Двадцать лет назад. Серые Виноградники — деревня на границе Касия и Див. Конец лета.

Поселение, где жил Илиан, находилось в лунке между тремя холмами. Виноградники расположены чуть дальше, на выравненной земле. К ним вела одна единственная дорога, по которой с трудом могла проехать телега. Винодельня принадлежала семейству Ксанфий, и на ней работали все жители деревни. За счёт Ксанфийского вина деревня и выживала. Архонты любили заказывать всё больше и больше партий.

Юный Илиан вместе со своей подругой детства Исидорой бегали вдоль виноградных лоз. По небу плыли кудрявые облака, ветер развивал её тёмные каштановые волосы. Она смеялась так звонко, заразительно, что и сам юноша вместе с ней хохотал до боли в животе. Любоваться ею — одно удовольствие: брови густые, выразительные, глаза как льдинки на фоне бронзовой кожи. Исидора с каждым годом становилась всё краше, расцветая в своей безупречной женской красоте.

— Смотри! — позвала она, а когда Илиан к ней подошёл, у девушки на руке сидела липкая улитка с полосатой раковиной.

— Фу! Как ты можешь их в руки брать? — в отвращении смущался Илиан.

— Боишься улиток? Бе-е-е… — и поднесла к его лицу близко-близко.

— Иси! — топнув ногой, возмутился он.

— Улитки паразиты, едят листья винограда. А их едят жужелицы. Видел когда-нибудь жужелицу?

— Нет, но мне думается, что ты похожа на одну из них! — дразнил её юноша, и высунул язык в ребяческой гримасе.

— Ах ты!

И они вновь пустились в догонялки. Погода стояла тёплая, даже на заре лета, здесь всегда царила зелень. На холмах росли колокольчики, которые опыляли пчёлы. Бабочки порхали над бутонами, засовывая внутрь длинные хоботки, дабы полакомиться нектаром. Ребятишки играли прямо на дороге, а когда им хотелось пить, рядом всегда стояла какая-нибудь лохань или корыто с прохладной водой. К Илиану подбежал мальчишка с цветком в волосах, и пролепетал:

— Эй Илли! Тебя папаша звал.

— Хорошо. Уже иду, — радостно потрепав его по кудрявой макушке, ответил юноша. — А кто тебе цветочек подарил?

— Хи-хи! Секрет! — смущаясь, отвечал он, а сам робко поглядывал на соседскую девчонку — Пенелопу.

— Привет Пенни! — помахал ей Илиан, и та ответила взаимностью:

— Привет Илли!

Когда юноша шёл в деревню, многие отрывались от своих дел, да махали ему рукой с улыбками. Старик Дорофей вёзший собранный урожай на своей телеге, запряжённой не менее старым осликом, остановился, когда тот проходил мимо.

— Эй, Илиан, возвращаешься домой? Хочешь подвезу?

— Нет, спасибо. Дойду на своих двоих. Вы уж лучше поберегите ослика.

— Дожили! Мне даёт советы молодняк, — рассмеялся он. — Я помню, как ты ещё под стол пешком ходил, мальчик.

— Прости Дорофей. Я пойду. Отец ждёт.

— Удачи давай. И передавай «привет» своему старику.

Уже на подходе юноша услышал возгласы. На перекрёстке между домиками стоял незнакомец в броне. Он возвышался за счёт хлипкого пьедестала, держал в руке длинный развёрнутый свиток и призывал громко:

— Хватит гнуть спины ради благополучия драконов! Ваши братья и сёстры задыхаются в глубоких шахтах! Ваши братья и сёстры умирают каждый год в нечестивых ритуалах! Мы — народ Эталады, должны сплотиться, и выступить единым фронтом против ложных «богов»! Вместе мы сможем одолеть их и стать свободными!

Н-да, не туда его занесла дорога. Жители серых виноградников никогда не знали нужды. Жестокость драконов их не коснулась. Они просто жили сами по себе, будто отделённые ото всего остального мира. Не было здесь ни Архонтов, ни жрецов, ни тем более драконов. Глава деревни, он же владелец винодельни — Ксанфий, дядя Илиана, брат его отца Офелоса, не терпел подобных речей. Оба как раз сейчас стояли перед оратором, и молча хмурились. В какой-то момент им обоим это надоело, и они «деликатно» выпроводили посланника повстанцев пинками из деревни.

— Что бы больше духу твоего здесь не было! — рявкнул Ксанфий.

— Илиан! — приметив своего сына, воскликнул Офелос. — Пошли со мной. У меня есть для тебя работа.

— Конечно, отец.

Вымыв ноги дочиста, Илиан принялся давить виноград в огромной лохани. Родной сладкий запах въелся до самой макушки, а холодная ягода с веточками застревала между пальцами. Матушка разливала сок по бочонкам, кои отправлялись на хранение в тёмные погреба.

— Эй Илиан! Всё батрачишь? — спросил мимо проходящий парень. Его друг и кузен — Дидим. Один из близнецов Ксанфия.

— Только начал. Эй, а где твой брат?

— Джудас? Он сейчас собирает урожай. Ты его разве не встречал?

— Нет.

— Наверняка ухлёстывает за Исидорой. Ты уж держи ухо востро, кабы не увели твою подружку.

— Заткнись! — смеясь, он шутливо бросил в Дидима горстью винограда.

— А ну не баловаться! — приказала матушка.

Вечером устроили сытный ужин. Отец хвалил Илиана за трудолюбие, а матушка всё причитала о его излишней мягкости.

— Избалуешь ты его!

— Тише, женщина! Наш сын золотой мальчик! Послушный, здоровый, порядочный. Я в его возрасте совсем другим был.

— Да уж, когда другие дарили девкам цветочки, ты меня веником гонял, — с улыбкой вспоминала она.

— Ну а я в его возрасте совсем покоя не знал, — вклинился в беседу дядя Ксанфий. — Помнишь, как мы чуть не устроили пожар на винодельне? То-то батька наш рассвирепел. Запер в погребе на три дня!

— Большая ошибка, — смеясь, добавил отец.

— Хах, ещё какая. Мы выпили весь двадцатилетний урожай!

Все посмеялись, продолжая уплетать мамино рагу из картошки, лука, и утки. Свежевыпеченный хлеб приятно таял во рту. Молодое разбавленное вино расслабляло тело после долгого дня. Дядя Ксанфий встал, а за ним и все остальные, ибо он — глава семьи. Подняв кубок, произнёс возвышенно:

— За Илиана Ликмеда! Сына, которым любой отец может гордиться!

— За тебя, мой мальчик, — поддержал Офелос.

Залившись пунцом смущения, юноша чокнулся своим кубком с остальными и осушил вино до дна. Ужин закончился на тёплой ноте, все стали расходиться по своим покоям. Матушка и кузины остались, дабы убрать стол да вымыть всю посуду.

Засыпал Илиан с улыбкой на лице.

Резкий визг разбудил юношу. Недовольно разлепив веки, он поворочался, стараясь вернуть себе сладкий сон, однако крик повторился. С грохочущим топотом в его покои ворвался Дидим, и стал судорожно трясти кузена.

— Вставай! Там нужна помощь!

— Что случилось? — тихо спросил он.

— Быстрее, Илиан!

Кое как встав с постели, юноша натянул на голое тело хитон, сколол его фибулами, и вышел в гостиную. Там уже суетилась вся семья. Отец и дядя вооружились колунами, и зазывали парней за собой. Матушка с кузинами заперлись в погребе. Снаружи их ждал хаос: чёрный снег падал с багряного неба, пахло едким дымом, отовсюду жар, истошный рёв женщин, яростные крики мужчин, и плач детей.

— Мальчики, ступайте к реке, и несите воду! Живо! — приказывал дядя.

Илиан и близнецы лишь кратко переглянулись, после чего рванули исполнять поручение. По пути они заглянули в сарай, взяли оттуда колодки с вёдрами. Когда спускались по дороге, их взору открылся чудовищный пейзаж: все виноградники пылали в алом огне. От них шла стена дыма, гонимая ветром в сторону леса.

— Как это произошло? — ужасался Илиан.

— Может не уследил кто? — предположил Джудас.

— Да простят нас Боги!

Бежали до стёртых сандалий, набирали воду впопыхах, а когда вернулись в деревню, там… там их встречало огромное пламя, пожирающее дома. Над ними в небе летело исполинское существо: красное с чёрным брюхом, распростёршее гигантские крылья. Когда оно ревело, весь воздух наполнялся дрожью. Вибрации прямо по земле, шли от самых стоп до макушки. В глотке зверя загорались огненные трещины, появлялся пузырь, похожий на солнце, а потом он выпускал из пасти струи жидкого пламени, прямо на деревню!

Все трое юношей выронили колодки, упали под их ноги вёдра с водой. Такой пожар ничем уже не затушишь. Близнецы ринулись домой, а Илиан бежал за ними. Там в погребе заперты их сёстры и матушка. По пути они видели, как одичавшие от боли бегут горящие люди. Как выпрыгивают из окон соседи. Как поражает безумием их неуправляемая паника.

— Старик Дорофей! — узнал его Ликмед. Тот, хромая, нёс на своих руках чьё-то крошечное тело. Сам весь покрыт сажей, со лба текла кровь, и ребёнок в его руках тоже весь чёрный, не дышал уже. «Пенелопа!», узнал её парень с болью в сердце.

— Спасите её! Спасите мою малышку! — отчаянным хрипом просил он. — Она — это всё что у меня осталось!

— Она мертва! Спасайся! — быстро осмотрев тело девочки, приказывал Дидим.

— Нет! Не-е-е-ет! — разрыдавшись, старик упал на колени.

— Идём, Илиан! Скорее! — подгонял его второй близнец, хватая за локоть.

Воздух аж дрожал от жара. Дышать становилось всё труднее. Глаза слезились, колени дёргались. Они увидели свой дом, объятый пламенем. Близнецы растаскивали опалённые балки голыми руками. Там на крыльце под обломками лежал Офелос — отец Илиана. Из груди его торчал кол, в руке тот всё ещё сжимал топорик.

— Отец! — рванул к нему парень. — Нет-нет-нет! Очнись! — взяв его за голову, требовал он. Но… глаза широко распахнуты, рот разинут. Было глупо обманывать себя, считая, что он всё ещё жив. — Проклятье! Проклятье!

Джудас и Дидим прорывались сквозь огонь к подвалу. Илиан расцепил одеревеневшие пальцы отца и взял колун. Стал активно помогать кузенам. Дом трещал по швам, сыпались им на плечи искры, одна из стропил обвалилась и упала прямо на Дидима. Все, кроме него успели увернуться, а он… он был придавлен к полу.

— Брат! — закричал Джудас. — Помоги мне, Илиан!

— Нет! — воспротивился Дидим. — Времени мало! Пускай идёт к погребу! Мы справимся, Джудас. Всегда справлялись!

Близнец кивнул, и безмолвно приказал кузену подчиниться. Илиан неуверенно пошёл дальше, стараясь обходить дыры в полу. Добравшись до люка в погреб, юноша потянул за кольцо, но крышка не поддалась. Тогда он взял топор и принялся рубить замок. Наконец крышка поднялась, и его встретила пугающая тьма. Дым хлынул ему прямо в лицо, вызывая ручьи слёз. Поднял хитон, прижимая его к нижней части лица, закрыл нос и рот. Где-то глубоко внутри он уже знал, что всё кончено, однако последние искры надежды так просто не затухали. Илиан спустился, махая рукой, отгоняя плотный дым. Под лестницей лежало три тела: матушка и его кузины. Они скрючились в измученных позах, рты разинули, словно в последние мгновения своих жизней, отчаянно старались вдохнуть. Матушка тянула руку к ступеням, другой прижимала девочек к своей груди.

— Мама… Прости! Я опоздал! Прости меня, мама! — слёзы текли уже не только от дыма. Он опустился на колени, пальцы дрожали как листва на ветру. Поправил матушке волосы, глаза её затворил, сомкнул её губы. Теперь она выглядела так, будто спит. Прилегла ненадолго, после тяжёлого рабочего дня. Сердце саднило, по нему словно резали ножом! Нос закупорился, а горло царапал дым и дико хотелось кашлять.

Илиан поднялся обратно по ступеням, где обнаружил близнецов. Джудас держал Дидима, тот опирался на его плечо. Они смотрели на кузена с такой надеждой! Надеждой, висящей на волоске! Но когда юноша покачал головой, они всё поняли, и их тоже одолело горе.

Вопль! Очередной в этом нескончаемом кошмаре. И такой знакомый! Голос Исидоры! Трое парней поспешили на звуки этого крика. Выходя из дома, они увидели, как на другой стороне дороги, отчаянно взвывает девушка:

— Помогите! Кто-нибудь? Ради всех Богов! Прошу! Моя бабушка! Пожалуйста помогите!

— Иси! — окликнул её Илиан, и сразу же поспешил к подруге. Близнецы ковыляли за ним. Джудас помогал брату идти, правда лодыжки близнеца были раздроблены, Дидим на них совсем не мог ступать. Они оставались позади в двух шагах.

Илиан и Исидора крепко обнялись. Как две потерянные души в этом пламенном аду. Она плакала и цеплялась за него. Выла и скулила, подобно раненной собаке.

— Моя бабушка…

— Илиан, берегись! — закричал Дидим, плеснув в его сторону рукой.

Всё случилось так быстро. Небо раздалось грохотом драконьего рёва. Ликмед прижал Исидору крепче, и втащил её в дверь опалённого дома. Дорога за их спинами, где были близнецы, моментально вспыхнула, встала стеной смертоносного огня. Два брата истерично закричали, но крики эти длились недолго. Дом, где укрылись выжившие, тоже загорелся, и из стен, с потолка, отовсюду на них давило пламя. Западня. Снаружи ад. Внутри ад. Ад повсюду.

— Они… они же… — задыхалась Исидора. Время истекало, а потому Илиан взяв её на руки, понёс наружу. Шипел от боли, когда ступал по раскалённой земле, дошёл до дома Исидоры, поставил её, а затем встряхнул девушку:

— Где бабуля?

— На… на втором этаже!

Дом покрывала сажа, но он оставался относительно ещё целым. Илиан понимал умом, что вызволять какую-то бабку, когда надо самим спасаться — это бред, однако… она была непросто какая-то там чужая старуха. Он знал бабушку Исидоры! Та любила его, так же, как и свою внучку. Рассказывала им сказки, угощала сладостями, всячески баловала и никогда не бранила. Как он мог просто вот так взять и бросить её в этом кошмаре?

За дверью всё вокруг затянуло бельмом дыма. Серебряные ниточки танцевали повсюду, но огня нигде не видно. Они с Иси поднимались по лестнице, когда внезапно ступенька под его правой ногой обвалилась. Нога по самую щиколотку провалилась в дыру, и её жадно облизало пламя. Теперь понятно откуда столько дыма — весь фундамент горел! Острая нестерпимая боль охватила юношу. Он заорал так, как никогда в жизни не орал: громко, резко, дико. Исидора сразу пришла на помощь, подала ему свои слабые трепещущие руки, постаралась вытянуть его изо всех сил. Нога кровоточила, шкварчала и шипела, от неё встал тошнотворный запах жаркого.

Прихрамывая, он поднялся на второй этаж, где на софе развалилась её больная бабушка. Весь потолок заволокло дымом, но дышать ещё можно. Она лежала там бледная и стонущая.

— Бабушка! — прильнула к ней Исидора.

— Оставьте меня… спасайтесь… — хрипела старуха в ответ.

— Что ты такое говоришь? Илиан, возьми её на руки, скорее!

Без лишних слов парень подхватил старуху, и они пошли обратно. Нога адски болела, кожа вздулась пузырями. Каждый шаг стрелял невыносимой болью, разрастался от самой икры вдоль тела. Илиану показалось, что даже его глаза исступлённо горят, и из них сыплются искры. Голова гудела, кружилась.

Они почти дошли до дороги к виноградникам. Силуэт дракона на горизонте покрывал другие холмы струями жидкого пламени. Некогда там цвели полевые цветы, да резвились пятнистые олени. Теперь всё горит. Всё — горит! Вдруг Исидора отпрыгнула назад, ибо крыша дома перед ней внезапно обвалилась. Вниз на землю посыпалась черепица с обломками. Поднялось облако пыли и пепла.

— Ох, пронесло! — облегченно выдохнула она. — Ещё бы чуть-чуть…

С верхнего карниза сорвался камень, размером с дыню, и попал прямо по её голове. Исидора чуть не упала, потом медленно повернулась к Илиану. Время будто застыло в этот самый миг. Пошатываясь, девушка шла к нему. Юноша, инстинктивно положив старуху на землю, пошёл Исидоре на встречу. Из её глаз, ноздрей, рта, и ушей потекли струйки крови. Иси не успела совершить последнего шага, споткнувшись, упала прямо на руки Ликмеда. Её колотило в агонии. Она хрипела и икала, рвано стараясь глотнуть ещё воздуха. Весь её затылок превратился в кашу от этого удара. Сквозь жёсткие слипшиеся волосы и кровь, Илиан почувствовал на своих пальцах тёплый вязкий мозг с осколками черепа. Внутри него всё скрутилось диким отчаянием. Он не знал, что делать, и как ей помочь. Глаза-льдинки залило алой кровью.

— Нет-нет-нет! Только не ты! Иси! Иси, пожалуйста, держись! Я всё что захочешь сделаю! Прошу! Только не ты! Только не ты… — скулил он, укачивая девушку в своих руках. Прекрасное лицо исполосовали ярко-красные ручьи, даже зубы порозовели от обилия крови. Сжимал её тоненькую ладошку так крепко-крепко, точно пытаясь удержать в ней ускользающую жизнь. — Проклятье! За что нам это всё, Иси? Ну… ну скажи хоть слово, прошу! Обещаю, я… я клянусь, всеми Богами клянусь, я сделаю для тебя что угодно! Я перестану дразнить тебя, Иси! Я… я… я научусь охоте, и ты не будешь знать нужды ни в чём! Я нас обеспечу! Я перестану жаловаться, ныть и плакать! Ну же, Исидора! Пожалуйста…

На него смотрели мёртвые глаза-льдинки с алым бельмом. Исидора больше не шевелилась, не дёргалась в конвульсиях, не пузырилась и не булькала кровь из её рта. Тяжкая истина обрушилась на Илиана, вдарила со всей дури. Сердце застыло, рассудок как обнажённые нервы — плыл в агонии. Он выгнулся, запрокинул голову, а затем заревел! Завыл с диким звериным отчаянием! Громко, неистово, неудержимо! Рот разинув широко, аж потрескались губы. И в голосе его нечеловечьем отразился сам АД! Все эти кошмары, хаос, трагедии, которые произошли в эту ночь на серых виноградниках. Позади догорал его дом, его деревня, а с багровых небес всё падал чёрный пепел.

Он уже не замечал ничего вокруг себя. Не чувствовал, как к нему подползла еле живая старуха, как она прижалась к телу внучки. Не слышал её скулящего плача. Он не видел, как из пламени руин вышли огненные духи. Был словно в бреду собственного горя. Духи окружили юношу, склонились над ним, а потом обвив его плечи и шею руками, прильнули. Объятья эти не обжигали, совсем не чувствовались даже прикосновения. Илиан подумал в этот момент: «Если бы я был сильнее… если бы я успел её остановить, если бы я меньше плакал и больше действовал, если бы я был проворнее, умнее, если бы я мог предвидеть, что это может случиться, если бы я не позволил матушке и кузинам запереться в погребе, если бы… если бы… если бы…». Бесконечное «если бы», оборвалось, когда один из духов ласково поднял его лицо на себя. Слёзы на щеках вдруг оторвались от кожи, струились спиралью под мановением огненного пальца духа, а затем превратились в цепочки.

— Стань возмездием, Илиан Ликмед. Убей Ифрита, — велел дух стойкости.

— Я буду больше, чем воплощением мести! — обещал он. — Я заставлю Богов поплатиться за этот ад на земле! Я освобожу Эталаду! И никому больше не придётся переживать то, что пережил я!

В его чёрных глазах отныне горел огонь решимости. Скалил зубы в неудержимой злобе. Он пообещал себе, что добьётся исполнения этой клятвы любой ценой! Обещал так страстно, как могут только юноши его возраста: очертя голову, ставя на кон всё, даже свою жизнь, безумно и безрассудно.

Утром он перевязывал свою больную ногу. Они сидели со старухой в неуютном лагере, разбитый неумелыми руками. Палатка покосилась, еда холодная, сваленные полена не отчищались от мха и сырости. Пошёл дождь, будто в насмешку над ними. Бабушка закуталась в шаль. Тупо уставилась в никуда. Потом заговорила:

— Знаешь почему эти земли зовут «Серыми Виноградниками»? Когда моя бабка была ещё совсем маленькой здесь ничего не росло: голые холмы да голые степи. Все голодали, уповая на милость Богов. Тогда прилетел Ифрит, и нёс он в своих когтях волшебный пепел. От этого пепла земля насытилась, стала плодородной. Мы все были ему обязаны! Вот как я это вижу: Ифрит просто вернул всё как было раньше. Бог дал — Бог взял.

— Он не бог! — воспротивился Илиан, резко вставая на ноги. Ладони сжал в кулаки, скрипел челюстями от обуявшей его ярости. — Он просто чудовище!

— Кто сказал, что Боги не могут быть чудовищами? — хрипло спросила старуха. — Он отнял у меня всё, но это его право! Мы — рабы, Илиан. Всегда ими были, и всегда будем.

— Я положу этому конец, бабушка!

— Вряд ли я это увижу…

На следующий день старуха пропала. Илиан искал её по всему лесу, но так и не нашёл. Она не единственная, о чьей судьбе он так и не узнал. Не узнал, как погиб его дядя Ксанфий, ребята, с которыми он играл, другие соседи, что дружелюбно здоровались с ним каждое утро. Скорее всего их тела сейчас уже и не опознать. Все обратились прахом. Он единственный живой свидетель произошедшего на Серых Виноградниках. Выживший.

***

Ковыляющей походкой Антерос добрался до выхода. Протянув руку, он отодвинул ширму зелёных висячих растений, и в глаза больно ударил солнечный свет. Пахнуло влажной свежестью, повеяло ароматом садов. Впереди его ожидали товарищи.

— Ого! Да ему походу досталось больше всех, — подметил Финн, глядя на то, как целитель буквально свалился с ног да рухнул на землю.

— Антерос! Антерос, ты цел? — дёргала его по спине Сигрун. В ответ юноша молча сложил пальцы в позитивный ответ. У него совершенно не осталось сил. Нефтис взяла его на руки как ребёнка, и первой отправилась в сторону неизведанных земель.

Перед пятёркой простирались зелёные долины с исполинскими растениями. Кусты, чьи листья загораживали небо, опускались, когда на них оседало слишком много воды. Ноги приключенцев утопали в рыхлой, непротоптанной земле. Вдали виднелись пастбища, где паслись гигантские мохнатые люто-коровы, больше походившие на мамонтов. А за ними синели высоченные хребты гор, практически сливаясь с небом.

— Всё такое… гротескное, — изумлённо описывала пейзаж Сигрун. — Если бутоны размером с голову, то представьте себе, как высоки будут великаны?

— Думаю ответ можно найти у нас под ногами, — заметил Финн, указывая на очевидное: вся пятёрка подошла к месту, где земля придавлена. Отпечаток ботинка был длинной в три метра.

Илиан вышел вперёд, присел, прикинул глубину следа, а затем выдал:

— Судя по всему этот Титан где-то около семидесяти футов в росте. Скажу точнее, когда найдём второй след.

— И это всё? — рассмеялась колдунья. — Я-то думала следопыты умеют читать следы.

— Вперёд, раз такая умная. Удиви меня, — надменно дёрнув носом, провоцировал тот.

— След принадлежит мужской особи в расцвете сил. Лет ему где-то семьдесят-восемьдесят.

— «В расцвете сил»? — усмехнулся бард.

— Титаны живут вдвое дольше людей, Финн! — шикнула она. — След свежий, но великана нигде не видно. Вывод: при нормальной походке он успел преодолеть наше зрительное расстояние. Из чего я предположу, что он где-то… двадцать три метра в росте. Скоро мы найдём и след от его посоха.

— Посоха? — удивился Ликмед.

— Ну да. Пастушьего посоха, ау! Оглянись: мы на пастбище! Кто ещё здесь может караулить территорию? Из чего, кстати, следует не менее пугающий вывод: раз тут требуется пастух — значит и хищники водятся. Рекомендую сохранять бди…

Ей не дал договорить появившийся внезапно из зарослей зверь. Был он размером с Нефтис: крупная, длинноногая тварь, с крупными ушами, серой шерстью, да вытянутой мордой. От неожиданности вся пятеро разбежались врассыпную, однако вслед за первой люто-гиеной появились ещё несколько. Мерзкий ритмичный смех сопровождал их охоту, стая окружила приключенцев, точно издеваясь над ними.

— Каков план, хмурик? — спросил Финн, вытащив кларзах.

— Не сдохнуть, — коротко отрезал Илиан.

Нефтис ловко переместила Антероса в одну руку, а второй ухватилась за лабрис. Сигрун уже что-то наколдовывала, складывая пассы и шепча заклинания. Илиан натянул тетиву. И тут вперёд вышел Финн, с пальцами на струнах.

— Эй! Не разбивать строй! У тебя совсем чердак поехал? — возмущался Ликмед.

Однако тут бард вдруг начал играть, при этом забавно пританцовывая:

Смешна походка у гиены,

Большие уши, в пятнах тело,

В жару собой гиены — ленны,

Поспать — любимое их дело!

Едят гиены всё подряд,

И падаль могут кушать даже,

Другим еда такая — яд,

А для гиен итог не страшен.

Гиены на это отреагировали вполне логично: остановились, вопросительно склонив мордочки. Илиан стукнул себя по лицу от всей этой нелепицы. Быть такого не может! Что бы его шутовская тактика сработала? Бред! Естественно в следующий миг люто-гиены зарычали, собираясь наброситься на своих жертв. Но тут прозвучал чудовищный грохот: «Бум-бум-бум-бум». Листья высокой травы содрогались, и с них лилась вода. Гиены резко спохватились и убежали, ловко перепрыгивая через приключенцев. На горизонте нарисовался Титан. Точнее великанша в длинной белой хламиде, драпированной кучей мелких складок. В руке у неё звенел посох с колоколом. Золотистые кудри были заплетены в толстую косу с синей лентой.

— О, так вот как выглядят мужчины-великаны? — насмешливо подметил Финн. Сигрун скрестила руки и закатила глаза.

— Ну да, я ошиблась. Но ты только посмотри на её сапоги! Очевидно — мужские!

Великанша оторопела при виде незнакомцев. Её большие янтарно-карие глаза, обрамлённые тёмными ресницами, широко распахнулись. Склонившись, она озадаченно спросила:

— Кто… кто вы такие? — голос её врезался в барабанные перепонки невероятно глубоким низким басом.

— Теперь я готов поверить, что она мужчина, — пробубнил Финн. И тут пастушка вдруг схватив его двумя пальчиками за гиматий, подняла выше к своему лицу, дабы рассмотреть поближе. — Эй-эй-эй! Я что, игрушка что ли?

— Эталадцы, да? — предположила она. — Мне думалось, вы будете мельче.

— Что ж, спасибо за комплимент, а теперь будь любезна — поставь меня, пожалуйста, обратно? — возмущался Финн.

Великанша послушно исполнила просьбу, после чего села на корточки, и продолжила разглядывать их как диковинки в музее. Вперёд вышел Илиан:

— Мы прибыли сюда по важному делу. Сопроводи нас к лидеру Страны Титанов!

— Мой спутник хочет сказать, — вклинилась Сигрун. — Что мы здесь с миром! Нам удалось с достоинством пройти ваши испытания, и, разумеется, мы относимся к вашему племени с уважением.

— А кто это? — указав на Нефтис, спросила великанша.

— Твоя желать лишиться пальца? — грубо отреагировала орчиха, отстраняясь. Палец этой громадины чуть не упёрся в Антероса.

— Она с нами, — просто ответил Финн. — Её имя — Нефтис. Я — Финн, а это Сигрун и… как там тебя звали? Всё время забываю…

— Илиан Ликмед, — хмуро представился он.

— Лик-мед? — чеканно повторила великанша, и её зрачки вдруг расширились от удивления, стали большие-большие, как два бездонных чернильных колодца. — Называйте меня Пелагея! Я — самый писклявый Титан с узкими ушами. Вам повезло. Других вы бы не поняли, а они не поняли бы вас. Я выступлю в сенате переводчиком, если позволите.

— Это будет честью для нас, — быстро ответила Сигрун, пока другие не успели опустить какую-нибудь шутку или дерзость в сторону Пелагеи.

— Защитите уши, — рекомендовала та.

Сигрун вытащила из поклажи Антероса пушнину для набивки лежаков. Разделив её на несколько частей, передала остальным. Как только приключенцы забили ватой свои уши, Пелагея аккуратно взяла их в свои ладони, и пошла в поселение Титанов.