Это еще что за вонь?

Мой нос дернулся от неприятных запахов. Вот черт… Антисептики. Больница. Ненавижу эту дрянь!

Я приоткрыла глаза и моргнула, пытаясь разглядеть окружение. Странно. Темновато здесь для больницы. Я попыталась выцепить взглядом отдельные предметы, но пульсирующая боль в голове мешала сосредоточиться. Что вообще произошло?

И куда меня занесло?

Я попыталась повернуть голову, но она показалась чересчур тяжелой. Спустя миг я сдалась, рухнула на кровать, на которой и очнулась, и тяжело вздохнула.

— О! Чудно, вы проснулись!

Я распахнула глаза, услышав голос. Адреналин помог-таки повернуть голову, и я заметила, что ко мне приближается пожилой мужчина. Улыбнувшись, он спросил:

— Как вы себя чувствуете?

Я попыталась пошевелить губами, но те словно налились свинцом. Я нахмурилась, подвигала челюстью, но потом исступленно зарычала.

— Я так понимаю, вам уже лучше. Погодите секунду, фройляйн, я принесу вам воды.

Воды. От одного лишь ее упоминания я осознала, до чего пересохли мои губы и насколько хреново мне самой. Мужчина быстро вернулся и, поставив стакан на стоявший рядом стол, помог мне подняться. Когда я попыталась сесть, мои руки задрожали от напряжения, но мужчина сразу же переложил за моей спиной подушки и позволил мне откинуться на них. Затем он передал мне стакан — вернее, попытался передать. Руки у меня до сих пор дрожали, и потому я не рискнула ничего ими брать.

— Ничего страшного, давайте я.

Он поднес стакан к моим губам, но я отпрянула. Что это я удумала — довериться незнакомцу? Кто он такой? Где я?

Он, должно быть, заметил мою настороженность.

— Всё в порядке, фройляйн, это всего лишь вода. После такой серьезной раны вам нужно восстановить силы.

Раны?

Я дернула головой, выбив стакан из руки мужчины и выплеснув воду на себя. Но меня это не волновало: я смотрела на повязку на своем боку, целом и невредимом, как будто дыры, оставленной Отцом, в нем никогда и не было. Я потянулась к нему дрожащей рукой, но, стоило пальцам коснуться повязки, как всё тело пронзила боль, и я зашипела. Да, рана зашита, но определенно еще не затянулась…

— Пожалуйста, фройляйн, не тревожьте швы. Мне едва удалось остановить кровотечение!

Я вскинула голову и резко выдохнула. Я истекала кровью? Значит…

— Ал… — он… куда делся он? Страх заполонил мои мысли. Он в безопасности или… я всё же не справилась? Почему я жива? Ал, получается, нет? Я посмотрела на мужчину. — Ал? — с трудом выдавила я. — Где Ал?

Он пристально посмотрел на меня, после чего вздохнул.

— Бедная моя девочка, знаете ли вы, как я вас нашел?

Я распахнула глаза. Девочка? Черт. Так он знает… И почему до меня сразу это не дошло? Но, что важнее, раз это для него не новость, значит, он видел и мою автоброню, и карманные часы. Но… Почему он не понял, кто я?

— Фройляйн?

Я покачала головой, и он сел на стоявший рядом стул.

— Мне самому трудно объяснить, что конкретно произошло, но началось всё с того, что из моего подвала раздался треск электричества, — сказал он. — Я подумал, что на нас, должно быть, напали, но после я услышал хлопок, будто что-то свалилось на пол, после чего треск прекратился. Когда я спустился, чтобы узнать, что случилось, то нашел вас, бедная моя девочка, без сознания и с обильным кровотечением из раны в боку.

Электричество… Алхимические разряды… Но почему?

— Фройляйн, как вы оказались в моем подвале?

— Где? — прохрипела я.

— В подвале моего дома.

Я помотала головой, и он, к счастью, всё понял.

— Мой дом находится в маленькой деревушке на окраине Фрайбурга, — я моргнула, не припоминая такого города. — Он находится в Германии, неподалеку от французской границы.

Что за хрень… Куда я попала?

— Фройляйн, что последнее вы помните?

Я уставилась на него, взвешивая все варианты. Их было не так уж и много — особенно с заживающей раной в боку и без сил даже на длинные предложения.

— Я была… в Централе. В Аместрисе.

Мужчина медленно кивнул.

— Аместрисом называется ваш город или область?

Мой желудок стал наполняться ужасом.

— Нет… Страна, — прошептала я. — Она граничит с Империей Ксинг, Драхмой, Кретой и Аэруго, — не знаю, как мой язык смог выговорить столько слов подряд, но останавливаться он не собирался. — В ней много крупных городов — таких, как Централ или Восточный город, — и тех, что поменьше: Рашвелли, Дублис, Ризенбург. А еще крепостей! Например, крепость Бриггс в горах на севере! — я продолжала говорить, надеясь, молясь, что хоть одно слово покажется ему знакомым, что я не схожу с ума.

Мужчина положил ладонь мне на плечо, прерывая мою болтовню. Я затаила дыхание, страшась его ответа.

— Фройляйн, к несчастью, эти названия мне ни о чем не говорят… — Нет… Не может быть… Я не могла… — И, судя по вашим необычайным протезам, я могу предположить, что в нашем мире таких мест не найти.

Я долгое время молчала, переваривая услышанное.

Мире. Нашем мире. Значит… Такова цена за спасение Ала? Но ведь я и так умирала. Почему? Почему эти сраные Врата зашвырнули меня туда, откуда мне никогда не добраться до дома? Мой брат, моя семья и мои друзья остались в буквально другом мире!

Почему? Почему Истина так любит издеваться надо мной? Разве я не отплатила за все свои грехи? Не пожертвовала всем, что имела?

— Держите, фройляйн.

Мужчина протянул мне носовой платок. Я стиснула его в дрожащей руке, но даже не попыталась стереть текущие слезы.

Ал… Всё ли с ним будет в порядке? Жив ли он? Смог ли вернуться в Аместрис? Или он тоже здесь, в этом незнакомом мире?

И… Совсем один…

Брошен или мертв. По моей вине…

Хуже всего было осознавать, что никто и никогда мне на это не ответит. И эти вопросы будут пожирать меня каждый день.

Если, конечно…

Я посмотрела на свои пальцы, глубоко дыша. Могу ли я вернуться?

Я выдохнула, подняла руки и хлопнула ладонями.

Мгновение спустя — ничего.

Ничего.

Никакой алхимии.

Она… Она здесь не работала.

Если мужчине мои движения и показались странными, он не стал заострять на этом внимание. Вместо этого он протянул мне руку.

— Что ж, если вам придется остаться здесь до полного выздоровления — что я бы решительно рекомендовал — то предлагаю познакомиться. Я — доктор Абрахам Эрскин.

Я пожала его руку.

— Эвелин Элрик. Но я предпочитаю, чтобы меня звали «Эд».

Доктор Эрскин с улыбкой кивнул.

— Ну, фройляйн, я бы поздравил вас с прибытием в Германию, но, как только вы поправитесь, мы ее покинем.

_______________

Он сдержал слово: как только у меня появились силы ходить, пусть и морщась от боли, доктор Эрскин собрал чемодан и объявил, что на следующее утро мы уезжаем.

— От этих — как вы их называли — нацистов, да?

Доктор вкратце просветил меня обо… в принципе, всём: от географии до политики, от социальных устоев до физики и химии. Последняя оказалась сущим благословением — она так сильно напоминала алхимию, что мне казалась, будто я уже всё в ней знаю. Увы, доктор Эрскин сообщил, что в его мире алхимия считается мертвой наукой, как и язык, называемый латынью: никто больше ей не занимался, но некоторым нравилось ее изучать.

Но простое изучение не поможет мне вернуться домой… Только еще одна трансмутация.

Доктор кивнул мне в ответ, отпивая из кружки.

— Если точнее, от их элитного научно-исследовательского отдела, «ГИДРЫ», и его главы — Иоганна Шмидта.

— Точно, вы говорили, что он хочет заполучить вашу сыворотку. И вы до сих пор не рассказали, что в ней такого.

Доктор Эрскин усмехнулся.

— Всему своё время, фройляйн.

— К слову, — я выпрямилась на стуле, привлекая его внимание. — Я бы предпочла отправиться с вами как парень.

Он медленно опустил кружку и растерянно нахмурился.

— Я вас не понимаю.

— Честно сказать, мне наплевать, относятся ко мне как к мужчине или как к женщине, но с точки зрения практичности мужчиной быть намного удобнее. Возьмем, к примеру, одежду! Куда легче путешествовать, не волнуясь насчет порванного платья или юбки. К тому же, мое поведение часто наводило людей на мысль, что я парень, а я не чувствовала надобности их поправлять. Очень немногие догадывались, какого я на самом деле пола, — от этих слов в памяти всплыли лица нескольких людей, и мне пришлось глубоко вздохнуть, чтобы отогнать их. Сейчас было не время вязнуть в жалости к себе. — Да и вам не придется за меня волноваться, если все сочтут меня парнем.

Доктор Эрскин отчего-то засомневался, и это меня удивило: он совершенно спокойно принял то, что я из иного мира, но вот мое желание скрыть, что я женщина, ему показалось каким-то диким?

— Нужная одежда у меня уже есть, — с ухмылкой добавила я, указывая на одолженную и слишком большую для меня одежду. Доктор вздохнул и кивнул.

— Хорошо, я согласен, хоть мне и хотелось бы вас отговорить. Так вы могли бы показать, что женщин не стоит недооценивать.

Я пожала плечами.

— Хватит и демонстрации того, что не стоит недооценивать противника ниже себя ростом. Не будем уж добивать несчастных тем, что я еще и женщина, а?

Доктор Эрскин хмыкнул.

— Хорошо. Но тогда вам придется подстричься: в нашем мире мужчины не ходят с длинными косами.

Я протяжно выдохнула, играясь с кончиками волос.

— Что ж, как скажете. Где у вас ножницы?

Доктор встал и жестом поманил меня за собой.

— Идемте сюда, фройляйн.

Я нагнала его и покачала головой.

— Эдвард, доктор. С этого дня зовите меня «Эдвардом», — раз уж он отказывался называть меня коротким именем, всегда обращаясь только «фройляйн».

— Я так понимаю, «Эд» пошло от него?

— На самом деле, сначала был «Эд», а от него появилось и «Эдвард».

— И как же так вышло?

Я печально улыбнулась и, пока доктор отрезал мне волосы, рассказала, как Ал в детстве не мог выговорить «Эв» — у него постоянно выходило «Эд». После это уже вошло у него в привычку, а другие люди, услышав, как он меня зовет, и увидев меня саму, автоматически приходили к выводу, что я — парень и что зовут меня Эдвардом. Я не удосуживалась уточнять, насколько они не правы.

Оглядываясь назад, я осознала, что не старалась развеивать и многие другие домыслы обо мне. Я огрызалась только на комментарии о моем росте: никто не смел звать меня этим кошмарным словом на «м».

Когда золотые пряди упали на пол, я задумалась о том, сколь многим — или, в данном случае, малым — поделилась с доктор Эрскином за прошедшие дни. Я старалась вспоминать о доме как можно реже, ведь это не приносило добра: даже самые счастливые моменты омрачались тем, что мне к ним больше не вернуться.

Нет. Нет, нельзя так думать… Ал бы этого не хотел. Нужно найти способ попасть обратно, в мой мир. С алхимией или без, но я должна его отыскать.

И я его отыщу.