Приближался день рождения Хенджина, и впервые за всю жизнь Феликс нервничал по этому поводу. Очень сильно нервничал.

Все дело в том, что около двух с половиной недель назад они с Хенджином начали встречаться, и Ли искренне хотелось сделать какой-нибудь романтичный, но при этом практичный подарок. И пока что под эту категорию не подходило совершенно ничего, а из-за этого Феликс не мог спать спокойно, причем буквально. Он долго ворочался ночами, не зная, что могло бы порадовать Хенджина, как показать ему любовь таким способом, он бесконечно долго думал над несчастным подарком.

И эта взбудораженность Феликса немного пугала Хвана, ведь ему казалось, что его возлюбленный не договаривает о своих проблемах или загонах, а оттого и ходит весь взвинченный.

— Ликс. Ликси, что с тобой такое? — как-то раз поинтересовался он, пока оба играли с Максом. Хотелось позаботиться и помочь, если это было возможно.

— Что? В плане? — удивился тот, совершенно не понимая, почему вопрос брюнета вообще прозвучал вслух.

— Ну ты весь нервный какой-то и постоянно думаешь о чем-то, — «как ты догадался?», — хотел было спросить Ли, но парень его опередил, дав объяснение, — Ты когда думаешь, брови сводишь к переносице, сразу становишься таким серьезным. Ну и еще большой палец грызешь. Так, что тебя так волнует? Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной, — он мило улыбнулся.

— М-м… В общем, — блондин сел на пол, перестав гладить пса, и взглянул на своего парня, — Да, ты прав, я размышляю над кое-чем, но… Сказать тебе не могу. Пока что. Не волнуйся, это не связано с моей болезнью или чем-то подобным, правда.

— Эх, солнышко… — немного грустно произнес Хенджин. А Феликс внутренне умер от любви к этому человеку. Стоит сделать оговорку, что в очередной раз, — Раз ты так говоришь… Ладно, я поверю тебе. Но если что, сразу говори, хорошо?

— Хорошо, Джинни, — Ли придвинулся ближе, так как не мог отказать себе в удовольствии украсть поцелуй. Всего один. Ну может, еще один. И еще. Слишком уж сильно он любил Хвана и хотел показать это в каждом своем действии.

А времени меж тем было все меньше и меньше, нужно было что-то решать. Поскольку сам Феликс ничего не надумал, просто не мог отчего-то, то ему не оставалось ничего другого, кроме как начать походы по магазинам Роклэнда. К счастью или сожалению, их было не так уж и много в этом захолустье. Несколько дней парень ходил по различным торговым точкам, лавкам и даже гаражным распродажам, ведь там можно было найти действительно что-то стоящее. Редко, конечно, но шанс был.

И, к радости Ли, его поиски увенчались успехом. В одном из магазинов подарков он нашел набор для парочек, суть которого заключалась в том, чтобы оставить отпечатки ваших пальцев на черной бумаге и оставить у себя в качестве картины и украшения интерьера. Блондину это показалось достаточно романтичным, чтобы купить это. Также в художественном магазине он нашел восхитительный набор карандашей от 2Н до 14В и, только завидев его, он понял — это то, что нужно Хвану. У него ведь все карандаши в ужасном состоянии: какие-то поломаны, какие-то погрызаны эмоциональным художником в порыве вдохновения, какие-то и вовсе потерялись, поэтому этот набор будет отличным подарком, пускай и стоил он недешево. Феликсу было плевать, он очень хотел, чтобы возлюбленному понравилось. Естественно, в довершение ко всему он прикупил и сладостей, куда же без них?

Что же, касаемо подарка, у Ли наконец душа была спокойна. И так продолжалось бы до самого дня торжества, если бы не Хан, черт его дери, Джисон со своей неожиданной новостью и вопросами, которые обсуждать совсем не хотелось.

Дабы прояснить ситуацию, стоит вернуться на две с половиной недели назад и начать рассказ с этого момента. Тогда Феликс и Хенджин встречались от силы несколько дней, а Джисон все это время, не переставая, ныл своему другу о том, как он хотел взаимности от Минхо. Временами слушать одно и то же было просто невыносимо, не то, чтобы Ли не любил Хана, но… Повторение одного и того же из раза в раз выматывает.

— Сони, почему бы тебе просто не признаться? Тебе же станет легче, — предложил блондин.

— Ликс, ты же знаешь, что это нелегко! Ты сам сколько молчал, да и еще столько же собир…

— Но в итоге мы с Джинни вместе сейчас, — перебил его парень, не желая слушать про себя. Он итак знал все свои косяки.

— Да-да… Ладно, может, ты и прав… — стал размышлять русоволосый, — Да и что это изменит между нами, в случае чего?.. Всего лишь невообразимая неловкость…

— Даже если Минхо и откажет, это не значит, что вы обязательно перестанете общаться. Насчет неловкости ты прав, но со временем это пройдет, и все станет, как прежде, — пытался подбодрить друга Феликс.

— Ну… в целом, так и есть. Ты правда думаешь, что мне стоит попробовать? — в его глазах читалась нерешимость и волнение, но в то же время и надежда на что-то, Ли было трудно понять, на что.

— Да, однозначно. Я понимаю, как это страшно, но если ты не настолько боишься, как это я, то рискни, я поддержу тебя, в любом случае.

— Ладно, хорошо, — Хан улыбнулся, — Спасибо тебе, — он обнял блондина.

И через пару дней, когда наступили выходные, Джисон действительно попросил Минхо о разговоре. По словам самого парня, ему было до жути страшно, однако он все же произнес вслух все, что так долго хранил в себе и…

— И он сказал, что это взаимно, Ликс!!! Ты слышишь, да? — Хан орал в трубку так, что это слышала половина Роклэнда, как минимум.

— Да, но не ори так, пожалуйста, — улыбаясь, попросил Ли.

— Да как я могу не орать?! Я так счастлив, — по трещащему звуку где-то на фоне, можно было подумать, что у Хана и правда трескается лицо от радости.

— Я верю, верю. Вы вместе теперь?

— Ты еще спрашиваешь? Конечно же, да!

— Я просто хотел убедиться, — посмеялся парень.

А затем последовал двухчасовой рассказ о самом признании, первом поцелуе и том, какой Минхо идеальный, классный и вообще такой Минхо. Феликс с радостью слушал, ликуя за друга. Это ведь прекрасно, что каждый из его друзей обрел свое счастье. К тому же, они могли устраивать двойные свидания теперь, но это идея Хана, конечно же. И блондин совсем его не подговаривал. А их возлюбленные и не против были, поэтому на одно такое они уже сходили, и это было очень весело.

В общем-то, после того, как Минхо и Джисон тоже начали встречаться, Хан стал посвящать друга в новые подробности их личной жизни, благо, не совсем конкретно он это делал, психика Ли не выдержала бы, но Феликсу было по душе слушать о таком, к тому же, он мог делиться с Ханом и про себя с Хенджином. Взаимовыгодные разговоры получались у них. Однако, как было сказано ранее, Джисон решил привнести в жизнь блондина еще одну порцию беспокойства, помимо дня рождения возлюбленного и заключалась она в том, что…

— Ликс, ты не поверишь! — первое, что произнес русоволосый, заваливаясь в спальню Феликса.

— Чем удивишь на этот раз? Я весь внимание.

— Мы с Минхо… — он понизил тон голоса и, посадив друга, придвинулся ближе к нему, словно заговорщик, — Мы с ним переспали, прикинь! — слишком уж яркая улыбка.

— С-серьезно? — спустя минуты три-четыре смог выговорить Ли. Вот уж чего-чего, а этого он никак не мог ожидать от парня.

— Конечно! Буду я тебе еще врать.

— Поздравляю, в таком случае? — что делать в таких ситуациях и что говорить, Феликс, естественно, не знал.

— Спасибо.

— А как… все прошло?

— О, замечательно, — Хан видимо действительно был рад вопросу и возможностью поделиться этим с близким человеком, — Вообще, я тебе не рассказывал, но… У нас почти дошло до секса еще в день признания, — глаза Феликса значительно округлились, а мозг стал пытаться осознать и переварить эту информацию, — Но у нас не было ни защиты, ни смазки, поэтому пришлось отложить. Но вот вчера мы наконец сделали это, и я так рад, правда! — у Джисона действительно глаза светились счастьем, и Ли не мог не радоваться за него, пускай и был в шоке.

— Ого… Спасибо, что поделился, — поблагодарил блондин.

— Мы же друзья, и… я доверяю тебе, поэтому и рассказываю, — действительно, абы кому такое не доверишь, — Слушай, а можно вопрос, раз уж такая тема? — переключился он.

— Ну давай.

— А у вас с Хенджином было что-то? — хотя этого и следовало ожидать, все же Феликс впал в ступор, не зная, как ответить. С одной стороны, друг его не осудит, но с другой… стыдно отчего-то теперь, что ничего не было.

— Нет… Мы как-то… не разговаривали об этом, да и я сам тоже не думал… — он потупил взгляд, будто стыдясь.

— Эй, Ликс, ты чего? — Джисон положил руку ему на плечо, — Эй, все нормально, не переживай об этом, даже не думай. Я просто спросил. У каждого разный формат отношений, возможно, сейчас не время конкретно для вас, не накручивай себя только, прошу, — русоволосый уже даже немного пожалел, что решил поинтересоваться, потому что видел, как буквально на его глазах Ли стал накручивать себя. Вот бы повернуть время вспять…

— Нет, что ты… Все нормально, я просто действительно задумался об этом только сейчас, — глупая и наглая ложь. И оба это знают, — Не переживай, — натянутая улыбка.

Хан сделал вид, что поверил.

***

Меж тем, после этого разговора с Джисоном, Феликс глубоко задумался о том, о чем раньше даже и не подозревал. Парня стали одолевать самые нелестные мысли,самые серьезные сомнения, и такого не было уже вот как почти две недели. Казалось, что с тем, как они с Хваном начали отношения, все вопросы к самому себе на этот счет отпадут, но на деле… Стоило Хану коснуться достаточно важной темы в отношениях, которую они с брюнетом не обсуждали, так Ли сразу начал тонуть в пучине своих мыслей. Это явно не предвещало ничего хорошего, Феликс уже по опыту знал, что его самокопание почти всегда не приводит к тем результатам, которые хотелось бы видеть. Часто он остается лишь с грузом проблем, которые сам же и надумал или обнаружил, а что с ними делать, он не знал.

Следующие мысли мучали Ли: думалось ему, а хотел ли Хенджин близости с ним вообще? А если и хотел, то почему не говорил? Но если бы он сказал, как бы сам Феликс отреагировал? Был бы это страх или же ответное желание? Непонимание или что-то еще? Над этим он тоже думал, причем не мало. Благо, что хотя бы в этом вопросе блондин задумался о себе. Он спрашивал себя: а хотел бы он этого с Хенджином? Возможно, да. И если да, то когда? В голове невольно проскальзывали мысли о том, что не сейчас, не в данный период времени. Внутренне он понимал, что не слишком готов к этому, да и к тому же, его желание было не таким уж сильным, несмотря на то, что любовь к Хвану была огромной. Просто… он видел в брюнете человека, личность, в первую очередь того, с кем он чувствовал себя хорошо и безопасно, а не сексуальный объект. Да, парень был привлекательным, это нельзя было отрицать, но… Феликса цепляло другое в нем.

А что для него самого значила близость с другим человеком? Первое слово, появившееся в голове, — «доверие». И нет, Ли доверял Хвану, однако он хотел, чтобы тот ощутил именно это, а не его нерешительность и страх, ведь такие эмоции он испытывал лишь от одной мысли обо всем этом. Хотелось другого настроя, но Феликс не мог себя перепрограммировать. К его же превеликому сожалению.

Но Хенджин… Он же хотел этого? Почему-то парень, не задумываясь особо, пришел к выводу, что да. У того ведь наверняка все нормально с желанием, в отличие от блондина, а значит, брюнет испытывает к Феликсу и физическое влечение, помимо романтического. И вот он сам пришел к этой дилемме: что же делать и как быть? Как поступить, чтобы не ошибиться?

И кажется, Ли нашел для себя решение, однако это совсем не значило, что оно будет правильным.

***

А чтобы узнать, какое, стоит переместиться на несколько дней вперед и остановиться на дне рождения Хенджина. Тот, по счастью, выпал на выходные, а потому у компании было целых два дня, чтобы насладиться праздником и временем вместе. Условились они встретиться у дома Минхо, ведь тот как раз получил права относительно недавно и теперь имел возможность катать своих друзей или ездить куда-либо самостоятельно, и это было большим плюсом. Однако Феликс направлялся к дому Хвана, чтобы сначала встретиться с ним, а после захватить Джисона и направиться к Ли.

В руках парень нес небольшую коробку, в которой был подарок для брюнета, а на спине у него расположился рюкзак с вещами на ближайшие два дня. Настрой у него был самый что ни на есть прекрасный, ведь парня ждали прекрасные пару дней, как тут можно было не радоваться? Небольшое волнение по поводу того, что он заготовил на вечер этого дня, конечно, присутствовало, но пока конец дня казался бесконечно далеким, а посему Ли и не переживал слишком сильно. Он встал довольно рано, ведь нужно было, прежде всего, выгулять Макса, выполнить утреннюю рутину, а затем еще и доехать до Хенджина, поэтому по мере движения к нужному дому блондин периодически зевал.

Наконец он остановился у нужной двери и нажал на звонок. Речь он уже заготовил, ну или хотя бы имел ее подобие, поэтому на этот счет не было особых переживаний. Дверь ему открыл виновник торжества буквально через пару минут и улыбнулся, увидев Феликса перед собой. Тот, в свою очередь, заключил возлюбленного в объятия. А когда отстранился, что произошло довольно скоро, то произнес:

— Джинни, с днем рождения. Я так рад, что мы можем провести этот день вместе, и прошу тебя: будь счастлив, но не только сегодня, — всегда. А еще здоров, потому что это тоже важно. Ты знаешь, что ты для меня очень важный человек, и я правда радуюсь тому, что сегодня мы с тобой будем вместе в такой важный день, — он улыбнулся, договорив.

— Оу, Ликси, — Хван снова притянул его к себе, обнимая, — Спасибо тебе, правда! — а затем он не удержался и поцеловал Феликса, потому что его слишком сильно переполняла любовь к этому человеку, и блондин с удовольствием ответил на поцелуй, однако когда они отстранились друг от друга, в глазах того заиграло едва заметное беспокойство, и брюнет, естественно, увидел это, а потому поспешил успокоить, — Не волнуйся, у меня все спят, — прошептал он, потираясь носом о нос возлюбленного, — Нас никто не видит, — на это возлюбленный одобрительно угукнул и уже смелее вновь накрыл губы Хенджина своими.

— Это тебе, кстати, — Ли протянул ему коробку, когда очередной поцелуй нашел свое окончание в коротком чмоке, — Но открой, когда приедем, хорошо?

— Нет проблем, — ответил Хван, — Пойдем за Джисоном? — ответом ему послужил кивок.

Парни выдвинулись за другом и очень скоро дошли до его дома, ведь он был прямо напротив Хенджинова, однако дверь им открыл не Хан, а его мама, которая сказала, что парень еще собирался. Ожидаемо, русоволосый часто просыпал все важное и интересное, глупо было надеяться, что именно сегодня, в день рождения лучшего друга, он не проспит. Наоборот, было даже чудом, что тот встал до их с Феликсом прихода. Миссис Хан пригласила их войти и подождать друга в гостиной, и парни с радостью согласились. Оставив сумки и подарок в коридоре они расположились на мягком и уютном диване и, пока Джисон все еще не соизволил появиться на горизонте, Хенджин успел получить порцию поздравлений от обоих родителей своего друга, с которыми все друзья находились в хороших отношениях. Это было приятно. И наконец звезда этого утра, имя которому Хан Джисон, спустился со второго этажа, но если сказать точнее, то с адским грохотом съехал по лестнице, потому что запутался и в джинсах, и в собственных ногах. Все, кто был внизу, естественно, обернулись на шум, и русоволосый поспешил подняться, чтобы друзья ничего не поняли и не начали его стебать. Не дав никому сказать и слова, он сам заговорил:

— С днем рождения, Джи! Я так торопился к тебе, сам видишь! — он накинулся на друга с объятиями и хотел было отдать ему подарок, но вспомнил, что все, абсолютно все оставил наверху, — Так, я сейчас за вещами сбегаю быстренько, вы можете уже обуваться, — и умчался.

Раз уж он спустился, это значило, что не придется ждать его миллион лет, поэтому Феликс и Хенджин, прощаясь с миссис и мистером Хан, действительно пошли обуваться. Через полминуты к ним присоединился и русоволосый. Он попрощался с родителями напоследок и уже втроем они вышли на улицу, где Джисон решил дополнить свое поздравление:

— Не мог сказать этого при родителях, но скажу сейчас. В общем, тебе я желаю, естественно, всего самого лучшего, и, конечно же, чтобы у вас с Феликсом все было хорошо! — парочка в ответ на эти слова смущенно улыбнулась, — Чтобы никаких конфликтов, там, или недопониманий, это же важно. Ну и счастье тогда придет.

— Спасибо, Сони, — сказал Хван.

Троица шла к дому Минхо, и по дороге они активно обсуждали все то, что собирались сделать сегодня, а запланировано было предостаточно. Спустя минут пять они наконец-то подошли к дому Ли, который уже ждал их у машины. Он догадался, что припозднились они из-за Хана и его невероятного умения не слышать будильники, даже те, что у него прямо под носом, и лишь неопределенно хмыкнул, заставляя своего парня рассыпаться в извинениях и обещаниях больше не просыпать. Со стороны эта картина выглядела одновременно смешно и мило, и Феликс и Хенджин тихонько смеялись, пока загружали вещи в багажник. Наконец они все были готовы к отъезду, Хан забрался на переднее пассажирское, а Хван и Ли сели сзади, устроившись рядом, Минхо же, естественно, сидел за рулем. Следующая их остановка перед, непосредственно, самим коттеджем, который для них сняли родители Хенджина в качестве одного из подарков на день рождения, была супермаркетом, где парни собирались закупиться всем необходимым. Торт, между прочим, был уже куплен, однако брюнет его не видел, так как это был сюрприз от его друзей; Хван видел коробку, очень похожую на упаковку торта в багажнике, и соблазн открыть ее был очень велик, однако рядом был Феликс, который этого бы не допустил, поэтому о том, чтобы увидеть лакомство преждевременно не было и речи. Итак, супермаркет. Ехать до него им предстояло всего лишь десять минут.

В магазине они купили все, что им было нужно, и теперь наконец все могли более-менее расслабиться, ведь следующая остановка, — это коттедж, а ехать до него нужно было добрых полтора часа. Ли удобно устроился на плече Хенджина, сплетя при этом его пальцы со своими, и сам не заметил, как задремал, а Хван тем временем лицезрел самую лучшую, — по его скромному мнению, — картину в этом мире: спящий Феликс. Такому невозможно было не умиляться. А в скором времени брюнет и сам уснул, сморенный мерным движением автомобиля и тишиной в салоне, ведь не он один тут хотел спать. Повезло, что Минхо выспался, потому что если бы он хотел спать, — вот это была бы проблема…

***

До места добрались без происшествий. Коттедж был просто прекрасен: приятная глазу краска, красивый фасад дома, да и местность, — все это делало его невероятным. К тому же, как выяснится чуть позже, прямо позади дома располагается выход к океану. Хенджин очень хотел отпраздновать день рождения с друзьями где-нибудь, не просто дома, как обычно, — это было уже немного скучно. Тогда-то ему в голову и пришла идея о коттедже, и он поговорил с родителями. Те, по счастью, одобрили его идею, и одной из причин их согласия было наличие у Минхо водительских прав, ведь это упрощало задачу добраться куда-то и открывало множество вариантов. Парень сам долго искал этот коттедж, и нашел незадолго до того, как они с Феликсом признались друг другу, и дом был шикарен. В нем была просторная кухня и гостиная, две спальни и большая территория вокруг. Ну и выход к океану, естественно. Хенджину очень хотелось найти именно такой дом, ведь он бы точно хотел устроить посиделки на пляже или камнях, не имело особого значения, с Феликсом или всем вместе. Но последнее зависело уже от Минхо и Джисона теперь. В общем-то, как можно было понять, место Хван присмотрел отличное, да и цена тоже была весьма хорошей.

Парни, выйдя из машины и размявшись после дороги, стали разбирать вещи. Первым делом занесли еду и положили ее в холодильник, торт же поставили на стол. После же они распределили спальни и положили там вещи, ну и последними принесли подарки. Все было готово, можно было начинать. Чтобы Хенджин не увидел торт раньше времени, Феликс выгнал его из кухни и сам ушел вместе с ним, дабы тому не было так скучно. Через пару минут они оба услышали крик Джисона о том, что можно было заходить, и Ли закрыл своими небольшими ладошками возлюбленному глаза, и аккуратно повел его в нужном направлении. Когда они наконец подошли к столу, Хенджин смог увидеть торт, который приготовили для него друзья. Он был выполнен в виде океана и кусочка пляжа, и брюнет мог точно сказать, что это был тот самый пляж недалеко от его дома, иначе и быть не могло. Ненастоящий океан все равно красиво переливался в дневном свете, а поверх воды была изображена небольшая луна. Милая отсылка на день признания. Хван расплылся в улыбке, смотря на этот торт.

— Ну как тебе, Джинни? — выглянул из-за его спины Феликс.

— Вау, это просто… Спасибо вам, ребят. Это очень красиво… — только и смог выговорить он.

— Мы рады, что тебе понравилось! — радостно выдал Джисон.

После же, когда каждый сделал пару фото этого произведения искусства, компания приступила к трапезе. Лакомство на вкус было ничуть не хуже, чем можно было себе представить. Клубника и шоколад буквально таяли во рту, и Хенджин действительно наслаждался каждым кусочком, ведь это был его любимый вкус. И кому, как не его друзьям и возлюбленному об этом помнить.

Когда все вдоволь наелись, наступила очередь распаковки подарков. В предвкушении был абсолютно каждый, а Феликс, ко всему прочему, еще и немного нервничал. Они уселись небольшим кружочком, чтобы видеть реакцию именинника. Первым был подарок Джисона; тот подарил другу очень много холстов всех возможных форм и размеров, чтобы у Хенджина была возможность поэкспериментировать, а также новые кисти. Это был очень ценный подарок для парня, ведь ему действительно уже какое-то время хотелось попробовать не только стандартные холсты. Далее шел подарок Феликса. Тот, как уже было сказано ранее, подарил своему парню картину для влюбленных, сладости и набор карандашей. Хенджин по достоинству оценил этот презент, а особенно картину, ведь он тоже нашел ее милой и романтичной. Они условились сегодня же вечером сделать ее. Минхо же подарил ему принадлежности для рыбалки, о которых брюнет мечтал и не раз говорил, и парень был безмерно благодарен за них.

Итак, подарки были открыты, и теперь можно было сделать барбекю! Именно этим компания и занялась.

***

Вечер наступил незаметно и очень нескоро. Парни, даже после того, как сделали барбекю, еще долгое время пребывали на улице, играя в бадминтон или волейбол или же просто сидя на мягкой траве. Однако день близился к своему завершению, да и они все уже чувствовали легкую усталость, поэтому, отужинав вместе, они разошлись по своим спальням, пожелав друг другу хорошей ночи. Феликс с Хенджином, как и договаривались, сразу после душа сели за картину. Это не заняло у них много времени, но результат порадовал обоих, а Хвана особенно умилил, ведь разница их ладоней была такой ощутимой на бумаге. Оставив свое творение сохнуть и вымыв руки, они плюхнулись на кровать. Ли расположился на брюнете, став вслушиваться в дыхание и сердцебиение того; это всегда успокаивало и было медитацией, своего рода. Однако сейчас парень не мог полностью успокоиться, ведь у него был еще план на эту ночь. Хотя ему и было страшно, отступать он не хотел, а потому, почувствовав себя хотя бы на йоту готовым, решил действовать.

Он потянулся к возлюбленному за поцелуем и, конечно же, его получил. Они стали целоваться лениво и тягуче, однако Ли такой расклад не устраивал, нужен же был совсем другой темп и настрой, а потому он, подобрав ноги под себя, уселся на Хенджине и стал целовать настойчивее и даже немного наглее. Хван, естественно, никак не ожидал такого от Феликса, поэтому растерялся и пару секунд никак не отвечал на настойчивые поцелуи своего парня, но затем, не найдя в этом ничего плохого, он более-менее успокоился и подстроился под новый темп. Это было для него ново, для них обоих, но, кажется, ему нравилось? Пока трудно было сказать.

Феликс тем временем решил, что стоит продолжать и быть еще более напористым, а потому он намеренно проехался бедрами по паху Хвана, понимая, что обратной дороги теперь точно не будет. Осознание его испугало, до жути испугало, но он не мог остановиться просто так, поэтому продолжал целовать пухлые губы, ловя своими вырвавшийся из-за его собственных действий стон. Значит, он был на правильном пути. На правильном же?..

Хенджин не понимал, что делает Феликс, зачем он сделал то, что сделал, потому что в воздухе витало ощущение, что что-то не так. Однако это не значило, что телу брюнета это не понравилось, понравилось, поэтому с его губ сорвался стон, утонувший в их поцелуе, который стал еще более жарким. Но что-то все же было не так, Хван будто чувствовал, и понял, что его догадки верны, когда…

— Ликси… Ликс… Феликс, — он пытался прекратить поцелуй и позвать возлюбленного, но тот отчаянно не давал ему этого сделать, еще больше убеждая брюнета, что не все хорошо, — Ликси, остановить, пожалуйста, — и тот наконец его послушал, — Ты… что с тобой, солнце? Тебя всего трясет… — обеспокоенно спросил он.

Еще больше он забеспокоился, когда Феликс резко слез с него и лег на бок, отвернувшись. Беспокойство достигло своего апогея, когда по комнате раздались тихие всхлипы.

— Солнышко… — звал Хван, — Эй, посмотри на меня, — он развернул парня, чьи глаза были полны слез, и лег напротив, — Что с тобой случилось? Почему ты плачешь?

— Я… Ты… Просто… — он не мог связать и двух слов, — Просто… ты же… хочешь этого… со мной… а я… я… боюсь… Не хочу… И… ты же… ты… уйдешь, да?.. — еле проговорил он, задыхаясь из-за рыданий и кома в горле.

— Что? Чего? Кто тебе такое сказал? — непонимающие спросил Хенджин. В его голове начала складываться логическая цепочка, и он понял, что нужно было непременно обсудить это с Ли, потому что тот явно накрутил себя до крайности. Он сел сам и посадил блондина напротив, взяв его за руки, заговорил, — Так, давай теперь еще раз проговорим. Скажи, если я говорю что-то не так, — слабый кивок, — Ты решил, что я хочу близости с тобой, да? — «угу», — И поэтому захотел соблазнить меня? — снова «угу», — Но тебе страшно из-за того, что это действительно может произойти, я думаю, что ты не готов, и потому, раз ты не хочешь, но считаешь, что я хочу, ты предполагаешь, что если не дашь мне этого, то я брошу тебя? — кивок, — Ликси… — он притянул заплаканного парня к себе, — Я не знаю, откуда ты это взял, но это все бред, правда. Я… возможно хотел бы близости с тобой, — на него уставилась испуганная и непонимающая пара глаз, — Но только если бы желание было взаимно, понимаешь? Я бы не стал настаивать, и сейчас я вижу, что ты не готов к этому и тебе страшно, поэтому я тем более не буду предлагать ничего такого, потому что мне, в первую очередь, важен ты. И еще потому, что я люблю тебя, солнце, не твое тело, — и так он впервые сказал Феликсу, что любит его. Обстановка, конечно, не самая располагающая, если можно так сказать, и романтичная, но Хенджин почувствовал, что это именно то, что Ли нужно сейчас услышать и именно то, что он хотел бы сказать, — Когда ты будешь готов… Если, — исправился, — Если ты будешь готов, мы с тобой все обговорим и обсудим, чтобы все прошло хорошо.

Феликс ничего не ответил, не смог ответил, потому что глаза вновь застелила соленая пелена, но уже не из-за страха. Из-за бесконечно сильной любви к человеку напротив, который сейчас держал Ли в своих самых теплых и самых родных объятиях. Блондин прижался ближе.

Успокоился парень нескоро, однако это все же произошло и тогда он смог сказать:

— Джинни… Спасибо тебе. За… твои слова, твою поддержку и то, что ты есть, что ты рядом. Для меня это безумно важно. И… я тоже… люблю тебя, — сердце брюнета пропустило удар от этого признания, такого честного и чистого. Он нежно поцеловал парня в кончик носа, что послужило ответом на такие значимые для него слова.

Этот день рождения однозначно был одним из самых лучших.

***

В скором времени после этого они уснули в обнимку и проспали аж до обеда, потому что никто им не мешал и не пытался разбудить непонятно для чего. Минхо и Джисон тоже спали довольно долго, однако все же встали раньше другой пары. Поскольку вдвоем им особо нечего было делать в коттедже, а ждать пробуждения друзей было, откровенно говоря, скучно, да и не хотелось в такой хороший день сидеть дома, Минхо предложил Хану съездить с ним на рыбалку на пляж неподалеку. Эхолот показывал там наибольшее скопление рыбы, пускай и на их пляже она тоже была, все же в месте, что расположилось в двадцати минутах езды от коттеджа, улова могло быть больше и сам он был бы разнообразнее. А хороший улов значил хороший и вкусный обед. Собственно говоря, Джисону делать больше было нечего, поэтому он согласился, ну и к тому же, он рассудил для себя, что будет полезно познакомиться с этим увлечением своего парня, раз тот так этим горел. Оставив сообщение друзьям, они уехали.

Феликс и Хенджин, как уже было озвучено, проснулись к обеду, примерно к двум или половине третьего, и чувствовали себя немного помятыми, потому что оба проспали слишком много. Видимо, их организмы решили таким образом справиться с сильным утомлением, а в случае Ли еще и с очень сильным стрессом. День встретил их солнечными лучами, заливавшими всю комнату, игравшими на их лицах, в их волосах. Открыв глаза, Хенджин увидел сию прекрасную картину и не мог не поблагодарить судьбу за столь прекрасное стечение обстоятельств и принятых им решений, ведь именно по этой причине он имел возможность лицезреть такого прекрасного и все еще немного сонного Феликса, который был так невероятно красив, что хотелось буквально пищать от восторга и гордости, что это сокровище — его и только его.

— Ликси, не двигайся пожалуйста, — шепотом попросил он не только потому, что не хотел совсем разбудить парня, но еще и потому, что не желал рушить волшебную атмосферу, царившую в комнате. Блондин похлопал глазами, не понимая мотива просьбы, но все же почти не шевельнулся. Хван тем временем нащупал телефон на прикроватной тумбочке и, сняв его с зарядки, взял в руки и сделал фото именно под тем углом, под которым он и увидел все изначально. Получилось великолепно, и парень не смог удержать себя от того, чтобы не схватиться за скетчбук и не начать делать зарисовку.

Феликс тем временем принял сидячее положение и, проморгавшись, стал наблюдать за возлюбленным, который уже целиком и полностью был погружен в свою работу. Парень примостился рядом, принявшись наблюдать за процессом, а вскоре, когда на бумаге стали появляться более отчетливые линии, он не смог удержаться от восторженного комментария:

— Так реалистично…

— Я очень хочу запечатлеть этот момент везде, где только возможно, — произнес Хенджин, будто и не к нему обращался вовсе, — Потому что ты невероятно красив, — однако все вышесказанное было адресовано Феликсу. Хван потянулся за поцелуем и, конечно же, получил его.

Поцелуи с Ли с самого начала их отношений, с самого первого раза стали для брюнета чем-то особенным, волшебным и таким личным. Каждый раз великое множество эмоций переполняло его, но все они были положительными и самым сильным чувством среди всех была, естественно, любовь, иначе и быть не могло. Вообще, глядя на Феликса, можно было смело сказать, что он и есть воплощение этого слова, по крайне мере, для Хенджина это было именно так. Парень всегда такой нежный во всем, заботливый и внимательный, всегда старается ради них двоих, часто переживает и накручивает себя из-за чего-то, но лишь от того, что боится потерять, ведь безмерно дорожит их связью. Феликс, он… подобен солнцу, яркий и отдающий тепло. Да, у него есть болезнь, которая сейчас себя, по счастью, не проявляет, однако это совсем не меняет ничего в глазах Хенджина. Он еще той ночью, когда они признались, пообещал, что не оставит Ли одного с недугом, и обещание свое он непременно сдержит, неважно, чего ему будет это стоить. Ибо Феликса так хотелось любить, хотелось быть рядом с ним, дарить ему комфорт, тепло, уют и заботу в ответ на его действия. Не имело значения, если бы он чувствовал себя плохо или хорошо, они бы в любом случае справились вместе. И, кажется, именно это и называют любовью.

Хенджин чувствовал все это уже довольно давно, еще даже до отношений, но сформулировать миллионы чувств в простые, но значимые три слова он смог только сегодня ночью. Потому что для него, нет, для них обоих то были не просто слова. Это было подтверждением их чувств друг к другу, своеобразным обещанием быть рядом и поддерживать друг друга. Может показаться, что это все происходит у них слишком рано, но не стоит подгонять каждого под какие-то рамки. Они оба чувствовали, что хотели сказать это, поэтому и сказали. Значит именно сейчас эти слова и были нужны. У каждого свой путь развития отношений, и у них он был таковым, и это абсолютно нормально. Главное: их комфорт, а остальное не имело значения.

Возвращаясь же в настоящий момент, они наконец отстранились друг от друга, а улыбки играли на их лицах. Феликс сполз с кровати и потянул Хвана за собой, ведь им нужно было умыться и хотя бы немного стать похожими на людей. Брюнет, естественно, сопротивлялся, однако был «сломлен» тем, что Ли все же затащил его в ванную. Задача умыться была успешно выполнена. Затем парни спустились вниз, попутно проверяя соцсети, откуда и узнали, что друзья уехали на рыбалку, но обещали скоро вернуться. Хенджин какое-то время пообщался с Минхо и сообщил Феликсу, что стоит ждать большой улов и вкусный обед, когда те приедут в коттедж, а до этого момента им стоило найти, чем же заняться. Ли довольно быстро сообразил им вкуснейший омлет, а когда поздний завтрак был съеден, Хван потащил возлюбленного на берег океана. Не зря же он так долго искал именно такое место!

Берег был каменистым, но от этого не менее красивым. Он расположился в полумиле от коттеджа, обрамленный деревьями, выглядел просто волшебно. А характерный запах океана успокаивал. Здесь-то брюнет и решил продолжить свой сеанс рисования, прихватив Феликса с собой. Тот и не против был, он даже попросил у Хенджина листок, чтобы тоже порисовать. Обстановка и атмосфера располагали, так почему нет? Итак, вместе они принялись делать свои работы: Хван дорисовывал портрет Феликса, а тот, в свою очередь, учился рисовать темные воды. Это, как и говорил Хенджин, было довольно сложно, ведь даже в такой, казалось бы, тихой заводи, вода была неспокойна.

Увлеченные своими занятиями, они совсем не услышали, как вернулись друзья с полным ведром рыбы на обед. Минхо и Джисон переоделись для начала и прошли на кухню, а через заднюю дверь Хан заметил двоих, сидевших на берегу. Он не мог отказать себе в удовольствии сфотографировать их, потому что слишком уж мило парни выглядели вместе, особенно сосредоточенные на чем-то. Предупредив шатена о своих намерениях, русоволосый пошел к ничего не подозревавшим друзьям. Лишь подойдя достаточно близко, он окликнул их, и только тогда пара обнаружила его присутствие. Попутно Джисон делал еще фото.

Какими-то немыслимыми способами и уговорами он все же убедил Феликса и Хенджина попозировать ему для еще нескольких фото. Видели бы вы, как загорелись его глаза, когда «модели» согласились на это, лишь бы друг был спокоен. Хан начал командовать. Сначала он сделал их фото, как они просто обнимались, затем попросил соприкоснуться лбами и замереть так. Парни послушались. А после Хенджин, видимо прочитав мысли Джисона, не меньше, прильнул к губам Феликса, пухлым, чуть влажным и таким желанным. Именно об этом русоволосый и собирался друзей попросить, но не знал, как это сделать, а Хван сделал все за него, и парень был ему безмерно благодарен. Он сделал кучу невероятно красивых фото с разных ракурсов, в том числе и то, как мило двое потирались носами, — их привычка.

Когда импровизированная фотосессия была окончена, Джисон, естественно, показал результаты главным действующим лицам, и все трое были в восторге. Хан скинул им фото, а затем они наконец присоединились к Минхо, чтобы помочь тому приготовить рыбу. Готовка прошла весело, в разговорах, шутках и даже небольшом бое едой, но только небольшом. Они пожарили рыбу с разными специями, и этого было вполне достаточно, чтобы все наелись. После обеда они собрали свои вещи, чтобы не тратить на это время позже, и завалились в гостиной, чтобы посмотреть фильм, потому что такое совместное времяпровождение было довольно веселым. Было решено смотреть ужастик, и Феликс пожалел об этом решении. Как-то вылетело у него из головы, что он до жути боится различных скримеров, а потому сейчас парню ничего не оставалось, кроме как прижиматься к возлюбленному, ища у него спасения от кошмаров на экране.

Однако сюжет становился все закрученнее, а действия в фильме — все более жестокими и пугающими, и Феликс не смог больше этого выдержать. Он резко и неожиданно встал и быстрым шагом вышел из помещения на улицу, не сказав никому ни слова. Оставшиеся в комнате непонимающе переглянулись между собой, и Хенджин пошел за Ли.

Он нашел его совсем недалеко от дома, в небольшой рощице. Блондин стоял к нему спиной и обнимал себя, а также очень громко дышал, настолько, что было слышно и подходившему Хвану. Тот нарочно выдал свое присутствие, пошелестев травой и надавив на ветку, чтобы «предупредить» возлюбленного о своем присутствии.

— Ликси? Ты как? Почему ушел? — спросил он, подходя ближе. От его глаз не ускользнуло, что парень дернулся от неожиданности, когда брюнет только начал говорить.

Ответа не было уже добрых пять минут, и все это время они стояли совершенно неподвижно. Хенджин решил это изменить: он подошел к Феликсу и обнял того со спины и снова поинтересовался:

— Солнце, все нормально? Я переживаю за тебя…

— Просто… этот ужастик… Он напоминает мои кошмары, и, более того, дает для них хорошую почву, — наконец произнес Ли, повернувшись к Хвану лицом, — Прости, что ушел вот так…

— Эй, все нормально, не извиняйся. Тогда почему ты раньше не сказал мне и ребятам? Мы бы выбрали что-нибудь другое.

— Я думал, что смогу выдержать, ну и бояться меньше впоследствии. Не получилось…

— Но ты хотя бы попытался, это уже похвально. Ты молодец, Ликси, — мягко улыбнулся брюнет.

— Но я же…

— Не говори этого. Давай я еще раз скажу: да, у тебя не получилось, но разве это так важно? Ты попытался противостоять своим страхам и подсознанию, а это дорогого стоит, поэтому не недооценивай себя, слышишь?

— Угу, — Феликс всем телом прижался к чужому теплу, — Спасибо тебе… за эти слова.

— Я ведь ничего…

— Не говори этого, — посмеялся Ли, пародируя парня, — Ладно, давай вернемся.

По их возвращении решено было посмотреть другой фильм в другом жанре, а затем собираться домой. Так и сделали. Выехали они, когда вечер спускался на город и местность вокруг. В машине сначала витали непринужденные разговоры, но затем Джисон притик из-за того, что устал за сегодня, и Феликс с Хенджином тоже стали потише, принявшись разговаривать уже только между собой. По дороге Ли не мог перестать пересматривать фото, которые сделал Хан, настолько волшебными они были. Особенно ему нравилась та, где они стоят лоб ко лбу и улыбаются, глядя друг на друга. Блондин не смог сдержать себя от того, чтобы не поставить это фото на обои. Сделав это, он тут же показал Хенджину, широко улыбаясь. Тот, в свою очередь, стал копаться уже в своем телефоне, и буквально через пару минут показал Ли уже свои обои, где красовалось фото Феликса, когда тот только проснулся и мило улыбался своему фотографу. Это было то самое фото, взятое за основу портрета Феликса.

Увидев это, Ли чуть было не умер от милоты, а затем нежно-нежно поцеловал возлюбленного, вкладывая в поцелуй все свои любовь и радость от того, что они были друг у друга. Остаток дороги парни спали.

***

Минхо высадил их у своего дома и, разгрузив вещи, они попрощались, и каждый пошел своей дорогой. Феликс тоже собирался пойти на автобусную остановку, однако был остановлен несильной хваткой на своем запястье и словами:

— Можно я еще немного потревожу тебя своим присутствием?

— Да… да, конечно, — улыбнулся Ли. И тут же был утянут в сторону дома брюнета. Тот быстро сбегал наверх и собрал вещи для ночевки, а блондин в это время успел сказать бабушке, что придет не один, и после они вдвоем выдвинулись в путь.

По прибытии они погуляли с псом, который очень соскучился по двоим, а после уже расположились в комнате у Феликса. Сил особо ни на что не было, поэтому какое-то время они провели за просмотром видео на Ютубе, а затем и уснули очень быстро и незаметно. Следующий день был учебным, поэтому пришлось вставать, как обычно, но сегодня это не было чем-то совсем уж невозможным, парни хорошо выспались. Утренняя рутина их была такой же, как и всегда, не стоит заострять на ней внимание. Школьный день тоже проходил также, как и всегда: спокойно и размеренно, однако лишь до одного момента. Этим моментом оказалась перемена на обед, когда к их столику, где компания сидела в полном составе, подошла какая-то незнакомая Феликсу девушка и поздоровалась. Однако остальные выглядели так, словно были знакомы с ней, причем довольно давно. Она же тем временем произнесла:

— В общем, вы, должно быть, знаете, что мой день рождения будет через полторы недели, по этому случаю, я хочу пригласить вас всех на вечеринку в честь этого. Дресс-код свободный, если что. Я напомню позже об этом, — она улыбнулась.

— Хорошо, спасибо, Лили, мы обязательно придем, — мило улыбнулся Хенджин. Другие поддержали его, и Ли решил не выделяться и тоже кивнул, хотя и было очевидно, что он не знал никакой Лили. Феликс сидел, непонимающе глядя на троицу, во время сего разговора, а когда особа, которая на первый взгляд была довольно приятным человеком, ушла, то парень спросил:

— Джинни, а это кто вообще?

— Это наша старая хорошая знакомая годом младше. Мы часто играли с ней в детстве, вот и в школе общаемся иногда, — пояснил Хван, вернувшись к еде.

— Ну это они играли, не я. Я же в Корею улетаю на лето. Не приходилось проводить время с Лили. Однако в школе мы стали знакомыми, — добавил Минхо.

Блондин был удовлетворен ответом, ведь ему все разъяснили, однако сердце его отчего-то болезненно сжалось. С одной стороны, Хенджин не был обязан ему рассказывать о своих знакомствах, но с другой… Что-то все же больно кольнуло от осознания, что все трое знали, а он нет. Появилось чувство, будто ему не доверяли, хотя он и не понимал причин. Это же ведь просто знакомая, коих у его друзей много в школе: они, в отличие от Ли, довольно социальные люди. И все же червь нелестных мыслей зашевелился где-то внутри, однако Феликс решил пока что не слишком сильно на этом зацикливаться, потому что просто было не до этого, школьный день в самом разгаре, когда бы он успел?.. Но он однозначно вернется к этим мыслям теперь, иначе они не дадут ему покоя.

***

Остаток дня прошел спокойно, однако уже вечером Феликса одолели те мысли, которые днем он пытался игнорировать. Было обидно, что Хенджин не посчитал нужным рассказать ему о других друзьях детства, помимо Минхо и Джисона, это же важная часть его жизнь как-никак. По крайне мере, самому парню она таковой казалась, и он считал, что Хенджин поделился бы с ним. У Ли же просто не было друзей, поэтому и рассказывать нечего, а у Хвана, оказывается, были… Было грустно от того, что он многое доверял брюнету, очень многое, а тот не захотел делиться таким…

«22.03

Сегодня за обедом к нашему столу подошла незнакомая девушка и поздоровалась со всеми так, будто мы знаем ее очень долгое время. Впрочем, для всех, кроме меня, это являлось правдой. Она позвала всех нас, всех (!!) на свою вечеринку по случаю дня рождения, а когда ушла, я решил поинтересоваться, кто это вообще, ведь на вечеринку просто так не зовут, ну как по мне. Это оказалась старая знакомая Минхо, Джисона и Хенджина. Но до этого дня я о ней не знал, никто из них не посчитал нужным рассказать мне о ней, хотя, как оказалось, Джисон и Хенджин много времени проводили вместе с ней в детстве.

И мне стало как-то грустно, что никто из них не захотел за столько лет рассказать мне об этом человеке. Я видел пару раз, как они здоровались с ней в школе, но думал, что это просто знакомая, а тут… Давний друг. Я чувствую себя так, будто без меня был спланирован великий заговор по убийству Людовика XVI, будто я третий лишний, а это, как известно, очень неприятное чувство. Я старался не думать об этом не протяжении дня, потому что не хотел портить настроение себе и другим тоже, но сейчас, когда я один, не считая Макса… Различные домыслы одолевают меня.

Что еще я не знаю о Хенджине? Насколько много? Доверяет ли он мне вообще? Я почему-то не задумывался об этом раньше, ведь считал доверие между нами чем-то само собой разумеющимся, но сейчас… Не могу выкинуть из головы все это. Просто я доверяю Хенджину, на все сто, думаю? На девяносто пять точно, чтобы не быть голословным. И почему-то я думал, что это взаимно, но… Боже, казалось бы, такой пустяк… Но в этом-то и дело, что это пустяк. Двоякая ситуация, и я не знаю, стоит ли мне говорить с ним на эту тему?.. Наверное, да? Меня же это беспокоит, нужно решить проблему.

Да, я поговорю с ним. Но от этого вообще не легче…»

Так рассуждал Феликс в своем дневнике, не зная, что и думать. Его чувства были такими противоречивыми, но оттого не менее сильными и даже разрушительными. Однако он хотя бы предпринял попытку борьбы с ними.

На следующий день Ли решил не тянуть с разговором, и, пока они с Хенджином переодевались на физкультуру, — Минхо и Джисон были на сдвоенном уроке математики, — спросил:

— Джинни, а почему ты раньше не рассказывал про Лили? — как будто его это почти не волнует.

— Ну как-то не было повода, да и общались мы не так уж близко, к тому же, это было очень давно, и она никогда не была важной частью моей жизни. А что? — непринужденно ответил тот.

— Да просто интересно стало.

— Понятно. Кстати, в детстве родители хотели меня «свести» с ней, ну знаешь, как это бывает обычно… — начал было Хенджин, с улыбкой на лице вспоминая те далекие дни детства.

— Не знаю, — немного грубо прервал его блондин, которого буквально каждое слово в сказанном Хваном предложении, задело. Не знал, что такое родители, — почти не знал; не знал, что такое, когда они хотят тебя с кем-то свести, даже в шутку; не знал, что такое нормальное детство, где все это было бы возможно. Это больно полоснуло ножом из слов по рубцу на сердце. Но еще чуть больнее были слова о Лили, но почему?.. И ответ нашелся необычайно быстро: он ревновал, пускай и совершенно беспочвенно, но это было так. Он все еще был неуверен в себе и при нем все еще была низкая самооценка, пускай парень этого и не показывал, по крайне мере, старался. Однако факт остается фактом, и из-за всего вышесказанного ревность и вспыхнула в его сердце подобно огню, который грозился сжечь не только его самого.

— Эй, солнце, ты чего? — брюнет переменился в лице, выглядя теперь обеспокоенным. В раздевалке было еще лишь пару человек, поэтому, отвернувшись от них, Хенджин аккуратно взял лицо Феликса в свои руки, проведя большими пальцами по веснушчатым щекам.

— Ничего, — буркнул тот, пытаясь увернуться от нежностей, хотя и понимал, что не смог бы даже при всем желании, ведь ему это так нравилось. Пускай он и дулся.

— Так не пойдет, — безапелляционно произнес парень, — Что случилось, Ликси? Расскажи мне, пожалуйста, — Феликс отвел взгляд, а Хван тем временем думал, что же такого могло произойти. И кажется, придумал, — Тебя задела эта фраза? — неопределенный и слабый кивок, — Ты ревнуешь? — «как ты догадался?». Парень попытался уйти от возлюбленного, но тот ему не позволил, — Феликс, посмотри на меня. Прошу, — он неохотно это сделал, — Это было давно и больше шутка, чем что-то реальное. Лили мне никогда и не нравилась, если ты вдруг захочешь накрутить себя, — слишком хорошо он его знал, — К тому же, потом появился ты, и мы с ней больше не общались особо, ведь я стал проводить время с тобой. Все нормально, тебе не о чем беспокоиться, правда.

— Понятно, — только и смог выговорить Ли, но без злобы или скрытого упрека. Хенджин все ему хорошо объяснил, поэтому вопросов больше не было, да и теперь парень понял, что для возлюбленного Лили и правда не больше, чем знакомая. От сердца отлегло, и он отпустил беспокойства, которые съедали его этой ночью, и со спокойной душой был готов идти на урок. Он с радостью понежился в теплых объятиях с полминуты, прежде чем звонок безжалостно заставил их разлучиться.

Однако, как говорится, беда не приходит одна.

***

Сие выражение было справедливо и для ситуации Феликса. Несмотря на то, что с Хенджином они поговорили, и тот ему все разъяснил, Ли не мог остановиться в накручивании себя. Он стал думать о другом теперь.

У Хвана было много знакомых и не очень близких друзей в школе, как и у любого обычного человека. Феликс же, как известно, тягой к знакомствам не отличался, поэтому из друзей у него была только его небольшая компания. Но брюнет-то все же знал много людей, и это было фактом, непреложной истиной. Многих знали и Минхо с Джисоном, так как тоже были социально активными людьми. Именно на этой почве блондин стал различные суждения выдумывать. Думалось ему, будто он неполноценный из-за того, что у него только трое друзей и совсем нет знакомых, каких бы то ни было. Раньше его это совсем не волновало, однако сейчас стало задевать. Казалось, что он какой-то не такой, хотя так это и было, по его же собственному мнению. У всех нормальных людей ведь много связей, пускай и не крепких, но они все же есть. Значит ли это, что он ненормальный? Вполне возможно, — рассуждал Ли. Но еще большей дилеммой было то, что парень не горел желанием заводить новые знакомства, он прекрасно понимал, что ему комфортно итак, но из-за собственных мыслей перестал так считать. Феликс убедил себя, что ему непременно нужно с кем-то познакомиться, чтобы не выделяться, чтобы быть, как все, не привлекать ненужного внимания. Парень не понимал, однако та установка, что всплыла в его голове, тянулась из далекого детства, проведенного в Омахе. С тех времен, когда невежественные дети обижали его ни за что. Именно по этой причине парень и хотел быть незаметным, именно потому он не желал отсвечивать. Из-за этого хотел быть «нормальным», а оттого решил, что нужно найти себе знакомых. Однако, как это сделать, он совсем не понимал.

Хотя, по правде сказать, решение было: вечеринка у Лили, это ведь отличный шанс. Но до нее еще далеко, поэтому сейчас у него была прекрасная возможность себя винить в чем-то. Начался процесс саморазрушения, который не так давно был остановлен неимоверными усилиями.

Следующим, что терзало несчастного Ли, стало окружение его возлюбленного. Как было сказано ранее, Хенджин много с кем здоровался в школе, много кому просто махал рукой и много с кем перебрасывался парой-тройкой слов. Раньше парень не особо придавал значение таким, казалось бы, обыденным и повседневным вещам, как эти действия, но сейчас отчего-то стал. И заметил, что большинство этих самых знакомых Хвана не абы кто, а все, как на подбор, спортсмены, отличные ученики или выделяющиеся чем-то еще люди. Почти все являлись таковыми, за парой исключений. На их фоне Феликс стал чувствовать себя ничтожно, множество вопросов стало всплывать в его голове.

Он же ведь такой… обычный? Даже слишком. Такой… проблемный и травмированный. Он пытался убить себя, старадал селфхармом долгое время, да и вообще самовольно прекратил лечение, просто, потому что ему так захотелось. Почему же… Хенджин выбрал именно его? Почему? Ведь Хван явно многим нравился, он мог бы запросто начать встречаться с какой-нибудь популярной девушкой или кем-то еще, более талантливым, ему бы точно не отказали. Но отчего-то он захотел отношений именно с ним, отдал свое сердце ему, Феликсу, который ничем особым не выделяется, учится так себе, имеет репутацию неудавшегося суицидника, а еще кучу психологических проблем в придачу. Ну и шрамы по всей длине рук. Почему Хенджин согласился на это? Неужели ему не надоело справляться с проблемами другого человека? Да Ли сам бы сбежал от себя при возможности, что уж про других говорить… Но его друзья и возлюбленный не сбегали, и это стало казаться ему странным. Неужели он действительно видел в Феликсе что-то такое, что даже сам парень в себе разглядеть не мог? Действительно было в нем что-то, что заставляло этих людей быть рядом? Верилось слабо…

Эти мысли, которые прочно засели в его голове, разрушали его и отравляли каждый день с момента своего появления, однако поделиться ими Феликс ни с кем не мог, точнее не считал, что может, ведь наверняка Хенджину, Джисону и Минхо они покажутся глупыми и беспочвенными. Не думал он, что подобные домыслы хоть кому-то интересны, или кто-то воспримет их всерьез. А потому парень молчал, чувствуя, как ему становится хуже с каждым днем из-за его рассуждений. Единственным спасением был его верный пес, который и выслушивал все беспокойства парня. Только он и знал.

От этих мыслей, от этих чувств ему постепенно становилось хуже, а спокойное, до этого момента существование, стало намного менее выносимым, чем обычно. Медленно, но верно, сам того не замечая, Феликс погружался в депрессивное состояние, из которого еле выбрался с таким колоссальным трудом. Возможно, занимайся он с терапевтом, этого бы не было, но покуда парень этого не делал, то получилось, что получилось. Однако сейчас не об этом. Происходило это довольно незаметно, так, что Ли не особо и понимал, что с ним что-то не так. Снова стали привычными его спутниками дня тревога и постоянное беспокойство, самообвинения и самобичевание, что тратило значительную часть его сил, отчего блондин в короткий срок стал вялым и неактивным. Это не скрылось от Хенджина, однако Ли и сам не понимал, что с ним, поэтому отмахнулся фразой о том, что он не слишком хорошо стал спать ночью, и вроде бы это помогло. И ему самому убедиться в собственной лжи, и Хвана на какое-то время успокоило.

Меж тем приближался день вечеринки, и он наконец наступил, и вся компания пошла в торговый центр, чтобы купить Лили подарки. Они выбрали что-то чисто символическое, чтобы не приходить с пустыми руками, и, будучи довольными собой, пошли до нужного адреса. Выдвинулись они, когда вечерело, ведь праздник был расчитан на всю ночь. Все трое веселились по дороге и много смеялись, а Феликс был тихим и, казалось, хотел бы исчезнуть, чтобы не ощущать себя лишним на этом празднике жизни, да и другим своим не слишком хорошим настроем не доставлять неудобств. Сегодня ему было особенно плохо и тревожно, он даже не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так. Думалось ему, как раз до начала терапии.

— Солнце, все в порядке? — спросил Хенджин, подойдя к возлюбленному, оставив Минхо и Джисона впереди.

— Да, все нормально, — соврал Ли. И тут же ощутил болезненный укол совести. Он соврал. И соврал не абы кому, но Хенджину, который точно понял бы его и принял его настоящие чувства. Но он солгал. Но зачем?.. Чтобы… не доставлять неудобств?.. Звучало, как бред, однако это было реальностью.

— Эй, если хочешь, мы можем не идти, я объясн…

— Нет, все хорошо, Джинни, — он выдавил из себя подобие улыбки, — Я просто… нервничаю немного, вот и все. Не переживай, правда, — парень решил все же продолжить свою ложь. И почувствовал, как начал тонуть, однако отчего-то думал, что сможет выбраться позже.

Хенджин на это ничего не ответил, лишь как-то странно посмотрел на блондина, но больше пытаться разговорить его не стал, лишь шел рядом, не присоединяясь больше к веселью друзей. Через пару минут молчаливой дороги он взял возлюбленного за руку, будто пытаясь дать незримую поддержку. Что-то сейчас насторожило его в поведении Ли, но он совсем не мог понять, что. Отвратительное чувство, ведь брюнет, соответственно, не понимал, что сказать и как помочь Феликсу. Однако Хван знал, что обязательно найдет решение этой проблемы, пускай и не сейчас. На данный момент он сделал то, что было в его силах.

Вчетвером они подошли к нужному дому, из которого доносились звуки музыки. Дверь им открыла именинница, и парни отдали ей подарки и сказали поздравления. Лили же сердечно их всех поблагодарила и кратко пояснила, где и что находилось, а затем вернулась к уже прибывшим гостям. Ровно в этот момент Джисон решил переключить все свое внимание на Феликса и, схватив того за руку, как, собственно говоря, и Минхо, он потащил обоих к столу с алкоголем. Хан до этого пробовал алкоголь, Минхо тоже, поэтому оба знали, что возьмут по стаканчику вина, которое было выставлено на видном месте, но вот Ли… Он же никогда не пробовал ничего крепче кофе, поэтому все стоявшее на столе было для него темным лесом.

— Ликс, а ты чего стоишь? Бери и себе стаканчик, — сказал русоволосый, пихая ему в руки вино.

— Я… э-э… не пил никогда, я не знаю, что взять, — виновато произнес парень.

— Серьезно что ли? — искренне удивился Хан, а потом вспомнил, что у друга особо-то и возможности не было, — Ладно, возьми. Это вино. Будешь пробовать под нашим присмотром, чтобы ничего не случилось.

— Хорошо, — ответил Феликс без особого энтузиазма. Хоть вино, хоть водка, — ему хотелось сейчас оказаться дома, вдали от шума и стресса.

Троица отошла подальше, усевшись на свободный диван, и Джисон стал обучать Ли искусству пить. Он посоветовал не пить залпом, а более медленно и сунул ему в руку кусочек сыра, чтобы тот закусил. Так можно было прочувствовать вкус и быть менее пьяным впоследствии. Блондин делал все по указке, и таким образом выпил целый стакан. Не сказать, чтобы ему понравилось, но пить можно было, поэтому, когда друг протянул ему второй стакан, он не стал отказываться. Вечеринка все-таки.

Как-то незаметно Джисон испарился куда-то, вроде пошел за добавкой, но так и не вернулся, а Минхо оставил его одного, чтобы найти своего возлюбленного, предварительно извинившись и пообещав скоро вернуться. Вскоре Феликс нашел себя в гордом одиночестве с очередным стаканом, но чего… он сказать не мог. Алкоголь не был вкусным, даже наоборот, — отвратным, от него хотелось блевать больше, чем веселиться, но Ли был здесь, в этом несчастном углу совсем один, и ему было безумно больно внутри буквально из-за всего, что произошло за последние полторы недели, из-за того, что он себе надумал, а может, и не только надумал. Он ощущал, как все эмоции обострились в миллионы раз, и желание исчезнуть росло в геометрической прогрессии, и пускай что-то в этом пресловутом красном пластиковом стаканчике не внушало ему доверия и не прельщало его, парень все же вливал жидкость в себя, ведь слишком много читал в книгах, видел в интернете, сериалах и фильмах, что алкоголь помогает расслабиться и почувствовать себя лучше. Лучше он себя, конечно, не чувствовал, но отчего-то продолжал пить, может, он желал ощутить себя хоть на йоту лучше. Занимаясь поглощением непонятного алкоголя, он и не заметил, как сознание помутилось, однако ему не хотелось ничего такого, типа безудержных танцев или другого кутежа, кроме как Хенджина где-то рядом и бесконечно долго плакать из-за своей беспомощности и никчемности.

«Хенджин… Где же ты? Куда ты пропал? Почему я не вижу тебя нигде? Ты… нашел мне замену? Более интересную компанию?..» — от этих мыслей стало больно, — «Если это действительно так, то мои мысли… Были правдой? Неужели… Так… больно… Страшно. Ты же, ты… найдешь мне замену, Джинни?» — внутренний голос запротестовал, — «Нет, пожалуйста… не оставляй меня, прошу. Я не хочу без тебя, не могу. Я… люблю тебя слишком сильно, наверное, даже больше, чем нужно. Возможно, из-за этого я и страдаю? Может быть… Правда можно любить человека настолько сильно, чтобы не мочь без него? Это болезнь? Я болен?.. А плохо ли это? Я не знаю, я ничего не знаю… Больно…»

Феликс не помнил, чтобы видел возлюбленного с момента, как они зашли в дом. Неужто все его подозрения в самом деле правдивы? Хенджин и правда нашел компанию получше депрессивного Феликса? Что ж… если ему так будет лучше, то Ли просто погрустит об этом в сторонке. Потому что парень не верил, что мог бы что-то сделать в таком случае. Боль усиливалась, а пьяное сознание совсем не понимало, как с ней справляться. Он один, совсем один, как и когда-то давно. Так теперь… так будет всегда? Он не знал, да и не хотел. Зачем он здесь? Нет, не в этом доме, но на этой земле. Почему он отравляет ее своим существованием? Почему Бог не позволил ему умереть три года назад? Ради чего? Почему не отпустил грешника туда, где ему и место? Зачем спас?.. Чтобы Феликс теперь сидел и страдал из-за того, что жив? Это… не выглядит чем-то привлекательным. Но и смерть теперь не казалась ему решением всех проблем. Появились все же на этой земле, в этом городе, что больше похож на самое настоящее захолустье, вещи, которые смогли бы удержать его от падения в бездну. Но… есть ли смысл держаться за несчастную соломинку, когда все настолько невыносимо? Ли, честно говоря, не знал и желанием узнать не горел.

— Феликс! Ликси, — послышалось откуда-то, словно из-под толщи воды. Затуманенным взглядом Ли еле различил черты, знакомые до боли, — не мог не различить, — Наконец-то я тебя нашел, — блондин ничего не ответил, лишь продолжал смотреть будто сквозь возлюбленного. Тот, тем временем, выдохнул с явным облегчением, — Прости, что так получилось… Пойдем отсюда, — брюнет осмотрел его с ног до головы, а затем взял за руку, а тот, естественно, пошел следом. Ничего другого и не оставалось.

Они еле как поднялись на второй этаж, ведь блондину было тяжело различить ступеньки в полумраке, все и без того плыло перед глазами. Однако там и правда было намного тише, что являлось благодатью для парня, у которого голова начинала раскалываться. Парни заперлись в одной из гостевых спален, Хван усадил Феликса на кровать, не с легкостью, конечно, но ему это удалось, и вновь попытался с ним заговорить, объясняясь:

— Мне правда жаль, что я так оставил тебя. Я… нет, не буду оправдываться, просто прошу прощения. И за Минхо с Джисоном тоже… — он потупил взгляд, пытаясь придумать еще какие-то слова, которые могли быть уместными, затем продолжил, — Солнце? Ты как? — потому что Ли не отвечал буквально ничего, и парню стало тревожно. Думалось ему, что возлюбленный обиделся, и на то были причины.

Вместо какого-либо ответа Феликс неловко прижался к возлюбленному в попытке поцеловать, но, очевидно, провалился, оставив поцелуй на скуле. Ли попытался еще раз, но после тихого Хенджинова «что ты делаешь?» он посмотрел тому в глаза, а в следующую секунду начал тихо всхлипывать. Сил больше не было, боли необходимо было выйти наружу. Он пытался убедить себя, что все нормально между ними, что все нормально с ним. Но это не получилось, а потому блондина накрыла истерика, ведь больше он не смог бороться с собой. Хенджин, однако, не знал, что происходило у Ли внутри, а потому не понимал причин столь внезапной истерики, но все же успокаивал, как мог. Хотя это и не совсем получалось

***

Они просидели долго, Феликс не мог остановиться и снова, и снова заходился в рыданиях, прижимаясь к своему единственному островку спасения. Хван пытался пару раз начать разговор, чтобы попытаться успокоить возлюбленного, однако ничего не выходило, тот не мог ответить ничего внятного, поэтому брюнету оставалось лишь поглаживать дрожащее тело по спине и волосам, гадая, что же случилось. Все же было хорошо… Или только ему так казалось? Неужто он не заметил, как что-то случилось с его близким человеком? Как он мог быть таким слепым? Люди не начинают рыдать взахлеб под воздействием алкоголя, если только не происходит что-то плохое с ними, Хенджин это знал. А потому и бесконечно переживал, не в силах даже узнать причину, и винил себя в невнимательности в придачу. Желание убить Джисона возрастало в нем с каждой секундой, ведь он сам сказал, что то была его идея: дать Ли попробовать алкоголь, и что мы в итоге имеем. Хван поговорит с ним позже о том, что так, как поступил он, не делается, не важно, что Хан тоже был не в лучшей кондиции.

Ближе к четырем утра Феликс наконец начал успокаиваться, и брюнет не рискнул поговорить с ним сейчас, иначе все могло начаться по-новой. Он уложил заплаканного и опухшего парня в постель, а сам собирался уже выйти из комнаты ненадолго и предупредить Лили, что они останутся наверху, как услышал тихое и слабое:

— Не уходи…

Хенджин вернулся к кровати, где лежал Феликс, бывший больше похожим на маленького беспомощного котенка, огладил светлые пряди, убрав некоторые за эльфийское ушко и прошептал:

— Я только схожу, чтобы сказать, что мы останемся тут и вернусь, хорошо?

— Обещаешь? — спросил так, будто Хван все же собирался его покинуть самым наглым способом.

— Конечно, — не смел врать.

После он спустился вниз и нашел Лили в гостиной, она убирала мусор, оставшийся после гостей. Хенджин решил ей немного помочь: быстрыми и ловкими движениями он собрал с пола довольно много тарелок и стаканчиков и подошел к ней.

— Куда это? — спросил, указывая на мусор в своих руках.

— О, ты еще здесь, — девушка оживилась, — Сюда, — рядом был большой черный пакет. Туда и полетела гора пластика.

— Ты не против, если мы с Феликсом останемся в гостевой спальне? Ему не очень хорошо, — «во всех смыслах», — осталось не озвученным.

— Да, без проблем. А Феликс это же твой друг, да? Извини, я не совсем… хорошо соображаю.

— Ничего, я тоже, — усмехнулся, — Возлюбленный. Мы встречаемся, — парень не видел смысла скрывать от нее.

— Правда что ли? — она не поверила своим ушам. Брюнет же подтвердил лишь кивком, ведь продолжал помогать Лили в сборе остатков торжества, — Вау, поздравляю! Это просто замечательно! А почему раньше не говорил?

— Не вижу смысла выставлять свои отношения на показ, не особо хочется лишнего внимания. Да и я не знаю, как он к этому относится, не спрашивал как-то.

— Поняла. Я в таком приятном шоке! Правда, я рада за тебя.

— Спасибо, Лили. Я пойду?

— Да, да, конечно. Спокойной ночи? Или утра?

— Не знаю, но тебе тоже.

Он вернулся в гостевую спальню, где Феликс ждал его, не смыкая глаз. Видно, переживал. Хенджин коротко поцеловал его в щеку, мол, я тут, все хорошо. Ли прижался к возлюбленному и обвил его тело своими конечностями, подобно змее, и только после этого смог прикрыть глаза, выдыхая. Хенджин не обманул, хотя… он хоть раз помышлял о таком?

***

Однако долго никому из них поспать не удалось. Спустя часа три или около того, блондин проснулся из-за того, что все выпитое им вчера требовало выхода наружу. Он подскочил с кровати и хотел ринуться в ванную, но обстановка вокруг не была привычной, он растерялся в то время, как желание проблеваться усиливалось с каждой секундой.

— Солнце? Ты чего проснулся? — благо Хенджин тоже был разбужен шумом. Феликс кое-как показал, что ему нужно, и вместе они буквально побежали в туалет, где неудавшегося пьяницу начало нещадно выворачивать. Хван же отошел за водой на первый этаж и очень удачно захватил с собой не только небольшой стакан, но и целый кувшин. На самом деле, он даже не заметил, что принес еще и кувшин, однако это было им обоим только на руку, потому что Ли нужно было довольно много жидкости, как оказалось впоследствии.

Блондин не видел перед собой ничего, кроме не слишком четких очертаний чего-то белого, скорее всего, унитаза; в животе было то ли пусто, то ли еще что-то, но чувство не из приятных, это уж точно. Хотелось вывернуть себя наизнанку, чтобы полегчало хоть на секунду, но, увы, сделать это было невозможно, поэтому Феликс и страдал. Помимо живота, другие части тела тоже давали о себе знать, отзываясь тупой болью. Он чувствовал чьи-то легкие поглаживания по спине и видел руки, дававшие ему очередной стакан воды, чтобы парня снова вывернуло.

Он не знал, сколько времени провел за этим весьма неприятным занятием: все тело болело и дрожало из-за перенапряжения, дыхание сбилось, по подбородку стекала вязкая и противная слюна, во рту стоял отвратительный запах, волосы прилипли ко лбу и шее, а и без того малый запас сил совсем иссяк. Но, слава Богу, кажется, Феликса отпустило. Он еле отодвинул свое, ставшее слишком тяжелым, тело подальше от унитаза и облокотился о ванну, глубоко дыша.

— Ты как? Легче? — спросил Хенджин, пока обтирал возлюбленного полотенцем, убирая пот.

— Немного… — еле слышно выговорил он, в то время, как брюнет сунул ему в руки очередной стакан воды. Ли с благодарностью принял его.

— Ликси, ты сколько вчера выпил? — поинтересовался Хван, заглядывая в полузакрытые карие омуты.

— Не помню… Стакана четыре… Или пять… или шесть, — отозвался тот.

— Черт… — вырвалось у парня, — Тогда понятно, почему тебя так выворачивало. Ты очень сильно перебрал, думаю, что это могло даже быть алкогольное отравление. Это же твой первый раз, да? — слабый кивок, — Солнышко, прости меня, я не должен был тебя так оставлять. Если бы я не потерял тебя, этого бы не…

— Все нормально, не вини себя, — Ли потихоньку отходил, а потому говорил увереннее, — Это было мое желание, я точно помню.

— Кстати об этом, у тебя случилась истерика вчера. Почему? — Хенджин ждал буквально всю ночь, теряясь в догадках и не находя себе места, чтобы услышать…

— Я… не помню, — виновато ответил Феликс, — Если честно, я даже не помню, как ты меня нашел, Джинни…

Хван скривил губы в нервной улыбке, потому что он так и не узнает ответ на вопрос: что же случилось с его парнем этой ночью. Придется смириться, пускай и очень хотелось докопаться до истины. Он прижал блондина к себе, сказав, что ничего страшного, что тот не помнил, ведь это действительно было бы чудом, если бы после такого количества спиртного он был в состоянии мыслить хоть на каплю здраво.

Поскольку Феликса больше не тошнило, парни вернулись на кровать и на этот раз им удалось поспать больше трех часов, что, несомненно, было благодатью.

***

Когда они проснулись, за окном ярко светило солнце. Именно оно и разбудило Феликса, который только и жаждал того, чтобы вырваться из цепких лап сна, точнее кошмара. Он сегодня был особенно ярким, и это было совсем не хорошо, ведь значило только одно и самое худшее: ему стало хуже, депрессивное состояние возвращается. Верить в это не хотелось, отчаянно не хотелось, но все говорило именно об этом. От осознания того, насколько дерьмовым было его теперешнее положение, хотелось кричать и, желательно, что-нибудь ударить, да посильнее. Почему?.. Все же было хорошо или, по крайне мере, нормально… Так из-за чего же ему сейчас невыносимо плохо? Что случилось? Ответ на этот вопрос он дать себе не мог, ведь не замечал до этого момента, что что-то не так, а потому и не мог выстроить логическую цепочку.

Внезапные облака закрыли собой светило небесное, и это заставило парня вернуться в реальность, где он лежал на незнакомой кровати в незнакомой комнате и явно не знакомом доме. Единственное, что было хоть немного ему привычно, — так это тяжесть в районе талии и живота, бывшая ничем иным, как рукой Хенджина. Тот лежал сзади и тихо посапывал после явно тяжелой ночи. Ли аккуратно развенулся в его объятиях, взглянув на родные черты. Хван всегда был красив, а сейчас особенно, когда его лицо мягко освещалось солнечным светом, прорывавшимся сквозь тучи, а сам он спал. Блондин, честно говоря, залип и не смог удержаться от того, чтобы не провести рукой по черным, как смоль, волосам, которые были такими мягкими и шелковистыми. Хван Хенджин чертова модель даже во сне.

Неужели это чудо досталось именно ему? За какие заслуги? А за какие грехи Феликс достался брюнету? Трудно было сказать…

— Ты такой красивый, — еле слышно прошептал блондин, одними губами выговаривая слова, — Ты, наверное, знаешь, да? Ты прекрасный… Замечательный… Я так сильно люблю тебя, но совсем не понимаю, почему ты тоже любишь меня… Я же… не достоин тебя. Ты… ты — солнце, а я всего лишь одинокая звезда где-то вдалеке. Почему ты здесь? Что тобой движет? Боюсь, мне этого не понять. Я бы не дал себе шанса, но ты почему-то сделал это, и я так благодарен тебе… Я так хочу быть с тобой, но боюсь, что не смогу дать тебе ничего хорошего, того, что ты заслуживаешь. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, свет мой… — изливал душу он, будучи полностью уверенным, что возлюбленный спит.

— Я уже счастлив, Ликси. С тобой, — неожиданно ответил Хенджин, также тихо, не желая рушить столь интимной атмосферы.

Он сгреб парня поближе и, прижав его к себе, нежно поцеловал в лоб и нос. Феликс же выразительно покраснел и попытался закрыть лицо руками, чтобы хоть как-то пережить этот позор, но, очевидно, ему не дали этого сделать. Блондин и подумать не мог, что Хван не спал и все слышал. А брюнет слышал, причем абсолютно все. Он проснулся еще тогда, когда Ли пытался аккуратно перевернуться, и хотел было уснуть обратно, но его парень решил пооткровенничать, и он не смог вновь провалиться в сон, слушая все это. Слова, сказанные Феликсом, были слишком трепетными, личными и такими безумно важными, что невозможно было описать это словами. Спустя пару минут теплых объятий Хенджин стал покрывать веснушчатые щеки невесомыми поцелуями, желая показать тому свою нежность и любовь.

— И как давно ты не спал?.. — поинтересовался Ли, исподлобья глядя на Хвана.

— Ну… с самого начала твоего монолога, думаю? — честно ответил тот.

— Боже… — обреченно закрыл лицо руками.

— Эй, ты чего? Все нормально?

— Не знаю, просто… Мне стыдно отчего-то. Я хотел сказать это тебе, правда… Но… мне кажется, я не был готов, что ты это правда услышишь.

— Понял. Иди сюда, — Хенджин чмокнул его в нос и губы, — Все нормально, такое бывает. Не переживай на этот счет. Но я рад, что ты все же сказал, что сказал. Я люблю тебя, солнце, — нежная улыбка.

— Хван Хенджин, ты самый лучший человек в этом мире, — не спрашивая, но утверждая, произнес блондин и накрыл пухлые и такие желанные губы своими. Сейчас можно было сказать, что утро было спасено этим разговором.

***

Чуть позже они умылись и привели себя в более человеческий вид, а затем спустились вниз, чтобы вернуть уже пустой кувшин на место и поблагодарить Лили за гостеприимство, если она уже не спала. Парни действительно нашли девушку на кухне, там она готовила себе поздний завтрак. Она хотела пригласить и их, однако Феликс и Хенджин все же отказались, они итак засиделись у нее, если быть честными. Солнце светило ярко, когда двое вышли на улицу, а в лицо дул слабый ветер, — словом погода была просто прекрасная, как для апреля. Хенджин вызвался проводить возлюбленного до дома, потому сейчас они шли знакомыми переулками к Феликсу.

И если Ли улыбался и наслаждался хорошим днем, то Хван шел, пребывая в раздумьях. Вчера он рассказал Лили, что они с блондином не просто друзья, ведь знал, что та воспримет это нормально, но вот проблема: он не сказал об этом парню и тем более не спросил его мнения на этот счет. И это нужно было исправить, он знал и понимал это, однако совсем не знал, как. Мысли не обретали четкой формы и не складывались в слова, а потому выдавить что-либо из себя было крайне затруднительно.

— Ликси, — приведя наконец свои мысли в хоть какой-то порядок, решил начать он, — Я вчера рассказал Лили о том, что мы вместе, когда она назвала нас друзьями. Просто не хотел врать, и я знал, что она восприняла бы это хорошо. Но я не рассказал об этом тебе, ты же был пьян. Поэтому говорю сейчас. И прости заранее, если ты не хотел этого.

— Оу… — Ли понадобилось несколько минут, чтобы это осознать, — Ладно? Я не против, думаю. Тем более, что она приняла это. Все нормально, не извиняйся, — парень улыбнулся.

— Отлично, — Хенджин улыбнулся в ответ, взяв возлюбленного за руку.

***

После этого дня Лили, каждый раз видя пару, стала ярко улыбаться, видимо, будучи не в силах себя сдерживать, а также мелькать перед взором Феликса чуть чаще, но парня это не беспокоило. Наоборот он был даже рад, что, пускай и немного странно и не так, как хотелось бы, но он завел знакомую, а это большой прогресс. В своих глазах он чуть поднялся, однако ненадолго.

Как было сказано ранее, Ли впервые за долгое время приснился кошмар, и он был лишь началом в большой череде. Снова каждодневными стали подъемы среди ночи и в холодном поту, в попытках отдышаться и прийти в себя, в тщетных попытках снова уснуть и отогнать от себя параноидальные мысли. Это значительно ухудшало качество его жизни, да и к тому же, самобичевание усугубляло незавидное положение. Если с Лили он смог найти общий язык хоть в какой-то мере, то с другими знакомыми своего парня… Он не считал себя достойным общаться с ними, ведь каждый из них был довольно успешным хотя бы в какой-то сфере. А блондин, как уже известно, ничем особенным не отличался, поэтому-то он даже не пытался предпринять никакие попытки, чтобы вклиниться в повседневный разговор, лишь был украшением коридора, словно чьей-то тенью.

Чтобы хоть как-то облегчить себе жизнь он писал о своем состоянии в дневнике, но это, если честно, почти не помогало, хотя и структурировало мысли в какой-то мере. Единственное, чему подобное занятие помогало, — так это осознанию всей безнадежности и плачевности его ситуации. Феликс погружался в пучину отчаяния и совсем ничего с этим не делал, точнее, не знал и не понимал, что мог бы предпринять.

«14.04

Почему? Почему мне так плохо снова? Почему я это чувствую? Какой грех я совершил? Где оступился? Почему Бог вновь посылает мне это испытание, разве я не усвоил урок в прошлый раз?.. Почему?.. Мне так хочется реветь из-за всего, что сидит внутри, но я буквально не могу этого сделать. Это дается мне слишком большими усилиями.

Я не могу, не могу, не могу терпеть, не могу держать в себе, но и не могу выплеснуть. Это выливается в мои тихие рыдания ночью, на большее я не способен. Почему я такой жалкий? Отвратительный. Почему от меня так много проблем? Почему я не могу быть, как все?.. С глупыми комплексами, типичными проблемами и всем самым банальным. Это же… такая благодать, но, увы, она не доступна мне и никогда таковой не будет, потому что я не обычный. Поломанный… сломанный, сломленный. Бракованный. Ужасный.

И ведь Хенджину да и Минхо с Джисоном приходится с этим мириться… С моим ужасным характером, с моими тупыми проблемами, со моей уродливой внешностью и… со мной. Это кошмарно, просто кошмарно. Я так не хочу доставлять хоть кому-то из них все те неудобства, что я уже причиняю, я так хочу исчезнуть из их жизни, чтобы она стала лучше. Но нет, не в качестве суицидника, но просто исчезнуть. Незаметно и безболезненно для всех них. Ведь так им, должно быть, будет лучше…»

В нем говорили сильные деструктивные установки, которые и являлись причиной всего. Однако Феликс не мог и не был слишком психологически силен, чтобы побороть свое состояние. Оно постепенно брало верх.

Хенджин, его драгоценный Хенджин пытался помочь, поговорить или сделать хоть что-нибудь, ведь видел, что Ли снова стал увядать, но парень отталкивал его помощь и совсем не принимал ее, делая хуже не только себе, но и Хвану. Страдали они оба, брюнет тоже стал более нервным из-за того, что никак не мог помочь тому, кого любил.

В последнее время все стало еще хуже, ведь Феликсу начало казаться, будто Хенджину в конце концов надоело это все, и тот хотел бросить парня. Эти мысли действительно убивали и причиняли неимоверно сильную боль, потому что блондин слишком сильно любил брюнета и вряд ли смог бы пережить расставание. Нет, конечно, пережил бы, но вопрос в том, как бы это сказалось на нем. И ответ был очевиден: сказалось бы очень сильно и в самом что ни на есть негативном ключе.

Сегодня Ли остался совершенно один в доме, не считая, естественно, Макса. Бабушка уехала в Огасту по делам, а потому парень был предоставлен сам себе. И ему не оставалось ничего другого, кроме как провести этот день в одиночестве, ведь Джисон был на каком-то семейном мероприятии, а Минхо и Хенджин наконец-то смогли выбраться на рыбалку впервые за долгое время. Феликс не хотел мешать им своим присутствием, хотя двое так не считали, это были домыслы самого блондина. Хван попросил его позвонить, если что-то случится, но Ли не планировал пользоваться этим. Не думал он, что может случиться что-либо такое, что могло бы заставить его это сделать.

День начался вполне неплохо, не беря в расчет кошмар, из-за которого Феликс и проснулся. Как и всегда, умывшись, он пошел на прогулку с Максом. Несмотря на то, что было только утро, не совсем ранее, но и не позднее, на небе уже ярко светило солнце, озаряя своим светом все вокруг, закрадываясь в людские дома, пробуждая их ото сна. Растительность вокруг начинала расцветать и зеленеть, и это было просто волшебно, — все оживало после долгой и холодной зимы. Феликс находил эти пейзажи действительно красивыми, и в его голове невольно мелькали мысли о том, что будь здесь Хенджин, он непременно нарисовал это все. От воспоминаний о возлюбленном почему-то становилось по-странному больно. Они же все еще вместе, что же не так?.. Ли нашел ответ, не сразу, однако сейчас он уже точно знал, что это, потому что он словно чувствовал скорое приближение конца их истории. И все из-за него. Чувство вины тупой болью отдавалось внутри. Все он, он, он, — бракованный, сломанный, ужасный, проблемный. Никто бы не захотел быть с ним, он лишь причинял Хенджину неудобства и дискомфорт любыми своими действиями.

Своими размышлениями он испортил себе прогулку, начинавшуюся очень даже хорошо.

Вернувшись домой, он покормил пса и решил, что и самому было бы неплохо поесть, дабы не умереть голодной смертью. Лишь из этих соображений. Парень нашел немного хлопьев и молоко и в два счета сделал себе небольшой завтрак. Кусок в горло, конечно, не лез, однако ему все же удалось затолкать в себя эту несчастную тарелку еды. Маленькая победа, которая для Феликса, впрочем, таковой не была. После всех этих действий, отнявших у него довольно много сил, парень пошел наверх.

По привычке закрыв за собой дверь, он упал на кровать, подобрав ноги под себя. Макс устроился рядом, уставившись на хозяина. Ли не мог отказать любимцу в немой просьбе погладить его. В глубине души он надеялся, что это действие поможет ему справиться с надвигавшейся бурей внутри, однако что могла сделать маленькая деревянная лодка перед большим бескрайним и бездонным, а также злым и свирепым океаном? Совершенно ничего. Так и блондин мог лишь оттянуть это такими простыми и расслабляющими действиями, но никак не отвратить. Через какое-то время ураган все же настиг его.

Так плохо… Так больно… Снова. Почему? Чем он заслужил это? Почему снова перед глазами беспросветная тьма? Где же хоть один луч света? Куда он пропал? Феликс самолично пытался заслонить его, но не хотел признавать этого. Слезы катились по щекам, а всхлипы беззвучно срывались с искусанных губ.

Пес пытался успокоить хозяина, ведь видел, что тому плохо: он пробовал слизать соленые капли или просто примоститься рядом, но блондин ему не позволял, а потому собаке оставалось лишь смотреть на страдания самого дорогого ему существа на планете. Это было болезненно для собачьего сердца. Макс начал лаять от безысходности своего положения, в попытках остановить слезы хозяина, но вместо этого тот лишь резко встал и ушел в ванную.

Феликс понимал, что собака пыталась хоть как-то помочь ему, но он снова отталкивал помощь. Жалкий. Он пытался играть в героя, но ничего не получилось, его театр, сцена, на которой он стоял, — все это горело в огне, и он за компанию. Мерзко. Он такой беспомощный и слабый, ведь не может даже просто остановить свои беспричинные рыдания. Отвратительно. Он портил жизнь всем дорогим ему людям, причем постоянно. Хотя Ли и испытывал огромное чувство вины, этого будто было недостаточно. Он считал, что должен был страдать больше за все то, что делал.

Да, он должен был страдать. Мысль сформировалась быстро и укоренилась прочно в явно больном сознании. Страдания — единственный выход для него, чтобы искупить свою вину, Феликс рассудил так.

И все же было больно. Несмотря ни на что, ему было чертовски больно, ведь он ощущал себя таким жалким и ненужным, что невозможно было описать словами. Ему думалось, что все его близкие люди скоро покинут его, и он останется совсем один, как в детстве. А сам парень не думал, что мог что-то с этим сделать. Он ощущал себя мерзким и эгоистичным, ведь отталкивал помощь, не принимал ее, не хотел принимать, не считал себя достойным. Не считал нужным делиться с Хенджином своими переживаниями, хотя тот просил его это делать. Словом, он чувствовал себя очень плохо.

Руки сами потянулись к ящику рядом с зеркалом. Он знал, он помнил, что там есть заветная коробочка. Парень спрятал ее еще давно здесь, и когда он боролся с селфхармом, это было его личной проверкой на прочность. Тогда он ее прошел, не без огромных усилий, но он смог это сделать. Сейчас же Ли тянулся за ней, чтобы поддаться соблазну. Феликс все еще ярко и ясно помнил те ощущения, когда он наносил себе увечья. Чувство вины, легкая физическая боль и облегчение. Именно последнего он отчаянно желал прямо сейчас, а потому уже вскрывал коробку ловкими, быстрыми и отточенными движениями.

В доме не было слишком холодно, поэтому парень был в футболке с короткими руками, а потому не нужно было тратить время даже на закатывание рукавов. Лезвие уже было в его руке и в одно движение он рассек белую кожу наискосок. Порез получился довольно большим, но не слишком глубоким. Впрочем, желанную боль он принес. Пальцы помнили все, а потому резать себя было легко, словно он и не лезвием орудовал. С каждой новой вспышкой боли он чувствовал едва различимое облегчение, но ровно до того момента, пока не решился взглянуть на свою руку, — до этого Феликс буквально делал это на ощупь, опираясь на память другой своей руки.

То, что он увидел заставило его в ужасе откинуть лезвие и осознать одну вещь: он предатель. Он предал доверие всех своих близких, а в особенности одного человека, который беспокоился за него больше других, — Хенджина. Понимание отозвалось замиранием во всем теле и холодным потом после. Он предал Хенджина… Он не сдержал обещание, не смог… Потому что слаб. Так отвратительно, так мерзко, так… грустно? Возлюбленному ведь тоже будет грустно… И эта мысль причинила ему еще больше боли.

Феликс вдруг почувствовал острую необходимость позвонить Хвану, рассказать ему обо всем, признаться в содеянном. Телефон был в комнате, поэтому он покинул ванную, капая своей кровью на ковер, но совсем не замечая этого. Ли набрал номер, который, естественно, знал наизусть. По мере того, как шли гудки все больше соленых кристаллов скатывалось по его щекам, все больше его трясло и, когда брюнет взял трубку, то все, что парень смог выговорить было:

— Джинни… прости… — только и смог выговорить он, зайдясь в рыданиях.

***

День был просто замечательным, а уж для рыбалки тем более. Минхо и Хенджин еще давно решили пойти порыбачить, однако возможность никак не выдавалась, и лишь спустя две недели или около того, появился у них обоих свободный денек, который оба с радостью хотели отдать любимому хобби. К тому же их возлюбленные были заняты или просто хотели побыть наедине, поэтому обстоятельства складывались, как нельзя лучше. Оставалось лишь дождаться назначенного дня, и тот вскоре наступил, не успели они оглянуться.

Было решено выйти пораньше, чтобы провести побольше времени на природе, да и вместе тоже. Парни встретились у дома Хенджина, так как оттуда идти было ближе, около восьми часов утра, и направились в тихую заводь, где обычно и рыбачили. Дорога была безлюдной, вокруг слышалось лишь слабое пение птиц где-то вдалеке, даже ветра как такового не было. На их излюбленном месте тоже было спокойно, а это означало хорошую рыбалку и, возможно, большой улов.

Дойдя, они, как и всегда, стали раскладывать нужные вещи, готовить удочки и снасти, приманку и прочее оборудование, которое было им нужно. На это не ушло много времени, ведь они уже много раз делали это, а потому руки знали, что необходимо было сделать. Очень скоро сели рыбачить. Сначала они оба молчали, хотя Хенджин и хотел бы обсудить кое-что с другом и получить хотя бы какой-то совет, однако через какое-то время он собрался с силами, сформулировал то, что было в голове в слова и предложения и начал разговор:

— Хо, знаешь, тут такое дело… Ты не заметил, чтобы с Феликсом происходило что-то странное? Будто он изменился за последнее время?

— Ну, думаю, да? Он вялый какой-то, тихий и грустный. Что с ним такое? — значит ему действительно не показалось.

— Если бы я знал… — обреченно произнес Хван, — Я пытался с ним поговорить и не один раз, но он избегает этих разговоров и не принимает мою помощь, если я пробую что-то сделать для него. Это так странно… Поэтому-то я и думаю, что что-то не так. Но понять, что конкретно я не могу, и меня это убивает.

— Попробуй поговорить с ним еще раз. Скажи, что тебя беспокоит его состояние и прочее, я не думаю, что Феликс будет тебе врать, он же тебе доверяет, — предложил Ли, — Ну а если не получится, то ты скажи, будем что-нибудь другое думать. Джисона подошлем, я не знаю, но выясним. Ты сам, главное, успокойся на этот счет.

— Хорошо, ты действительно прав. Спасибо, Хо, — выдохнул Хенджин, понимая, что ему не казалось все это время, и проблема действительно есть. И нужно было ее решать.

— Да брось. Всегда пожалуйста.

После разговора с другом парню полегчало, в голове нарисовался план, а с поддержкой близких он точно сможет помочь своему возлюбленному, и это радовало. Рыбалка снова стала для него отрадой и отдыхом, а не попыткой сбежать от своих мыслей, и это, несомненно, было более, чем приятно. В молчании и своих собственных мыслях парням было вполне комфортно, именно ради такого они и организовали себе рыбалку сегодня, да и в прошлые разы тоже. В этом достаточно монотонном занятии было что-то медитативное, что помогало структурировать мысли и обдумывать что-либо, как, например, важные или не очень решения.

Тишина озера и между друзьями была разрезана звуком звонка телефона. То был телефон Хенджина, и его владелец весьма удивился тому, что кому-то понадобился сейчас, однако быстро расслабился, увидев знакомое «Ликси» в строке имени и улыбающееся лицо, стоявшее на фотографии контакта. Он никак не ожидал ничего такого, когда принимал звонок, однако то, что он услышал, заставило его сердце забиться чаще в бесконечном беспокойстве и сильнейших переживаниях.

— Джинни… прости… — все, что он смог разобрать сквозь всхлипы. Сердце его упало. Феликс продолжал тихо плакать, повторяя лишь эти два слова миллионы раз, но затем звонок резко прервался.

Что-то очень плохое случилось, парень был в этом уверен, но Хенджин же не мог просто сорваться и убежать на помощь, а потому виновато смотрел на друга. Тот, естественно, слышал непонятные просьбы о прощении, ведь в тишине было слышно многое, а потому сказал:

— Джи, иди, чего стоишь? — выгибая бровь, потому что он правда не понимал, почему Хван все еще был здесь, когда его парню плохо.

— А… как же… ты?.. — растерянно спросил тот.

— Я посижу еще, а потом занесу тебе твои вещи, идет? Не медли, ты же слышал, что с ним что-то случилось лучше моего, — поторапливал он.

— Хо, ты лучший. И спасибо тебе, — уже на ходу бросил парень.

— Не забудь потом рассказать, что случилось, — донеслось ему вслед. Хенджин успел бросить еле слышное «обязательно», а затем скрылся из виду.

Он шел, нет, бежал так быстро, как только мог, попутно звоня Ли, но тот не брал больше трубку. И это лишь прибавляло беспокойства. Что же случилось такого, что довело сына солнца до полного отчаяния? Оставалось только гадать… Эти минуты, что он бежал, были самыми мучительными в его жизни. Еле как дойдя до крыльца, Хенджин позвонил, но никто не открыл ему. Брюнету с две минуты пришлось думать, что же делать и как быть, но затем он вспомнил про запасной ключ. Бабушка Феликса, да и сам блондин как-то раз показали ему, где был ключ на случай чего, ведь Хван был вхож в этот дом и пользовался доверием его жильцов. И вот сейчас ему это знание очень помогло. Он нашел нужный горшок среди множества других, что были здесь же и наконец открыл дверь.

В доме было слишком уж тихо, Хенджин не знал что и думать также, как и не знал, что миссис Ли сегодня нет. Впрочем, через пару секунд Макс выбежал с лестницы, жалобно скуля, словно прося о чем-то. Хван подозревал, что собака не спроста выла, поэтому поспешил наверх, в комнату Феликса, а пес побежал за ним. Оттуда доносились всхлипы, которые их обладатель не особо-то и пытался сдерживать. Хван постучал в дверь, предупреждая о своем присутствии, и, не дожидаясь ответа, будучи слишком обеспокоенным, вошел внутрь.

Феликс сидел на полу, рядом со столом, и закрывал одной рукой лицо, вытирая слезы. Брюнет подлетел к нему, упав на колени.

— Солнце, солнышко, что с тобой? — встревоженно спросил он, пытаясь погладить Ли по щеке. Тот, однако, не дал этого сделать, — Ликси?

— П.. п-прости… — еле выговорил тот, — Прости, я… ужасный…

— Ты что такое говоришь? С чего ты это взял? — непонимающе вопрошал парень.

— Я… я… не.. сдержал слово, — после этого он показал свою левую руку, что была вся в порезах, — Я ужасный…

— Феликс… — Хенджин смотрел на порезы с такой болью, отдававшейся в его собственное сердце, что и сам был готов пустить слезу. Но этого делать было нельзя, по крайне мере, не сейчас. В данную секунду, в данный момент ему необходимо было помочь возлюбленному, а остальное могло и подождать, — Почему ты это сделал? Что случилось? — спросил он, заглядывая в заплаканные глаза.

— Я ужасный… — будто робот, повторил Ли.

— Это не так, — твердо заявил Хенджин.

— Я… я тебя не достоин… Ты… ты слишком… слишком… хороший…

— Ну кто тебе такое сказал? Откуда ты взял эти мысли, м? — пытался допытаться брюнет.

— Люди… вокруг тебя… Они все… идеальные. А я нет… Я проблемный… ужасный… сломанный…

— Ликси, это не так, ты же знаешь. Ты хороший, умный, интересный и открытый. Ты прекрасен, солнце, я не понимаю…

— Почему… ты это говоришь? — перебил его Феликс.

— Потому что я люблю тебя. Слышишь? Люблю, — словно маленькому ребенку, объяснял он, — Очень сильно. Знаешь, я… последние года два смотрю только на тебя, — понизив голос до шепота, признался Хенджин, — Поэтому я не понимаю, почему ты думаешь, что… м-м, не знаю, как и сказать. Не понимаю, почему ты думаешь, что не достоин меня, когда это совершенно не так. Просто… почему вдруг ты так решил? — ответа не было. Блондин будто сквозь него смотрел, — Ликси, поговори со мной, прошу.

— Я… твои знакомые, твои друзья, — начал он, делая паузы между словами, пытаясь формулировать предложения, — Все они… идеальные. Не знаю, как еще сказать. Спортсмены, отличники, общественные деятели и прочее. А я… не такой. У тебя со мной много проблем, да даже сейчас. Я… суицидник, — его встретил недовольный взгляд возлюбленного, — Это ведь так, Джинни… Я больной, и никак не подхожу под рамки хоть немного идеального. Поэтому… я думаю, что ты можешь найти себе лучшего человека, чем я, и… Эти мысли… болезненные. И навязчивые. Поэтому… я… сорвался… Прости, — Феликс снова хотел разрыдаться или изувечить себя.

— Солнце, ты говоришь про каких-то идеальных людей, но они не имеют отношения к тебе, потому что никогда не будут тобой. Да, ты не они, но ты это ты. И мне не нужен идеальный Феликс, понимаешь? Мне нужен настоящий Феликс. С проблемами, загонами, с твоими настоящими качествами и талантами, с твоими недостатками, — мне нужен ты, а не идеальная и недостижимая версия тебя. Я люблю тебя и со всем этим, и буду продолжать любить, потому что с проблемами или без них ты все еще невероятный человек. Я… не променяю тебя ни на кого, обещаю, — поклялся он, искренне веря в свои слова.

— Джинни, я так люблю тебя… — на одном дыхании выговорил Ли и потянулся за объятиями, самыми нежными, трепетными и теплыми, — Но… я сорвался… Столько времени… в пустую… Прости…

— Эй, все нормально, — Хенджин взял его лицо в свои руки, — Так… бывает. Это ведь жизнь. Но посмотри, как долго ты продержался. Я верю, что ты сможешь побороть это, пускай и не с первого раза. И я буду рядом, чтобы помочь, хорошо? — кивок и взгляд полный благодарности, — Вставай, давай обработаем все.

Вот уж не мог Хенджин подумать, что когда-либо еще будет заниматься обработкой порезов своего возлюбленного, однако жизнь неимоверно чудна и изменчива; случайная цепь совпадений или же решений, может, и не совсем случайных, привела именно к тому моменту, в котором двое находились сейчас. Можно ли было этого избежать? Однозначно да. Но были ли они оба в силах это сделать? Это явно вопрос посложнее.

***

— Радость, ну ты как? — тихо поинтересовался Хенджин, глядя на возлюбленного, который устроился у него на груди.

— Плохо, — одними губами ответил тот, — Мне так… стыдно… — голос вновь задрожал.

— Тш-ш-ш, — брюнет сразу принялся поглаживать его плечо, успокаивая. Феликс только-только успокоился, и им обоим точно не хотелось повторения истерики.

— Мне так стыдно перед тобой… И перед собой тоже… Я такой идиот…

— Не говори так, это же ложь, — Ли ничего не ответил, — Послушай меня еще раз, пожалуйста. Ты не.. идиот, не сломаный, не бракованный, не… не какой-то не такой. Ты просто… — он делал паузы, подбирая нужные слова, — Был в отчаянии, по крайне мере, я понимаю это так. А потому принял такое решение. Мы с тобой оба понимаем, что оно не самое правильное, но… Ты ведь не изменишь сделанного, ты же знаешь, да? Поэтому… пожалуйста, я прошу тебя, не вини себя в этом, не унижай себя, потому что порезы не сделали тебя таким, каким ты думаешь, и ты не заслуживаешь плохих слов в свой адрес. И… если честно, мне тоже больно, когда ты говоришь про себя так…

— Хорошо, — спустя пару минут ответил Феликс, обдумав слова парня, — Хорошо, я правда постараюсь. Но ты же знаешь, что это тяжело, поэтому…

— Знаю, Ликси. Все нормально, не переживай на этот счет, — будто прочитав его мысли, ответил тот, — Иди сюда.

Блондин подался чуть вперед и столкнулся с такими желанными и горячо любимыми губами. В поцелуях с возлюбленным, помимо нестерпимо приятных ощущений, Ли часто находил и поддержку, а также успокоение. Так было и в этот раз. Их поцелуй был сродни кругу, брошенному утопающему, соломинкой, за которую Феликс отчаянно цеплялся, в которой и было заключено его спасение. Хван, сам того не ведая, подарил парню маленькую частичку уверенности в себе и своих силах, ведь сказанное много раз и разжеванное донельзя, волей-неволей это отложится в голове, где-то на подкорке, — так и случилось здесь, и это явно было хорошо, ведь отложилась у Феликса не негативная установка, а наоборот что-то хорошее. Отстраняться не хотелось, но Ли все же сделал это, дабы заглянуть в глаза, которые, он знал, были полны любви, любви к нему одному. Он обратил свой взор, точно такой же, на Хвана. Парни лежали, глядя друг на друга, и улыбались достаточно долгое время, ведь как можно было не улыбаться, когда рядом с тобой такой человек? Естественно, что никак.

Спустя какое-то время Хенджин отвлекся от столь увлекательного занятия и, нащупав телефон, в заднем кармане любимых джинс, открыл галерею. Он нашел одно из самых обожаемых им фото своего парня и показал его тому со словами:

— Тебе нравится это фото?

— Ну-у… неплохое, — ответил Феликс, — А что?

— Знаешь, я тут подумал, — Хван сменил положение, сев на кровати, а Ли повторил за ним, — Я не хочу, чтобы ты ревновал меня, я понимаю, что это не то, что бы твои мысли, но все же. В общем, если кратко, то я хочу запостить это фото в Инстаграм, если ты не против.

— Т-ты серьезно? — неверяще переспросил блондин. Хенджин кивнул, — Ты правда хочешь всем рассказать о нас?..

— Только если ты готов и тоже хочешь этого. Но тут есть и эгоистичный мотив, — он посмеялся, а возлюбленный уставился на него непонимающим взглядом, — Я очень хочу показать всем, какой замечательный человек мне достался, — лучезарная улыбка, а Феликс тем временем залился краской.

— Я думаю… что не против, но… Ты же понимаешь, что не все хорошо к этому отнесутся, да?

— Да, понимаю. Я готов взять на себя эту ответственность и защищать тебя в случае чего, это ведь прежде всего мое желание, — твердо заявил брюнет.

— Я не против, все хорошо. Можешь выкладывать, — после слов Хенджина, Ли вдруг почувствовал себя рядом с ним, как за каменной стеной, ведь ради него, ради них Хван был готов был столкнуться с гомофобами, осуждением и непониманием. Феликс это очень ценил, ведь это значило, что брюнет действительно любит его.

Невольная улыбка сама появилась на лице при виде Хенджина, который сосредоточенно что-то делал в своем телефоне, но не давал посмотреть, что именно. Через пару минут он с такой же улыбкой до ушей попросил Феликса зайти в Инстаграм. На аккаунте возлюбленного был один новый пост: то самое фото с подписью «он = любовь» и отметкой профиля блондина. Ли буквально закричал в подушку, а затем кинулся на Хвана с объятиями. Неужели это правда? Поверить трудно, но это и правда так. Настолько счастливым парень ощущал себя уже довольно давно, а оттого это чувство будто было раз в двадцать сильнее.

— Джинни, а давай повторим одно фото? — решился наконец Феликс. До этого ему было страшно и неловко просить об этом, но сейчас обстоятельства располагали.

Хенджин согласился, и Ли показал ему фото, о котором мечтал, но думал, что Хван не оценит и поднимет его насмех. Брюнет с радостью принял предложение, увидев фото, он даже еще больше заулыбался. Очевидно, оно ему понравилось. Суть фотографии состояла в том, чтобы пара встала напротив зеркала и поцеловалась, закрывая при этом поцелуй телефоном. Ничего сложного. Однако у парней не с первого раза получилось встать красиво и так, как надо, однако получилось же. Ли расположил свои руки на плечах возлюбленного, а тот, в свою очередь, одну из рук устроил на тонкой талии, другой же держал телефон. Итак, спустя несколько попыток у них вышли хорошие фото, и они оба запостили их в свои профили в Инстаграме. Феликс, ко всему прочему, выложил также и их совместные фото с дня рождения брюнета, ведь все еще был в восторге от них, и добавил в подписи кучу сердечек. Ну а что в этом такого?

Остаток дня они провели вместе, однако следующий день — нет. Хенджин все же очень хотел порыбачить, а Феликс чувствовал себя достаточно хорошо (читай: сносно), чтобы не забирать у возлюбленного и второй выходной. Хван, впрочем, все же пришел, но вечером, желая утром вместе поехать в школу. Естественно, подобное его желание не было продиктовано лишь стремлением провести с Ли время. Конечно, это было одной из причин, но главной все же была другая. Почти вся школа видела их совместные фото, ведь на Хенджина был много кто подписан, и завтра, парень даже не предполагал, но твердо знал, что на них обоих будет обращено пристальное внимание, и, вполне возможно, не в самом хорошем ключе. И он хотел по возможности защитить блондина от этого или же, по крайне мере, просто быть рядом, если вдруг тот не справится с натиском множества взглядов, которые явно будут осуждающими в большинстве своем. Поэтому сейчас брюнет уже засыпал со своим чудом в обнимку, мысленно готовясь к завтрашнему дню, обещавшему быть сложным.

***

Случилось так, как Хенджин и предполагал.

Стоило им зайти в салон автобуса, как почти все взгляды стали прикованы к ним. Благо Феликс был слишком сонным сейчас, чтобы что-то такое заметить, а сам брюнет просто игнорировал несколько десятков пар глаз. Ли улегся на плечо парня и снова уснул, так и не застав множества любопытных взглядов по дороге до школы. И это было невероятным облегчением для Хвана, ведь это значило, что у Феликса будет чуть меньше тревоги сегодня. Впрочем, несмотря на большое внимание к их скромным персонам, доехали они нормально.

Около школы парней встретил восторженный Джисон, который все еще не мог отойти от увиденного в социальной сети. Еще вчера он успел проесть обоим Ли весь мозг и явно собирался сделать это и сегодня, причем прямо сейчас. А у парней и выбора особого не было, ведь шли они все вчетвером на совместный урок, а потому от Хана не отделаться. В перерывах, когда русоволосый набирал в легкие кислород, дабы начать очередную тираду, Хенджин успел сказать Феликсу, чтобы тот был готов ко множеству взглядов и, если что, дал Хвану знать, что не все в порядке. Ли согласно закивал, а компания тем временем направилась в помещение.

Люди, до этого занимавшиеся своими не слишком уж интересными делами, сразу откладывали все, стоило им увидеть Хенджина и Феликса. Многие просто молча смотрели, но многие и шептались. Блондину под таким колоссальным натиском внимания было до жути некомфортно, но ощущение Хенджиновой ладони в его собственной и понимание, что он сам и принял решение, послужившее причиной этого, как-то прибавляли ему сил, дабы все это вынести. И он смог, он дошел до нужного класса совершенно спокойно, будто его и не беспокоили назойливые подростки вокруг. Это по праву можно было считать победой, хотя парень и испытал большой стресс. Он устало облокотился о Хвана и прикрыл глаза буквально на пару минут, но потом звонок и начало урока заставили его проснуться и собраться с силами для активной мозговой деятельности.

Урок шел своим чередом ровно до того момента, как на их с брюнетом парту не прилетела записка непонятно откуда. Вот и началось… Стоило бы ее открыть, и именно эту задачу принялся выполнять Ли. Честно говоря, он морально настраивал себя на то, что на клочке бумаги будут написаны различные оскорбления, но каково же было его удивление, когда он и возлюбленный прочитали:

«Вы такие смелые. Восхищаюсь вами. Так держать!»

Написано не слишком аккуратно, будто второпях. Парни стали озираться по классу и нашли отправителя, посмотревшего на них с нескрываемым восторгом и улыбкой. Оба улыбнулись в ответ. Записка однозначно подняла им настроение. Конечно, это было тем, чего парни меньше всего ожидали, однако явно тем, что им обоим было необходимо. Остаток урока, впрочем, как и учебное время, прошли нормально.

Но стоит все же сделать оговорку, что не весь учебный день был таковым. Почти под самый конец, когда Феликсу и Хенджину оставалось лишь посетить физкультуру, они, естественно, шли по коридору в направлении раздевалки и мило болтали о чем-то своем, будучи уже довольно спокойными насчет своего каминг-аута, ведь ничего плохого, за исключением пары косых взглядов, не случилось. В общем-то, как можно было понять, никто из пары не ожидал ничего плохого, однако это плохое все же настигло их. И явилось оно в лице четырех парней, внезапно преградивших им дорогу. Ли и Хван инстинктивно замерли, но не увидев опасности, хотели было двигаться дальше, ведь до начала урока оставалось не так уж много времени; один из вставших на их пути заговорил:

— Ну вот вы и попались, — нахальная улыбка.

— Что ты имеешь в виду? Дай нам пройти, — сказал Хенджин, нервно поглядывая на время на дисплее телефона. Всего-то пять минут осталось…

— Э, нет, вы никуда не пойдете. Думаете, что можете долбиться в зад, и все будет хорошо и радужно? — не слишком уж приятная компания засмеялась с этой «гениальной шутки».

— Господи, какая тебе разница? — вмешался Феликс, чтобы неожиданно как для него самого, так и для Хвана.

— Вы ошибка природы, гребанные педики, вас не должно существовать! — начал повышать тон их главарь.

— Так и скажи, что завидуешь, что этот красавчик мой, — не смог удержаться брюнет. Это того стоило, ведь лица всех четырех были просто бесценны.

Однако в следующий момент было уже не до смеха, ведь главный, а по совместительству, самый тучный из четверки, замахнулся и хотел было ударить Феликса, благо Хван отреагировал чуть быстрее. И все же недостаточно быстро, чтобы самому не получить по лицу. Тупая боль разлилась где-то в районе щеки, и не успел он опомниться, как снова получил по лицу. Все происходило слишком быстро, лишь через пару секунд парень смог выставить руки перед собой в защитной позе, и весь удар стал приходиться на них. Было больно.

Да и Феликсу было не лучше. Пускай Хенджин и смог защитить его от одного удара, от последующих все же не сумел. Ли слишком растерялся, а потому застыл в ужасе и через пару секунд после того, как один из задир повалил его возлюбленного, он и сам оказался на холодном полу, а сверху на него уселся какой-то парень. Тот, не церемонясь, начал избивать его, тут же разбив губу. Блондин еле как выставил руки, но у него не было много физической силы, а потому нападавший запросто убрал их и готов был наносить новые удары, если бы не подоспевшие учителя и охрана. Они оттащили зачинщиков от Хенджина и Феликса и помогли двоим подняться. Парней отправили в медкабинет под присмотром учителя физкультуры, который должен был вести у них урок, а их обидчиков повели в другую сторону.

У обоих перед глазами все плыло, особенно у брюнета, которому, несомненно, досталось больше, и они хватались друг за друга, как за свое единственное спасение. Впрочем, это было недалеко от истины. Они дошли на удивление быстро и медсестра посадила их на одну из коек, чтобы обработать раны, а пока она отошла, Феликс чуть сильнее сжал руку возлюбленного, тихо спрашивая:

— Джинни… Ты как?

— Не очень… — ответил тот, ведь сфокусироваться на чем-то было слишком тяжело, все тело болело, и единственное, что удерживало его от того, чтобы закрыть глаза и уснуть, было ощущение Феликсовой руки в его собственной, — Все болит. А ты?

— Также… Спасибо, что защитил, — добавил он.

— Я же… не смог…

— Ты смог, Джинни, — пускай его самого и разукрасили, Ли все равно был бесконечно благодарен возлюбленному, что тот хотя бы попытался его оградить от этого.

Их перешептывания были прерваны медсестрой, которая вернулась со всем необходимым. Пока она обрабатывала раны парней, учитель физкультуры рассказал ей, что случилось, дабы у нее не возникло вопросов. Меж тем в помещении появилась еще одна женщина, — директриса. Она дождалась, пока сотрудница сделает свою работу, а после попросила всех выйти, чтобы поговорить с подростками наедине.

— Расскажите, из-за чего вас избили, мне нужно понимать, ведь у вас обоих довольно серьезные травмы. Что-то не поделили или что?

— Как вам сказать… — начал было блондин…

— Из-за ориентации они нас избили, — … но был прерван резким высказыванием Хвана, — Не говорите об этом нашим родственникам, пожалуйста…

— Хорошо, я не скажу, но вы сами тогда все объясните, — пообещала женщина, — Вам повезло, что по школе стоят камеры. Но они не пишут звук, к сожалению. Что они вам говорили?

— Что мы пидоры и долбимся в зад, — с отвращением процитировал Феликс, — А Хенджин ответил им, что они просто нам завидуют. И они взбесились и полезли в драку.

— Поняла вас. Спасибо, что рассказали. Скажите номера ваших родителей, я позвоню им, чтобы они забрали вас. Несколько дней можете посидеть дома, чтобы восстановиться, но занимайтесь дистанционно по возможности, хорошо? — в ответ она получила кивки, а затем она узнала номера телефонов их старших и рассказала о ситуации. В итоге обоих смогла забрать только бабушка Феликса, ибо родители Хенджина были буквально на другом конце страны сейчас из-за важной встречи на работе и чисто физически не могли ничего сделать, однако были очень взволнованы.

Отец Хенджина оперативно связался с миссис Ли и попросил ее присмотреть за сыном, ведь они не могли вернуться раньше конца недели, так уж получилось. Женщина не стала отказывать, а мистер Хван чуть позже перевел ей некоторое количество денег, чтобы брюнет не был в доме Ли нахлебником, и еще немного сверху в качестве благодарности.

Парни еле дошли до дома Феликса, будучи очень уставшими, к тому же, тела обоих нещадно болели из-за побоев. Миссис Ли отпустила их отдыхать наверх, однако перед этим все же расспросила, из-за чего они получили столь жуткие увечья.

— Мы на физкультуру шли, и они нам загородили дорогу. Начали кидаться колкостями, может, мы просто не понравились им чем-то, а Хенджин ответил им тем же. Они и взбесились. А никто из нас не успел отреагировать, — пояснил парень за них двоих, ведь у Хвана сил почти не было, но он все же согласно кивнул, подтверждая рассказ. Ли, по сути, ничего и не утаил, и душа его была чиста на этот счет. Бабушку устроил ответ, и она позволила им идти отдыхать.

Добравшись до комнаты Феликса, они не без усилий переоделись, блондину пришлось помогать своему парню, ведь руки у него очень сильно болели из-за синяков, но все же оба справились с этой задачей. После без слов завалились на кровать и уснули рядом, ведь на объятия нужны были силы, хотя бы какие-то, а этим ресурсом никто из них сейчас не располагал.

***

Проснулся Хенджин в одиночестве и холоде Феликсовой кровати. Самого же блондина он найти нигде не мог, пошарившись глазами по комнате, он обнаружил, что был действительно один. Сначала он не придал этому особого значения, блондин мог банально проснуться раньше и быть внизу с миссис Ли, и пошел заниматься утренней рутиной в одиночестве. Стоит отметить, что оба проспали довольно долго, аж до следующего утра, ведь стресс да и травмы тоже сказались на организмах обоих. А возвращаясь к тому, что имело место происходить сейчас, то Хван собирался уже было пойти вниз, чтобы поесть и найти возлюбленного, как тот сам появился на пороге комнаты, но вел себя как-то странно, скрывая лицо, да еще и надев маску зачем-то.

— Ликси? Тебе зачем маска? Заболел что ли? — стал спрашивать брюнет, подходя ближе.

— Нет, — ответил тот немного измененным голосом, — Просто… губа опухла очень сильно…

— Покажешь?

— Только не смейся, — со всей серьезностью попросил тот и снял маску.

Его разбитая губа действительно очень сильно распухла, к тому же, и отекла, зрелище было то еще, однако ни о каком смехе не могло быть и речи. Отчего-то Хенджин почувствовал укол вины. Это все он; из-за него Феликс выглядел так; он не смог защитить самое дорогое для него, так кто же он после этого?..

— Ликси… — он прижал парня к себе, поглаживая светлые волосы. Пытался сказать «прости» без слов, — Болит?

— Да, есть такое, — с облегчением произнес тот, уже насмехаясь над самим собой, что успел подумать, будто Хван и правда стал бы смеяться над таким. Он же… не такой, как те парни…

— А ты мазал чем-нибудь? — засыпал его расспросами брюнет.

— Пока еще нет, бабушка как раз пошла за всем необходимым для нас, не беспокойся. А пока пойдем, тебе надо поесть.

Без лишних слов Хенджин пошел за Ли. Они поели, а после вернулась бабушка Феликса и начала их лечить. Каждому дала нужные мази и таблетки, а после отпустила восвояси. Парни вновь вернулись в комнату Феликса, однако ненадолго, ведь нужно было еще погулять с Максом. Этим и занялись, а после какое-то время провели за учебой, не мешая, но даже помогая друг другу.

Так и прошла неделя, а затем еще пару дней, которые они провели уже не вместе, ведь вернулись родители Хенджина, а потому тот возвратился в отчий дом. Друзья приходили к ним, пока двое были вместе, и непременно интересовались их самочувствием, а также рассказывали последние новости школы. Так, например, обоим стало известно, что их обидчиков отстранили на две с половиной недели и занесли этот эпизод в личное дело, что было вполне себе неплохим наказанием. Можно сказать, что справедливость торжествовала.

***

Наконец они снова увидели друг друга. Соскучились. Феликс с Хенджином увиделись лишь в школе, тепло обнявшись, ведь пару дней до этого у них совсем не было возможности встретиться лично. Они все еще залечивали свои раны, и только сегодня старшие отпустили подростков в школу, посчитав, что Ли и Хван вполне себе восстановились. Сегодня на них уже не было устремлено столько взглядов, как когда они пришли впервые после каминг-аута, ведь прошло уже полторы недели, и поскольку, никто, кроме Минхо и Джисона, не имел возможности их видеть и о чем-то расспросить, интерес к их отношениям заметно остыл. Это было даже хорошо, ибо Феликс, не слишком любивший чужое внимание, мог чувствовать себя достаточно спокойно. Особое спокойствие ему придавало знание, что те, кто избил его и возлюбленного, все еще наказаны. Хотелось верить, что их пути больше не пересекутся.

Об избиении, ожидаемо, знала вся школа. Но не только потому, что сплетни в столь маленьком городе разносятся быстро, но еще и потому, что директор выступила с заявлением сразу после произошедшего и назвала данное поведение в отношении кого-либо недопустимым и аморальным. Плюсом ко всему, она увеличила наказание за любого рода избиение, не только лишь на почве ориентации. Ученики были рады подобным изменениям, хотя они и произошли из-за не слишком хорошей ситуации. Многие сочувствовали парням, ведь то, что с ними произошло было крайне несправедливым. Когда Феликс с Хенджином вернулись в школу, некоторые выразили им словесную поддержку, и это было довольно приятным дополнением дня.

В общем и целом жизнь вернулась в привычное русло, и каминг-аут, кроме сего неприятного случая, никак на них не повлиял. Им обоим стало казаться, что все, как и прежде, но что не нужно теперь скрываться в школьных туалетах или темных углах, чтобы чмокнуть возлюбленного или же ходить с ним за руку, влюбленно глядя на того. Да и состояние Ли после пережитого стресса начало потихоньку улучшаться, ведь новых подобных переживаний он пока что не испытывал. Парень знал теперь, что ему не было смысла ревновать Хвана к кому-либо, потому что все знали об их отношениях, да и обидчиков не было поблизости, а оттого он стал приходить в норму. Не терзал больше себя мыслями о том, что он не достоин Хенджина, ведь это было совсем не так. Конечно, эти домыслы появлялись в его голове, но он подавлял их, доказывая самому себе беспочвенность сих рассуждений. Брюнет уже через столькое с ним прошел, даже поплатился за свою любовь, как и блондин, но они все еще были вместе, и это действительно значило очень многое, особенно для любителя накрутить себя по имени Ли Феликс.

И все действительно начинало казаться хорошим, однако всегда и в каждой истории есть пресловутое «но». И в этой истории этим самым «но» вновь стал человек, уже досадивший парню, а именно Мэтт Пратт, тот, кто был зачинщиком избиения. Ли уже и думать о нем перестал, однако тот решил все же напомнить о себе. В тот день, когда имели место быть эти события, парень действительно начал думать, что все наладится, что теперь уж точно все будет хорошо и что больше он не станет прибегать к селфхарму, а потому с утра он взял с собой пачку лезвий, — последнюю в его «арсенале», — дабы ее выбросить где-нибудь после школы, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов. Он мимолетом вспоминал о ней, больше думая о делах насущных: учебе и прочем. Тот день также был весьма обычным и не примечательным, стоит обратить внимание и на это обстоятельство.

В общем-то, жизнь шла своим чередом, и уже скоро должен был начаться последний урок, когда на телефон Ли пришло новое сообщение. Он не ожидал ничего такого: писала бабушка, наверняка для того, чтобы уточнить что-то бытовое или по учебе. И Ли совсем не ожидал увидеть там следующие сообщения: первое было переслано от неизвестного номера и было оно о том, что Феликс с Хенджином встречаются. Просто так, без называния себя, без доказательств, — лишь факт, заставивший парня, однако, побелеть и облиться холодным потом. А вторым сообщением бабушка спрашивала, правдой ли было написанное. И что ей ответить Феликс совсем не знал, единственное, что он знал, — так это то, что его накрывает сильнейшая паника, и пока не было слишком поздно, он буквально вцепился в руку возлюбленного, который стоял рядом, смотря на него глазами, полными страха.

— Солнце? Что случилось? Тебя что-то испугало? — спросил Хван, глядя на блондина.

Вместо ответа Ли лишь показал ему сообщения от бабушки и продолжил смотреть немигающим и, в какой-то мере, стеклянным взглядом. Хенджин быстро пробежался глазами по тексту и сам в момент испытал страх. Кто-то намеренно рассказал о них, чтобы создать эту ситуацию и привнести в их жизнь стресс и страх, это было очевидно, но только вот кто это мог быть?.. Ответ не заставил себя долго ждать и появился прямо перед ними, перекрыв своей толстой тушей свет.

— Ну как тебе мой сюрприз? — ехидно поинтересовался Мэтт, — Понравился?

— Ах ты… — брюнет был готов сам стать зачинщиком новой драки и получить наказание, лишь бы надрать этому животному зад.

— Джинни… — … но Феликс одним своим тихим обращением к нему, полным страха и беспомощности, и чуть различимым касанием руки к его собственной ладони, остановил его от рокового шага. Правда, не факт, что надолго.

— Из-за вас, гребанные педики, меня отстранили на целых две с половиной недели. Не то, чтобы мне было обидно, но, скажем так, довольно неприятно. Я просто отплатил вам той же монетой, — он рассмеялся отвратительным смехом, походившим на чьи-то предсмертные судороги, — Наслаждайтесь, — а после ретировался.

Хенджин, как мог, сдерживал себя от того, чтобы не догнать и не врезать Пратту, потому что он понимал, что сейчас не время, нельзя, да и это не главное. Теперь им обоим придется разбираться с новой проблемой: принудительным каминг-аутом. Феликса тем временем начало трясти из-за страха.

— Ликси, слышишь меня? — непонятный кивок в ответ и тихое:

— Джинни… мне страшно… Я не смогу вернуться домой…

— Давай уйдем? Сейчас. Ко мне. Тебе нужно успокоиться, а здесь ты не сможешь этого сделать, — «да и я тоже».

Предложение было встречено согласием, и парни покинули территорию школы, не задумавшись даже на секунду, что это могло иметь последствия. Сейчас для них было более важным придумать, что делать в сложившейся ситуации. До дома Хвана они дошли в тишине, ощущая присутствие другого лишь благодаря рукам, сцепленным в крепкий замочек. Но также брюнет ощущал, что его парня потрясывало, явно из-за стресса. Уже будучи в помещении, Хенджин первым делом заварил им обоим ромашковый чай, ведь читал, что это помогает почувствовать себя спокойнее, а Феликс покорно все выпил. Однако ни одному из них это совсем не помогло, успокоиться не могли, соответственно, думать о чем-то — тоже.

***

Парни сидели у Хенджина в комнате, когда Ли снова накрыла волна паники.

— Джинни… Джинни… — лепетал блондин, будто не видя ничего и никого перед собой.

— Я здесь, я рядом, Ликси, — аккуратно взял его руку в свою, доказывая это.

— Страшно… Мне так… страшно… Что делать?..

— Я понимаю, солнце, — Хван старался говорить, как можно спокойнее, хотя, по правде сказать, он чувствовал почти то же самое, что и возлюбленный, — Понимаю тебя. А что делать… Я пытаюсь придумать, правда. Решение обязательно найдется, веришь?

— Хочу верить… Но… если нет? Если бабушка не примет меня… нас?.. Что тогда?

— Тогда… мы с тобой закончим школу и уедем отсюда, и тебе не будет так больно, — предложил парень, видя этот вариант самым логичным. Однако из карих глаз напротив неожиданно начали литься слезы.

— Я… я… я так хочу… — задыхаясь, произнес он, — Так хочу, чтобы все было хорошо… Чтобы… не… не нужно было… бежать… Не хочу бежать…

— Иногда просто не бывает другого выхода, солнце. Мне жаль, — искренне сожалея, сообщил ему Хенджин.

— Зачем… он это сделал? Зачем… — будто себя, спрашивал Ли.

— Потому что он плохой человек. Узкомыслящий, понимаешь? — Феликс часто закивал, и слезы полились еще более сильным потоком из его глаз. Хван решил, что нужно попытаться остановить истерику парня, ведь все становилось только хуже, — Ликс, Ликси. Нужно успокоиться. Смотри на меня, пожалуйста, — почти невидящий взгляд обратился к нему, — Давай мы… подышим с тобой. Сделай глубокий вдох, — он показал на своем примере. И блондин, пускай ему и было тяжело это сделать, все же попытался повторить, — Молодец. А теперь выдыхай, — он сам тоже выдохнул, выпустив весь воздух из легких, — Очень глубоко, насколько сможешь глубоко. Да, вот так. Давай еще раз.

За этим занятием они провели долгие минуты, больше похожие на дни или недели, и, по счастью, Феликс постепенно начал успокаиваться. Слезы больше не падали на пол, не обрамляли веснушчатые щеки, не блестели больше соленые реки, лишь их полусухие русла. Хенджин и сам даже немного успокоился, все-таки именно глубокое и осознанное дыхание помогает.

Именно в этот момент телефон брюнета зазвонил, отдавшись вибрацией. Хван посмотрел на дисплей и с ужасом обнаружил, что звонила бабушка Феликса. Естественно, он не мог сказать об этом возлюбленному, который еще не до конца успокоился, но и не взять тоже отчего-то не мог. Она же явно беспокоилась… Поэтому парень принял решение соврать сейчас, но потом обязательно рассказать правду.

— Ликси, мне мама звонит. Я отойду буквально на две минуты, хорошо? Принесу нам воды заодно. Посидишь один? — слабый кивок, после которого парень вышел из комнаты, пулей сбежав на первый этаж.

Он еще с несколько секунд смотрел на экран, где все еще был входящий звонок, а потом все же принял его с тяжелым сердцем.

— Хенджин! Боже, наконец-то, — с явным облегчением произнесла она, — Здравствуй, я так рада, что ты взял трубку.

— Здравствуйте, миссис Ли, — бесцветно ответил тот.

— Скажи, Феликс сейчас с тобой? — первым она задала самый интересующий ее вопрос, ибо безопасность внука была важнее всего.

— Да, он у меня, не беспокойтесь.

— Хенджин… — слышно было, что женщина собиралась с силами, чтобы озвучить свои мысли, — Скажи, это правда?.. Что вы встречаетесь?.. Не ври мне, прошу, скажи, как есть.

— Правда, — на выдохе произнес он, даже не представляя, что сейчас будет и чего ожидать.

Повисло напряженное молчание, и пока никто не решался его прервать, однако миссис Ли все же понимала, что раз уж она начала этот разговор, то ей же и нужно продолжить его, потому что, очевидно, Хенджин не в силах.

— Спасибо, что сказал, — наконец подала голос миссис Ли, — Ты сможешь убедить Феликса, чтобы он пришел домой, и мы поговорили? Мне… не совсем понятно все это, но я не собираюсь злиться или что-то такое, просто… Хочу, чтобы он был счастлив, пускай для меня ваши… отношения и странны немного. В новинку, скорее.

— Я поговорю с ним, миссис Ли. Но не сейчас и вряд ли даже сегодня; у Феликса была истерика последние пару часов, он не сможет нормально реагировать сейчас. Я напишу вам позже об этом.

— Хорошо. Спасибо, Хенджин. Я даже рада, что ты есть у Феликса, — неожиданно призналась она, — Ты хороший человек.

— Спасибо вам… Я пойду.

Он завершил нелегкий разговор и написал матери с вопросом, когда она и отец собирались вернуться. Скоро, буквально через пару секунд пришел ответ: поздно вечером, даже ночью. Ну и отлично. Где они оба были, парня волновало не слишком сильно. Взяв два стакана воды в руки, он пошел наверх.

Когда Хенджин вошел, то увидел, что Феликс сидел весь скукожившись, подобрав колени под себя, положив на них руки и уронив на те голову. Неужели ему снова стало плохо? Поставив воду на тумбочку, Хван быстро оказался у возлюбленного.

— Ликси? Ты чего? Что случилось? — в ответ он услышал тихий всхлип, от которого сердце упало. Все напрасно, он не смог… — Солнышко?..

— Прости, прости, прости, — зашептал блондин, однако Хван совсем не понимал, за что тот извинялся, — Я такое ничтожество, такой идиот. Такой слабый и беспомощный. От меня одни проблемы… Прости, прости…

— Что ты такое говоришь? Почему ты снова так думаешь? — пытался выяснить брюнет, ошарашенно смотря на парня.

— Я… я снова сорвался… — «что?..», — Прости, я слабак, я не могу… Ничего не могу, кроме как калечить себя и причинять тебе боль, прости…

— В смысле «сорвался»?.. — он не хотел, отчаянно не хотел верить в услышанное.

— Коробка… там, — указал Хенджину за спину, но чуть левее, — И лезвие тоже. Забери их, прошу, я… Прости…

— Покажи порезы, пожалуйста, — бесцветно сказал Хван, даже не зная, что и думать. Отвратительный день, ужасные стечения обстоятельств. Чертов Мэтт, чертово сообщение.

— Я не могу нормально реагировать на стресс, прости… я ничего не могу… Не могу… Ничего… Совсем ничего…

— Не говори так, солнце, — прервал его брюнет, не в силах слушать этот поток самооскорблений, — Откуда у тебя лезвия?

— Были давно еще… Я не смог выкинуть, но хотел сделать это сегодня… Я… я думал, что теперь смогу без них, но… нет… Это зависимость. Я наркоман…

Хенджин поднял возлюбленного на ноги и отвел в ванную, чтобы обработать раны. Было больно смотреть на кровавые отметины несчастливой судьбы, было больно осознавать собственную беспомощность перед невозможностью помочь любимому человеку, было отвратительно понимать, что, кажется, болезнь Феликса возвращается, раз он стал срываться раз за разом. И было так неприятно принимать собственную правоту насчет решения Ли не продолжать терапию и лечение. Ну почему жизнь складывается именно так? Почему лучик солнца должен старадать? Почему этот чертов бог так не любит веснушчатое счастье? За что наказывает? За что презирает? Сколько еще бедному парню придется вытерпеть ради своего счастья или хотя бы капли спокойствия?

Хенджин не заметил, как начал взывать к Нему, к тому, к кому обещал, нет, клялся, никогда не обращаться больше из-за Его жестокости. И дважды он нарушал это обещание ради того, кого любил до Луны и обратно. Почему бог не мог оставить Ли в покое наконец? Почему?.. Увы, у него не было ответов на эти вопросы, и никто не даст их ему.

Однако ответы на вопросы уставшего, но все еще встревоженного Феликса у него были.

— Джинни… — позвал тот, посмотрев на возлюбленного. Он лежал на груди брюнета, греясь о того, — Ты… ты ненавидишь меня?

— Бред, Ликс. Не смей даже думать о таком. Никогда. Я люблю тебя, слышишь? — уверенно произнес тот, донося свои чувства до тревожного сердца.

— Но я же причиняю тебе столько боли, столько страданий…

— Любовь не всегда легка. Я же обещал тебе, что буду рядом в любом случае. Я привык сдерживать обещания.

— Ты… ты правда любишь меня? — очевидно, больное сознание разубедилось в этой мысли, и пыталось вновь найти ответы, которые уже были даны.

— Конечно.

— Я тоже… люблю тебя. Спасибо тебе, правда, спасибо, что ты есть…. Я даже не знаю, как еще выразить тебе это, но ты бесконечно важен для меня.

— Я знаю, солнце. И ты для меня тоже. А теперь тебе нужно отдохнуть, хорошо? — парень кивнул и устроился поудобнее, все также же прижимаясь к теплому телу, словно Хван мог исчезнуть в любой момент, а Феликс хотел бы исчезнуть вместе с ним.

Сон пришел не скоро и выдался беспокойным.

***

Плохо. Плохо. Плохо. Больно… Всюду мелькают странные образы, не имеющие четкой формы, силуэты скорее. Вспышки то тут, то там, что-то происходит. Силуэты ждут чего-то, к чему-то готовятся. Или же… Не важно. Не имеет значения. Сейчас уже ничего не имеет значения, лишь отвратительно липкое ощущение страха везде, оно обволакивает неприятно, сжимает в своих тисках, словно питон, обвивающий жертву своим смертоносным телом. Жутко. Тела будто и нет, словно ты и есть часть этого немого, почти незримого, непонятного торжества. Участник? Но почему? Как? Зачем? Слишком много вопросов начинает вертеться в голове, — ответа нет ни на один. Но вот странные приготовления закончены. Или лишь кажется? Некие существа, по видимому, перестали сновать, ведь ощущение страха притупилось немного, расположившись по правую и левую руку. Ждут чего-то. Или кого-то. Кто-то появляется из ниоткуда, но присутствие его ощутимо. Оно состоит из чистейшего отчаяния и безнадежности. И оно намного больше и масштабнее той дымки страха. Это тянет свои склизкие пальцы, покрытые слизью каких-то эмоций, пытаясь коснуться. Уворачиваться не получается, хотя очень хочется, да и бежать тоже. Тело ведь дымка. А оно все ближе и ближе, но приближается до ужаса медленно, заставляя чувствовать себя все хуже. Беспомощность, отчаяние. И все такое же сильное желание сбежать, но невозможность его осуществить. А оно все ближе…

Феликс проснулся в холодном поту. Отвратительный сон. Он сел на кровати, чтобы успокоиться, и обнаружил, что за окном была уже ночь, явно глубокая. Парень стал бегать глазами по комнате, чтобы найти что-нибудь знакомое, за что можно зацепиться взглядом и успокоиться. Он остановился на Хенджине. Тот спал, хотя больше уже просыпался, ведь явно не чувствовал тепла рядом. Ли продолжал смотреть.

— Солнце?.. — сонным шепотом позвал он, часто-часто моргая глазами, — Ты чего не спишь?

— Кошмар приснился.

— Оу, ну иди сюда, — брюнет притянул того к себе и начал поглаживать по волосам, незаметно вновь проваливаясь в сон, а блондин просто позволял ему это делать, потому что это успокаивало его самого, да и Хвана не хотелось тревожить, если быть честным. Так и заснули во второй раз, и, по счастью, остаток ночи прошел без кошмаров, или, по крайне мере, Феликс их не помнил.

На следующее утро нужно было идти в школу, однако Хенджин намеренно не стал будить Ли в нужное время, чтобы разобраться с их проблемой до конца, поэтому они проснулись ближе к полудню. Стоило Феликсу осознать, что они проспали, он тут же поддался панике, однако возлюбленный поспешил его успокоить:

— Эй, Ликси, все нормально, тише.

— Но мы же так сильно опоздали…

— Да, я знаю. Я отключил будильник, — парень непонимающе посмотрел на него, — Так, а вот сейчас, прошу, дослушай сначала, не паникуй, хорошо?

— Мне уже страшно, — ответил Ли, но был готов слушать. И что же такое серьезное собирался сказать ему Хван, что аж попросил не паниковать?..

— В общем, я сделал это специально по той причине, что… Вчера мне звонила не мама, а твоя бабушка, Ликс, — глаза блондина расширились от ужаса, — Спокойно, пожалуйста. Она за тебя беспокоилась, звонила и писала тебе много раз.

— Она спросила что-нибудь про нас, — не то вопрос, не то утверждение.

— Да. И я сказал ей правду. Она ответила мне, что все нормально на этот счет, но она хочет поговорить об этом с нами лично. Понимаешь, Ликси? Все нормально.

— Ч-чего? П-правда?..

— Угу. Она ждет, поэтому я решил, что мы можем сделать это сегодня. Да, знаю, что стоило спросить у тебя, но вчера тебе было не очень хорошо, поэтому, если не хочешь, то… — затараторил он.

— Нет, нам нужно поговорить, — прервал его парень, — Давай, пока я не передумал пойдем и поговорим, хорошо?

— Хорошо, но для начала надо собраться, пойдем тогда.

Хенджин был рад этому исходу, был рад, что Феликс согласился и что даже немного готов. Буквально через пару часов они все решат, состоится этот тяжелый разговор, и все будет почти, как прежде, все будет нормально.

Именно с этими мыслями Хван шел к дому Ли. Блондин же направлял все свои силы на то, чтобы не начать паниковать и не сбежать в страхе, ведь ему было безумно страшно. Даже несмотря на слова возлюбленного о том, что бабушка не говорила ничего негативного, он все еще боялся. Потому что быть не таким, как все непривычно, боязно, а признаваться в этом совсем не хочется, а особенно, если речь идет не просто о неформальных увлечениях, а об ориентации. Утешало его лишь присутствие Хенджина и то, что после этого все закончится и так стрессовать больше не придется. По крайне мере, хотелось на это надеяться.

И вот они уже подошли к дому. Хван нажал на дверной звонок, и дверь быстро открыли. В молчании они разделись и прошли на кухню, где уселись уже втроем, миссис Ли сидела напротив них. Брюнет, видя беспокойство парня, сжал руку того под столом, как бы давая знать, что он рядом и что не стоило так переживать.

— Честно скажу: я не знаю, как начинать такие разговоры и о чем нам с вами вообще следует говорить? Хм, давайте спрошу еще раз в таком случае, вы же встречаетесь? — начала бабушка Феликса.

— Да, — подтвердил блондин, пытаясь не отводить взгляда от нее, хотя это и было сложно.

— И… как давно?

— Около двух месяцев, — ответил Хенджин.

— Понимаешь, ба, мы не хотели говорить, потому что нам обоим страшно. Страшна твоя реакция и все такое, а не потому что… — зачем-то Ли начал оправдываться. Он и сам не мог объяснить себе причину своих слов, но чувствовал, будто должен был.

— Феликс, не оправдывайся, — прервала его женщина, — Я все понимаю. Но раз уж так вышло, что я знаю, то… Все нормально, я не против ваших отношений. Может, для меня это и непривычно и даже странно, но я приму это. Я же не могу не принять тебя, Феликс. И тебя, Хенджин, тоже. Просто дайте мне время, хорошо?

— Спасибо, миссис Ли, — тут же ответил Хван.

— Спасибо, ба, — вторил ему парень.

С сердца свалилась гора, не меньше. Все хорошо, все действительно хорошо. Бабушка приняла его, приняла их, и это заставляло его чувствовать себя просто волшебно. И Феликс вдруг вспомнил о вчерашнем селфхарме, очень сильно пожалев об этом. Ведь в действительности это совсем не стоило его переживаний, однако откуда юному созданию было об этом знать? Но это не отменяло факта появившегося чувства вины.

После разговора парни пошли в комнату Феликса, и там сначала оба вздохнули с облегчением, а затем Ли решился поделиться своими переживаниями.

— Знаешь, мне теперь действительно стыдно за порезы… Все это было беспочвенно…

— Вовсе нет, Ликси. Ты переживал вчера, я тоже; конечно, мы оба знаем, что селфхарм — это не выход, но твои переживания не появились на пустом месте. Не вини себя, пожалуйста.

Они поговорили еще какое-то время об этом, и Феликс более-менее успокоился на этот счет. Они разлеглись на кровати, так как разговор обоих утомил, а Макс, которому не досталось места, улеглся рядом, на ковре. Впервые за довольно долгое время они просто молча лежали, ощущая присутствие друг друга, не на ночевке, не во время сна, — просто лежали и слышали, как дышал другой. Ли понял, что очень соскучился по простому тактильному контакту, который не имел скрытых подтекстов, по этому ничегонеделанию, по Хенджину, по его поцелуям. Да, поцелуев ему сейчас да и в принципе Хенджина не хватало, а потому он решился попросить об этом.

— Джинни, — позвал он, приподнявшись на локтях, — Я… я так соскучился по твоим поцелуям, если честно…

— Я тоже, солнце, — чуть улыбаясь ответил тот, — Раз наши желания совпадают, то иди сюда.

Феликс послушно придвинулся ближе, но перед тем, как поцеловать столь желанные губы, сел на Хвана сверху, удобно устроившись на бедрах того. И губы их наконец столкнулись друг с другом, но не в грубом, совсем нет, нежном и трепетном поцелуе. Они и правда соскучились, сейчас парни это понимали, и потому целовать партнера было чем-то особенным и наполненным бесконечной любовью. Казалось, в этом мире сейчас не было никого, даже их самих, лишь только их губы продолжали делать заученные движения, растворяясь в неимоверном удовольствии. Поцелуи были так приятны, что не описать словами, будто это был их первый раз, когда оба лишь пытались понять что и как делать. Под веками взрывались миллионы фейерверков, — сверхновых, — так же было и где-то в груди. Душа тянулась к другой душе, пытаясь хотя бы коснуться, а лучше слиться воедино. Кожа касалась кожи. Впервые за долгое время они были рядом. Из-за того, что они лишь нежно касались друг друга, воздух и не думал заканчиваться, но Феликс все же чуть отстранился, не открывая глаз, чтобы прошептать, почти вплотную:

— Я так люблю тебя, — и снова поцеловал.

— Я тоже люблю тебя, — вторил ему возлюбленный и утянул в новый поцелуй.

А на душе разлился мед.

***

Пару дней после разговора с бабушкой Феликса все действительно было спокойно и даже хорошо, но ровно до того момента, пока до Хенджина не начала докатываться определенная мысль, которой он поспешил поделиться с Ли, не совсем, конечно, понимая, как правильно преподнести ему свои домыслы.

— Знаешь, я тут понял кое-что, — начал Хван, пока они шли со школы. Может, момент и не был самым подходящим, но что поделать.

— М? — заинтересовано спросил парень, не ожидая ничего такого, максимум, какой-нибудь необычный факт.

— Если Мэтт написал твоей бабушке, значит он напишет и моим родителям рано или поздно, — слабая улыбка Феликса потухла, — Я думаю, что это неизбежно…

— Ты хочешь что-то предпринять? — немного боязливо поинтересовался он.

— Вообще-то да… Но только с твоего согласия, солнце. Я… хочу рассказать им об этом до того, как он успеет отправить это сообщение. Чтобы это не было для них шоком и не обернулось скандалом. Хочу попытаться действовать на опережение, но только если ты тоже захочешь. Я понимаю, что ты можешь быть не готов еще раз проходить через подобное, но все же, наверное, я посмею тебя об этом попросить.

— Я… я согласен, — через пару минут выдал Феликс. Не то, чтобы он до конца обдумал эту мысль, но точно понимал, что возлюбленный прав, — Давай поговорим с ними.

— Спасибо тебе…

— Да брось. Ты уже пережил со мной это, я не могу отказать, — это неуважительно, так ведь? — брюнет, естественно, согласился. Какое-то время они провели в молчании, а затем Ли все же решил озвучить вслух свои переживания, — Тебе страшно?

— Да. Очень. Я совсем не знаю, какой реакции ожидать, и это пугает. Но то, что мы будем вместе немного успокаивает, правда. А ты что чувствуешь?

— Мне тоже страшно, но… Можно назвать это последним рывком? Тогда точно все будут знать, он да и никто другой не сможет манипулировать нами, думаю, это хорошо.

***

Нельзя быть готовым к двум вещам: к смерти в любом ее проявлении и к подобным разговорам, ведь реакция, да и сама суть неизвестны до непосредственного момента беседы. Неизвестность пугает, и сейчас это чувство было, как никогда прежде, сильно. Хенджин и Феликс решили не тянуть и сделать все на следующий же день, тем более, что родители Хвана оба были дома, да и был выходной. В общем, обстоятельства, если можно так выразиться, были благоприятными. С утра брюнет зашел за парнем, и уже вместе они направились обратно на судьбоносный, — не меньше, — разговор.

Мистера и миссис Хван они нашли в столовой, где те завтракали. Сегодня, как уже было сказано ранее, был выходной, а потому супруги могли позволить себе встать позже обычного и насладиться неспешной трапезой. Им еще не было известно, что она вскоре будет прервана.

Парни зашли в помещение, держась за руки: только так они могли чувствовать себя хоть сколько-нибудь спокойно. В нерешительности они простояли около тридцати секунд, когда мама Хенджина спросила у них:

— Мальчики, вы что-то хотели? — ведь они до сих пор и слова не проронили.

— Тут такое дело… — начал брюнет, собираясь с силами, дабы сказать эти несчастные несколько слов, — Мам, пап, нам надо вам кое-что сказать.

— Мы слушаем, Хенджин, — произнес отец, оторвавшись от чтения газеты. Да, он был настолько старомодным, что все еще предпочитал газеты новостной ленте телефона, и даже платил за них около пяти долларов в месяц.

— В общем, мы с Феликсом встречаемся, — выпалил он на одном дыхании, зажмурив глаза от переизбытка чувств, — его привычка в сложных ситуациях.

В комнате воцарилось молчание. Четыре пары глаз смотрели друг на друга, двое из них принимали решение, безумно важное для всех присутствовавших. Спустя минут пять молчания, которое, казалось, уже вот-вот должно было раздавить двух напуганных подростков, мама Хенджина подала голос:

— Что ж… я догадывалась. Поздравляю вас, — сказала она достаточно безразличным, но все же не раздраженным голосом. Это заставило Хвана-младшего выдохнуть, но ненадолго. Отец еще ничего не сказал.

— Чего? — одновременно произнесли Хенджин и его отец, не понимая. В смысле «догадывалась»? Женщина же не посчитала нужным отвечать, и снова молчание заполнило помещение.

— Хенджин, пойдем поговорим, — однако лишь на несколько секунд, ведь мистер Хван будто очнулся ото сна, — Феликс, посидишь тут? — блондин молча кивнул, а после оба, — отец и сын, — ушли в соседнюю комнату.

***

Хенджин зашел в комнату родителей вслед за отцом. Чего ожидать он совсем не понимал, ведь еще помнил, как отец пренебрежительно относился к тем, у кого «не такая ориентация», но также он видел, что сейчас реакция была довольно спокойной, как для его довольно вспыльчивого отца. Хвана-младший ведь унаследовал легкую раздражимость от него. Мистер Хван тем временем подошел к окну и какое-то время смотрел в него, пока брюнет стоял почти у самой двери, не смея шевелиться.

— Ты не пошутил? — зачем-то решил уточнить мужчина.

— Нет. Глупая была бы шутка, не находишь? — без тени сарказма, просто констатация факта.

— Нахожу. Что ж… — вздохнул он, собираясь с мыслями, — Ты же помнишь, как я отношусь к… таким людям… — «помню, к сожалению», — Но ты мой сын, и это другое, лично для меня. Звучит как лицемерие, знаю, но и ты меня пойми. В общем, я уже не молод, и мне сложно поменять свое мнение в каких-то вопросах, а особенно в этом. Я скажу тебе честно: я не могу это принять, но скандала и ссоры с тобой я не хочу, да и вряд ли ты этого хочешь. Нам обоим это не нужно. Поэтому самым лучшим решением я вижу лишь то, что я не буду высказывать ничего против ваших отношений, но и за тоже. И мы больше не будем обсуждать эту тему. Никогда. У тебя есть какие-то соображения?

— Я думаю… — Хенджин не верил собственным ушам. Отец звучал слишком нереально, да и больно, с другой стороны. Однако… — думаю, это действительно будет самым лучшим решением. Для всех нас.

— Я рад, что ты согласен, — сказал мужчина, а затем решил добавить, — Хенджин, я знаю, что я не самый лучший отец. Далеко не лучший. Но я сейчас правда прошу меня понять, и я знаю, что тебе неприятно, как минимум. Но я люблю тебя, сын, и не хочу конфликта с тобой, а это единственный способ его избежать.

— Я понимаю… Пап, — впервые за очень долгое время брюнет назвал его не отцом. Слова о любви что-то задели в нем, что-то очень важное.

— Я надеюсь, ты счастлив с Феликсом, — парень решил не отвечать.

Они вернулись в гостиную, где все также сидели Ли и миссис Хван, у которых тоже состоялся разговор.

***

Когда они остались одни, в комнате воцарилось молчание. Однако ненадолго.

— Я, конечно, понимаю, что вы не стали бы шутить, но все же хочу спросить: это правда?

— Да, миссис Хван, — ответил еле живой от стресса блондин. И это не укрылось от взора женщины.

— Феликс, не нервничай так. Я не съем тебя, — легкий смешок.

— Я за Хенджина переживаю. Все же будет нормально?..

— Смотря, что ты имеешь в виду. Он не вернется сюда с синяками, если ты об этом. А если о другом, то… Здесь все сложнее. Гораздо сложнее, — ответила она.

— В каком плане? — не совсем понял, хотя и догадывался Феликс.

— Я думаю, что ты, наверное, уже понял, что у нас… Достаточно непростые отношения в семье. Особенно у Хенджина с отцом. Им очень тяжело найти общий язык, — так было всегда, но в этой теме все еще сложнее. Мой муж, он… не принимает, не хочет принимать таких, как вы, и Хенджин об этом знает. Но все же почему-то сказал о вас… Вряд ли он вас примет, но хотя бы попытается найти компромисс. Это все, на что вы оба можете рассчитывать.

— Ну это… лучше, чем ничего?

— Здесь бы я, думаю, поспорила. Но не буду, у каждого свое мнение, — мягко произнесла миссис Хван.

— А вы, как вы к нашим отношениям относитесь? — задал мучивший его вопрос Феликс.

— Я думаю, я ясно выразилась: я не против. Все нормально, не переживай, — она улыбнулась.

И как раз в этот момент вернулись мистер Хван и Хенджин. На парне лица не было, но тот отчаянно старался делать вид, что было нормально. Феликс пообещал себе при первой же возможности расспросить о разговоре. Собственно говоря, когда двое вернулись, брюнет с Ли были свободны, и они тут же покинули дом, направившись неизвестно куда. Они шли знакомыми и не очень улицами в полном молчании, но было видно, что Хвану хотелось отчаянно кричать.

— Джинни, — наконец позвал он, — Как прошел разговор с отцом? Ты такой молчаливый, он сказал что-то не очень хорошее?..

— Нет, все нормально… Вроде бы. Он сказал, что не может это принять, ну, мою ориентацию, но он не хочет конфликта со мной, да и с тобой тоже, поэтому лучшим решением будет просто то, что он сделает вид, словно ничего и не было. Нашего признания, я имею в виду. Вот суть разговора. Я… согласился. Это и правда самый лучший вариант, лучше и быть не могло. Поэтому все нормально, — рассказал тот.

— М-м-м, понятно. Но как ты себя чувствуешь по этому поводу? Поделись со мной, прошу, — попросил Феликс, потому что чувствовал, будто возлюбленный не все сказал.

— Я… ну… Мне, на самом деле, как-то паршиво на душе. Вроде бы мы пришли к компромиссу, но… Что-то не так…

— Ты хочешь, чтобы он тебя принял, да?

— Конечно хочу, — с некоторой болью подтвердил Хван, — Он ведь… мой отец, несмотря ни на что. Пускай между нами и есть разногласия, я все же хочу, чтобы он принимал меня таким, какой я есть, но… — он еле сдержал всхлип, — Этому не бывать… — но вот еще один он сдержать не смог, — Он не может… Или не хочет…

— Иди сюда, Джинни, — Ли притянул того к себе. Они оба остановились и замерли в объятиях друг друга.

Феликс ощущал, как Хенджина начинало трясти, как внутри него что-то ломалось, громко и с треском, и это была его внутренняя стена. Он не привык, что ему плохо, не привык плакать, ведь обычно это Феликс здесь синоним к страданиям и боли, а Хенджин всегда ассоциировался с радостью и счастьем. Но сейчас что-то изменилось, ведь Хвану было больно. Ему так хотелось, чтобы родители, как и бабушка Феликса, приняли его, сказали, что все хорошо и нормально, что нет в этом ничего страшного, а в итоге… Ему лишь предложили забыть про часть его личности. Да, это самое лучшее решение, чтобы не было каждодневных стычек, но от этого не менее болезненное. Это безусловно больно, когда родители не могут принять тебя. Или не хотят.

— Я понимаю, Джинни. Я понимаю, тебе очень больно, — ответил Ли на эту тираду задыхавшегося от слез парня, — Я будто чувствую, что чувствуешь ты. Но знаешь, что? — начал блондин, чтобы успокоить возлюбленного, да и себя тоже, — Он же не выгнал тебя из дома, не устроил скандал, не запретил нам с тобой общаться. Просто предпочел игнорировать. Но, может, я сейчас скажу глупую вещь, однако, возможно, что он все же примет нас когда-то, раз сейчас он просто не хочет об этом думать? Это ведь тяжело для его восприятия. Но хотя это и тяжело для него, вы ведь спокойно поговорили, насколько я могу судить. А это что-то, да значит, как по мне. Может, он поменяет свою точку зрения однажды?

— Может, ты и прав, — Хенджин слабо улыбнулся, ведь в его душе поселилась надежда, крохотная и ничтожная, но она была. Однако это не умаляло боли от сегодняшнего разговора, — Но все равно больно…

— Я понимаю, не держи в себе, все хорошо, — Ли аккуратно, почти невесомо чмокнул его в пухлые губы в качестве поддержки.

— Я столько всего чувствую к тебе, любовь моя, — неожиданно произнес Хван. Его глаза были полны слез, а сердце обиды на отца и бесконечной любви к неземному созданию по имени Феликс, и все это мешалось между собой, и непременно убило бы его, если бы не Ли, даже простое его присутствие рядом, а уж тем более все его слова. Он действительно был солнцем в этой непроглядной тьме.

— Я тоже люблю тебя, Джинни, — смущенно улыбнулся тот, будучи совершенно обескураженным новым обращением. Оно такое трепетное, любовное, интимное и только для него. Осознание этого приятно и нежно грело душу.

Они еще долго стояли посреди малознакомой улицы, обнимаясь и периодически перешептываясь, потому что им было совершено неважно место, им были важны лишь они, и поддержка другого.

***

Ближе к вечеру они разошлись по домам, хотя расставаться совсем не хотелось. Все же пришлось. Вернувшись к себе, Феликс взял Макса и пошел с ним на прогулку, и не только потому, что псу нужно было сходить в туалет. Парню необходимо было разобраться со всем произошедшим, а еще придумать, как подойти и сказать бабушке, что и родители Хенджина теперь в курсе об их отношениях. Хотя, он больше все же думал о том, как просто подойти, а слова бы сами полились из его рта, он был уверен. Всю прогулку он именно об этом и размышлял, а когда вернулся, то увидел, что бабушка уже собиралась удалиться в свою комнату, и ему абсолютно точно нужно было ее остановить.

— Ба, постой, — позвал он, еще не сняв кроссовки, — Мне нужно тебе кое-о-чем рассказать. Дай только Максу лапы помою, подождешь?

— Да, Феликс, конечно, — сказала она и направилась на кухню, чтобы там дождаться внука.

Ли наспех вымыл собаку, а затем в ее же сопровождении пошел к бабушке.

— В общем, тут такое дело… Поскольку ты узнала о наших отношениях не от нас, а через сообщение, мы с Хенджином подумали, что и его родителям могут прислать что-то такое, поэтому приняли решение им рассказать о нас. И сегодня поговорили, поэтому они теперь тоже в курсе, — на удивление уверенно и спокойно произнес он, поглаживая мягкую шерсть любимого животного.

— Оу, спасибо, что поделился. Как все прошло? И… почему вы решили, что такое же сообщение может прийти его родителям?

— Ну… Насчет сообщения. В школе есть один парень, он со своей компанией избил меня и Хенджина, помнишь? — женщина кивнула, — И он же и отправил это сообщение, потому что хотел «отомстить», — он с нескрываемым пренебрежением показал кавычки, — нам обоим. Вот таким образом. И Хенджин предположил, что он и его родителям расскажет таким образом, раз уж провернул такое с тобой. Поэтому мы решили действовать на опережение, чтобы для них это не было шоком. Да и скандала не хотелось.

— Теперь поняла. Так, как разговор?

— Как тебе сказать… Никак? Его мама не против, она даже сказала, что догадывалась, а вот отец… Он предложил Хенджину просто забыть, будто этого разговора и не было, как и наших отношений. Он хочет игнорировать этот факт. А Хенджин, он… согласился. Не хочет скандалов и стычек, но ему больно и неприятно… Ему буквально сказали, что не хотят знать какую-то его часть… Мне тоже больно из-за этого.

— Оу… — какое-то время она даже не находилась, что ответить, — К сожалению, Ликси, такое бывает, и это суровая реальность. Но давай искать плюсы: его папа хотя бы не поссорился с ним, хотя и не захотел принять. Мне кажется, он видит это в качестве компромисса.

— Да, так и есть, — ответил блондин, — И я могу понять, да и Хенджин тоже, но… Все равно больно, понимаешь? Однако я успокоил Хенджина, что раз он не был зол или что-то такое, то шанс на то, что он изменит когда-то свое мнение, есть.

— Да, возможно, ты и прав… Кто знает… Сложная ситуация, если честно. Как говорится: нет победителей, нет проигравших. Знаю, сейчас вам обоим неприятно, но это чувство пройдет со временем, нужно лишь пережить, — это все, что я могу посоветовать.

— Да, я понимаю, спасибо.

Они поболтали еще немного, а после бабушка все же ушла к себе. Феликс остался один на кухне и решил приготовить себе поесть. Он сделал самое просто, на что только был способен: бутерброды, ведь они не требовали много времени, да и он был не то, что бы голоден. Довольно быстро расправившись с едой, он тоже ушел к себе в сопровождении пса, прихватив, однако, с кухни кое-что.

Как можно было догадаться, то был ножик, небольшой, который использовался редко, а потому-то парень его и взял. Он понимал, что собирается вновь нарушить обещание, что вновь он не может нормально реагировать на стрессовые ситуации, однако он словно находился в состоянии аффекта после сегодняшнего дня. По крайне мере, так он себя оправдывал. Хенджину было больно, да и сейчас наверняка не лучше, а он, Феликс, не смог ему помочь, облегчить эту ношу, как делал Хван для него, причем много раз. И за это Ли очень сильно винил себя. Он не смог, не справился. Единственный раз, когда его поддержка была нужна сильнее всего, он считал, что не смог дать ее в полном объеме, какой нужен был его возлюбленному. Он оставил брюнета одного сейчас, наедине с этим, наедине с родителями, и потому винил себя. Не мог, не мог, не мог, он ничего не мог, только лишь резать свои чертовы руки. Именно поэтому он и собирался искалечить себя, — ведь это было все, что он умел, по его же мнению.

И, заперевшись в ванной, он сделал это. Сорвался. Намеренно сорвался. Руки его помнили все: и как резать, и какова боль от порезов, и как они ложатся на бледную кожу. Все происходило словно механически, по заученному сценарию, как и во многие другие разы. Порезы, легкая боль, перемешанная с чувством вины, которое всегда просыпалось в нем в такие моменты, кровь на лезвии и руках, раковина, становившаяся красной из-за крови, холодная вода и быстрая чистка «следов преступления», — рутина, которая будто и не уходила из его жизни. Такая привычная и родная, знакомая, а оттого кажущаяся надежной. Поэтому Феликс и сорвался: он искал спокойствие, и селфхарм был единственным, в чем он его нашел. Он чувствовал вину, выходя из ванной, он чувствовал стыд, но также он чувствовал, что теперь точно не сможет остановиться, ведь он запустил этот чертов порочный круг, будто сломанное колесо Сансары, снова. Парень понимал это, однако почему-то именно тем вечером, именно в тот момент ему было плевать, и он был согласен с таким положением дел. Хотя утром он об этом пожалеет, но уже точно не будет контролировать себя в этом вопросе. Теперь главной задачей было, чтобы Хенджин ни о чем не узнал. А это уже можно было как-то решить.

Однако это проблемы для того Феликса, который проснется завтра, а сейчас он был слишком уставшим и измотанным сим днем, селфхармом и жизнью. Сон стал спасением.

***

На утро Феликс чувствовал себя просто отвратительно, ведь он совсем не выспался, его мучали кошмары и прерывистый сон. Что-то плохое ему снилось, заставляя судорожно хватать ртом воздух в момент нежеланного пробуждения. Да и руки болели просто ужасно, некоторые раны даже не покрылись корочкой и кровоточили до сих пор. Встав с кровати, он обнаружил, что именно из-за сего неприятного факта половина постельного белья была в крови, как и одежда на нем. Нужно было срочно все отстирать или хотя бы спрятать, чтобы никто ничего не заподозрил. Черт, черт, черт. День с самого утра не задался, это было ясно. Но Ли старался сохранять хотя бы ту малую часть позитива, что в нем еще осталась, чтобы не упасть в пропасть отчаяния с головой, поэтому просто кинул белье в тазик в ванной и замочил его. Дай Бог, отмоется потом.

Что до порезов, то руки пришлось аж перебинтовать, чтобы не испортить еще и сменную одежду, а боль никак не уменьшалась… С одной стороны, это пугало, ведь раньше такого не было, но с другой: он и не переставал причинять себе боль на такой долгий промежуток времени, как сейчас. Поэтому можно было предположить, что виной всему перерыв. Феликсу вполне хватило этого объяснения, данного самому себе, чтобы успокоиться. Касаемо же других событий этого дня, то с Максом прогулка прошла хорошо, как и обычно. Хоть что-то нормальное было в этом дне. На автобус он почти не опоздал, что было маленькой победой, но когда заходил, то позорно упал, споткнувшись о ступеньку, которую всегда до этого замечал. Позор, пускай никто и не обратил на это внимания. В общем, поводов изувечить себя уже было предостаточно, а ведь впереди было еще несколько часов в школе.

Присутствие Хенджина немного скрасило черную полосу. Рядом с ним всегда было лучше. Блондин с радостью прижался к груди Хвана, вдыхая родной аромат, ощущая спокойное, но радостное сердцебиение другого. Покой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ли, выпутываясь из теплых объятий, чтобы двинуться в сторону нужного кабинета.

— После разговора с тобой значительно лучше, — теплая улыбка, — Сейчас все нормально, думаю? А ты как? Выглядишь немного уставшим…

— А, это… Кошмар приснился, ничего страшного. Все хорошо, — отмахнулся Феликс.

— Солнце, ты точно в порядке? — Хенджин остановил его, чтобы заглянуть в карие омуты. Он чувствовал, что за простыми словами о кошмаре скрывается что-то еще, но понять, что конкретно, он не мог. Надеялся, что парень поделится с ним переживаниями, — Мне кажется, что-то случилось… Это так?

— Нет… Нет, все нормально, не переживай, — соврал. Соврал. Он соврал. Снова. Зачем? Зачем он это сделал? Он снова стал скрывать от Хвана свое состояние, хотя тот наверняка не стал бы осуждать, но он для чего-то соврал… Стало отвратительно от самого себя, а также появился новый повод для порезов. Замкнутый круг.

— Ребята! — к ним подлетел Джисон, выглядевший весьма обеспокоенным, — Как прошел разговор? — поинтересовался он.

— Ну… не очень, — честно ответил брюнет.

— Накричали? — спросил Минхо.

— Нет, но… отец предложил забыть, что мы ему это говорили. Хотя мама приняла нас, — сообщил парень.

— Оу… — Хан, судя по его лицу, очень расстроился, — Мне жаль, Джи…

— Мне тоже, — посочувствовал Ли.

— Да нет, все нормально, в целом. Он же не выгнал меня из дома или что-то такое, так что, надеюсь, все наладится.

— Если смотреть на это с такой точки зрения, то ты прав, — отметил шатен.

Минхо с Хенджином продолжили болтать, но уже не на столь тяжелую тему, а Джисон решил расспросить Феликса.

— Эй, Ликс, ты чего вялый такой? Что-то случилось? — уже второй подобный вопрос за последние десять минут. Судьба точно издевается над ним. Или намекает на что-то, тут уж как посмотреть.

— Все нормально… Кошмар приснился, вот я и не выспался, не переживай, — во второй раз врать было даже сложнее. Но он все же пересилил себя, сказав ложь.

Русоволосый вроде бы поверил и стал расспрашивать о разговоре с родителями Хвана, а здесь Феликс уже мог высказать что-то.

Друзья и возлюбленный скрасили не самый лучший день, однако совсем ненадолго, ведь на чертовой математике они писали тест, который блондин абсолютно точно завалил, ведь не решил почти ничего. Он совсем не понял тему, а учитель не потрудился объяснить ее заново, просто выдав листочки с заданиями, поэтому Ли и был уверен в своей F. Вышел из кабинета он очень понурым, пускай Хенджин и пытался его подбодрить, у того это почти не вышло. А позже и по литературе он тоже облажался с очередным тестом. Чертов О. Генри, чертов Джек Лондон и другие.

В завершение сего «замечательного» дня к ним с Хенджином еще подошел Мэтт, надеясь позлорадствовать, и это только лишь ухудшило настроение, пускай Хван и осадил его, рассказав, что его месть не удалась.

Слишком много всего плохого произошло за этот день, чрезвычайно сильно надавив на Феликса, а потому, возвращаясь домой в одиночку, поскольку он не захотел сегодня быть с Хваном, а по большей части, не хотел грузить его своими проблемами, он зашел в магазин и купил пачку лезвий, хотя обещал и клялся себе и всем вокруг, что больше этого не сделает. Наркоман.

Дома он снова нанес себе множество порезов и успокоился лишь тогда, когда вся рука была в крови, когда на коже буквально не осталось живого места. А затем, как ни в чем не бывало, стал заниматься повседневными делами: стирать кровавые простыни и одежду, например. Падение в пропасть началось.

***

Теперь Феликс постоянно ходил в бинтах, ведь многие раны просто-напросто не затягивались, и это приносило множество неудобств, от банального дискомфорта до постоянной необходимости менять чертовы бинты. Снова стали привычными для него длинные кофты, скрывающие руки, а еще пришлось начать отказываться от ночевок с Хенджином, ведь нельзя было показать свои перемотанные запястья, нельзя было дать понять, что что-то не так. Но и Хван же не был глупым, хотя Ли и пытался убедить себя в том, что тот ничего не замечал, брюнет все видел, он понимал, что с возлюбленным начало происходить что-то нехорошее, и он отчаянно пытался выяснить, что.

И в один момент он просто устал ждать, пока Ли сам что-то расскажет, и решил действовать более радикально.

— Ликс, — после школе ему буквально пришлось задержать парня, схватив того за руку. Тот немного ошарашенно обернулся, — Надо поговорить.

Феликс, конечно же, понял, что ему теперь не отвертеться, пускай и последние две недели у него это вполне себе получалось. В какой-то момент он и правда подумал, что Хенджин ничего не замечает, а оттого расслабился насчет того, что его мог бы ждать какой-нибудь разговор в ближайшем будущем. Однако всему приходит конец, и этой мнимой безмятежности тоже, поэтому нужно было морально настраивать себя на неприятный для обоих разговор. Хотя этого и не хотелось. Хенджин тем временем потянул его за собой, не отпуская руки блондина. Боялся, что тот уйдет. Возможно, не зря.

В тяжелом молчании они дошли до дома Хвана, в рекордно короткое время, между прочим, и поднялись на второй этаж. Брюнет посадил возлюбленного на кровать и сам сел рядом, взяв того за руки. Еще пара минут пролетели в тишине, ведь Хенджину нужно было придумать, с чего начать, и собраться с силами.

— Ликси, что с тобой происходит? — наконец спросил он и, не дав парню ответить, добавил, — Не ври мне, что все нормально, я знаю, что это не так.

— Ну… — парень замялся, не зная, что и сказать, — Все не нормально, — пять баллов за очевидность, Феликс. Он почувствовал, что его пальцы были сжаты чуть сильнее, — Я не знаю, как тебе сказать, мне страшно…

— Я… пугаю тебя?.. — брюнет тут же поник. Неужели для Феликса его забота выглядела именно так?.. Его желание помочь было навязчивым? Ненужным? Лишним? Пугающим? Отталкивающим? Неужели он делал все не так?.. Тупая боль раздалась где-то в районе сердца из-за этих мыслей.

— Нет, нет… Не ты… — поспешил успокоить его Ли, — Последствия моих слов? Наверное, они… — неуверенно предположил он, — Мне плохо, — шепотом добавил он, настолько тихо, что слов почти не было слышно. Хотел, чтобы возлюбленный знал, но сказать это громче, чем сейчас слишком боялся.

— Почему? — также тихо спросил Хван, боясь спугнуть откровенность парня, который так отдалился от него.

— Просто… плохо… — выдавил из себя блондин.

— Насколько?

Он не знал, не мог дать ответа на этот вопрос. Не понимал, насколько глубоко он завяз в этом болоте, насколько уже погрузился в пучину боли. Понимал лишь то, что все происходившее с ним и его несчастной психикой, совсем не вписывалось в рамки чего-то нормального. Феликс и правда не понимал, что ему ответить, а потому выбрал язык действий: с неким страхом закатал рукава и показал бинты, пропитавшиеся кровью.

— Феликс… — на выдохе произнес Хенджин, беря тонки запястья в свои руки, — Когда ты это сделал?..

— Вчера, — ответил тот.

— А почему они тогда все в крови? — искренне не понимал Хван.

— Ну… не знаю, раны не затягиваются, поэтому я стал их бинтовать, — произнес Ли, ощущая приливы страха из-за того, что рассказывал все это возлюбленному. Он боялся, очень сильно боялся его реакции. Страшился, что брюнет все же отвернется от него после такого, после самого настоящего предательства. Ведь блондин не хотел терять дорогого ему человека.

— Это же… ненормально. Так не должно быть, ты понимаешь? — с нескрываемым страхом в голосе сказал брюнет, — Можно? — он коснулся края бинта. Феликс разрешил, и парень достаточно быстро размотал сначала один бинт, а затем второй.

Его взору предстали полностью красные руки, кровоточащие во многих местах, и даже невооруженным взглядом было понятно, что тут есть проблемы, и не только ментального, но и физического характера.

— Феликс, солнышко, тебе нужно показаться врачу, это ненормально, — как можно более аккуратно сказал Хенджин, нежно поглаживая холодные пальцы родного человека, — Я про то, что порезы не заживают. Нельзя оставлять это так, — парень видел нерешительность в глазах напротив, а потому добавил, — Пожалуйста, давай сходим… Тебе скажут, как решить эту проблему, это действительно важно для твоей кожи и тебя.

— Я… не знаю…

— Прошу тебя. Если с тобой что-то случится, я себе этого не прощу, поэтому я так умоляю тебя сходить… Только узнаем, что делать с незаживающими ранами и все, — признался он, предложив компромисс. И эти слова возымели на Ли какой-никакой эффект.

— Ты же не расскажешь бабушке?..

— Нет, — пообещал он. Хотя, на самом деле, ему бы хотелось это сделать. Из беспокойства, а не злых намерений.

— Ладно… Давай сходим… — все еще слишком нерешительно ответил парень. Хван обнял его, выражая одновременно поддержку и радость за принятое решение, пускай оно и было тяжелым для Ли и совершенно точно нежеланным. Однако он понимал, что возлюбленный действительно беспокоился за него, а потому вряд ли отстал бы с этой просьбой, поэтому Феликс и согласился. К сожалению, отнюдь не ради себя.

И Хенджин спустя буквально несколько десятков минут потащил его в больницу, чтобы как можно скорее решить эту проблему, чему блондин не был слишком рад, ведь думал, что все произойдет, по крайне мере, не сегодня, однако его парень решил иначе. Честно говоря, по пути в больницу, — место, ставшее ему ненавистным, таким жутким и пугающим, таким пустым, полным разбитых надежд и сердец, облюбованном самой смертью, — Феликс нервничал. Ему было страшно от того, что врачи осудят его за самоповреждения, все-таки расскажут старшим, застыдят… Этого отчаянно не хотелось, и он искренне хотел надеяться, что все будет не так, но мысли, его чертовы мысли заставляли убеждаться в обратном. Но наконец его страхам суждено было либо разбиться о реальность, либо претвориться в жизнь.

Хенджин довел их до стойки регистрации и о чем-то стал говорить с администратором, Ли особо не вслушивался. Он всматривался в тех, кто уже сидел здесь. Людей было немного, и, конечно же, они все были родом из Роклэнда, однако до этого парень даже и не замечал, что те существуют. А теперь отчего-то заметил. Они все сидели на креслах неподалеку, но лицо и поза каждого выражали абсолютно разные эмоции. Один из людей был очень радостным, улыбка играла на его лице, а это значило, что явно с ним или его близкими случилось что-то хорошее, возможно, наступила ремиссия или страшное заболевание наконец было повержено. Другой же, наоборот, сидел, согнувшись, поставив локти на колени, однозначно был чем-то обеспокоен или пытался сдержать эмоции, какими бы они не были, в себе. Третий же человек просто спал, нельзя было сказать о нем ничего конкретного, однако можно было предположить, что он устал от ожидания, а потому организм его решил, что нужно немного поспать. Больше людей в зале ожидания не было, оно и логично и вполне закономерно для такого небольшого города.

Феликс собирался заняться более тщательными наблюдениями за тремя неизвестными, чтобы успокоить себя и не так сильно волноваться из-за похода ко врачу, однако парень вдруг ощутил чужую руку в своей собственной, и Хенджин повел его куда-то. Довольно скоро они дошли до нужного кабинета, и необходимым им врачом оказался травматолог. Мужчина средних лет сидел в своем кресле, но стоило двоим зайти, он сразу же отвлекся от своих бумаг и обратил внимание на пришедших. Перед его столом, белым и глянцевым, было два черным стула с мягкой обивкой, туда-то и сели Феликс с Хенджином.

— Добрый день, могу я узнать ваше имя? — поздоровался он.

— Ли Феликс, — нерешительно ответил блондин, настолько нерешительно, что почти не было слышно, но специалист все же расслышал необходимую информацию.

— Я доктор Томсон, приятно познакомиться, — легкая, но совершенно точно дежурная улыбка, — Что вас беспокоит?

— Раны не заживают, кровоточат.

— Повреждения механические, физические, химические или какие-то еще?

— Можно сказать, механические, — произнес Ли.

— Мгм, понятно, — он быстро записал что-то себе, а затем встал из-за стола, — Позвольте взглянуть, — мужчина пригласил парня пойти в специальную зону с кушеткой и нужными для осмотра вещами, Хенджин же остался на стуле в ожидании вердикта врача.

Феликс нехотя прошел, куда сказали, и также нехотя закатал рукава, чтобы обнажить кровавые бинты. А ведь он менял их всего несколько часов назад…

— Так, да, вижу, что проблема действительно большая, — пробормотал мистер Томсон себе под нос, — Снимете бинты? — обратился он к пациенту.

Ли не оставалось ничего другого, кроме как послушаться. Именно в момент, пока он слой за слоем снимал ненужные тряпки, парню было страшнее всего, ведь он слишком сильно боялся осуждения. Однако врач безмолвно их осмотрел, и ни один мускул на его лице не дрогнул, казалось, его совсем не беспокоил характер повреждений.

— Как были получены эти раны? — сказал мужчина, не отрывая взгляда от множества красных полос. Черт…

— Селфхарм, — очень тихо и скомкано произнес Ли, уставившись на собственные кроссовки.

Мистер Томсон ничего не ответил на это, лишь сказал, что осмотр окончен. Оба вернулись к столу, и врач писал что-то некоторое время, а затем обратился наконец к блондину, который снова начал нервничать:

— Итак, я выписываю вам вот эту мазь, чтобы раны заживали, также обязательна обработка и регулярная смена бинтов, если не будет помогать, приходите еще раз. И еще… — небольшая пауза, — Это совет лично от меня, но все же, я бы рекомендовал вам посетить психотерапевта, если вы чувствуете себя плохо, — достаточно мягко произнес он. Феликс лишь поджал губы, ничего не ответив.

Однако у них было решение его проблемы, и это являлось главной целью визита. Из больницы Ли вышел в расстроенных чувствах, нельзя было не заметить перемены его настроения.

— Солнышко… — позвал Хенджин, — Эй?

— М? — промычал парень и кинул взгляд на возлюбленного.

— Доктор все-таки прав… Я тоже думаю, что тебе стоит вернуться к сессиям.

— Джинни… — тяжелый вздох, — Давай не будем об этом, пожалуйста.

— Хотя бы подумай. Ты же знаешь, что я говорю это, потому что люблю тебя и беспокоюсь…

— Знаю. Я тоже люблю тебя.

— Иди ко мне, — Хван притянул того к себе, заключая в объятия. Он хотел хотя бы как-то поддержать близкого человека, возможно даже, забрать его боль себе, лишь бы Ли прекратил калечить себя. Ситуация до боли в груди напоминала то, что произошло три года назад, и от осознания сего факта становилось немного тревожно. Однако брюнет старался не поддаваться свои нелестным мыслям. Ему хотелось верить в лучшее, ведь сейчас у них все хорошо, и, он был уверен, что Феликс рассказал бы ему о своих эмоциях и чувствах, что тот не стал бы скрывать.

И был прав.

Но пускай Феликсу и было не настолько плохо, чтобы хотеть вскрыться, ему все же было не очень, мягко говоря.

Даже после посещения травматолога парень не переставал резать руки, потому что действительно не мог остановиться, но хотя бы стал тщательно их обрабатывать, чтобы кровь не пачкала одежду и все вокруг. И, казалось бы, в этом бесконечном круговороте селфхарма, этой зависимости он не мог остановиться, однако в какой-то момент осознание все же пришло.

Ровно в тот момент, когда парень в очередной раз собирался нанести себе пару сотен порезов. Снова какая-то мелочь заставила его делать это с собой, но поднося руку к другой в этот раз, у него проскочила мысль, что, возможно, он все же зависим и совсем не контролирует свои действия, ибо он действительно не всегда понимал, что именно делал, а осознание совершенного приходило зачастую после акта селфхарма. Парень попытался вспомнить, как вообще он вновь вернулся к этому и… не смог. Просто знал, что в какой-то момент не смог сдержаться, а дальше все по накатанной… Но разве это… нормально? Разве ему действительно хотелось ходить с исполосованными руками? Не хотелось… Но для этого нужно было что-то сделать, и этим чем-то являлись сессии с терапевтом. Ему нужна была терапия, нужна была все это время, хотя Ли и не подозревал об этом. А возможно, и не хотел принимать. Ему было нужно лечение, сейчас он это осознавал.

Однако не смог сдержать себя и вновь нанес порезы на свои руки.

Пару недель ему потребовалось, чтобы наконец собраться с силами и честно поговорить с бабушкой обо всем и сказать, что он хотел бы снова заниматься с психотерапевтом. Миссис Ли была в шоке из-за того, что с Феликсом происходило, она даже наругала его немного из-за того, что он не делился с ней этим, однако она выражала так свое беспокойство, и блондин это прекрасно знал, а потому не обижался. Разговор был тяжелым для обоих, однако они все же сошлись во мнении, что Феликсу нужно возвращаться в терапию. После беседы на душе стало легче, и парень поспешил поделиться этим с Хенджином.

Он позвонил тому уже по дороге к дому брюнета, устроив небольшой сюрприз. Встретившись, они пошли к Хвану в комнату, и, стоило Ли зайти, он не подождав и секунды, вывалил все, как есть. И про свои размышления, которыми не делился особо, и про решение начать терапию еще раз, и про разговор с бабушкой, и про желание рассказать все и сразу. В общем, ничего не утаил.

Хенджин слушал молча, не перебивая, и, по мере рассказа, он все больше улыбался, а когда Феликс закончил, он и вовсе взял его лицо в свои руки и нежно прижался к его губам своими. Оставляя поцелуи-бабочки, он прошелся по веснушчатым щекам, скулам, носу, лбу, — везде, где только можно было коснуться молочной кожи. Без слов он выражал свои эмоции, и Ли понимал это лучше, чем какие-то там слова, которых в его голове совсем не осталось.

— Я так рад за тебя, — наконец произнес Хван, потираясь носом о нос возлюбленного, прижимаясь к чужому лбу.

— Я вижу, — посмеялся Феликс. Его горячее дыхание осело на пухлых губах напротив, — В этот раз я правда постараюсь и не брошу все на полпути, я обещаю, — не только Хенджину, но и самому себе.

— Я буду рядом, чтобы помочь, ты ведь знаешь, да? — смотря из-под полуприкрытых век, спросил брюнет.

— Знаю. Я так люблю тебя…

— Я тоже, люблю тебя, солнце.

Поцелуй скрепил признание.