В Дивах воцарился хаос. Разрушения достигали массивных масштабов: пять господствующих фигур терзали армию повстанцев.

Одним могучим залпом Ифрит поджёг всю восточную улицу. Дома воспылали, всюду озверевшие люди носились в поисках спасения. Кто-то горел заживо, кто-то задыхался от дыма, а кто-то, обезумев — выбрасывался из окон, разбиваясь о землю насмерть. Пламя сытно кормилось на этом кровожадном пиру, и его монструозные лапы загребали всё больше жертв.

Тайрос заполонил водой западный район, утопив в ней всех жителей. Они паниковали, хватались из последних сил за обломки, но течением всех неминуемо уносило к воронке. Катастрофы подобных масштабов обнажили души людей: одни спасали своё имущество, другие пытались выручить ближних. Мужчина на самодельном плоте из обломков, самоотверженно вызволял утопающих, и доставлял их к крышам домов.

Зигард воевал за пределами города, устраивая на поле брани оползни да землетрясения. Люди не знали за что хвататься, ибо даже крошечный стебель мог обратиться против и стать гибельными силками, утаскивающими их в разверзнутую пасть оголодавшей земли.

Варгон истязал солдат разбушевавшимся ураганом на юге Див. Всех, кто ещё хоть как-то держался на ногах — сносило могучим ветром, и те бесконечно вертелись в его исполинских колдовских вихрях, где задыхались, или погибали от столкновения с обломками домов. Сам воздух будто разозлился — стал врагом! Леденящие режущие хлысты срывали плоть с костей, душили бессильных смертных.

Равуса созерцала сей хаос, сидя на Призрачной горе на вершине своего Храма. У неё ещё остались сыновья, кои выполняли всю грязную работу за неё. Они поднимали павших солдат: своих и чужих, заставляя их снова сражаться. Летали в небе, нарезая круги над полем брани точно стервятники. Грандиозный вид с вершины: жирные колонны дыма, водовороты, хоботки вихрей, облака пыли вдали, две столкнувшиеся армии — заставили её слегка улыбнуться. Хотя пасть дракона едва ли позволяла проявить толику эмоций, Равусе сие удалось с присущей ей величественностью. Надрывные крики, мольбы о пощаде, плачь, сумасшедший смех — всё это наполняло удовлетворением, и каким-то маниакальным упоением. Даже в животе потеплело.

В пыл сражения ворвалась Сигрун. Она больше не видела из-за заключённой с чёртом сделки. Глаза её затянуло бельмом, поэтому она замотала верхнюю часть лица платком. Тем не менее Демонический Глаз помогал ей ощущать пространство: ландшафт, глубину, расположение объектов. И хотя это скорее чувствовалось, чем виделось, её реакции от потери зрения не пострадали. «Клетку вечных кошмаров» колдунья не могла вновь применить, ибо это заклятье отнимало слишком много манны. Да и оно вряд ли бы сработало против драконов. Их души не попадают в Котлован Геенны. У них… свой собственный загробный мир.

Навострив все чувства до предела, колдунья искала своего бывшего хозяина — дракона Зигарда. После сражения с ним в мире снов, дракон должно быть вымотан, и чертовски зол. Сразиться с ним ещё раз, но уже в реальности — дело чести. Правда Зигард, как и его собраться, могущественен до ужаса, и может одним махом смести любого, кто пойдёт против него. Без Артефакта рваться в бой с драконом — это явное самоубийство. Вот почему так важно держаться! Вот почему солдаты сейчас бросаются в пламя столь отчаянно. Оттягивать время до прихода Ликмеда — это всё, что они могут.

Панацея помогала. Она координировала каждый их шаг сидя в главном лагере. Велела десятку бойцов фаланги отвлекать дракона, жертвуя собой, ради того, чтобы сотня из подкрепления могла зайти с тыла и атаковать из тяжёлых орудий.

Во второй волне, когда сражение приняло облик геноцида, Варгон снёс ветром все требушеты, баллисты и прочие штурмовые орудия. Люди остались лишь с копьями да с медными мечами. Храбрецы карабкались прямо по дракону, дабы самолично воткнуть меч промеж его чешуек в слабое место. Правда такая тактика не работала от слова «совсем». Драконы отмахивались от воинов лапами, а затем давили тех как мелких муравьёв.

Единственное преимущество, коим обладала армия сопротивления — это численность. Две сотни тысяч единиц всё набегали и набегали, перешагивая и перелезая через горы трупов своих товарищей. И хотя им было страшно, аж до мокрого исподнего, никто не смел отступить. Даже когда эта самая гора трупов, поднятая сыновьями Равусы — била исподтишка в спину.

Жаркий плавящий луч яркого пламени пронёсся на востоке. Ифрит сжёг десятый полк за считанные секунды. Даже их массивные щиты расплавились и растеклись по дорогам. Третий отряд в это время атаковал с крыш ремесленных гильдий. Сотни лучников оросили дракона дождём стрел. Парочка из них задела его гигантские глаза, и дракон был ослеплён на какое-то время. Пользуясь сим преимуществом, гиппархи окружили Ифрита, после чего обстреляли его по брюху. Их тяжёлые штурмовые гарпуны застревали между пластинами, но не пробили чешую. Ифрит лишь почесался, после чего вновь обрушил на земли шаровые сгустки драконьего огня.

Пятый отряд разведчиков славящийся своей ловкостью и быстротой, взобрались повыше от воды на западной стороне Див. Обстреливали Тайроса, да прятались за башенками от его водных атак. Кого-то сносило потоками, кто-то, не удержавшись, падал с крыш. Остальные перепрыгивали от здания к зданию, и вновь атаковали дракона.

А вот сражаться против Зигарда или Варгона оказалось практически невозможно. Дракон земли никого к себе не подпускал, затягивая в зыбучие ловушки солдат сопротивления. Варгон же просто всех сметал нещадным ветром.

Антерос придумал способ как подобраться к Зигарду. Он ставил в воздухе магические барьеры. И как по платформам по ним можно было сократить дистанцию. Несколько отважных сагитаров вызвались исполнить сию тактику. Они похватали самые длинные луки и самые тяжёлые стрелы. С близкого расстояния они точно могли попасть. Плюс, Зигард был вымотан, и не мог колдовать в полную силу.

Нефтис отрывалась по полной сражаясь на севере против армии дракона да восставшей нежити. Несмотря на то, что она не обладала Артефактом, Зверь Арены всё ещё представлялась грозным противником. Она махала своим лабрисом из стороны в сторону, отбиваясь от орд тяжеловооружённых воинов. Вся покрылась их кровью, рычала, бранилась на орочьем языке, и внушала страх тем, кому приходилось на неё нападать. Всадники на мелких преторианцах старались задеть гладиатрикс. Некоторым это почти удалось. Взрыв магического залпа всколыхнул землю в двух шагах от неё, отбросил Нефтис в сторону как тряпичную куклу. Она выронила секиру, всё в глазах двоилось. Остальные из второго отряда авангарда закрыли её собой, защитили и приняли следующий удар дракона. Едкая магическая жижа расплавила их щиты, и те крича, умирали. Прямо по их испепелённым телам маршировали мёртвые, окружая орчиху.

Смерть царила везде. На каждом шагу. Каждую секунду погибали сотни. Даже небо над головой закоптилось. Горели знамёна «Белой Птицы». Обагрилась земля. Сегодняшний день стал торжеством войны. Войны и разрушений.

Наступила третья фаза, третья волна повстанцев хлынула к сражению. Хотя вера и надежда у всех у них висели на волоске. Обращались в отчаяние, в остервенелый хтонический ужас. Многим приходилось перелезать через стены из горы тел, чтобы атаковать. Утопать по колено в крови своих восставших товарищей. Драконы неустанно продолжали устраивать кровавую баню. Вырезать, сжигать, топить, уничтожать целые полки и батальоны. Обращать брата против брата. Некоторые не могли ударить по восставшему мёртвому товарищу, из-за чего становились жертвой нежити, а потом и самой нежитью.

И вот, когда многие уже утратили веру в победу, когда солдаты всё чаще стали поддаваться соблазнам всё бросить и сбежать — появился он! Ликмед стремительно ворвался на поле битвы, сияя ярким синем светом. Его конь встал на дыбы — славно и величественно. Он поднял копьё Дори, будто пронзая сами небеса, и давай орать во всю глотку:

— Вперёд! За победой! За свободой! Ради нашего будущего! Ради будущего наших детей! Поднимитесь и сражайтесь люди Эталады!

Гул доблестного эха прошёлся по всем Дивам. Люди били ребром мечей о свои нагрудники и щиты. Надежда вспыхнула подобно долгожданному маяку! И все воспрянули духом! Яростно набросились на драконов.

К Илиану тут же приблизилась Панацея. Она указала ему где искать его товарищей, а затем забрала у него Божественную Серьгу, предназначенную Финну.

— Я займусь Равусой. На тебе Ифрит.

— Как будто был иной вариант, — фыркнул тот. — Я сожгу его, его же собственным огнём!

— Поспеши! Наши силы на исходе.

Первой кого он выследил была Сигрун. Колдунья окружила себя теневыми щупальцами кои хватали и с размаху разбивали каждого воина в лепёшку. Её манна иссякала очень быстро, но она не щадила себя. Едва её демоническое чутьё подсказало ей, что рядом Илиан, как она тут же сколдовала брешь в своём щите, дабы он смог приблизиться. Ликмед хотел по-быстрому надеть ей на голову тиару, да ускакать дальше, однако, когда следопыт увидел её повязку, вопрос сам сорвался с его губ:

— Что с твоими глазами?

— Я пожертвовала ими во имя мести. Скажешь, ты бы поступил иначе? Но не волнуйся. Как видишь, я всё ещё могу сражаться.

Резко как молния средь бела дня, её теневые щупальца задвигались с новой силой, и с десяток вражеских гоплитов были схвачены, разбиты о землю.

— Зигард за пределами Див. К юго-востоку. Сможешь его найти?

— Я чувствую его всеми фибрами своей души! А теперь дай мне Артефакт!

— Там же ты найдёшь Антероса. Отдай ему Ожерелье, и скажи ему взяться за Тайроса. Только его барьеры смогут противостоять потопу.

— Хорошо.

— И ещё кое-что, — Ликмед спешившись с Фобоса, снял с коня тело Ипатии. — Передай её Ренегату. Скажи ему… Скажи ему, что мне жаль. Я подвёл его.

— Ох, Илиан. Соболезную, — принимая на руки тело Ипатии, ответила Сигрун.

Нежные ладони бережно водрузили на её голову тиару. Вслед за этим колдунья почувствовала небывалый прилив энергии. Теперь она могла превзойти саму себя, колдовать на полную катушку. Все её манные протоки сочились силой, мышцы напряглись, покалывало на подушечках пальцев.

— Береги себя, — напоследок пожелал он, возвращаясь в седло своего коня.

— Ты тоже.

Галопом стремглав, Ликмед рванул на север. Туда, где билась из последних сил гладиатрикс. Она едва удерживалась на ногах, ибо стояла на горе трупов. Своих и чужих. А вокруг кряхтела нежить. Вытащив лук, Илиан натянул тетиву, прицелился, а затем перестрелял их всех. Обернувшаяся Нефтис накричала на него:

— Твоя забрать моя добыча!

— Брось. Впереди есть дичь покрупнее, — бросив ей кольцо, говорил лучник. — Видишь вон того зверюгу? Это Варгон — дракон ветра. Иди и задай ему!

— Ах! Большая драка! Много сила! Агрх! — взревев от полученной энергии, Нефтис засияла голубоватым мерцанием. В следующий же миг она на всех парах бросилась на юг. После неё на земле оставался выжженный след.

Сам же Ликмед обратил взор на восток, откуда стеной вздымался чернильный дым. «Ифрит, я иду за тобой! Время платить по счетам!», в его тёмных глазах заискрилась жажда мести. Никогда прежде он ещё не был так близок к воплощению своей мечты. И от этого на сердце расцветала чистейшая как слеза — решимость. Решимость довести дело до самого конца! Покончить с тиранией драконов! Отомстить за отнятые у него жизнь, родину, детство, родных, друзей и любимых! Обрушить на супостата чашу возмездия!

Он, стукнув коня по бокам, поскакал на встречу своей судьбе. Его встречал пепельный снег, едкий запах гари, дым, да выжженная земля. Руины восточной улицы так сильно напоминали ему тот самый день, когда он лишился всего, что аж под ложечкой засосало. Верхом на здании Имперской Библиотеки восседал дракон. Его багряные очи взирали на весь этот хаос с ненормальным экстазом. Восторгом от проделанной работы. Ноздри вздыбились и задымились, когда Ифрит увидел сияющего всадника. В брюшине уже рождалось пламя для огненного залпа, пасть открылась, обнажая десятки острых клыков.

***

Это началось в Дивах. Это и закончится в Дивах. Пять драконов. Пять героев. Пять товарищей. (Пускай одного из них заменила собой Сивилла — пророчество сбывалось, как того и требовала Трианли). Армия повстанцев схлестнулась с армией драконов, а самих же господ самопровозглашённых Богов одолевали Герои.

Антерос надел Божественный Артефакт — манное ожерелье, которое наполнило его до краёв могущественной силой. Отправился к Тайросу — дракону воды. Улицы где он буйствовал затопило водой. Воронки тут и там засасывали несчастных горожан. Сагитары на крышах не справлялись. Дракон сметал их хвостом и лапами вниз — в бездну водоворота.

И тут по наколдованным магическим щитам прибежал целитель. Воины сопротивления воспрянули духом, поддерживали его. Тот раскрутил посох в руке, прокричал заклинания, и масса осколков от барьера устремилась в Тайроса. Дракон отгородился от них стеной воды, а затем обрушил на юношу волну.

Действовать приходилось быстро. Антерос подпрыгнул, весь воссиял синим светом. Даже его глаза светились и пылали искрами от той невообразимой силы, которая наполняла его. Одним точечным рассечением посоха, он послал в сторону волны сгусток энергии. Многотонный напор несущейся воды при столкновении с магией моментально разрезался надвое, из-за чего в итоге пострадали соседние строения. Сагитаров смыло по разные стороны, но и воронки исчезли, поэтому большинство всплыло на поверхность.

— Жалкий червяк! Как ты посмел бросить мне вызов?! — грудным вибрирующим голосом прокричал Тайрос.

— Это моя судьба! Сегодня драконы падут! Таков порядок вещей, Тайрос.

— Мнишь себя орудием судьбы? Не много ли чести зарвавшемуся человечишке?

— Честь тут совершенно ни при чём. Всего лишь причинно-следственная связь. Вы поработили люд Эталады, а теперь расплачиваетесь за это.

— Это наше право по рождению, червь! Мы — властители этого мира!

С этим звериным озлобленным рыком Тайрос снова принялся атаковать. Вот только его вода разбивалась о поставленные щиты Антероса. Юный целитель, не боясь, сокращал между ними дистанцию, продолжал орошать врага нескончаемым градом осколков. В конце концов, когда Антерос стал на расстоянии вытянутой лапы, Тайрос завертелся. Пытался ударить острыми когтями, сбить наглеца своим гибким хвостом. Его движения с такими габаритами оказались на удивление ловкими.

— Вода — кровь моя! Сокруши врага моего! Пусть познает он мощь морей! Подчинись же мне манна воды! — взревел Тайрос.

Вместе с этим волны под Антеросом начали неистово раскачиваться. Ему приходилось взбираться на своих барьерах всё выше и выше, дабы избегнуть гибели. Затем — гейзеры! Шипящие водяные столбы образовывались то тут, то там. И их капли нестерпимо обжигали. Столбы падали подобно поверженным титанам, и от них волны лишь пуще поднимались. Пожирали собой все улицы. Сагитары не выдержали и потонули в этом буйстве воды. Стихия воцарилась неумолимой! Непреклонной! Тайрос ревел, запрокинув морду к небу. Расправил крылья.

Антерос понял, что пришла пора для последней атаки. Он смотрел на дракона сверху вниз. Уклонялся от падающих столбов воды. Огонь не поможет. Слишком много воды. Но вот молния — да! Надо только понять, как её колдовать. В прошлом Сигрун не раз прибегала к этой стихии. Вспоминая то, как она это делала, целитель наделся, что сумеет повторить заклинание.

Манна — это энергия. Маг — это тот, кто её преобразует для своих нужд. Даже драконы, будь их воля, смогли бы действовать за пределами своей стихии. Но все они слишком привязаны к своей натуре. Пока они, те, кто рождается под стихиями. Люди же — под тотемами, способны творить чудеса, зависящие только от силы воображения и от количества манны. Ныне этого ресурса у Антероса в избытке. Он опустился на колени, сжал ладони в магические пассы, представил в своей голове шторм. Как сталкиваются друг с другом многотонные тяжёлые тучи, и как в последствии рождаются искры. Свет. Энергия. Быстрая, разрастающаяся вспышка, устремлённая вниз. Сияющие голубым веточки. Как вены на руке. Как русла рек. Как корни великого древа. Сконцентрированная, дерзкая, яркая. Молния!

Всё его тело наэлектризовалось. Из глаз посыпались искры. Между пальцами танцевали светящиеся нити. Целитель гордо выпрямился, встал, расправил плечи, указал посохом на Тайроса, после чего вдарил по нему изо всех сил. Мощь Артефакта — ослепительная и ужасающая, объяла дракона тысячами молний. Зверь забил крыльями, вспенивая воду. На доли секунды его скелет просвечивался сквозь плотную чешую. А предсмертный рёв резонировал в воздухе, оглушал своим дрожащим басистым перегруженным тоном. Тайрос ревел на пределе возможностей — до сорванных связок. И от сего невероятного звука у Антероса заложило уши. Кабы не Божественный Артефакт, то вполне вероятно, юноша бы погиб, ибо крик дракона — это самая настоящая звуковая атака. Смертельная для ушей смертных.

Наконец тело Тайроса обмякло и завалилось. Вода, мгновенно поглотив его, успокоилась. Исчезли гейзеры, столбы, воронки, поверхность разгладилась, течение плавно устремилось наружу Див, по естественным углублениям, по траншеям, по желобам — в то самое ожерелье озёр, откуда пришла. Откуда её похитил Тайрос.

Обессиленный и измотанный Антерос сорвался вниз. У него больше не осталось манны, дабы сотворить барьер, на котором можно стоять. Он рухнул в воду, а потом всплыл кверху брюхом. Смотрел на небо, наконец-то позволив себе расслабиться. Хотелось спать. Бесконечно хотелось спать.

***

Нефтис неслась стремительно как выпущенная стрела. Варгон создавал вихри, способные смести любое здание, любой отряд в считаные секунды. Его ветер вдарил по ней неистовым напором. Удерживаться на ногах оказалось невозможно. Вскоре её подняло ввысь невидимыми потоками. Но даже оказавшись во власти ветра, Нефтис сохраняла боевой настрой. Мимо неё с дичайшими криками пролетали солдаты, коих разрывало на части вихревыми клинками. Куски домов расшибли нескольких в кровавые лепёшки. Кто-то просто задыхался, не в силах совершить вдох.

Варгон одарил гладиатрикс свирепым взглядом янтарных как мёд глаз. Драконья ухмылка открыла вид на острые сочащиеся обильной вязкой слюной клыки.

— Тебе ни за что не добраться до меня, — утверждал он.

— Моя — нет. Моя секира — да!

И с этим заявлением Нефтис швырнула лабрис прямиком в дракона. Сила её кольца наделила секиру неистовой скоростью, от чего она-таки долетела до морды Варгона, вошла лезвием в один из его рогов, да застряла там. Орчиха плеснула рукой, желая вернуть себе лабрис, но вместо того, чтобы притянуть к себе оружие, она притянула себя саму к нему. Таким образом, оказавшись вплотную к дракону, Нефтис не теряя времени, принялась атаковать его. Варгон старался смахнуть её как надоедливую муху, а та всё уворачивалась, не попадалась под острые когти. Вытащила секиру, схватилась за рог в позолоченной насадке, перекинула ногу — оседлала! Достала верёвку из поклажи — соорудила несколько петель, привязала себя к дракону ветра. И пошло-поехало: раз-два-три-четыре — молниеносные удары по шейному хребту причиняли боль Варгону. Дракон мотал головой, неистовствовал, прыгал, вертелся, забил широченными крыльями, стараясь взлететь. Однако магия Панацеи мешала ему принять облик полёта. Кости не становились легче, тело не отрывалось от земли, как бы яростно тот ни старался. Нефтис крепко держалась, туго привязанная за руки и ноги к его рогам. Продолжала бить и бить. Бить и бить, пока пластина толстой чешуи не откололась и не обнажились его шейные внутренности. Мышцы, сухожилия, нервные волокна, а под ними — позвонки. Орчиха просто продолжала кромсать Варгона, и плевать, что на неё фонтанами льётся токсичная кровь. Артефакт защищал её от яда. Она сияла синим светом! Как и её секира.

— Перестань, тварь! Я сожру тебя целиком! — грозно взревел Варгон.

Гладиатрикс игнорировала угрозы. Она часто слышала похожие возгласы на арене от противников. Всегда выходила победительницей. Всегда повергала любого, кто смел бросить ей вызов. Дракон ничем не отличался от остальных. Он — всего лишь ещё один противник на пути к славной орочьей смерти. Ну, может быть он покрупнее, да чешуёй покрыт, только и всего. Его ветряные фокусы перестали работать в тот миг, когда она сократила дистанцию. Воздушные клинки летали тут и там, целились в неё и в верёвки. Посему Нефтис отбивалась ещё и от них.

Проблемы начались тогда, когда лабрис воткнулся в кость. Твёрдую… очень твёрдую кость. К счастью орчиха понимала, что, чтобы убить кого-то — необязательно ломать ему кости. Достаточно перерезать артерию, и жертва истечёт кровью. Для этого ей пришлось переключиться на соседние участки крепкой шеи Варгона. Порой она использовала секиру как рычаг, дабы отслоить пластину чешуи. Божественный Артефакт даровал силу, способную сделать это в одиночку, притом быстро и ловко.

— Остановись-остановись-остановись! — верещал Варгон. Его туша со всей дури врезалась в башню, массивный медный колокол прозвенел и сорвавшись с крепежей — рухнул прямо сквозь деревянные лестничные пролёты вниз. На голову Нефтис посыпались мелкие камни да щебень разрушающейся колокольни. Дракон начал откровенно царапать себя по шее, в надежде прихлопнуть орчиху как насекомое. Этим он лишь упростил ей задачу, ибо от ударов когтей откалывались чешуйка за чешуйкой. — Ты у меня поплатишься! Наглая вшивая блоха! Я тебя с потрохами сожру!

Когда секира добралась до заветной артерии, Нефтис чуть не снесло кипящим потоком ядовитой крови. Варгон прислонил к ране лапу, силясь остановить сей багровый фонтан, однако в его когти тут же впивалась ненавистная ему секира. Ранила по самым больным местам — в прослойки между когтем и фалангой. Казалось у этой твари уже должны были иссякнуть всякие силы, однако орчиха продолжала сражаться. Она переместилась на морду к этому чудовищу, совершенно его не боясь. Замахнулась раз, замахнулась два — и оба янтарных глаза превратились в кровавую кашу.

— Ветер — крылья мои! Обрушь всю свою мощь на моего врага! Рви и режь его на куски! Повинуйся же мне манна воздуха!

Эхо заклятья разорвало верёвки. Нефтис отправилась в полёт, гонимая потоками воздуха. К ней устремились сотни ветряных клинков, кои ударяясь об её мерцающую синим кожу — разбивались в невидимые искорки. Казалось бы, её нельзя ранить, тем не менее, если клинки попадали дважды в одно и то же место — было больно. Посему Нефтис схватила лабрис двумя руками, да принялась отбиваться. В это время Варгон медленно, но верно истекал кровью. Из-за того, что повреждения нанесены при помощи Божественного Артефакта, его драконья регенерация не успевала затянуть рану. Дракон пополз слепо, шаря лапами по земле, не зная куда и зачем. Ручей тёмно-красной жидкости вскоре расширился и устремился вниз по склону к сражающимся там армиям. Всякий, кто касался драконьей крови неприкрытыми частями тела — был отравлен. Свои и чужие. С криками держаться от ручья подальше — армии разделились.

Ветер смолк. Клинки исчезли. Варгон издал свой последний слабый вздох. Нефтис сразу же полетела обратно вниз. Она бы разбилась насмерть, кабы не её Божественный Артефакт. А так, гладиатрикс приземлилась, образуя на земле россыпь глубоких трещин. Её тело по-прежнему сияло синим, и та рванула воевать дальше.

***

Для бывшей весталки Сигрун некогда называвшей себя Психеей, мир кругом ныне представлял собой тёмно-серое расплывчатое ничто. Она опиралась на своё чуткое ощущение глубины материи благодаря Демоническому глазу, на звуки вокруг, на запахи, на дуновение ветра и дрожь земли. Рядом с Зигардом земля под ногами сходила с ума. Сориентироваться казалось практически невозможно. И всё же, тиара на её голове обострила до пределов все её реакции. Время само по себе как концепция чего-то определённого, теперь же сменило ритм, став растянутым будто нить паутины. Медленнее. Сигрун ясно понимала, что на самом деле изменилось её восприятие, а не время. Подобно мухе, что видит приближение ладони в несколько раз медленнее, колдунья чувствовала нечто схожее.

Когда она ступала вперёд, чётко осознавала, что и где находится и в каком положении. Могла заметить перемещение небольшого камешка вдали. Полноценное сражение «Белых Птиц» с армией драконов для Сигрун разворачивалось в фигурном спектакле. Она чувствовала каждый выпад и поворот противников, предсказывала их следующие шаги. Никто не мог поверить в то, что она слепая. Тем более, что ослепла она совсем недавно. Колдунья использовала свою слабость как преимущество, и била прежде, чем враг мог понять, на что она способна.

Потом Сигрун приблизилась к месту оползня. Там грунт превращался в зыбкий песок, в котором тонули люди. А над ними, сидя на небольшой скале, наблюдал Зигард. Прошлые попытки атаковать его не увенчались успехом. Людям не хватало мощи. Не хватало сил. Теперь почти все они погребены под землёй. Колдунья, дабы минуть эту ловушку, начертала под своими стопами руну твёрдости. И теперь, куда бы ни ступила её нога, да хоть на сам воздух, она могла оттолкнуться, шагая дальше. Руна принадлежала к списку самых продвинутых магических заклинаний, а посему обычному смертному магу было бы не под силу заставить её работать. С Божественной Тиарой это перестало быть проблемой.

Колдунья поднялась по воздуху как по ступеням выше. Зигард вначале даже не поверил столь дерзкой выходке. Потом он попытался атаковать Сигрун лозами. Затянуть её в оползень. Однако та одним щелчком пальцев заставила все его лозы сгореть дотла.

— Что скажешь на счёт второго раунда? — предложила она, сохраняя каменное спокойствие.

— Твоя победа надо мной в мире снов не считается! Ты сжульничала, Сигрун! И тебя ждёт долгая мучительная расплата!

— С этим ты опоздал, Зигард. Я уже расплатилась за все свои ошибки. Моё сердце разбито, у меня отняли брата, я отдала свои глаза, и взяла на душу тяжкий грех. Когда я умру, меня поглотит Котлован Геенны. Тебе нечего у меня отнимать, кроме жалкой жизни. Да только вот, она ничего для меня не стоит. Я с радостью отдам её тебе, в обмен на мир. Так что вот моё предложение: улетай! Улетай подальше от Эталады, оставь Библиотеку Воспоминаний и духов в покое. Иначе я убью тебя! И поверь, удовольствия я от этого не получу.

— Ты серьёзно рассчитываешь, что я — Великий Дракон Земли, послушаюсь твоего совета? Ты ещё более жалкая, чем я себе представлял. Ты — ничто! Ты меньше чем ничто! Мне следовало раздавить тебя в тот самый день, когда мы впервые встретились!

— Да, стоило. Теперь пожинай плоды своей величайшей ошибки, Зигард!

С этими словами Сигрун резво достав посох, начала колдовать. В неё полетели камни и валуны, кои метал дракон, но та уклонялась с грацией кошки. Воздух наполнился приятным ароматом диких цветов. Всё цвело кругом, и пыльца забилась в ноздри. Тёплый ветер пахнул, мягко погладил волосы. Колдунья совершила ещё одно сальто, не опасаясь падения. Она перенаправила тяжёлые обломки руин в самого дракона, но, когда они долетели до той скалы, Зигарда там уже не было. Он переместился ниже, зарылся лапами в песок, зашептал благоговейно:

— Камень — кости мои! Сокруши врага моего! Дави и сжимай со всей силы! Повинуйся же мне манна земли!

Тройное притяжение неожиданно развеяло её руну! Сигрун полетела вниз. Рефлекторно сориентировавшись, та сколдовала «пёрышко», совсем как на испытании Титанов. Пускай Артефакт и мог её защитить от простого падения, однако в случае с магией Зигарда, перестраховаться не помешает. Ноги коснулись твёрдой поверхности, и в ту же секунду из-под земли выросли очередные лианы. Растения обвили собой колдунью подобно охотничьим силкам — сильно. Очень сильно. Простой человек от такого тугого связывания бы давно уж лопнул и истёк кровью. Вот только Сигрун не была обычной. Она яростно закричала, сложила несколько пассов руками, затем всё её тело охватило пламя. Огненный плащ не причинял самому магу вреда, а вот всем остальным ещё какой! Лианы и лозы загорелись, их неистово лизали рыжие языки. Вслед за этим Сигрун развернулась, растолкала горящие лианы, ещё раз уклонилась от очередного града камней, сконцентрировалась, направила на дракона луч пламени — бесполезно. Зигард укрылся поднятым земляным барьером.

— Тебе не хватит духу убить меня! — грозно ревел он. — Всё от того, что твои первобытные человечьи чувства до сих пор не остыли. Ты — слабая женщина, Сигрун! Такая же, как и все другие — примитивная!

— А ты — падший, заносчивый эгоманьяк, неспособный достойно принять поражение! — парировала она. — Укрываешься за своим высокомерием, как за мамину юбку. Ты, как и все подобные тебе, кто не может любить никого, кроме себя — жалок! Дни вашего господства окончены, Зигард! Так что будь хорошим мальчиком, и сдохни уже!

С этим заявлением она внезапно вся покрылась мерцающим голубым сиянием. Темнота багряных небес давала преимущество: тени всюду расползлись как чума. Одним мановением ладони Сигрун призвала их, и десятки культей чернильной темноты превратились в сотни. Окружили Зигарда. Её самоуверенный вид внушал трепет. Даже ослеплённая с повязкой на глазах, колдунья по-прежнему оставалась опасной противницей.

— Тёмное касание! — возгласила она, складывая пассы ладонями.

Не успел дракон шевельнуться, как сразу же его окутала тьма! Всюду куда ни глянь — всё чёрное, беспросветное. Он не смог разглядеть даже своих лап и крылья. Был полностью ослеплён. Удар! Ещё удар! Сигрун молниеносно наносила их своими теневыми клинками прямо по сухожилиям. Чешуйки в тех местах где конечности переходили в туловища — гибкие и тонкие. При помощи силы Божественного артефакта было не так уж и сложно порвать их. Зигард взревел! Забился от нахлынувшей паники. Он вертелся, стараясь хоть как-то ударить волшебницу. Однако в отличие от дракона, Сигрун чувствовала объекты в темноте. Она «видела» каждое его движение, и вовремя уклонялась.

— Мразь! Ты не можешь тягаться со мной! С самим Драконом Земли!

Вдарив задней лапой со всей силы по земле, он сколдовал резкие колья, кои вырвались вокруг него острыми пиками. Они бы пронзили колдунью, кабы та не находилась прямо над его ухом. Женский издевательский шёпот пророкотал:

— Мимо.

Как она там оказалась, да и ещё так вовремя, оставалось загадкой даже для могучего Зигарда. Следующим ходом Сигрун схватила теневыми лапами дракона прямо за крылья. Тянула-тянула, до тех пор, пока те не оторвались с омерзительным хлюпаньем драконьей плоти. Рёв зверя было начавшийся, и грозивший своим могучим звуком взорвать голову каждого, кто его услышит — оборвался. Теневой клинок впился глубоко ему в зоб, тем самым разрывая голосовые связки. Кровь хлынула ядовитым потоком. Тяжёлая туша Зигарда завалилась на бок, а рядом рухнули его оторванные крылья. Тьма рассеялась, и он увидел нависшую над его огромным зелёным глазом колдунью. Она стояла прямо на его морде, поджимала губы в чёрной помаде.

— Ты дурак, Зигард. Мне бы хватило и крупицы твоей любви, чтобы встать на твою сторону. Ведь я — такая же дура. Я… любила тебя. Я любила тебя так сильно! Я бы сделала всё что угодно ради твоего внимания, но ты… Ты сделал ту же ошибку, кою совершает всякий самодовольный мужчина: ты отверг мстительную женщину.

Зелёный глаз закатился, но она этого не увидела. Лишь почувствовала, как Зигард испускает последний дух. Его последние мысли теперь оставались загадкой.

***

Азарт усиливался с каждым мигом. Илиан нёсся на своём коне с немыслимой скоростью. Копыта, казалось, и вовсе не касаются земли. Горящие в алом пламени руины размывались перед глазами. Впереди резко обвалилась стена, но верный Фобос, ничуть не затормозив — прыгнул высоко-высоко. Языки огня чуть не облизали его за брюхо. Ифрит снова взревел, посылая жидкие струи магмы прямо в небеса. Трещала крыша Имперской библиотеки под натиском его острых когтей, лопались стёкла.

Ликмед достал со спины свой скифский лук, натянул тетиву потуже, прицелился. Ярко-голубая стрела сияла чистой непорочной магией. Выстрелил наскоку, и та понеслась, оставляя за собой мерцающий хвост, точно комета, рассекающая космос. От неё отсоединилась ещё одна стрела, затем третья, и четвёртая. И все они, подлетев в метре от дракона — сгорели.

Ифрит обратил на наглеца своё внимание, затем разинул пасть и послал в него снаряд гигантского огненного шара. Конь едва-едва успел ускакать от места поражения. На том месте, где они были ещё секунду назад, остался кратер.

Сверху падал чёрный снег. Дышать невозможно из-за едкой гари повсюду. Хотелось кашлять. Всё в точности как в тот самый день двадцать лет назад. Непрошенные воспоминания давили и давили, терзали Ликмеда. Стоило ему прикрыть глаза, и он видел лицо Исидоры. Слышал голоса родных. Гнев вскипал, становясь горячее любого огня! «Я убью его! Я убью его! Я УБЬЮ ЕГО!», кричал он в своей голове. Даже Фобос стремился бежать быстрее, будто чувствуя решимость своего хозяина.

Он выстрелил ещё раз. Потом ещё и ещё. Его стрелы сгорали одна за другой. Нужен был другой план, чтобы добраться до Ифрита. И едва Ликмед это осознал, его конь ни с того, ни с сего, угодил в ловушку. По задымлённой дороге не легко заметить ямы да кочки, тем более — сливающиеся с сажей, чёрные разломы. Конь попал копытом аккурат в трещину, Илиана отбросило в сторону, а сам скакун, увы весь перекрутился и сломал шею. Эффект Божественного Артефакта схлынул, и Фобос почти моментально погиб.

— Фобос нет! — подымаясь на ноги, простонал Илиан. — Нет-нет-нет… О нет!

Мужчина приблизился к телу, возложил ладонь на всё ещё тёплую морду. Глаза прикрыл, брови нахмурил. Нутро обуяло дикое сожаление. Ликмед попытался влить энергию как тогда в деревне — ничего не помогло. Фобос всё ещё оставался подобно тряпичной кукле: неподвижный, бездыханный, безжизненный.

— Прости меня, Фобос. Пожалуйста, прости! Мне так жаль…

Дрожащий голос сопровождал скрип зубов. Всё вокруг горело, люди погибали каждую секунду, и времени для скорби у него не было. Посему Илиан быстро сменил печаль на злость, вновь одарил дракона своим взглядом полным твёрдого обещания: «Я убью тебя!», и поднял лицо к небу. Охрипшим криком воззвал:

— Фавролл! Если ты слышишь меня: дай мне эти чёртовы крылья! Они нужны мне!

В голове созрел план! Его голубое сияние усилилось, а за спиной образовались длинные широкие обмундированные доспехами крылья. Он ощущал их как собственные руки, и мог с лёгкостью воспарить над землёй. Тело на удивление обратилось таким лёгким — точно пёрышко. Сопротивления воздуха практически не ощущалось.

Ликмед сорвался ввысь, глаза его горели! Скифский лук в руках электризовался от массивной энергии Божественного браслета. Наконец, сия вопиющая демонстрация силы заставила дракона заговорить:

— Как ты посмел, букашка, рассекать небеса?! Это мои владения! Лишь Я имею право летать!

Не дожидаясь ответа, Ифрит вобрал побольше воздуха, после чего оросил воздушное пространство исполинской волной жидкого пламени. Ликмед инстинктивно укрылся этими самыми крыльями, и они защитили его от огня. Воцарилось адское пекло. Казалось трудно поверить в то, что здесь сейчас ещё осталось чему гореть. Даже воздух содрогался и рябил.

— Ты ответишь за свои злодеяния, Ифрит! — рычал нечеловечьим голосом Ликмед. — Я — твоё возмездие!

Пафосно огласив сие, лучник снова натянул стрелу и выпустил её. Как и в прошлые разы, она не успела долететь до дракона, а сгорела на пути. Ифрит атаковал в ответ. Сначала то были мелкие снаряды — сотни их! Ликмеду пришлось применить всю свою ловкость и скорость реакции, дабы уклониться от каждого. Он летал туда-сюда, попутно обстреливая зверюгу. Затем закрывался крыльями, когда тот применял огненную волну.

— Хилое возмездие, смертный! — процедил Ифрит. — Попробуй-ка противостоять этому!

Из пасти дракона вырвался узкий концентрированный луч под дичайшим напором. Едва он встретился с крыльями Ликмеда, так отбросил его далеко на другой край Див! Жёг и жёг! Опалил все его перья! «Больно! Как же больно!», проносились верещащие мысли в голове. Илиан не сдержался — закричал, разинув рот. Его крылья горели! Горели! Агония врезалась жалом в мозг — с размаху! Совсем как тогда. Эти муки он ни с чем не спутает, ибо лишь пламя дракона способно причинить столько страданий. Воспоминания грозили затуманить рассудок, утопить Ликмеда в отчаянии, однако сердце в груди, по-прежнему жадно требовало мести. «Я убью его! Я убью его!».

Едва луч потух, как Илиан невзирая на повреждения и муки — вернулся на исходную позицию. В его очах пуще сияла стойкая решимость. Он ещё раз натянул тетиву, и ещё раз выстрелил.

— Бесполезно! — злобно мурлыкал Ифрит. — Разве до тебя ещё не дошло? Я — неуязвим!

— Если бы ты поменьше упивался собственным превосходством, то возможно ты бы заметил, что я целился не только в тебя.

На секунду опешив, дракон последовал взору крылатого мужчины. Илиан указывал пальцем вниз, на широкое крыльцо Имперской Библиотеки. Там, стрелы-двойники, опустившиеся по дуге, попали аккурат на каждую опорную колонну здания. И стоило Ликмеду щёлкнуть пальцами, как каждая из этих стрел взорвалась.

Библиотека на которой восседал Ифрит — рухнула, подобно погибающему Титану. С треской, с рёвом, со звоном стекла и грохотом мраморных стен. Поднявшаяся пыль смешалась с куполом возникшего пламени и в разные стороны полетели осколки да обломки. Ифрит оказался придавлен руинами, только морда торчала. Пытался двигать телом, лапами, крыльями — тщетно. Магия Панацеи не давала дракону подняться.

К крыльцу плавно опустился Ликмед на своих опалённых крыльях. Уставился на своего врага.

— Кто… кто ты?! — требовал ответа Ифрит. Алые очи распахнулись от поразившего его шока. Мужчина снял с головы шлем — показал своё лицо: испачканное в копоти, с прилипшими ко лбу чёрными кудрями, с глазами из которых шли мелкие цепочки. Густые брови нахмурились, ноздри вздыбились от гнева, губы обнажили сжатые в оскале зубы.

— Двадцать лет… Двадцать лет я ждал этого момента!

— Невозможно! НЕВОЗМОЖНО! Огонь — когти мои! Испепели врага моего дотла!

— И не надейся!

Прежде чем Ифрит успел бы довершить своё драконье заклинание, крылатый воин поспешил сменить лук на копьё Дори. Дрогнули многотонные обломки Библиотеки, ибо зверь-исполин изо всех сил старался выбраться из них. В его пасти уже загоралось пламя очередного концентрированного луча. Илиан оторвался от земли, расправил крылья, выставив остриё аккурат в морду противнику. Оттолкнулся правой ногой, оставляя на том месте небольшой кратер. Всё его тело засверкало сине-голубой Божественной магией, копьё электризовалось, а глаза горели. Он замахнулся в широкой амплитуде, взмахнул крыльями, закричал в боевом ключе! Передал всю мощь, всю до капли — в копьё! А потом вонзил его аккурат промеж глаз Ифрита. Лезвие погрузилось чуть ли не до самого древка, а наконечник вышел прямо из глотки.

Подобно Каре Небесной — Ангелу Войны, Ликмед яростно нависал над мордой Ифрита, дабы убедиться в том, что он станет последним, кого дракон видит. Того, кто выжил в его беспощадной «чистке». Того, кто невзирая на свой смертный статус и массу препятствий на пути — достиг цели! Того… кто свершил над ним возмездие.