Январь 1943

К счастью для доктора Эрскина и остальных, посреди полета меня сморило. Сомневаюсь, что они выдержали бы еще час моей болтовни. Мне удалось запомнить немало слов и несколько спряжений глаголов, но это был уровень новичка — а я хотела стать мастером!

За время сна самолет успешно доставил меня в «Америку» целой и невредимой, оставив в блаженном неведении о том, сколько мы пробыли в воздухе и как приземлились.

— Доктор Эрскин, мистер Элрик, прошу, сюда. Машина уже ждет, — сказала по-английски агент Картер. Она встретила нас у основания лестницы, приставленной к самолету, и повела к припаркованному автомобилю через мощеную булыжником площадь. По пути я то и дело оглядывалась, поражаясь всему, что нас окружало. Здания, видневшиеся вдали, казались выше любого строения в Централе — а ведь они и без того были огромными!

Даже когда мы ехали… куда бы то ни было, я таращилась из окна машины. Хоть большинство автомобилей и походили на аместрийские, но дома, дома! Я не могла разглядеть их крыш, как бы ни выгибала шею!

Я была настолько поглощена происходящим, что даже не заметила, как машина остановилась. К счастью, доктор Эрскин похлопал меня по плечу и указал на дверь. Мы вышли и пошли по бульвару за агентом Картер, стараясь лавировать в толпе. Народа здесь определенно было больше, чем дома. Немудрено, что они строят настолько высокие здания! Где иначе расселить стольких людей?

— О-о-о, вот это цаца! Какие планы на вечер, куколка?

Я поискала взглядом того, кто это крикнул, но мужчина был полностью сосредоточен на агенте Картер. Она продолжала идти вперед, не глядя по сторонам, но мужчина пошел за ней.

— Что он сказал? — прошипела я доктору Эрскину. Я разобрала слово «вечер», но… Остальное-то как прикажете понимать?

— Эй-эй, ты куда? Скажи что-нибудь, куколка! — рассмеялся мужчина.

— Я не знакомлюсь, — резко ответила она, даже не оборачиваюсь.

Так он ее достает. Я собиралась было нагнать их, но доктор Эрскин перехватил меня за руку и удержал на месте. Поведение мужчины кардинально изменилось, и он сердито крикнул:

— Ну и гуляй, коза! Проваливай в свою помойку!

Агент Картер внезапно остановилась и, слегка наклонив голову, оглянулась. Я растерянно посмотрела на доктора. Правильно ли я всё расслышала? Правильно ли я поняла, что он сказал?

— Что, передумала?..

Агент Картер развернулась, схватила мужчину за руку и вывернула ее ему за спину.

— Может, хватит уже? — спокойным тоном прошептала она. Мужчина быстро кивнул, и агент отпустила его, отпихнув в ту сторону, откуда он явился. Увидев, как он побежал прочь, я невольно хмыкнула.

Так держать, агент Картер.

Она поправила пиджак и отряхнулась, после чего пошла дальше.

Чем больше времени я проводила вместе с этой женщиной, тем сильнее она напоминала мне Хоукай.

Воспоминание об Аместрисе кольнуло мне в сердце, но теперь я хотя бы знала, что могу доверять агенту Картер — ее поступки говорили сами за себя.

Мы шли молча, пока не добрались… ну, до здания, которое ничем не отличалось от других. Кроме, вероятно, кодового замка на двери. Внутри нас ждал сварливого вида мужчина в военной форме. Заметив нас, он подошел ближе и протянул доктору руку.

— Полковник Филлипс, я полагаю? Рад знакомству, — Эрскин пожал ему руку, после чего перевел сказанное и представил меня, но я уже не слушала.

Полковник. Опять полковник. У Врат определенно поганое чувство юмора.

— Эдвард!

Я вздрогнула от неожиданности и поняла, что оба мужчины смотрят на меня.

— Извините, — пробормотала я. — Рад знакомству, сэр.

Полковник нахмурился, разглядывая меня, но потом кивнул и повернулся к доктору Эрскину. Я не прислушивалась к их разговору — два внезапных напоминания об Аместрисе выбили меня из колеи.

Я должна найти способ вернуться. А для этого мне нужен доступ к их книгам и научным трудам. Надеюсь, в них будет информация об алхимии или способах перемещаться между мирами.

— А он точно должен быть здесь?

Вопрос полковника отвлек меня от размышлений. Он говорил обо мне?

— Он — мой ассистент, — без колебаний ответил доктор, безмятежно улыбаясь полковнику. И как ему это удается…

Филлипс смерил меня взглядом, нахмурился пуще прежнего и поджал губы. Отлично. Я ему не понравилась. А я ведь даже еще ничего не сделала!

— Ладно, но запомните одно, доктор: если он нарушит устав, то вылетит, как пуля; если что-то испортит или сломает, то вылетит, как пуля; если создаст проблемы…

— Предположу, что вылетит, как пуля? — с улыбкой прервал его Эрскин, слегка наклонив голову.

— Именно. Я ясно выразился?

— Да, сэр, — кивнул доктор.

Полковник, не прекращая хмуриться, опустил взгляд на меня. Я постаралась подавить желание нахмуриться в ответ, но, похоже, вышло у меня скверно. Поэтому я неохотно добавила:

— Да, сэр.

Я Мустанга-то слушала раз через два, а тут должна ходить по струнке перед мужиком без алхимии? У которого еще и лицо настолько кислое, будто ему метровую палку в жопу запихнули, а вынуть забыли?

Проклятущие гадские Врата…

— Агент Картер, покажите, где им придется работать, — приказал полковник, после чего жестом отпустил нас на все четыре стороны и ушел. Агент кивнула.

— Есть, сэр, — после чего она пригласила нас проследовать за ней.

Мы шли по бесконечным коридорам; в них мы то и дело встречали солдат, причем все они без исключения были мужчинами. Я задалась вопросом, где же у них работают женщины-офицеры… Хотя многие нас игнорировали, оставшиеся провожали агента Картер либо презрительными, либо сальными взглядами. Какого черта они себе позволяли? Они же тренированные солдаты! А она — агент! Мы все тут на работе!

— Агент Картер? — спросила я. Она быстро оглянулась и кивнула, разрешая продолжить. — Какой, эм… Rang und Position? — спросила я у Эрскина.

— Звание и должность, — перевел он.

— Danke. В каком звании находится «агент»? — спросила я, повернувшись к ней.

— Если тебя интересую я, то военного звания у меня нет, — ответила она, отворачиваясь от меня. — Я особый офицер С.Н.Р.

Ага. Часть слов я поняла, а доктор, к счастью, перевел остальные. Увы, моих знаний не хватало, чтобы сформулировать следующий вопрос, поэтому я попросила Эрскина спросить его за меня.

— Эдварда интересует, есть ли эквивалентное агенту звание или должность в армии, — сказал он. Агент Картер остановилась перед дверью и удивленно повернулась к нам.

— Никто прежде меня о таком не спрашивал, — пробормотал. — А зачем вам это знать?

Доктор начал было переводить, но я отмахнулась.

— Уважение, — таков был мой ответ. Потому что я знала и видела многих женщин, занимавших высокие посты в армии; подчиненные их уважали, не презирали и не считали их заведомо глупее себя. Их уважали, потому что они служили одному делу. Почему агент Картер, будучи не просто офицером, а даже «особым» офицером, не заслуживает того же?

— Уважение к чему именно? — медленно спросила она.

— К вам. Как к личности. Как к — как вы сказали? — офицеру.

Она фыркнула и отвела взгляд, но я заметила легчайший намек на улыбку на ее лице.

— Этого хочется всем, мистер Элрик. А теперь…

— Я вас уважаю, агент Картер, — прервала ее я, надеясь, что употребила верные слова. — И я просто «Эдвард» или «Эд».

Она поколебалась, внимательно рассматривая меня, после чего всё же уступила.

— Спасибо, Эдвард. А теперь, — она глубоко вдохнула и открыла перед нами дверь, — позвольте показать вам одну из лабораторий, в которой вы сможете работать.

Мы зашли за ней в огромное помещение, заставленное столами и электрическим оборудованием. На столах были разложены десятки и сотни деталей… чего-то. Я не понимала, во что это можно собрать и как использовать, но…

Мне очень хотелось узнать!

— Эдвард?

Я оторвала взгляд от столов и приборов и заметила, что доктор Эрскин и агент Картер прошли дальше и остановились рядом с темноволосым мужчиной, заметно уступавшим им в росте. Я спешно присоединилась к ним, разглядывая незнакомца, а он в ответ разглядывал меня.

Этот, в отличие от полковника, недовольным не выглядел.

— Итак, — сказала агент Картер, — джентльмены, это Говард Старк, он поможет вам со всем необходимым, — объяснила она, указав на темноволосого мужчину. — Мистер Старк, позвольте представить доктора Абрахама Эрскина и Эдварда Элрика. Эдвард — ассистент доктора.

— Рад наконец-то с вами встретиться, доктор, — сказал Старк, пожимая Эрскину руку. — Я начал делать кое-какие вычисления и хотел бы, чтобы вы на них взглянули.

— С удовольствием, мистер Старк, — ответил доктор. Агент Картер посмотрела на них и кивнула.

— Что ж, джентльмены, если я вам понадоблюсь, я буду за своим столом. Оставлю вас заниматься экспериментами. Удачи.

— Спасибо, агент Картер, — улыбнулся ей доктор. Она слегка приподняла уголки губ, после чего развернулась и ушла. Сразу после этого Старк и Эрскин погрузились в жаркое обсуждение сыворотки и того, что требовалось для ее создания.

Во всяком случае, так мне казалось: я могла разобрать лишь некоторые слова из их разговора, да и то не ручалась, что правильно их поняла — слишком уж быстро они говорили. Постояв рядом с ними какое-то время, я бросила попытки вникнуть в беседу. Несколько часов интенсивного изучения английского, увы, не охватывали сложную научную лексику. Мой взгляд сместился на стоящие поблизости столы и на разбросанные на них аппаратуру и бумаги.

Некоторые из которых привлекли мое внимание.

Написанное в них напоминало химические уравнения.

Я глянула на занятых разговором мужчин, с радостью отметив, что они не заметили, что меня рядом уже нет. Я подхватила бумаги, чувствуя, как меня охватывает волнение. Я была права — это химические уравнения! Так, и что же в них…

— Эй! Это не для детей! — воскликнул Старк, но я уже перелистнула на следующую страницу. Эти вычисления были мне понятны! В отличие от его слов: я не знала, что он сказал, но, судя по тону, не обрадовался моему поступку. К счастью, доктор Эрскин произнес нечто, что его успокоило. Ко мне же он обратился по-немецки:

— Эдвард, пожалуйста, не загуби труды мистера Старка. Он очень за них переживает.

Я рассеянно кивнула, перелистывая страницу. Что же такое он творит? Это невероятно! Вероятно, мужчины возобновили разговор, потому что до меня доносилось какое-то бормотание, но я была так поглощена всеми этими цифрами и символами, что ничего не различала. Взять, к примеру, это… Кто бы мог до такого додуматься? А это… Стоп.

— Berechnungsfehler.

Старк и Эрскин прервали обсуждение и повернулись ко мне. Посмотрев на них, я подняла бумаги и указала на строку.

— Berechnungsfehler.

— Ваш мальчик там чихнул ненароком? — прошептал Старк, переводя взгляд с меня на Эрскина. На лице доктора тем временем читалась смесь удивления и гордости. Он молча дал мне знак продолжать, и я глубоко вздохнула. Пришла пора проверить, так ли хорошо я знаю английский.

— Эм… Вот тут. Здесь… ошибка.

Я понятия не имела, как сказать на этом языке «математический просчет», но, судя по шоку, отразившемуся на лице Старка, суть он уловил. Он тут же выхватил у меня бумаги и принялся их просматривать, что-то бормоча под нос. Доктор Эрскин всё это время стоял в стороне и улыбался. Перехватив мой взгляд, он подмигнул.

— Я… Нет. Черт. Пацан прав. Он прав.

Эти слова я поняла и самодовольно усмехнулась. На, выкуси.

— Похоже, от вашего ассистента будет толк, доктор, — заметил Старк, похлопав меня по голове. Я нахмурилась и отпихнула его руку, на что Эрскин хмыкнул.

— Я в этом не сомневаюсь.

_______________

Февраль 1943 — Отдел С.Н.Р.

— Эдвард, сколько тебе на самом деле лет?

Я оторвала взгляд от книги и посмотрела на агента Картер; она держала в руках планшет и терпеливо ждала ответа.

— Эм… Какой день?..

— Да, день, год и возраст, пожалуйста.

— Нет, в смысле… Какой день сегодня?

Она растерянно нахмурилась, но всё же ответила:

— Пятое февраля.

Я опустила книгу и тихо хмыкнула. Надо же, я и забыла. И всё пропустила!

— Эдвард?

— Семнадцать, мне семнадцать. Стало два дня назад.

Агент Картер моргнула, после чего сделала отметку в планшете.

— Значит, ты родился третьего февраля 1926. Спасибо. Доктор Эрскин сообщил всю остальную информацию, но никак не мог вспомнить, когда ты появился на свет.

Он сообщил что? Какую информацию? Что именно она обо мне знает?

Агент Картер просмотрела бумаги на планшете, после чего кивнула.

— Благодарю, Эдвард. На этом всё, — она развернулась и отошла на несколько шагов, но потом обернулась. — И с днем рождения.

— Спасибо, агент Картер.

Проводив ее взглядом и подождав еще пару минут, я закрыла книгу и вышла из кабинета. Где в это время дня может быть Эрскин? Мне нужно узнать, что он рассказал агенту Картер. Если она выявит разногласия в моей биографии, это плохо кончится для нас обоих.

Ну, доктор им очень нужен, так что, вероятно, плохо всё кончится только для меня.

Заметив, наконец, его в одной из лабораторий, я бросилась к нему.

— Доктор Эрскин, можно с вами поговорить?

Он прекратил заполнять журнал, глянул на меня и снял очки.

— Тебя что-то беспокоит, Эдвард?

Проверив, что никто не греет рядом уши, я села перед ним.

— Что вы рассказали обо мне агенту Картер?

Он понимающе кивнул и закрыл журнал.

— Полагаю, она уже успела забежать и спросить, когда ты родилась?

— Да, и заявила, что всё остальное вы ей уже сообщили. Мне нужно знать, что входило в это «всё остальное».

— Хорошо. Я сказал, что ты родился в деревне Хартем в Хайдмарке — это область на северо-западной окраине Германии, — мне было сложно представить, где это. — Не бойся ошибиться, если тебя попросят что-то описать. Деревни давно уже нет.

— О… А что с ней произошло?

— Вермахт с ней произошел. Это вооруженные силы нацистов, которые заняли Хайдмарк в 1935, чтобы создать там большой военный полигон. Многие деревни, в том числе и Хартем, были разрушены, а их жители — эвакуированы.

Хартем. В Хейдмарке. Уничтожен вермахтом. Ага, это я могу запомнить.

— Я выбрал именно эту деревню, потому что она напомнила мне ту историю о твоем родном городе. О фестивале овец. В Хартеме процветало овцеводство.

— Как удачно, — удивленно пробормотала я. — А что-нибудь еще вы ей рассказали?

Он кивнул.

— Она хотела знать о твоих родных и близких. Я сказал, что с этим могут возникнуть проблемы, ведь твоя мать умерла, а отец и брат пропали без вести. Я немного слукавил, сказав, что вас разлучили в самом начале эвакуации и ты ничего не слышал о них уже долгие годы.

Я откинулась на спинку стула и выдохнула. Если сейчас 1943, а заняли Хартем в 1935, значит, я не видела их… восемь лет. Для меня прошло немногим больше месяца, но он и впрямь ощущался годами. Вероятно, сказалось то, что мы с Алом и без того долго не виделись.

— Спасибо, доктор, — пробормотала я, поднимаясь со стула. — Не буду больше вас отвлекать.

Я почти дошла до двери, как Эрскин вдруг сказал:

— Не теряй надежды, Эдвард. Никогда.

Я обернулась к нему и улыбнулась.

— Спасибо. Не потеряю.

_______________

Июнь 1943 — Отдел С.Н.Р.

Я застегнула сумку и огляделась. Не думаю, что я что-то забыла. Вещей у меня и без того было немного… Но, поскольку мы сюда вряд ли вернемся, я решила захватить всё, что можно: лучше уж взять лишнего, чем оставить что-то на хранение идиотам, которые это по незнанию выбросят. Хотя многие местные ученые и были добры — или, скорее, терпимы — в последние месяцы активизировалось меньшинство, которых не устраивало работать с такими, как мы. Мы — в смысле, доктор Эрскин и я. Насколько я поняла, дело было в нашей национальности: само рождение немцем считалось ими чудовищным преступлением.

Еще до того, как мы покинули Германию, доктор рассказывал, что последние четыре года мир охвачен войной — войной, начатой немцами. Однако только за последние месяцы мне удалось в полной мере прочувствовать, как глубоко люди могут ненавидеть за одну лишь национальность.

Если так подумать, ишвариты страдали от куда большей дискриминации. Особенно если учесть, что гражданскую войну развязали блядские гомункулы!

Возможно… Возможно, когда я вернусь, то смогу помочь им.

Как-нибудь.

В этот момент в комнату зашел доктор Эрскин. Что-то было не так. Обычно он в приподнятом настроении…

— Что такое? — спросила я, привлекая его внимание. Он глянул в мою сторону и покачал головой.

— О чем ты?

— Вы сегодня ведете себя иначе. Что случилось?

Он вздохнул и тепло улыбнулся.

— Ничего-то от тебя не спрячешь, Эдвард.

Я закатила глаза. Естественно — мы же каждый день проводим вместе, работая над усовершенствованием сыворотки и процесса ее применения. Сыворотки, о назначении которой мне до сих пор ничего не сказали!

Доктор Эрскин сел на свою кровать и глубоко вздохнул. Я кинула сумку на пол и села напротив него, скрестила ноги и принялась ждать.

— Кандидаты для испытания сыворотки. Именно они меня и беспокоят.

Мне доводилось мельком видеть список солдат, отобранных для недельной тренировки, по результатам которой будет решено, кто из них окажется испытуемым для сыворотки. Похоже, доктор Эрскин встретился с ними и… судя по выражению его лица, они ему не понравились.

— Но вы всё равно хотите провести эксперимент? — спросила я. Доктор неохотно кивнул.

— Они знают, на ком я хотел бы ее опробовать, но…

— Нет. Они отказались. Я отказываюсь. Опять.

Примерно в марте доктор Эрскин выдвинул идею сделать меня испытуемой для загадочной сыворотки. Правительство США было категорически против, да и я не стала вызываться добровольцем. Я уже испытала, каково быть цепным псом аместрийской армии, и не желала связываться с военными из этого мира.

— Ладно-ладно-ладно, — доктор хмыкнул. — Но на твой вопрос я отвечу позже, в зависимости от того, как пройдет завтрашняя выставка.

Я несколько опешила. Какая еще выставка? Послезавтра мы уже должны быть в военном лагере Лихай.

— О чем вы?

— Мы приглашены мистером Старком на Всемирную Выставку Завтрашнего Дня, где он презентует одно из своих новейших изобретений.

Вот как? Может, он об этом и упоминал, но я пропустила это мимо ушей. Как только Эрскин покидал помещение, практически все разговоры изобретателя сводились к женщинам. Я научилась попросту его игнорировать. Доктор тем временем продолжил:

— Там будет призывной пункт. Надеюсь, там я встречу своего кандидата.

Я пожала плечами.

— Ладно. Вам лучше знать, какой испытуемый вам нужен.

— Верно. Кто-то вроде тебя.

— Ну уж нет. Вы меня не заставите!