будет поговорить об этом с Сынмином позже, а сейчас… Явно стоит просто насладиться временем вместе.

***

Приближалось четырнадцатое февраля, День Всех Влюбленных, который обязательно будут отмечать в Хогвартсе. Школа уже начала погружаться в эту атмосферу: с потолков теперь свисали гирлянды в виде сердечек, в Большом зале стоял специальный ящик для валентинок, которые в конце дня отправлялись тем, кому они и были предназначены, а парочки всячески выказывали свою любовь друг к другу, в том числе Минхо и Джисон. Они, в отличие от Хенджина с Феликсом, могли себе это позволить, чему блондин в тайне завидовал. Ему всего лишь хотелось не скрывать ото всех свои чувства, разве это было чем-то сверхъестественным?.. Судя по ситуации, происходившей в его жизни — да.

Ладно, отвлечемся от грустного.

Хенджин, разумеется, пригласил Ликса отметить этот праздник вместе, поболтать и погулять, на что Ли с радостью согласился. Он был так рад, что этот день он проведет с любимым человеком. И на какое-то время он даже забыл, что на Хенджина все еще многие имели виды, а четырнадцатое февраля — отличный день, чтобы показать свои намерения. Очень зря он об этом забыл. Но это Феликс поймет позже, а пока он уже безумно нервничал. С самого утра.

Время пролетело незаметно, и вот наступил столь долгожданный праздник, столь важный для блондина день. Он решил сделать небольшой подарок Хенджину своими руками, парень нарисовал открытку, где написал слова любви, то, что он действительно чувствовал. Он искренне хотел, чтобы Хван ощутил себя любимым в очередной раз. Также, он уговорил Сынмина на предыдущих выходных сходить вместе в Хогсмид, где в «Сладком королевстве» он купил немного сладостей для своего парня. В общем, небольшой подарок был готов, но юноша переживал, что он не понравится Хвану, хотя Ким и утверждал обратное.

С Сынмином Феликс, естественно, поговорил сразу после того, как вернулся от Хенджина в гостиную. Он действительно нуждался в совете, и друг ему его дал: понаблюдать за Хваном, за его действиями и словами, и ориентироваться по ситуации, может, поговорить еще раз, а может что-нибудь другое придумать. Пока что Ликс все еще наблюдал, и наблюдения его совсем не радовали. Потому что ничего не изменилось. Хенджин все также не считал нужным отказывать кому-либо, даже в мягкой форме, даже если этот человек ему действительно был не совсем приятен, ведь тот или та в основном были из знатных родов. Сынмин, честно говоря, не понимал такой позиции. Он сам чистокровным и знатным волшебником был, родители у них с Хенджином были схожи по характерам и взглядам на жизнь, но родители Кима ничего против не имели, если их сын не общался со знатными детьми. Он полагал, что Хван больше боялся, нежели это действительно было правдой, и свои мысли он озвучивал Ли. А тот, в свою очередь, бесконечно долго над этим размышлял. Доразмышлялся до того, что решил в ближайшее время вновь поговорить с Хенджином, потому что его, Мерлин, все еще задевало то, что его парень закрывает глаза на такое. Да, безусловно, наедине брюнет просто самый лучший партнер, но вот когда они на людях… Он будто перестает быть собой…

Что ж, все эти мысли Феликс на сегодня решил отодвинуть подальше. Он предпочел сосредоточиться на уроках и на предстоящей встрече с возлюбленным. Сегодня их расписание было немного изменено и Феликса ждало всего два урока: Зельеварение, а после Нумерология, а Кима так вообще один, ведь сегодня каких-то других предметов по выбору у него не было. Повезло же шатену, ничего не скажешь. У Слизеринцев первым уроком были Полеты на Метлах, а затем у Нумерология у изучавших ее, поэтому Ликс с Хенджином увидятся на втором уроке, а после смогут провести остаток дня вместе.

Кстати говоря, Минхо и Джисон также планировали провести весь день вместе, а Сынмин с Чанбином решили встретиться после обеда, дабы до ужина быть вместе, не разлучаясь.

В общем-то, все уже решили, как будут отмечать этот праздник, оставалось лишь пережить немногочисленные уроки. Зельеварение прошло очень даже спокойно и интересно, профессор Снейп особо не буйствовал, и счастливые студенты поспешно ушли из класса сразу после окончания урока. Перед тем, как уйти, Сынмин успокоил волновавшегося друга, пожелал ему удачи и отправил к классу Нумерологии, а сам ушел в гостиную, где планировал немного почитать перед тем, как пойти на свое свидание. Феликс, сделав глубокий вдох, пошел к классу, предвкушая встречу с возлюбленным.

Однако, подойдя, он увидел то, чего совсем не ожидал: рядом с Хенджином в очередной раз крутилась какая-то девушка, она была самой настойчивой, как Феликс понял, кажется она — староста Слизерина и звали ее, в таком случае, Чхве Юна, но это то, к чему Ликс, к сожалению уже привык, поначалу его сердце лишь слабо екнуло, проглатывая очередную зарождавшуюся обиду. А в следующее мгновение как раз случилось то, чего блондин не ожидал да и не хотел бы видеть: Юна обхватила челюсть Хенджина своими тонкими пальцами и попыталась притянуть к себе в попытке поцеловать, ибо по-другому это нельзя было трактовать. И Хенджин, кажется, ничего не сделал. Глаза Ли мгновенно наполнились слезами, а в голове было лишь одно слово.

Предательство.

Почему, почему, почему? Чем он заслужил все это? Где, когда и что он сделал не так? Почему именно с ним? Чувство всепоглощающей боли мгновенно заполнило собой все нутро парня. Он, кажется, издал громкий всхлип, но на самом деле ему было уже плевать. После он быстро развернулся и побежал подальше от этого места, надеясь, что ноги сами доведут его до гостиной.

Но Хенджин не предавал Феликса.

Между ним и Юной завязался очередной, не самый приятный для брюнета, разговор. Парень, даже не смотря на свой страх, уже давно подумывал наконец отшить девушку, ибо ее постоянный террор был просто невозможным. Он начал с ней говорить лишь для того, чтобы сегодня отказать ей. Мягко. И навсегда. Да, было страшно, да, он безумно боялся, что родители что-то узнают, но Хенджин также видел состояние Феликса почти каждый день. Видел печаль и боль, что поселились в его, до этого радостных карих глазах, видел его поникшую фигуру, когда к нему самому в очередной раз кто-то клеился, видел иногда следы слез на его лице, видел, как тому плохо из-за этой ситуации. И наконец он одумался и решил поставить чувства Ликса на первое место, а не свой страх и эгоизм, которые двигали им все это время. Сегодня он хотел отказать Юне и извиниться перед Ли за все те страдания, что он ему принес.

— Эй, Джинни, — позвала девушка.

— Мы с тобой не друзья, Юна, чтобы ты назвала меня так, — «а тем более не возлюбленные».

— А могли бы быть ими, — слишком мечтательно ответила она, а затем добавила, — Или даже чем-то большим…

— Большим? — в шоке повторил брюнет. Да, логично предположить, что Юна имела на него некоторые виды, но чтобы она прямо так заявляла об этом… С другой стороны, она была довольно наглой и считала, что всегда будет добиваться того, чего ей будет хотеться. Но не в этот раз.

— Хочешь пойти со мной на свидание в Хогсмид в эти выходные? — не стала больше тянуть она.

— Н-нет, не хочу, — голос предательски задрожал, самую малость, но, кажется, Чхве этого не заметила. Оно и к лучшему. Что ж, он отказал, и мир пока что ее рухнул. Хотелось надеяться, что так будет и дальше.

— То есть, ты не хочешь пойти на свидание со мной? — зло произнесла она, схватив брюнета за подбородок и развернув к себе. Хенджин на секунду испугался, ведь думал, что она его поцелует, но пока что этого не произошло. Да и не нужно этого. Он хотел было отстраниться, ведь раньше сделать этого не смог из-за шока, но тут до его ушей донесся чей-то всхлип.

Хенджин лишь мельком взглянул в ту сторону, и этого мгновения хватило, чтобы он понял — секунду назад там стоял Феликс. Там стоял Феликс, который все видел и явно не так понял. Осознание всей ситуации отрезвило Хвана, он оттолкнул девушку, не ответив ничего, и ринулся за блондином.

Феликс бежал, не разбирая дороги из-за слез. Больно. Больно. Больно. Как же больно ощущать себя преданным, даже слишком болезненно. Так хотелось разом отключить все эмоции, все чувства, все мысли, так хотелось отключить себя. Лишь бы ничего не чувствовать, лишь бы этого не было. Не было этого дня, не было этой сцены перед глазами. Так хочется исчезнуть…

Где-то вдалеке послышались чьи-то крики, Ли было все равно, но ровно до того момента, пока чья-то рука не сжала его собственную в районе запястья. Феликс остановился и обернулся, перед собой он увидел не кого иного, как Хенджина.

— Что тебе нужно? — тихо прошептал блондин, пока горячие слезы лавовыми потоками лились из его глаз и катились по красным щекам.

— Ликси, я понимаю, как все это выглядело, но позволь…

— А зачем? Зачем, Хенджин? — с нескрываемой горечью в голосе спросил он, — Чтобы ты в очередной раз сказал, что не можешь отказать? Поверь мне, я уже слышал это. И мне это надоело…

— Ликс, я отказал ей, потому что она перешла все возможные границы. Я… — он так хотел сказать, что он сделал это ради него, но блондин не дал этого произнести.

— Да неужели? Это, знаешь ли, не выглядело так, как ты говоришь, — Феликс вообще не был настроен говорить сейчас, да и не уверен, что потом будет. Но в данный момент, все, чего он хотел — так это прореветься вдоволь, а затем заснуть беспробудным сном, но никак не слушать оправдания Хенджина, — Отпусти меня, — попросил Ли.

— Ликси…

— Я сказал, отпусти меня, Хенджин, — новый поток боли застрял комом где-то в горле, а слезы вновь были готовы начать литься из глаз, — Я не хочу слушать твои оправдания, — а затем добавил очень-очень тихо, — Не сейчас…

Хван еще несколько секунд смотрел на парня перед собой, а затем все же отпустил его хрупкую руку. Феликс, не теряя ни секунды, быстро ушел и скрылся из поля зрения. А брюнет так и остался стоять в том коридоре, прокручивая их диалог в голове раз за разом. С каждой секундой он все больше понимал, насколько сильно оплошал.

***

Феликс и сам не помнил, как добрался до гостиной, как отгадал очередную загадку, как завалился на свою кровать под чьи-то удивленные возгласы. Сейчас он ощущал лишь бесконечную боль внутри и фантомную хватку Хенджина на своем запястье. Почему, ну почему именно он? За что? Неужели он был недостаточно хорошим? Неужели правда?.. Это так больно… Ликс снова начал плакать, пытаясь выплакать всю боль вместе с алмазами слез. Они скатывались по тонкой коже, по милым веснушкам на покрывало, образуя на нем целое озеро или даже море.

— Ликс! Ликс! — кажется, это голос Сынмина. Блондин сквозь слезы измученно посмотрел на друга, — Мерлин, да что с тобой случилось-то? Ты же вроде должен быть на Нумерологии, — в ответ на это Ли снова всхлипнул пару раз, — Ликс, — Ким потряс друга и серьезно на него посмотрел, — Что. Случилось? — медленно и четко проговорил он.

— Х-Хенджин, он… — рыдания вновь вырвались из него, не дав договорить.

— Что он сделал? Так, давай поспокойнее, расскажи мне, — голос шатена всегда имел какой-то успокаивающий эффект, несмотря на то, что сам Сынмин почувствовал прилив злости. Что Хван мог сотворить с его лучшим другом за это время? Спустя какое-то время Феликс все же немного успокоился, и смог более-менее внятно рассказать:

— Я шел к классу Нумерологии, думал о сегодняшнем дне и… подхожу, а там он, а рядом с ним… Юна вроде… стояла… Мне даже уже не больно было из-за этого, — горько усмехнулся блондин, а Сынмин недовольно зыркнул на друга, цокнув. Он уже не раз говорил, что это ненормально, что поведение Хенджина неприемлемо, но кто ж его слушать будет? Хотелось бы, конечно, прочитать другу лекцию об этом, но не сейчас. Явно не сейчас, да и вряд ли позже тоже, — Но… Она вдруг притянула его к себе за подбородок, будто поцеловать хотела. И я даже не стал наблюдать дальше. Убежал. Но он меня догнал и попытался оправдываться, мол, я ей отказал и все такое. Но я не поверил и ушел. Минни, мне так больно… Я чувствую, будто он меня предал. Но чем я это заслужил, я правда не понимаю.

— Иди сюда, — Ким прекрасно понимал, что другу, как никогда раньше нужна поддержка, поэтому раскрыл для него свои объятия, что делал крайне редко. Он не мог в полной мере понять чувства Феликса, но мог посочувствовать и поддержать, — Ликс, ты не виноват, ни в чем не виноват, — произнес он, поглаживая по голове, — Слышишь? — легкий кивок, — Ты делал все хорошо, ты делал достаточно, даже… Не важно, ты хороший человек, Феликс. То, что он поступил так… Это его проблемы. Тебе больно, да? Знаю. Ты должен дать боли выход и будет легче. Плачь, если хочешь. А я буду рядом.

— Минни, нет… У тебя же с Чанбином свидание, — прошептал Ликс. Голос от рыданий осип.

— Это может и подождать, потому что моему лучшему другу плохо, — уверенно заявил шатен.

— Нет, пожалуйста… Хотя бы ты… не дай своим отношениям разрушиться, — попросил Ли, — Иди, пожалуйста. Я посплю… Так легче будет, я думаю…

— Ладно… — под настойчивым и умоляющим взглядом Феликса Сынмин все же сдался, хоть и не хотел, — Тебе стащить что-нибудь с обеда? — парень отрицательно помотал головой, — Тогда, спи, Ликс… Пускай тебе ничего не приснится.

— Спасибо, — еле слышно ответил он.

***

С уходом Кима, Феликс действительно провалился в беспокойный сон без сновидений.

Сынмин же пошел на обед с тяжелым сердцем. В голове крутилась мысль о том, что он зря все же оставил Ли одного. Но, с другой стороны, тот сам об этом попросил… Все равно неспокойно как-то. Ким, честно сказать, злился на Хенджина. Ведь тот довел его друга до такого состояния, ведь тот заставлял Феликса страдать столько времени, а Ликс, влюбленный дурак, терпел. Как говорится, любовь слепа…

А еще говорят, что вспомнишь лучик, вот и солнце. На горизонте появился тот, о ком Сынмин размышлял. Хенджин. И направлялся он явно к шатену.

Хван подошел, выглядел он очень обеспокоенным и встревоженным, от проницательного Сынмина это не укрылось. Маленькое зерно сомнений поселилось в его душе. А что если оправдание Хенджина окажется правдой?.. В любом случае, он причинял Ликсу боль и без этого. Ладно, посмотрим, что скажет Хван. Ким даже специально никуда не шел, оставаясь на месте, ожидая, когда же парень его друга подойдет и попытается оправдаться.

Хенджин буквально подлетел к Киму. Он чувствовал, будто шатен — его последняя надежда, соломинка, что могла бы спасти утопающего. Брюнет рассказал о том, что произошло, но уже с его точки зрения. Рассказал про Юну и ее наглость. Рассказал о том, что уже думал отказать этим «фанаткам» наконец и извиниться перед Феликсом за все. Рассказал про то, что, скорее всего, увидел блондин. Рассказал, что догнал того и попытался оправдаться перед ним, но Ли и слушать не стал, а просто убежал. Рассказал все, выдал, как на духу и взмолился перед Сынмином, чуть ли не падая на колени, чтобы тот позвал Ликса. Хенджину необходимо было с ним поговорить и все прояснить.

— Ты и так его ранил, Хенджин. Не усугубляй ситуацию, — произнес Сынмин. Да, кажется он Хвану поверил, но даже если все сказанное им — правда, сейчас Феликс не в состоянии говорить, слышать и видеть брюнета, — Поговоришь позже, а сейчас не лезь к нему, хорошо?

Парню не оставалось ничего, кроме как согласиться и с отвратительным чувством на душе пойти к себе в комнату, где ему явно будет плохо и одиноко, где он будет во власти своих демонов, где перед глазами будет одно и то же — Феликс, который смотрел на него так, будто его предали. Хотя, для веснушчатого мальчика это и было предательством.

***

Минхо с Джисоном весело проводили время на улице. Недавно снегопад в очередной раз застелил все безупречно белым ковром, а снег сегодня был мягким, поэтому парни дурачились, играя в снежки. Им было так хорошо вместе, и оба были безмерно рады проводить день друг с другом. Позже, они хотели бы спрятаться в Ванной для Старост, доступ к которой был у Минхо, но сейчас обоих неимоверно тянуло на улицу. Еще бы, когда за окном такая погода!

Это было их второе четырнадцатое февраля вместе, второй год их отношений, и они чувствовали радость из-за того, что были вместе. За эти пару лет парни многое вместе прошли: были и ссоры, иногда из-за ревности, были и недопонимания, были и конфликты, были и тяжелые времена, был и юношеский максимализм, но они справились, они смогли, они все это преодолели вместе и были уверены друг в друге уже даже на более, чем миллион процентов.

В общем-то, парни дурачились, но их веселье было прервано одной не очень приятной особой. Чхве Юной. Услышав ее голос вдалеке, Джисон состроил недовольное лицо, а Минхо отзеркалил его реакцию. Она оба не слишком жаловали девушку, один — потому что кроме Минхо и Хенджина он никого из серебряно-зеленых в принципе не жаловал, второй же не любил Чхве из-за ее слишком скверного характера. В целом, оба парня не были рады ее появлению, но она шла прямо на них.

— Минхо! — позвала она своим противным писклявым голосом, — Есть разговор.

— Я сейчас занят, Юна, — равнодушно бросил русоволосый, — Если это касается Совета Старост, который будет в… — он не успел договорить, как случилось две вещи: во-первых, Ли понял, что дал Юне возможность все же затянуть его в разговор, а во-вторых, она как раз сказала:

— Да-да, я про это, — Минхо нехотя отошел в сторону, показательно закатывая глаза и без слов извиняясь перед Ханом. Тот лишь понимающе кивнул и мысленно пожелал парню терпения.

— Ну, — и ничего больше. Он ждал, пока девушка сама начнет говорить. Та же, будто очнулась, и затараторила:

— Слушай, ты же общаешься с Хенджином, я знаю. И сегодня он мне отказал в походе на свидание. Ты не знаешь случайно, почему он не захотел идти на свидание со мной?

— Давай начнем с того, что Хенджин мало относится к Совету Старост, — недовольно цокнул Минхо.

— Ну Минхо… — с легким раздражением произнесла она.

— Во-вторых, я не обязан знать, почему Хенджин тебе отказал. Может, ему кто-нибудь другой нравится, — так, надо обойти эту тему аккуратнее, Хван же просил не рассказывать, — А может, просто не хочет. В любом случае, это не мое дело и не надо приставать ко мне с этим. И научись воспринимать отказ, Юна, а не унижаться так, — он посмотрел на нее сверху вниз, — А теперь, прошу меня великодушно извинить, но у меня свидание. Всего хорошего, — слишком насмешливо сказал Ли и оставил Чхве злиться в полном одиночестве, вернувшись к своему уже заскучавшему темноволосому бельчонку.

Минхо мысленно отметил себе: поговорить с Хенджином об этой ситуации. Но позже, однозначно позже.

***

Прошло несколько дней. Феликс буквально чах на глазах, подобно какому-нибудь растению, что доживает свои последние дни поздней осенью. Ему было плохо из-за предательства Хенджина, а еще хуже — без присутствия брюнета рядом. Ли скучал по нему, вопреки всему скучал, но также корил себя за эту тоску. Он же предал тебя, Феликс. Но Феликс скучал и любил. Несмотря ни на что. Ликс путался в противоречивых чувствах: Хван предал его, но так почему чертово сердце все еще любит его? Почему душа тянется к его душе?

Он не мог подойти и поговорить с ним, гордость ли, страх ли, парень не знал, но знал, что первым он разговор не начнет. К тому же, блондин все эти дни старательно избегал Хенджина, пытаясь не попадаться ему на глаза. Он просто не был готов к разговору, который бы их ждал. Он не готов был слушать оправдания и прочее. Но все не могло оставаться так, эта мысль поселилась в его сознании совсем недавно. Ликс прекрасно это понимал, ведь оставить все так, как есть было равносильно концу их недолгих отношений, этого хотелось меньше всего, но все же он не мог сделать первый шаг, просто не мог.

Ли, честно, не знал, как справлялся бы со всем этим в одиночку, но у него был Сынмин, его драгоценный друг Сынмин, который был ему поддержкой и опорой. Ким мог часами выслушивать всю боль, что сидела внутри парня, будто образовав там белый кокон, отравленный ядом и покрытый кровью юного тела, мог просто быть рядом, давать некоторое успокоение своим присутствием, и Феликс очень это ценил. Он был бесконечно благодарен шатену за то, что они были друзьями и были друг у друга. Ведь такие замечательные люди, как Сынмин на дороге не валяются.

Ким не был слепым. Он видел, как его другу плохо из-за предательства, но еще больше боли тот испытывал именно из-за того, что Хенджина рядом не было. Феликс явно слишком сильно любил этого Слизеринца и не мог просто так оборвать с ним всякие контакты в один день. Он не мог его разлюбить, не мог отпустить, не мог перестать думать о нем, о причинах его поступка, не мог перестать копаться в себе и от того страдал, безумно страдал, что никакой поцелуй дементора не сравнился бы, наверное, с его душевными терзаниями. Сынмин все это видел и ясно понимал: этим двоим нужно поговорить.

Ведь Хенджин страдал не меньше.

Он точно также ходил поникший и убитый, будто нет в нем больше этой искры, что называлась жизнью. Минхо поговорил с ним в тот день и узнал причину, почему Юна к нему самому приставала. А также узнал, что друг крупно прокололся по отношению к своему возлюбленному. Брюнет объяснил ситуацию, объяснил, что хотел наконец набраться смелости и поставить их на первое место, а не свой страх и желания родителей (хотя бы в какой-то мере), но… Феликс не так все понял, и Хенджин, честно признаться, не знал, что ему делать. Он старался не думать о плохом, но дни шли, а они все никак не могли поговорить... Никто не решался сделать первый шаг. И потому оба страдали.

Однако в один из таких серых и однообразных дней, каковыми для Хенджина стали все дни без Феликса, к нему вдруг подошел Сынмин. Он сказал, чтобы брюнет после этого урока, которым у них с Ли были Полеты на Метлах, подошел к раздевалке и поймал Феликса, а также попросил поговорить и объясниться.

— Мне больно видеть, как мой друг страдает, — добавил Ким, — К тому же, я думаю… Что верю тебе, Хенджин, — ровно в этот момент в сознании Хвана над головой шатена появился нимб, а сам он вообще ангелом во плоти стал, — Только не вздумай все испортить, понял? Если после вашего разговора он придет ко мне в слезах, я лично займусь твоими пытками, — угрожающе добавил он и ушел.

А Хенджин впервые за эти кошмарные дни улыбнулся. У него появился шанс.

***

Хван, как по таймеру, в считанные секунды после окончания своего урока Трансфигурации, оказался возле раздевалки. Оттуда стали постепенно выходить студенты, а брюнет все ждал того, кто ему нужен. Но первым он все же увидел Сынмина, как и тот его.

— Он сейчас выйдет, — на ходу бросил тот, а после скрылся.

Ким наплел другу, что обещал Чанбину встретиться сразу после урока, и потому так спешил, он знал, точнее надеялся, что Хенджин придет, а поэтому ему самому нужно было выскользнуть чуть раньше Ли. Все оказалось так, как он и думал. Хенджин пришел, а Феликс остался один в раздевалке. Теперь эти двое точно поговорят. По крайне мере, он на это надеялся.

Как и сказал Сынмин, блондин вышел буквально через пару минут, и Хенджин, не медля ни секунды, подбежал к тому и взял за руку, произнеся:

— Ликс, давай поговорим. Прошу.

Феликс обратил на него свой ошарашенный взор. Он сразу же узнал этот голос, чуть высокий, временами до одури низкий, такой особенный и неповторимый. Узнал и вздрогнул. Хенджин все же нарушил их молчание, сделал первый шаг. Ли в нерешительности посмотрел на парня. Сердце бешено билось, болело и металось. С одной стороны, что ему нового скажут, а с другой — вот он Хенджин, его любимый человек, даже руку протягивать не нужно, хватка на запястье хоть и не была слишком сильной, но вполне реальной. Ликсу было страшно, он не знал, что ответить. В молчании прошло пару минут, и все это время Хван выжидающе на него смотрел, взглядом умоляя согласиться. И сердце, что так отчаянно любило этого Слизеринца, сдалось, не выдержало.

— Хорошо, — тихо проговорил он и тут же почувствовал, что брюнет куда-то его повел. Догадаться было нетрудно — Черное озеро, их любимое место.

На Феликса было больно смотреть: слишком бледные щеки, круги под глазами, забитый вид… Он будто подобно Хенджину потух, ведь сам Хван был не лучше: такие же круги под глазами, ставшее таким же мертвенно-бледным лицо и бесконечная боль на внутри. Кажется, она у них одна на двоих, но у каждого такая разная, но одинаково тяжелая для обоих. Они оба, смотря друг на друга, ужасались тому, что произошло за эти дни, как им обоим было неимоверно плохо, в тайне неосознанно винили себя, что не подошли раньше, но снаружи они лишь молча шли, переплетя пальцы впервые за эти дни, наконец коснувшись друг друга.

Шли они недолго, дорогу знали наизусть, да и медлить сейчас не хотелось, даже, можно сказать, было нельзя. Наконец они оказались на нужном месте. Они заглянули друг другу в глаза впервые за такое бесконечно долгое время и увидели там боль и печаль. Хенджин мог любоваться любимыми карими омутами вечно, но омрачавшая их тоска напомнила, зачем они здесь.

— Ликс, слушай, в тот день, — Хван знал, что это он должен начать разговор первым, потому, собравшись с силами, он это сделал, — Я… Хотел наконец отказать Юне, потому что понял, насколько сильную боль тебе это причиняло. Это первое, за что я хочу извиниться. Я правда был глупым и слепым, раз не понимал, что тебе и правда больно. Прости меня, прошу, если сможешь. Она вновь завела какой-то разговор, а я ответил, чтобы поставить точку в этом вопросе. Но она… оказалась слишком настойчивой и когда услышала, что я не хочу идти с ней на свидание, притянула меня к себе, и это было тем, что ты видел. А дальше ты знаешь… Юна, кстати, пыталась выяснить у Минхо, почему это я отказал. Так странно… Она подходила ко мне, точнее, пыталась это сделать и после, но я ясно дал ей понять, что ничего не выйдет. В общем, прости меня за все это, если можешь, я действительно виноват перед тобой, и мне отвратительно, что я позволил себе причинить тебе столько боли, Ликс, — он посмотрел на парня только сейчас и увидел в его глазах… слезы? — Ликси?..

— Джинни… — еле прошептал тот, — Ты… ты тоже прости… Что не послушал тебя, даже не попытался… Но мне показалось, будто ты меня предал… Да, ты прав, мне было очень больно, — Хван непроизвольно сжал Феликсову руку чуть сильнее, — Особенно из-за того, что произошло… тогда. Но… сейчас ты признаешь свою ошибку, и мне хочется верить, что все будет хорошо… Поэтому я поверю тебе, — а после он обнял парня, по которому так скучал.

Хенджин пару секунд стоял в шоке, но затем его ладони аккуратно, даже боязно легли на талию Ли и притянули его ближе к себе. Блондин всхлипывал его объятиях, ведь все наконец закончилось, весь стресс наконец позади, все будет хорошо… Осознание этого радовало. Да, что уж говорить, Хван сам начал тихонько всхлипывать в такт Ликсу, ведь он тоже испытывал дикий стресс все эти дни.

Феликс первым слегка отстранился, но только для того, чтобы притянуть к себе брюнета и наконец поцеловать родные губы. Поцелуй вышел долгим и тягучим, наполненным тоской и любовью с соленым привкусом. Они так скучали, так переживали, так боялись и теперь говорили об этом через этот поцелуй. И не волновало их ничто в этом мире, кроме друг друга, потому что они оба чуть не потеряли себя и партнера в этой пучине непонимания и боли, но теперь все позади и можно выдохнуть. Они самозабвенно целовались, в то время, как неподалеку в небольшой рощице послышался слабый хруст снега, который не был никем услышан.

То был Чонин.

Он следовал за ними от самого Хогвартса, держа парней в зоне наблюдения, а сам пробирался сквозь небольшие сугробы и другие препятствия. Его заданием было убить Хенджина, хотя и Феликса он тоже не прочь за компанию прибить. Кажется, двое наконец остановились. Чонин внимательно наблюдал. В голове лишь одна мысль. Убить. Убить. Убить. Его цель. Его предназначение. Он не особо слушал их слащавые, как ему показалось, речи, но заметил момент, когда оба стали максимально не бдительными. Это его шанс…

Черноволосый мальчишка хотел было прикоснуться к амулету, что был спрятан под слоями одежды, готов был прошептать слова призыва, но… В груди резко и очень сильно закололо. Чертов амулет, как же не вовремя. Он был пропитан энергетикой дементора, темной магией, если можно так сказать, и он высасывал силы, периодически отзываясь вот такой жуткой и пронзительной болью, из-за которой потом еще несколько часов даже дышать было трудно. И вот надо же ему взять свое в такой ответственный момент… Но уж ничего не поделаешь, значит не в этот раз. Перед тем, как попытаться уйти, Чонин лишь издал тихий стон, наполненный болью.

°°°

Глаза его резко открылись, и юноша сел на кровати. Очередной кошмар… Как обыденно. Ян уже настолько привык к такому, что даже не обращал внимания, но сейчас… Сейчас он резко ощутил доселе неизвестное чувство — ему так захотелось, чтобы кто-то был рядом в этот момент и успокоил его. Но у него никого нет, больше никого нет. От осознания этого стало больно…

Подумав над этим еще какое-то время, Ян решил пойти к единственному человеку в Хогвартсе, который бы его уже ни за что не отвергнул. Тихо выйдя из своей гостиной, одевшись перед этим в первое, что попалось под руку, он направился к кабинету профессор Макгонагалл, надеясь, что та еще не спит.

Ему повезло, в столь поздний час женщина и правда не спала. Она дописывала что-то в свитках, возможно, что-то связанное с документацией школы, когда Чонин тихо прошел к ней в кабинет. Парень немного неуверенно присел на стул напротив ее стола и стал ждать, пока она закончит и заговорит с ним. Макгонагалл отложила наконец свои свитки и обратилась к мальчишке:

— Что привело тебя ко мне в столь поздний час, Чонин?

— Я… не знаю, — какое-то время он медлил с ответом, ведь он действительно не знал, зачем пришел сюда, кроме того, чтобы почувствовать себя не одиноким, — Просто… скучно стало… — соврал он.

— Кошмар приснился? — не то вопрос, не то утверждение. И как она?..

— Да, — неохотно признал Ян. Он проследил за движениями женщины и увидел, что она куда-то пошла. А ушла она за ромашковым чаем, — Профессор…

— Минерва, — прервала она. Макгонагалл хотела установить доверительную атмосферу, чтобы Чонину было легче выговориться, да и успокоиться в целом.

— М-Минерва… — неуверенно повторил черноволосый, — Ч-что со мной будет? Теперь… — он так боялся этого вопроса, так боялся услышать ответ, но все же ему нужно было знать, чего ждать и к чему готовиться.

— Министерство предложило отдать тебя в приемную семью к маглам, если ты будешь не против, — спокойно сказала она, передавая чашку теплого чая, — Но если же ты не захочешь, то…

— Я согласен, — неожиданно даже для самого себя выпалил Чонин. Почему-то ему эта возможность показалась чем-то вроде второго шанса, который упустить нельзя. Пускай, он будет жить у маглов, пускай. Но зато он хотя бы попытается забыть все ужасы родного дома. В тайне, он уже давно мечтал об этом. Да, он не ровно относится к маглам, считает их глупыми, недостойными, но… С такими установками, как выяснилось, далеко не уйдешь. Возможно, это будет хорошим шансом изменить свое мнение, ведь еще не поздно, наверное.

— Что ж, это хорошо, — сказала директриса, — В таком случае, по окончании учебы ты поедешь домой к новым родителям. Их для тебя найдет, опять же, Министерство, — она немного помолчала, — От себя хочу добавить, что у маглов есть такая профессия, как психотерапевт. Слышал о такой? — Ян отрицательно помотал головой, — Такие люди помогают другим чувствовать себя лучше, смотреть на мир позитивно и тому подобное. У меня есть один знакомый, который занимается этим, я, с твоего позволения, хотела бы, чтобы ты посетил хотя бы пару сеансов.

— Что это даст? — все еще не понимал он. Странное название какое… Психотерапевт…

— Я уверена в том, что в твоей голове есть множество правил и установок, данных тебе родителями, по типу не делать так или эдак, не говорить что-то, вести себя определенным образом. Я права? — неуверенный кивок, — Этот человек сможет помочь тебе изменить это.

— Хм, — Чонин задумался. Это ведь тоже… звучит, как шанс. Как спасение от кошмаров и боли. Но стоит ли оно того? Действительно ли ему можно помочь? Парень все еще не верил в то, что был достоин помощи. Но ведь Минерва уже не первый человек, который хочет, чтобы ему было лучше… Может, это что-то да значит? Может, стоит попытаться? — Ладно?..

Они еще какое-то время побеседовали, а после Чонин все же вернулся в свою гостиную, но тогда, когда дело уже шло к утру. На душе его все еще не было того привычного покоя, ведь жизнь его была разрушена, но, кажется, где-то глубоко внутри в нем поселилась призрачная и слабая вера в завтрашний день.

Что ж, начало положено?

***

Хенджин не мог уснуть практически всю ночь. Он все еще думал над тем роковым письмом. Ему было страшно от того, что будет дальше. Что его ждет? Что ждет их с Феликсом? Он много думал и о том, что родители написали о женитьбе. Нет, нет, нет. Не может это быть правдой, не может. Хотя, зная их… Вполне себе. Мать ведь тоже вышла за отца не по своей воле, а потому, что так захотел ее отец, это был, своего рода, династический брак, чтобы укрепить могущество и власть двух семей. И каков шанс, что с единственным сыном они не сделают точно также? Эти мысли откровенно пугали, Хван не представлял уже своей жизни без веснушчатого мальчика, без солнца по имени Феликс. Если его действительно женят против воли, он лучше умрет, чем будет терпеть. Но нет, это не выход… Нужно придумать что-то другое, но что? В ответ на этот вопрос в голове образовалась красноречивая пустота. Что же делать?..

Именно с такими тяжелыми мыслями Хенджин и ворочался в постели, а после и заснул с ними в обнимку лишь под утро. Благо, был выходной, иначе на уроках он выглядел и ощущал себя хуже вареного помидора. Проспал брюнет аж до обеда, а как проснулся, так еще час ходил и пытался окончательно разлепить глаза. Придя в себя, он собрался и, пообедав, нашел Феликса в библиотеке, где тот делал уроки, и молча примостился рядом, обхватив руку того подобно змее. В Феликсе заключался его покой, его радость и счастье, рядом с ним было всегда хорошо и любые тревоги становились чуть менее значимыми. Ликс же не стал пока заводить разговор, будто чувствовал, что сейчас Хвану нужна тишина и просто Феликсово присутствие, парень лишь слегка потрепал его по темноволосой макушке и продолжил делать домашнее задание.

— Что сейчас делаешь? — тихо прошептал Хван, когда открыл глаза. Ему удалось на какое-то время заснуть рядом с блондином и только сейчас он проснулся, не зная, сколько прошло времени.

— Травологию доделываю, — также тихо ответил Ликс, будто не желая нарушать эту довольно мирную атмосферу, — Как ты?

— Не очень, — признался брюнет, — Спал плохо из-за письма. Все еще думаю, как решить все это… А ты?

— Более-менее. Да, я тоже об этом думаю. И, честно, не знаю, ничего в голову не лезет… — грустно произнес Феликс.

— Ликси, ты не обязан самолично придумать решение проблемы, помнишь? — Ли лишь бросил на него короткий взгляд, — Мы вместе придумаем что-нибудь, я уверен, даже если не сейчас. Мне кажется, сейчас у нас обоих стресс, если можно так сказать, из-за этого, и потому ничего не придумывается.

— Да, скорее всего…

— Кстати, — Хенджин решил сменить тему на более веселую, — Все же в силе? Ну… я про зимние каникулы…

— Да, Джинни, они нас очень ждут. Я имею ввиду, очень, — слабо улыбнулся Ли, радуясь смене предмета разговора. Тема с письмом родителей Хвана была для них обоих тяжелой и неприятной, и сейчас никому из них не хотелось об этом думать. Негласно, они решили отложить решение этого вопроса на окончание зимних каникул, если обстоятельства не сложатся иначе (читай: еще хуже). Сейчас их больше волновало нечто другое, а именно поездка к Феликсу на этих каникулах.

Родители Ли еще очень давно написали и да лично потом сказали парню, что обязательно будут ждать, когда и Хенджин заглянет к ним, ведь им очень хотелось посмотреть на возлюбленного их сына. А когда Феликс написал, что на этих зимних каникулах он планирует притащить наконец Хенджина, то радости их не было предела. Они действительно ждали их обоих, а мама была в таком восторге, что и не передать. Феликс с Хенджином разделяли ее чувства, ведь, в таком случае, они смогут буквально все каникулы провести вдвоем, а это была просто великолепная перспектива. Однако, по мере приближения каникул, Хенджин начинал нервничать. А понравится ли он родителям Феликса, одобрят ли они его? Все его беспокойства исчезали рядом с Ли, более того, когда Хван однажды все же поднял эту тему, то Ли его заверил, что все будет хорошо и переживать ему незачем.

Сейчас же брюнет интересовался, все ли в силе, не из-за нервов, а из-за того, что планировал написать еще одно письмо своим родителям.

— Хорошо, — ответил он, улыбнувшись, а после добавил, — А тебе долго еще? — Хенджин указал на свитки и учебники.

— Да нет, только пару строчек дописать. А что ты хочешь?

— Сходишь со мной сегодня в совятню? — и снова эти щенячьи глазки. Ну как тут отказать?

— Схожу. Но… зачем?

— Я напишу родителям, что не приеду домой. В очередной раз, — усмехнулся он, — Но в этот раз скажу настоящую причину. Смысла скрывать больше нет ведь.

— А ты уверен, что стоит?.. — неуверенно спросил блондин. Он же сам видел, как Хенджину плохо было, да и сейчас не лучше из-за ответного письма. Действительно ли он хочет подвергнуть себя чему-то подобному еще раз?

— Я просто… чувствую, что обязан написать. Не знаю, странное чувство. Ну и… хочу, чтобы они знали, где я. Для чего… Сам без понятия.

— Ладно-ладно, я понял, сходим тогда, — Ликс мягко улыбнулся, очерчивая пальцем круг на бледной щеке. Хенджин не смог отказать себе в удовольствии чмокнуть своего парня в нос, — Джинни! — а затем еще раз. И еще, — Я так не доделаю домашку! — смеясь, причитал блондин, шутливо отбиваясь.

Они подурачились еще какое-то время, а после Хван наконец позволил Феликсу доделать несчастную Травологию. Затем, когда дело было сделано, он помог блондину донести тяжелые учебники и свитки, которые тот нес сам в библиотеку, до гостиной Когтеврана, и только потом они отправились к подземельям Слизерина, чтобы Хенджин мог написать письмо. Пока они бегали туда-сюда, их настроение значительно улучшилось, ведь они отвлеклись от тяжелых мыслей, на смнну которым пришли более радостные. До зимних каникул оставалось всего ничего, а это значило скорое приближение веселья.

Действовали по отработанной схеме: Феликс натянул на голову мантию, Хенджин провел его в гостиную и свою комнату, где, на удивление, не было никого. Он уселся за стол, а Ли примостился рядом (читай: на коленях своего парня), но никому это не мешало, наоборот, брюнет был более, чем доволен положением дел, к тому же, Феликс был довольно легким. Хван принялся писать, на что много времени не ушло. Парень в двух словах описал родителям, что не приедет домой на зимние каникулы, а также, почему он не приедет. Во второй раз отправлять что-то подобное было все равно страшно, но уже чуть легче, брюнет хотя бы примерно понимал, чего ожидать в ответе, если тот придет.

Феликс с Хенджином шли по коридорам Хогвартса, направляясь в совятню, они периодически смотрели друг на друга и одаривали партнера мягкими, поддерживающими улыбками. Сейчас на душе у обоих было спокойно, даже у Хенджина, который собирался отправить очередное рискованное письмо родителям. Однако спокойствие и молчаливая идиллия между ними была прервана преградившей им дорогу девушкой, которая встала прямо по середине прохода.

Ликс ее сразу узнал, как, собственно говоря, и Хенджин. То была Чон Алиссия. Ее трудно было не узнать, ведь она стала участницей весьма неприятных событий, произошедших совсем недавно, а также и болезненных воспоминаний конца четвертого курса.

°°°

После того случая, произошедшего на четырнадцатое февраля, все вроде бы даже наладилось. Хенджин извинился перед Феликсом, а тот простил. Позже они провели свой собственный День Всех Влюбленных, который был посвящен лишь им двоим. Феликс, как и хотел, подарил Хенджину самодельную открытку и сладости, а брюнет, в свою очередь — картину, нарисованную на холсте. Ликс, только взглянув, уже был готов поплыть от радости и восторга. На полотне были изображены два человека, похожие на Ли и Хвана (это они и были, как Хенджин сказал позже), которые делили нежный поцелуй в лучах закатного солнца. Сами очертания пары и светила небесного были выполнены чем-то вроде чернил, а поверх была масляная краска, нанесенная тонким-тонким слоем. Художник смешал три цвета: синий, зеленый и серебряный. Сочетание было необычным, но от этого не менее красивым. Эта сине-зеленая краска будто придавала картине какую-то изюминку, привносила в нее что-то особенное. Конечно, цвета были выбраны не случайно — это ведь палитры их факультетов, но все же, вместе они смотрелись просто волшебно. Как и Феликс с Хенджином. В общем, Ликс подарок оценил и пообещал беречь его.

Их собственный День Всех Влюбленных они провели отлично, да и спустя время забыли они про то столь малоприятное происшествие, честно говоря. Да, это было неприятным событием, да, травмирующим, но они все решили, поговорили и обсудили, а потому обид больше друг на друга не держали. Парни старались создавать новые, приятные воспоминания взамен тех, тягостных и тяжелых. И у них даже это получалось. До одного момента.

То был конец четвертого курса, впереди их ждало, казалось, бесконечное лето, которое было совсем близко, стоило лишь подождать пару дней. Тогда-то и имели место быть те роковые события.

В тот день все было вполне себе хорошо, даже, можно сказать, более чем. Феликс вприпрыжку шел на Трансфигурацию, которая у них будет со Слизерином и Гриффиндором, оставив Сынмина на Чанбина. Он надеялся урвать немного времени на довольно длинной перемене, чтобы поболтать со своим возлюбленным ни о чем, просто, чтобы насладиться Хенджиновым голосом. Блондин теперь стал намного веселее и радостнее, ведь в их с Хваном отношениях не было больше каких-то недомолвок и недосказанностей, не было ревности (ну только если иногда), все было просто замечательно, что даже и мечтать о подобном исходе не приходилось. Поэтому, почему бы и не порадоваться?

Парень довольно быстро дошел до класса Трансфигурации и увидел неподалеку любимую темноволосую макушку. Он машинально, даже не задумываясь, улыбнулся. Хенджин стоял совсем не далеко, а рядом с ним была какая-то Слизеринка, их одногодка. Кажется, ее звали Чон Алиссия. Она не была слишком уж умной, но Магловедение и ЗОТИ давались ей просто превосходно, оценки по этим двум предметам у нее всегда были на высоте. Феликс только из-за совместных уроков со Слизерином ее запомнил, ведь та часто отвечала. Ну, на самом деле, была еще одна причина. Чон также была одной из так называемых фанаток Хенджина. Она жаждала обладать Хваном, как никто другой, с ней в этом могла сравниться лишь Юна, ведь брюнет все еще оставался завидным женихом, происходившим из знатного рода. Они о чем-то разговаривали, с расстояния, на котором был Феликс, ничего слышно не было, но Ли как-то не переживал на этот счет. Сейчас он был уверен в своем парне, что тот мягко откажет девушке, наговорив ей всякого. За прошедшие месяцы Хенджин так и делал, что не могло не радовать блондина, ведь теперь он видел, что Хван действительно ставил их на первое место. Поэтому Ликс решил просто дать брюнету немного времени на это, наблюдая со стороны.

Произошло, однако, то, чего он никак не мог ожидать, будучи слишком расслабленным и спокойным. Ли увидел, как тонкие руки девушки, словно змеи, обвивались вокруг шеи Хенджина. Его Хенджина. Ревность и злость тут же ударили в голову, но Феликс постарался себя успокоить.

Сейчас он ее оттолкнет. Сейчас… Ну сейчас точно…

Но… ничего подобного не происходило, и тогда парень решил подойти и прояснить пару созревших у него в голове вопросов, но стоило ему сделать лишь пару шагов, как он увидел… Алиссия целовала Хенджина. Тут уже не было места никаким другим эмоциям, кроме бесконечной боли, что появилась внутри буквально за секунду. Она была даже сильнее той, что он испытывал в феврале. Еще бы, ведь Хенджин буквально изменил ему на его же глазах.

Конечно, Хван ее оттолкнул и, кажется, накричал, сказал ей много «ласковых» слов, но Феликсу было уже глубоко наплевать. Он видел достаточно, чтобы его недавно склеенное сердце вновь разбилось вдребезги, да и с таким звуком, что слышал весь Хогвартс. И потому он, как и тогда, убежал. Не хотелось ему больше ни слышать, ни видеть Хенджина. Хотелось забыть, забыть, забыть. Не важно, брюнета ли, тот момент ли… Забыть.

В этот раз Феликс бежал намного быстрее до своей гостиной, подгоняемый своей старой подругой, имя которой «Боль». Слезы вновь застелили глаза своей полупрозрачной пеленой, а дышать стало неимоверно трудно. Точнее, дышать перехотелось вообще. Желание просто исчезнуть росло в геометрической прогрессии. Почему почему, почему? Все же, можно сказать, только наладилось… Он же вновь начал доверять Хенджину… А тут… Неужели… все зря?..

Слезы, скатывавшиеся по щекам, почти что прожигали тонкие дорожки на бледной коже, сердце внутри ходило ходуном, а душа металась, не зная, что делать, мозг перестал соображать, будучи не в силах принять факт произошедшего, тело трясло. Ликс еле дошел до кровати, на которую свалился без сил, безудержно зарыдав. Ну почему опять он? Почему именно с ним это происходит уже во второй раз? Да за что, Мерлин, за что?.. Чего же он такого натворил?..

Ли рыдал долго, сдерживая свои всхлипы подушкой, что была ему сродни спасательного круга сейчас. Не услышал он даже пришедших обеспокоенных Сынмина и Чана, которые кинулись его расспрашивать. Ким уже был немного в курсе дела, еще бы, кто, если не Хенджин лично, рассказал бы ему об очередном проколе. Шатен не знал, что и думать, честно говоря, но пока что он молчаливо встал на сторону друга, ведь это было самым правильным решением в этой ситуации. Феликсу неимоверно нужна была поддержка и чье-то присутствие рядом, поэтому Сынмин и был. Он тогда объяснил все Чанбину, тот был на редкость понимающим, даже высказал желание помочь Ликсу, если такое было возможно, но Сынмин сказал, что не стоит. Позже он, конечно, попросил пару раз стащить для Ли еды с обеда, но это мелочи.

Сынмин, как только увидел состояние Феликса, зайдя в комнату, понял, что на каникулах одного его оставить не сможет, в этот раз он себе этого не простит. А потому, в момент, когда друг более-менее успокоился, спросил у того, будут ли его родители против, если они приедут вдвоем. Блондин сказал, что они всегда рады были Сынмина видеть, а потому шатен, больше ни секунды не теряя, написал письмо своим, где очень сильно просил отпустить его к Феликсу на первые две недели каникул. И те, на удивление, согласились. Хотя, можно было сказать, что это их своеобразный подарок на окончание учебного года — Сынмин ведь закончил его на одни лишь П. Так и решили, что друзья на каникулы поедут вместе.

Оставшиеся три дня в школе были сущим кошмаром для Феликса, персональным адом. Он ходил ни жив, ни мертв. Если на занятиях или на людях, где он старательно и намеренно избегал Хвана, он кое-как держался (однако опухшее и заплаканное лицо его выдавало), то, лишь заходя в спальню, он снова погружался в пучину отчаяния и боли. Благо, Сынмин не давал ему до конца утонуть в этом болоте. Говорят, что спасение утопающих — это дело рук самих утопающих, но не в этом случае. Феликс, будучи этим самым утопающим в океане предательства, просто не имел достаточно сил даже, чтобы существовать, не до собственного спасения ему было. Потому Сынмин и помогал, как мог. Ведь для этого и нужны друзья, так?

Итак, учеба закончилась, и мальчики уехали к Феликсу, где Ким всеми силами пытался вернуть друга к нормальной жизни. И, постепенно, у него стало это немного получаться. Феликс снова стал оживать понемногу, делать крохотные шаги на пути к преодолению этого, пересиливать боль. И все это только благодаря его лучшему другу. Когда он восстановится, Ликс обязательно отблагодарит шатена, но сейчас все его силы уходили на борьбу с самим собой и внутренним горем.

Родители Ли о произошедшем не знали, и потому вызвали у сына истерику одним лишь простым вопросом о Хенджине. Тогда Сынмину пришлось все объяснять вместо самого парня, и, благослови родителей Феликса Высшие силы, они все поняли, посочувствовали своему мальчику и вместе с его другом стали пытаться вернуть его в нормальное состояние.

За две недели они добились хорошего результата: Феликс снова стал иногда смеяться с чего-то незначительного, как он делал до того дня. Но Сынмину пришло время уезжать, однако перед отъездом он настоятельно просил Ликса писать ему хотя бы два-три раза в неделю о том, как он себя будет чувствовать. Блондин, конечно же, согласился и произнес перед окончательным прощанием тихое «спасибо», которое для Кима значило очень многое. Это было, считай, лучшей наградой за его старания.

Время шло, Феликс, как и обещал, писал Сынмину о своем состоянии, писал честно, ничего не тая, даже, когда было плохо. Держал его в курсе, потому что Ким действительно заслуживал знать, что там с его другом происходит. Лето было летом, и Ликс часто гулял теплыми вечерами по своему району, иногда забредая и в другие места, гулял он на пару с наушниками и любимым плеером. Это очень помогало ему разгружать голову и справляться с мыслями. Он много читал, ведь это было одним из его любимых занятий. Постоянно бегал в местную библиотеку, чтобы взять очередную книгу и забыться в ней. Это был его своеобразный способ борьбы с болью. Иногда они с родителями выезжали куда-нибудь, посещали музеи и выставки все вместе, и это были самые яркие моменты лета. Однажды даже съездили на побережье к холодному морю, что даже летом не нагревалось достаточно хорошо, чтобы в нем плавать, и на том каменистом берегу Феликс ощутил себя так спокойно и свободно, как не ощущал, наверное, никогда.

Мальчик любил море, а море, кажется, любило его в ответ. Когда Ли подходил к кромке воды она будто приветливо ластилась к нему слабым прибоем. Словно одаривала его, поднося сыну солнца самые красивые ракушки и камешки. Точно говорила с ним, шумно разбиваясь о близкие скалы. А Феликс слушал и наблюдал. Он не преминул возможностью забрать дары темных и свирепых вод, что были с ним так добры, в карман он напихал самых красивых небольших камешков и три большие ракушки. Одну для себя, одну для Сынмина, а еще одну… Для того, о ком сердце нещадно болело, о ком не хотелось думать, но тот человек был в мыслях постоянно. Для того, кому следовало бы и слова не говорить больше. Для того, кто был так мил душе, но отвратителен одновременно. Для того, чьи глаза всегда были наполнены радостью и спокойствием, чьи глаза были цвета ястребиного крыла, карие, такие бездонные, такие родные, такие любимые. Эта ракушка была для того, с кем Феликс не должен хотеть больше пересекаться, но с кем отчаянно жаждал встречи.

А море будто почувствовало его грустные мысли и разбушевалось в ответ, волны стали сильнее и яростнее биться об острые камни, а ветер, нагрянувший со стороны водной глади, чуть ли не сдувал с ног. Но Феликсу было как-то все равно. Внезапное буйство природы, наоборот, отвлекло его и заставило вновь на какое-то время позабыть о разладе в душе.

Тот день был самым незабываемым за все лето, Ликс обещал себе сохранить каждую его секунду в своих воспоминаниях, чтобы иногда мысленно возвращаться на тот берег и наблюдать за беспокойной водной стихией.

Время неумолимо шло, и, кажется, блондин стал потихоньку отпускать. Стал принимать факт того, что все, что произошло — правда и неприглядная реальность. Стал принимать факт предательства и бесконечной боли, что навсегда останутся шрамом на сердце и глубокой раной в душе. Стал принимать и смиряться. Кажется, у него стало даже получаться. Парень не думал, не хотел думать, о том, что это значило для них, сейчас он хотел лишь одного — попытаться пережить эту ситуацию, хотя бы пережить, а потом уже можно было думать о чем-то другом. Однако все его попытки, на которые ушло почти все лето, все его старания, все его страдания были перечеркнуты одним коротким письмом.

«Прошу, мы можем поговорить в школе?

Хенджин.»

Семь слов. Шесть секунд, чтобы прочитать. Пять, чтобы осознать. Четыре, чтобы слезы пошли из глаз. Три, чтобы скатиться на пол. Две, чтобы закричать от боли. Одна просьба. Одно имя.

Одно чертово письмо, перечеркнувшее месяцы упорной борьбы. Одно письмо, вызволившее из глубин сознания все те чувства, все те мысли, что парень так отчаянно пытался подавить. Одно письмо, которое где-то внутри Феликс так хотел получить. Одно письмо, которое значило, что Хенджину все же не все равно.

Успокоившись только через часов шесть, Ликс еле как написал Сынмину о случившемся, дословно передав содержание Хенджинового письма. Ким, получив от Феликса такое послание, был готов Хвана самолично прикончить. Он, да и родители Ли, все лето старались над тем, чтобы привести друга и сына в более-менее живое состояние, а тут Хенджин просто взял и благополучно и беззаботно выкинул все их страдания в мусорку. Но больше эмоций у него вызвали слова блондина о том, что тот все же хотел поговорить. Да как вообще можно давать Хвану шанс после такого?.. Сынмин не знал, да и Ликс тоже.

Будь проклят тот день, когда Феликс получил это письмо. Будь проклято сердце, которое слишком сильно любило Хван, мать его, Хенджина.

Итак… Значит по возвращении в школу они поговорят… И как, интересно, будет выглядеть этот разговор?

***

А разговор состоялся не в школе, а прямо в Хогвартс-экспрессе. И «инициатором» его стал, как ни удивительно, Сынмин. Они с Феликсом сразу заметили Хенджина на платформе, и, ожидаемо, блондин занервничал. Он бы хотел оттянуть разговор, но в то же время, хотелось побыстрее все выяснить. Ким видел метания друга и, как бы ему не хотелось прибить брюнета прямо на месте за его множественные проколы, он самолично запихнул в одно купе сначала Хенджина, сказав ему сидеть там, а после и Ликса, сказав тому наконец все выяснить и успокоиться (он Феликсу также сказал, что убьет Хвана, если Ли выйдет из вагона в слезах). Сам Ким ушел в другое купе к Чанбину, Минхо и Джисону.

Хенджин не сразу обратил внимание на того, кто зашел в купе, он смотрел в окно. Парень думал, что это Сынмин, но когда он увидел до боли знакомые черты перед собой, в глазах застыл немой шок.

— Ликс?

А затем последовало бесконечно долгое молчание. Они просто смотрели друг на друга не в силах ни заговорить, ни оторвать взгляд. Даже то, что поезд тронулся не помешало им неотрывно наблюдать за действиями друг друга. Лишь Феликс сел на сиденья напротив, все еще смотря на Хвана. В головах у обоих было пусто, хотя брюнет и знал, что должен был что-то сказать, это был его шанс, да и сам он просил поговорить, но слова распадались на буквы, а те, в свою очередь, просто исчезали куда-то, будто уходили в небытие.

Однако спустя какое-то время, которое обоим показалось вечностью, Хенджин все же заговорил. Он множество раз извинялся перед Феликсом, пока говорил, пока рассказывал. Он знал, что Ли сейчас очень тяжело это слушать, но также знал, что им нужно все прояснить, хотя бы попытаться. Если же Ликс не сочтет нужным его простить, то так тому и быть. Он действительно слишком много раз ошибался…

— Ликс, я знаю, что со стороны это выглядело… просто отвратительно, я бы сам себя не простил, если честно и не знаю, почему мне хватает наглости просить тебя об этом, но… Я слишком сильно люблю тебя и правда не хочу терять. Я знаю, что я ужасный партнер, я много думал и об этом. Знаешь, то, что я скажу — это не оправдание, но все же… я правда старался для наших отношений, потому что ты мне бесконечно дорог, потому что я хочу видеть твою улыбку каждый день, но… вместо этого я лишь заставляю тебя страдать. И мне правда тоже больно из-за этого. Я просто… я… я не знаю, чем заслужил тебя… но… спасибо, что ты есть в моей жизни, правда… или был… Если ты все же не сможешь такое простить, — слова кончились сами собой, как и воздух в легких, и парень спрятал лицо в ладонях, но лишь на секунду, ведь тут же услышал тихий-тихий, но такой наполненный болью всхлип. Он заставил Феликса плакать. Опять, — Ликс?..

— Я… я не знаю, что я чувствую по отношению к тебе… Я вроде должен тебя ненавидеть, — шептал блондин, — Но, Мерлин, я тебя люблю… Мне было так больно и плохо все эти месяцы, я буквально не знал, как жить дальше, а когда я попытался… Мне пришло письмо от тебя… — почему-то сейчас Хенджин почувствовал острый укол вины, — Я не про то, чтобы забыть тебя, забыть нас… Хотя… и такие мысли были, честно… Мне просто хотелось пережить это, и вроде бы начало получаться, но, кажется, то была лишь иллюзия, которую я сам для себя и создал… Знаешь, я летом был на побережье где-то в глуши, — зачем-то начал рассказывать Ликс. Честно, он и сам не знал, почему вдруг вспомнил про эту поездку, — Там был каменистый пляж, такой красивый… И море такое спокойное и тихое. В какой-то момент на берег вынесло ракушки, и… я взял три. Себе, Сынмину и… тебе. Она даже сейчас у меня в кармане, — с этими словами он достал ракушку и протянул Хвану, — Даже на том пляже я думал о тебе… Не мог отпустить. Я думал, что ты мог бы все это нарисовать, там был действительно красивый вид. Что ты бы точно обратил внимание на ракушки и камни на берегу. Ты словно призраком за мной ходил везде, — наконец Феликс смог поднять глаза на брюнета. Они вновь установили зрительный контакт, — Хенджин… Джинни… Я пытался тебя забыть, хотя бы на какое-то время, чтобы исцелиться, но… я не смог… И вряд ли когда-то смогу… Я, кажется, должен тебя ненавидеть, должен быть обижен на тебя, но я не могу… ненавидеть… Я слишком сильно люблю тебя, — он нерешительно и аккуратно переплел их пальцы, что были так близко все это время, — Я… не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы простить тебя, правда не знаю, но я очень хочу попытаться. В очередной раз, — улыбка озарила лицо брюнета. Ли же поспешил исправиться, — В последний раз. Как бы я ни любил тебя, Джинни, у меня тоже есть свои чувства и эмоции, и я не хочу больше, чтобы ни ты, ни кто-либо еще так обращался с ними или же со мной. Я не стану давать тебе третьего шанса, понимаешь? Как бы больно мне самому потом ни было, это последний твой шанс. Ты… понимаешь?

— Да… — ответил Хван. После слов Ликса он стал понимать это еще четче.

— Я правда верю, хочу верить в то, что ты исправишься и больше не будешь так поступать.

— Ликс, я обещаю, что больше не посмею с тобой так обращаться, — и блондин, взглянув на парня увидел в карих омутах бесконечную мольбу и то самое обещание. И поверил.

— Я уже сказал, что поверю тебе.

Они оба вновь бесконечно долго смотрели в темные очи друг друга, тонули в них, замечали чужие точку и печаль. Они снова сидели в молчании, прерываемом лишь стуком колес поезда о рельсы. Сейчас их мир сузился лишь до этого купе, лишь до друг друга, и ничто другое не имело значения.

— М-можно… тебя обнять? — прошептал Хенджин. Ведь он так соскучился по Феликсу, своему милому Феликсу, которого он так безумно и отчаянно любил.

— Да… — также тихо ответил Ли, а после был утянут в объятия.

Объятия, что были полны тоски и сожалений. Радости встречи и облегчения. Боли и бесконечного горя. Любви и нежности. Объятия, что были наполнены, пропитаны чем-то родным и до боли знакомым, чем-то больным и любимым, чем-то ранящим и заживляющим. Эти объятия были так противоречивы, но в то же время они были так нужны. Им обоим. Ведь они оба, две эти потерянные души слишком долго бродили во тьме обид и терзаний, слишком долго страдали и тонули в болоте предательства, слишком сильно изголодались по простому и такому нужному теплу.

— Ликс, я… не такой смелый, как ты, — прервал молчание Хенджин, — И родители у меня, мягко говоря, не такие понимающие, поэтому сейчас я не смогу рассказать им о нас. Но я обещаю, что когда-нибудь они точно узнают, правда.

— Хорошо, — произнес Ли, прижимаясь ближе.

— И… я пока не знаю, что делать с этими одержимыми, — он имел в виду своих сумасшедших фанаток, — Но обязательно что-нибудь придумаю. Я правда больше не хочу твоих страданий.

— Угу, — и Феликс не смог сдержать своих слез.

Слишком уж большим стрессом были как эти три месяца их ссоры, так и разговор, случившийся сейчас, психика просто не выдержала. Эмоциям нужен был выход. И потому Феликс просто позволил слезам течь по своим бледным веснушчатым щекам, будучи прижимаемым к груди Хенджина. По его собственным меркам, проплакал он довольно долго, а после, незаметно для самого себя, провалился в сон без сновидений, а Хван продолжал аккуратно и нежно придерживать его от падения, обнимая парня. Брюнет разбудил его лишь тогда, когда Хогвартс-экспресс подъехал к школе.

Ликс сонно протер глаза и, все еще будучи где-то между сном и реальностью, вцепился в руку своего парня, пока они выходили из вагона. Вид у него, конечно, был тот еще: заплаканные, опухшие глаза, взъерошенные волосы, которые торчали во все стороны, немного помятая мантия. Сынмина, который будто из ниоткуда материализовался, это явно не устроило, он было хотел, как и обещал, сделать с Хенджином много интересного, однако вовремя заметил, что руки парней крепко сцеплены в замочек, а для Феликса так вообще брюнет был маяком во тьме, ведь после истерики и сна он как-то плохо соображал. Ким обменялся взглядом с Хваном и понял, что эти двое все же поговорили и, кажется, все решили. Значит, сегодня без убийств.

Всю дорогу до Большого зала Феликс от Хенджина ни на шаг не отходил, но им пришлось все же разлучиться, пройдя к своим столам. Пир в честь начала учебного года, да и Распределение прошли для Ликса, как в тумане, ему было как-то все равно, парню безумно хотелось спать. «Очнулся» он от своей полудремы лишь тогда, когда по дороге в гостиную чьи-то тонкие пальцы сжали его запястье, оттаскивая в сторону от толпы.

То, ожидаемо, был Хенджин.

Он предложил Ли прошмыгнуть в гостиную Слизерина и провести ночь там. Тем более, староста в лице Минхо и слова не скажет (ладно, он поворчит немного, но после успокоится и завалится спать). Блондин, недолго думая, согласился. Он скучал по Хвану где-то в глубине души, пускай он и не хотел себе в этом признаваться, но это было так и, несмотря на некоторое напряжение, которое все еще присутствовало между ними, блондин хотел бы побыть с парнем чуть больше, возможно даже, сон в обнимку поможет им преодолеть невидимый барьер. Возможно.

Феликс выцепил из общей толпы Сынмина и предупредил о том, что он сегодня ночует в подземельях. Ким на это заявление красноречиво промолчал, но затем все же похлопал друга по плечу и пожелал хорошей ночи, а после удалился в сторону башни Когтеврана.

Итак, вдвоем, они пошли к Слизеринскому убежищу, куда без проблем проскользнули. Парни были уставшие после долгого дня и изматывающих разговоров, а потому хотели было сразу завалиться в кровать прямо в уличной одежде. Но с утра тратить время на то, чтобы привести форму в порядок не хотелось, поэтому они все же переоделись. Поскольку своих вещей с собой у блондина не было, он нацепил на себя Хенджиновы, которые были ему большие на целый размер. И куда он только растет?.. Хван это счел очень милым и глупо улыбался, смотря на такого домашнего Ликса, который собирался спать в его вещах, на его кровати, в его комнате, с ним. Радости не было предела. Кстати, за все это время Минхо лишь пожелал им доброй ночи, не сказав и слова. Значит, утром за завтраком будет ворчать, а сейчас, видимо, староста слишком устал.

В общем-то, парни улеглись и погасили свет. В объятиях Хенджина, как всегда, было тепло и уютно, Ли не смог долго бороться с желанием уснуть, да и не хотелось ему, если честно. Единственное, чего ему сейчас хотелось — наконец-то отдохнуть, а после смыть с себя переживания этого дня.

На следующее утро Феликс очень поздно пришел в Большой зал, как, впрочем, и Хенджин. Сынмин, который очень ждал друга с радостью заметил, что вид у того был намного лучше, чем все последние месяцы. А это уже прогресс. Когда Ликс уселся рядом, Ким вручил ему его расписание и сказал поторопиться, ведь парню еще за учебниками и свитками нужно было успеть.

Прошлая ночь, проведенная вместе, как и предполагал Ли, все же немного помогла им. Ощущалось, что не очень толстый лед, что остался после разговора в поезде, между ними треснул, но еще не растаял окончательно. В общем, небольшой прогресс был, однако им нужно было больше времени. Но начало положено.

Хенджина с самого утра занимала теперь одна лишь проблема: он больше не хотел, не смел причинять своему возлюбленному боль, но как отвадить от себя всех этих фанаток, жаждущих его богатства, статуса и милой мордашки? Как?.. Ответ пришел, откуда не ждали: Сынмин высказал как-то раз неожиданную идею. Заключалась она в том, чтобы пустить слух, что у Хенджина есть отношения с кем-то, но с кем — не разглашать. Все в Хогвартсе будут гадать, а к Хвану никто больше приставать не будет. Ну по задумке, естественно. Идея Сынмина очень впечатлила и понравилась всей компании, которой она была озвучена, а в первую очередь — самому брюнету. Да, так однозначно будет легче жить. С одной стороны, это немного страшно, ведь все еще есть шанс, что родители об этом узнают, но с другой… Хван чувствовал, что это правильно, что это то, как нужно поступить. Ради Феликса и их отношений. Надо же преодолевать свои страхи.

Что ж, благодаря своим друзьям, они быстро разнесли слух об отношениях Хенджина тем, кому надо, и многие начали судачить об этом. Кто же эта счастливица? А счастливец тем временем был более чем доволен подобным исходом, ведь женское внимание почти сошло на нет, по крайне мере, такого количества попыток подкатить, как раньше, более не наблюдалось, и Ликс, как и сам Хван, смог вздохнуть спокойно. Наконец-то…

Так и начался для Феликса с Хенджином пятый год их обучения в Хогвартсе.

Все оставшееся время они учились вновь доверять друг другу (особенно Ли), обговаривать и решать появлявшиеся проблемы в отношениях, поддерживать эти самые отношения в стабильности, дарить партнеру лишь любовь, заботу и поддержку, а не боль и слезы. Это, безусловно, было нелегко, очень нелегко. Но и они уже не были теми детьми, коими являлись на четвертом курсе, постоянно раня друг друга; парни пытались, правда пытались найти общий язык и приходить к компромиссам. И постепенно у них это стало получаться, постепенно они оба начали ощущать себя действительно любимыми и значимыми. И любовь друг друга помогала им, придавала сил.

Не обходилось и без мелких ссор на почве ревности. Чаще всего ревновал Феликс, ведь к Хенджину некоторые все еще предпринимали попытки подкатить или завоевать его внимание, но иногда и сам Хван ревновал. Ли в этом плане стал человеком вспыльчивым, ведь боль от предательств эхом отзывалась каждый раз где-то в душе, сделав его таким, потому ссоры, пускай они и были не такими уж значительными и серьезными, часто сопровождались разговорами на повышенных тонах и иногда агрессией, молчанием в пару дней.

Что касалось секретности их отношений, в которой они все еще находились, Ликс не возражал. Он мог быть с любимым человеком, а уж заявлять об этом или нет — дело десятое. Хотя иногда руки прямо-таки чесались. Это часто происходило в моменты, когда в нем кипела эта пресловутая ревность. В остальное время он просто наслаждался временем с Хенджином, хотя даже на «трезвую», если можно так сказать, голову он иногда об этом задумывался.

В общем, весь год они провели за построением здоровых отношений и достигли определенных результатов. А затем пришло лето, что разлучило их на долгие три месяца, во время которых им приходилось довольствоваться лишь длинными письмами друг друга, на которых иногда оставался запах партнера.

На шестом курсе мало что изменилось: парни все также старались ради своей любви, однако у Ликса все чаще стали появляться мысли о том, что он хотел бы, чтобы все знали, кому принадлежал Хван Хенджин. Хотелось порой в наглую взять того за руку на людях, недвусмысленно намекая на формат их отношений, хотелось иногда вообще наплевать на все и поцеловать его. Но Феликс отважно держал эти порывы в себе, он ведь все еще помнил, какими были родители его парня. На этом фоне вспышки ревности в перемешку с неконтролируемой агрессией стали самым настоящим кошмаром для них обоих. Для Хенджина — потому что он ненавидел, когда они ссорились, для Феликса — потому что эти всплески эмоций жутко его выматывали, к тому же, он часто ощущал вину за сказанные слова.

И вот очередная ссора случилась в такой же, как и многие другие, день. Дело имело место быть около раздевалки, где ученики переодевались для занятий на метлах. В тот день Ликс задержался после урока, переодевался слишком долго, а потому остался в раздевалке один. Сынмин привычно ускакал на свидание с Чанбином, а Хенджин решил подождать его за дверью. Переодевшись, блондин вышел из помещения и неподалеку увидел своего парня, но, кажется, тот был не один. По очертаниям миниатюрной фигуры он понял, что это была девушка, а писклявый голосок и вовсе выдал ее. Чон Алиссия. Она что-то щебетала Хенджину, а тот ее почти не слушал, но в какой-то момент она решила, что имела право лезть к нему. Девушка обвила своими руками шею брюнета и что-то ему заговорила. Хенджин не реагировал секунд десять, будучи в шоке (хотя он мог бы уже и привыкнуть и сразу осаждать), однако после он резко прижал ее к стене и что-то зло заговорил в ответ. Но Ликсу подобной картины было достаточно, чтобы начать закипать. Как Хенджин может себе такое позволять? Поговорить можно и в более приличных позах…

Наконец Хван закончил, Слизеринка позорно ретировалась, а брюнет подошел к Ликсу, который был готов взорваться.

— И что это было? — с легкой злобой в голосе спросил он, а Хенджин по тону понял, что ничего хорошего от парня сейчас ждать не стоит, ведь тот увидел что-то не то в его движениях.

— Она полезла, я ей объяснил, что этого делать не стоит, ведь у меня есть ты.

— Ах, вот как это теперь называется… — процедил Феликс, — То, что ты стоял и ничего не делал, пока она лезла к тебе — это теперь считается объяснением? Очень интересно. А прижимать к стеночке и на ушко шептать — тоже?

— Ликс, это было неожиданно и…

— Понятно, — прервал его блондин, шумно выдохнув, с нескрываемой злобой, он двинулся на улицу. С Хенджином разговаривать не хотелось.

— Ликс, — брюнет попытался удержать его, схватив за запястье, но тот вырвался и все же ушел на улицу. Хван последовал за ним.

— Что? Что «Ликс»? Что еще ты хочешь сказать? — Ли начал повышать голос. Плохой знак.

— Да, например, то, что ты видишь подвох там, где его нет, — Хенджин тоже начинал злиться из-за эмоций, которые ему транслировал его парень, — Да, она полезла ко мне, но я оттолкнул ее, Ликс, почти сразу же. Я не понимаю, чем ты еще недоволен.

— Она полезла к тебе в очередной раз. И оттолкнул ты ее не сразу, — Хван, не скрывая, закатил глаза. Опять Феликс прикапывается к его словам… — Джинни, я все еще не понимаю, в чем твоя проблема, почему ты все еще позволяешь подобные поползновения в свою сторону. Помнится мне, ты обещал, что подобного больше не будет, но что мы видим? Или ты все еще слишком боишься своих родителей?

— Ликс… — блондин надавил на больное. Хенджин аж в шоке застыл на пару секунд. До этого парень никогда не затрагивал эту тему… Тему его молчания. Но сейчас… все же решил почему-то. И это больно кольнуло Хвана где-то внутри.

— А что, я не прав? Так, почему ты тогда все еще молчишь? Признайся ты, этого бы не было, — однако Ли себя уже не контролировал. Гнев и ревность смешались в единый коктейль и говорили вместо него.

— Феликс… — брюнет чувствовал и боль, и обиду, и злость. Ликс действительно давил на самое больное, заставляя закипать, — Мы это уже обсуждали, я говорил тебе, что они убьют меня. Ну а если и не убьют, то, по крайне мере, наверняка сделают так, чтобы мы с тобой больше не увиделись. Я не хочу этого.

— Ты хочешь всю жизнь жить в страхе из-за нас? — с вызовом в голосе сказал он.

— Феликс… Это не так…

— А как же, Хенджин? Как? Расскажи мне, я весь внимание…

Ли стал ждать ответа от растерявшегося Хенджина, однако так и не дождался, ведь, словно из ниоткуда появился дементор, самый настоящий дементор. И тогда им обоим стало не до выяснения отношений…

— Джинни! Нет! — закричал Феликс, в ужасе глядя на происходящее.

***

Дальнейшие события всем уже известны. Все это произошло как-то слишком быстро, слишком стремительно. Все это было словно каким-то наваждением, будто и не с ними случилось. Ссора, дементор… Примирение, письмо… Столько всего произошло… Однако именно эти случайные, казалось бы, стечения обстоятельств привели к тому, что сейчас Феликс с Хенджином стояли на платформе близ Хогвартса и ждали поезд, который должен был прибыть с минуты на минуту, чтобы провести каникулы в доме Ли, с его семьей, с его традициями и обычаями. Как интересно ряд обстоятельств может изменить жизнь…