Январь 1943

— Стало быть, нас вывезут американцы? — прошептала я, когда мы проталкивались сквозь толпу на вокзале. Судя по всему, в каком бы мире я ни оказалась, поездов и их переполненных станций мне никак не избежать — даже на границе Германии и… Франции, так вроде бы?

Доктор Эрскин напряженно кивнул, высматривая кого-то среди людей. Я не просто чувствовала, что он нервничает, — я видела это собственными глазами. Я пихнула его, вынудив наскоро опустить на меня взгляд.

— Да расслабьтесь вы, в самом деле, — прошептала я с натянутой улыбкой. — Дышите глубже.

— Эдвард…

— Я знаю, что поставлено на карту, но вы сейчас дико выбиваетесь из толпы. Поверьте мне.

Он поколебался, но потом всё же вдохнул, выдохнул и опустил плечи. Я задрала голову, кивнула и улыбнулась — на сей раз уже искренне.

— Так лучше.

Мы продолжили пробираться через поток людей; доктор Эрскин высматривал наших связных, а я в это время пыталась не попасть под чужие локти и не подставить заживающую рану под чей-нибудь чемодан.

— Извините, а вы случайно не знаете, какой поезд идет до Вольжелшема? — раздался женский голос.

На каком языке она это спросила? Доктор Эрскин остановился, посмотрел на спросившую и улыбнулся. А, так она из тех американцев, что должны нас вывезти? Внешне она ничем не отличалась от остальных женщин, что мы прошли — такие же длинные каштановые волосы и карие глаза — но при этом держалась так, что напомнила мне лейтенанта Хоукай.

— Боюсь, ближайший отходит завтра в одиннадцать утра, — ответил доктор на том же языке. Женщина улыбнулась и кивнула.

— Благодарю вас.

— Стало быть, мы успеем выпить по чашечке чая?

— Несомненно, — ответила она. Но на что? Я ни слова не поняла! Эрскин мог хоть предупредить, что они говорят на другом языке!

Женщина развернулась, а доктор опустил на меня взгляд и жестом пригласил следовать за ней. Пройдя несколько шагов, я чуть приподнялась и прошипела:

— Ну и что она сказала?

На его лице мелькнуло удивление.

— Вот те нате, я и забыл, что ты можешь не знать английского…

— Английского? — повторила я, впервые слыша это слово. — Черт… Вам, похоже, придется научить…

Внезапно перед нам возникли двое мужчин, и нам пришлось остановиться. Женщина настороженно посмотрела на них, а доктор напрягся. Судя по всему, эти молодчики к «американцам» не относились…

— Доктор Эрскин, мы вынуждены попросить вас проследовать с нами. Нам нужно кое-что обсудить, — отрывисто заявил один из них. Доктор поколебался, глядя то на женщину, то на меня.

— Я сейчас немного занят — иду пить чай. Это не может подождать?

— Нет, не может, — рявкнул второй и потянулся к руке доктора.

Но женщина оказалась быстрее: она крепко перехватила мужчину за запястье и смерила его суровым взглядом.

— А вот это уже невежливо. Где ваши манеры?

Тот, кого она держала, усмехнулся, а второй вытащил пистолет. Да, они определенно пришли не переправлять нас через границу.

Я пнула в живот мужчину с пистолетом, отбросив его и заставив согнуться напополам от боли. Женщина в это время вывернула второму руку, а затем ударила его коленом в поясницу.

— Надо уходить, — заявила она.

И что это должно значить?!

Она ринулась вправо, и доктор Эрскин последовал за ней. О! Так вот о чем она. Я побежала за ними, проталкиваясь через слепую к нашей погоне толпе.

— Сюда!

Краем глаза я заметила мужчину, который распихивал локтями прохожих и рвался прямо к доктору Эрскину. Я бросилась ему наперерез и, врезавшись в него плечом, повалила на пол. Стоило нам упасть, как он ударил меня в живот, и моя рана тут же отозвалась болью. Я стиснула зубы, сдерживая крик.

— Слезь с меня, мальчишка! — прорычал мужчина и с такой силой спихнул меня, что я откатилась от него на добрый метр.

Да етижи…

Я рывком поднялась, стараясь забыть о пульсирующей боли в боку. Оглядевшись, я поняла, что потеряла доктора и женщину из виду. Мужчина уже успел вскочить на ноги и отбежать от меня, но недалеко — похоже, он тоже их высматривал, медленно вытаскивая пистолет.

О, нет, не смей...

Неразумно решив, что я больше опасности не представляю, он никак не ожидал, что я подбегу со спины и вмажу ему в колено. Он пошатнулся и замахал руками — собственно, чего я и добивалась. Схватив мужчину за рукав, я перебросила его через плечо, в последний момент выхватив из его пальцев пистолет. Как только он ударился спиной о пол и закашлялся, я щелкнула пистолетом, выбивая из него пули.

Что ж, не только вокзалы, но и пистолеты от мира к миру не менялись.

Отбросив бесполезное оружие, я подошла к мужчине. Он так старался быстро подняться, что не замечал меня, пока моя нога не врезала ему по затылку, вырубив его на месте.

— Эдвард!

Доктор Эрскин и та женщина пробились ко мне через толпу. Доктор распахнул глаза, увидев обмякшего на полу мужчину. Женщина тоже несколько поразилась, но хорошо это скрыла. Прямо как Хоукай…

Поганые Врата.

— Эдвард, твоя рана…

Я опустила взгляд и приподняла куртку. Молочно-белая рубашка начала пропитываться кровью. Черт… Стоило мне забыть о боли, как она ударила по мне с утроенной силой.

— Нужно идти, — ответила я, закрывая кровь курткой и зажимая рану ладонью. — Их может быть больше…

Женщина глянул на доктора, и тот перевел сказанное — предполагаю, что перевел — после чего они оба кивнули. Она жестом поманила нас за собой, и мы спустились по улице. Дойдя до припаркованной машины, женщина открыла дверь.

— Залезайте, джентльмены, — сказала она, оглядываясь по сторонам.

Доктор Эрскин пропустил меня вперед, и я, морщась от боли, вызываемой собственной неловкостью, плюхнулась рядом с дальним окном. Доктор залез следом, после чего женщина закрыла дверь, села на переднее пассажирское сиденье, и водитель отъехал от обочины.

— Как твоя рана, Эдвард? — спросил Эрскин, поворачиваясь ко мне лицом.

— Бывало и лучше, — выдохнула я, не снимая с нее руки.

— Если швы…

— Скорее всего, уже разошлись, — прервала я его. — Но в машине с ними ничего не сделаешь.

Доктор посмотрел на меня, после чего подался вперед и спросил у женщины:

— Сколько нам ехать?

Она на миг оглянулась, разглядывая меня.

— Пятнадцать минут. С ним всё будет в порядке?

Доктор Эрскин кивнул.

— За пятнадцать минут ничего не случится.

Ненавижу языковой барьер…

Сколько бы мы ни ехали в неведомые дали, это время показалось мне вечностью. Я продолжала зажимать рану и зажмурилась, чтобы забыть о непрерывной пульсирующей боли.

И о том, что было ее причиной.

Видения нашего с Отцом боя никак не желали меня оставлять. Я помнила всё. Его. Схватку. Переполнявший меня гнев от вида брони моего брата, неподвижно лежащей на земле. От вида его разрушенной печати. От мысли, что его души… больше нет!

Я помнила свои удары. Свою алхимию. Всё, что истощило силу философского камня.

Но и ее было мало…

Мы ударили одновременно.

Мы оба попали в цель.

Мой кулак пробил его грудь, его же — мой бок.

— Эдвард?

Я вздрогнула, выпрямилась, распахнула глаза и несколько раз моргнула, прогоняя эти образы из головы. Похоже, машина уже давно остановилась… А доктор и женщина сидели, повернувшись ко мне, и внимательно за мной наблюдали.

— Мы на месте? — спросила я, выглядывая в окно.

— Да. Агент Картер сейчас проверит, всё ли готово, а мы сможем перевязать твою рану, — объяснил доктор.

Агент Картер? Женщина что-то сказала Эрскину и вышла из машины. Что такое «агент»? Это ее имя? И что мы делаем посреди поля?

— Подними рубашку, Эдвард, — мягко попросил доктор, вынимая из сумки рулон марли.

Глянув по сторонам, я сделала, что велено, пытаясь не застонать, когда ткань отлипала от окровавленной кожи. Посмотрев на рану, я стиснула зубы: с одного края швы полностью разошлись, обнажив большой кусок плоти.

Ну зашибись теперь…

— Сядь прямо, Эдвард.

Я постаралась выпрямиться, чувствуя, как живот сводит от боли.

— Давайте уже быстрее, — прошипела я сквозь зубы, и Эрскин принялся обматывать мой бок марлей.

— Вдох-выдох, Эдвард. Вдох. Выдох.

Проще сказать, чем сделать…

Гелий. Водород. Литий. Бериллий. Бор. Карбон. Азот. Кислород. Фтор. Неон.

Мне послышалось, что доктор Эрскин что-то сказал, но я не позволила этому отвлечь меня.

Натрий. Магний. Алюминий. Кремний. Фосфор. Сера. Хлор. Аргон.

— Можешь уже прекратить, Эдвард.

Я открыла глаза и увидела улыбку Эрскина. Я смущенно нахмурилась.

— Что прекратить?

— Перечислять элементы из периодической таблицы. Я слышал, как ты бормотала их под нос. Насколько я могу судить, от мира к миру они не меняются.

Я выдохнула, избегая встречаться с ним взглядом. Я и не понимала, что произношу их вслух…

— Ну, хоть на этом спасибо, — пробормотала я, натягивая рубашку и застегивая куртку.

— С ним всё в порядке? — спросила наша связная, приоткрывая дверь. Доктор Эрскин кивнул.

— Мне удалось остановить кровотечение. Он уже может двигаться, — он повернулся ко мне и указал на женщину. — Это агент Пегги Картер, она сопроводит нас в Америку, — так, значит, «агент» — это какой-то титул? Если нет, тогда в этом мире очень странные имена.

— Эдвард Элрик, верно?

Услышав свое имя, я кивнула.

— Рад знакомству? — неуверенно сказала я. Доктор перевел это Картер, и она кивнула, после чего сказала:

— Тогда ускоримся, джентльмены? Время не на нашей стороне.

Доктор вылез из машины, а я последовала за ним, стараясь не тревожить рану. Агент Картер повела нас по полю к фермерскому дому. Судя по гниющим доскам и облупившейся краске, он был давно заброшен. Когда мы заходили внутрь, я уже морально готовилась к любого рода западне, но то, что ждало нас там…

Как бы объяснить…

Первым и единственным, что я заметила, была огромная металлическая конструкция с двумя вытянутыми треугольными кусками по бокам, на каждом из которых — а то и на носу, если глаза меня не подводили — висело по пропеллеру. Размерами эта махина могла уделать даже аместрийские танки. Но что?.. Как?.. Я схватила доктора за рукав и потянула его к себе.

— Это еще что за срань? — прошипела я. Он посмотрел на металлическую несуразицу, потом — на меня, а затем вдруг весело улыбнулся.

— Это, Эдвард, называется самолет.

Я моргнула, не понимая, как реагировать. Доктор, едва сдерживая смех, добавил:

— Он летает.

— Да вы гоните!

Мой крик привлек внимание агента Картер и нескольких мужчин, которые то залезали, то вылезали из чудовища с пропеллерами. Они удивленно обернулись к нам, но Эрскин с улыбкой сказал что-то на их языке. Похоже, объяснение устроило всех, кроме агента Картер: она смотрела на нас так, будто выискивала подвох, после чего жестом велела нам забираться в эту адскую машину.

Адскую летающую машину!

Как это вообще возможно?

Я нерешительно залезла внутрь за доктором и огляделась. Да она и внутри огромная! Неужели всё это может подняться в воздух?

Я никак не могла взять в толк, как она должна работать. В Аместрисе летать можно было только на воздушных шарах, однако эта штука вряд ли сможет набрать высоту на одном горячем воздухе: чтобы оторвать эту махину от земли, его потребуется столько, что металл скорее расплавится, чем взлетит!

Доктор Эрскин указал на ряд мест, и я села рядом с ним. Неизвестные мне мужчины сновали туда-сюда, выкрикивая… приказы? Шутейки? Меню на завтра?

Повторюсь: ненавижу языковой барьер.

Агент Картер села напротив нас и пристегнулась. Ремнем. Вот это уже мне нравилось. Я нашла на сиденье такой же и повторила ее движения. С ним мне стало куда спокойнее, но желание узнать, как этот уродец взлетит в воздух, никак не хотело меня оставлять. Доктор Эрскин ответить не мог, рассказывая двум мужчинам что-то такое, от чего они от души рассмеялись.

Шанс что-то у него спросить появился только тогда, когда все мужчины заняли места и пристегнулись. Однако сотни вопросов так и не сорвались с моего языка, когда невидимые двигателя этого «самолета» вдруг зашумели, захватив всё моё внимание. Я выглянула в окно и заметила, что пропеллеры пришли в движение. Ну, это мало чем поможет…

Внезапно «самолет» резко затрясло и повело в сторону. Когда же он начал набирать высоту, мой мозг сосредоточился только на одном: как бы не запаниковать.

Я каталась на машинах сомнительной прочности, но этот кошмар превзошел их все. Мы подскакивали на каждой кочке — и мне даже думать не хотелось, как это возможно, ведь мы же в воздухе! — шатались и тряслись в худшем гуле, что я слышала в жизни. А ведь еще и пяти минут не прошло!

— Как?.. — от очередного толчка меня подбросило на сиденье. — Как долго нам лететь? — выговорила я на одном дыхании. Не стоило, ой, не стоило выглядывать в окно. Да насколько же высоко нам придется подняться?!

— Несколько часов, — ответил Эрскин.

Впоследствии он сказал то, что я буду отрицать до конца жизни: у меня аж лицо побелело при мысли, что нам придется тащиться по воздуху в шатком стальном рыдване, да еще и несколько часов!

Я как можно туже затянула ремень, не зная, как выдержу эту пытку. В поездах хотя бы можно было уснуть. Они редко сходили с путей и не летели — боже правый… зачем я только выглянула! — в километрах над землей!

Нужно было чем-то занять мозг.

Я окинула взглядом салон самолета, но ничто в нем не смогло меня отвлечь. Мужчины что-то обсуждали, агент Картер просматривала документы. Вряд ли она стала бы делиться ими со мной… Хотя постойте…

— Доктор Эрскин? — с надеждой спросила я. — Вы могли бы научить меня английскому?

Казалось, он на мгновение опешил от этой просьбы. Однако потом он улыбнулся мне и отложил книгу.

— С удовольствием, Эдвард. С чего бы ты хотел начать?

— А вы просто рассказывайте всё, что знаете.

От выражения его лица я даже забыла о высоте и конструктивной целостности самолета.

О, ему — да и всем остальным — еще предстоит узнать, как быстро я учусь.