Итак, наконец настал тот самый, долгожданный для Феликса с Хенджином день, день, когда они поедут к Ликсу. Для Хвана это событие, несмотря ни на что, было безумно волнительным, однако все же больше оно вызывало радость.

Парни задумались об этом в начале года, родители Ликса уже давно ждали их обоих к себе на каникулы, а зимний перерыв подходил, как нельзя кстати для этого визита. О своих намерениях блондин, конечно же, сообщил родным, сказав, что возможно у них все получится, и Хенджин приедет. После парни, уже вместе, рассказали и друзьям: Джисон с Сынмином от радости прыгали, а вот Чанбин с Минхо ограничились теплыми поздравлениями. Ли-старший с Ханом уже ездили к родителям друг друга, в обоих семьях их приняли, на удивление, тепло и радушно, и сейчас для них это уже не было чем-то необычным и новым, они каждые каникулы ездили то к семье Джисона, то к родителям Минхо. Но оба также понимали, насколько волнительным было это событие для их друзей. Даже после стольких лет отношений.

В общем-то, новость об этом вызывала радость у всех, кроме родителей Хенджина, потому что они поначалу вообще не знали, а после не принимали выбор сына. Впрочем, брюнет старался не обращать внимания на это, первого письма ему с лихвой хватило, не хотелось грустить и загоняться из-за второго, которое, кстати, пришло в ответ через пару дней после отправки Хенджинового. Однако одна причина для беспокойства у него была все это время, и это, естественно, сам визит. Это же… знакомство с родителями, получается? От сего осознания становилось немного не по себе, ведь это значило бы, что их с Феликсом отношения однозначно вышли на новый уровень, по крайне мере, для самого Хенджина. Да, родители его парня знали о них уже очень давно, и брюнет с этой мыслью свыкся, но вот видеть их вживую, жить с ними какое-то время, коммуницировать — это совсем не то, это другое. Для Хвана, воспитанного в такой обстановке, что знакомство с родителями считалось безумно важным, даже если бы отношения между ним и кем-то были просто расчетом, поездка к Феликсу была очень важным событием. Поехать к нему и не преподнести его родителям ничего — верх неуважения, так он рассуждал. Ведь мама и папа Ли были такими добрыми, даже в письмах, что уж говорить про реальную жизнь…

Хенджин решил подарить им что-нибудь в честь знакомства, но тогда же назрел другой вопрос: что? Это Хван выяснял у Феликса. Он порывался нарисовать какую-нибудь картину для них, но в голову ничего не лезло, да и Ликс сказал, что не стоит так заморачиваться, а потому, поразмыслив еще какое-то время, брюнет, незадолго до отъезда, сходил вместе с Ли в Хогсмид и купил там сладостей для родителей последнего. Как выяснилось во время очередной беседы о поездке, оба родителя, особенно мама Феликса, любили сладости, и шоколад в особенности, поэтому такой выбор презента был наилучшим. После покупки Хенджин вроде бы успокоился. Вроде бы.

Он не один раз заводил разговор с Феликсом о том, что волнуется, и Ликс каждый раз, поглаживая того по мягким волосам или же по спине, успокаивал парня, говоря, что все будет хорошо. Потому что родители у него не монстры, это уже выяснено, они были бы рады Хвану в любом случае. Даже несмотря на то, что они видели, как их сыну было порой плохо из-за этой любви, они были людьми взрослыми и понимали, что вся эта боль лишь из-за того, что Феликс с Хенджином еще не научились решать проблемы словами и разговорами, потому к брюнету нормально относились.

В таком темпе прошел последний месяц, ведь то был декабрь, когда у учеников должны начаться каникулы. Время после того неприятного случая с девушкой пролетело незаметно, больше никаких болезненных или неприятных событий не происходило, за исключением того, что Алиссия пыталась что-то Хенджину постоянно сказать, однако после признания своим родным, Хван ее в открытую игнорировал, принципиально не слушая, как, собственно говоря и других, кто все еще на него засматривался. Он сам смотрел теперь только на Феликса, не собираясь больше причинять тому боль своим молчанием. Их отношения уже можно было вполне себе назвать здоровыми, ведь что Ликс, что Хенджин ощущали себя хорошо и спокойно в них. Да, это многого стоило, да, изначально все было не так радужно, но они уже через многое прошли вместе и смогли сохранить свою любовь, а это явно что-то да значило. Спустя столько времени они оба наконец действительно могли не бояться держаться за руки в коридорах, смотреть друг на друга влюбленно, обниматься иногда. Эти небольшие взаимодействия, однако, делали каждый день лучше, значительно улучшая настроение. Спроси Феликса, стоили ли все эти страдания того, он, не задумываясь, скажет «да», ведь теперь он имел все, о чем еще на четвертом курсе и мечтать не смел. Спроси же Хенджина, он ответит также, однако добавит, что хотел бы изменить некоторые моменты в прошлом, но покуда ему это не доступно, он лишь мог об этом размышлять.

Рождественская неделя подкралась незаметно, и вот уже пришла пора ехать на платформу в Лондоне. Так скоро они уже будут там… В реальность происходящего не совсем верилось. Парни загрузили свои вещи в поезд и уселись в купе. Ехали они одни, поскольку Минхо с Джисоном, как и Чанбин с Сынмином решили сесть по отдельности, чтобы друг другу не мешать. Ну и, конечно же, каждая пара хотела побыть наедине друг с другом, ведь, несмотря ни на что, в Хогвартсе такое не удавалось часто. Хенджин сел ближе к окну, это было его любимым местом, парень обожал наблюдать за постоянно меняющимися пейзажами за окном, а Феликс лег на его колени, тут же прикрыв глаза. Рука брюнета легла на хрупкое тело, принявшись нежно его поглаживать. Ликс же уснул от ощущения тепла и мягких касаний. Он плохо спал этой ночью, долго не мог заснуть, да и во сне он видел лишь кошмары, а потому с утра чувствовал себя не очень. Дорога до Лондона была его шансом немного компенсировать ночную бессонницу, и он непременно собирался им воспользоваться. И вот блондин уже тихо сопел на коленках Хвана, в то время, как поезд еще даже не тронулся.

Хенджин, умиляясь этому зрелищу, гладил мягкие волосы, что рассыпались по его ногам. Он всегда так любил наблюдать за Феликсом, не важно, что тот делал: может, сидел за домашкой, может вел его куда-то, может, обнимал, может, спал — Ликс был одинаково прекрасен в любой момент времени. А во сне он был каким-то особенно милым и по-своему домашним, казался таким беззащитным и бесконечно притягательным. Полюбовавшись родными чертами еще какое-то время, даже после того, как поезд начал свое движение, Хенджин отвернулся, уставившись в окно. Одним из его любимых занятий во время поездки было наблюдать за пейзажами вдалеке. Они менялись довольно часто.

Сначала это были заснеженные долины, которые своей белизной завораживали и даже пугали немного. На полях этих сейчас не паслись овцы и коровы, ведь было холодно, а природа спала, хотя в летнее время, да и осенью тоже, этих животных можно часто заметить где-то вдалеке от суеты железной дороги, они всегда, привлекали внимание учеников школы, в независимости от возраста. Редкие деревья, словно бельмо на глазу, выделялись на общем фоне и стояли посреди этих полей, даже можно сказать, степей, далеких и нескончаемых, привлекая внимание, но также быстро исчезая из поля зрения. Где-то еще дальше, будучи совсем небольшими, казалось, черными точками, стояли фермерские дома, где жили скотоводы. Дома эти, в силу расстояния, разглядеть не удавалось, но можно было предполагать, что были они цвета, например, дуба или могучей сосны, что крыша их была чернее угля или же белой, что вокруг того ранчо стоял небольшой забор или же его не было вовсе. Что рядом с угодьями, где-то неподалеку ходят хозяева, возможно, бегают дети. Можно было гадать об укладе их жизни, об их традициях, обычаях, — именно этим Хенджин и занимался, замечая эти дома. После пейзаж сменялся лесами, бесконечно большими, раскидистыми, где стояли массивные многовековые деревья: мощные дубы, высокие сосны, красавицы ели, хрупкие липы. Среди этой гущи деревьев, быть может, иногда пробегал белый заяц или проходил волк в поисках еды. Может, где-то в глубине леса стояла одинокая старая хижина лесника, защитника леса, а может, местность пустовала. Деревья по бокам дороги поражали своим величием и размерами, они грозными титанами нависали над железной дорогой и поездом, грозясь его раздавить. Они спали своим крепким непробудным сном, заботливая старушка Зима укутала их всех, без исключений, прекрасными белыми одеялами, которые согревали голые ветви в мороз. Тонкий слой снега придавал магического шарма спящим растениям; Хван ими тоже всегда восхищался, разглядывая их. Даже Гремучая ива близ Хогвартса, когда не бушевала была невероятно красива, окутанная снежным покровом, брюнет не раз ее рисовал, стараясь передать эту неземную красоту. После леса шли небольшие возвышенности, холмики, маленькие горы. Те тоже были укрыты снегом. Они также располагались по бокам дороги, иногда закрывая собой обзор на местность. В них почти не было ничего интересного, ведь под снежным слоем скрывалась вся краса, что спала в это время года. Иногда мелькали и замерзшие озера, поражавшие ледяными узорами, если те удавалось рассмотреть. Снежинки и лед вообще всегда имели особый шарм, ведь узоры их никогда, никогда не повторялись, а потому можно было рассматривать их часами. Что Хенджин и делал, когда шел снегопад или же они с Феликсом гуляли вдоль озера. Водоемы же, что попадались по пути, были разных форм и размеров, и оттого за ними было интересно наблюдать.

Такими были виды, которые имел возможность рассматривать Хенджин, будучи в теплом купе со спавшим на его коленках Феликсом. Парень вновь обратил свое внимание на возлюбленного, пару раз коснувшись его, однако тот не проснулся. Его грудь мерно вздымалась, а поза была максимально расслабленной. Хвану очень хотелось надеяться, что Ли снились только хорошие сны или вообще ничего, ведь с утра парень выглядел немногим лучше вареного баклажана. Пейзаж за окном все еще менялся, но Хенджин уже не обращал на него внимания, думая о чем-то своем, все еще временами поглаживая Феликса по голове. А после он и сам не заметил, как тоже провалился в сон, видимо, тишина и мерное постукивание колес о рельсы его сморили.

Проснулся он уже ближе к Лондону, Хогвартс-экспресс уже подъезжал к городу, за окном виднелись первые дома, в которых горел свет, ведь наступил вечер. Они проехали порядка пятисот миль, школа находилась далеко от столицы, в другом графстве, и потому приехали только сейчас. Хван какое-то время сидел в попытках проснуться, когда же у него это получилось, то стал будить Феликса, который все это время безмятежно посапывал рядом. Ли поднялся с Хенджиновых ног, сонно оглядевшись вокруг. Должно признать, что за эти часы, которые они провели в дороге, он довольно хорошо поспал, кошмары не снились, и на том спасибо. Ликс сейчас напоминал больше маленького цыпленка, который только-только вылупился. Его волосы привычно торчали во все стороны, так всегда бывало после сна, глаза он часто-часто открывал и щурил, а головой вертел во все стороны, все еще пытаясь понять, где он. Взор свой блондин остановил на родных чертах, что были сродни спасательного круга сейчас.

— Как спалось? — поинтересовался брюнет, помогая парню справиться с непослушными прядями.

— Очень хорошо, даже без кошмаров, — улыбнулся тот, — А ты не устал в одном положении сидеть, пока я спал?

— Я тоже уснул, поэтому нет, — вот Хенджин, в отличие от Ли, выглядел, словно модель, даже после сна. Феликс даже немного завидовал.

— Нам недолго еще ехать?

— Думаю, нет. Вон, уже дома видно, — он указал на окно.

Пока они подъезжали, Ликс пытался привести себя в порядок и смахнуть остатки сна, чтобы более-менее нормально выглядеть перед родителями, а не так, будто его нещадно били всю поездку. Конечно, он появлялся и в худшем виде перед ними, но сейчас… хотелось почему-то выглядеть лучше. Может, и Феликс все-таки немного переживал по поводу встречи его парня и родителей. Может, самую малость. Итак, они стали более-менее похожи на людей в тот момент, когда поезд с шумом остановился на платформе девять и три четверти. Парни накинули на себя теплые мантии, забрали свои вещи, сов в клетках водрузили наверх. Феликс всегда брал Цирцею на каникулы домой, ведь родные любили животное, как и она их. Хенджин же взял с собой Телемака только по причине того, что тот ну уж очень выразительно смотрел на хозяина, пока Ликс предлагал своей сове зайти в клетку, дабы поехать домой. Хван под взглядом своего филина сдался и сбегал за клеткой, вот так Маки и оказался здесь. Попрощавшись с друзьями и пожелав им хороших каникул, дружной компанией из двух людей и двух сов, они направились к выходу в мир маглов, ведь родители Феликса не могли попасть на платформу; волшебниками они не были, хотя не раз видели, как сын исчезал, проходя внутрь зачарованной колонны.

Парни все еще были жутко сонными, дорога их знатно утомила, даже несмотря на сон в поезде, но оба отчаянно пытались изображать бодрых и довольных жизнью людей, ведь безумно нервничали. Все-таки, как ни крути, то, что сейчас произойдет, будет очень важным в их жизни и однозначно ее изменит.

Они прошли сквозь барьер и оказались в магловской части вокзала «Кингс-Кросс»; Феликс тут же принялся искать глазами знакомые силуэты, которые должны были ждать их тут. И очень скоро он их нашел, парень тут же двинулся в сторону родителей, потянув Хенджина за собой. Они дошли до пары, и Ликс, оставив тележку с вещами в стороне, бросился в теплые мамины объятия.

— Ликси! — радостно произнесла она, обнимая сына, — Я так скучала по тебе.

— Мам, всего лишь полгода прошло, — пробурчал Ли-младший куда-то ей в плечо.

— Не всего лишь, а целых полгода, — недовольно сказала она. После, отстранившись от горячо любимого сына, она взглянула и на Хенджина, который в нерешительности стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу. Нервозность парня не укрылась от женщины, и она решила первой начать разговор, потянув и мужа за собой, — А ты, должно быть, Хенджин. Рада знакомству, — она тут же заключила Хвана в такие же безумно теплые объятия, а Феликс в этот момент невольно улыбнулся, смотря на столь милую, по его мнению, картину. Пока что все шло, как нельзя лучше.

— Здравствуйте, миссис Ли. Я тоже очень рад, — произнес брюнет, когда она отстранилась.

— Аманда, — добродушно сказала она.

— А я Сэм, — подхватил мужчина, стоявший рядом с ней. На фоне него Хенджин казался маленьким, что уж о жене говорить. Несмотря на грозный вид, мистер Ли приветливо улыбался, явно желая расположить собеседника к себе.

— Я очень рад официальному знакомству с вами и… Это вам, — протараторил Хван, протягивая коробку со сладостями, которые он сам же и раскладывал там.

— Спасибо, — поблагодарила Аманда, — Но не стоит так переживать, Хенджин. Мы же не кусаемся, — она усмехнулась, — Ладно, давайте поедем домой, вы оба наверняка устали, — после этого она развернулась на пятках своих ботинок и зашагала вперед. Ликс с Хенджином схватились за тележки и поспешили за родителями блондина, однако, все еще держа небольшую дистанцию.

— Джинни, ты как? — негромко поинтересовался Ликс, пока они шли.

— Все еще нервничаю, — честно ответил тот, — Но, кажется, пока что все идет нормально.

В ответ на это Феликс улыбнулся, даря парню поддерживающую и ободряющую улыбку, молча они продолжили путь до машины семейства Ли. Очень скоро они подошли к новенькому Фольксваген Туарег черного цвета, однако Хенджин узнает о названии этой машины позже, сейчас он просто рассматривал авто в полумраке. Автомобиль был очень вместительным, а потому в его багажнике без труда поместились все вещи парней. Клетки с совами же решили поставить на задние сиденья к парням. Все уселись, и машина начала движение. Ехать им предстояло около часа, ведь Феликс жил не в самом Лондоне, а в городе неподалеку. Потому Ликс уже через пару минут вновь засопел на плече брюнета, сжимая его руку в своей. Хенджин через какое-то время последовал примеру своего парня, потому что дорога была ровной, без ям, а методичный шум мотора успокаивал и убаюкивал. Родители разбудили их тогда, когда мистер Ли припарковался возле дома. Хенджин с Феликсом, сонно потирая глаза вылезли из машины. Ликс, в первую очередь, выпустил Цирцею полетать перед сном, да и Телемака тоже. После они забрали два своих чемодана и понесли в комнату к блондину. Были у них еще и другие сумки, но за ними они спустятся позже.

Дом Феликса даже в темноте был необычайно светлым и уютным, Хенджин сразу это заметил, ведь его дом походил больше на замок какого-нибудь вампира из магловских мифов, — мрачным был, в общем. Родители Ли любезно включили везде свет, чтобы мальчикам было удобнее нести свои сумки, однако на втором этаже парни сделали это сами. Феликс наизусть знал расположение всех выключателей, он тут жил все-таки и, перед тем, как зайти в свою комнату, которую он не посещал целых полгода, парень включил слабый свет в ней, найдя один из двух выключателей. Один из них включал основной свет, который Ликс не слишком жаловал, а второй — как раз нужный, неяркий, расположенный по периметру комнаты. В общем-то, они наконец завалились в довольно просторное помещение. Пока Хенджин затаскивал свой чемодан и искал поблизости место, где бы его положить, Ли взглядом окинул комнату. Абсолютно такая же, как в конце августа. За исключением одной вещи. На столе стоял какой-то подозрительный бутылек.

Феликс подошел ближе, желая рассмотреть, и с ужасом обнаружил, что это была смазка. А рядом лежали презервативы. Блондин, краснея, спрятал это все в карман толстовки, спасибо Высшим силам, что он надел именно ее сегодня, а после обратился к брюнету:

— Ты хочешь есть?

— Не особо, я бы лучше поспал, если честно, — устало произнес Хван, вспоминая, что им еще спускаться за другими сумками, — А ты?

— Да, я тоже. Пойду, маме скажу, и за сумками сбегаю, ты пока переодевайся, ванная в конце коридора, справа, — сказал Ли, будучи уже в дверях, незаметно и быстро прошмыгнув мимо Хенджина.

Он стремглав ринулся вниз по лестнице и в два шага оказался на просторной кухне. Мама, кажется, наливала себе воды, когда к ней подлетел красный, как помидор, сын.

— Мам, это что? — с нервной улыбкой спросил он, доставая и показывая бутылочку со смазкой.

— Ликси, ты уже взрослый мальчик, должен понимать, — как ни в чем не бывало, ответила она, — Только не говори, что ты типа святой, что не думал об этом, — она рассмеялась. А Феликс еще больше покраснел, хотя куда уж больше… Ну думал и что… — У вас еще будет возможность этим воспользоваться, — подмигнула она.

— Да мам! — недовольно пробурчал Ликс. Вот они, его родители. Всегда такие…

— Еще спасибо мне потом скажешь! — крикнула она вслед удалявшемуся к выходу сыну.

Родители Феликса в плане секса люди максимально открытые и свободные. Когда мальчику стукнуло двенадцать, они сели и обсудили с ним, откуда дети берутся и прочее. А когда узнали, что у сына молодой человек появился, так вообще, по приезде домой провели натуральную полуторачасовую лекцию о контрацепции, доверии и любви. Странное сочетание слов, однако все они в том разговоре присутствовали. Ли-младший всегда краской заливался от таких разговоров, однако, как бы неловко ему ни было, он слушал все же, информация-то полезная.

В общем-то, преподнести сыну подобный сюрприз, зная, что к ним его парень приедет — это вполне в стиле родителей Ли. Он, конечно, помнил об их открытости, но, честно говоря, не ожидал подобного «ножа в спину», повезло, что Хенджин ничего не заметил, оправдываться было бы максимально неловко.

Феликс взял оставшиеся пару сумок и поплелся наверх, предупредив маму, что есть они не будут. Уже будучи на втором этаже, парень услышал звук льющейся воды. Значит, Хенджин в душе, отлично. Можно будет все быстренько спрятать, и никто ничего не увидит. И оправдываться тоже не надо будет. Ликс быстро прошмыгнул в комнату и спрятал «подарок» в своей тумбочке, Хван сюда лезть точно не станет. После он уже со спокойной душой достал из чемодана пижаму и стал переодеваться, в душ ему не хотелось, поэтому он просто натянул на себя домашнюю одежду и завалился на большую двуспальную кровать в ожидании своего парня. Тот пришел через пару минут уже переодетый, с мокрыми волосами, с которых стекали капельки воды, то падая на пол, то оставаясь где-то на шее. Феликс нервно сглотнул, эта картина всегда была слишком привлекательной. Брюнет оставил светло-кофейное полотенце висеть на стуле и затем плюхнулся на кровать.

— Выключи свет, пожалуйста, — попросил Ли, прикрывая глаза. Хенджин выполнил его просьбу, — А теперь иди сюда, — он протянул свои маленькие руки навстречу.

И снова Хван послушно выполнил пожелание блондина. Он прижал его к себе, наслаждаясь теплом под боком, Ликс же привычными движениями закинул ногу на Хенджина и полностью расслабился. Дорога утомила их обоих, однако перед тем, как провалиться в глубокий сон каждый из них тихо прошептал другому:

— Спокойной ночи.

***

Утро встретило их приветливыми лучами зимнего солнца, которые пробивались сквозь светлую занавеску большого окна.

Хенджина они разбудили, оставив легкие поцелуи на щеках, а вот своего сына светило небесное все же пощадило, позволив ему все еще быть в объятиях сна. Брюнет какое-то время смотрел в потолок, пытаясь проснуться, а после, мельком взглянув на спавшего Феликса, решил наконец нормально осмотреть комнату парня. Вчера он был слишком уставшим, чтобы сделать это, да и полумрак не прибавлял желания разведать обстановку. Теперь же в его распоряжении были и желание, и возможность.

Дверь была справа от большой и просторной кровати, на которой лежали парни. Справа же от двери была еще одна небольшая дверь, должно быть, гардеробная. Рядом с гардеробной, но чуть поодаль стоял стол в светлых тонах, которые были приятны глазу, а также их чемоданы, которые, по-хорошему, надо было разобрать. Над столом расположилось окно. Далее стояла тумба, на которой располагался телевизор, да, тот самый телевизор, о котором Ликс столько рассказывал. Он выглядел немного странно, но это, наверное, потому, что Хенджин до этого столь необычного устройства в принципе не видел. Далее был небольшой стеллаж с разными книгами и учебными материалами, которые Феликс все наверняка прочитал. И с левой стороны было окно, как и над столом, которое тоже было занавешено небольшой светлой шторкой, как и то, что над столом. Однако у окна слева были и плотные шторы, которые при необходимости можно было задернуть, чтобы насладиться утренним сном, ведь именно это окно выходило на солнечную сторону, из другого такого количества солнечного потока не наблюдалось. Кое-где были развешаны постеры с известными магловскими актерами, имена которых Хенджин не знал. Все помещение было выполнено в очень светлых тонах: белом, светло-кофейном, что придавало ему большего объема, чем оно было на самом деле. Комната Феликса была милой и уютной, как и ее хозяин, который все еще мирно спал на плече Хвана.

Посмотрев на часы, стоявшие на тумбочке, брюнет решил, что уже достаточно прошло времени, чтобы Ли выспался, а потому начал его будить. Сначала он легонько потряс парня, прошептав ему тихое: «Ликси, просыпайся», но когда ответной реакции не последовало, он решил бедного Феликса защекотать. Он пустил свои пальцы блуждать по его ребрам и очень скоро Ли действительно проснулся, будучи весьма недовольным подобным пробуждением, однако смеясь, ведь ему было щекотно!

— Джинни! — восклицал он, пытаясь отбиться, но Хван был сильнее, а потому бедному блондину оставалось лишь извиваться, словно змея, в попытках вырваться, а также не очень сильно бить парня, чтобы тот наконец остановил эту пытку, — Ну прекрати!

И наконец его мольбы были услышаны, Хенджин действительно перестал его щекотать. Феликс, состроив максимально недовольное лицо, ударил того в грудь и показательно отвернулся.

— Солнышко… — позвал брюнет, пытаясь притянуть парня к себе и развернуть его.

— Отстань, — буркнул Ли, продолжая корчить недовольное лицо.

— Ну ты чего? — будто это не он только что щекотал Ликса с особой жестокостью.

— Я с тобой не разговариваю, — отчеканил Феликс, стушевавшись в комочек.

— Да? — с наигранным удивлением спросил Хенджин, — А если так? — с этими словами он оставил пару нежных поцелуев на бледной шее, от которых блондин заметно вздрогнул. Однако все еще не повернулся. Хенджин поцеловал его еще пару раз, и вот после этого парень не выдержал и развернулся, сначала слабо ударив Хвана в грудь, ведь он не хотел на самом деле причинять тому боль, а затем притянул к себе для поцелуя, во время которого он намеренно прикусил Хенджинову губу. Маленькая месть.

— Я тебя ненавижу, ты в курсе? — все еще наигранно злясь, спросил Феликс.

— Я тоже тебя люблю, Ликси, — улыбнулся брюнет.

— Не делай так больше.

— Как? — непонимающе поинтересовался Хенджин, растягивая губы в улыбке.

— Не щекочи меня, — вполне серьезно сказал он, — Иначе… — Ли задумался.

— Иначе что? — рассмеялся парень.

— Иначе не буду тебя целовать! — бросил он и выпутался из объятий, направившись в ванную.

— Не-ет! — жалобно произнес Хенджин, — Только не это! — он проследовал за Феликсом.

Они умылись, брызгая друг в друга (забрызгали и все вокруг), а после спустились вниз на кухню. На барном островке Феликс нашел записку от мамы, в которой говорились, что они с отцом уехали в магазин, дабы купить все нужное к Рождеству, которое, вообще-то будет, сегодня, а также напоминание, чтобы мальчики позавтракали. Ликс слабо улыбнулся этому клочку бумаги, пропитанному материнской заботой, и полез в холодильник, чтобы сообразить что-нибудь поесть. Парень поинтересовался у Хенджина, будет ли тот омлет и, получив положительный ответ, принялся за готовку.

Хван же в это время внимательно изучал гостиную. В углу, рядом с растопленным, по-видимому, совсем недавно камином, стояла красивая и раскидистая искусственная елка. Брюнет это подметил, и даже выразил одобрение, что родители Феликса решили выбрать ее, а не настоящее дерево. Так ведь экономичнее, практичнее, долговечнее и чище. На ней висели самые разнообразные игрушки: серебряные переливающиеся шарики разных размеров, фигурки Санты, его оленей, пряничные домики, красно-белые леденцы. Все это отлично сочеталось и было приятно глазу, однако один из шариков все же выбивался из общей массы. Он висел сбоку и был синего цвета, а нем что-то было написано. Хенджин подошел ближе и прочитал: «Маме и папе на Рождество ХХХ года. Ваш Феликс». Это же… Их второй курс… Как давно это было? Кажется, вечность назад. Но с осознанием этого по телу также растеклось приятное тепло, Хван еще раз порадовался внутри за своего парня, ведь его родители, — должно быть, самые замечательные люди на свете. Они явно дорожат этим не совсем ровным и аккуратным шариком, сделанным из бумаги в стиле папье-маше, и они явно дорожат тем, кто его подарил. Спустя какое-то время Хенджин все же оторвал свой взгляд от ели и прошел дальше по помещению.

Камин располагался в правом углу гостиной, совмещенной с кухней и столовой, если смотреть со стороны барного островка, где сейчас колдовал Ликс. Справа от него и была красивая елка, перед камином стоял темно-синий, служивших своеобразной перегородкой между столовой и гостиной. Слева от дивана стоял большой стеллаж с книгами, должно быть небольшая библиотека родителей Феликса, а прямо перед диваном стояли небольшой журнальный столик и тумба с еще одним телевизором. Стеллаж привлек внимание Хенджина, ведь там были фотографии. Они были самые разные: вот родители Ли явно где-то на отдыхе, вот они в своей гостиной, на том же самом диване. А вот маленький Ликс, совсем крошечный ползает по мягкому ковру, наверное, где-то в этом доме. Вот Феликс на рыбалке, держит в маленьких ручках пойманную рыбу. Вот он с родителями под какими-то пальмами, улыбается ярко-ярко. А вот стоит очень далеко, на огромном камне и смотрит вдаль, в синеву моря. Хенджин вспомнил, что в то лето, когда они поссорились, Феликс ездил на побережье с родителями. Должно быть, это фото сделано именно тогда. Далее стояли несколько фото Цирцеи, кажется, она тоже была любимицей в семье, как и блондин. Ото всех этих фото веяло чем-то домашним, бесконечно уютным и таким родным, но в то же время таким чужим. Хенджин улыбался, смотря на эти фото, но и грустил тоже, зная, что ему подобное может лишь со снах сниться. Его родители не такие. Однако он старался тут же отгонять от себя эти мысли и радоваться за Феликса, который имел счастье наслаждаться хорошими отношениями с родителями.

Кстати, о Феликсе.

Тот, пока готовил, совсем притих, и Хван решил пойти и проверить его. Он аккуратно обогнул диван, миновал зону столовой с ее большим квадратным черным столом и такими же черными, наверняка мягкими стульями, обошел барный островок, который, должно быть, сделан из мрамора, и оказался на светлой кухне, выполненной в белом цвете, где и был Ликс. Парень сосредоточился на готовке, омлет почти был готов, когда он вдруг почувствовал, как чьи-то сильные руки обвили его торс, а затем Хенджин всем телом прижался к нему, положив голову блондину на плечо. Сердце Ли пропустило пару ударов. А он и не знал, что объятия со спины могут быть такими, такими… Такими. Это было безумно приятно и очень интимно, между ними в этот момент, казалось, физически ощущались любовь и доверие. И это чувство было просто волшебным. Но омлет был готов, и им пришлось отлепиться друг от друга, хотя Ликс все еще чувствовал фантомные Хенджиновы руки на своем торсе. Он понял, что ему безумно хотелось бы это повторить. И, желательно, не один раз. Они позавтракали в тишине, а после Феликс решил устроить Хвану экскурсию по своему району, а потому потащил его гулять. Но перед этим они потратили около двух часов, разбирая чемоданы, играя с вернувшимися с ночной охоты совами, смеясь и шутя.

Когда же они наконец вышли на улицу, то заметили, что погода была, как нельзя лучше. Зимнее солнце ярко светило высоко над землей, отражаясь в многочисленных сугробах яркими бликами, что слепили временами. Ветер не дул, лишь легкий мороз покалывал щеки, но то были мелочи. Погода лишь напоминала о приближении Рождества. Феликс принялся воодушевленно рассказывать про почти каждый уголок здесь. Глаза его светились радостью, когда он делился очередной историей, очередным воспоминанием с Хенджином, и Хван невольно улыбался в ответ, ему было так отрадно видеть своего парня таким счастливым. Ли рассказывал про множество домов, про закоулки, про детские площадки, где он раньше много играл, про магазинчики, мимо которых они проходили. Говорил о самых вкусных сладостях там, об отменном лимонаде своей соседки, которая часто продавала его знойным летом. Он много про что рассказывал, но когда они прошли мимо довольно внушительного здания, Феликс и слова не сказал, хотя уж об этом сложно было не упомянуть. Поэтому Хенджин и спросил:

— А это что такое? — он указал рукой в варежке на загадочный объект.

— А… это, — Ликс вдруг заметно и довольно резко погрустнел, — Моя старая средняя школа. Тут неподалеку еще начальная есть.

— А у тебя… остались друзья оттуда? — Хван краем сознания понимал, что давил на больное, но любопытство, чтоб его, взяло верх.

— Нет, — совсем уж печально произнес парень, — Когда… пришло письмо из Хогвартса, мои родители не знали, что делать. Но мы приняли решение, что мне нужно там учиться, и потому… мы переехали в другой район, подальше от этой школы. Мы с тобой, на самом деле, очень далеко ушли. И… мне пришлось забыть про своих друзей, ведь мы придумали легенду о домашнем образовании или что-то подобное, не помню уже… — в голосе его сквозила грусть и печаль.

— Прости…

— Все нормально, это было давно, — Феликс довольно громко шмыгнул носом, явно пытаясь сдержать слезы болезненной ностальгии.

— Ликси, — Хенджин снял варежки и взял лицо парня в свои пока еще теплые руки, — Ты скучаешь по ним, да? — мягко спросил он.

— Да, но… Не поступи я в Хогвартс, я бы не встретил Сынмина, Минхо, Джисона, Чанбина… Тебя, — блондин с любовью посмотрел в карие омуты напротив, — Поэтому… думаю, что так было нужно.

— Да, наверное, да.

А затем они разделили пару поцелуев и продолжили прогулку. После этой минутной тоски о прошлом к Феликсу вернулся былой веселый настрой и он снова стал с энтузиазмом вещать о каждом камешке в этом городе, что невероятно радовало Хенджина, ведь его солнце снова улыбалось.

Они гуляли еще пару часов, волшебным образом оказались на другом конце небольшого городка, а на обратную дорогу пешком сил не осталось, поэтому назад ехали на автобусе, благо Ликс всегда брал с собой немного денег именно на такие случаи. Уставшие и довольные парни вернулись домой, где перекусив, завалились на мягкий диван в гостиной, на котором незаметно для себя самих на какое-то время уснули.

Разбудили их вернувшиеся родители, а именно мама, которая решила привлечь мальчиков к приготовлению праздничного ужина. Немного сонные, сначала они не были особенно активными, но спустя несколько минут уже чуть ли не носились по всей кухне с едой наперевес (хотя, и такое было). Парни даже пару раз порывались устроить шуточный бой едой, но строгий, в такие моменты, взгляд мамы Феликса, успокаивал их, про себя они думали, что обязательно учудят что-то подобное позже. Миссис Ли же радовалась тому шуму, что производили два неугомонных подростка. Сын ведь довольно редко бывал дома, а она скучала по нему, его присутствию и постоянным рассказам о том, что тот узнал. Скучала она по роли матери, если честно. Ведь с Феликсовых одиннадцати, мальчика, по сути, воспитывал Хогвартс, а не она, временами женщине было грустно из-за этого и тоскливо, но она понимала, что школа магии — это невероятный шанс для ее сына. Все же в пустом, большую часть года, доме, без ребенка было иногда откровенно скучно. Теперь же, казалось, весь дом был наполнен смехом и разговорами двух юношей, что несказанно радовало женщину. Где-то внутри от этой суеты разливалось родное материнское тепло, которое она ощущала так редко. Сейчас она снова чувствовала себя той молодой женщиной с маленьким Феликсом, вечно суетящимся по боком. И не важно, что Ликс совсем не маленький, а под боком у нее суетились и он, и его парень.

Итак, очень скоро, в шесть рук, праздничный ужин был готов и расставлен по столу. Отец Ли в это время уезжал, чтобы купить фейерверки и только к самой сервировке вернулся. Он помог им расставить все, и вместе они сели за стол. Но перед едой они коллективно решили обменяться подарками. В Санту, естественно, уже никто не верил, поэтому смысла ждать до утра и прятать подарки под красавицей елью не было. Феликс подарил родителям картины из засушенных растений, которые он долго и усердно делал (не без помощи Сынмина, который отлично разбирался в сушке растений, да и в Травологии тоже), а Хенджину — милые варежки и шапку, опять все с оленями. Он находил это сочетание Хвана и оленей безумно милым, к тому же, брюнет точно будет надевать подарок Ликса, он даже сейчас сидел в подаренном ему свитере, а следовательно, мерзнуть, хотя бы немного, он перестанет. Хенджин же подарил родителям Ли картину осенних окрестностей Хогвартса, которую он рисовал еще осенью, когда даже особо и не думал, что они с Феликсом когда-то смогут поехать к родителям последнего. Картина, как он понял уже по приезде, отлично впишется в их гостиную. Феликсу же он подарил портрет самого блондина, нарисованный в стилистике той картины с двумя целующимися людьми. Оба парня от подарков друг друга были готовы растечься лужицей по стулу. Родители Феликса подарили парням парные свитера в сине-зеленом цвете и шарфы, которые оба делали сами, миссис Ли — свитера, а мистер Ли — шарфы, здесь важную роль сыграла сила убеждения миссис Ли, но все же. И вот на этом моменте Ликс действительно пустил слезу. Он в кругу самых дорогих ему людей прямо на Рождество, и все они подарили друг другу не просто подарки, нет — частицу своей души, своей любви и заботы, вот что они отдали друг другу в Рождественскую ночь. Однако также, как и расчувствовался, Феликс быстро успокоился, все-таки не хотелось ему сидеть и рыдать в такую веселую и воистину волшебную ночь.

Сразу после обмена подарками и восторженной реакции на них, все вместе, они принялись за ароматно пахнувшую еду. А за трапезой, после пары бокалов вина, которые родители Ликса выпили (мальчикам налили вишневый сок, рановато им еще вино пить), мама Феликса начала рассказывать неловкие ситуации из жизни сына, что для последнего было подобно смертному приговору. Но женщину явно было не остановить, хотя Ли и пытался.

— И вот он как упадет, грохот на весь дом стоял, — улыбаясь, сказала она. Миссис Ли рассказала историю о том, как Феликс побежал однажды в магазин за вкусностями для малютки Цирцеи (сова, услышав собственное имя, радостно запрыгала на барной стойке, где они с Телемаком и сидели, наблюдая за людьми), а когда вернулся, то совсем не заметил эту самую сову, которая покорно ждала хозяина у двери, и споткнулся об нее. Тогда пострадали они оба: Феликс получил синяк, Цирцея — психологическую травму (хотя, может быть, мама Феликса слегка преувеличила масштаб проблемы).

— Да мам! — блондин сидел, густо покрывшись краской. Ну вот кто ее просил?..

— А что дальше было? — и Хенджин не лучше был.

— Джинни! — обиженно произнес Феликс. Предатели, они все предатели…

— Ну а что? Кто мне еще такое расскажет? — поинтересовался брюнет с самым невинным взглядом из всех, которые были в его арсенале.

— Ненавижу тебя, — надулся Феликс, закрывая лицо руками и показательно отворачиваясь от своего парня.

— Я тоже тебя люблю, — рассмеялся Хван.

После еще пары максимально ненавистных Ликсу историй о его неловкости, ужин был доеден, и пришла пора идти на улицу и запускать салюты в честь Рождества, они с родителями делали так каждый год, поэтому папа и закупил фейерверки и бенгальские огни. Феликс нацепил на себя подаренный мамой свитер, как, собственно говоря, и Хенджин, а также напялил свою любимую дутую зимнюю куртку и теплые ботинки. Хван ограничился теплой мантией и такой же утепленной обувью. Все вчетвером они вышли на задний двор, а совы остались в доме, из окна наблюдая за людьми. Мистер Ли довольно быстро установил фейерверки на нужном и безопасном расстоянии, им оставалось лишь подождать пару минут до двенадцати, и они могли запускать салюты, как и многие их соседи.

Эти пара минут пролетели незаметно, и вот салюты с оглушительным звуком полетели ввысь. Какое-то время Феликс завороженно наблюдал за фейерверком, он обожал смотреть на разноцветные узоры, что появлялись в небе, но затем он отвлекся от этого зрелища, чтобы взглянуть на того, кто стоял рядом, — на Хенджина. Тот также увлеченно наблюдал за салютами, ведь он не так много их видел в своей жизни, а глаза светились, и вовсе не от того, что их освещали залпы фейерверков. Его карие омуты светились счастьем. Ликс невольно улыбнулся, смотря на такого счастливого парня. Тот, будто почувствовав чужой взгляд на себе, повернулся к Ли. Руки брюнета легли на тонкую талию, сокрытую под курткой, а руки Ликса нашли свое место на шее Хвана. Они лишь пару секунд смотрели друг другу в глаза, прежде чем соединить губы в поцелуе, таком нежном, таком желанном. Они оба были так счастливы, что отмечали это Рождество вместе, их сердца были полны радости и нежного трепета по отношению к партнеру, а целоваться в свете салютов было подобно поцелую под омелой, романтично и мило.

Они даже не заметили, как помимо салютов мелькнула еще одна вспышка. Это была вспышка фотоаппарата мамы Феликса, она заметила их и решила запечатлеть столь сладостный момент. А затем еще один, когда парни, улыбаясь, прижались лоб ко лбу, ласково потираясь носами. И еще один, когда они заключили друг друга в объятия. Фотоальбомы семьи Ли однозначно пополнятся после сегодняшней ночи.

После салютов они все болтали еще какое-то время, а затем разошлись по спальням. Парни быстро умылись и переоделись (не обошлось без состязания «кто кого обольет сильнее» и в этот раз), а затем тут же завалились в кровать. Засыпая, они оба не сказали друг другу и слова, кроме тихого пожелания спокойной ночи, но оба и без слов ощущали счастье друг друга, что обволакивало их, словно мягкое и теплое одеяло.

***

Прошло несколько дней, и почти каждый день Феликс с Хенджином ходили гулять. Они пропадали на улице часами, ведь погода была просто прекрасной, было бы преступлением сидеть дома. Они часто брали с собой сов, те тоже вдоволь резвились, да и у них потом еще оставались силы на ночную охоту, удивительные животные. Они все вечера проводили с родителями Ли, играли в настольные игры, Монополию или что-то подобное, Хенджин в такие моменты радовался, как пятилетний ребенок, ведь он до этого ни во что подобное не играл, а Феликс радовался за Хенджина. Пару раз они все вместе смотрели телевизор, там крутили Рождественские фильмы, по типу «Один дома», Хван тогда не переставал удивляться как мастерству актеров, так и самому устройству телевизора. А Ликс смотрел на него, улыбаясь, ему было мило видеть, как, казалось бы взрослый и довольно способный волшебник удивляется простому телевизору. Также парни часто помогали миссис Ли в готовке, это было весело, сопровождалось шутками и разговорами. Один раз они все же устроили бой едой, за что потом получили нагоняй, но это было очень смешно и так по-детски. Ну и естественно, мальчики ходили в парных свитерах почти все время. Хенджин особенно, ведь он был жутко мерзлячим человеком. Хван был бы рад засыпать в свитере, но даже для него это было слишком.

Поэтому спал он в одной лишь кофте с длинным рукавом. Ну и в штанах. И в теплых носках тоже. Ну а что? Не всем так тепло, как блондину, который, Мерлин, спал в одной футболке и жаловался, что ему как-то жарко.

Очередное утро подкралось незаметно. Шторы были плотно задернуты, поэтому солнце не смогло оставить своих следов на бледных лицах. Двое проснулись сами, благодаря лишь внутренним часам, но вставать с постели они, конечно же, не спешили. Да и зачем, если можно лишний раз понежиться в объятиях друг друга? Они долго и лениво целовались, их поцелуи больше были похожи на тягучий мед, такими сладкими и нежными они были. Лишь вдоволь насладившись губами друг друга, парни встали и направились в ванную, чтобы сделать утренние рутинные дела. Только после этого, переодевшись из пижам в повседневные вещи, парни спустились на первый этаж, который встретил их подозрительной тишиной.

На барной стойке Ликс нашел записку от мамы, которая все объяснила.

— В общем, родители на свиданку уехали, вернутся… Э-э, не скоро, ближе к вечеру или даже ночи, если вообще не завтра, — сказал блондин, почесывая голову.

— Ого, — удивился Хван, услышав о свидании, — И часто они… ходят на свидания? — честно говоря, для него это было чуть ли не дикостью. Чтобы родители и на свидания ходили?.. Слишком уж нереально, по крайне мере, для его семьи. Потому-то брюнету и было странно это слышать.

— Да, периодически. Раз в месяц точно, — произнес Ли, — Стараются поддерживать романтику в отношениях, чтобы это все не скатывалось в рутину. Мне кажется, это хороший подход, — парень стал рыться в холодильнике, чтобы сообразить что-нибудь поесть.

— Да… — Хенджин на какое-то время задумался. Хоть для него это и было чем-то странным, но все же… В этом действительно был смысл. Он обещал себе взять тактику родителей своего парня на заметку, — Да, ты прав.

Пока Ликс готовил, Хван управился с кофемашиной для себя, а для Феликса он заварил черный чай, кофе тот на дух не переносил и всегда поражался тому, как все его окружение может пить столь отвратительный по вкусу напиток. «Зато бодрит», — отвечали ему, а Ли все равно не понимал, ведь горячий чай пробуждал его гораздо лучше отвратного кофе. Ладно, как говорится, каждому свое.

Позавтракали они за барной стойкой, тащить тарелки до стола, пускай он и был недалеко, не хотелось, было откровенно лень. После, убрав за собой все, Ликс почему-то застыл посреди кухни на несколько мгновений, а после принялся вновь рыться по ящикам, а через какое-то время выудил оттуда небольшую, но яркую коробочку.

— Устроим сегодня просмотр фильмов! — радостно объявил он, высыпая содержимое коробки в тарелку.

— Ладно, — согласился Хенджин. Он был только рад подобной перспективе, ведь выходить сегодня никуда не хотелось, да и к тому же, дом был в их распоряжении, — А это что? — поинтересовался он, глядя на тарелку с какими-то коричневыми зернышками.

— Это попкорн, — гордо заявил Ли, — Его обычно едят при просмотре фильмов, тебе понравится, — брюнет решил поверить на слово.

Когда же лакомство было готово, блондин потащил его наверх, к себе, аргументировав это тем, что там удобнее и комфортнее.

— Хочешь посмотреть «Звездные войны»? — спросил Ликс, копошась перед телевизором, — Это очень интересная вселенная, а Энакин Скайуокер… Я вообще молчу. Нет, тебя он по красоте, конечно не переплюнет, но… он тоже… ничего такой… — немного смущаясь, произнес он.

— Хорошо, Ликси, — рассмеялся брюнет. Он все равно почти ни слова не понял из сказанного парнем, но был рад просто провести время вместе, а также узнать про какие-то интересы Феликса.

Блондин включил фильм и они уютно устроились в объятиях друг друга, принявшись смотреть. Ли, конечно уже до дыр засмотрел каждый фильм, но все же, при каждом просмотре он испытывал те же эмоции, что и в первый раз, а потому он мог пересматривать все это просто до бесконечности. Ему очень нравилась эта вселенная, но вот вопрос, нравилось ли происходящее на экране Хенджину. Стоит спросить.

— Тебе нравится? — Ликс повернулся к нему.

— Да, очень даже, — ответил Хван, а затем ему в голову пришла ну просто гениальнейшая шутка или подкат, называйте, как хотите, — А знаешь, что мне нравится больше? — блондин склонил голову на бок, направив вопросительный взгляд на брюнета, а тот ответил, — Ты.

Глупая шутка обоих рассмешила, они залились не очень громким смехом. А затем Хенджин накрыл губы Феликса, такие родные и манящие, своими. Ленивый поцелуй быстро перетек в более жаркий, требовательный и, перед тем, как пересадить Ликса к себе на бедра, Хван убрал с них миску с попкорном. Что ж, попкорн был вкусным, однако Ли намного вкуснее. Они стали целоваться жарко, настырно, напористо, сталкиваясь языками, пытаясь завоевать первенство. Будто от поцелуя зависит их жизнь, хотя, возможно, это было недалеко от правды. Феликс, позволяя Хенджину вести, позволяя тому проникнуть в свой рот, неосознанно проехался бедрами по паху Хвана, на что получил тихий стон. И этот стон будто сорвал тормоза у обоих. Обстановка накалялась с каждой секундой, в комнате становилось непозволительно жарко, даже для вечно мерзнущего брюнета, и они оба чувствовали неожиданно накатившее, но сладостное возбуждение.

Не то, чтобы они никогда не задумывались друг о друге в этом плане, просто для обоих подобное было впервые, оттого было немного страшно.

— Л-Ликс, я тебя… хочу, — еле прошептал Хенджин на ухо парню, попутно пытаясь отдышаться.

— И я… — тихо ответил Ли, целуя острые скулы, — А ты… как, сверху… Снизу?..

— Мне не особо важно, — произнес брюнет, — А ты как хочешь?..

— Хочу, чтобы ты меня трахнул, — без тени стеснения признался Феликс.

— А… ладно, — вот и решили. Хенджину, в отличие такого раскрепощенного сейчас парня, было немного неловко. Хотя он этого и безумно хотел. Фраза же, брошенная им только что, заставила обоих рассмеяться через пару секунд. Слишком уж смешно выглядел их диалог.

— Иди сюда, — позвал Ликс после того, как перестал смеяться и выключил уже давно не интересный фильм, чтобы не мешал.

И вновь их языки сплелись в безумном танце, вновь волна возбуждения накрыла с головой. Руки Хвана теперь бесстыдно проскользнули под тонкую футболку, исследуя рельеф тела парня. А исследовать было что: ярко-выраженный пресс, что Феликс скрывал под одеждой, всегда привлекал Хенджина, и теперь он мог позволить себе насладиться им по полной. Футболки очень скоро полетели в сторону, ведь этот элемент одежды сейчас так мешался. Парни смогли наконец узреть прекрасные тела друг друга. Конечно, они до этого видели все это, когда переодевались, но сейчас все ощущалось по-особенному, сейчас хотелось прикоснуться, сейчас можно было прикоснуться. И они касались.

Ликс вел пальцами по прессу Хенджина, а тот будто отзеркаливал его движения, тихие стоны периодически срывались с уст обоих. Хван все же решил позже вернуться к этому манящему участку тела, сейчас он стал уделять внимание шее. Со временем они поняли, что шея — это эрогенная зона Феликса, и теперь Хенджин собирался этим нагло воспользоваться. Он нежно целовал один участок, в следующую секунду нещадно терзая другой, подобный контраст заставил Ли издать первый довольно громкий, низкий и такой похабный стон, от которого Хенджин и сам вздрогнул, улыбнувшись своей шалости. Пока выцеловывал шею, он принялся также играться с розовыми, уже твердыми небольшими сосками, и это тоже приносило Ликсу невероятное удовольствие. Он цеплялся пальцами то за волосы, то за плечи парня, будто пытаясь найти хоть какую-то опору, чтобы не захлебнуться в этом океане удовольствия.

Хенджин еще пару раз прикусил нежную кожу шеи, выбив из легких блондина весь оставашийся там кислород, кажется, оставив на ней пару засосов, он стал вести мокрую дорожку от шеи к ключицам, а оттуда к соскам, ненадолго остановившись на них. Своими поцелуями он дошел до резинки боксеров, что виднелась из-под домашних штанов Ли, и тут он остановился, взглянув на своего парня, будто спрашивал разрешения на дальнейшие действия, по правде сказать, он это и делал. Феликс слабо кивнул, и Хван избавил и его, и себя от штанов и боксеров, оба предстали друг перед другом обнаженными впервые. Это было… немного неловко, но страсть и возбуждение значительно притупляли это чувство.

Блондин вовремя вспомнил про смазку и презервативы, так шутливо оставленные ему матерью. Кто же знал, что это все реально пригодится. Под немного удивленным взглядом Хвана, Ли потянулся к той самой прикроватной тумбочке, в которой все время и хранил эти вещи.

— Откуда это у тебя? — поинтересовался брюнет. Он знал о существовании смазки у маглов и презервативах, конечно же, тоже, читал об этом, ведь уже не раз задумывался о том, как у них с Феликсом мог бы пройти первый раз. Он хотел, вне зависимости от позиции, чтобы они оба получили удовольствие, а не боль, и эти два элемента были обязательными. Что ж, это все понятно, но у Ли то это все откуда? Неужто готовился?.. И все это коварный план?

— Да мама пошутить решила, — признался тот и залился краской. То есть, во всей этой ситуации его смутило только то, как контрацепция и смазка оказались у него, хотя, по идее, большее смущение он должен был испытывать из-за собственной наготы, — Кто ж знал, что оно все реально пригодится…

— Шутка у нее вышла отменная, — улыбнулся брюнет, нежно целуя Ли, что совсем не сочеталось с тем, что он вытворял минутой ранее.

— Ты знаешь, что делать? — поинтересовался Феликс, тряся бутылочкой со смазкой. Он был готов, если что, объяснять, как и что нужно делать, хотя и знал, что будет жутко смущаться.

— В теории — да.

— Читал? — усмехнулся Ликс.

— Как будто ты не читал, — передразнил его Хван, а после забрал смазку из его рук. Он выдавил немного себе на пальцы (от этого зрелища Феликс был готов поплыть, если уже этого не сделал), начав разогревать. После, перед тем, как ввести один палец в Ли, он произнес, — Если будет больно, говори, хорошо? — получив кивок в ответ, он аккуратно ввел один палец.

Было неприятно, непривычно и даже немного больно. Но Феликс надеялся, что эти чувства скоро пройдут и сменятся чем-то более приятным. Хенджин начал двигаться внутри него, и это тоже удовольствия не доставляло. Блондин убеждал себя, что нужно было лишь немного потерпеть, а пока что он притянул парня к себе, чтобы было не так неприятно. И вскоре неприятные ощущения действительно стали отступать, сменяясь приятными. Феликс тихо прошептал Хенджину, что тот может подключать и второй палец, что брюнет и сделал. В этот раз было также неприятно, но уже не так сильно, да и очень скоро вся боль прошла. Феликсу теперь это даже очень нравилось, он сам стал насаживаться на пальцы, желая получить удовольствие. Хван же стал раздвигать стенки на манер ножниц, получив такую реакцию, а чуть погодя ввел и третий палец. В этот момент Ли сделал шумный и болезненный вдох, ведь он не ожидал того, что парень это сделает, да и было, честно говоря, больновато. В качестве извинений Хенджин нежно-нежно целовал блондина, продолжая медленно того растягивать.

Благодаря нежности Хвана, терпеливости их обоих, очень скоро Феликс вновь почувствовал себя хорошо с Хенджиновыми пальцами внутри. Но брюнет не спешил тут же заменять их своим членом, он решил хорошо подготовить парня, поэтому продолжал его растягивать. Он, честно, боялся сделать тому больно, поэтому так тщательно и внимательно подходил к подготовке. Пальцами он нащупал чувствительный комочек нервов и несильно сжал его, реакция же не заставила себя ждать: Ликс шумно застонал; кажется, от удовольствия, его голос стал еще ниже, и это было подобно музыке для ушей брюнета, а также блондин выгнулся в спине чуть ли не до хруста костей. Это было… чертовски приятно, и Феликс взглядом умолял сделать также еще раз, ведь ощущения были просто нереальными, на что Хенджин лишь коварно улыбнулся.

Через какое-то время он решил, что достаточно подготовил Ли и вывел все пальцы из него. От ощущения пустоты парень сделал очень грустное, даже обиженное лицо, но увидев, что Хван надевал на свой член презерватив, успокоился и немного заерзал на кровати в нетерпении. Раскатав контрацепцию по своему органу и смазав тот, брюнет приставил головку ко входу и, нависнув над Феликсом, спросил у него:

— Ты готов?

— Более чем, — ответил тот, закидывая свои руки ему на плечи.

Получив положительный ответ, Хенджин аккуратно и плавно вошел, тут же замерев. Феликс до боли сжал темные пряди, а из глаз его неконтролируемо полились слезы. Все-таки член — это не пальцы, было больнее, намного больнее, даже несмотря на растяжку.

— Прости, — прошептал Хван, сцеловывая слезинки с веснушчатых щек.

— Все… нормально, — через силу ответил блондин.

Они пробыли в таком положении еще какое-то время прежде, чем Ликс произнес:

— Можешь двигаться.

Брюнет кивнул и, затянув парня в поцелуй, сделал первый толчок. С губ Феликса тут же сорвался несдержанный стон. Боль перемешалась с удовольствием, и это создавало довольно странный коктейль эмоций. Хенджин продолжил делать медленные толчки, не решаясь брать более быстрый темп, давая Ли привыкнуть, и вскоре для блондина боль полностью ушла, ему стало нестерпимо приятно. Поскольку дома они были одни, Ликс мог позволить себе очень, очень громкие стоны, что он, собственно, и сделал. Он даже стал слабо подаваться бедрами вперед, Хван принял это за своеобразный зеленый свет и ускорил толчки. Он закинул одну ногу парня к себе на плечо, чтобы было удобнее, изменив угол проникновения, головкой проехавшись по простате, что заставило Феликса задрожать всем телом и снова слишком сильно выгнуться в спине. Как же хорошо, хорошо, хорошо.

Толчки стали грубее и резче, Ликс стал стонать еще громче, хотя, казалось бы, куда еще громче. Возможно, кто-то сорвет себе голос.

— Джинни… — шептал он, будучи где-то на окраине реальности, — Я… я сейчас…

Он не был в силах договорить, но брюнет и так все понял, ведь он тоже был на пределе. Он еще ускорился, набрав очень быстрый темп. Через несколько таких резких и глубоких толчков блондин почувствовал, как по позвоночнику спускается такой сладостный и феерический оргазм. На секунду весь мир будто перестал существовать, а Ли почувствовал неимоверное, ни с чем несравнимое удовольствие. Перед глазами, кажется, появились звездочки. Он полностью расслабился и обмяк в руках своего парня.

Тот же догнал Феликса через пару таких же немного грубых и резких толчков, почувствовав такое же неописуемое удовольствие, что приятным теплом растеклось по всему телу. Он излился в презерватив, а Ли — себе на живот и белые простыни, которые теперь однозначно нужно будет заменить.

Рядом со столом, по счастью, была мусорка, куда брюнет и выкинул использованный презерватив. А после он без сил свалился рядом с Феликсом. Полежав так пару минут, он понял, что им не мешало бы помыться и прибрать кровать, поэтому Хенджин растормошил блондина, отнеся того в ванную, где у Ли, кажется, проснулось второе дыхание.

Не успел Хван включить воду, как был довольно грубо прижат к стене, а Феликс тем временем уже опустился на колени и взял его член в рот.

— Л-Ликс… — только и смог прошептать он, ощутив как рот парня обхватил его орган. Пальцы сами зарылись в блондинистую шевелюру Ли, несильно сжав ее, что только раззадорило последнего.

Феликс, конечно, раньше никому не отсасывал, но сейчас очень старался. Да, пару раз он приходился по члену зубами, вызывая у Хвана болезненное шипение, но старался этого не делать. Он пытался взять всю длину, давился, слезы мелкими дорожками текли из его глаз, а слюна — по подбородку, но парень честно старался. И Хенджину, несмотря ни на что, это безумно понравилось. Он обильно кончил парню в рот, а тот послушно все проглотил, улыбнувшись после (Хван, честно, от подобного зрелища был готов кончить еще раз). После же они разделили еще несколько поцелуев и только потом наконец приняли душ.

Еле перебирая ногами, они оба все же дошли до кровати, где, пересиливая собственную сонливость, заменили простыни и только потом завалились на мягкую постель.

— Солнце, это было просто нереально, — признался Хенджин, чувствуя, как Феликс пытается поудобнее закинуть свою ногу на его бедро (как можно выше, на самом деле), — Ты нереальный, — будто сокровенный секрет, произнес он.

— Ты тоже, — ответил ему Ли, в после неожиданно добавил, — В следующий раз я тоже хочу тебе отсосать, — чем вогнал брюнета в краску. Ну вот как он не стесняется такое говорить? Хенджин бы со стыда умер. А Ликс тем временем, пока Хван размышлял и краснел, уже благополучно уснул, начав посапывать. Феликс такой Феликс.

Хенджин вскоре последовал его примеру, сонливость взяла свое.

***

— Феликс, Хенджин, спускайтесь ужинать! — донесся голос снизу. То был голос мамы Ли, который мгновенно разбудил ее сына.

— Джинни, — протерев глаза, позвал он, — Джинни, вставай.

— Пять минуточек… — пробормотал тот и перевернулся на бок.

— Да какой «пять минуточек», мама зовет есть, а нам надо себя в порядок привести, — легкое раздражение, смешанное с беспокойством, присутствовало в его голосе.

Спустя пару минут, наконец-то поддавшись настойчивым уговорам Феликса, Хенджин поднял свое бренное тело с кровати и поплелся за Ли в ванную. Они оба выглядели, мягко говоря, не очень: заспанный взгляд, растрепанные из-за душа и сна волосы, красные и распухшие от поцелуев губы и… На своей шее Феликс заметил два ярко-красных и больших засоса, которые скоро явно начнут темнеть.

— Джинни… — позвал он ни жив, ни мертв, — Это что? — он указал на отметины.

— Засосы, Солнышко, — улыбнулся Хван.

— Да знаю я! — раздраженно бросил Ликс, — И как давно ты мне их поставил?

— Ну-у… когда мы только целовались? — задумался брюнет. А блондин закрыл лицо руками и осел на пол.

— И как мы родителям моим это объясним? — ибо он не знал, не было ни одной идеи. А потому парню стало просто страшно.

— Я не думаю, что твоя мама стала бы подсовывать тебе презервативы и смазку, если бы не знала, что это все действительно может быть использовано, — попытался успокоить его Хенджин, убрав руки от лица Ликса, взяв их в свои, — Я не думаю, что они будут злиться. К тому же, мы уже взрослые… Не беспокойся, хорошо?

— Ладно… — неуверенно согласился Ли, вставая с пола. Он причесал волосы и себе, и Хенджину, своими попытался прикрыть красные отметины, но это у него не особо получилось. В общем, парень постарался привести их обоих в максимально человеческий вид, — Ну как я выгляжу? — поинтересовался он после всех махинаций.

— Затраханно, — рассмеялся Хван, за что получил кулак в живот, но это лишь заставило его рассмеяться сильнее, — Не волнуйся, я тоже, — мягко добавил он, успокоившись.

С некоторым беспокойством на душе Ликс вместе с Хенджином спустился вниз на ужин.

В общем и целом все прошло хорошо, не считая беспокойства блондина. Они также непринужденно сидели и болтали, наслаждаясь вкусной едой, и парень уже даже слегка расслабился и почти перестал переживать по поводу засосов на шее, но ровно до того момента, пока не услышал свое собственное имя из уст матери:

— Феликс, — позвала она, — Помоги мне, пожалуйста, с посудой. Хенджин, а ты, будь добр, выпусти сов на улицу.

— Хорошо, — ответил Хван и пошел в коридор, оставив побледневшего Ликса одного, перед этим несильно сжав его руку в своей.

Ли покорно пошел к своей участи. А зачем еще мама будет звать его помыть посуду? Она всегда сама мыла ее, ей это очень нравится и обычно она не делится ни с кем этой обязанностью, а тут… Парень уже представлял этот самый неловкий и кошмарный в его жизни разговор. Представлял и мысленно просил сколотить ему гроб, ибо подобного он не переживет.

Он стал спокойно, насколько это было возможно, мыть тарелки, будучи под пристальным взглядом своей матери. Через пару минут она все же прервала напряженное молчание:

— Ликси, что это? — мягко поинтересовалась она, откинув блондинистые волосы в сторону и коснувшись красных отметин.

Тарелка с шумом выпала из рук Феликса.

— Это… — в голове пустота. Он совершенно не знал, как оправдаться и что придумать, — Это…

— Значит, не зря я отца твоего потащила на свидание? — рассмеялась она.

Стоп, что?..

— Чего? — будь у Ли в руках еще какая-либо посуда, она бы вновь упала.

— Ликси, ты же ведь не маленький уже, думаю, прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — улыбнулась она. Его мама… такая мама… Всегда слишком открытая, но, возможно, это и есть ее плюс. Возможно… Но не сейчас, не для умирающего от стыда Феликса, который уже был краснее помидора, — Ну так, я права или нет?

— Д-да, — еле слышно ответил он, еще больше заливаясь краской. Ну почему он должен говорить с мамой о том, что он переспал со своим парнем? Ну переспал и переспал, что с того?.. С другой стороны, без этого разговора не обошлось бы. Но если бы не эти засосы, возможно, этого бы удалось избежать… Возможно…

— В таком случае, поздравляю, — она потрепала его по макушке, а затем неожиданно добавила, — Может, нам стоит еще раз уехать? — и подмигнула.

— Да мам! — произнес Ликс, а про себя подумал: «было бы славно».

После этого «допроса» она наконец-то оставила парня в покое, дав ему домыть посуду. После чего тот быстро прошмыгнул к себе, все еще сгорая от стыда.

— Ну и как все прошло? — поинтересовался Хенджин, который уже вывел сов и поиграл с ними. Вместо ответа Феликс красноречиво сполз по двери на пол, прикрыв лицо руками, — Ликси?

— Она чуть ли не прямым текстом спросила, переспали ли мы, — выдохнул Ли. Как же стыдно…

— Понятно, у кого ты такой прямолинейности набрался, — посмеялся Хван, — Ну ты как? — спросил он, убирая руки от лица блондина.

— Мне так стыдно, не знаю… Это не то, что бы я хотел обсуждать с родителями. Но, с другой стороны, вопросов было не избежать, — парень неосознанно коснулся мест засосов, — Но все же… — обреченно произнес он.

— Эй, все нормально, — успокаивающе сказал брюнет, — Хочешь, мы завернем тебя в одеяло, и это будет твоей защитой от всего мира и неловкости? — предложил он.

— Только если вместе с тобой.

— Хорошо, — после этого Хенджин аккуратно взял Ли под попу и понес на кровать, что была совсем не далеко. Он предложил досмотреть «Звездные войны», которые они так и не осилили, а блондин согласился. Включив фильм, они завернулись в теплое пуховое одеяло и стали смотреть.

Где-то после второго фильма парни уснули, ведь на дворе была уже глубокая ночь, и да устали они за этот день, честно говоря.

***

Остаток каникул пролетел незаметно и как-то очень уж быстро. Парни досмотрели франшизу «Звездных войн», которая Хенджину пришлась очень даже по вкусу, можно сказать, он тоже стал фанатом, и, также, как Ликс убивался теперь по Люку Скайуокеру. Нет, серьезно, вы видели этого мужчину?

Они часто гуляли вместе по округе, Хван даже более-менее запомнил местный пейзаж. Иногда брали с собой и сов, но Телемак и Цирцея обычно спали днем, поэтому прогулки с животными были всего лишь пару раз. Они готовили вместе обед и ужин на всю семью, и это было невероятно весело. Слишком часто прерывались на поцелуи, чуть не спалили индейку в духовке, немного пережарили овощи, но зато сами! Зато даже вкусно получилось, а мама Феликса их обоих даже похвалила. Читали вместе, иногда молча, иногда вслух, по ролям. И то, и то было одинаково занимательно. Рисовали вместе, наблюдая за статичным и неизменным небольшим городком. Засыпали в обнимку, на утро чувствуя себя такими счастливыми в объятиях партнера. Эти нежные пробуждения оба сохранят надолго в своей памяти, воскрешая эти воспоминания в холодные одинокие ночи. Перебирали памятные вещи Ликса, с головой окунаясь в ностальгию и по его «прошлой жизни», и по ушедшим годам в Хогвартсе.

Пару раз снова оставались одни. В такие дни все как всегда начиналось совсем невинно, а заканчивалось громкими стонами Ли на весь дом, которые сопровождались чуть менее громкими Хенджиновыми, от которых их совы, что, между прочим, все еще были в доме, непонимающе переглядывались. Они попробовали несколько новых поз, получили феерические оргазмы и узнали как о себе, так и партнере что-то новое. Оба любили небольшую грубость, но Феликсу также нравились нежные прелюдии перед этим, Хенджин же в постели включал режим собственника и предпочитал быть властным во время всего процесса. Договорились чередовать, чтобы обоим было комфортно. Ликсу всегда хотелось сделать Хвану приятно и после секса, поэтому он отсасывал тому, брюнет же был не против, но каждый раз поражался наличию сил у парня после всего, что они делали. Позы им тоже понравились разные: Хенджину — когда Феликс был в позе наездника, Ли же — простой догги-стайл. А еще Ликс жутко стеснялся засосов, оставляемых Хенджином, который просто обожал показывать, кто кому принадлежит, не важно, что никто, кроме родителей Ли этого не видел. Блондин стеснялся, но это не значило, что где-то в глубине души ему это все же не нравилось. Нравилось. Нравилось, что Хван настолько сильно хочет показать, что Феликс его и только его. Нравилось это проявление любви у Хенджина. Нравилась его собственническая натура, которая и оставляла эти кровавые бутоны по всему телу. Нравилось принадлежать брюнету. Нравилось носить эти метки на себе. Безумно нравилось, до дрожи в коленках. Но он пока что не готов в этом признаться, скрываясь за маской стеснения. Кстати, насчет смены позиций они как-то не думали. Феликс каждый раз хотел, чтобы Хенджин был сверху, а Хван просто хотел, чтобы им обоим было приятно. И им было. В общем, за эти несколько раз они выяснили, что в сексе их предпочтения немного разнятся, но что мешает им идти на уступки?

Какой прекрасной ни была бы эта Рождественская сказка, все, однако, подходит к концу. Вот и каникулы закончились, и пришло время уезжать. Они в некоторой грустью собирали свои вещи (в которые прятали смазку и презервативы, что купили в магазине неподалеку. Не обошлось и без краснеющего Феликса, который только непосредственно в постели был таким уверенным), натягивали подаренные родителями вещи, которые пропитались запахом родного дома, и сажали сов в клетки. Расставаться с родным местом в этот раз почему-то было особенно болезненно и тягостно. Для них обоих. Хенджин чувствовал, что именно здесь, в доме Феликса он обрел свой собственный, ведь ему было так хорошо, тепло и уютно в этом месте. Им обоим было грустно, но нужно было возвращаться в школу.

Они довольно долго прощались с родителями Феликса, будучи не в силах расстаться. Но перед тем, как мальчики все же пересекли барьер, входя на платформу девять три четверти, мама Ли сказала, что будет ждать их, их обоих на летние каникулы. Приятное тепло разлилось на сердце после этих слов.

В поезде парни встретились со своими друзьями и принялись рассказывать друг другу, как они провели зимние каникулы. Несмотря на радость встречи и внутреннюю воодушевленность, Феликс очень быстро устал, а потому уже скоро тихо посапывал на плече своего парня, который с этого зрелища только умилялся. Ну а как тут не умиляться? Он также поймал себя на мысли, что будь у него фотоаппарат, он непременно сфотографировал такого невероятного Феликса. Да и вообще, фотографировал бы его при любом удобном случае.

***

Учеба захлестнула с головой, время пролетело незаметно, и вот уже наступило четырнадцатое февраля, день, который Феликс, сколько бы ему ни было лет, всегда ждал с одинаковым трепетом и восторгом, возлагал на него некоторые надежды и строил совместные планы с Хенджином. Ну любил он всю эту ванильную романтику, просто обожал, ну и что?

В общем-то, несмотря на горы домашних заданий и сложные темы на уроках, он знал, что в этот день они оба выкроят немного времени друг для друга, чтобы побыть наедине и насладиться временем вместе, которого у них, между прочим, давно уже не было! Все эта учеба…

Итак, в день Х, если можно так выразиться, Ликс с самого утра был в каком-то неописуемом восторге, который даже начал пугать обычно спокойного Сынмина. Причину своего поведения Ли объяснял просто: Хенджин совсем недавно обещал ему, что в этот день устроит ему сюрприз, который блондин явно оценит.

— Минни, я просто не представляю, что он там придумал, но мне так интересно! — щебетал чересчур радостный Феликс, — Я не знаю, как продержаться до обеда…

— Крепись, друг, крепись, — Ким сочувствующе похлопал его по плечу, — Все, что могу сказать.

Ликс вдруг переключил фокус своего внимания на самого шатена и стал выпытывать у него, чем же таким они будут с Чанбином заниматься в этот день. И, спустя долгие пять минут уговоров, узнал, что Со поведет Сынмина в какое-то секретное место, найденное недавно, чтобы там устроить свидание. Феликс чуть не лопнул от радости, когда узнал это.

— Ликс, поумерь свой пыл. Ты слишком перевозбужден, — попросил Ким, уже порядком уставший от столь активного друга, благо звонок на урок послужил ему каким-никаким, но спасением.

Сынмина позже спасало то, что на переменах к ним с Феликсом подходили Минхо и Джисон, чтобы поболтать, и всю свою энергию парень мог направить на Хана, который был таким же активным сегодня. Минхо и Ким же молча стояли рядом, понимающе переглядываясь, когда звенел звонок и им нужно было вести свои небольшие тайфуны на уроки. Хенджина весь день не было видно. И явно не только потому, что со Слизерином у них как на зло не было совместных занятий.

К обеду запал Ликса ни на секунду не утих, кажется, даже наоборот. Он сидел за столом и весело болтал о чем-то, периодически тормоша Сынмина, который отчаянно молил Хвана, дабы тот притащил свою задницу в Большой зал да поскорее. Тот, будто услышал молитвы, потому что через пару минут действительно вошел в помещение. Все взгляды стали сразу устремлены на него, в том числе и Феликсов, который очень ярко улыбнулся своей неотразимой улыбкой.

Хенджин, конечно же, шел к нему (к кому же еще?) и на его губах играла такая же улыбка, мягкая и нежная. Ли даже не сразу заметил, что у того в руках что-то было. Подойдя, он предложил Феликсу руку, чтобы встать, что, собственно говоря, тот и сделал. Весь Большой зал, нет, весь Хогвартс смотрел на них сейчас, затаив дыхание, но этим двоим было все равно, они смотрели лишь в омуты друг друга. Спустя пару мгновений Хван нежно чмокнул Феликса в нос, а затем, перед тем, как передать тому красивое красное сердечко, что являло собой не что иное, как валентинку, спросил:

— Ликс, ты будешь моим Валентином? — вроде бы и полушепотом, но достаточно громко и отчетливо, чтобы слышали все, абсолютно все, кому Хван Хенджин отдал свое сердце.

— Да, — коротко ответил Ли, улыбнувшись еще шире. Он, честно говоря, был готов даже заплакать от радости в этот момент, ведь он наконец мог не скрывать своих чувств к парню, мог не бояться, что их застукают случайно, он мог любить теперь в полной мере. И от этого осознания было безумно радостно. А еще от того, что больше никто в здравом уме не посмеет лезть к его парню. Наконец-то… Он так давно этого ждал и вот дождался. Игра явно стоила свеч, всех до единой. Феликс хотел было податься вперед и поцеловать брюнета, но решил, что это все же зрелище не для посторонних, лишь продолжив улыбаться.

Хван передал тому довольно большую валентинку и, вложив руку блондина в свою, повел того к выходу из Большого зала, оставляя публику сидеть в немом шоке. Только Джисон затормошил Чанбина, агрессивно шепча, что Хенджин наконец-то это сделал, наконец-то он решился показать всем, кого он любил. Чонин, сидевший где-то с краю стола Слизерина, тихо хмыкнул на это, думая про себя, что только что нашел очередное доказательство тому, что Хван не заносчивый мальчишка из богатой семьи, ведь будь он действительно таковым, он бы не сделал того, что сделал. Постепенно студенты начали оживать и вместе с тем стали шумно обсуждать то, что произошло на их глазах совсем недавно. Кажется, множество сердец вновь разбилось в тот день.

Но парней, которые буквально бежали к берегу Черного озера, это совсем не волновало. Остановившись неподалеку от замерзшей воды, Хенджин закрыл Феликсу глаза и аккуратно повел того вперед.

— Джинни, что там такое? — пытался выведать тот.

— Какой ты нетерпеливый, чуть-чуть подожди и увидишь, — посмеялся он.

Наконец они дошли до нужного места, и Ликс смог воочию увидеть, что же от него прятал его парень. Глаза пару секунд привыкали к яркому свету и снегу вокруг, но после он все же рассмотрел: на снежном покрове был расстрелян плед, на котором была корзинка и много разной вкусной еды, даже обожаемая Феликсом клубника лежала на тарелке рядом с нарезанным бананом. Где Хенджин только умудрился ее достать? Ли не смог сдержать слез радости, это все казалось чем-то слишком нереальным, каким-то сладостным сном. Но если это и был сон, то парень однозначно не хотел, чтобы он заканчивался. Хван заметил слезы на бледных, покрытых веснушками щеках и тут же отчего-то забеспокоился, что блондину могло что-то не понравиться, а потому спросил:

— Ликс? Ликси? Что с тобой?

— Джинни, я… — он полностью развернулся к нему, положив руки на плечи, притягивая к себе, — Я так тебя люблю, — после этих слов он прижался своими губами к Хенджиновым. Они ощущались так сладко, — Это все… Спасибо тебе, правда.

— Я тоже люблю тебя, Солнышко, — ласково произнес Хван, — Я рад, что тебе понравилось.

— Знаешь, я даже представить себе не мог, что ты придумал, — признался Ли, присаживаясь на плед и понимая, что на него наложено согревающее заклинание. Брюнет даже об этом позаботился.

Они замечательно провели несколько часов в родной и уютной компании друг друга, наслаждаясь разговорами и вкусной едой, а после когда уже стемнело (что случилось очень и очень рано, зима все-таки) и пришла пора возвращаться, Хенджин потянул Феликса в сторону своей гостиной, против чего последний совершенно ничего не имел.

Ну а на следующий день Ли пришлось очень рано выскользнуть из подземелий в сопровождении Хвана, конечно же, а затем им обоим пришлось носить водолазки с высоким горлом в течение всей следующей недели, которые слишком красноречиво говорили о том, как парни провели День Всех Влюбленных. Ну и пускай, им было все равно, просто учителей шокировать тем, что на их телах живого места не было как-то не хотелось.

***

Наконец все итоговые контрольные сданы, и можно было вздохнуть полной грудью, ведь приближалось долгожданное лето. Промежуточных экзаменов в конце года у шестикурсников не было, так как им в следующем году сдавать ЖАБА, к тому же, семикурсникам нужно было где-то писать свои финальные экзамены, как и пятикурсникам. В общем, шестой курс был своеобразным отщепенцем в этом плане, ведь до пятого курса ученики сдают лишь итоговые контрольные, затем идет СОВ, после этот перерыв в год и ЖАБА, но обучавшихся это ничуть не обижало, наоборот, они считали это своим шансом отдохнуть перед напряженной работой. Среди седьмого курса настроения были самые разные: от бесконечных страданий по поводу экзамена до полной безмятежности. Минхо как раз относился к последнему типу, он все знал, а потому переживать ему было не о чем. Хотелось лишь побыстрее все сдать, подать заявки на курсы или заявления на работу и свалить отдыхать. Джисон, кстати, вместо повторения материала, уже радостно планировал совместное с русоволосым лето, вообще, кажется, забыв о каких-то там экзаменах. За что часто выслушивал от своего парня длинные лекции о важности сдачи ЖАБА и бла-бла-бла.

Возвращаясь к шестому курсу, то все уже были в предвкушении летних каникул, последних перед выпуском, не в силах дождаться их начала, ознаменовывавшегося свистом поезда Хогвартс-экспресс. Все были радостными и воодушевленными, все, за исключением двух беспокойных сердец. То были Феликс с Хенджином, и переживали они по одному поводу: Хвану нужно будет поехать домой на все лето, что теперь казалось непозволительно долгим. Феликса это очень сильно волновало, ведь он сам читал то письмо родителей парня и очень переживал, что дома его ждет отнюдь не теплый прием, оттого от брюнета он фактически не отлипал, будто стоит им разлучиться — тут же произойдет что-то страшное. Хенджин переживал не меньше: он знал своих родителей, знал их консервативность, знал, что дома его ждет что-то не очень хорошее, но конкретно что — понятия не имел. Неизвестность пугала. Морально он готовился к самому худшему, к тому, что, возможно, он еще долго не увидит своего драгоценного Феликса, не услышит его голоса, не напишет ему и строчки, не говоря о полноценном письме, не обнимет… Что возможно даже ему придется избегать парня ради его же безопасности, хотя этого хотелось меньше всего, точнее, вообще не хотелось. Он бы обязательно намекнул Ликсу, что это было бы не просто так, но… даже думать об этом было больно. А потому Хенджин был очень даже рад, больше, чем обычно, компании блондина в последние школьные дни.

На вокзале Кингс-Кросс Ли чуть было не расплакался, смотря на своего любимого парня. Ему было так страшно отпускать того в неизвестность отчего дома, не имея возможности узнать, как он там и что с ним, ни успокоить, если вдруг что, ни обнять, лишь только тешить себя догадками. Хвану тоже было в какой-то мере страшно и тоскливо расставаться, но тяжелее ему было видеть плескавшуюся в родных омутах боль. «Солнце, не переживай», — прошептал он прямо на ухо. На что получил тихий всхлип в плечо. «Да как я могу этого не делать?» — послышался вопрос. Хенджин, честно говоря, не знал. Сам бы он тоже на месте Феликса безумно переживал, беспокоился. Не зная, что ответить, он лишь ближе прижал к себе свое Солнце, что грозилось погаснуть из-за пролитых слез.

Они обнимались долго, бесконечно долго, так отчаянно не желая расставаться, отпускать друг друга. Оба предчувствовали что-то плохое, будто злой рок, но что конкретно — понять не могли. Неизвестность пугала, до жути пугала. Но парни все же сделали шаг в бездну, запечатлев последний горький поцелуй на губах друг друга и отпустив партнера.

По дороге домой Феликс долго плакал, до невозможности переживая за Хенджина.

***

Прошло уже несколько дней с начала каникул и с его приезда домой, а Феликс все никак не мог успокоиться. Сердце его не находило себе места, оно металось, бешено билось, грозясь сломать ребра, оно нещадно болело, оно переживало, оно что-то чувствовало и боялось за любимого человека.

Все эти дни Ликс ходил ни жив, ни мертв; родители за него очень сильно беспокоились, ведь сын побледнел и стал плохо спать. Ему снились кошмары, из-за которых он потом долго не мог уснуть и иногда беззвучно плакал по ночам. Он отчаянно надеялся на письмо от парня о том, что все хорошо (или не очень), что он жив, да хоть слово, пускай и бессмысленное, просто, чтобы знать, что он где-то там. Хотя бы этого просило изнывающее сердце, хотя бы этого оно страстно желало. «Просто напиши», — мысленно умолял Ли каждый день, в надежде, что его просьбы будут услышаны, — «Хоть слово, Джинни». Но дни шли, а от Хенджина — ни единой весточки. И это заставляло переживать еще больше.

Феликс сам порывался пару раз написать письмо с вопросом, все ли хорошо, но отчего-то останавливал себя. Не время, не к месту, ему сейчас не до этого, думал он, а потому откладывал перо уже в который раз. Но, может, все-таки стоит? — спрашивал внутренний голос. И ответа не находил. Не знал, не знал, он просто не знал. И оттого уповал на судьбу, что помогла бы со всем разобраться, дала бы какой-то, хоть какой-то знак, подсказала, что делать и как быть. Но судьба, злодейка судьба тоже молчала, как на зло не посылая совершенно никаких знамений.

На какой-то там день своих страданий и переживаний Феликс все-таки решил, что ему нужно отвлечься, не все же время ему страдать, это очень энергозатратно, между прочим. Да и Хенджину от этого ни горячо ни холодно. Поэтому парень уселся в гостиной, предварительно сделав себе тарелку попкорна и налив воды, так как чай с попкорном обычно не пьют, кофе он терпеть не мог, а за газировкой идти было лень, да и не хотелось высовывать нос в такую погоду, дождь шел. Поэтому выбор пал именно на воду. Итак, устроившись поудобнее с Цирцеей под боком, Ли принялся за выбор фильма и выбрал он «Монстры на каникулах», ненапряжный мультфильм с хорошей анимацией, неплохим сюжетом, который явно займет мозг на ближайшие пару часов, что еще нужно для отвлечения от проблем? Сова принялась в тихую таскать попкорн, она всегда так делала, даже когда Феликс на нее шутливо прикрикивал; также птица, слово человек, внимательно смотрела за происходящим на экране, вскакивая иногда и хлопая крыльями, будто комментируя действия героев. Отличная компания, как по мнению Феликса, молчаливая, но в то же время, участливая.

Вскоре Ликс и правда увлекся сюжетом, ненадолго забыв обо всем, что тревожило его последние дни, и этот момент был блаженством, лучом света в непроглядной тьме. Однако это спокойное течение дня, который должен был пройти размеренно за бессмысленным просмотром кино, было прервано довольно громким стуком в дверь, а после и звонком. Эта комбинация была… довольно странной, если честно. Обычно люди либо звонят, либо стучат, а тут все и сразу. Феликс даже слегка вздрогнул, лежа на диване, а Цирцея, которая до этого радостно бегала по парню, притихла. Оба затаились на какое-то время, но затем парень вспомнил, что в доме он вообще-то один и только ему придется открывать.

Кого это принесло к ним в такое-то время? Середина рабочей недели, да еще и дождь шел… Вроде бы родители в последнее время ничего не покупали с доставкой, да и к тому же они сообщили бы сыну об этом, чтобы тот знал, когда ожидать курьера, так что это был точно не он; это также не могли быть и друзья родителей, ведь те тоже работали, все обычно собирались вечером, да и что им делать без хозяев в доме; это не могли быть друзья Ли, среди маглов у него друзей не осталось; это не мог быть внезапно приехавший Сынмин, ведь тот уехал к Чанбину и буквально вчера написал из его дома письмо, которое лежало у Ликса на столе и ждало, когда же на него будет написан ответ. Больше никого из потенциальных гостей парень припомнить не мог. Но в голову пришла мысль, что возможно, это была какая-то реклама или почтальон, хотя тот обычно разносит все рано утром и кладет газеты под дверь, а письма в ящик. Может, коммунальные службы или кто-то в этом роде, Феликс успокоил себя этим, идя к двери с совой на плече. Цирцея, если что, была готова атаковать, она хоть и казалась милой и дружелюбной, все же была хищницей и могла причинить вред, если бы захотела.

Феликс подошел к двери и открыл ее, ожидая увидеть там кого-то из своих мыслей: коммунальщиков или кого-нибудь еще, но никак не… Хенджина. Не его. Совсем не его.

Блондин застыл на месте. Это не сон? Не шутка? Это… действительно Хенджин стоит на его пороге весь промокший до нитки и смотрит прямо на него? Есть лишь один способ узнать… Ликс резко притянул парня к себе, заключая в объятия, и только в этот момент он понял, что это все более, чем реально. Это Хенджин, действительно Хенджин. Радость встречи ненадолго отсрочила множество вопросов, и сейчас они просто стояли и обнимались, пока Цирцея кружила где-то неподалеку. Сердце Феликса, что все эти дни так нещадно болело за возлюбленного, наконец успокоилось, когда парень увидел того в живую. Он жив, с ним вроде бы все хорошо, он тут, рядом, а большего и не нужно. Сейчас Ли очень часто дышал и чувствовал, как успокоившееся сердце отчаянно бьется внутри, радуясь встрече, будто тянется к такому же любящему и трепещущему сердцу парня рядом.

Спустя бесконечно долгое время Феликс наконец нашел в себе силы отстраниться и спросить очевидное:

— Джинни? Что ты тут делаешь? Ты же вроде должен быть у родителей…

— Дело в том, — начал Хван, — Что… В общем, они меня выгнали из-за моего признания, — выпалил он, — И… я подумал, что может быть…

— Да, да, конечно, — Ликс не дал ему договорить, поняв безмолвную просьбу, мольбу остаться. От слов брюнета сердце болезненно сжалось, но он решил, что расспросит подробнее позже, сейчас Хенджина, для начала, надо высушить, переодеть в чистую одежду и согреть, — Проходи. И выпусти Маки.

Вместе они быстро занесли все вещи Хвана, которых было не намного больше, чем когда он приезжал на каникулы зимой, а после, ставя чайник, Феликс одновременно звонил родителям и гнал промокшего Хенджина переодеваться. Когда те взяли трубку, он вкратце объяснил ситуацию, сказав, что вечером они расскажут подробности и естественно спросил, не против ли они, если Хван останется у них, возможно даже на все лето. Мама ответила согласием, даже порадовалась, что брюнет останется у них, хотя и при таких обстоятельствах.

— Так… они не против, что я останусь? — неуверенно поинтересовался Хван, выглядывая из-под одеяла, в которое он был любезно завернут Ликсом, и держа в руках кружку с горячим чаем.

— Джинни, это глупый вопрос, — довольно серьезно сказал парень, но затем тут же смягчился, — Конечно, нет, — произнес он, поглаживая щеку Хенджина, — Я так за тебя переживал все эти дни… — признался блондин, — Ты расскажешь, что произошло?

— Да, — ответил тот, — В общем, когда я приехал, то на меня было абсолютно ноль внимания, будто меня и не было. Ни отец ни мать не обращали на меня внимания целый день после моего приезда, и знаешь… Это тоже было своеобразной пыткой что ли… Это ощущение давящей атмосферы, конфликта в доме, оно ужасно, — Ликс понимающе кивнул, — И только после отец вызвал меня на разговор. Мне было страшно, я правда не знал, чего от него ожидать. Этот человек… способен на все. Все это проходило в гостиной, там и без того нагнетающая атмосфера, да еще и разговор этот… Он спросил меня, правда ли то, что я написал тогда, и я, конечно ответил, что да. Мать не участвовала в разговоре, лишь смотрела на меня каким-то нечитаемым взглядом, — добавил он, — Тогда он своим ледяным голосом начал говорить, что все это неправильно и сыпать оскорблениями; что я должен одуматься, — парень усмехнулся, — он сказал, веришь или нет, что если это мое заявление — юношеский максимализм, то он великодушно мне это простит. Это так смешно. Я ответил ему, что это не максимализм, что наши отношения — это нечто серьезное для меня, что я не собираюсь тебя бросать в угоду его желаний, что я не хочу быть его марионеткой, что мне не нужна вся эта «империя» и прочее. Тогда он вспомнил о своей угрозе свадьбой, — Хенджин заметно помрачнел. Ли, заметив это, аккуратно переплел их пальцы, успокаивая парня. Через некоторое время Хван продолжил, — Он сказал, что хочет женить меня на Чон Алиссии. Я тоже не поверил своим ушам и был в таком шоке. Но, позже, я понял, что именно поэтому вопросу, я думаю, Алиссия пыталась приставать ко мне в школе, — теперь и Феликс подумал об этом. Действительно, все сходится, — Но я ответил ему, что просто не дам своего согласия на брак. Не знаю, в курсе ли ты, но магические браки немного отличаются от магловских; да, маги тоже часто играют свадьбу и все такое, но особое значение имеет именно клятва, — Ликс внимательно слушал, ибо о подобной информации он раньше не знал, да и не интересовался как-то. Хван же продолжал, — Потому что клятва, а также согласие на вступление в брак связывают пару довольно сильной магией, она очень древняя, но в общем, это всегда должно быть по согласию, даже если оно принудительное, регистратору нужно услышать заветное «да», — в противном случае, он просто не подпишет бумагу о браке. Эта магия, она связывает души, делает их, по сути едиными, даже если те друг друга не любят, поэтому развестись очень сложно не из-за бумажной волокиты, хотя и из-за нее тоже, но и потому, что разорвать подобное колдовство очень трудно, хотя возможно. В общем, если кратко, то согласие решает, будет заключен брак или нет. И я ответил на его угрозу именно этим, и тогда он взбесился. На меня снова посыпались оскорбления, но я не обращал внимания, но… он решил, что имеет право оскорблять и тебя, — брови Хенджина сдвинулись к переносице, он злился, даже просто вспоминая это, — Я не стал молчать, и в итоге все кончилось тем, что он сказал мне уходить из дома и возвращаться только тогда, когда я соизволю одуматься и выбрать «правильный» путь, принять «правильное решение», — подытожил брюнет, — Поэтому я и ушел, как он и сказал. Я просто не мог остаться, особенно после его слов в твою сторону… — он вспомнил, как отец назвал его возлюбленного подстилкой, с которой Хенджин наиграется и бросит, и еле сдерживал все недовольство в себе, — А дорога была довольно долгой, поэтому это заняло так много времени. Кстати, прости, что без письма…

— Все нормально, Джинни, все хорошо, — Ликс придвинулся ближе и обнял его, — Ты такой молодец, что не стал слушать его. Не думаю, что твой отец сказал бы что-то хорошее. Мне жаль… что так все получилось, но ты правда молодец. Я тебя люблю, — шепотом закончил он.

— Я тоже тебя люблю, Солнце, — ответил ему Хван, прижимаясь ближе к своему парню, — Слушай, я пока не совсем понимаю, что теперь делать, но я не хочу сидеть на шее у твоих родителей, поэтому постараюсь найти… летнюю работу, кажется это так называется? Туда вроде берут несовершеннолетних маглов, да?

— Джинни, тебе вовсе не обязательно…

— Обязательно, Ликси, — мягко улыбнулся парень, — Твои родители итак позволили мне жить здесь, не хочу еще больше их стеснять, правда.

Ли решил сейчас не спорить с парнем (потом еще наспорятся), поэтому просто глубоко вздохнул и завалился на все еще завернутого в одеяло, такого домашнего и милого Хенджина, который был совершенно не против этого действия.

***

Вечером, когда родители Феликса вернулись с работы, они вместе с блондином рассказали всю историю, что приключилась с брюнетом за эти дни. Родители Ли посочувствовали Хенджину, что тот попал в такую непростую ситуацию в борьбе за право любить и быть собой, они также сказали, что парень может оставаться у них столько, сколько нужно и что это совсем не будет им мешать, наоборот, они были даже рады. Хван был безмерно благодарен этим прекрасным людям.

Как и зимой, они вновь стали готовить ужин в шесть рук, а мистер Ли в это время работал в саду, который летом расцветал на заднем дворе их дома. Хенджин сада еще не видел, но Ликс заверил его, что позже они обязательно посмотрят на него вместе. Когда ужин был готов, все расселись за столом и принялись есть. Тишина трапезы была нарушена брюнетом, который отчего-то не мог сказать этого раньше родителям парня и собирался с силами, сейчас же он известил тех о том, что намерен найти подработку на время своего проживания здесь, чтобы не чувствовать себя нахлебником и как-то помогать с бюджетом. Не мог Хенджин просто жить за чужой счет столь долгое время, просто не мог. Феликсу эта идея все еще не нравилась, но вдруг в голову ему пришла одна идея. Раз его парень так хочет найти работу, то почему бы не попытаться это сделать вместе с ним, моральная поддержка, так сказать. Да и к тому же, тогда у него появятся собственные средства на карманные расходы, родители только обрадуются тому, что сын решил сам себе на хотелки зарабатывать. Поэтому, подумав несколько минут после Хенджинова заявления, он добавил, что поищет работу вместе с ним, так как тоже хочет попробовать себя в этой роли, про карманные деньги он упомянуть не забыл. Брюнет удивленно на него посмотрел, отмечая про себя обсудить это неожиданное заявление блондина позже.

Родители Ликса поддержали их обоих и пожелали удачи, а также сказали: юноши по поводу работы могут обратиться к маме Феликса, у нее в компании есть небольшая подработка, как раз подойдет для подростков.

***

— Ликси, — позвал Хенджин, входя в комнату и вытирая мокрые волосы полотенцем, что, по скромному мнению Ли, было верхом сексуальности. К тому же, брюнет был без футболки, он оставил ее в комнате (забыл), а блондин, каждый раз глядя на столь привлекательное тело своего парня, не важно при каких обстоятельствах, кончался как человек.

— М? — он отвлекся от чтения книги, подняв взгляд, вернувшись из мрачного мира «Соляриса» в настоящий момент.

— А что это было за ужином? Я имею в виду твое заявление о том, что ты тоже хочешь работать, — искренне удивляясь, поинтересовался он.

— А, это… Да решил сразу после того, как ты родителям об этом сказал, — признался Феликс, — Просто, не знаю… Тебе одному, наверное, скучно будет, мне кажется. А так, и ты будешь чувствовать себя нормально, что не «сидишь на шее», — он показал пальцами кавычки, — И у меня лишние деньги появятся. Все в плюсе, как по мне.

— О… понятно. Спасибо, Ликс, — Хван полез обниматься, обвив торс Ли своими длинными руками.

— За что?

— За то, что не бросаешь меня одного, — ответил парень, — Я ведь ничего почти об этом не знаю, — усмехнулся он, — Ну и за то, что ты есть, конечно же.

— Вот именно, как я могу тебя бросить? — произнес Феликс, — И я тебя люблю.

После они поболтали еще немного, а затем блондин вернулся к чтению отложенной книги, а Хенджин стал делать небольшие скетчи в скетчбуке.

***

На следующий день парни всерьез решили заняться вопросом о летней подработке. Они нашли объявление о том, что в общепите требовались работники и решили, что это выглядит, как вполне неплохой вариант, плюс заведение было всего в одной автобусной остановке от дома Феликса. Поэтому, не долго думая, они сначала позвонили туда, а после им обоим назначили собеседование на этот же день, поскольку и менеджер, и они сами были свободны, а потому уже где-то через час после звонка они уже ехали на место.

Собеседование прошло быстро, у них лишь спросили возраст, а после менеджер, которая оказалась весьма приятной девушкой, дала обоим по листку с пакетом документов, который нужно было собрать, чтобы устроиться на работу. Также они сразу подписали рабочий договор, даже потрудившись ознакомиться с его содержанием. В общем-то, после этого они поехали домой, где довольно быстро нашли все нужные документы, но парни были утомлены мотанием туда-сюда, поэтому все необходимое отвезли лишь на следующий день. Тогда же им и поставили их первую смену, выдали спецодежду, и они могли приступать. Поскольку оба парня обладали красивой и привлекательной внешностью, обоих поставили на кассу, начав их обучение там.

Юноши старались понять, все что им объясняли старшие и те, кто работал здесь дольше них, но получалось не всегда, случилось пару казусов, однако, несерьезных. В общем и целом первый день прошел очень даже хорошо, в конце смены их похвалили многие работники, отметив прекрасную обучаемость, а также пара других подростков, которые там работали, предложили погулять немного. Ни Феликс ни Хенджин не видели смысла отказываться, несмотря на то, что были немного уставшими, ведь это шанс пообщаться с кем-то новым, тем более с коллегами. Адам и Лиа, так звали двух подростков, были давними друзьями, которые также, как и Феликс с Хенджином хотели подзаработать, а потому они вчетвером довольно быстро нашли общий язык. Друзья рассказали про свою школу, в которой Ликс признал ту, в которой он должен был бы учиться, не прими он приглашение Хогвартса. Парень на некоторое время выпал из реальности, но довольно скоро вернулся в настоящее, решив не зацикливаться на несбывшихся событиях. Четверка отлично провела время, они обменялись контактами, и Адам с Лией предложили новым друзьям погулять в конце недели, когда у всех будут выходные, в их компании. Не найдя причин отказаться, Ли и Хван согласились. Дело принимало интересный оборот.

По правде сказать, хоть парни и действительно весело провели время с новыми знакомыми, все же оба чувствовали себя довольно неловко, ведь Лия с Адамом говорили с ними о чем-то банальном, как для маглов, новых трендах, современной музыке и фильмах, интересных сериалах. Если Ликс еще худо-бедно мог поддержать разговор, ведь летом он наверстывал упущенное в мире маглов, то Хенджин совсем терялся. Пришлось им на ходу сочинить легенду, что якобы Хван раньше, до совсем недавнего времени, жил в отдаленной сельской местности, а потому ничего из современного особо не знал, да и к тому же, чтобы дать сыну образование его выдуманные родители отправили его в частную школу, где они с Феликсом и познакомились. Так они прикрыли происхождение брюнета, да и неосведомленность их обоих. Да еще и как искусно. Новые знакомые очень удивлялись их истории, а после, выслушав, пообещали, что они помогут парням разобраться в том, что сейчас популярно. Перспектива была довольно заманчивой, но все же немного пугающей. Погружаться в мир маглов было… так странно? Феликс столько лет прожил в обществе волшебников, что и забыл, каково это — общаться с не магами, ну а Хенджин вообще все изучал только в теории, да и то не совсем современное, ведь важны были комплексные знания, а не понимание трендов конкретно этого года. Из маглов, и то маглорожденный, в его окружении был только Феликс, вот про его увлечения Хван хорошо знал, а все остальное — темный лес, через который только предстоит пробраться им обоим, не без помощи Адама, Лии и, судя по всему, их компании.

Домой парни вернулись поздно, родители, видимо, уже спали, потому что встретили их только совы, которые явно волновались без хозяев. Мальчики быстро поели, по очереди приняли душ и сразу после завалились спать в обнимку, так как первая смена, да и прогулка оставили их совсем без сил. Однако их все же хватило на пару ленивых поцелуев.

***

Несколько дней до конца недели прошли довольно быстро: работа, прогулки с новыми друзьями после смен, иногда вечера с родителями, иногда только вдвоем — время летело с бешеной скоростью, и вот уже пришла пора знакомиться с компанией Лии и Адама. Было волнительно, все-таки новые люди, другие интересы, другой мир. Но все же интерес выигрывал в этой схватке небольшого страха и желания узнать что-то новое.

Первые выходные после начала работы были весьма приятными. За это время, что они, словно белки в колесе, трудились уже успело позабыться сладостное и неимоверно приятное чувство, когда можно встать во сколько захочешь. Сразу чувствуется бодрость, к тому же, это просто чертовски хорошо ощущается. Феликс с Хенджином проспали чуть ли не до обеда, утомленные рабочей неделей. Мама Ликса, у которой тоже был сегодня выходной, не стала их будить, дабы дать мальчикам отдохнуть. Они с мистером Ли уехали на прогулку в лес, оставив парней в тишине большого дома.

Проснувшись, они еще какое-то время провели в постели, ведь вылезать из нее так не хотелось, приятный, немного прохладный ветерок щекотал кожу, а солнце ласково светило в окно, да и кровать была до невозможности мягкой. Нежные объятия друг друга стимула встать не прибавляли. Они лежали и наблюдали друг за другом, глупо улыбаясь, словно пытаясь что-то отыскать в глазах напротив. Идиллию нарушил Хенджин, который не выдержал и подался вперед за первым утренним, самым сладким и желанным поцелуем, против чего Феликс абсолютно точно не был. Их губы трепетно, до невозможности мягко касались друг друга, но сердце при этом слегка ускорило биение. Ликс всегда начинал дышать чуть чаще даже от простых поцелуев, не говоря уже о том, чтобы целоваться так. Биение сердца еще ускорилось после того, как Хван стал чуть напористее, явно беря инициативу в свои руки. Пульс еще более участился, когда брюнет в одно мгновение навис над Ли так, что их тела были очень близко друг к другу, продолжая напористо целовать, пока Ликс млел под этими поцелуями, от этих ощущений. Внутри все сжалось от удовольствия и неожиданности, когда Хенджин решил перейти на шею блондина, — его эрогенную зону — с ходу оставив на ней укус, который чувствовался где-то между болью и наслаждением, играя самыми яркими красками, взрываясь миллионами вспышек под полуприкрытыми веками. С губ парня сорвался полустон-полукрик из-за обуревавших эмоций. Брюнет же на этом не остановился, услышав что действия его находят положительный отклик, он продолжил метить шею возлюбленного кровавыми бутонами, что ярко расцветали на бледной от природы коже. Через какое-то время он прекратил, отстранившись, дабы оценить результаты своих трудов и увиденным был вполне доволен.

Но вот Феликс, увидев себя в зеркале ванной, восторга не разделил.

— Джинни, Мерлинова борода! — недовольно крикнул он, после чего брюнет сразу появился в дверном проеме ванной, уже зная по какой причине его парень так негодует, — Ты что с моей шеей сделал?

— Всего лишь парочка засосов…

— Они, Мерлин, огромные, — все тем же недовольным тоном произнес блондин, — Как мы гулять пойдем?..

— Ногами, Солнце, — усмехнулся тот, — Да ладно тебе, ничего страшного.

— А если они начнут задавать вопросы?..

— Если они начнут задавать вопросы, мы ответим, а если они нас не примут, нужны ли нам такие друзья, м? — спокойно проговорил Хван, поглаживая веснушчатые щеки.

— Ладно, ты прав, — Хенджин всегда оказывал успокаивающий эффект на Феликса, всегда находил нужные слова также, как и блондин для него.

— Ну тебе же понравилось? — еле сдерживая смех, перевел тему брюнет.

— Джинни! — Ликс снова вернулся в состояние маленькой фурии, однако оно было больше шуточным, нежели действительно правдой, — Я больше тебе не дам! — произнес он, выталкивая парня за дверь. Но не уточнил, что конкретно он больше не даст.

— Ну Ликси, нет! — жалобно проскулил тот, однако дверь уже захлопнуть, и Ли специально включил довольно сильный напор воды, дабы заглушить возгласы возлюбленного.

***

Прогулка прошло очень даже хорошо, ребята из компании оказались приятными в общении и веселыми. А еще очень догадливыми. Они быстро поняли, что Феликс с Хенджином вместе и не побоялись высказать свои предположения вслух. Парни подтвердили, и вместо ожидаемых Ликсом каких-нибудь оскорблений или просто косых взглядов, ребята начали умиляться с парочки и просить как-нибудь рассказать им историю их любви. Они с Хваном пообещали, что как только они все узнают друг друга получше, то обязательно расскажут. Правда, придется отпустить некоторые детали, но все же.

Компания сходила в кино на довольно популярный фильм, а после в магазин комиксов. Адам, Лиа, Эверест, Милли, Бобби и Макс всерьез решили взяться за культурное просвещение новообретенных друзей. Им устроили подробную экскурсию по всем современным новинкам, что-то даже заинтересовало парней, и потому ребята поспешили в комиксшоп, чтобы найти выпуски нужных журналов, дабы Ликс и Хенджин могли на досуге подробнее ознакомиться с новой для них вселенной. В общем-то, время они провели весело и узнали много нового о мире маглов, домой вернулись уставшие, ведь они много ходили, но счастливые. Не преминули возможностью рассказать о прогулке родителям, которые только рады были послушать юношей.

Следующий выходной они провели вдвоем, а после их вновь ждала работа.

В таком темпе прошла вся неделя: работа, время с новой компанией, время с родителями, время для себя, один ленивый день посреди недели и бесконечно много веселья. Лишь одна вещь какое-то время омрачала их яркие будни. Поскольку обоих парней поставили на кассу, соответственно, они были всегда на виду, к тому же, Хенджин непосредственно общался с клиентами и принимал заказы, пока Феликс их собирал, и подкатов по типу «можно добавить в заказ ваш номер?» брюнету поступало много. Неприлично много. Но всем Хван отказывал, говоря, что уже занят, однако это не всех останавливало. И эта ситуация, даже несмотря на явные отказы со стороны парня, слишком уж сильно напоминала их историю отношений на протяжении долгих лет. И это все же причиняло некоторую боль. Сам Ли подобных предложений почти не получал (такое было буквально пару раз), возможно, из-за того, что именно за кассовой стойкой он бывал нечасто, возможно, из-за не сходящих с тонкой шеи темных пятен засосов.

В общем-то, проблема решилась тогда, когда Феликс сам поставил Хвану парочку кровавых отметин, небольших, но заметных, сразу после того, как тот вновь терзал его шею. Знал же на что давить и нагло пользовался, а Ликс и рад позволять. Теперь мечеными ходили уже они двое под недвусмысленные смешки Адама и Лии, которые не преминули случаем подстебать обоих. Хенджина они вообще уже пиявкой прозвали, ибо стабильно раз в два дня Ли показывался с новыми засосами на шее. Ну вот нравится парню показывать свою любовь так, что поделать, к тому же если второй не против. А самого блондина нарекли кусакой, когда брюнет показал, что Феликс с его губами делал (те не успевали от мелких ранок заживать, при рассмотрении можно заметить). У них в компании было принято давать друг другу смешные прозвища, поэтому никто не обижался на подобное, даже когда они друг друга через весь зал или всю кухню звали. На удивление, метки на шее Хенджина снизили количество желающих познакомиться до минимума, и вот тогда Феликс, кажется, понял, зачем Хван собственника включает и вытворяет такое с его шеей (да и не только с ней, если честно, остального просто не видно).

Жизнь кипела во всех отношениях, и обоим парням это нравилось, оба ощущали себя живыми и счастливыми, и даже смогли на какое-то время позабыть о том, как все так получилось. До одного момента.

Они вернулись домой сразу после смены, у Адама был сегодня выходной, а Лиа работала до закрытия, поэтому сегодня без прогулок. Парни вместе с родителями Феликса планировали устроить вечер настольных игр в этот день, чтобы провести время всем вместе, с пользой и шутливо. Однако мама Ликса отдала только что пришедшему Хенджину письмо, которое днем принесла сова. Оно было от его собственной матери. Не медля, лишь пройдя в гостиную, обеспокоенный юноша тут же прочитал его. А после сразу отдал Ликсу, чтобы и тот ознакомился с ним. Прочитав, оба сидели в немом шоке какое-то время.

Мать Хвана написала ему о том, что ей было тяжело понять и принять, как сын мог любить человека своего пола, поэтому она так долго не могла написать. Она много думала об этом, но в конце концов приняла выбор парня, хотя все же и не понимала его. Об этом она и известила в начале своего письма. Далее она написала, что пробовала поговорить с отцом брюнета на эту тему, она говорила и не раз, и тот недавно сказал, что в принципе был готов поговорить с сыном еще раз обо всем случившемся. Отношения отца она не описала. Но порекомендовала взять с собой Феликса для уверенности в себе, моральной поддержки и чтобы отец увидел его. «Быть может, он изменит свое мнение, поговорив с вами обоими лично», — написала она. А в конце попросила прислать ответ, согласен ли он или нет.

Именно это и объяснил Ликс уже своим родителям. Все-таки в их паре за объяснения и подобные вещи отвечал именно он.

— Хенджин, может ты все же попробуешь поговорить? — предложил мистер Ли, — Не думаю, что с тебя убудет, ты всегда сможешь вернуться к нам, но попытаться стоит, — миссис Ли его поддержала.

— Я… не знаю, — признался парень, — Просто мои родители не такие, как вы, — он посмотрел на родителей Феликса, чувствуя, как блондин легонько сжал его руку, давая незримую поддержку, — Они более жесткие, даже жестокие, я бы сказал. Я не особо боюсь за себя, с меня правда не убудет, но, Ликси, ты…

— Я не хрусталь, Джинни, — серьезно произнес парень, — Не надо так за меня бояться.

— Подумай, не торопись, — сказала миссис Ли, погладив юношу по темным волосам, — Как будешь готов, напишешь ответ. Если вдруг решишь поехать, не забудьте нас предупредить.

На этом не очень приятный разговор был окончен. После ужина обстановка стала менее напряженной, и они все-таки поиграли в настолки и даже расслабились. Однако стоило Хенджину с Феликсом подняться в комнату последнего, переживания одолели Хвана, хотя он отчаянно старался этого не показывать.

— Джинни, тебя беспокоит письмо, — не то вопрос, не то утверждение.

— Да… Просто… Я правда не знаю, стоит ли это делать, — признался он.

— Я не думаю, что люди так быстро меняются, — будто мысли вслух, — Даже скорее не верю в это. Но раз твоя мама написала, значит какой-то прогресс в лучшую сторону есть? По крайне мере, мне хочется на это надеяться. Поэтому я вижу смысл съездить хотя бы для того, чтобы если что показать твоему отцу серьезность наших отношений. Но окончательное решение лишь за тобой.

— Да, возможно, ты прав… Но мне нужно подумать… — устало произнес брюнет.

— Угу, — буркнул Феликс, понимая, что разговор окончен и поудобнее устраиваясь в объятиях своего парня, чтобы вместе почитать недавно купленный комикс.

***

Несколько дней Хенджин ходил, будто сам не свой, все размышляя над письмом матери. Может, все же попытаться поговорить еще раз? Или это бессмысленно? В какой-то момент он даже решил положиться на судьбу и подождать знака от нее, но как-то его не нашел, а потому решать пришлось самому. И он принял решение, что хотел бы поехать. Ведь как бы он это ни отрицал, парень все же тянулся и к матери, и к отцу. Он, как и любой другой ребенок, хотел быть любимым своими родителями, хотел, чтобы его приняли и не пытались менять в угоду своим желаниям. И потому решил попытаться еще раз. Но также Хенджин знал, что если отец и в этот раз будет настаивать на своем — третьего шанса сын ему не даст. Потому что не хочет, потому что нет желания разочаровываться снова и снова. Если отец захочет продолжения этой конфронтации — так тому и быть.

Этими мыслями брюнет поделился с Феликсом, а также озвучил ему свое решение относительно поездки. Ликс, как и обещал, поддержал его и согласился поехать вместе. Хван написал письмо домой, они оба взяли пару выходных для этого и стали дожидаться заветного дня, который наступил очень скоро.

Не успели моргнуть — и вот они уже на магловском вокзале садятся на поезд под пожелания удачи от родителей Феликса. Дорога предстояла неблизкая, а потому парни взяли с собой немного еды, денег и, конечно же, волшебные палочки. Да, магия вне Хогвартса запрещена, но палочки придавали какой-то незримой уверенности что ли. Они поудобнее уселись на своих местах и приготовились к поездке. Вскоре локомотив отчалил.

Дорога действительно была долгой, они ехали порядка девяти часов на ночном поезде и неимоверно устали, поспав от силы часа три. Пейзажи за окном, что были очень красивы в своей летней притягательности, совсем не интересовали ни Феликса, ни Хенджина, обоих обуревали беспокойство и тревога из-за предстоящего разговора, ведь тот явно будет серьезным. А еще, скорее всего, тяжелым. Ликс почти не выпускал Хенджинову руку из своей, словно боялся, что тот исчезнет, но на самом деле ему просто так было спокойнее, как, собственно говоря и Хвану. Когда они подъезжали, то купили у проводника кофе. Оба. Даже Ли, который терпеть этот напиток не мог, ибо это было единственное, что способно было вытащить парней из их состояния-нестояния, в котором им находиться совсем было нельзя. Не хотелось показываться перед отцом и мистером Хваном в таком виде.

На вокзале их встретила прислуга в лице милого мужчины лет сорока — сорока пяти, который отвел их к новенькой, отполированной до блеска Ауди и пригласил сесть. Он отвез парней к поместью Хванов — месту, что Хенджин когда-то звал домом. Это «когда-то», кажется, было слишком давно, это «когда-то» уже не выглядело, как реальность. Они оба продолжали держать друг друга за руки, пытаясь таким образом успокоить свои быстро бившиеся сердца.

И наконец они приехали.

Дом был неимоверно большим, напоминал скорее старинный замок, нежели жилое пространство (впрочем, это было недалеко от истины). Вокруг поместья расположился раскидистый сад, который был невероятно красив в цветении, Феликс даже на пару секунд забыл, где он и зачем, засмотрелся на аккуратно подстриженные деревья, кустарники и благоухающие цветы. Но очень скоро вспомнил о цели визита, ведь шли они прямо ко входу. Перед большими массивными дверьми был фонтан из гранита, который немного освежал воздух вокруг. Ликс бы хотел когда-нибудь погулять по этому саду с Хенджином, насладиться запахом цветов, шумом фонтана, пением птиц, но вряд ли этому суждено было сбыться. Откинув пустые мечтания, Ли переступил порог особняка Хванов.

Внутри веяло какой-то странной атмосферой. Было ощущение, словно ты находишься в каком-то музее, где нельзя ничего трогать, дабы не сломать что-нибудь. Но Хенджин же здесь жил… Феликс с трудом представлял себе жизнь в таком мрачном и холодном месте, где будто никогда и не было любви. Брюнет в это время вполне уверенно вел парня дальше по бесконечным коридорам, в которых было до жути тихо. Но вот наконец они пришли куда-то, и Хван постучал, а затем, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Они вошли внутрь, держась за руки.

Помещение было слишком уж просторным, выполнено в черно-белой цветовой гамме. Стенами служили забитые книгами шкафы, а впереди стоял стол, за которым сидел человек, а подле него кто-то стоял. Феликс понял, что это родители его парня. Больше он по сторонам не смотрел, уставившись лишь на двух взрослых, которые совсем не обращали внимания на вошедших.

— Отец. Мама, — ледяным голосом произнес Хенджин, что Ликс даже вздрогнул. Он еще никогда не слышал подобной интонации из уст брюнета. Никогда. Парень в это время слегка поклонился, и Ли решил тоже следовать правилам приличия, поклонившись вместе с Хваном.

Спустя некоторое время те подняли взгляд и стали рассматривать прибывших. Мама Хенджина была красивой и высокой женщиной средних лет, не старше Феликсовой мамы. У нее были черные длинные волосы, доходившие до пояса, бледная кожа и темные, казалось, такие же, как волосы, черные глаза и пухлые персиковые губы. Хенджин был очень сильно похож на нее, без труда можно было определить, что они родственники. На женщине был темного цвета брючный костюм, выгодно подчеркивавший достоинства ее фигуры, неброский, но очень красивый. Несмотря ни на что, от нее веяло чем-то теплым, чем-то хорошим. Она стояла по правую руку от мужа. Мистер Хван же сидел в роскошном кресле, одетый в светло-серый костюм и черную рубашку, он выглядел очень престижно. Его глаза были такими же темными, как и у жены, но вот от него веяло холодом и опасностью, он будто в самую душу смотрел, желая ее испепелить. Молчание длилось еще какое-то время, чувствовалось, будто хозяин дома решил устроить им испытание на выдержку. И они его прошли, поэтому он наконец заговорил:

— Ты вернулся, сын мой, — таким же ледяным голосом произнес он, — Но почему, если с тобой этот маглорожденный?

— Мы приехали, чтобы поговорить с тобой, — уверенно заявил Хенджин. Феликс мельком посмотрел на него.

— О чем? О своих детских забавах? — мужчина надменно посмотрел на их руки, сцепленные в замочек.

— Это не забавы, отец, — Хван-младший начинал закипать. Только ощущение Ликсовой руки в его собственной спасало его от очередного падения в бездну, — Раз мы приехали вместе, это не может считаться чем-то несерьезным. Как я тебе и говорил: мои отношения с Феликсом — это не шутка.

— А я говорил тебе, сын, что ты еще наиграешься, но, кажется, ты зашел в этом слишком уж далеко. Что ты хочешь этим доказать? То, что ты взрослый? Ты наоборот лишь показываешь всем, насколько ты еще ребенок.

— Мистер Хван, — неожиданно подал голос Феликс. Все присутствовавшие в комнате устремили свои взгляды на него, — Вы правда недооцениваете серьезность наших отношений. Мы с Хенджином многое пережили, и он является моей опорой, а я — его. И то, что мы здесь вместе лишь доказывает, что мы не шутим.

— Это не имеет значения, — отмахнулся Хван-старший, — Ты наследник, Хенджин, — он впервые за весь разговор назвал сына по имени, — Наследник знатного рода. Тебе положено перенять наше дело и продолжить наш род, я тебе говорил об этом, ты это прекрасно знаешь. Это твоя обязанность, как моего сына. Ты не должен любить его. Не должен отвлекаться на подобное. В твои руки перейдет огромная власть, если ты откажешься от этого мальчишки, — он помолчал немного, — Я вижу твой взгляд, сын. Не смотри на меня так. Я итак слишком великодушен к тебе, что все еще позволяю вашим «отношениям» быть, — он показал пальцами кавычки.

— Мне не нужно твое «великодушие», — он показал одной рукой кавычки, не желая отпускать Феликса ни на секунду, — Я буду с Феликсом в любом случае, потому что я люблю его.

— Так не должно быть. Ты вообще не должен мне перечить, сын. С каких это пор ты позволяешь себе подобную дерзость? — он пару секунд смотрел на Ли, а затем сказал, — Да, точно, с этих самых, — смиряя блондина взглядом, полным презрения, — Он плохо на тебя влияет. Впрочем, это и так понятно, — констатировал он, а затем, словно это была прописная истина добавил, — Это болезнь.

— Это не болезнь, — со злобой и странной болью в голосе возразил Феликс, — Мы не больные, мистер Хван, но если вы и правда так считаете, то мне вас жаль, — кажется, страх ему сейчас отключили, иначе как бы еще он выговорил эти слова?

— Феликс прав, — поддержал его Хенджин, — Если ты и правда так считаешь, отец, то я больше не вижу смысла нам разговаривать, потому что ты не то, что не можешь, ты просто не хочешь меня слышать. Я люблю парня, отец, я люблю Феликса, и ты этого не изменишь, как ни пытайся. Я не дам своего согласия на брак ни с кем, кроме него, — Ли прошибло током и холодным потом одновременно. Он никак не ожидал подобных слов от Хвана, хотя, возможно, и надеялся на что-то подобное. Просто это было слишком резкое высказывание, слишком неожиданное, слишком спонтанное, — Знаешь, я рассказал вам, даже зная, что вы не поддержите, я просто хотел поделиться тем, что счастлив, но кажется, это не то, что бы вы хотели видеть во мне. Ведь вам нужен лишь идеальный наследник. Так вот, спешу разочаровать — его не будет, я не такой. Я вот такой, — он взглядом указал на себя, — Плохой сын, — выплюнул он, сделав особый акцент на этом словосочетании, — Наверное, соглашаясь приехать, я поверил в чудо, в то, что ты хоть на йоту поменял свое мнение. Но ничего не изменилось, и мне правда жаль, что ты не хочешь понять меня, а еще того, чтобы я был счастлив, — брюнет замолчал ненадолго, а затем развернулся, утягивая Ли за собой, против чего тот не возражал. Обстановка становилась все более напряженной и тяжелой, находиться в помещении было физически тяжело, и потому блондин был рад уйти.

— Ты еще об этом пожалеешь, — донеслось до них, когда они уходили.

— Да никогда в жизни, — Хенджин специально повернулся, чтобы вновь выплюнуть эти слова, словно змеиный яд, а затем они с Феликсом быстрым шагом покинули этот холодный особняк, это безмолвное поместье, которое брюнет когда-то звал домом. Теперь это «когда-то» стало совсем уж призрачным и нереальным, словно и не было его никогда. Сегодня, в этом доме явно что-то сломалось, и возможно, это были чьи-то сердца, чьи-то чувства.

***

— Джинни… Ты как? — неуверенно спросил Феликс. С того самого момента, как они покинули дом Хвана, парни не обмолвились и словом. Блондин понимал, что Хенджину сейчас будет нелегко после столь тяжелого, болезненного и неприятного разговора, однако он не мог не спросить. Ему хотелось знать, как себя чувствовал его любимый человек, и попытаться помочь, если это возможно: поговорить, обнять, просто молчать и быть рядом — все, что угодно.

— Как я могу быть? — немного перефразировав, он повторил вопрос. В голосе слышались истерические нотки, — Просто отвратительно, это же очевидно, — слова отвратительно, острым лезвием прошлись по самому сердцу, причем у обоих. У Ли из-за неожиданной резкости Хвана, у самого же брюнета — из-за брошенного им высказывания, — П-прости, Ликс, я не хотел… — поспешил он оправдаться, но был прерван нежным, но быстрым поцелуем в нос и ласковым шепотом:

— Все нормально, я понимаю. Не извиняйся. Что у тебя на душе? — спросил он с надеждой.

— Будто кошки скребут, — наконец ответил Хенджин, — Больно и неприятно. В прошлый раз было не лучше. Но сейчас мне кажется, словно отец действительно отказался от меня, как будто отвернулся насовсем, а вместе с ним и мать. Это… если честно, довольно болезненно осознавать. Ощущение, точно я сирота теперь, хотя родители все еще живы. Странно… — парень вроде бы и с Ликсом разговаривал, а вроде и сам с собой, блондин не перебивал, — Ликси, я… абсолютно не знаю, что делать. В плане, не сейчас, но потом… Просто, я привык, что хоть у нас с родителями и не самые лучшие отношения, но… они все же есть? А теперь этого будто нет? Не знаю… — он обреченно закрыл лицо руками, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Как же это больно, когда привычный, пускай и не самый лучший, мир рушится.

— Джинни. Джинни, посмотри на меня, — Феликс нежно докоснулся до его щек, огладив их большими пальцами, — Все устаканится. Ты обязательно что-нибудь придумаешь, а если один не сможешь, то мы придумаем что-нибудь вместе. Я… представить не могу, как тебе тяжело, поэтому не знаю, как именно тебе помочь и что сказать, но я, в любом случае, буду рядом. А сейчас, мне кажется, тебе стоит все обдумать и переварить эту ситуацию для себя, а потом уже что-то решать. У тебя, как минимум, есть остаток лета, как максимум — весь следующий год, ты обязательно все сможешь, но сейчас дай себе время все прожить и принять, хорошо?

— Угу, — произнес брюнет спустя какое-то время, а затем придвинулся ближе к парню, хотя, казалось, что ближе уже некуда, — За что ты мне достался такой идеальный? — на это Ли мило хихикнул, не ответив.

Остаток поездки они провели в молчании, которое уже не было таким напряженным.

***

После прибытия ни у одного из парней не было сил, чтобы о чем-то говорить, поэтому рассказ о не самой приятной поездке было решено отложить до следующего дня. В машине мальчики спали, — долгая монотонная дорога утомила их.

Ночь прошла для Хенджина довольно беспокойно. Ему снились жуткие и слишком реалистичные кошмары про Феликса, друзей, родителей, про все, что было ему когда-либо дорого. Во снах он терял каждого своего близкого человека самым ужасным способом, который только мог быть. Во сне родители также отвернулись от него, но это было намного более жестокого, они избивали его и унижали. У Ликса были какие-то проблемы, Хван не помнил точно, но из-за них во сне он совершил суицид, выпив напиток живой смерти, а затем и вскрыв себе вены. Брюнет застал эту картину, как истекающий кровью Феликс, его любимый Феликс уже не дышит, а рядом с ним лежит недопитый отвар. Но и это было не все. В кошмарном сновидении обозленный Чонин, который не был похож на реального от слова «совсем», но был таким настоящим, решил, что убивать Хвана будет слишком уж просто, вместо этого он убил Минхо и Джисона, натравив на них дементора. Парни пытались отбиваться, но не смогли, даже не успели послать патронуса, а потому он высосал их души одну за другой. Вряд ли можно было назвать их живыми после такого. Хенджин, узнав это, просто не верил, это все было слишком страшно. С Сынмином они переругались еще давно, сразу после самоубийства Ли, ведь Ким винил во всем Хвана, так парень и остался один. Он не видел перед собой другого выхода, кроме как последовать примеру Феликса. Когда он уже собирался наложить на себя руки, то…

— Джинни! Джинни! Проснись, — блондин тряс его в надежде разбудить и, кажется, у него это получилось, — Эй, что с тобой?

Хенджин, не отвечая, притянул обеспокоенного Ликса к себе, понимая, что все пережитое было лишь кошмаром, таким жутким и реальным.

— Ты чего? Что случилось? Тебе кошмар снился? — завалил его вопросами Феликс, а затем тихо добавил, — Ты во сне плакал…

— Да… да, кошмар, — нехотя признался парень, — Но все уже нормально, прости, что разбудил.

— Не переживай. Успокойся для начала, потом опять засыпай.

Не стоит говорить, что на работу с утра парни пришли с видом вареных помидоров, абсолютно не выспавшиеся и разбитые. Адам не преминул возможностью пошутить над друзьями, на что те честно ответили, где были в эти выходные, и что с ними приключилось (опять же, опуская некоторые подробности), тогда шутливый настрой его пропал, он даже почувствовал себя виноватым, что так неудачно пошутил. Однако Хенджин заверил его, что все в порядке насчет этого, и обстановка стала менее напряженной, ребята продолжили работать.

К вечеру брюнет был совершенно утомлен, они с Ликсом еле как дошли до дома, наспех поев, тут же завалились в постель, желая отдохнуть, как следует. Парни не разговаривали, им это было не нужно, и да сил особых не было, поэтому пожелали друг другу спокойной ночи они нежными и легкими поцелуями в лоб и в нос. Но в и эту ночь ни одному из них выспаться не удалось.

***

Кошмары Хенджина продолжались еще какое-то время, пока мама Феликса не предложила Хвану пить снотворное или успокоительное перед сном, и, чаще всего, последнее отлично помогало. Все эти дни брюнет много думал о том разговоре с отцом. Уж сколько времени прошло, а тот так и не написал, даже мать не удосужилась черкануть пару строчек, а это о чем-то да говорило, поэтому постепенно брюнет пришел к выводу, что, похоже, от него действительно отреклись. Свыкнуться с этим было довольно тяжело, временами хотелось просто выключить реальность и передохнуть немного, но Хенджин справился, и, кажется, принял свою нелегкую участь. С Ликсом они все это время почти не разговаривали, выбрав язык действий и прикосновений.

Долгие объятия сразу после прихода домой — «Я соскучился по тебе за день». Нежные поцелуи с утра, в нос и щеки — «Как ты? Как спалось? Кошмары не мучали?», в губы и линию челюсти — «Все хорошо, не переживай». Касание пальцев — «Я рядом». Поглаживание по волосам — «Я рад, что ты здесь», ответное поглаживание — «Я тоже, Солнце». А затем руки сами ерошат волосы — «Не переживай слишком сильно, давай посмеемся вместе». Поглаживание щек, когда носы почти соприкасаются — «Я чувствую твои переживания и так хочу забрать их себе», и все же кончики носов соприкасаются — «Эй, все нормально, я справляюсь». Долгие взгляды — «Они все еще не пишут?»; «Нет»; «Это не твоя вина»; «Я знаю». Объятия со спины — «Мне так хорошо с тобой».

Они выбрали язык действий, который лучше слов отображал их чувства, обнажал души, даже шептать не надо было, тело говорило слишком многое.

Однако окружающие восприняли их новый временный стиль общения очень обеспокоенно. Мама Феликса спрашивала у него несколько раз, не поссорились ли они, а мистер Ли выпытывал то же самое у Хенджина, на что оба отвечали, что все хорошо, им так комфортно пока что, а вечерами молчаливо рассказывали друг другу об этих расспросах, играя пальцами. Сынмин в письмах за них переживал, написывая целые тирады об этом. Друзья на работе и в компании пугались, что любимая парочка распалась, встревоженно обоих донимали вопросами, превращая их в самые настоящие допросы, пытались «помирить», хотя зачем их мирить, если они не ссорились? Парни лишь непонимающе на друзей смотрели, ведь проблемы в своей ставшей молчаливой, но от этого не менее сильной любви они не видели, лишь ночами шептались об этом.

Ночь — то было единственное время, когда они привычно разговаривали, пускай почти не слышно, но голосом. Обменивались мыслями, которые невербально не передать, говорили иногда и о внутренних переживаниях каждого, поддерживали и успокаивали, а на утро вновь молчали.

Хенджин первым разрушил их молчаливую идиллию, произнеся с утра простое «доброе утро», а не коснувшись щеки Феликса привычным нежным жестом. Предыдущим вечером он впервые за долгое время решился уснуть самостоятельно, без снотворного или даже крепкого ромашкового чая, и у него получилось, кошмары в эту ночь ему не снились наконец-то, а потому утро действительно было добрым. До сонного Ли не сразу дошло, что Хван действительно произнес что-то, но когда он понял, то широко и радостно улыбнулся, потягиваясь на кровати, нежась в лучах солнца. Он прошептал «доброе утро» в ответ и с нежностью припал к родным губам. Они разделили первый на сегодня поцелуй.

— Тебе легче? — Ликсу не нужно было уточнять, оба прекрасно понимали, о чем парень интересовался.

— Да, думаю, да, — уголками губ улыбнулся Хенджин, — Спасибо, что… молчал со мной все это время.

— Мне даже понравилось, — признался блондин, — Это очень интересный опыт.

— Да, согласен. Мне даже кажется, будто мы и не переставали говорить вслух.

Они принялись бурно обсуждать полученный опыт. Честно признаться, обоим понравилось выражать свои мысли лишь действиями, не используя слов, хоть это и было спонтанно и довольно необычно. Они решили, что обязательно как-нибудь еще повторят такое просто, чтобы лучше понимать друг друга, замечать перемены в настроении партнера, стать более чуткими. Но это позже.

Наконец Хенджин вроде бы принял факт всего произошедшего, обмозговал, сделал выводы, поделился с Феликсом, и ему стало немного легче, по крайне мере, он не молчал больше, сутками обдумывая разговор с отцом. Окружение парней наконец облегченно выдохнуло: для них все в кой то веки вернулось на круги своя, — юноши ведь снова стали говорить друг с другом вслух о самых несерьезных мелочах, подкалывать друг друга и друзей, глупо флиртовать. Феликс с Хенджином и не прекращали этого делать, но все же…

После этого жизнь наконец пошла своим чередом, спокойным и размеренным. Дни сменяли друг друга, будучи то однообразными, то неимоверно яркими и непохожими друг на друга. Парни все также продолжали работать, гулять с друзьями, проводить время с родителями Ли, играть с совами, иногда смотреть телевизор (но все-таки большую часть времени не до него было), читать вместе, вслух или просто одну и ту же книгу, гулять ночами время от времени, спать до обеда, смеяться на всю улицу, танцевать под дождем, а потом шмыгать носом, ездить в соседние города, такие же небольшие, но все же немного другие, одним или, опять же, с друзьями, писать письма своим другим друзьям, справляясь об их самочувствии, объедаться мороженым (ибо для чего еще придумали лето?), умирать от жары или от холода, как повезет, ходить на свидания. Однажды Хенджин даже купил для них с Ликсом билеты в кино. Сам! О чем гордо заявил своему парню, приглашая его на свидание. Фильм он выбрал интересный, и Феликс по достоинству его оценил, а после они пошли в любимую кафешку, где вкусно поели. День тогда вышел просто замечательным. Один раз они съездили на побережье, тоже только вдвоем. Предупредили родителей и на работе, сели на поезд и поехали. Около десяти часов в дороге — и они на месте. Несмотря на усталость, только лишь завидев море вдалеке, парни поняли, что не зря тряслись столько в поезде. Тогда они провели несколько замечательных дней около манящей водной глади, которая была так неимоверно красива. Хенджин выделил себе день на рисование, а у Феликса сбылась его давняя мечта, которая появилась еще тогда, когда они были в ссоре на четвертом курсе: посидеть с Хваном на берегу моря и понаблюдать за тем, как тот завороженно и самозабвенно рисует бескрайний простор. В душе Ли радовался, как ребенок. Кстати, они даже пробовали купаться, однако было ну очень уж холодно.

В общем, лето они провели отлично и незабываемо, оно было очень насыщенно на события. Однако все как всегда подходит к концу, и эта прекрасная пора не исключение. Пришло время начинать собирать сумки в Хогвартс, писать заявление на увольнение на работе и заранее прощаться с, казалось, только что обретенными друзьями, обещая тем писать письма («Да-да, Адам, как в средневековье, у нас в школе нет такого понятия, как Интернет»). Хоть парням и было грустно прощаться с уже таким привычным укладом жизни, это сделать все же было нужно, дабы вернуться Хогвартс, закончить свой седьмой год обучения и наконец получить профессию в магическом мире, ну или пойти на курсы для дополнительной профессиональной подготовки.

Честно признаться, они оба нервничали. Феликс — из-за того, что это их последний, подумать только, последний год в Хогвартсе; они же только вчера прошли распределение… Хенджин — из-за того, что ему придется уживаться с новыми соседями, как и Ликсу с Сынмином, собственно говоря, и, возможно, их ночные похождения друг к другу станут очень проблематичными. К тому же, то будет год без Минхо и Джисона, а значит, не будет части их компании, которая больше похожа на семью. Это грустно. Ли тоже об этом думал, безусловно думал, но старался пока не давать столь нерадостным мыслям волю, будет еще время наскучаться за любимой сладкой парочкой. Все это слегка тоскливо, но всерьез об этом можно будет задуматься только в поезде, встретившись с Сынмином и Чанбином, а сейчас нужно наслаждаться последними днями в таком родном городке, что парни, собственно говоря, и делали.

Уволили их еще дней пять назад, им же не нужно было отрабатывать две недели, поэтому сейчас они просто получали удовольствие от последних летних ленивых деньков, гуляли с ребятами и не забывали паковать вещи.

И вот, в один из последних летних дней Хенджину пришло письмо. Мама Феликса позвала его, дабы он забрал конверт и ничего не подозревающий парень быстро спустился за письмом. Он даже не взглянул на него, ведь был уверен, что оно от Минхо: тот обещал Хвану рассказать, куда они с Джисоном пошли работать или на какие-то курсы поступили. Брюнет был в предвкушении рассказа, но хотел бы прочитать все вместе с Феликсом, чтобы тот тоже знал, чем друзья заниматься будут, а потому Хенджин уже вернулся обратно в комнату.

— Что-то случилось? — поинтересовался Ликс, складывая новые фолианты в чемодан.

— Письмо пришло, — ответил Хван, опускаясь на кровать, — Хотел вместе прочитать.

— От Минхо что ли?

— Да, от… — он замер на полуслове, потому что увидел на конверте совсем не адрес старшего друга. На конверте красовался адрес поместья Хван.

— Джинни, ты чего? — Ли отвлекся от сборов, — Что..? — продолжать было не нужно, подойдя, он и сам увидел злосчастный адрес.

— Это, должно быть, шутка, как думаешь? — нервно усмехнулся парень, — Они… не писали мне все это время, а когда все более-менее устаканилось, решили напомнить о себе?.. Как это называется, а?

— Джинни, ты можешь не читать, если не хочешь. Ты ведь не обязан…

— Знаю, Ликси, — прервал его Хенджин, — Но мне даже интересно, что такого они там написали, и почему спустя столько времени, честно.

С этими словами он открыл конверт, откуда выпала небольшая бумажка, сложенная в несколько раз. В пару движений Хван уже развернул ее, и содержимое с первых секунд его не радовало: в каллиграфически выведенных буквах он узнал почерк отца. Стоп, чего? Отец ему написал? Отец написал ему? Сам? Должно быть, Вселенная дала сбой, ведь этого просто не может быть. Отец ведь самолично выгнал его, сказав не возвращаться, пока он не «одумается», так зачем ему писать вдруг? Что он может сказать? Что лишил Хенджина наследства? А зачем, если это итак было понятно? Еще раз оскорбить? Нет, он не станет тратить свое драгоценное время на подобное. Так, для чего?.. Есть лишь один способ узнать и это — прочитать письмо. С тяжелым сердцем брюнет начал читать, развернув бумажку так, чтобы и Ли все было видно.

«Здравствуй, сын.

Прошло много времени с момента нашего последнего разговора. Я думаю, мы оба помним, что тогда наговорили друг другу. Твоя мать после этого накричала на меня, впервые за столько лет, и это, признаться, шокировало меня. Но и заставило задуматься.

Можешь мне не верить, на твоем месте, я бы не верил, но я действительно много думал обо всем произошедшем, о наших с тобой порушившихся отношениях, о твоем признании и прочем. И я хочу сказать, что мне жаль, что я наговорил тебе за все это время. Я все еще не могу принять то, что тебе нравится парень, это слишком для меня, но, по крайне мере, думаю, что как хорошему родителю мне следовало просто пожелать вам обоим всего наилучшего. Но я этого не сделал, о чем теперь сожалею и за что прошу прощения. Если ты сможешь, Хенджин, прости меня и дай мне шанс, я постараюсь стать для тебя более хорошим отцом, чем был все это время. Если же нет, то я пойму тебя и этот твой выбор я точно приму.

Сын, я очень попрошу тебя ответить на это письмо. Скажи мне, что ты надумаешь. Перед тем, как попрощаться хочу также сказать, что я не буду пытаться лезть в твои отношения, ограничивать тебя, это изначально было неправильно, сейчас я понимаю.

И, прошу тебя, напиши матери хоть строчку, она действительно скучает.

Отец.»

Дочитав, Хенджин не смог сдержать слез. Ну вот зачем ему понадобилось появиться вновь, появиться сейчас, когда он стал учиться жить без него, зачем? Для чего? Еще и обещать измениться… Все, все, что он делал, все стены, которые он строил внутри себя тотчас рухнули, потому что как бы там ни было, но Хенджин всегда тянулся к своим родителям, всегда. Как и любой другой ребенок, ведь дети не могут иначе. Ему было больно сейчас, безумно больно. В голове было множество мыслей: почему он раньше не мог этого понять? А почему сейчас понял? Какая заслуга у матери в этом всем? Это точно его слова? Он правда изменится? Хотя бы попытается? Неужели это можно назвать принятием? А любовью?

Хенджин не понимал.

Совсем ничего не понимал, сейчас его мир снова рушился, что-то внутри ломалось, и это было больно. Феликс, также прочитавший письмо, тоже был в неописуемом шоке и молча обнимал своего парня, поглаживая по волосам и спине. Он не знал, стоило ли сейчас что-то говорить, но внутренний голос подсказывал, что молчание будет лучшим выходом сейчас. Молчаливая поддержка, просто присутствие рядом — все, что было нужно Хвану сейчас.

Брюнет еще очень долго не мог успокоиться, его отпустило лишь ночью. Когда слезы наконец высохли и дышать стало легче, он устало лег на кровать, прикрыв глаза. Ликс посчитал, что можно было и аккуратно спросить:

— Джинни, — очень тихо позвал он, пристраиваясь рядом, заглядывая парню в заплаканные глаза, — Ты как?

— Отвратительно, кошмарнее не бывает, — честно ответил тот, — Все стены, которые я с таким трудом строил, все то время, что я пытался жить без них — все насмарку, все бессмысленно. С одной стороны, я отчаянно не верю, что это все правда, что он попытается измениться, ведь это слишком уж нереально, да и к тому же, мне очень обидно за все те слова, что он говорил и обо мне и о тебе. Почему он не понял этого раньше? Но с другой… Мне так хочется поверить в написанное им, дать ему шанс исправиться. Ну и… он написал именно тогда, когда я правда почти отпустил, когда почти принял факт, что родители отказались от меня, а тут это письмо и его «я исправлюсь, я постараюсь принять». Это разрушило все внутри меня, что я так пытался сохранить. Я чувствую такой разлад в душе…

— Джинни, Солнышко, — мягко позвал его Феликс, переплетая их пальцы — они всегда давали друг другу поддержку таким образом, — Я понимаю, как тебе тяжело сейчас, что твое спокойствие разрушено из-за этого письма. Но тебе нужно полностью успокоиться для начала. А потом уже думать над этим. Я считаю, что ты достоин самого лучшего, и, в первую очередь, любви и принятия. Однако, что делать в этой ситуации, я правда не знаю, тебе нужно принять решение самому, я в любом случае тебя поддержу. Но дай себе время, хорошо?

Ничего не ответив, Хенджин прижался ближе к родному телу, пытаясь согреться, пытаясь найти спокойствие, которое он всегда в Ликсе находил; усталость из-за истерики сыграла свою роль, и вскоре брюнет тихо засопел, провалившись в блаженный сон без сновидений.

***

И вот они уже на платформе девять три четверти, ждущие поезд Хогвартс-экспресс, который отвезет их в родную школу, где они отучатся свой последний год. Даже не верится. Парни стояли на платформе уже все вчетвером — Феликс, Хенджин, Чанбин и Сынмин — и обсуждали незаметно пролетевшее лето. Без Минхо и Джисона было немного непривычно, даже грустно; да и от факта, что впереди последний год обучения тоже немного тревожно, но им всем придется свыкнуться с этими мыслями. Сынмин с Чанбином получили возможность первыми рассказать о том, как прошли их каникулы, чем они сейчас и занимались, в то время, как Хван с Ликсом внимательно слушали, задавали вопросы, иногда удивлялись, в общем, активно участвовали в разговоре.

Сынмин познакомил Чанбина с родителями, пол-лета они провели у Кимов. Родителей к этой встрече он готовил давно, а потому те отреагировали вполне хорошо. Парни посетили много родительских вечеринок вместе, съездили в семейный отпуск куда-то в континентальную Европу и много чего еще, всего не перечесть. Вторую половину лета они провели у родителей Со, те также радушно приняли пару, были очень рады их приезду. Вместе с родителями Чанбина парни много путешествовали по Англии, посетили множество необычных мест, от которых дух захватывало, о которых они оба так увлекательно рассказывали. За летними историями они не заметили, как приехал поезд, однако быстро спохватились и успели занять купе вовремя. Стоило им разложить сумки и поставить клетки с совами, Хогвартс-экспресс тут же тронулся. Им предстояла долгая поездка до школы, которая будет одной из последних. Сынмин с Чанбином поведали еще несколько замечательных историй, а после поинтересовались, как прошло лето у друзей. Особенный интерес проявлял шатен, ведь, судя по письмам Ликса, случилось очень и очень многое.

Парни начали свой рассказ, не упуская даже порой каких-то грустных или не очень приятных подробностей, ведь это же их друзья, испытанные временем, которым они очень сильно доверяли и которые доверяли им. Рассказали, как началось для них лето, как беспокоился Феликс, как Хенджин поехал домой; как его выгнали из дома, как он оказался у Феликса; о поездке к родителям Хвана тоже рассказали, как и о неприятных словах, брошенных тогда отцом; как они на работу устроились и нашли там друзей, таких же классных, как и Сынмин с Чанбином; о работе тоже многое рассказали, ведь друзьям было интересно, какова же магловская работа; о небольших поездках упомянули, о том, как рисовали вместе и читали на берегу холодного моря; о последних днях в городе поведали, о тоске из-за расставания с этим местом; рассказали и о письме, что получил брюнет накануне отъезда.

— И… что ты думаешь делать? — поинтересовался Ким.

— Пока не знаю, честно, — ответил Хенджин, — Решил подумать об этом как-нибудь позже, не сейчас.

— То есть, ответ ты не писал? — уточнил Чанбин.

— Пока нет, слишком сложно придумать что-то…

Они поговорили о злополучном письме еще какое-то время; Сынмин, как и Феликс несколько дней назад, посоветовал хорошенько подумать и не торопиться. Хван же убедился, что не зря эти двое были лучшими друзьями столько лет, ведь у них даже мысли совпадали.

После разговоры перетекли на более злободневные темы: они говорили о последнем году обучения, о ЖАБА, делились планами на будущее, наивными мечтами и планами на ближайшие каникулы, которых уже отчаянно ждали. А затем трое — Сынмин, Чанбин и Феликс — уснули, но последний все же больше просто дремал, разморенный мерным ходом поезда. Когда Хенджин придвинулся немного ближе к окну, чтобы провести какое-то время за меняющимися пейзажами, голова Ли соскользнула с его плеча, и тот очнулся от полудремы.

— Ты как? — немного сонно спросил он, придвигаясь ближе, снова устраиваясь на плече парня.

— Не знаю. В смятении каком-то что ли, — прошептал Хенджин, — Меня немного пугает будущее, совершенно не понимаю, чего ожидать и что будет дальше.

— Все наладится; я надеюсь на это, — подбодрил его Феликс.

— Да, я тоже надеюсь. И склонен даже верить в это. К тому же, то, что ты рядом, Ликси, действительно помогает мне двигаться дальше. Спасибо тебе за это, — мягко улыбнулся Хван, с любовью заглядывая в родные омуты.

— Я люблю тебя, — блондин вернул ему улыбку и соединил их губы в нежном поцелуе.

***

Доехали они, как обычно, к вечеру. Всю дорогу до Хогвартса парни молчали, но молчание это совсем не тяготило их, просто каждый думал о своем. Лишь перед входом в Большой зал, Ли заметил едва различимое беспокойство в движениях и мимике своего парня, он тут же переплел их пальцы, давая незримую поддержку, будто успокаивая его, и спросил:

— Готов? — как тогда, много лет назад. Ведь сейчас этот шаг был таким же важным, как и на четвертом курсе; они оба снова ступали в неизвестность.

— Да, — не колеблясь, ответил брюнет, покрепче сжав руку Ликса в своей.

С Феликсом Хенджин был готов на что угодно, с Феликсом он чувствовал себя достаточно смелым, чтобы шагнуть в немного пугающее будущее. И они вместе, держа друг друга за руки, сделали этот шаг в новую, доселе неизвестную жизнь.